Как приручить Фредди

      Он восхищался своим маскарадным костюмом и возился с ним целый день. То ему медали казались какими-то несуразными, то он наоборот весь сиял, восклицая: «Эта куртка прекрасна! Я прекрасен!». Но как бы он не ликовал или, наоборот, не придирался к куртке и не пытался в ней постоянно что-то поправить, факт оставался фактом — она действительно выглядела чудесно.       Уже поздно вечером, надев свои лосины Арлекина в чёрно-белую клетку, подтяжки с пулями и эту замечательную военно-парадную куртку, он крутился перед зеркалом, любовался собой и явно был доволен результатом. В тот момент Джим забыл обо всём. Он всунул одну ногу в штанину, а вторую не успел, потому что перед ним предстало само божество. Он мог поклясться, что никогда в своей жизни не видел ничего прекраснее этого зрелища: Фредди Меркьюри в обтягивающих лосинах и военной форме на голое тело. Фред моментально заметил реакцию любимого и стал ещё сильнее выпендриваться перед зеркалом: он изгибал спину, оттопыривал зад и недвусмысленно то и дело проходился ладонью по бугорку между ног, строя при этом очень томный и соблазнительный взгляд. Как подобает любому нормальному гею, Джим встал, предварительно натянув штанину на вторую ногу, подошёл к нему сзади, обхватил за бёдра и припал горячими губами к смуглой шее, начиная кусать и лизать нежную кожу. Фредди откинул голову назад и застонал, целиком и полностью отдаваясь ласке.       — Я так хочу тебя… — шептал истосковавшийся Фред.       Джим позволил себе распустить руки. Он опустил левую ладонь с бедра мужчины ниже и ухватился за его большущий член, который на тот момент уже был очень возбуждён и стоял колом. Тесные лосины плотно обхватывали его и создавали потрясающий соблазнительный эффект. Джим переместил ладонь от члена к заднице Фредди и сильно сжал крепкую ягодицу.       — Ты потрясающий в этом наряде, Фред. Я первым делом оттрахаю тебя, когда мы вернёмся с твоей вечеринки.       — Ох, ещё так долго ждать. К тому же, спальня будет занята, и нам снова придётся не шуметь на матраце в гостиной.       — Отлично, я отымею тебя тихо и в этот раз действительно по-быстрому, — прошептал Джим на ухо Фредди, и сладкая горячая истома растеклась по телу темноволосого парса.       — А что же делать сейчас с этим? — спросил Фред, указывая глазами на свою эрекцию.       — Придётся потерпеть, — ответил Джим и отстранился от него, напоследок легонько шлёпнув по заднице в клетчатых лосинах.       Им действительно пришлось прекратить шалости, ведь до вечеринки оставалось совсем немного. Закончив, наконец, любоваться своим нарядом, Фредди чмокнул Джима в щёку и направился в ванную комнату, чтобы закончить наводить марафет на своём и без косметики красивейшем лице. Через несколько минут в спальню вошла Мэри.       — Надень вот эту рубашку под низ своей куртки и бабочки, она будет чудесно гармонировать как с моим нарядом, так и с нарядом Фредди, — посоветовала она Джиму, протягивая ему белую плотную рубашку с серебристыми узорами на манжетах. Ирландцу понравилась эта идея, он был не таким смелым, как Фред, чтобы ехать в машине и идти по улице в куртке на голое тело. Одевшись, он тоже покрутился перед зеркалом и остался довольным результатом.       — Где ты её взяла?       — Из гардероба Фредди.       Глаза Джима округлились, и он открыл рот, чтобы что-то возразить, но Мэри его опередила:       — Не переживай, он наверняка даже не вспомнит про неё! Она большая для него, он её не носит. Но теперь у него появился ты, и нам невероятно повезло, что некоторые его вещи прекрасно сидят на тебе!       Женщина рассмеялась, и в этот самый момент из ванной вышел Фред с тонной пудры на лице и подведёнными глазами. Джиму пришлось признаться самому себе, что подводка замечательно подходила его глазам. Они становились ещё больше и выразительнее, подчёркивалась вся их глубина и красивейшая миндалевидная форма.       — Вы тут что, обсуждаете меня и хихикаете? — спросил Фредди, сделал наигранную обиженную позу «руки в бока» и обиженное лицо, забавно сузил глаза и старался при этом не засмеяться, потому что настроение его было лучше некуда. От этого вида Мэри смеялась только сильнее, и Джим присоединился к ней.       — Так и знал, что нельзя вас приглашать! Вечеринка ещё не началась, а вы уже лопаетесь со смеху! — говорил Фред, глядя на своего мужчину и свою бывшую женщину. А затем, расслабив мышцы лица и заметив, наконец, изменения во внешнем виде Джима, воскликнул, — о боже, дорогуша! Ты выглядишь потрясающе!       Он подошёл к любовнику и схватился за его плечи, рассматривая его парадную одежду.       — Где ты взял такую хорошую и дорогую рубашку? О нет, только не говори мне, что ты потратил все свои деньги на неё, а не на подарок мне!       