Как приручить Фредди

      Добираться в коттедж под утро оказалось занятием проблематичным. Поймать такси в эти часы представлялось невозможным. Джим бродил по улицам и пытался выловить хотя бы одну машину, но безуспешно. Все они либо были заняты, либо ждали своего клиента. Из ночных клубов, казалось, разом вывалились все: начиная от сотрудников данных заведений и заканчивая стриптизёрами. Последние будто продолжали свою работу, потому что шествовали по улицам прямо в сценических костюмах. В конце концов бедняга-Джим сдался и побрёл подальше от района «бермудский треугольник». Пройдя несколько кварталов, он понял, что совершенно не знает, где находится. Он остановился возле какого-то закрытого магазина мужских костюмов и закурил сигарету. Затем он начал рассматривать названия других магазинов и улиц, но это ему ничего не дало — все они выглядели одинаково запутанно и странно. Город понемногу просыпался, в то время как обитатели ночных клубов только собирались ложиться спать. «Возможно, стоило и правда остаться у Патрика. И почему это для меня настолько важно — вернуться в коттедж раньше Фреда?» — промелькнула мысль в голове у мужчины.       Неожиданно, как и всегда, со стороны «бермудского треугольника» выкатил знакомый чёрный автомобиль. Джим помахал ему рукой и «Мерседес» остановился перед тротуаром. На водительском сиденье был Питер Фристоун.       — Наконец-то! Где тебя носило? — спросил он, выходя из машины. Джим удивлённо уставился на него, совершенно не понимая что происходит.       — Ты что, искал меня?       — Не я, а Фредди. Он заставил меня ночью ехать за тобой в клуб, но тебя там не оказалось. Когда мы вернулись в коттедж, он отправил меня обратно, патрулировать улицы «бермудского треугольника», а сам улёгся спать. Ну давай, садись в машину.       — Джо говорил, что Фредди не будет ночевать дома, – заметил Джим, когда они залезли внутрь.       — У него семь пятниц на неделе, он в любой момент может передумать. Мы все уже привыкли. Кстати, Джо сильно досталось за то, что он не доставил тебя домой.       — Я не игрушка, чтобы мной можно было распоряжаться.       — Пойди и скажи об этом Фреду.       Джим нахмурил густые брови. Тяжёлое молчание длилось около двух минут, после чего Фиби сказал:       — Я уже потерял надежду тебя найти. Собирался уезжать и готовиться к увольнению.       — Увольнение? За что?       — Он сказал мне не возвращаться, если я не найду тебя.       — Зачем я ему так сильно понадобился?       Фиби молчал, ему не хотелось передавать слова Фредди Джиму.       — Узнаешь у него сам.       — Я хочу быть готовым к любому исходу.       — Ну, он сказал тебе забирать вещи и убираться.       Джим грустно усмехнулся и подумал: «Только и всего? Я думал, что он захотел меня задушить».       Весь оставшийся путь они преодолели в полной тишине. Джим, как обычно, хмурил брови, а Фиби не хотел мешать его мыслям. Уже почти рассвело, когда они подъехали к коттеджу. Питер отправил ирландца одного внутрь дома, пока сам загонял автомобиль в гараж.       Мистер Хаттон старался как можно тише пробраться в дом, как будто был вором или женой, гулявшей всю ночь. Второе сравнение показалось ему более подходящим. На первом этаже было тихо и пусто. Джим понял, что все ещё спят. Ему не хотелось идти в комнату Фредди, но именно там он и оставил свои вещи. Он медленно, нерешительно приоткрыл дверь в спальню и заглянул в неё. Солист спал, плотно завернувшись в одеяло. На цыпочках Джим зашёл внутрь и прикрыл за собой дверь. Его сумка стояла возле кровати, он мысленно проклинал себя за то, что оставил её именно там. Подойдя почти вплотную к горке, которую представлял собой спящий под одеялом Фред, Джим услышал тихие всхлипы. Ирландец повернул голову в его сторону и увидел большой карий глаз, торчащий из-под одеяла и смотрящий прямо на него. Увидев, что его заметили, глаз спрятался обратно под одеяло. Джим вздохнул, обошёл кровать с другой стороны и лёг рядом, тесно прижимаясь и обхватывая горку рукой. Горка вздрогнула и тут же замерла. А через какое-то время сказала:       — Ты откуда вернулся в столь ранний утренний час?       — От Патрика.       Горка резко подскочила, мгновенно превращаясь в Фредди. Весь взъерошенный, с гневным взглядом, в широченной футболке и домашних штанах, он представлял собой кота, потревоженного во время своего важного кошачьего занятия.       — Убирайся!       — Ты же только что выглядывал на меня из-под одеяла и плакал, как маленькая девочка.       — Я не плакал! — вскрикнул он, но тут же заставил себя успокоиться. — Мне не очень хорошо спалось, а ты мне ещё и помешал своей вознёй.       — Тебе плохо спалось? Почему же? Мне казалось, ты должен был прекрасно провести вчерашний вечер и теперь спать, как младенец.       Яростный взгляд Фредди стал ещё более яростным. Он плотно сжимал губы, усы его будто приподнимались от гнева. По всему его виду казалось, что он вот-вот ударит провинившегося Джима. Но вдруг он отвернулся, лёг, накрылся одеялом по плечи и притих.       — Когда я проснусь, я не желаю тебя видеть рядом с собой.       Джим промолчал. Сидя на кровати, он прислушивался. Через несколько минут послышалось размеренное сопение. Фредди уснул. «Не уйду, пока во всём не разберусь», — напомнил себе Джим. Он прилёг на подушку и закрыл глаза. Из-за бессонной ночи он чувствовал себя разбито. Он вдруг вспомнил свой поцелуй с другим мужчиной, и его лицо начало гореть. «Что если он узнает?». Джим покосился на солиста, лежащего рядом. «Почему меня это беспокоит? Я почти уверен, что он мне изменяет. По сравнению с ним я не сделал ничего плохого!», — пытался собраться с мыслями Хаттон. Сонливость, однако, взяла верх, и через какое-то время он провалился в забытье.       Когда ирландец проснулся, Фредди уже не было рядом. Мужчина медленно встал, чувствуя, что совершенно не выспался. Его сумка всё также стояла с другой стороны кровати. «Это хорошо. Он её хотя бы не выбросил в окно», — было первым, что пришло в голову мистеру Хаттону, когда он её увидел.       Он направился к ванной комнате, дверь в которую была прямо из спальни. По дороге к унитазу он потирал глаза и не сразу заметил Фредди, который лежал в ванной и с головы до ног был покрыт пеной.       — Тебя не учили стучаться?       Успев уже наполовину расстегнуть ширинку джинс, Джим чуть не подскочил на месте от неожиданности. Увидя парса, откисающего в джакузи, он застегнул ширинку и направился обратно, к двери.       — Извини.       — Погоди, Джим.       Мужчина остановился, не решаясь обернуться. Он боялся, что вокалист накричит на него или спросит, почему он всё ещё здесь.       — Потри мне спину.       Джиму не нравилось прикидываться идиотом, но обстоятельства вынуждали сделать это уже в который раз, потому что он решил, что ослышался.       — Что?       — Я не дотягиваюсь сам, — нежно ответил Фредди.       Ирландец повернулся и направился к огромной, бурлящей пузырьками и пеной, ванне. Наклоняясь и беря мочалку, он ворчал:       — Ты же такой гибкий… И не достаёшь сам…       В пене было совершенно всё, торчало только его лицо. Джим не прекращал ворчать.       — Сам ведь гнал меня совсем недавно, говорил убираться…       — Перестань что-то там шептать и просто потри мне спинку, милый, — сладко промурчал солист, прикрыв глаза.       — Не надо со мной так разговаривать. Я не мальчик на побегушках.       