Как приручить Фредди

      Джим успел собраться за один день. Вещей у него было не так уж много. Бо́льшая часть из них была рассортирована по коробкам ещё с тех самых пор, когда он только въехал в саттонскую квартиру со своим бывшим любовником, Джоном. Ирландцу оставалось только распихать одежду по сумкам, а также собрать оставшиеся немногочисленные предметы быта. Закончив с этим, Джим осмотрел свои коробки, решая, что с ними делать. Ценного в них было мало: в основном подарки от друзей, которые ему были не нужны, постельное бельё, посуда и прочие подобные вещи, привезённые им или его родителями из Ирландии. Подумав пару минут, он достал из коробок некоторые вещи, которые могли бы ему пригодиться, запихнул их в сумки, которые собирался перевезти с собой, и вышел из квартиры. Подойдя к госпоже Тавернер на первом этаже, он сказал:       — В моей квартире остались коробки с вещами. Делайте с ними всё, что захотите. Считайте это компенсацией за ночные звонки моих друзей.       От ненужных предметов он предпочитал избавляться кардинально. Конечно, он мог бы их продать, только кому они нужны? Конечно, он мог бы перевезти их и поставить в Гарден Лодж, только смысл засорять дом тем, чем никогда не воспользуешься? Джиму по-настоящему мало вещей нужно было для жизни: всё необходимое уместилось в две большие сумки.       Это были первые выходные спустя неделю после последнего разговора с Фредди по телефону, во время которого он позвал Джима жить в свой дом на Логан Плейс, который на тот момент пустовал. Джим поймал такси и отправился в Гарден Лодж. Когда ирландец добрался до дома и позвонил в дверной звонок, он рассчитывал, что дверь ему откроет горничная. Однако дверь ему открыл Джо Фанелли.       Дом, как оказалось, в действительности не пустовал. В него уже переехали повар и кошки Фредди, которых звали Тиффани и Оскар. Оскар был ласковым, игривым полосатым рыжим котом, достаточно опытным и зрелым по кошачьим меркам, у него была довольно хмурая мордочка. Он сразу понравился Джиму, и они быстро подружились. Чего нельзя было сказать об отношениях Джима с Тиффани. Она была своевольной суровой кошечкой сиамской породы. Она предпочитала самостоятельный образ жизни, отзывалась по кличке, но при этом только совсем лишь немного вела ухом. Ирландец быстро понял, что к Тиф не стоит приставать с объятьями и играми, поэтому весь оставшийся день сразу после переезда Джим только и делал, что подзывал к себе сэра Оскара, как он прозвал рыжего кота, и гладил его по массивной пушистой спине. В тот день Джим также поедал всё, что наготовил Джо. Именно в те удивительные моменты своей жизни на новом месте ему понравилось иметь повара, хоть и не своего личного, однако услугами которого Джим свободно мог пользоваться.       Всё в доме напоминало ирландцу о той безудержной дикой страсти, которой они с Фредди занимались в этом доме. Мужчина постоянно думал об этом и никак не мог выбросить навязчивые мысли и образы из головы.       Вечером в Гарден Лодж позвонил тот, кого несчастный парикмахер и так постоянно вспоминал, и тогда Джим понял, в чём же был подвох. Певец теперь мог звонить в свой же дом, чтобы запросто достать бедолагу Джима. Сначала он о чём-то говорил с Джо, а потом позвал своего любовника. Когда Джим подошёл к телефону, он услышал в трубке радостный голос:       — Скучал по мне, милый?       — Нет.       — Как нет? Я не звонил тебе целую неделю.       — Ну конечно, ты же выселил меня из моего дома.       — Разве тебе не нравится твой новый дом?       Джим не ответил, поэтому Фредди продолжил:       — Джимми, прости меня за тот вечер. Я был… не в духе. Не знаю, что на меня нашло.       — Почему? Ведь всё было так хорошо. Что могло испортить тебе настроение?       — Возможно, я вспылил из-за бильярда.       — Вспылил из-за бильярда и послал меня на хер? Вот так я тебе важен, значит?       — Извини. Я был на нервах из-за… работы.       Джим не ответил. Они молчали ещё с минуту, а потом ирландец сказал:       — Хорошо, я прощаю тебя.       — Я очень рад! Я так люблю тебя!       — Я тоже люблю тебя, Фредди, — нежно ответил Джим.       — Я очень хочу тебя видеть. Ты смог бы прилететь в Мюнхен?       — Нет, мне завтра на работу.       — Может, пропустишь разок?       — Я не хочу, чтобы меня выгнали. Не начинай, Фредди.       — Ах, да, снова твоя эта независимость. Хорошо, я прилечу в Лондон на следующих выходных.       — Я буду ждать тебя. И не оставлю твою бильярдную выходку без внимания!       — М-м-м, я заинтригован… и тоже буду ждать, — прошептал Фред так соблазнительно, как не умел никто на свете, кроме него.       В тот же вечер после разговора с Фредом Джим решил отправиться в постель пораньше. Они с Джо и кошками сидели перед телевизором на том самом диване, на котором они с Фредди развлекались, как два взрослых нормальных гея, когда ирландец сказал:       — Я отправляюсь спать, покажи мне мою комнату.       Фанелли поднялся с дивана и повёл Джима за собой на второй этаж. Они прошли мимо гардероба Фредди и зашли в комнату, которая являлась спальней певца. Джо остановился перед кроватью Фредерика и уставился на Джима. Джим уставился на него в ответ, округлив глаза и приподняв брови.       — Что такое? — спросил итальянец.       — Я буду спать здесь?       — Конечно, а где же ещё?       — Это же спальня Фредди.       — Ну да. Вы разве не вместе спите?       — Его ведь сейчас нет, — возразил Джим, немного смутившись.       — И что? Джим, не морочь себе голову, иначе у тебя будут проблемы, когда он вернётся.       Фанелли собрался уходить, но Джим его задержал, сказав:       — О чём вы с ним постоянно секретничаете в последнее время?       — На то и секретничаем, потому что это секрет.       С этими словами Джо оставил Хаттона наедине с самим собой. Джим уставился на кровать, и перед его глазами возник образ соблазнительного, невероятно сексуального смуглого Фреда, который зазывал к себе на кровать, изгибал спину и протягивал руки навстречу любимому. Пару минут спустя, прервав фантазии Джима, мяукая, в комнату забежал Оскар.       — Вы собрались со мной спать, сэр?       Кот запрыгнул на кровать и стал мяться лапками на месте.       — Отлично, со мной будет спать хотя бы кот, и я не буду одинок в этой огромной постели.       Ирландец переоделся в широкие штаны для сна, улёгся и стал поглаживать Оскара. Вот так они и уснули на той большой кровати: ирландец на левом боку и рыжий кот под этим самым боком.       На следующее утро Джим сначала совершенно не понял, где находится, а поняв, тяжело вздохнул, уставился сначала в большущее окно с видом на сад, а затем на свой стояк: вероятно, ему снова снился Фредди. Успокоившись, он сходил в туалет, кинув быстрый взгляд на джакузи, умылся, затем надел свою рабочую одежду, которую развесил вечером накануне где попало в спальне Фреда, так как в гардеробе всё было забито, после чего спустился выпить чай на кухне. Там его уже встречал Джо, который приготовил английский завтрак и, казалось, ждал пробуждения Джима.       — Доброе утро. Как спалось? — иронично спросил итальянец.       — Отлично, спасибо. Оскар составил мне компанию.       — Вы подружились, — улыбнулся Джо, — а с Фредди он не спит.       — Это потому что Фредди — злющий и вредный, как чёрт.       — Да, с таким не каждый способен спать, — подшутил над ним Фанелли. Джим больно ущипнул его руку за это.       После завтрака у Джима было немного времени, которое он провёл в саду, блуждая по тропинкам и осматриваясь. Впереди его ждала долгая рабочая неделя, но он утешал себя тем, что уже в конце этой недели по полной сможет насладиться компанией любимого, с которым он вроде как снова помирился.       К концу недели Фредди всё больше начинал суетиться: то ему усы казались неровными; то волосы на голове и не на голове — слишком длинными; то ему думалось, будто он потолстел; то боялся, будто простудился. Он завершил почти все свои дела в Мюнхене и был готов возвращаться. Осталось только поговорить с Барбарой и Полом по поводу переезда. Со вторым он как раз собирался встретиться, ожидая его в гостиной своего мюнхенского коттеджа. Он смотрел на картину на стене, изредка бросая взгляд на кольцо Джима на своём пальце и поглаживая его пальцами второй руки.       Пол Прентер появился на пороге его дома в довольно приподнятом настроении. Всё это время они не виделись, и мужчина успел соскучиться по своей блистательной звезде. Он вошёл в коттедж и сразу направился прямиком к Фредди.       — Как дела? — спросил Фред, когда тот сел напротив него в кресло.       — Отлично. В ноябре тебя ожидают на показе мод в Лондоне.       — Да, я уже слышал об этом. Ты ездил в Англию из-за этого?       — Конечно, нужно было всё урегулировать и уточнить. Что-то случилось?       Улыбка с лица Прентера сползла, когда он увидел задумчивое выражение лица Фредди.       — Я собираюсь переезжать в Гарден Лодж.       — С чего такая… спешка? — лицо Пола приобретало всё более угрюмое выражение.       — Меня тут больше ничего не держит.       — Тебе же нравился Мюнхен.       — Да, этот город более… либерален. Но мне это больше ни к чему.       Пол ничего не сказал, а лишь удивлённо уставился на солиста.       — Я хочу жить с Джимом.       — А он уже дал тебе своё согласие?       — Мне это не нужно. Он уже живёт в Гарден Лодж, я всё устроил.       Пол чуть было не упал с кресла от такого заявления. Он никак не мог ожидать того, что его драгоценный Фредди сойдётся с Джимом, да ещё и так быстро. Он рассчитывал совсем на другой эффект, когда подсылал Винфрида на день рождения Фредерика. Он избавился от самого Винни, а вот прилипчивый парикмахер всё никак не отлипал. Однако у Пола, конечно же, всегда был запасной план.       Фредди рассказал увлекательную историю о переселении Джима, после чего Прентер в очередной раз удивился хитрости и настойчивости солиста, а затем ответил, вскинув одну бровь:       — И он так просто согласился переехать в Гарден Лодж?       — Ему негде было жить. К тому же, я не сказал ему, что перееду туда сам, иначе он бы отказался, ведь ему так важна его независимость. Я сказал, что туда переедет Джо, и это правда.       Пол на секунду задумался, а потом потёр усы ладонью, скрывая хитрую улыбку.       — В таком случае, Фредди, боюсь, что он согласился так быстро вовсе не потому, что там ему никто не помешает, и он не будет лишён независимости.       — О чём ты?       — Мне не хотелось рассказывать тебе об этом. Я думал, что тебе было не до этого…       Фредди нахмурился, поэтому Пол продолжил:       — Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что Джим и Джо — любовники.       У Фредди округлились глаза, он даже привстал с дивана.       — Какие у тебя доказательства?       — Однажды я пришёл сфотографировать дом для продажи, как ты и просил, и мне довелось увидеть одну очень интересную картину… Возможно, это всего лишь случайность…       В этот момент Пол стал медленно доставать из своей сумки фотографию.       — Что это? — изумился Фредди, беря в руки фотографию. Его глаза округлились ещё больше, а губы скривились в горькой усмешке. Он понял, что это. На фото были изображены Джим и Джо. Они прижимались друг к другу на этом самом диване, который стоял в гостиной дома Фредди.       — Возможно, они боялись тебе сказать, Фредди, — произнёс Пол Прентер. Фред не ответил, поэтому его менеджер продолжил. — Возможно, именно поэтому на твой день рождения был приглашён Винфрид. Может, это Джо его пригласил, потому что хотел, чтобы вы снова сошлись?       — У него не было пригласительных.       — Может ли быть, что он взял один из них, когда мы только привезли их в коттедж?       — Не знаю… Ничего не знаю. Убери это от меня, — тяжело выдохнул Фредди, с презрением отбрасывая фотографию в сторону.       Прентер сверкнул очками, пересел к нему на диван и накрыл его ладонь своей.       — Не переживай ты так по поводу них. Хочешь, я помогу тебе отвлечься? Мы можем поехать в гей-клуб и развлекаться всю ночь.       — Мне не хочется сегодня вылазить из дома.       — Тогда, если захочешь, я приглашу гей-вечеринку прямо сюда.       Фредди слабо кивнул, обречённо опустив голову на руки. Он никак не мог поверить в то, что двое его близких людей плетут интригу за его спиной. Он не хотел в это верить. Он хмуро, с недоверием взглянул на Пола, который подошёл к телефону и стал набирать номер гей-клуба, который на протяжении вот уже пары лет помогал им в организации вечеринок «на дому». Также он стал названивать всем своим знакомым по гей-тусовкам и сообщать, что Фредди Меркьюри снова закатывает вечеринку в своём коттедже. Весть о том, что Фредди организует тусовку, разлетелась буквально по всему Мюнхену. Уже через полчаса приглашённые гости стали стекаться в дом знаменитости, приводя с собой друзей, знакомых, любовников, а также принося алкоголь и кокаин. Второе Пол выбирал особенно тщательно и не прогадал. Это была отличная партия наркотиков, поставляемая одним давним другом, и она определённо пришлась по вкусу артисту. Сначала Фредди отказывался, но, когда вечеринка стала набирать обороты, сам пустился во все тяжкие, без всяких уговоров создавая ровные дорожки чудо-порошка на затемнённом стеклянном столике и с удовольствием втягивая их в себя, одну за другой. Прентер постоянно крутился рядом с ним, прилип, как обычно, словно пиявка. И снова не прогадал. Когда Фредди нанюхался достаточно, то стал слишком гиперактивным. Он без умолку о чём-то трещал и приставал почти ко всем, буквально прижимая к стенке первых попавшихся людей и начиная что-то им рассказывать. Полу, которому не нравилась такая активность и болтливость, пришлось достать и навязать певцу новый и модный на тот момент наркотик, от которого обострялись тактильные ощущения, и который певец принял почти одновременно с кокаином. Наркотик мгновенно вызвал в нём чувство эйфории, открытости и близости. Как и рассчитывал Пол, который крутился рядом с ним всё время, Фредди теперь расслабленно сидел и мурлыкал, когда менеджер целовал и лизал его за ухом. Он без зазрения совести проникал своими руками под его цветную рубашку свободного кроя, оглаживая соски и грудь с густыми волосками на ней. Фредди невероятно чувственно постанывал и горячо выдыхал в шею своего менеджера, от чего тот в прямом смысле сходил с ума: его голова кружилась, он не мог поверить своему счастью: счастью трогать Фредди, обладать им, делать всё, что душе угодно. Вокруг развлекались гости, накурившись и нанюхавшись кокаина, расположившись на полу или танцуя перед большим чёрным фортепиано. Пол всё ещё облизывал мочку уха солиста, оставлял влажные следы на его шее, не решаясь шагнуть дальше. Он боялся спугнуть этого мужчину, который, даже находясь под кайфом, мог в любую секунду оттолкнуть его. Но Фред этого не делал. Вероятно, на него подействовало разочарование от показанной ранее фотографии, а также новомодный наркотик. Прентер осторожно оторвал свою руку от его груди и опустил её на толстый большой член, который стоял колом и нагло выпирал, дразня всем своим видом. Фредди будто пронзило насквозь. Ему показалось, что он готов кончить лишь от одного прикосновения. Солист закатил глаза и откинулся на диван, содрогаясь всем телом. Пол прижался к нему и припал губами к его кадыку.       — Трахни меня, дорогуша… — прошептал Фредди настолько отчётливо, что его не услышал бы даже сквозь музыку только совершенно глухой.       