Мэри продолжала смеяться, как потерпевшая, а Джим покраснел и принялся всё отрицать:       — Я взял её поносить у друга, точно так же, как и куртку…с бабочкой!       Фредди загадочно улыбнулся, наклонился к уху ирландца и прошептал:       — В таком случае надеюсь, что эти вещи не повредятся, когда я буду срывать их с тебя.       В гостиной послышались голоса. Гости стали стекаться в коттедж Фредди, а Питер Стрэйкер и Фиби их приветствовали. Буквально за одну минуту помещение наполнилось людьми, которые жаждали увидеть именинника, поздравить его и подарить ему свои дорогущие подарки. Джиму сразу стало некомфортно, когда они вместе с Мэри и Фредди вышли к гостям. Поднялся гул, восторженные крики и аплодисменты слышались отовсюду. И всё мельтешило перед глазами, расплываясь в чёрно-белых маскарадных костюмах. Джим успел заметить Брайана в костюме и шляпе ведьмы, а также Барбару в элегантном чёрном платье и чёрной шляпке с вуалью, контраст цветов в данном случае создавали её светлые, почти белые волосы и бриллиантовое колье. В толпе Джим не сразу увидел Роджера, поначалу перепутав его с миловидной девушкой. Он и правда переоделся в женское платье и выглядел так симпатично, что любому нормальному гею захотелось бы посягнуть на невинность его булочек. Впрочем, Роджер был в своём репертуаре и в сочетании с платьем, огромными голубыми глазами, грубым голосом и хмурыми бровками выглядел очень комично. Фиби вырядился в цыгана, а Джо предпочёл надеть обычную полосатую тельняшку.       Гости облепили Фреда со всех сторон и стали поздравлять солиста с днём рождения. Гостиная быстро наполнилась горой подарков, от чего у Джима упало сердце. Ему стало стыдно дарить свой подарок при всех, поэтому он позвал любимого обратно в спальню. Вновь оказавшись наедине, Джим стал смущаться и краснеть ещё больше. Он достал из чемодана коробку с подарком. Фреду явно не терпелось его получить, он весь был как на иголках.       — Прости меня, Фред, но у меня нет возможности дарить тебе дорогущие вещи.       Джим подошёл к нему ближе, пряча коробочку в руках и продолжал:       — Но есть одна особенная вещь, которая очень ценна для меня. Мне подарил её один друг, благодаря которому я стал верить в то, что половая ориентация не имеет никакого значения, ведь важно то, какой ты человек, а не то, что решила за тебя природа. Я очень хочу, чтобы теперь эта вещь принадлежала тебе, ведь ты тот, кому я отдал своё сердце. С этими словами он протянул свой подарок Фреду. Он был очень взволнован, когда открывал коробку.       — Ох, дорогой, он прекрасен. Спасибо!       Певец подошёл к Джиму вплотную и поцеловал так нежно, как никогда прежде. Затем он выбежал в гостиную и стал показывать подарок всем присутствующим. Он не мог не похвастаться.       — Посмотрите, какой замечательный подарок сделал мне Джим!       Ирландец покраснел настолько, что казался багровым. Фиби даже подошёл к нему сбоку и поинтересовался его состоянием. Фредди был восхищён этим подарком. Мужчина осознал, что Джим подарил ему этот клевер от чистого сердца. К остальным подаркам в тот вечер он так и не притронулся.       Примерно через полчаса, около десяти часов вечера, толпа гостей высыпала из коттеджа, рассеялась по своим автомобилям и отправилась на вечеринку. За ними на лимузине выехали Фредди, Джим, Мэри, Питер и Джо. Джим был безумно рад, что Пол Прентер не крутился где-то поблизости, но знал, что его радость продлится недолго. Отношения Фредди и Пола походили на отношения кукловода со своей марионеткой, и поэтому не было сомнений, что ирландец столкнётся с ним на празднике. У него были сомнения лишь в том, кто из этих мужчин является кукловодом, а кто марионеткой.       Чёрно-белый бал по сути был не балом, а безумной кокаиновой вечеринкой с геями и трансвеститами, вполне в духе Фредди Меркьюри. Празднество проходило в ведущем ночном травести-клубе Мюнхена «Mrs. Old Henderson» и должно было стать самым запоминающимся событием среди всех похожих пошлых мероприятий последних лет. Помимо журналиста Дэвида Уигга, который, кстати, надел на себя соблазнительную тельняшку, на день рождения Фредди был приглашён фотограф-папарацци Ричард Янг, а также несколько видеооператоров, которые должны были записывать на свои камеры всё происходящее, чтобы солист позже смог этим воспользоваться для создания своего клипа к новому синглу «Living On My Own». По примеру вечеринки, клип должен был стать сенсацией и взорвать весь мир. Джим осознавал, что ему грозило быть запечатлённым на каждой фотографии и на каждом провокационном видео, чего он боялся и не хотел. Стараясь сохранить свою таинственность и неузнаваемость, он научился уходить в тень ещё на этапе их поездки в лимузине, когда со всех сторон автомобиль стали окружать папарацци. Фредди, в свою очередь, одновременно бесило и веселило поведение любовника. Когда Джим сползал по сиденью автомобиля, чтобы уйти от объективов камер, Фред каждый раз восклицал:       — Ты до невозможного скромен, дорогуша!       