Как приручить Фредди

      Всю следующую неделю в Лондоне шёл дождь. Улицы и мостовые утопали в воде. Пару раз по утрам был сильный туман, сквозь который не было видно ни зги. Но какой бы плохой не была погода в те дни, Джим Хаттон был ей рад. Она соответствовала его настроению. Изо дня в день он ходил на работу, затем в паб, затем домой. Вся его деятельность заканчивалась, как только он касался головой подушки на диване. Он хандрил, мучился от неопределённости, его сердце раскалывалось на части. Ему даже подумалось, что неведение — это самое худшее, что может быть в отношениях, что даже измену пережить легче, чем это. Ведь если ты знаешь наверняка, что ты человеку не нужен, то уже проще смириться со своей участью, проще жить, постепенно стирая все следы пребывания близкого человека из сердца и мыслей. Каждый день он стал задавать себе вопросы: «Да кем он, чёрт возьми, себя возомнил? Почему у меня такое ощущение, что моя жизнь больше не имеет смысла?». А потом, в гневе и отчаянии, сам отвечал себе: «Он демон! Самый настоящий, парсийский демон! Исчадие ада. Соблазняющее и обрекающее на мучения!»       Все те дождливые дни Джим не занимался садом госпожи Тавернер, что очень его огорчало. Ухаживая за растениями и подстригая деревья, он мог с бо́льшим успехом отвлечься от мыслей о человеке, без которого больше не представлял своей жизни. Всё чаще и чаще в голове крутилась мысль: «Может, всё бросить и уехать обратно, в Ирландию?» Но затем он вспоминал с поразительной ясностью, что он там никому не нужен. Его родители не будут рады, если он вернётся. Он, один из десяти детей в семье Хаттон. На смену одной навязчивой мысли приходила другая: «А что если переехать в Мюнхен?». Он стал обдумывать это, но всё закончилось на том, что он убедил себя, что будет мешать там своему божеству, Её Величеству Королеве. Состояние его становилось всё невыносимее. Его подавленный вид отпугивал клиентов, и в конце концов начальство отеля «Savoy» вызвало его к себе. Начальницей отдела кадров была молодая миловидная девушка с зелёными глазами. Она заговорила прямо, без вступлений и предварительных ласк:       — Джим, сотрудники и некоторые клиенты поговаривают о твоём состоянии здоровья. Ты бледен и угрюм. Что с тобой случилось? Ты можешь мне всё рассказать, я пойму и поддержу тебя. Мы все к тебе очень хорошо относимся, ты же знаешь.       Это были обычные, вежливые слова. Никто на самом деле не интересовался душевным и физическим состоянием Джима, и мужчина это знал. Никому не хотелось терпеть на работе полуживого, полумёртвого человека.       — Всё в полном порядке, миссис Джонс. Я просто немного уставший в последнее время.       — Может, тебе стоит взять отпуск? Ты работаешь у нас уже больше трёх лет и за это время брал отпуск только один раз.       — Нет, спасибо. Я справлюсь.       — Я всё же настаиваю, Джим.       «Чудесно. Ещё и в отпуск заставили уйти. И чем мне теперь, позвольте узнать, заниматься?».       Выйдя из отеля, мистер Хаттон закурил сигарету и задумался. Дождь, казалось, и не собирался заканчиваться. Но Джим знал, что он то идёт, то останавливается, как и всегда в Лондоне. Мужчина раскрыл свой зонт и медленно побрёл по улицам серого от дождя и тумана города, собираясь добраться домой пешком. Он уже отошёл на приличное расстояние от места своей работы, как вдруг в густом тумане ему показалось, что на противоположной стороне улицы остановился чёрный «Мерседес», и из него вышла до боли знакомая тонкая фигура мужчины. Присмотревшись, ирландец понял, что это был не тот мужчина, а машина была вовсе не «Мерседес». Однако магазин напротив его привлёк, он перешёл дорогу и зашёл внутрь. Внутри пахло кормом для животных, а из клеток доносилось щебетание попугаев, храпение ёжиков и лай щенков. Хаттон обошёл магазин, заглядывая в места обитания домашних любимцев и говоря им «привет». Он никогда не заводил себе питомцев, потому что сомневался, что сможет достойно ухаживать за ними по причине постоянного отсутствия в квартире.       Джиму приглянулась открытка с милым котёнком, играющим с клубком. Он купил её и в тот же вечер решил отправить в Мюнхен. «Нет смысла больше терпеть, если тебе так сильно хочется напомнить о себе». Подписать он её решил просто: «Успехов в сольном проекте, Фредди. Джим». В ту же ночь мужчина решил отправиться в «Market Tavern», чтобы провести время с друзьями из своего гей-сообщества.       — Нет-нет, ни слова мне больше про этого грязного засранца! — кричал разъярённый вокалист перед Барбарой Валентин и ошеломлённым Полом Прентером, — Я слышать про него больше ничего не хочу! Зачем ты снова про него заикнулась?       — Я думала, ты знаешь. Он собирается уехать из Мюнхена. Его ресторан сгорел, и его тут ничего больше не держит.       — Ничего не держит, значит? Вот и пусть катится! Хватит с меня, господи. А ты зачем пришёл, Пол?       Мужчина нахмурил брови и покачал головой так, будто его очень сильно раздражало сие произошедшее действие. Он с явным нежеланием достал из заднего кармана конверт. Была бы его воля, он бы ни за что не отдал его вокалисту. Но ведь потом могло бы стать хуже, и, что самое ужасное, Пола могли бы обвинить в чём-то и выгнать с работы, которая кормила его, и благодаря которой он мог лицезреть своего ненаглядного Фредди каждый день, вблизи. Меркьюри выхватил из его рук конверт и тут же раскрыл, увидев на нём адрес, совершенно не стесняясь присутствия Барбары и Пола. Найдя и прочитав в конверте открытку, предназначенную для него, он обречённо вздохнул:       — Господи, как же я скучаю по Джиму!       Вид у него стал настолько расстроенным, что Прентеру захотелось подойти и обнять его, невзирая на обстоятельства и отношения между ними, которые оставляли желать лучшего. Вместо него это сделала Барбара, прижимая солиста к своей необъятной груди. Менеджеру было противно видеть его в объятиях женщины. Он отказывался верить в то, что Фредди, возможно, спит с этой актрисой.       — Ну-ну, зайчик, мы обязательно придумаем выход из этой ситуации, — шептала она на ухо солисту. Пола бесило, что она обращалась с ним, как с ребёнком. Ему бы хотелось, чтобы тот жирдяй Винни действительно уехал, Барбара отстала, Джим забылся, а Пол Прентер занял бы их место. Но его планам, вероятно, не суждено было сбыться. Фредди отлип от груди Барбары, подошёл к телефону, набрал служебный номер и сказал:       — Фиби, отправь Джиму билет в Мюнхен и свяжи меня с ним сегодня вечером.       Затем он повесил трубку и обратился к самому Полу:       — Перешли деньги с моего банковского счёта на ремонт ресторана Винфрида.       Прошло несколько тревожных для ирландца дней, прежде чем ему перезвонил Фредди.       — Как твои дела, дорогуша? — было первым, что спросил солист.       — Неплохо. Не учитывая тот факт, что меня насильно отправили в отпуск.       — За что же ты так провинился?       — Долго не отдыхал!       На другом конце трубки послышался приглушённый смех Фреда. Затем он замолчал и произнёс, кокетливо понизив тембр голоса.       — Спасибо тебе за открытку. Я на самом деле скучаю по своим котам. И по тебе, малышка-Джимми.       Джиму показалось глупой и наивной затеей жаловаться, насколько плохо ему было без своего любовника, поэтому он просто сказал:       — Я тоже по тебе скучаю, Фредди.       — Я заказал билет на самолёт для тебя. Это даже хорошо, что ты теперь в отпуске.       — Не стоило утруждать себя.       — Но мне хочется с тобой увидеться.       — А что если бы я не был в отпуске?       — Ну вот видишь, как хорошо всё сложилось! — энергично произнёс Фред.       Через два дня Джим вылетел в Мюнхен. На этот раз в аэропорту его встретил один только Джо Фанелли. Фредди с ним не оказалось.       — Он занят какими-то важными переговорами.       — Что значит «какими-то»? Обычно ты в курсе всех его дел.       — На этот раз он ничего мне не сказал. Предупредил только, что, возможно, не будет ночевать дома.       Сердце Джима пропустило удар. Всё отчаяние, копившееся внутри мужчины эти две недели, разом нахлынуло на него, он чуть не утонул в нём за считанные секунды. Появилась слабость в руках и ногах. Захотелось сесть на пол посреди аэропорта и зареветь, а потом бежать куда глаза глядят.       — Не волнуйся, он дал мне указание развлечь тебя.       — О, как это благородно с его стороны, — смог выговорить ирландец онемевшими и побледневшими губами. В ту же секунду он решил, что не улетит обратно, пока во всём не разберётся. «Я должен всё узнать наверняка» — именно такую цель он поставил перед собой, а вслух сказал, — хорошо, пойдём.       