Фредди как-то странно ухмыльнулся, а Джим с раздражением надавил на плечо солиста, заставив согнуться, и стал водить мочалкой по тёмной коже.       — Сильнее, я не фарфоровый.       Хаттон помнил эти слова. Казалось, что Фред совсем недавно говорил ему их, находясь при этом в более интересном положении. Он стал тереть сильнее. Когда Джим закончил, он отдал мочалку в руку певца и собрался уходить. Но тут Фредди тихо произнёс:       — Извини за то, что я не встретил тебя в аэропорту.       — Хорошо.       — И за то, что не провёл с тобой время вечером и ночью.       — Хорошо, Фредди.       Сказав это, он снова засобирался выйти, но любовник взял его за руку.       — Не уходи.       — Не уйду.       — Хочешь искупаться со мной? Здесь много места для нас двоих.       Джим удивлённо на него уставился, как будто это был первый раз, когда этот мужчина находился перед ним голым и предлагал вместе искупаться.       — Нет, спасибо.       — Ты засмущался? Да я не притронусь к тебе!       — В таком случае это очень странно — предлагать вместе искупаться, не трогая при этом друг друга. Ты всем такое предлагаешь?       — Какой же ты зануда. Я просто предложил.       У Фредди был очень соблазнительный вид. Он смыл со своей головы пену, и теперь было видно его торс, исчезающий в воде. Джим не удержался и стал раздеваться. Когда он залез в джакузи, Фредди ликовал. У него тут же будто вылетели из головы свои же слова, потому что он придвинулся и сел сверху на мужчину. Его крупный член соприкоснулся с членом Джима. Мужчина открыл было рот, чтобы возразить, но Фред его перебил, игриво перебирая тонкими ловкими пальцами волосы на голове у ирландца:       — Мне так будет легче потереть и тебе спинку.       Невесть откуда он взял уже другую мочалку, наклонился через плечо ирландца и стал водить ею по его спине, не забывая при этом совершать недвусмысленные движения бёдрами, от которых члены мужчин стали тереться друг об друга. Джим предпринял попытку его остановить.       — Ох, господи, прекрати.       — Что-то не так? Я чувствую, как ты возбуждён, — снова промурлыкал этот довольный кот.       — Конечно же я возбуждён, ты ведь соблазняешь меня. Дело не в этом. Фредди, ты то отталкиваешь меня, то снова пытаешься клеиться.       Солист стал томно шептать ему на ухо:       — Я просто очень тебя хочу. Возьми меня прямо здесь.       Горячий парс переместил свою руку со спины Джима на его грудь, медленно опуская тонкую кисть вниз, в пену. И тут мистер Хаттон обратил внимание на одну вещь. Сначала он подумал, что ему показалось, поэтому перехватил ладонь Фредди и уставился на неё. На безымянном пальце его правой руки было кольцо, но вовсе не то, которое ему подарил Джим.       — Откуда оно у тебя?       Лицо Фреда резко помрачнело, от его кокетливости не осталось и следа. Остался только довольно хитрый взгляд, который он поспешил спрятать. Джим вылез из-под него и направился к душу, чтобы смыть пену. После этого он накинул белый халат, предназначенный для гостей, и вышел из комнаты. Он прошёл к кровати и сел на неё. В доме были слышны голоса Джо, Фиби и, кажется, Барбары. Джим не хотел с ними встречаться. Он бы предпочёл выйти в окно и исчезнуть из этой страны, чтобы никого не видеть. Через пару минут из ванной комнаты вышел Фредерик в своём цветном кимоно.       — Ты что, ждёшь от меня каких-то объяснений?       — Нет, не жду. Я уже всё знаю, — жёстко ответил Джим. Они молча смотрели друг на друга. Фредди — с холодом и равнодушием в глазах, Джим — с огромной печалью и злостью.       — Тебе его подарил этот жирный немец, Винфрид.       — Откуда тебе известно его имя?       