Или же спрашивал:       — Почему ты не хочешь стать таким же известным, как я?       Джим хмуро поглядывал на него и отвечал, принимая слегка обиженную позу:       — Во-первых, я не стану таким же известным, как ты, а во-вторых, мне это не нужно, я не хочу скандала вокруг своей персоны.       Как бы Джим ни старался, ему не удалось до конца сохранить свою неузнаваемость. Как только они вышли из лимузина на улицу, на бедного ирландца обрушился град видеокамер и приветствий, и неудивительно, ведь Фредди схватился за его ладонь, а затем и вовсе обхватил его руку. Джим жутко смущался, но старался не подавать виду. Он улыбался и осторожно отстранялся от руки прилипчивого певца. Их встречал Джим Бич, а также огромная толпа немцев-трансвеститов, приглашённых на вечеринку для поддержания веселья и хорошего настроения. Их костюмы были очень... оригинальными. Мимолётом Джиму показалось, что он увидел голую мужскую задницу, из которой торчал искусственный кошачий хвост. А возможно, что ему это вовсе не показалось…       Вся их лимузинная компания проторчала на улице ещё довольно долго, отвечая на просьбы снять их на видео и сфотографировать. Фредди любил позировать, поэтому наслаждался вниманием, которое оказывали ему приглашённые журналисты и фотографы. В клуб успели незаметно проскочить только Фиби с Джо и Мэри. Когда все остальные, наконец, вошли внутрь, Фредди стал восхищённо смотреть по сторонам и хвалить организаторов. Хозяин клуба действительно постарался на славу: был сделан косметический ремонт, в результате которого заказали чёрно-белую мебель, перекрасили стены, колонны, подиумы и лестницы, а также главный вход и зал были украшены искусственными чёрно-белыми цветами. Перед входом в зал их встретил мюнхенский продюсер группы «Queen» Рейнгольд Мак, которого Джим уже встречал ранее, и его жена Ингрид. Камеры непрерывно следовали за ними и засняли даже продюсера, который, к слову, был очень высокого роста и, должно быть, еле влез в объектив. Джим твёрдо решил всю вечеринку находиться рядом с Фредди, потому что переживал за него и, возможно, самую малость не доверял Полу Прентеру.       Замечая хмурое выражение лица своего мужчины и его попытки ускользать от объективов камер, Фредди несколько раз говорил ему, стараясь успокоить:       — Они выхватывают удачные моменты, чтобы я потом смог их использовать. Не парься.       — Не хочу то и дело мелькать в твоём будущем клипе, — отвечал ему Джим. На вечеринку приглашены были также некоторые боссы из звукозаписывающих компаний, с которыми, как объяснил Фред, певцу помог договориться о записях новых синглов Пол. «Чёртов подхалим», — подумал тогда Джим.       Тем временем, празднество набирало обороты. Приглашённые немецкие трансвеститы отлично разогревали толпу, а Фредди не торопился отрываться. Он вальяжно ходил в своей военной куртке, фотографировался, общался с Мэри, целовался в губы с друзьями-геями и потягивал шампанское из бокала. Всё резко изменилось, когда вынесли огромный трёхуровневый торт. Гости стали стекаться к нему поближе, а Фредди, как именинника, пригласили задувать свечи. Весь этот процесс снимали на камеру, поэтому Джим предпочёл постоять немного в стороне. Он отошёл ближе к танцполу, как вдруг столкнулся с Барбарой и Мэри, которые зажигали в окружении нескольких мужчин. Затем, уделив немного времени двум дамам, он протиснулся ещё чуть-чуть дальше, чтобы не мешать танцующим. Неожиданно, ему повстречался Джон Дикон, который нацепил на себя рога, крылья, безупречный смокинг и выдавал этот костюм за демонский. Рядом с ним ошивались Роджер и Брайан, которые, казалось, снова о чём-то спорили.       — Ну и куда же подевалась твоя дама, с которой ты пришёл? — издевательски посмеивался над Брайаном Роджер.       — Возможно, ушла в уборную.       — Ты ещё меня называешь бабником, когда сам пришёл с какой-то женщиной, а не с женой.       — Как жаль, что моя волшебная палочка не настоящая. Я бы наколдовал, чтобы твой рот закрылся.       — Не смеши меня. Уверен, ты не хотел бы, чтобы мой рот закрывался.       Брай сделал своё самое серьёзное выражение лица и только затем уставился на друга. Роджер, в платье, с косметикой на лице и женским париком на голове, выглядел очень мило, а оттого и очень забавно. Джиму показалось, что Мэй смутился, не выдержал пронзительного взгляда голубых глаз Тейлора и отвернулся, направляя свой взор на Фредди, который собирался задуть свечи.       — Я не могу наколдовать, но я всё ещё могу воткнуть тебе эту палку в зад, так что помалкивай, — в конце концов ответил Брайан.       Именно в этот момент, в момент задувания свечей, Джим обратил внимание на окружающих Фредди людей и, ужаснувшись, чуть не упал ничком на том же месте, где стоял — возле танцпола. За спиной его мужчины стоял Винфрид Кирхбергер. Он был одет в недорогой, но аккуратный красивый смокинг и выглядел не таким огромным, как раньше. Впрочем, всё те же усы красовались на его всё таком же агрессивном лице. Справа от Фредди стоял Майами, наряженный в женское платье, а также директор одной из звукозаписывающих компаний, в смокинге. Они разговаривали и бережно придерживали Фредди за руку, когда тот наклонялся, чтобы задуть свечи. Тоже самое проворачивал Пол Прентер, который находился по левую руку от певца и был одет слишком неофициально и во всё чёрное: футболку и брюки. Пол был без своих традиционных очков на глазах и выглядел ещё более мерзко. В отличие от Джима Бича и директора, он слишком долго держался своей рукой за руку Фреда. Нервозное состояние взяло верх над ирландцем, наблюдавшим со стороны за этой картиной. Сердце ушло в пятки, желудок болезненно сжался, ему стало очень жарко в толпе. Джон Дикон, стоявший рядом, заметил состояние друга и, тяжело вздохнув, похлопал его по плечу. Когда объективы камер отъехали от происходящего у торта и переключились на других гостей, Джим снова стал пробираться через толпу поближе к Меркьюри. По пути он столкнулся с Джоном Ридом, менеджером многих британских групп, в том числе и «Queen», и Стивом Стрейнджом, фронтменом поп-группы Visage. Они чуть было не закружили в танце бедолагу-Джима. Не без труда уклоняясь от танцующих гостей и вежливо отказываясь присоединиться к развлечениям c выпивкой и выступлениями геев и трансов, ирландец добрался-таки до своего мужчины. В это время зажигательный Фредди уже отрывался по полной программе. Когда к нему подошёл мистер Хаттон, певец впился своими губами в губы ошарашенного и вспотевшего мужчины и начал расстёгивать пуговицы на его рубашке.       — Хочу тебя… прямо здесь.       — Здесь нельзя, Фредди, погоди, — громко говорил ему на ухо Джим и убирал его пальцы от своих пуговиц. В этот самый момент кто-то толкнул их, отчего Фред пошатнулся и облил рубашку своего любовника шампанским из бокала, который держал в одной руке. «Чудно, рубашка всё-таки повредилась», — подумал про себя Джим.       — Отлично! Теперь тебе придётся раздеться!       — Я и так собирался, мне что-то слишком жарко стало в этой толпе.       Джима утешило то, что вокруг не было ни Винни, ни Пола, а Фредди стоял рядом, веселился и приставал только к нему. Алкоголь ещё больше помог ирландцу расслабиться: он взял шампанское с подноса и быстро опрокинул в себя полный бокал то ли от жажды, то ли от нервов.       — Так держать, дорогуша! Снимай эти шмотки, оставь только бабочку! — перекрикивал музыку Фред.       — Брюки, пожалуй, тоже оставлю, — засмеялся в ответ Джим.       Одну песню сменила другая, которая, видимо, нравилась Фредди больше. Он заулыбался и начал активнее раскачивать бёдрами, подхватил двух мужчин-трансов и начал с ними плясать. Джима забавляли телодвижения любимого мужчины, и он решил поддержать настроение. Сорвав, наконец, с себя рубашку, он начал плясать и крутить ею в воздухе. Выглядел он, должно быть, крайне нелепо, но это не особо волновало его в те счастливые моменты жизни, когда он выпивал достаточно алкоголя.       Рубашку у него забрал и отнёс в хозяйственное помещение Джо, который был на вечеринке, как на работе. Он особо не выпивал и присматривал за Фредди точно так же, как и Джим. Однако, позже выяснилось, что он всё же тщательнее присматривал за солистом, чем мистер Хаттон. Прежде чем уйти, Фанелли рассмотрел рубашку, а особенно манжеты, и, иронично улыбаясь, сказал:       — Классная рубашка, Джим. Не знал, что парикмахеры теперь столько зарабатывают!       — Только без этих шуточек, Джо, — бросил в его сторону ирландец.       