Как приручить Фредди

      Оставшуюся часть банкета Фредди, как настоящий джентльмен, ухаживал за Джимом, практически не отлипая от него. Джейн Сеймур, так называемой «невесте», стало глубоко плевать на солиста, когда она поняла, что Фредди — гей. В противовес ей, друзья Фреда немало интересовались объектом внимания солиста, но толком не получали никаких объяснений, а уж тем более ответов на вопросы. При тех же из гостей, которых Фредди не знал лично, он старался не «светиться» и делать вид, что ни капли не увлечён своим мужчиной. Однако, при каждом удобном случае, когда никто на них не смотрел, он дотрагивался до ягодиц ирландца или легонько по ним шлёпал и шаловливо подмигивал. Джиму, конечно же, хотелось его задушить за такие проделки. Вечер прошёл на удивление спокойно для вокалиста. Вероятно, он не хотел испортить свой костюм и впечатление гостей о себе. Он был галантен и держался скорее скромно, нежели развязно. Его и Джейн продолжали много фотографировать, они были прямо-таки главной весомой фигуркой на свадебном торте. Фредди повсюду, буквально в каждом круге общения был персоной грата. Все подзывали его к себе, тем самым раздирая на части. Он мотался от одной группки болтающих людей к другой, и так происходило постоянно, когда он был не рядом с Джимом. Ирландец, в свою очередь, никуда не бегал (и даже за Фредом). Он чаще всего просто сидел за одним столом с Фиби, они болтали и ели омаров. Фреду приходилось подлетать к нему, чтобы подлить вина, подбросить ещё одного омара на тарелку и немного поесть самому.       По окончании банкета, из отеля «Hyde Park» мужчин забрал новый водитель Меркьюри Терри Гиддинс, которого наняли для помощи Гарри. Когда Фред и Джим опустились на заднее сиденье автомобиля, а Питер — на переднее рядом с шофёром, ирландец спросил шёпотом у любовника то, что вертелось у него в голове всю неделю:       — Дэвид Боуи интересовался нашей жизнью. С чего это у него разгорелся такой интерес, тебе случайно не известно?       Фредди сделал задумчивое выражения лица и выдержал паузу, после чего ответил:       — Он ведь мой друг. Должно быть, волнуется за меня.       — Что-то я не заметил, чтобы другие твои друзья осмеливались лезть в твою личную жизнь.       Фредди лишь пожал плечами. Джим прищурился и сказал:       — А может, вас связывает что-то помимо дружбы?       — Сейчас нас точно ничего не связывает. У меня уже есть мужчина.       Ирландец рассмеялся и ткнул его пальцем в бок.       — И когда же это стало тебе мешать?       Фредди хитро улыбнулся, наклонился к нему и прошептал:       — Когда ты сказал, что отдашься мне.       — Значит, только сегодня? Ах, вот как?! — продолжал смеяться Джим.       Настроение мужчин сильно поднялось, а Фредди так тем более хотел продолжить гулянку, однако Джим охладил его пыл, сказав, что ему утром нужно идти на работу. Фред сразу же начал канючить, припадая к плечу ирландца:       — Почему твоя работа начинается так рано?       — У всех обычных людей она начинается рано. Не бери в расчёт знаменитостей вроде тебя.       — И что же с этим делать? Я ведь собирался забавляться с тобой всю ночь.       — С чего ты решил, что я разрешу тебе сегодня?       Фредди сначала снова как-то хитро улыбнулся, а затем мгновенно изменился в лице. Он стал исподлобья смотреть на своего мужчину. Джим обречённо вздохнул и сказал:       — В таком случае, придётся сократить твою эту «ночь» до пары часов.       — Ненавижу что-то сокращать.       Джим это знал.       Ещё во время поездки в Гарден Лодж, Джим начал чувствовать дискомфорт. А когда они доехали до дома, он и вовсе пулей полетел в ванную комнату и заперся в ней. Фредди несколько раз подходил к двери и спрашивал про его самочувствие, и каждый раз Джим отвечал, что всё в порядке.       Через полчаса бедолага Хаттон вышел из ванной комнаты с измученным и бледным лицом. Он подошёл к Фредди, который сидел на кровати и жалобно простонал слабым голосом:       — Боюсь, ничего сегодня не выйдет. Не всё в порядке, Фред.       Певец обеспокоенно посмотрел на него, взял его руку в свою и ахнул.       — Ты весь горишь!       С этими словами он притянул Джима к себе, усадил рядом и обхватил за плечи. Хаттона начало трясти.       — С моим желудком что-то случилось, — пробормотал он.       — Ты что-то съел или выпил?       — Только то, что было на банкете. Мне понравились омары.       Джим прикрыл глаза и откинулся на кровать. Фредди стал щупать его лоб, руки и плечи.       — Тебе нужно в больницу.       — Может, всё не так уж и плохо?       Но было уже поздно: Фреда было не переубедить и не остановить. Он выбежал в коридор и стал звать Фиби. Через пару минут Питер уже помогал Фредди поднимать Джима с кровати и вести к автомобилю.       