Пол опешил. Он оторвался от шеи певца и взглянул на его расслабленное, стонущее лицо. Это было не совсем то, чего ожидал Прентер, но по виду Фредди было ясно — он хотел, чтобы трахали его, а не наоборот. Менеджер иронично, немного грустно и разочарованно, но в тоже время победоносно улыбнулся и потащил Фредди за руку в спальню. Неизвестно как и откуда солист успел прихватить с собой коробочку с кокаином. Он оставил её на столике, когда они вошли в комнату. Ноги Фредди тряслись, а член болезненно ныл и хотел вырваться на свободу. Пол видел его состояние, поэтому не медлил ни секунды. За все эти годы своей половой жизни он крайне редко бывал активом, но ради Фреда готов был сделать исключение. Ему не терпелось узнать, каким же Фредди был в постели. Его многолетняя цель наконец осуществлялась, мечта сбывалась. Его приводило в восторг ощущение кожи смуглого экзотичного мужчины под своими пальцами.       — Наконец-то я обладаю тобой, Фредди, — шептал он, целуя его, такую сладкую, шею. Фредди абсолютно не реагировал на его слова, он отзывался только на прикосновения, запрокидывая голову и постанывая, — почему ты раньше не был таким податливым? Даже когда был накачан наркотой до отвала. Никогда не давался мне… Вечно цеплял каких-то тупоголовых дальнобойщиков.       — Ты такой забавный, — в бреду смеялся Фред, по всей видимости окончательно сходя с ума.       — Твой мерзкий Джим всё нам только испортил. Ты почти разошёлся с Винни, но тут появился этот ирландец, — горячо шептал Пол, прерывая свои слова лишь поцелуями. В тот момент он мог говорить Фреду всё, что угодно, признаваться во всём, в чём долгое время хотел признаться, ведь его всё равно никто не слышал, солист превратился в игрушку, с которой можно было делать всё, что угодно. Хитрый план Пола сделал своё дело: подавленный и разочарованный, Фредди хотел уйти из реальности, и у него это получилось.       Пол уложил его на кровать и придавил собой сверху. Взгляд парса был затуманенным, бездушным, пустым. Однако тело реагировало совсем иначе: наркотики проникли глубоко в кровь и смешались с алкоголем, превращая мужчину в умалишённого, желающего лишь сексуального наслаждения — таков был побочный эффект.       Пол успел подготовиться к этому моменту. Он держал при себе маленький тюбик со смазкой. Умелыми, ловкими маленькими руками он расстегнул рубашку Фредди и его клёпаный ремень на джинсах, сковывающий прекраснейшее достоинство парса. Он не сомневался, что его член был прекрасным и большим, в отличие от достоинства самого Пола: ему менее повезло с размером. Прентеру было интересно рассмотреть его вблизи. Он спустился на кровати ниже, по пути стягивая с солиста джинсы. Через секунду перед ним предстал, покачиваясь, железный стояк Фредди. Пол огладил его рукой, а затем решил попробовать на вкус. Не снимая с себя очки, он сначала облизал, а затем взял его в рот наполовину. Фредди задрожал, застонал сильнее и попытался поглубже войти в рот своего менеджера, что ему не удалось, ведь Пол не был готов к таким размерам, как бы не старался. Прентер задвигал головой, в то время как рука его потянулась за заветным тюбиком. Он боялся, что время действия наркотика закончится, поэтому торопился. Делая минет этому мужчине, он наблюдал за тем, как его спина изгибается, как все его мышцы напрягаются. Из-за наркоты он готов был кончить в любую секунду, но Пол вовремя останавливался, усиливая эффект. Прентер смотрел на него снизу вверх, оглаживая ладонью грудь и живот певца.       Освободив, наконец, свой рот, Пол прижался к Фредди и поцеловал в губы. Тот ответил на поцелуй, чрезвычайно активно двигая собственным языком, посасывая и кусая язык Пола, разводя под ним ноги. Почувствовав жар, Прентер схватился за бедро солиста и подтянул его на себя, позволяя обвивать ногами свою талию. Затем, стянув с себя брюки, смазав и прижав свой небольшой орган к горячему и столь желанному колечку между ягодниц Фредди, он одним быстрым, но плавным движением вошёл в него. Тут, однако, произошло невозможное, как всегда казалось Полу. Фредди изогнул спину, приоткрыл рот в немом стоне, крепко сжал раздвинутыми ногами бёдра своего менеджера, руками впился в постель и кончил. Горячая жидкость, пульсируя, потекла на его живот, забрызгав при этом и живот Пола. После этого он ослаб, поник и перестал вообще на что-либо реагировать. Пол прижался к его груди и шее, сделал несколько толчков, после чего и сам кончил. Затем он перекатился в сторону, лёг рядом с солистом и через какое-то время задремал. Немного позже он почувствовал рядом с собой шевеление и открыл глаза. Это был Фредди, который повернулся на бок, свернулся клубочком и прижался к плечу своего менеджера. Пол залюбовался этой картиной. Он повернулся в его сторону и стал поглаживать его чёрные, как смоль, волосы, густые брови, великолепный лоб и скулы.       — Какой же ты красивый... — прошептал Пол.       Фредди ещё раз пошевелился, что-то невнятно промычал, а затем открыл глаза и уставился стеклянным взглядом на Прентера.       — Привет, дорогуша. Я что, заснул? Сильно же меня размазало.       Пол не мог понять, к чему он это говорит. Фредди стал подниматься с кровати, приговаривая какой-то бред.       — Сейчас, погоди, мне нужно взбодриться, — раз за разом повторял Фред, когда, на ощупь, в темноте обыскивал комнату. Найдя нужную коробочку, он приоткрыл её и высыпал порошок на стол.       Пол встал, подошёл к нему и сказал:       — Не надо, с тебя хватит.       — Ну уж нет. Этот мудила трахается там с моим поваром, а я что, должен спать?       — Успокойся, Фредди, ты не в себе. У тебя будет передоз.       — Плевать, — нервно прошептал Фредди, оттолкнул от себя руку, которую менеджер положил на его плечо, и вдохнул в себя свежую полосочку кокаина.       Через несколько секунд он набросился на Пола.       — Иди ко мне.       Он повалил своего менеджера на кровать, а сам забрался сверху. Теперь ему ничего не мешало: разум был более или менее трезв, а сам он мог двигаться свободно. Он верхом забрался на член Пола, потёрся о него, а затем сел и сразу же резво задвигался. Пол только и успевал, что любоваться им и обхватывать его зад ладонями. Когда эта безумная скачка закончилась, и мужчины кончили во второй раз, Фредди слез с Прентера, сел на кровати, сжался, обхватив ноги руками, и заплакал. Сначала Пол испытал сильное удивление, но затем он понял, что таковым был результат кокаинового похмелья в сочетании с нахлынувшим отчаянием. Полу стало невыносимо жаль человека, которого он так любил. Любил? По-настоящему любил? Или только делал вид? Или только хотел воспользоваться? Совершил ли он это только из-за собственной выгоды? Что бы не говорили, однако Пол, чувствуя, как разрывается его сердце от вида плачущего Фредди, решил, что действительно любил его, что теперь они смогут быть вместе и никакой Джим уже не будет им помехой. Пол придвинулся к Фредди, обнял его и прижал к себе. Через какое-то время певец успокоился, и они снова задремали.       Ему снился Джим. Они прижимались друг к другу, сидя в большой гостиной Гарден Лодж. Перед ними горел огонь в камине, которого вовсе не было в той комнате, а слева стояла огромная ель, украшенная рождественскими огнями и шарами. Царила настолько уютная семейная атмосфера, что, казалось, из соседней комнаты вот-вот выбежит ребёнок или, на крайний случай, собака. Однако в дверь вошёл Джо и сон мгновенно изменился. Фредди хотелось удушить повара, он подбежал к нему, гневно сжимая кулаки, от драки его удержала Мэри, которая вошла следом и сказала: «Ты с ума сошёл?». Сзади непонятно откуда к певцу подошёл маленький мальчик, осторожно взял его своей ладошкой за руку и заглянул своими голубыми глазами в его карие глаза. Фредерик остыл и стал оглядываться по сторонам в поисках Джима, но ирландца нигде поблизости уже не было.       Он очнулся ото сна так, словно вырвался из омута, в который всё это время проваривался. Его трясло, по телу стекал холодный пот, нос и глаза ужасно болели, ему было то невыносимо жарко, то слишком холодно. Он с трудом приоткрыл глаза и позволил им привыкнуть к темноте. Увидев рядом лежащую знакомую фигуру обнаженного мужчины, Фредди вспомнил события прошедшей безумной вечеринки. На его коже всё ещё горели поцелуи и укусы того человека, который в тот момент спал рядом, а в голове звучали его слова: «Может быть, Джо пригласил Винни на твой день рождения, потому что хотел, чтобы вы снова сошлись». Фредди пошевелился. Казалось, силы не покинули его окончательно. На трясущихся ногах, лихорадочно, он поднялся с кровати, кое-как натянул на себя нижнее бельё и направился к двери. Уже у выхода он повернул голову в сторону Пола Прентера и сказал скорее самому себе, чем ему:       — С чего ты решил, что его пригласил Джо, а не я сам?...       Когда он вышел из спальни, он увидел в гостиной Питера, который убирал со стола мусор и бокалы, а с дивана что-то сгребал. Когда Фристоун увидел своего друга, он чуть было не упал в обморок на том самом месте. Фредди, шатаясь, подошёл к нему. Глаза солиста были красными, зрачки постоянно закатывались, не желая держаться на положенном им месте, кожа из смуглой превратилась в серую, а пальцы рук дрожали, когда Фред попытался схватиться за диван. Фиби испуганно подошёл к нему и обхватил за плечи.       — Что случилось? Что за гулянку ты опять устроил? Мне пришлось пинками выгонять отсюда всех этих говнюков.       Фредди нервно засмеялся, заметно слабея в руках Питера.       — Кажется, я совершил ошибку, и она сейчас спит в моей спальне…       С этими словами он провалился обратно в свою бездну. Питер успел подхватить Фреда прежде, чем его глаза снова закрылись.       В те последние выходные холодного лондонского октября в Гарден Лодж с самого утра звонил телефон. Поначалу никто из домочадцев не брал трубку, но телефон продолжал названивать. Мужчины нежились в своих постелях. Даже Джо не просыпался, как обычно, в рань раннюю. У повара была отдельная комната слева от лестничной площадки, недалеко от комнаты Фредди, чтобы в случае чего всегда услышать своего хозяина и прилететь как можно скорее. Дальше по коридору было ещё несколько комнат для гостей и горничных, и практически в каждой уже был сделан ремонт. Горничная посещала дом три раза в неделю, но с переездом Джо, Джима и кошек её посещения участились. Джим проснулся первым. Он собрался приводить себя в порядок к приезду Фредди, когда услышал телефон. Когда он спускался по лестнице, проснулся Джо и выглянул из своей комнаты. На нём была белая футболка, на плече виднелась татуировка, волосы были взъерошены, в общем, выглядел он необычно для самого себя. Он услышал, как Джим ответил на телефонный звонок. А затем была тишина. Прошло пару минут прежде, чем послышались шаги. Это возвращался Джим. Он не сказал ни слова ни в телефон, ни Джо, прошёл мимо, зашёл в спальню и упал ничком на кровать. Фанелли сел рядом с ним и стал смотреть на него, ожидая, что ирландец что-то сообщит, но он молчал, уткнувшись лицом в подушку.       — Да что случилось, твою мать? — не выдержал Джо.       Джим тяжело вздохнул, перевернулся набок и взглянул в глаза итальянцу.       — Фредди не приедет на выходные.       — Почему?       — Звонила Мэри. Она сообщила, что Фредди в Мюнхене, что он нанюхался кокса и не сможет провести эти выходные вместе со мной в Гарден Лодж.       — Это ведь не страшно. Значит, вы проведёте вместе следующие выходные.       — Конечно… Если он снова не упорется.       — Успокойся, на тебе лица нет.       — А как иначе я должен реагировать на такое заявление? Мы с ним и так были в ссоре, а тут он ещё отрывается по полной в Мюнхене. Откуда мне знать, с кем он там и что делает помимо приёма кокаина?       — Постарайся ему доверять.       — Не могу. Особенно после того, как увидел Винни на его вечеринке. Может, он специально всё это подстроил?       — Невозможно. Фредди не приглашал Винфрида и до сих пор не знает, кто это сделал. Вероятно, это был тот, у кого на руках были пригласительные: сам Фред, я, Мэри или Пол.       Джима будто ударило током, когда он услышал имя менеджера. Он вспомнил, как тот приходил к Фредди и докладывал, что пригласил всех, кого нужно было пригласить.       — Мог ли Пол специально позвать Винни без ведома Фредди?       — Да, но вот только зачем ему это? К тому же, Винни и Фредди на тот момент уже расстались.       — А мог ли он наплести Винни чего-нибудь, чтобы тот точно пришёл?       Джо посмотрел на него с опаской, а затем сказал:       — Не понимаю, зачем ему это. Не понимаю, к чему ты клонишь. Советую не высказывать эти мысли при Фредди без оснований, он может расстроиться. Конечно, он не особенно доверяет Полу, но они работают вместе уже долгие годы, и Фред считает его своим близким другом.       Джим снова обречённо уткнулся в подушку, а затем проворчал:       — Вместо Фредди погостить приедет Мэри.       — Ну вот, снова готовить. А так надеялся развеяться, пока вы с Фредом развлекались бы, — вздохнул повар.       Джим кинул в него сначала разъярённый взгляд, а затем подушку, воскликнув: «Иди к чёрту!».       Мэри приехала ближе к полудню с небольшой сумкой. Она планировала остаться в Гарден Лодж на сутки. Джо сразу же проводил её в розовую спальню, как называлась одна из комнат для гостей, отделанная розовым мрамором и светлыми обоями в тон. Мэри нездоровилось, она сразу же захотела отдохнуть, поэтому мужчины оставили её на какое-то время.       Джим и Джо сидели в гостиной, ели печенье и запивали его прекрасным английским чаем, когда заметили Мэри, бесшумно подошедшую к ним. От неожиданности итальянец даже вздрогнул, чуть не уронив своё печенье в чай.       — Извините, не хотела вас беспокоить. Вы так мило общались.       Джо подозрительно посмотрел на Мэри, заметив в её голосе странные нотки. Джим ничего не заметил и продолжил пялиться в экран телевизора.       — Да, мы обсуждали футбольный матч, — отозвался он.       — Ты обсуждал его сам с собой. А я терпеть не могу футбол, — ответил Фанелли.       — Как ваши дела? Уживаетесь… вместе? — спросила Мэри, и Джо снова подозрительно покосился на неё.       — Всё отлично, а почему ты спрашиваешь? — спросил удивлённый итальянец.       — Просто интересно, как вы тут живёте без Фредди.       — Я как обычно готовлю, а вот Джим только и делает, что страдает. Ты бы видела его лицо, когда сообщила, что Фред не приедет.       Услышав это, Джим, наконец, оторвался от экрана телевизора и толкнул Фанелли в бок.       — Не переживай, Джим, он обязательно приедет на следующих выходных, — улыбнулась Мэри.       — Я беспокоюсь за его состояние, а не за то, когда он приедет.       — Он немного перебрал… в этот раз. Питер сказал, что он чувствует себя разбито и отмокает в постели.       — Надеюсь, один… Ты разговаривала с ним лично?       Мэри замялась, но затем ответила: «Нет», а Джо в очередной раз кинул на неё свой удивлённый взгляд, подозревая что-то неладное. Девушка встретилась с ним взглядом на секунду, а затем снова обратилась к Джиму:       — У меня для тебя кое-что есть от Фредди. Пойдём со мной.       И мистер Хаттон встал и пошёл за ней. Разве возможно было отказаться? Они вошли в розовую комнату, и Мэри стала что-то искать в своей сумке. Наконец, она достала из неё какой-то конверт и протянула его Джиму.       — Он прислал мне это довольно давно, ещё до того, как показал нам Гарден Лодж, а я всё никак не могла его тебе отдать.       Джим взял конверт в руки и нетерпеливо его открыл. Внутри лежала маленькая японская открытка, на которой справа снизу вверх были нарисованы два иероглифа и красный небесный фонарик. По центру чёрной ручкой были написаны следующие слова: «Береги себя, скоро увидимся. Тонны любви. Твой Ф.». Сердце Джима сжалось от нахлынувших чувств. «Это тебе надо беречь себя, мой милый Фредди», — мысленно ответил на сообщение в открытке ирландец и нежно улыбнулся, засовывая послание обратно в конверт, складывая в карман и прижимая ладонью.       — Спасибо, Мэри, мне очень приятно получать от него сообщения, — сказал Джим, уставившись в пол и думая о своём мужчине.       