Пока Джим танцевал с рубашкой и разговаривал с Джо, Фредди исчез из виду. Снова продираясь сквозь толпу в поисках неугомонного Меркьюри, Хаттон заметил, что настроение гостей изменилось. Они теперь танцевали и веселились, как сумасшедшие. Перед глазами всё мельтешило, вокруг тёрлись и толкались люди со странными, чересчур взволнованными улыбками на лицах. Сходила с ума даже Ингрид, скромная жена Рейнгольда Мака, одетая в белую пачку балерины: её подхватывал и кружил в воздухе какой-то мужчина, вместе они словно исполняли балетные движения. От кружившегося перед глазами мира закружилась голова и у самого Джима. Он никак не мог сфокусироваться и добраться до Фредди: его военная куртка постоянно появлялась и сразу же растворялась, смешиваясь с толпой. По пути была замечена даже Мэри, которая теперь тёрлась о бёдра какого-то мужчины. Но по-настоящему Джима удивил только стоявший в углу зала высоченный Брайан в костюме и шляпе ведьмы. Ирландец направился к нему, чтобы попросить его поискать Фредди вместе. По мере приближения к фигуре, которую было видно за километр, Хаттон увидел её целующейся с другой, более светлой и низкой фигурой. Поначалу ирландец подумал, что это была его подружка, с которой он пришёл. Но потом вспомнил, что волосы подружки были тёмными, а ноги — не такими мужскими. Шокированный, он остановился и стал пялиться на целующуюся пару.       Подружка Брайана с мужскими ногами и светлыми волосами, которую тот прижал к стене, оказалась Роджером, который то ли действительно пытался сопротивляться, то ли только делал вид. В любом случае, выпучив глаза, резко отвернувшись и смутившись, Джим передумал обращаться к Брайану, не желая мешать его кокаиновому веселью. Ирландец уже успел понять, что на вечеринку действительно притащили кокаин и, возможно, ещё какие-то наркотические средства, и это начинало тревожить его ещё сильнее. Он хмуро осматривался по сторонам и оглядывался, безуспешно пытаясь найти своего любовника. Примерно через полчаса к Джиму подошёл взволнованный Джо и громко заговорил, перекрикивая музыку:       — Фредди уговорили принять наркотики вместе с шампанским, а потом, когда я отвлёкся, его куда-то повёл какой-то мужчина.       Сердце Джима упало в третий раз за один вечер. Сначала он помчался к общественным туалетам, но сильно растерялся, когда не нашёл там Фреда. Его догнал Фанелли, который выглядел ещё более взволнованно, чем пару минут назад.       — Я видел Винни, направляющегося к одной из комнат для VIP-клиентов на втором этаже. Пойдём.       Джиму не нужно было делать особое приглашение, чтобы он сорвался с места, словно сумасшедший, и, превращаясь в одну из бутафорских пуль с подтяжек Фреда, полетел к выходу из общественного туалета.       Его голова невероятно кружилась, а руки и ноги словно стали ватными. Привыкший к кокаину, он был удивлён, что наркотик так сильно на него действовал в тот момент. В его голове успела промелькнуть мысль, что в шампанское добавили вовсе не кокс, прежде чем исчезли вообще всякие мысли. Сначала он чувствовал себя, словно безвольная игрушка, и готов был на любые оргии, ведь он всё равно не смог бы справиться, к примеру, с десятком мюнхенских завсегдатаев гей-клубов. Вместо горячих немецких мужчин его сначала отвели к какому-то человеку, предъявили какой-то чек за какую-то якобы разбитую дорогущую вазу и попросили его подписать какой-то документ. После этого, пребывая уже не в таком густом тумане, в каком была его голова несколько минут назад, певец снова последовал уже за другим мужчиной. Они дошли до комнаты на втором этаже, где мужчина и оставил беззащитного Меркьюри. В комнате сидел, расслаблялся и потягивал шампанское из бокала Винфрид. Ватное состояние Фредди мгновенно превратилось в агрессивное и раздражённое.       — Что ты забыл на моём празднике? Я тебя не приглашал! — закричал на него Фред. Его тело начинало трясти.       — Правда? А вот это говорит об обратном, — ответил Винни, вытаскивая из кармана приглашение на вечеринку. Затем, он продолжил. — Ты действительно не соскучился? А зачем ты тогда приходил в мой ресторан и в очередной раз пытался меня заставить ревновать, притащив того мудака? И зачем пришёл сейчас?       Приступ беспокойства и тревоги накрывал Фредди всё сильнее. Его уже всего по-настоящему трясло. Он нервно закричал дрожащим голосом:       — Убирайся! Уходи! Я не хочу тебя видеть! Я ненавижу тебя!       — Да?       Винни встал со своего места и направился в его сторону, заставляя солиста пятиться к стене.       — Если так, то ударь меня. Побей меня за то, что я тебе сделал.       Глаза Фредди испуганно бегали от одного угла комнаты к другому. Он выглядел как собака, загнанная в угол.       — Ты не можешь. А знаешь почему, Фред?       Винни подошёл к нему вплотную, обхватил за плечи и выдохнул в его лицо:       — Это потому, что тебе понравилось то, что я сделал. Я же вижу, как тебе плохо. Тебя трясёт, тебе не хватает плохого обращения.       Солист нервно качал головой и пытался оттолкнуть от себя немца. Его руки дрожали и были слишком слабыми, чтобы предпринять хоть что-то.       — Что, Фредди, твой английский бойфренд слишком мягкотелый? Он трахает тебя недостаточно жёстко? — прошептал Винни ему на ухо, сильнее сжимая плечи солиста, не давая и шанса вырваться. — Возвращайся, и я это исправлю.       