Он лежал на больничной койке, в его левой руке торчал катетер, а вокруг мельтешили медсёстры и Фредди. Певец вёл себя, словно наседка. Он носился по коридору, как ошалевший, перебегая от кабинета врача к палате и из палаты в регистратуру, к телефону. Кто бы мог подумать, что у Джима действительно будет отравление? Лицо Фредди выглядело обречённо, когда он аккуратно садился на край постели и осторожно гладил пальцами любимую руку. Кто бы мог подумать, что администрация отеля «Hyde Park» и их повара совершат такую оплошность? Фредди клялся всем тем, кто встречался на его пути в больнице, что виновникам не поздоровится, что он позаботится о том, чтобы подпортить репутацию отеля. Джим пытался его переубедить и успокоить, уверяя, что ничего страшного не случилось.       — Они причинили вред моему мужчине! Ты по-прежнему считаешь, что ничего страшного не случилось?       — Этот мужчина — я, и я могу за себя отвечать. Перестань носиться по больнице и суетиться, просто останься со мной.       Фредди сначала посмотрел на него с возмущением, но затем вздохнул, смирился и опустился на стул рядом с койкой. Через несколько минут к ним снова заглянула медсестра, ещё бы: в больнице присутствовал сам Фредди Меркьюри. На Джима обращали внимания меньше всего, чему тот несказанно радовался. Должно быть, все вокруг решили, будто то, что Фредди привёл лечить любовника — слишком немыслимо, и поэтому приняли их за старых друзей. Безразличным болезненным взглядом Хаттон стал следить за тем, как медсестра дала знак остальным медсёстрам, и они впорхнули в палату. Их было с десяток, а за ними ещё с десяток других пациентов. Вся эта толпа облепила Фредди, стала просить обнять его или получить автограф. Фанаты не оставляли знаменитость ни на секунду.       Самый, по всей видимости, смелый и любопытный из пациентов указал взглядом в сторону Джима и спросил:       — Фредди, это ваш друг?       Мужчина замешкался, кинул взгляд на Джима, и только после того, как тот слабо кивнул, ответил: «Да».       Таким образом, медсёстры и пациенты не отстали от него, пока он не выдал всем автографы и утешительные объятия. Когда, наконец, все разошлись, а палату снаружи забаррикадировали охранники, чтобы избежать наплыва новых фанатов, Фредди сел на край кровати и поцеловал бледного Джима в лоб. Ирландец слабо хихикнул и сказал:       — Кажется, ты немного затёрся от этих многочисленных объятий.       — Шутишь? — воскликнул Фредди, а затем наигранно громко закричал, зная, что никто его не услышит. — Медсестра? С ним всё в порядке, выписывайте!       Джим засмеялся сильнее:       — Не смеши меня, а то сейчас опять всё обратно полезет!       — Не полезет, из тебя уже всё вытащили. Осталось только позволить организму вылечиться, — спокойным тоном ответил Фред и погладил Джима по руке.       — И сколько же дней я здесь проторчу?       — Столько, сколько потребуется, — сказал Фредди, а затем хитро усмехнулся и добавил. — Мне бы, конечно, хотелось, чтобы тебя выписали поскорее. Нас кое-что ждёт дома.       Джим улыбнулся и закатил глаза.       — Ты — не ты, если не заикнёшься о сексе при каждом удобном случае! Я ведь болен, Фредди.       — Хочешь, оставлю тебя в покое?       Джим изумлённо посмотрел ему в глаза и спросил:       — А ты сможешь?       — Конечно, ты ведь болен.       Джим промолчал. Фредди испытывающе глядел на него своими огромными карими глазами.       — Ну так что, хочешь?       — Нет, не хочу, — вздохнул Хаттон, взял ладонь любовника в свою и стал поглаживать кольцо на его пальце.       Целый день Фредди провёл в его палате, а к вечеру Джим всё же стал уговаривать его вернуться домой.       — Тебя дома ждут кошки. И вообще, поезжай и отдохни от меня спокойно.       — Звучит так, будто это ты хочешь отдохнуть от меня, — пробормотал Фред. Обиженно надув щёки, он выглядел, как ребёнок.       — Ничего подобного, любимый.       Фредди радостно посмотрел на него округлившимися миндалевидными глазами.       — Ты никогда меня не называл так ласково!       — Но ведь я называю тебя ласково по имени.       — Это же совсем другое.       — Я буду знать.       Меркьюри склонился над своим любовником и снова поцеловал его в лоб.       — Я вернусь утром.       — Тебе разве не надо ехать в студию? Вы же заканчиваете снимать клип.       — Я всё равно заеду.       — Не утруждай себя.       Но Джим знал, что Фредди всё равно заедет. Он был очень чутким и заботливым человеком, он дарил своё тепло всем родным и близким людям. Именно в тот вечер Джим понял: с кем бы он ни гулял, с кем бы ни развлекался и даже с кем бы ни спал, по-настоящему полюбить ему действительно было сложно, а если у него это выходило — он отдавал себя этой любви без остатка. Теперь Хаттон знал: между ними давно зародились те самые чувства, что рождают внутри каждого человека бурю, настоящий ураган, всплеск счастья, надежды, веры и великой печали и что теперь бушевали в груди неуёмной силой.       