Мэри несколько секунд наблюдала за его одновременно сияющим и печальным лицом, а затем кивнула сама себе, прекрасно всё понимая.       Когда они вернулись в гостиную, Джо ещё более подозрительно смотрел на Мэри. Они стали пить чай, а затем Джим отправился в сад. За прошедшую неделю ирландец привык проводить там время, подстригая коротенькие кусты и деревья, что приносило ему душевное спокойствие и удовольствие. Мэри наблюдала за ним через большое окно, попивая чай из второй по счёту чашки чая, когда Джо спросил у неё:       — Что случилось?       — О чём ты?       — Ты ведёшь себя странно. Будто пытаешься что-то выяснить для себя.       — Не совсем для себя, — загадочно ответила женщина.       — А для кого? И для чего?       — Для вашего же блага.       Джо в недоумении уставился на неё.       — Тебе нравится Джим?       Итальянец задумался. Спустя пару секунд он ответил:       — Да, вполне. Он славный парень. Для Фредди самый раз, сможет его остепенить.       — А для тебя?       — Что-о? — изумлённо воскликнул Фанелли, от чего его лицо вытянулось.       — Фредди волнуется… что вы слишком… тесно общаетесь.       Джо снова задумался, а догадавшись, нахмурил брови и сказал:       — Ну и кто же наплёл ему эту чушь?! Прентер, небось?       — Не знаю. Фредди через Питера поделился со мной своими опасениями. Он бредил, когда я звонила, поэтому я не смогла поговорить с ним лично. Возможно, на него действовала посткокаиновая депрессия, вот он и навыдумывал всякого.       — Ты задаёшь глупые вопросы, Мэри. Его и твои опасения ни на чём не основаны. Неужели ты не видишь состояние Джима? Ты только посмотри на это несчастное тело, подрезающее свои цветочки!       Джо подошёл к ней и кивнул на мужчину за окном.       — Да он же — ходячая мумия. Лица на нём нет. И вот такая атмосфера стоит в Гарден Лодж уже неделю. А до этого он с этой своей миной ещё по городу ходил несколько недель. Мэри сочувственно смотрела на мистера Хаттона, а Джо продолжал:       — И что ты теперь скажешь? Что он спит с кем-то вроде меня и вовсе забыл про Фредди? Не смеши меня. Его лицо говорит само за себя: он влюблён в этого засранца по уши.       — Так я и думала…       Поработав в саду около часа, Джим зашёл обратно в дом. Ему удалось отвлечься и немного забыть о своих депрессивных навязчивых мыслях. Когда он вошёл в гостиную, оказалось, что Мэри дремала на диване, а Джо не было поблизости. Джим поднялся по лестнице на второй этаж и направился в спальню, к своей сумке. Проходя мимо гардероба, он задержал взгляд на одежде Фредди. В спальне он вытащил конверт с открыткой от любовника из кармана и переложил его в сумку. Внутри сумки он заметил чокер-бабочку, ту самую, которую он занимал у Альберта и которую надевал на день рождения Фредди. Когда после дня рождения и прогулки по Гарден Лодж Фредди вернул ему забытую в Мюнхене бабочку, ирландец встретился со своим другом и собирался вернуть ему его вещи. У Альберт в тот день было невероятно приподнятое настроение. Он решил подарить Джиму эту бабочку и попросил оставить её у себя. Танцор тогда загадочно улыбнулся и сказал, что Джиму она шла больше, из чего ирландец сделал вывод, что мужчина каким-то образом увидел его фотографии с праздника.       Возвращаясь на первый этаж, мистер Хаттон не удержался и подошёл ближе к одежде Фредди, чуть ли не носом зарываясь в неё. От курток, рубашек и костюмов пахло им. Джим растворялся в запахе, вспоминая и буквально ощущая на себе его нежные объятия, его сладкую смуглую кожу, его не резкий одеколон. Прошедшая неделя показалась ему невыносимо длинной, а предстоящая казалась ещё длиннее, ведь ему не удалось увидеть любимого на этих выходных. И хотя они были в ссоре, и Джим собирался быть как минимум таким же непреклонным, как Фред, ирландец всё равно надеялся на скорейшую встречу и полнейшее примирение. Он ходил по дому мрачнее тучи, не особенно надеясь на то, что Фредерик изволит приехать даже на следующих выходных. Мэри ушла спать рано, жалуясь на плохое самочувствие, и Джим тоже не стал долго засиживаться: ему было скучновато в этом огромном доме, ему нечем было заняться, а выходить в город тем более не было настроения, хотя Джо предлагал ему развеяться и сходить в гей-клуб «Heaven».       — Ну уж нет, меня там точно уже все знают как очередную забаву Фредди, — отвечал ему на это Джим.       Джо, в свою очередь, отказался от похода в «Market Tavern», посчитав это место слишком заурядным. Ни о чём не договорившись, мужчины разошлись по своим комнатам, и Джим всю ночь провёл с Оскаром, удобно расположившимся у изголовья огромной кровати. Следующие утро и день для Джима были невероятно одинокими и скучными. Он несколько раз пытался дозвониться в Мюнхен, напрочь забыв о своей непреклонности и гордости, но безуспешно. Когда в очередной раз никто не отвечал ему, он гневно бросал трубку, подбегал к дивану, прыгал на него, обнимал подушку и включал телевизор в поисках каких-то интервью или новостей: он боялся самого худшего. Мэри наблюдала за всем этим до полудня, а потом, успокоив Джима и сказав, что всё будет хорошо, уехала домой. Горничная, пришедшая утром, целый день маячила перед глазами ирландца и жутко ему надоела, однако воспитание не позволяло ему накричать или прогнать её. Повар Джо Фанелли вообще куда-то ушёл на целый день, с бедолагой Джимом остались только кошки. Даже Тиффани устроилась на диване рядом с мужчиной, положив голову ему на колени, по-видимому, успокаивая. Оскар ревниво поглядывал на них и мял лапы у ног ирландца. Джим, заметив это, поманил его к себе на колени, и кот, нехотя подпрыгнув, забрался и лёг на указанное место на ногах мужчины. Так они и провели весь оставшийся день и вечер воскресенья: гордый, независимый, но хмурый Джим в окружении кошек.       