Как приручить Фредди

      Возвращаться к прежней жизни в Лондоне, ходить каждый день на работу, не видеть лица Фредди со счастливой широкой улыбкой — всё это оказалось большим испытанием для Джима Хаттона. И хотя прошла всего лишь неделя после их совместных выходных в Мюнхене, ирландец чувствовал пустоту в душе: они не созванивались, не отправляли друг другу письма, никак не контактировали друг с другом. Изо дня в день Джим блуждал в мыслях о том, чем сейчас занимается его любовник, куда ходит по вечерам, с кем проводит ночи. Он вспоминал ночной клуб «New York» и его огромного туалетного немецкого обитателя. Что если Хаттон и правда был всего лишь частью плана — заставить ревновать того гиганта? Он старательно отбрасывал эти мысли и пытался отвлечься. В этом ему помогала парикмахерская и подработка в доме хозяйки Тавернер. Однажды эта, к слову, не очень милая госпожа обратилась к нему за помощью в саду и пообещала заплатить. Джим согласился, потому что ему нравились занятия такого рода, как стрижка, бритьё и уход за садом. Другие занятия он пока что не испробовал.       В следующую пятницу мужчина собирался на день рождения дочери Джона Дикона в его доме, в юго-западном районе Лондона. Он проснулся достаточно рано, чтобы позволить себе самостоятельно приготовить завтрак и не спеша съесть его в постели. Иногда ведь можно ощутить себя истинной королевой?       День был довольно знойным для того климатического пояса, в котором находилась Великобритания, поэтому ирландец надел одну из своих миллиардных белых маек и джинсы.       Хозяину дома Джим решил подарить чай отличного сорта, который он успел купить в одном из дорогих магазинов Мюнхена перед полётом обратно. Упаковав подарки и купив на улице букет из чудесных мелких розочек для жены Джона, мужчина поймал такси и отправился на праздник.       На тот момент у Дикона уже было четверо детей от его единственной жены, Вероники. Они жили в небольшом, но красивом доме, построенном в традиционном английском стиле. Бас-гитарист группы «Queen» встретил Джима с лучезарной улыбкой, показал ему дом и познакомил со всей своей семьёй. Найдя маленькую Лауру, дочь Джона, ирландец вручил ей ту самую красивейшую куклу со словами: «Это тебе от дяди Фредди из Германии». Девочка была безумно счастлива получить такой подарок, ну ещё бы: кукла умела хлопать глазками, плакать, двигать руками и ногами и даже выговаривать слова. Девочка провозилась с ней весь вечер, хвастаясь братьям и подружкам, которых тоже пригласили на праздник. Дом был полон счастья, улыбок и любви, Джиму очень понравилось в нём пребывать. Он всегда мечтал о чём-то похожем: найти свою истинную любовь и построить с ней такой же гостеприимный, уютный дом.       Традиционно, на дне рождения присутствовали все члены семьи и самые близкие люди Джона Дикона. Родители гитариста показались Джиму очень милыми и уравновешенными людьми, чьи черты определённо вобрал в себя их сын. Также на празднике были все остальные члены группы, кроме Фредди. Роджер не упустил случая возмутиться по этому поводу, пока родителей и остальных гостей Дики не было поблизости.       — Ну конечно, он же такая важная персона, ему нельзя отлучаться от работы над сольным проектом! Стало быть, наверное, тусит в гей-клубах и нюхает кокаин, а, Джим?       Ирландец побледнел. Он не ожидал, что его в чём-то станут упрекать друзья и коллеги Фредди Меркьюри.       — Не обращай внимания на Роджа. Он всегда такой вспыльчивый, не следит за языком, — добродушно улыбнулся Брайан, но от этого Джиму не очень полегчало. На него нахлынули собственные мысли, воспоминания, неприятные ощущения, подозрения и догадки. Ему было неприятно от этого, он стал ощущать себя ревнивой женой, которая осталась дома и понадеялась на верность мужа, да не простого, а легендарного рок-вокалиста мирового масштаба. Родж, тем временем, не унимался.       — С другой стороны, откуда ему знать, чем занимается наша королева? Его отослали обратно, в Лондон, как и нас всех. Чтобы не мешались.       Скромный и молчаливый хозяин дома не выдержал:       — Перестань обижать моего гостя, иначе я отошлю тебя домой!       Все гости, удивлённые поведением Дики, захихикали, глядя на покрасневшего Тейлора. Джон продолжил:       — Ты прекрасно знаешь, что мы решили отдохнуть друг от друга, взяли отпуск. Ты сам это предложил.       — Угу, группе нужно было разнообразие, а не шлюха-Мелина. Кажется, он вернулся в свою молодость.       Брайан тоже решил заступиться за солиста и, посмеиваясь, произнёс:       — Всё это только слова. Он не вёл себя непристойно и никогда не давал повода так думать про него. То, что он красил ногти чёрным лаком, изысканно одевался и вёл себя чересчур манерно ещё ни о чём не говорит, мы все так делали в то время, — а затем он добавил, когда Тейлор уже намеревался что-то возразить, — закрой рот обратно, Родж.       Джиму становилось всё хуже. В этот самый момент в комнату вошли Вероника, Мэри, Крисси — жена Мэя и Доминик — девушка Роджера.       — Чем вы так напугали бедного Джима? — удивилась Мэри Остин. Эта миниатюрная блондинка с милым лицом и очаровательной улыбкой с самого начала понравилась Джиму, хоть он и завидовал ей, так как знал, что никогда не сможет занять её место в сердце Фредди. Для неё там был отведён особенный уголок. — Он такой бледный!       — Родж снова завёл разговор про личную жизнь нашего Фреда. Угомони его, Мэри, иначе мы потеряем Джима!       Друзья смеялись, переводили разговор на другую тему и старались не трогать беднягу Хаттона, который полностью ушёл в свои хмурые мысли и даже вздрогнул, когда Джон Дикон обратился к нему полушёпотом:       — Не слушай его, Джим, он всегда так шутит… На тебе лица нет. Может, выйдем покурить?       Мистер Хаттон растерянно кивнул, встал и направился к двери, оставив сигареты на столе. Джон усмехнулся, взял сигареты и пошёл за ним.       К тому моменту на улице уже стало темнее и заметно прохладнее. Было похоже на то, что собирался пойти дождь. Дикон молча протянул ирландцу сигарету, помог закурить, и они стояли так ещё пару минут, уставившись на высокое дерево, которое росло перед домом.       — Возможно, тебе стоит поделиться своими чувствами с кем-то.       Молчание, несомненно, нравилось бас-гитаристу, но не в этом случае. Он отчётливо понимал, что мужчину терзают какие-то сомнения по отношению к Фредди.       — Я могу выслушать тебя, если хочешь. Я не специалист в отношениях между мужчинами, но что-то мне подсказывает, что любовь — она у всех одинакова. Может быть, я даже смогу тебе что-то посоветовать.       — У меня есть подозрение, что я являюсь частью какой-то игры.       — В каком смысле?       — Я думаю, что у него есть любовник. Там, в Мюнхене.       Джим уставился на Дики своими невероятно хмурыми и в этот момент особенно печальными глазами.       — Мне кажется, что как только он добьётся своего, я ему буду нахер не нужен.       — Почему ты сделал такой вывод? Я ведь слышал его слова о тебе.       — А вдруг это спектакль? У него же отлично выходит всё контролировать, так? Он мог рассказать вам всякого специально, чтобы я поверил и повёлся.       Мужчина замолчал. К глазам подступали слёзы, он никогда не чувствовал себя настолько паршиво.       — Расскажи мне поподробнее, в чём дело.       — Когда мы были в мюнхенском гей-клубе, он очень странно себя вёл. Он то носился вокруг как сумасшедший, то совершенно клал на меня, куда-то уходил, переставал общаться, а потом возвращался и всё повторялось. У меня появилось ощущение, что он кого-то пытается заставить ревновать своим поведением, а когда видит, что этот «кто-то» не обращает на него внимания или злится, то отлипает от меня и идёт успокаивать этого своего жирдяя.       — Жирдяя? Ты его даже видел, что ли?       — Да, но мне, возможно, показалось. Наверное то даже был не он, но это ничего не меняет и не делает странное поведение Фредди менее странным.       — А что потом?       — Я хотел уйти, но Фредди меня остановил. Следующий день мы провели вместе, в его коттедже.       — У него есть коттедж?       — Да. В нём мало мебели и он толком не обжит. Я думаю, что Фред купил его недавно.       — Я думал, что он живёт в отеле. Не знал, что он собирался покупать дом в Мюнхене. Но, впрочем, мы не такие хорошие друзья, чтобы он мне всё рассказывал. Здесь я тебе и правда не помощник, Джим. Я не имею никакого понятия, есть ли у него кто-то, и чем он сейчас занимается.       Дики улыбнулся по-доброму, как мог, наверное, только он. Видя обречённое выражение лица ирландца, он подошёл к нему и стал успокаивающе похлопывать по спине.       — Я всего лишь могу немного ободрить тебя. Послушай, — Джон легонько надавил на плечо своего собеседника, чтобы заставить его развернуться к себе, а затем взглянул своими серыми глазами в глаза Джима, — Если той ночью в клубе ты собирался уйти, а он тебя остановил, и следующий день вы провели вместе, то это что-то значит. Я общаюсь с Фредди очень давно. Хоть мы и не были никогда лучшими друзьями, но я разбираюсь в людях и знаю его сложный характер. Ты для него стал важной частью жизни, если он не отпускает тебя так просто. Он не держит рядом с собой людей, которые его не интересуют.       — Что если он держит меня рядом потому, что я его пешка?       — Если бы ты был его пешкой, то мы бы даже не знали о твоём существовании. Мы ему как семья, он всегда знакомит нас со своими близкими людьми, как бы хвастаясь. Он хвастливый засранец.       Этот разговор помог Джиму вернуть себе здоровый оттенок лица.       — Спасибо, Джон. Ты отличный человек.       — Надеюсь, остальные это тоже понимают. Знаешь, я слишком молчалив.       Он добродушно рассмеялся, от чего настроение Хаттона улучшилось. Улыбаясь, они вернулись к гостям.       — Смотрите, такими темпами наш малыш-Дики уведёт Джима у Фредди, — снова не удержался от замечания Роджер, но на этот раз безобидно, с долей юмора, что очень странным образом сочеталось с его голосом, который, к слову, совершенно не подходил его внешности. Он был этаким подростком в теле и с голосом взрослого мужчины.       Обстановка разрядилась, все гости выпили и наелись. Стали слышны оживлённые дружеские беседы, смех и поздравления хозяина дома и его жены с такими замечательными детьми. Джим почти забыл о мыслях, терзавших его. Лишь где-то в глубине сознания мелькали сомнения и предостережения о том, что, возможно, всё-таки не стоит связываться с Фредди Меркьюри.       Певец приподнялся на локте и нежно спросил лежащего рядом любовника:       — Тебе понравилось?       — Да.       — Ты больше не обижаешься на меня?       — Ты мне изменял.       — Я делал это, чтобы позлить тебя. Не делай вид, будто ты сам так не поступал.       — Но я ни с кем не зажимался в туалете.       — Откуда мне знать? Если я не видел, это ещё не значит, что этого не было.       — Ты мне не веришь? В таком случае я тоже самое могу сказать про тебя. Может, ты с ним ещё и спал?       — А что если и так?       На и так агрессивном лице любовника промелькнула тень истинной ярости. В следующую секунду он столкнул Фредди с кровати. Тот больно ударился и ойкнул. Мужчина напротив жестоко посмотрел на солиста сверху вниз.       — Чем больше ты будешь язвить, тем хуже я буду с тобой обращаться!       Фредди засмеялся, поднимаясь с пола.       — Я так люблю тебя, Винни.       Взгляд мужчины стал ещё более жестоким:       — Ты говоришь это всем, кто тебя окружает. Тому мудаку из туалета, своим подпевалам-помощникам и даже той сисястой бабе!       — Это мои близкие люди.       — А те, на улице, которые смотрят на тебя и пытаются достать — тоже?       — Это мои фанаты. Винни, я же знаменитость.       — И какой толк от твоей знаменитости?       — Она делает меня счастливым.       — Говно твоя знаменитость, ею можно только подтереться! И твоими танцульками на сцене, во время которых ты крутишь задницей!       Фредди не выдержал и закричал:       — Почему ты постоянно пытаешься меня унизить?!       Винфрид Кирхбергер знал почему. Он хоть и был неграмотным громилой, но ему отлично удавалось совладать с вокалистом. Он знал, что сказать и куда надавить, чтобы тот изо дня в день к нему возвращался, даже после самых бурных ссор, неизбежно сопровождаемых драками, ругательствами и самыми обидными словами. Вот и сейчас Фредди не замолкал, а ширококостный немец и не пытался его заткнуть.       — Моя карьера очень важна для меня! Я вкладываю в неё душу!       — А мне показалось, что в последнее время ты вкладываешь только член в руки каких-то пидоров!       Фредди Меркьюри подошёл к нему вплотную и со всей силы ударил раскрытой ладонью по щеке. Ни один мускул на лице немца не дрогнул. Ему не составило труда схватить стройное тело парса и повалить на кровать. Фред вскрикнул, когда тяжелый любовник навалился на него. Он изо всех сил попытался освободиться, но это казалось глупым и невозможным в его положении.       — Отпусти меня! Я совершил ошибку, что решил вернуться к тебе!       В следующую секунду солист почувствовал, что его лицо начинает гореть. Винни с силой бил его по щеке, точь-в-точь как до этого ударил немца сам Фредди. Крупный мужчина держал его тонкие запястья у изголовья кровати и продолжал лупить, задерживаясь ладонью на коже и оглаживая место удара, будто бы сожалея. Загорелая кожа Меркьюри стала пунцовой, он дёргался и извивался, старался ударить или укусить любовника. Он закричал:       — Я тебя ненавижу! Ненавижу!       — Зачем же ты тогда вернулся? Зачем всегда возвращаешься? И зачем согласился со мной жить? Остался бы с тем мерзким туалетным пидором!       — Это ты был мерзким туалетным пидором, когда влетел за нами в дверь. Ты выглядел, как разъярённый нахохлившийся петух! Ты бы видел себя, твои усы стояли дыбом, а из глаз летели молнии! Ты — невыносимый ревнивец!       — Скажи спасибо, что я не убил тебя прямо на том самом месте!       — Лучше бы ты убил меня, чем позорился перед моими друзьями и Джимом! Ты позорился целый вечер! Все считали тебя идиотом, а меня — брошенным неудачником. Ты цеплял каждого второго в баре, ты, мерзкий, жирный кабан!       Вероятно, самой большой проблемой в их отношениях была вспыльчивость и невозможность следить за своими словами. Фредди всегда говорил прямо, ничего не скрывая, что очень часто приводило в ярость Винфрида. Вот и сейчас он добился того же успеха. Немец отпустил руки любовника и обхватил большими руками его горло. Меркьюри задохнулся, в его глазах потемнело. Он размахивал руками в надежде попасть в немца. Он уже почти потерял связь с реальностью, когда в последний момент рука попала в нужное место и с силой ударила. Винни скорчился и отпустил его. Солист, воспользовавшись моментом, вылез из-под него, вскочил на ноги и взглянул на него со страхом в глазах.       — Ты чуть было не задушил меня…       Крупный мужчина ничего не ответил, он лишь сидел, обхватив голову руками. Фредди вылетел из комнаты. Через пару минут он вернулся со своей сумкой в руках и стал собирать вещи. Немец даже не взглянул на него. Он знал истинную причину его очередного ухода. Он был неграмотным громилой, но всё прекрасно понимал. Всё, что они сейчас делали — это причиняли боль, терзали и мучили друг друга. Именно такой была эта их странная, непропорциональная, изначально трагическая любовь.