Ночь выдалась тяжёлой: его постоянно бросало в жар, каждые два часа он бегал в ванную комнату в VIP-палате, в которую его поселил Фредди, его трясло, а просыпался он весь липкий и мокрый от пота. В его жизни это было сильнейшим отравлением из всех, и Джим зарёкся, что больше никогда не будет есть в таких больших количествах экзотические морепродукты. Ему удалось уснуть лишь под утро, отчего показалось, будто проспал он несколько секунд. Лучи солнца ворвались в палату и осветили больничную койку с мертвенно-бледным Джимом на ней. Ирландец чувствовал, что его горло пересохло, желудок всё ещё ворчал на своего хозяина, а руке почему-то стало тяжело, что-то её придавило. Он изо всех сил пытался удержать сон, не желая открывать глаза. Сбоку что-то пошевелилось. Рука явно онемела. Джиму всё-таки пришлось приоткрыть глаза в болезненном прищуре. Его руку придавила голова Фреда, мирно покоящаяся на ней в то утреннее мгновение. Певец дремал, сидя на стуле. Его вид был ничуть не лучше вида самого Джима: его лицо было необычайно бледным, глаза казались уставшими из-за залёгших под ними тёмных кругов, волосы были взъерошены и оттопырены в стороны — свидетельства тяжёлой ночи. Должно быть, он собрал музыкантов и поехал в студию накануне вечером, а затем группа провела там всю ночь, ворча и обижаясь на Фреда за то, что, помимо себя, он лишил сна ещё и их. А теперь Фред тихо сопел и вздыхал, прижимаясь щекой к руке Джима. Ирландец улыбнулся, протянул свободную руку и погладил солиста по коротким, но густым чёрным волосам. На затылке у Фредди была небольшая лысина, но он никогда не стеснялся её и не старался скрыть, снова отращивая длинные волосы, как в молодости. Он считал это своей изюминкой, полагая, что в нём не может быть всё идеально.       Джим обожал наблюдать за спящим Фредди: его лицо было таким беззащитным и умилительным, словно у младенца — его всегда безумно хотелось заключить в объятия и больше никогда не отпускать. Хаттон переместил руку на его щёку, и тогда Фредди проснулся.       — Ты давно приехал? — спросил его Джим.       — На самом деле, я здесь уже второй раз за один день, — ответил Фредди своим уютным, сонным, самым приятным голосом на свете.       — Что?       — Ты посмотрел на время?       Только тогда Джим догадался повернуть голову в сторону и взглянуть на маленькие настольные часы, стоявшие на прикроватной тумбе. Они показывали два часа дня. У ирландца округлились глаза.       — Я приезжал утром, около восьми часов. Ты спал беспробудным сном, я немного подождал, а потом поехал в студию. Во второй раз я приехал совсем недавно и уже не стал уезжать.       — И решил поспать на моей руке, — улыбнулся ирландец, нежно глядя на своего мужчину. — Что тебе мешало спать ночью?       — Я слишком волновался и всю ночь провёл в компании Тиффани, Оскара и Питера Стрэйкера. Мы обсуждали музыку и читали «Отелло».       — Читали? Не-ет, ни за что не поверю. А ещё мне не нравится этот твой друг.       Фред рассмеялся своим очаровательным смехом.       — Брось. Питер не может не нравиться, он ведь душка. Ты его просто плохо знаешь. К тому же, он мой лучший друг.       Последнее он сказал уже серьёзным тоном, выделяя каждое слово. Джим понял, что спорить было бесполезно, особенно в его состоянии. Питер не создавал впечатления мужчины, который мог бы понравиться Фредди в сексуальном плане. К тому же, они действительно прекрасно ладили и были друзьями, что подтверждали их схожие интересы, увлечения и шутки друг над другом. Однако, волнительное состояние не покидало Джима: ему захотелось домой.       — Я уже чувствую себя гораздо лучше. Может, поедем домой?       — Врач говорит, что тебе нужно побыть здесь ещё пару дней.       — Разве не ты сам вчера хотел, чтобы меня поскорее выписали?       — Твоё здоровье важнее моих желаний.       — Но я здоров.       Фредди опустил взгляд и покачал головой в знак непослушания Джима. Ирландец продолжал уговаривать Фреда, пока через несколько минут в палату не вошёл врач. Он осмотрел мистера Хаттона и сказал, что ему стоит остаться в больнице хотя бы до вечера.       