Вокруг было светло. Настолько светло, что его глаза раскалывались на части, превращаясь в битое стекло. Ему было тяжело вдыхать: тело и органы обжигало. Перед ним всё плыло и округлялось, он словно сидел в глубокой бочке: лица медсестёр, врача, Питера Фристоуна — всё казалось каким-то странным, неестественным, будто происходило не перед ним и не с ним. Он застонал. Видимо, это был хороший знак — медсёстры засуетились. Он дёрнул рукой, так как не мог иначе: он всегда был импульсивным и подвижным, однако его пронзила судорога, и он открыл рот в немом крике. Медсёстры засуетились ещё сильнее. В поле зрения возник врач, он что-то говорил и отдавал указания. Ему что-то вкололи, а затем мир снова погрузился во тьму.       Он не знал, сколько времени прошло прежде, чем его глаза снова расколол на части слишком яркий свет. Видимо, он чересчур резко дёрнулся, потому что послышался взволнованный голос Питера:       — Осторожно, Фредди, лежи, не поднимайся, я рядом.       — Я хочу сесть, — прошептал пересохшими губами солист.       Питер подложил под его голову и спину несколько подушек и помог приподняться. Сидя на кровати, он медленно поворачивал голову из стороны в сторону, чтобы понять: что же произошло.       — У тебя был передоз, — прочитал мысли Фреда Питер, — ты попал в больницу.       — Это я вижу, — слабо отвечал Фредерик, — я не думал, что всё зайдёт так далеко.       — Мне казалось, что ты завязал со всем этим делом.       — Всё в порядке, Фиби, всего лишь немного перебрал.       — Немного? Да ты бы себя видел! Что бы сказал Джим? Представляешь, как он сейчас переживает за тебя?       От упоминания имени своего любовника Фредди резко дёрнулся, но затем скривился: всё его тело пронзила боль.       — Ты что, сказал ему?       — Я сказал Мэри, а она наверняка сказала Джиму.       — Я должен поговорить с ним.       — Успокойся. Ни он, ни Мэри, ни Джо не знают, что ты в больнице.       — И не должны узнать.       Питер кивнул, а потом, вспомнив, достал что-то из кармана.       — Что это? — спросил он, и что-то из кармана превратилось в фотографию Джима и Джо. — Я нашёл это в гостиной, на полу.       — То, о чём мне нужно с ним поговорить.       — О чём тут можно разговаривать? Обычное фото двух заснувших друзей.       Фредди взял в руки фотографию и уставился на неё.       — Зачем оно тебе? — продолжал Питер.       — Это дал мне Пол. Он сказал, что Джим изменяет мне с Джо.       — И ты ему поверил?       Фредди отвёл взгляд.       — Я поговорил с Мэри об этом. Сегодня она сообщила, что Джим и Джо только друзья, а также то, что Джим ждал тебя на этих выходных в Гарден Лодж и ходил по дому мрачнее тучи.       Фредди всё также молчал и не смотрел на Питера. Его друг и помощник выжидающе уставился на него. Наконец, через полминуты, Фред сказал:       — Да, я действительно поверил ему. Сам не знаю почему. Кажется, я решил ему поддаться. Мой разум был затуманен сомнением, гневом и обречённостью. Мне казалось, что я сойду с ума, думая о том, что Джим изменял мне.       — А теперь представь, как чувствует себя Джим, когда ты изменяешь ему. Представь, что с ним будет, когда он об этом узнаёт.       — Не хочу представлять. Он не должен узнать.       — Узнает. Сам же Пол ему и расскажет.       — Я поговорю с Полом. Я поддался ему, пусть считает это моей благодарностью за все те годы, что он безвозмездно провёл со мной.       — Не так уж и безвозмездно, ты же понимаешь это? Ему выгодно работать с тобой.       — Тогда пусть считает, что это было компенсацией за увольнение.       Питер удивлённо взглянул на него, не понимая, что заставило солиста действовать так решительно. Однако, в тот момент не он один не понимал этого. Мужчина, стоявший за дверью и ожидающий момента, чтобы войти в палату, поставить в вазу прекрасные белые и жёлтые фрезии, поцеловать в лоб и обнять смуглого мужчину, а также сказать те самые слова, которые уже так долго рвались наружу, в недоумении смотрел на противоположную стену больницы, подслушивая весь разговор между Фредди и его помощником и пряча под очками поблёскивающие от влаги глаза. Он не мог поверить, что столько лет работы на Фредди в одну секунду могли превратиться в прах. Он не мог поверить, что теряет любимого человека навсегда. Он не мог поверить, что причиной этому стал какой-то мерзкий парикмахер, который однажды внезапно появился в поле зрения знаменитого Фредди и в одночасье полностью завладел его разумом, душой и сердцем. Он не мог поверить, но никто в этом не был виноват: ни любовь тех двух мужчин, ни популярность, ни невзрачная внешность менеджера, ни даже прекрасные фрезии, брошенные умирать на холодном полу в больнице Мюнхена.