После аэропорта они сначала заехали в коттедж, где Джим оставил свои вещи. Затем они сразу направились в гей-клуб «New York» по собственному желанию ирландца. «Если он там, то у меня есть шанс поймать его с поличным». Естественно, его там не было. Зато были остальные его друзья, сидевшие и развлекающиеся на том же месте, которое всегда было для них забронировано. Джо представил Джиму тех из них, с которыми он ещё не успел познакомиться. Остальные же сразу его опознали как «загадочного-милашку-Джима».       Среди всех ему больше всего приглянулся здоровенный ирландец по имени Патрик. Кажется, все ирландцы непременно были здоровенными в те годы! Хаттону это нравилось. Они стали неплохо общаться после того, как вместе выпили по пинте пива.       — Где ты живёшь, Джим?       — В Великобритании.       Патрик усмехнулся:       — Странное дело, такие, как мы, убегают из Ирландии.       — Не вижу в этом ничего странного. Для нашей родины это позор — быть геем. Мы находим спасение в странах, где к этому относятся более лояльно.       — Насколько мне известно, в Англии к этому относятся не так лояльно, как здесь.       — Я уже думал над тем, чтобы переехать сюда.       — И что же ты решил?       — Что мне ничего здесь не светит, ровно как и в Лондоне.       Добродушный здоровяк-ирландец рассмеялся. Он настолько не вписывался в компанию всех этих стервозных друзей Фредди, что казалось, будто происходящее — плод больной фантазии Джима на почве поехавшей от горя крыши. Но тут Патрик легонько коснулся плеча Хаттона, и у того не осталось сомнений, что этот здоровяк действительно существует.       — Хочешь, поедем в другое место? Ты выглядишь убито. Мы могли бы пообщаться.       — О нет, для такого мне точно стоит выпить ещё чего-нибудь покрепче.       В этот момент к нему подошёл Джо и сообщил, что уже достаточно развлекаться. На это Джим только махнул рукой и ответил:       — Ты иди, а я сам вернусь.       Когда Фанелли ушёл, Патрик заказал алкоголь по второму кругу. На этот раз они решили пить виски и водку. Прошло полчаса, прежде чем двое мужчин вышли из ночного клуба и направились домой к Патрику.       Возвращаясь в коттедж, Джо до последнего надеялся, что Фредди не пришло в голову ночевать дома. К сожалению, его надежды были разрушены, когда он увидел силуэт темноволосого мужчины, стоявшего перед широким окном и смотревшего яростным взглядом сквозь него на Фанелли.       — Ну и где он? — нетерпеливо спросил Фред, скрещивая руки на груди, как только Джо вошёл в дом.       — Осмелюсь предположить, что в ночном клубе.       — И на каком таком этапе вашего приключения вы разделились?       — Предположу, что на том, когда Джим начал пить с Патриком.       — С каким ещё Патриком? — удивлённо спросил солист, но затем, вспомнив, воскликнул, — С тем самым Патриком?!       На его лице промелькнула тень жестокости и обиды. Он развернулся и со всех ног побежал в комнату Фристоуна.       — Фиби, просыпайся! Нам срочно нужно в ночной клуб!       Питер ошарашено подскочил на кровати и уставился на мечущегося по комнате Фредди.       — Я говорю, поднимайся и отвези меня в клуб!       — Фредди, я конечно понимаю, что твоим физиологическим потребностям не спится по ночам, но ведь это не повод будить меня!       — Причём здесь я? Нужно забрать Джима.       Фиби ворчал, вылезая из-под одеяла:       — Тебе же не нравится, как я вожу машину…       Через несколько минут мужчины сели в автомобиль. Фредди раздражённо приговаривал, чтобы Питер поторопился, заламывал руки, выглядывал в окно и постоянно трогал свои волосы. Когда они, наконец, добрались до гей-клуба «New York», оказалось, что Джима там уже не было. Кто-то из знакомых сообщил певцу, что тот куда-то отправился вместе с Патриком.       Ирландец жил совсем близко. Всю дорогу до дома Патрик нахваливал свой бифштекс и обещал угостить им Джима. Оказалось, что мужчина снимает небольшую квартиру в двух кварталах от «бермудского треугольника». Она была просторной из-за того, что в ней было мало мебели.       — Не вижу смысла обставлять квартиру всем подряд. Предпочитаю только самое необходимое, — прокомментировал это Патрик.       