Время проходило невероятно медленно как для Джима, так и для Фредди. Второй мужчина, впрочем, скрашивал свой день в студии, занимаясь подготовкой к выпуску первого совместного сингла с остальными музыкантами. Они работали не покладая рук, как в старые добрые времена. Брайан и Джон делали всё идеально, как в старые добрые времена. А Роджер постоянно спорил и ничего не понимал, опять же, как в старые добрые времена. Они должны были добиться чуть ли не идеального внешнего вида клипа, а барабанщик вечно то проказничал, то кривлялся, то отворачивался от камеры. В результате, многие его «кривляния» так и попали в клип, какими их сняли. Уже под вечер Фредди замельтешил, собираясь смыться со студии пораньше, чтобы встретить и отвезти домой Джима: он не смог бы выдержать ещё одну ночь без ирландского присутствия в постели. Его друзья это видели, понимающе переглядывались и слегка посмеивались, как в старые добрые времена. Роджер, Брайан и Джон остались в студии, когда им, наконец, удалось спровадить надоедливого Фреда, который летал по помещению на своих крыльях любви, словно угорелый. Такое случалось крайне редко: обычно, сам Фред задерживал всех на работе, заставляя отыгрывать или переделывать инструментальные части песни, или же сам задерживался до глубокой ночи. Теперь же двум взрослым и адекватным мужчинам приходилось самим справляться с капризной Дебби Харри, так прозвал блондина-ударника Фредди в честь знаменитой американской певицы. Не добившись никакого результата, Джон, вспомнив, что ничего толком не ел, махнул рукой и отправился за жареной курицей в ближайшую кафешку с фаст-фудом.       — Родж, ты ставишь под удар работу всей группы и выпуск клипа к нашему синглу, — обречённым тоном говорил всегда уравновешенный Брайан.       — Кто бы говорил… — проворчал барабанщик.       — Перестань валять дурака на съёмочной площадке.       — Ты называешь нашу студию съёмочной площадкой? Я изначально был против этой затеи, но вам почему-то захотелось всё снять здесь.       — Не всё, есть ещё бассейн.       — Пойди и утопись в нём, Бри.       — Если ты не прекратишь, я…       — Что? Ну, что — ты, Брай? — с вызовом посмотрел на него Тейлор. Брайан молчал. — Ничего ты мне не сделаешь.       Отвернувшись от гитариста, Роджер скрестил руки на груди и нахмурился. Через секунду он почувствовал, как чужая рука взяла его за локоть и потянула в свою сторону. В следующую секунду Мэй уже обнимал его за талию и целовал в шею. Роджер напрягся и оттолкнул гитариста от себя.       — Что с тобой? Ты ведь сам сказал, что нам необходимо обо всём забыть.*       Брайан снова не ответил, а лишь потянулся за очередным поцелуем. Его руки стали настойчивей обхватывать тонкую талию барабанщика, а язык нетерпеливо исследовал его губы. Роджер немного отстранился, потёр облизанные губы ладонью и обиженно проворчал:       — Если у тебя такие мягкие обворожительные кучерявые волосы, это ещё не значит, что тебе всё можно!       — Роджи…       — Не называй меня так.       — У нас есть ещё немного времени, Дики наверняка останется в кафе, чтобы подольше не видеть нас.       С этими словами он навалился на Роджера всем телом, повалив его на диван и придавив его к нему. Секундное помутнение рассудка, и Тэйлор уже впивался ровными зубами в шею гитариста, запускал пальцы в лохматые густые кудри и тяжело дышал. Брайан как-то странно влиял на него: до дрожи приятные ощущения не давали покоя, ему было слишком необычно и как-то нелепо быть с мужчиной… под мужчиной. Мэй сначала осторожно впился губами в губы барабанщика, а затем перешёл на мягкую кожу на его шее, оставляя несильный след от своего злодеяния. Роджера словно прошибло током: он начал брыкаться и пытаться стащить с себя настойчивого друга.       — Перестань… Прекрати… Так нельзя. У тебя же есть жена! И вообще, я не гей!       Брайан взглянул в голубые глаза лежавшего под ним музыканта и сказал:       — А у тебя есть девушка. И вообще-то, я тоже не гей, но, Родж… мне всегда хотелось попробовать… кое-что… с тобой. Мы ведь друзья, мы столько лет знакомы.       — Вот именно, Брай, не стоит рушить нашу дружбу.       В конце концов Роджеру удалось оторвать Мэя от себя. Он сел и уставился глазами в пол: не было сил смотреть в мутно-зелёные глаза человека, который давно стал для него семьёй.       В этот самый момент в студию вернулся Джон Дикон. Он держал в руках большой пакет, из которого изумительно пахло. Он увидел двух друзей, сидевших мрачнее тучи, отвернувшихся друг от друга на диване.       — Что с вами?       — Ничего, — в один голос ответили Брайан и Роджер.       Джон подозрительно посмотрел на них, поэтому им пришлось сделать вид, что ничего действительно не произошло.       — Почему ты не остался ужинать в кафе? — спросил Брайан.       — Разве я мог оставить вас одних, голодных? — спросил Дики и улыбнулся. — Ещё помрёте с голоду, а Роджер станет ещё мрачнее и истеричнее.       — Мёртвым, я не смогу истерить, — съязвил Родж.       — Ещё как сможешь. Ты — не ты, если не восстанешь из гроба и не скажешь что-нибудь премерзкое, — пробурчал кучерявый гитарист.       