Быстрым и резким движением Винни стянул куртку со стройного тела Фредди и припал горячими губами к смуглой шее, кусая нежную кожу. Певец задыхался, он не мог выдавить из себя ни звука. Кожа после укусов начинала гореть, все прикосновения мгновенно стали яркими, будто какое-то вещество усилило ощущения в тысячу раз. Фред начал стонать, когда мужчина напротив обхватил его толстый член в обтягивающих лосинах. Он подавался навстречу, сам не понимая того, что творит. Перед глазами всё плыло, а хотелось одного — быть оттраханным, не важно, кем. Он уже не мог распознать, кто был перед ним. Всё, что он видел и чувствовал — это свою дикую эрекцию и эрекцию партнёра, а также сводившие с ума ласки. Мужчина напротив целовал его губы, скулы, кадык и ключицы, продолжая тереться ладонью о его внутреннюю часть бёдер.       В тот самый момент, когда немец развернул певца задницей к себе, плотнее прижимая к стене, в комнату ворвался Джим, оттащил его от Фреда и наотмашь врезал кулаком в его челюсть. Винфрид пошатнулся и упал, а разъярённый Джим подскочил, забрался на него и стал лупить кулаками по лицу. Затем он встал, пару раз пнул его ногой в живот и один раз вмазал между ног, от чего немец согнулся пополам, перевернулся набок и стал стонать и плеваться кровью. После этого Джим грозно направился в сторону Фредди, который сполз по стене и сидел теперь на полу, тяжело дыша. Хаттон схватил его, поставил на ноги и влепил несколько пощёчин.       — Изнасиловал он тебя, значит? Как-то это незаметно! — закричал он.       — Всё потому, что я хотел трахаться, — ответил Фредди, нервно посмеиваясь, явно не понимая, что говорит.       Джим не выдержал и ещё раз ударил его, а затем плюнул в лицо. Отойдя чуть в сторону, он уставился на солиста, как на прокажённого, кривя рот и злобно сужая глаза. К ним в комнату зашёл Джо, которого до этого зажала в зале толпа так, что ему пришлось буквально расталкивать себе путь локтями.       — Что происходит? — воскликнул он, увидя перед собой окровавленного Винфрида, подавленного Фредди, потирающего лицо, и бешеного Джима, проедающего второго взглядом.       — Спроси у этого мудака! — закричал Хаттон, указывая пальцем на Фреда.       Джо подошёл к парсу, прикоснулся к его обнажённым плечам и ответил:       — Ты что, не видишь, что он не в себе? Он весь горит, его трясёт. Он принял что-то странное и не понимает, что творит.       Джим снова взглянул на Фредди и только тогда заметил его состояние. Зрачки певца были расширены, глаза бегали из стороны в сторону. Он нервно кусал высушенные губы и в приступе тревоги хватался руками за голову. Выражение лица Джима изменилось, а гнев остыл. Он мгновенно начал сожалеть о том, что побил и оскорбил любимого. Он подошёл к нему, крепко обнял, стал горячо шептать и целовать в волосы, в лоб, в щёки:       — Прости меня, Фредди, прошу. Прости меня.       В это время Джо вышел из комнаты, позвал охрану и попросил вывести Винфрида из клуба. Затем он присел рядом с Джимом и Фредди, которые расположились на диване, и спросил:       — Он снова пытался его изнасиловать?       — Не знаю, всё выглядело так, будто Фред не сопротивлялся.       — Это из-за наркотиков, которые кто-то протащил на вечеринку. Обычно Фредди нюхает только кокаин, но уже давно не так сильно, чтобы потом не понимать, что творит. Они помолчали. Джим поглаживал певца по голове и прижимал к себе. Фред что-то бормотал, всё ещё пребывая в бреду. Не выдержав, ирландец спросил:       — Почему ты молчал?       — А что бы изменилось, если бы я сказал?       — Я бы нашёл его и набил бы ему морду раньше. И сегодня всё могло бы быть иначе.       — Ничего не было бы иначе. Наркоту всё равно бы принесли и уговорили Фредди её принять. Винни всё равно бы пришёл на вечеринку, его никто не приглашал. Я не знаю, откуда у него взялось приглашение.       Они снова помолчали. Джим задумался над тем, как Винфрид смог попасть на праздник. На ум ему приходили только самые страшные догадки, вплоть до того, что он убил кого-то и украл приглашение. Молчание прервал Джо:       — Он не хотел тебя расстраивать. Когда он узнал, что я пытался с тобой поговорить об этом, то очень сильно ругался. Так что ты должен был узнать либо от него лично, либо вообще не узнать.       Затем он сообщил, что пойдёт и позовёт горничных, чтобы те вытерли кровь, а сам отнесёт куртку Фредди в другое место. Джим поблагодарил его, после чего Джо оставил их с полусонным Фредди наедине. Мистер Хаттон продолжал нежно поглаживать своего Меркьюри по голове, приговаривать: «Всё будет хорошо. Я так люблю тебя. Я бы не смог жить без тебя», и радоваться, что солист не слышит этих признаний.       Примерно через час Фредди начал приходить в себя. Его тело перестало гореть, он прекратил бредить, а глаза его широко распахнулись.       — Джим, зайчик... — простонал он.       — Я рядом, всё хорошо, — ответил ирландец, целуя любимого в лоб.       — Ох, милый Джимми... — снова простонал он, горячо выдыхая ему в грудь.       — Тебе легче? Может, принести воды?       — Нет, не оставляй меня.       Фредди обвил его талию руками. Джим откинулся на диване, и они легли. Фредди уткнулся носом в его обнажённую грудь, чмокнув в сосок. Бутафорские пули на подтяжках певца впивались в кожу ирландца.       — Никогда не оставляй меня, — снова произнёс Фред.       Ещё через четверть часа фронтмен группы «Queen» пришёл в себя окончательно. Он сел и стал поправлять волосы, подтяжки и лосины.       — Может, стоит поехать домой? — спрашивал у него Джим.       — Не придумывай, дорогой, мне уже лучше.       Он поднялся и прошёлся по комнате.       — Видишь?       Джим смотрел на него, и сердце его волнительно стучало в груди. Фред стоял перед ним в одних лосинах Арлекина и подтяжках на голый торс и выглядел так, будто ничего не произошло. Он был невероятно сильным человеком. Ничто не могло его остановить, если он чего-то хотел.       — Ты что-нибудь помнишь из того, что здесь произошло?       — Конечно! Я помню всё, даже то, как ты спас меня от этого мужика, который пытался мне навредить.       — Это был Винни. Вы зажимались, когда я вошёл.       — Не может быть! Я не приглашал Винни на свой день рождения и уж тем более не мог с ним тут зажиматься. Ты что-то путаешь, — отвечал Фред, как-то странно улыбался и, вероятно, думал, что его любовник спятил. — Это был какой-то мужик, который хотел, чтобы я что-то подписал.       — Подписал? — изумлённо уставился на него ирландец.       — Да. Но ты меня спас.       Джим отвёл взгляд, помолчал пару секунд и затем произнёс:       — Да… действительно… спас. От мужика, который заставлял тебя что-то подписать.       Чуть позже мужчины вернулись в зал, к гостям. Те пили не много, поэтому всё ещё продолжали гудеть, лишь изредка принимая порции кокаина. Фред к наркотикам больше не прикоснулся за всю ночь. К Джиму несколько раз подбегал Джо, чтобы убедиться, всё ли в порядке. Остальные гости, вероятно, даже не подозревали, что что-то произошло. Джон Дикон сидел возле Мэри у столиков с едой и развлекал её. Девушка была бледна и держала в руке стакан с водой. «Дурёха, ты же беременна», — подумал тогда Джим. Брайана и Роджера нигде не было видно, и Хаттон понадеялся, что те не натворили глупостей, о которых потом будут жалеть и из-за которых могут рассориться окончательно, поставив под угрозу существование группы. Ирландец волновался в первую очередь за то, что его любимому будет очень тяжело пережить такой удар. За жопы гитариста и барабанщика он переживал меньше всего, сожалея только о том, что те причинят друг другу душевную боль.       В тот момент Джим всецело посвящал себя Фредди. Они несколько раз выходили на танцпол, где двигались в такт музыке. Ирландец уже не обращал внимания на объективы камер, которые продолжали снимать всё происходящее. Для него ничего не имело значения. Они то танцевали в темноте, в которую проникали лишь светодиоды, то принимали участие в дурацких, но забавных конкурсах немецких трансвеститов. Фредди не отходил от любовника ни на шаг. Во время танца они общались, перекрикивая музыку, и целовались. В один из таких танцев под любимую песню Фредди, парс соблазнительно посмотрел на Джима, приблизился и поцеловал его в щёку, произнеся:       — Ты такой сексуальный.       Джим прижался к нему и прошептал на ухо:       — Ты тоже. Я бы взял тебя прямо сейчас, но, боюсь, нам помешает Пол, который пробирается к тебе.       — Где?       Фредди стал осматриваться по сторонам и действительно заметил Прентера, который подходил к ним. Джим отстранился от Фреда и нахмурился. Пол подошёл почти вплотную к солисту и прокричал ему на ухо:       — Всё в порядке? Я слышал, что кто-то разбил то ли вазу, то ли дорогую посуду.       — Ты о чём? — в недоумении посмотрел на него Фред, а затем, немного помедлив, тоже наклонился к его уху и спросил. — Где ты был? Кто-то пытался меня одурачить с какими-то бумажками.       — Не понимаю о чём ты, Фред. Я был недалеко, а потом ты куда-то исчез. С тобой всё в порядке?       После этих слов Пол в очередной раз прикоснулся к его руке, но, хотя в этом движении было полно нежности, выглядел он всё равно мерзко, будто пытался подлизаться к солисту.       — Да, всё… хорошо. Я был… с Мэри и Джимом.       Пол неприятно усмехнулся, приобнял его и прошептал:       — Хорошо, что помимо меня у тебя есть те, кто присмотрят за тобой.       Фредди кивнул ему, и только затем неприятный Пол отлип от него и направился прочь с танцпола.       