Джим расположился на небольшом диване у панорамного окна, вид из которого был просто замечательным и захватывал дух. Была уже глубокая ночь, и город переливался огнями и светодиодными вспышками, слышен был шум автомобилей.       — Это моё самое любимое место в квартире. На самом деле, я снимаю её именно из-за этого окна, — произнёс Патрик, усаживаясь на диван рядом с мужчиной. Он поставил на маленький столик перед диваном два бокала шампанского и тарелку с тем самым обещанным бифштексом. Они ещё долго рассматривали вид из окна, пили алкоголь, Джим съел поданное ему мясо и восхитился им.       — Ты отлично готовишь! Ты работаешь поваром?       — Нет, я работаю в книжном магазине, — усмехнулся здоровяк-Патрик. Хаттон представил себе картину: милый крупный ирландец с добрыми глазами стоит за прилавком в книжном магазине и советует покупателям, что бы почитать. Эта мысль порадовала его и он улыбнулся.       — Однажды я хотел устроиться в ресторан, здесь, недалеко, чтобы не переезжать, — продолжал ирландец, — но хозяина, Винфрида Кирхбергера, не устраивали мои требования по поводу заработной платы. Позже он нанял себе какого-то китайца, и еда там стала просто отвратительной.       Джим снова улыбнулся. Ему нравилось, что с Патриком он хотя бы на время забывал о своих мрачных мыслях. Но тут его соплеменник совершил ошибку. Он положил руку на колено Хаттона, наклонился и поцеловал его. Поцелуй вышел скромным и суховатым, совсем не таким, какие бывали у Джима с Фредди. Когда Патрик отстранился, мистер Хаттон не сразу пришёл в себя, но потом сказал:       — Ты хороший парень.       Ирландец напротив как-то грустно улыбнулся:       — Но? Ведь оно всегда следует после таких слов.       — Но у меня уже есть Фредди…       — Ты имеешь в виду Фредди Меркьюри?       — Да. Разве ты не знал? Мы были с ним в ночном клубе вместе, три недели назад.       — Я совсем недавно попал в их компанию, совершенно случайно. Один из моих хороших знакомых пригласил меня, и я познакомился с этим эксцентричным мужчиной. Видимо я ему понравился, потому что после этого он всегда был рад видеть меня среди своих.       Патрик замолчал и о чём-то задумался. Джим поглядел на прекрасный вид из окна. И вдруг он перестал казаться ему прекрасным, потому что следующее, что произнёс Патрик, было:       — Извини, я правда не знал. Я думал, что Фредди встречается с Винфридом, с тем самым хозяином ресторана, в который я хотел устроиться поваром.       Джим почувствовал, что медленно, но верно сгорает на этом самом диване. Все его надежды мгновенно превращались в пепел. Ему вдруг стало очень стыдно и неловко перед этим добродушным человеком. Ему нужно было что-то ответить, но никакие слова не лезли в голову.       — Так значит, они наконец расстались? — спросил Патрик резко побледневшего беднягу Джима, понимая, что он ляпнул и пытаясь успокоить.       — Почему «наконец»?       — Их отношения приносили массу неудобств как им самим, так и общественности. Винфрид постоянно устраивал истерические сцены Фредди на публике, я сам был тому свидетелем один раз.       Джиму снова хотелось что-то сказать, но ничего не пришло на ум. Вместо этого он поблагодарил Патрика за бифштекс и шампанское и сообщил, что собирается домой.       — Может, останешься до утра? Уже очень поздно, какой смысл уходить?       Джим посмотрел на сидящего напротив мужчину. У него был слишком добрый взгляд, и он действительно был ни в чём не виноват. Хаттон наклонился к нему и поцеловал сначала, неуверенно, в щёку, а затем в губы. Потом он отстранился и произнёс:       — Я не смогу остаться.       «Я не из тех людей, которые изменяют своему выбору. А Фредди — это мой полностью осознанный выбор, поэтому мне и расплачиваться за его последствия, » — закончил мысль Джим.       Когда они распрощались, мужчина не спешил возвращаться в коттедж. Он заранее узнал адрес ресторана Винфрида у Патрика и теперь блуждал в поисках нужного здания. Он искал его с четверть часа, но когда нашёл, оказалось, что ресторан сгорел. Стоя перед чёрным строением, от которого мало чего осталось, он курил и проклинал себя за то, что всё-таки связался с засранцем Фредди.