Тейлор посмотрел на него округлившимися злыми глазами. Он даже приоткрыл рот от возмущения и удивления. Казалось, он вот-вот полезет на Мэя с кулаками. Дики вовремя пресёк их очередную драку, вытащив большущую аппетитную жареную курицу из пакета и позвав их ужинать. Голодные музыканты налетели на еду и, казалось, мгновенно забыли о своих разногласиях. Роджер всё же был молчалив и задумчив, как никогда, и изредка посматривал на лохматые и такие мягкие на ощупь кудри Брайана, пляшущие напротив, в паре сантиметров от барабанщика.       Как только они ввалились в спальню, Фредди полез распускать руки. Джим, будучи очень рад видеть своего мужчину и оказаться дома, пребывал в хорошем настроении, шёл на выздоровление и смеялся по большей части от щекотки, когда тот стал настойчиво целовать его в щёки, лоб, нос, шею и ключицы.       — Смеёшься? О-о, дорогуша, скоро тебе будет не до смеха, — горячо шептал Фредди, начиная нетерпеливо расстёгивать пуговицы на рубашке Джима.       — Постой… постой, Фредди. Ты что, забыл, что я болен?       — Ты только что смеялся! А утром говорил, что вовсе не болен и хочешь домой! В каком это месте сейчас ты болен?       — Меня может вырвать в любую секунду.       — Вырвать? Хочешь посмотреть, как с этим справляюсь я?       С этими словами он встал на колени перед Джимом и уцепился пальцами за ремень на его джинсах.       — Погоди, если ты сейчас это сделаешь, то всё снова пойдёт не по твоему плану, — хитро усмехнулся обворожительной улыбкой с усами мистер Хаттон.       Фредди, казалось, не слышал его. Он уже расстегнул пуговицу и ширинку на джинсах Джима и залез своей тонкой ловкой ладонью ему под нижнее бельё. У ирландца перехватило дыхание. Он стал судорожно хватать воздух приоткрытым ртом, когда Фред заглотил его немаленький член почти на всю длину, и тут же активно стал двигать головой, прерываясь только, чтобы перевести дыхание и вдохнуть, энергично при этом надрачивая. Озорство из него било ключом, а изобретательности было не занимать. Он целовал, облизывал и захватывал его яички своими губами, терзая и дразня при этом усами.       — Фред… Я же сейчас кончу…       — Кончай, — прошептал он, отрываясь, наконец, от Джима, смотря снизу вверх и надрачивая ещё быстрее.       В самый пик наслаждения Фредди снова взял орган любовника в рот и с силой стал всасывать, не забывая при этом двигать языком вдоль всей его длины. Ещё пару движений, и Джим, наконец, бурно излился в его и без того сладкий рот, обхватив его голову руками, опираясь на неё и хватаясь за короткие чёрные волосы, чтобы не упасть от полученной порции изумительного наслаждения. Затем Фред отстранился и посмотрел на него своим самым развратным и игривым взглядом. С краешка его губ стекала капелька мутно-белой жидкости.       — Сглатывай, — попросил Джим.       Фредди приоткрыл рот, хвастаясь своим достижением, а потом закрыл и действительно сглотнул, как самый послушный любовник на свете. После этого он встал с колен и поцеловал ирландца в губы, проникая внутрь ловким языком, выхватывая язык Джима и вытворяя с ним неописуемые вещи: целовался он, как и сосал, потрясающе, этого у него было не отнять. Фредди никогда не нравился вкус мужского семени, он старался перебить его влажными поцелуями, и Джим знал это: он охотно помогал ему, сжимая бёдра и прижимаясь к его напрягшейся выпуклости между ног.       — Мне нужно в душ, — выдохнул Джим, слегка отстраняясь.       — Конечно, я подожду, — улыбнулся Фредди.       Заходя в ванную комнату, Джим знал, что Фред не подождёт. Только-только прохладные капли коснулись его разгорячённого тела, как послышался осторожный скрип двери. Кто-то пробрался внутрь, а ирландец знал, кто. Он прикрывал глаза и старался отвлечься, потому что возбуждённое, но, одновременно, нервозное состояние просыпалось в нём: Фредди пробуждал в нём невероятное желание. Джиму хотелось плюнуть на всё и просто отыметь его, но он знал, что его любовник уже довольно давно ожидает от него другого. Ирландец наслаждался охлаждающей водой, стекающей вниз, оставляющей мелкую дрожь на коже. Когда мужчина приблизился к Джиму вплотную, у него пробежали мурашки, а живот скрутило: он боялся, что ему снова станет плохо.       — Фредди, может, не стоит сегодня? Я боюсь, что всё может окончиться плохо…       — Я буду осторожен, — прошептал смуглый парс ему на ухо, целуя в мочку, а затем в затылок.       — Дело не в этом. Мне… всё ещё нездоровится.       — Что-то я не заметил. Джимми, милашка, не стоит оттягивать неминуемое.       