После того, как Прентер удалился, Джим снова притянул к себе Фреда и сказал, приблизившись к его лицу:       — Почему ты так доверяешь этому человеку?       — Я ему не доверяю. Мы просто работаем вместе. Я плачу ему, а он выполняет всё, что я прошу.       Джим нахмурился ещё сильнее, а Фредди только рассмеялся, чмокнул его в переносицу и воскликнул:       — Всё в порядке, давай развлекаться.       И они продолжили развлекаться. Фред тогда действительно таскал Джима за собой везде. После танцев они подошли к Мэри, узнали о её самочувствии и наказали Барбаре и Дики следить за ней в оба. Чуть позже мужчинам повстречался на удивление весёлый пьяный Брайан. Роджера так и не было нигде поблизости. К друзьям подошёл фотограф Ричард Янг, и Фредди с Брайаном начали фотографироваться. Певец был восхищён костюмом своего гитариста, и это было видно по его изумительным позам во время фотосессии. Позже им снова повстречался Пол, который уговорил Фредди пообщаться с президентом звукозаписывающей компании, в результате чего Джим снова ненадолго остался один. Когда Фред вернулся, любовники присоединились к толпе, которая собралась в центре зала и наблюдала за выступлениями артистов, приглашённых на вечеринку. Чуть позже они подошли к столу и попробовали, наконец, тот самый торт.       Вечеринка закончилась ближе к шести часам утра. Меркьюри, а вместе с ним и Джим, и Мэри, и Джо с Фиби, и даже Пол оставались в клубе до конца. Когда последние гости разошлись, Фредди ещё долго беседовал с хозяином клуба, пытаясь что-то выяснить про разбитую вазу, но тот был не в курсе и сообщил, что вышлет чек, как только все подсчёты за проведённое празднество будут сделаны. Затем они все вместе оделись и уселись в лимузин, и ближе к семи часам утра Фред с Джимом, наконец, упали на матрац в гостиной коттеджа. Все остальные тоже отправились спать, и мужчинам никто не мешал ласкаться.       — Наконец-то эта длинная ночь закончилась и я могу свободно трогать тебя... — томно шептал на ухо Фреда Джим.       — Тебе никто не мешал свободно трогать меня на празднике, — посмеивался солист, но, заметив очередную хмурость бровей любовника, закатил глаза и выдохнул, — ах, да, твоя эта скромность!       — Мне просто не хотелось провокационных фото и видео.       — Сомневаюсь, что их нет, но давай не будем об этом. Я так истосковался по тебе за прошедшие день и ночь. Хорошо, что ты ещё не разделся. Мне нравится эта бабочка.       Он нетерпеливо стал расстёгивать пуговицы на той самой рубашке и стягивать брюки с Джима, оставляя на любовнике один только чокер. Как обычно, он был действительно очень нетерпелив. Он откуда-то взял сливки (видимо, выкрал со столов с фруктами в клубе), стал обмазывать ими живот и пах ирландца, а затем медленно слизывать горячим шаловливым языком. Опустившись ниже, он тщательно слизывал смазку, перемешанную со сливками с члена Джима, и тот, напрочь забыв о Мэри, спящей в соседней комнате, громко застонал. Затем Фредди развернулся к нему спиной, присел и стал медленно опускаться на эрегированный орган Джима. Всё произошло настолько быстро, что мистер Хаттон даже не успел опомниться, как его достоинство погрузилось полностью в узкое колечко. Попрыгав таким образом совсем недолго, Фредди пробудил в своём любовнике ужасную похоть. Джим схватил его, уложил на свой живот и задвигался быстрее. Оргазм моментально настиг Фреда, и он скатился с живота Джима на бок, кусая пальцы, чтобы не закричать. Ирландец тоже повернулся набок и задвигался уже в таком положении, не давая любимому времени на передышку и раскачивая матрац в такт движениям. Желая лицезреть прекрасное лицо парса, он переместился на него сверху, обхватил его руки и запрокинул их наверх, с силой вколачиваясь в горячие бёдра. В этот момент Фредди потерял связь с реальностью, в его глазах потемнело, всё вокруг перестало существовать, а воздуха не хватило, чтобы дышать. Он приоткрыл рот в немом стоне и кончил, снова не прикасаясь к своему члену.       Закончив заниматься таким чувственным, диким, быстрым, но в тоже время нежным сексом, мужчины отдыхали, старались отдышаться и прижимались плечами друг к другу.       — Что ты будешь делать завтра? — спросил Джима Фред.       — Я взял выходные до 7 сентября, поэтому завтра я уже должен быть в самолёте.       — Жаль, я хотел пригласить тебя в студию. Мы будем обрабатывать и выбирать кадры, которые наснимали сегодня.       — Уверен, что ты справишься и без меня.       — А что если там будут моменты с тобой, которые я захочу добавить в свой клип?       — Уверен, что ты примешь мудрое решение и не будешь портить себе клип моей суровой рожей, — прыснул Джим, повернулся к любовнику, обхватил его за талию и поцеловал в сладкие пухлые губы, обрамлённые густыми чёрными усами.