Lost Delilah

Делайла влилась в его вторую жизнь совершенно незаметно. Она просто появилась, просто стала находиться рядом, просто стала полноценной частью его нового обиталища; она вообще оказалась неприлично простой и притягивающей одновременно. Не будь загадочность присущей ей чертой, должно быть, она бы не продержалась рядом с ним так долго. Дио отчетливо помнит, как прошла их первая встреча. Как он, голодный и нахальный, только разделавшись с одной девочкой, что податливо упала в его руки и распахнула груди и шею, в порыве отдаться ему, двинулся искать новую еду. Он заметил её волосы в первую очередь — идущий от них аромат лекарств он почуял несколько позже. Он окликнул её, протянул руку, изогнул пальцы, дабы вовремя поймать её в свои объятия и впиться в кожу, высосать всю, без остатка. Тогда его губы лишь ненадолго изогнулись в ухмылке, жадной и нетерпеливой, вероятно, ещё и чертовски капризной. Однако когда она повернулась к нему лицом — о, это выражение лица он будет видеть в последующем всегда — не выражающим абсолютно ничего, он вполне слышно скрипнул зубами. Он успел повидать много женских лиц: трепещущие от наслаждения и радости, что сам господин Дио вопьется им в плоть и убьет в одно движение, а затем отбросит в сторону от себя, как тряпку; возбуждённые и трепетные, полные нежности, тянущиеся к нему всем нутром и раскрывающие себя для его утех, потом валяющиеся пустышки у его ног; влюблённые и восхищённые, питающие к нему нездоровый интерес и наваждение, зачастую, самые аппетитные, но быстро иссякающие. Такое он видел впервые. Он был уверен в своей харизме, всепоглощающей, не оставляющей и места людскому достоинству. Однако она стояла перед ним, с немигающими холодными глазами, ровными очертаниями лица, расслабленными губами и не испытывала к нему ровным счётом ничего. Лишь окинула его фигуру взглядом, ненадолго задерживаясь на протянутой руке и затем встречаясь с его собственными глазами. Тогда он подошёл ближе к ней, не уверенный в том, что именно он испытывает. Стресс усилился, когда после его прикосновения к её шее — тонкой и хрупкой, свернул бы и даже не заметил — она не отстранилась, а задала лишь один короткий вопрос: «Вам что-то нужно?». В тот момент Дио почувствовал себя настоящим идиотом. Это было настолько неестественно, настолько непривычно и неправильно, что он, не сдержавшись, рассмеялся, проводя пальцами по её челюсти, заставляя приподнять подбородок, а затем провёл ладонью по её голове, вцепился в волосы и побудил склонить голову чуть вбок. — Ты не боишься меня? —он всмотрелся в её глаза, попытался обнаружить нотки страха, — Не хочешь быть со мной? —или любопытства, неважно. Хотелось, чтобы появилось хоть что-то. — А должна? —но в этом предательском лице он так ничего и не обнаружил. Он буквально подобрал её себе с улицы, словно бродячее животное, хотя, как он узнает позже, вообще-то у неё были и дом, и семья, и даже друзья. Но всем имеющимся благам человека она всё равно предпочла его компанию. Сперва было крайне непривычно по возвращению с трапезы — заляпанным в крови, сытым и довольным — видеть рядом с собой живое существо. Безусловно, с ним оставались Эния, Д’Арби младший, Ванилла Айс и прочие мелкие приспешники, но ни один из них не оставался в его покоях, никто не смел ложиться на его кровать и никто не расхаживал по его жилищу так же вальяжно и свободно. Делайла довольно быстро слилась с прочей обстановкой, лишь поначалу сливаясь с тенями и интерьером: она скрывалась, когда к нему приходили за приказами и с просьбами, вела себя тихо и даже пряталась в присутствии его ближайших соратников, но он довольно быстро понял, что она не боялась, хотя бы потому, что не умела. Она пристраивалась к новому месту. Изучала их характеры и поведение, а затем идеально подстраивалась под них, избегала конфликтов и искала лазейки, чтобы видеться с ними реже. В этом было нечто неуловимо чарующее, то, как она избегала общения со всеми, кроме него, ища при этом безопасности, по сути, за пазухой у Дьявола — он и без этого чётко дал понять, что с ней ничего не должно произойти. Она сидела в его креслах, податливо повествовала о новой литературе, которую он находил безвкусной и вульгарной, по частичкам рассказывала об истории и происходивших конфликтах, иногда читала ему, в особенно ленные дни, лежала в странных позах и никогда не подчинялась ему. Они начали спать совершенно внезапно. Во всяком случае, он уверен, что для неё это не было ожидаемым развитием событий, не для того, кто не испытывает чувств вовсе. Но он, Дио, нет; он просто подошел и взял то, чего хотел. А тогда он хотел расслабиться, после особенно болезненных часов слияния его плоти с плотью Джонатана. Ему плевать, что её не касалась его неудача в пище — очередная нимфетка оказалась на редкость мерзкой, с грязной и горькой кровью — и он не искал себе оправданий. Не будет искать и после, потому что она не пыталась сопротивляться, когда он, не спрашивая разрешения, грубо стащил её с софы на кровать и перевернул на живот. Тогда он осознанно не церемонился, в попытке удовлетворить себя не столько её телом, сколько эмоциями, которые планировал получить, толкаясь в тело Делайлы совершенно беспардонно, заставляя изогнуться в спине, впиваясь ногтями в её бок и упираясь о её шею, пока он продолжал двигаться, чувствуя аромат проступающей крови. Увидь он на её лице страх, боль, раздражение или ненависть он бы, безусловно, возбудился ещё сильнее. Но он получил нечто куда более приятное. Когда он собирался в отчаянии и разочарованности просто высосать её кровь, не дождавшись выраженных ею чувств, он вдруг услышал это. Совсем короткий, но всё же прерывистый и рваный вздох. Он приподнял её за таз, увидел её лицо и обомлел: она чуть нахмурилась, дышала неровно лишь потому, что он с самого начала задал невыгодный для неё темп. Она всё ещё была так далека от него, воспринимала его скорее как временный раздражитель, нежели полноценную угрозу. И смотрела на него без злобы, скорее несколько устало и терпеливо, словно бы это она имела доминирующую роль в подобном соитии. Это вырвало из него гортанный стон и он с ещё большей силой повалил Делайлу обратно на кровать, с силой толкнулся в неё и продолжил двигаться так же насильственно, склонился к её уху и упивался тяжелыми вздохами, сжимал её тело, сминал кожу и невесомо водил ногтями по спине. Она натурально сводила его с ума своей неприступностью и покорностью в одном флаконе. Она была идеальным партнёром, настоящим наваждением и прекрасным дополнением к его жизни. Тем, что он никому не отдаст. Потому что Делайла — его собственность.