Ирландец обречённо вздохнул. Он переживал так неспроста и, к сожалению, не впервые. Он крайне редко бывал пассивом, а последний его половой акт в этой роли и вовсе произошёл несколько лет назад с любовником, который был крупнее Фредди раз в пять, но, правда, размер его члена не превышал и шести дюймов** в эрегированном состоянии.       Пока Джим размышлял и нервничал, Фредерик начал бессовестно облапывать влажное тело своего мужчины, трогая бёдра, ягодицы и проводя ладонью, как бы случайно, по его вновь напрягшемуся органу. Это выдернуло Джима из собственных мыслей, он вздрогнул и тяжело задышал.       — Можешь стонать, — шептал этот смуглый змей-искуситель, продолжая кусать и сосать покрасневшую мочку левого уха возбуждённого ирландца.       — Стонать — это твоя прерогатива, — рассмеялся Джим, подавляя в себе желание кричать на весь дом и звать о спасении.       — Всё хорошо, тебя никто не услышит, кроме меня.       — Извини, но мне придётся тебя разочаровать. Я не привык издавать таких громких звуков, какие обычно издаёшь ты и каких ты сейчас ожидаешь от меня.       Фредди лишь хитро улыбнулся, чмокнул Джима между лопаток и произнёс:       — Придётся тебя заставить.       С этими словами он опустил руку и аккуратно сжал ягодицу любовника. Джим насторожился. Немного помедлив, Фред провёл ребром ладони между его ног, слегка разводя их в стороны. По коже снова пробежала дрожь. Певец стал нежно поглаживать внутреннюю сторону его бедра, заставляя тело партнёра податься навстречу. Второй рукой он потянулся за гелем, влажными руками приоткрывая крышку и обильно смазывая ладонь. Затем он стал растирать тело Джима, создавая большое количество пены.       — Ты решил трахать меня или купать? — рассмеялся ирландец, когда Фредди стал мыльной рукой то ли мыть, то ли дрочить его член.       — Сейчас узнаешь… Тебе нравится?       Полученное согласие стало для Фредди сигналом к действиям. Он переместил одну руку назад, а свободной провёл по лопаткам и пояснице Джима. Ещё секунда, и его скользкий от геля указательный палец плавно и осторожно вошёл в напрягшееся колечко мышц. Следующая секунда, и к указательному пальцу присоединился средний, проникая при этом глубже и затрагивая чувствительную точку внутри. Джим шумно выдохнул и слегка откинулся назад, на грудь Фредди. Неуёмный смуглый парс продолжал двигать ловкими пальцами и целовать горячими губами шею Джима.       — Фред, мне кажется, нужно остановиться. Всё как-то… подозрительно чувствительно, — шептал Джим, судорожно хватаясь за руку любовника, пытаясь его задержать.       — Это нормально, ты просто забыл ощущения, — ответил Фредди, отстраняя руку Джима от своей руки и перемещая её на свой член, который уже упёрся мужчине в ложбинку между упругих ягодиц. — Если хочешь, направь его сам…       Джим почувствовал такое сильное волнение, что его ноги стали ватными. Он отрицательно покачал головой, понимая, что не решится сделать это самостоятельно. Тогда Фредди осторожно взялся за свой орган, которым действительно можно было гордиться, и направил его в узкий вход. Вода лилась на них сверху непрерывным потоком. Джим подставлял голову под струи, пытаясь привести мысли в порядок. Но, как только головка большого и толстого члена Фредди резко проскользнула внутрь, он вскрикнул и зашипел от боли. Неожиданно, он стал чувствовать себя тем самым неопытным мальчишкой, каким он был в молодости, когда решил отдать себя здоровенному бородатому ирландцу.       — Я даже не думал, что он у тебя настолько большой, Фред, — прошипел Джим, когда солист продолжил проникать глубже внутрь своего любовника.       — Мне приятно слышать, как тебе это нравится. Не мог бы ты ещё раз прошипеть или простонать? Можешь даже укусить меня…       — Сначала всунь его до конца, наконец, а потом и поговорим.       — Это не так просто, как кажется… Ты такой узкий, Джимми. Словно маленькая ирландская девственница.       — В каком это месте я — маленький? Ты сейчас договоришься до того, что я сам повалю тебя и возьму прямо на этом полу. Я и так терплю изо всех сил, — сдавленно шептал Джим, пытаясь размеренно вдыхать носом и выдыхать ртом. Воздуха катастрофически не хватало. Вода, льющаяся сверху, хоть и была прохладной, превращалась в пар, заставляя стёкла и стены покрываться испариной. Возможно, это их разгорячённые тела и дыхание были виноваты и заставляли воздух колыхаться, а пар — заполнять всю комнату…       Тем временем, Фредди вошёл почти наполовину, позволяя Джиму свыкнуться с забытыми ощущениями. Ирландец прижался руками к холодной мраморной стене, позволяя ногам расслабиться. Струи воды били его по голове и заливали уши, глаза, рот.       — Пойдём в спальню, — произнёс Фред.       — Если мы пойдём на кровать, я точно захочу тебя трахнуть и возьму инициативу.       — Ты сможешь там расслабиться. Ты слишком напряжён.       — Ещё бы не быть напряжённым, когда твоя здоровенная колбаса лезет в мой зад, — рассмеялся Джим, но сразу же ойкнул, потому что Фредди продвинулся чуть глубже. — Хорошо, пойдём в спальню.       Фредди пришлось отстраниться, от чего Джим почувствовал невероятное облегчение. Ирландец смыл с себя остатки пены, и они перешли в комнату по соседству и сразу же упали на кровать, сливаясь в страстном поцелуе.       — У меня никогда не было партнёра с таким большим членом, — прошептал Джим.       — А у меня никогда не было любовника, в которого у меня бы не получалось с первого раза всунуть свой член.       Джим снова рассмеялся: Фредди стал целовать его в шею и в ключицы, щекоча его своими усами.       — Я рад, что хотя бы в чём-то являюсь у тебя первым.       — Не только в этом, — нежно сказал певец, потянувшись при этом одной рукой к ящичку тумбочки, где у него хранилась смазка.       — А в чём ещё? — спросил Джим, наблюдая за его движениями, словно заворожённый.       — Ты единственный из всех моих любовников такой нежный, спокойный и стабильный, — говорил парс, открывая тюбик смазки и выдавливая её на свои пальцы и на свой половой орган. — С тобой я чувствую себя защищённым, я могу на тебя положиться.       — Мне приятно это слышать, Фредди.       — Скоро будет ещё приятнее, — соблазнительно прошептал Фред на ухо Джиму, а затем, лёжа рядом с ним на кровати, перевернул его на живот и перелез на него сверху, прижимаясь локтями к матрасу.       Джиму было больно, ему хотелось одновременно и сбежать, и остаться. Он дрожал, тяжело дышал и пинался, но Фредди не отпускал: он укусил любовника в плечо и продолжал плавно двигаться наполовину своей длины, с каждым толчком, однако, стараясь войти всё глубже.       — Ненавижу тебя и твой огромный член, — болезненно застонал Джим.       — Ты мне казался таким сильным, а сейчас лежишь подо мной и весь дрожишь, — выдыхал ему в ухо Фред, опаляя горячим дыханием. Каждое его слово выжигалось на коже, не давало покоя, терзало и развращало.       Через несколько невыносимо долгих минут Джиму, наконец, стало легче. Фредди двигался невероятно плавно, ритмично. Иными словами, был настоящим музыкантом даже в постели, когда проявлял свою неуёмную активность. Ирландец стал судорожно цепляться пальцами за одеяло, сжимая его под собой и впиваясь в него зубами. Его тело подводило его: ему становилось настолько приятно, что он начал сдавленно стонать, стараясь при этом укусить руку любовника, упирающуюся в кровать. Фредди торжествующе улыбался: ему удалось выдавить из него звуки наслаждения. Он и сам постанывал своим изумительным голосом, слегка набирая скорость и входя в горячее крепкое тело Джима уже на всю свою длину. Ирландцу стало тесно под ним. Он изгибался, ворочался, приподнимал зад, толкая при этом Фреда. Сменить позу самостоятельно у него, впрочем, не выходило. Он ловил кайф каждый раз, когда его любовник касался чувствительной точки внутри. Иногда он будто дразнил его, не до конца вставляя внутрь свой член и не затрагивая чувствительного места. В такие моменты ноги бедного Джима дрожали, он старался направить свои бёдра самостоятельно, но Фред не давал ему этого сделать, плотно обхватывая их руками и сжимая. Чувствуя напряжение, Фредди, наконец, немного отстранился, позволив Джиму подняться на колени. Шлёпнув любовника по заднице, он спросил:       — Уже собрался кончать?       — Я уже несколько раз кончал… Мне просто хотелось сменить позу.       — В каком смысле, «несколько раз»? — изумился Фред, приостанавливаясь.       — Ты что, никогда не слышал про множественный оргазм?       — Слышал, но не думал, что у тебя получится.       — Ты думал, что это удовольствие доступно только тебе? — сдавленно посмеялся Джим, двигаясь ему навстречу, возобновляя толчки.       — Я думал, что тебе больно, — улыбнулся Фредди и ухватился за его ягодицы.       — Я же не маленькая девочка. К тому же, у тебя хорошо получается.       — Видишь? Теперь ты будешь каждый раз хотеть отдаваться мне!       — Не дождёшься, — выдохнул Джим, и из него тут же вырвался стон.       — Да, Джимми, кончай, кричи, я хочу слышать, как тебе приятно. Твой голос изумительный, ты такой горячий внутри, — сексуально шептал Фред, прикрывая глаза и ускоряясь.       