Они снова молча смотрели друг на друга. Ирландцу было очень тяжело это сделать, но он всё же сказал:       — Я не пойму только, почему. За что он так тебе нравится? Чем он лучше меня?       Фредди молчал. Это молчание казалось Джиму вечностью. Наконец он произнёс:       — Он не лучше тебя, милашка-Джим. Ох, вот видишь, я сам уже всё ответил. Ты очень хороший мужчина. Я не заслуживаю такого доброго отношения.       — Ах, вот как, значит? Тебе надо, чтобы устраивали скандалы, чтобы унижали при всех, чтобы издевались, били и относились, как к суке?!       Джим не на шутку распалился. Его хмурые брови, казалось, вот-вот совсем опустятся на глаза.       — Я не могу с ним сейчас расстаться. Он постоянно меня отталкивает от себя, а мне из-за этого ещё больше хочется быть с ним!       — Тогда зачем, твою мать, ты начинал отношения со мной?!       — Ты мне очень нравишься, Джим. Мне кажется, что я полюбил тебя.       В комнате резко наступила тишина. Возможно, если бы кто-нибудь зашёл к ним в тот момент, то смог бы с лёгкостью задохнуться в этой давящей тишине.       — Я не верю тебе. Ты не мог меня полюбить. Ты мной пользуешься, а в действительности тебе нравится боль. Ты зависим от этих ваших ненормальных отношений, — проговорил Джим и тут же замолчал, смотря куда-то в сторону и изо всех сил пытаясь проглотить слёзы. «Но самое печальное — это то, что теперь я зависим от тебя», — закончил он свои слова у себя в голове, не решаясь сказать их вслух.       Их напряжённую беседу прервала Барбара, которая вплыла в комнату, как облако: сначала её грудь, потом — она сама.       — Мальчики, я думала, вы ещё спите.       — Что случилось, дорогая?       — Мне казалось, у тебя сегодня выходной, но Фиби сказал, что тебе пора на съемки видеоклипа. Я зашла разбудить тебя.       Актриса подошла к Фредди и приобняла за плечи, из-за чего стройный солист показался ещё более стройным. Только после этого она взглянула на несчастного Джима, который еле сдерживал слёзы.       — Джим, ты не поедешь с ним?       — Нет.       Мужчина резко отвернулся и вышел из комнаты. В гостиной сидели Джо и Фиби. Хаттон прошёл мимо них, осторожно открыл входную дверь и вышел на улицу. Он был в одном халате и, вероятно, выглядел по-дурацки, но это не сильно его волновало. Он нервно закурил сигарету, погружаясь в свои мысли. Расправившись с одной, он закурил вторую, затем третью, затем четвёртую. Он всегда курил много, когда впадал в депрессию. Через десять минут он почувствовал, что замерзает, хотя было лето. Он был в тапочках, которые он взял рядом с халатом в ванной, поэтому решил пройтись. Место обитания Фредди в Мюнхене не было каким-то чрезвычайно изысканным. Это был небольшой двухэтажный дом, к которому прилегал гараж и сад с несколькими тропинками. Хотя Джим засомневался, что сад был территорией коттеджа Меркьюри, вокруг было много точно таких же домиков, как этот, и ни один из них не был как-то ограждён.       Ирландец бродил по саду в одном халате на голое тело, когда примерно через полчаса к нему подошла Барбара.       — Ты не уехала с ним?       — С чего бы? Он не берёт меня на съёмки. «Барбара, ты либо сломаешь технику, либо операторов, когда те увидят твои сиськи!», — смешно процитировала солиста женщина. Джим улыбнулся. Ему нравилась Барбара, и он не хотел даже думать о том, что их с Фредди могло связывать что-то помимо дружбы.       — Твоя улыбка вышла слишком неправдоподобной. Я ведь актриса, ты меня не обманешь. Что-то случилось?       Джим задумался. Он не знал, стоит ли поделиться с ней своими проблемами, связанными с её же другом. Вдруг она ему расскажет? Или наоборот сохранит в тайне и что-то посоветует, раз так хорошо знает Фреда? Вероятно, молчание вышло слишком долгим, потому что женщина спросила, догадавшись:       — Это связано с Фредди? Не переживай, я не расскажу ему. Однажды я помогала Винни наладить отношения с ним, так что смогу помочь и тебе.       — Скажи мне, почему он до сих пор с ним встречается? Чем я не устраиваю его?       Барбара задумалась, хотя, кажется, сразу всё поняла.       — Ты знаешь, люди жалуются, что я слишком резкая. Но я не из вредности такая, я просто всегда говорю как есть, напрямую. Мы с Фредди в этом похожи, — начала она, закуривая сигарету, — Послушай, Джим. Ты слишком мягкотелый, вот он и пользуется тобой, как игрушкой. Винни не такой. Он ругается на него, выгоняет и никогда не бегает за ним. Он находит себе любовника, чтобы заставлять Фреда ревновать, или заявляет, что переезжает.       — И вот теперь Фредди делает тоже самое.       — Нет. Они изводят так друг друга уже очень давно. Их отношения — болезнь. Ты — совсем другое дело. Ты способен залатать его раны и любить всем сердцем, но тебе не хватает стойкости. Не бегай за ним, как собачка. Хотя бы раз скажи ему: «Нет». Не поддавайся на его ласки и уговоры, стой на своём и будь с ним жёстче.       — Но я не такой человек. Не в моей природе — так вести себя.       — Если ты не сможешь хотя бы один раз изменить своим принципам, то тебе придётся терпеть его интрижки до конца своих дней.       С этими словами Барбара похлопала его по плечу, поднесла сигарету к пухлым губам и затянулась.       — С чего ты взяла, что я останусь с ним до конца дней?       Она взглянула на него, как на умалишённого и ответила:       — Это написано на твоём плаксивом лице.       Спустя несколько часов после разговора с Барбарой Джим сидел в гостиной перед телевизором. Несколько раз к нему подходил Джо и предлагал поесть, но тот постоянно отказывался. Фанелли не смог долго выдерживать такое вопиющее безрассудство.       — Ты хочешь, чтобы мне снова надавали по шее за то, что «милашка-Джим недоедает»?       — Прости.       — Еда — это самое большое удовольствие в нашей жизни. Тебе определённо станет легче, когда ты съешь стейк, который я приготовил только что и запьёшь его вином.       — С чего ты решил, что мне тяжело? — спросил Джим, отрывая взгляд от экрана телевизора, а потом, задумавшись, добавил, — от стейка, в общем-то, не откажусь.       Они прошли в столовую и вместе стали ужинать, болтая о всякой чепухе. После сытной трапезы Джим действительно почувствовал себя лучше, хотя до этого думал, что кусок ему в горло не полезет.       — Фредди будет сегодня поздно, у них случилось какое-то происшествие на съёмках клипа к песне «I Was Born to Love You», — сообщил Фанелли после того, как зазвонил телефон? и он поговорил с кем-то на другом конце трубки.       После ужина Джим вернулся к излюбленному месту на диване, радуясь, что Фредди не приедет рано. Пару часов спустя Джо ушёл спать, а ирландец, полный решимости, направился к спальне солиста. В комнате, на кровати, остался лежать как попало цветной халат. Видимо, Фред быстро скинул его с себя, собираясь на площадку для записи клипа. На тумбочке стояло несколько фоторамок, на которых в основном были изображены кошки певца, по которым тот очень сильно скучал, проживая в Мюнхене. Джим улыбнулся, разглядывая фотографию, на которой Фредди прижимал серую пушистую кошку к своему лицу.       Вдруг подсознательно мужчине захотелось открыть ящик тумбочки. Внутри Джим нашёл коробку с тем самым кольцом, которое он подарил солисту три недели назад. Он горько усмехнулся, покрутив бархатную коробочку в руках, затем положил её обратно и подошёл к своим вещами, которые он так и не успел развесить. Беря сумку в руки и направляясь к выходу, он уже знал наверняка, что последует совету Барбары и скажет «нет» Фредди и самому себе.