Внутри всё действительно горело и сжималось. Сердце выскакивало наружу, пульс сходил с ума, а вены на шее оголились. Спустя несколько быстрых частых толчков, Фред кончил первым. Он снова тяжело рухнул на Джима и протяжно простонал. Хаттону не удалось излиться, он тяжело дышал, его лоб покрылся испариной. Фредди собрался было помочь ему, он попытался перевернуть его на спину, но Джим вдруг резко дёрнулся, повалил Фреда на лопатки, сам прижался к нему сверху, и, быстро смазав свой член смазкой из всё того же тюбика, овладел телом смуглого любовника. Фредди попытался вырваться, но было слишком поздно: Джим провернул всё молниеносно, певец даже не успел ойкнуть. Он быстро задвигался, возбуждаясь от вида стонущего и вырывающегося Фреда. Джим старался вести себя осторожно и нежно, чтобы не причинять своему мужчине боль, но было безуспешно, потому что он чувствовал приближение собственного оргазма. Он перешёл на ещё более резкие быстрые толчки, из-за чего Фредди стал царапать короткими ногтями его спину, шипеть и сжимать зубы, чтобы не закричать. На последних толчках Джим обхватил голову Фреда ладонями, заставляя смотреть себе в глаза, и плотнее прижался к нему. Член Фредди даже не успел напрячься, но оргазм всё равно не заставил себя ждать. Он приоткрыл рот в немом стоне, чувствуя, как любовник изливается в него.       Обессиленные, они лежали плечом к плечу и синхронно тяжело дышали. В какой-то момент Фредди повернул голову в сторону Джима: лицо солиста сияло, однако, он старался придать ему серьёзное нахмуренное выражение.       — Так не честно, — сказал он.       — Что ты имеешь в виду?       — То, что ты со мной сделал.       — Тебе не понравилось?       Фредди промолчал и повернулся к нему спиной. Джим удивлённо округлил глаза, приподнялся на локте, приблизился к нему и положил свою ладонь на его руку. Через несколько секунд Джим услышал хихиканье и увидел, как тело его мужчины стало дрожать от смеха.       — Почему ты смеёшься?       — Мне понравилось! Просто мы обкончали друг друга, а это выглядело, наверное, забавно.       — Победа всё равно за мной, Фред. Сегодня я успел кончить ещё и в твой сладкий ротик, а это вполне себе честно, ведь больному человеку полагается поощрение, — победно улыбнулся Джим, ладонью повернул голову Фреда в свою сторону и чмокнул его в нос.       Фредди уставился на него серьёзными глазами, но его губы дрожали, по всей видимости, он пытался не засмеяться. Джим хитро сощурил глаза, ущипнул Фреда за бок и тем самым вызвал, наконец, его громкий очаровательный смех. На его смуглых щеках прорисовывались ямочки, Джим любовался ими и целовал их на протяжении всех тех минут, что Фред смеялся. Затем, дремота всё же одолела его, и певец заснул, прижимаясь к груди мистера-победителя-Хаттона. Джим ещё долго гладил его густые чёрные волосы и смотрел на подрагивающие длинные ресницы: Фред выглядел таким умиротворённым и счастливым, что невольно захотелось присоединиться к его чудесному миру сновидений.       На следующее утро Фредди решил ощутить себя настоящей королевой, позволяя своему мужчине всячески за ним ухаживать. Первым делом Джим принёс ему кофе с тостами в постель, что, в действительности, не составило для него никакого труда, ведь он всегда просыпался за несколько часов раньше разнежевшейся в кровати знаменитости.       Джим поставил поднос на тумбочку, встал на колени перед спящим Фредом, облокотился на кровать и ещё несколько минут просто наблюдал за ним. Фредди Меркьюри был перед ним так близко, что Джиму не верилось. Он мог потянуться и коснуться его, что он, в общем-то, и сделал: он стал нежно целовать его в щеку, в лоб, в нос и в усы.       Ирландец обожал этого мужчину, ему постоянно хотелось трогать и целовать его, чтобы лишний раз убедить самого себя, что всё это происходит с ним не во сне: Меркьюри выбрал его, Джима Хаттона, простого парикмахера.       Фред, наконец, пошевелил губами, поправляя густые усы, которые невероятно ему шли, а затем потёр и приоткрыл слипшиеся глаза, которые накануне вечером были наполнены слезами, выступившими из-за смеха.       — Доброе утро, — прошептал Джим и чмокнул его в губы.       Фредди тепло улыбнулся и покосился на поднос с кофе. Джим встал с колен, помог ему усесться, подложив под него подушек, а затем поставил перед ним поднос на ножках.       — Спасибо, это очень мило с твоей стороны, — красиво, по-королевски благородно ответил Фредди.       Джим привстал, театрально поклонился и собрался удалиться, но Фред перехватил его за руку.       — А ты? Уже поел?       — Нет, я сначала пришёл покормить твоё Величество, — наигранно благородно ответил Джим и засмеялся.       — Садись, — попросил Фред, похлопывая ладонью по кровати рядом с собой.       Джим подчинился, аккуратно присел рядом с любимым. Фред стал намазывать тост джемом и кормить Джима с руки, не забывая давать отпить кофе из кружки. Вот так Джим преподнёс Фредди завтрак в постель: почти всё сам и съел, ведь он был очень голодным из-за болезни. Джима затошнило сразу же после еды, он упал на кровать и прижался к боку Фреда.       Через полчаса неспешного пробуждения Фредди не вылез из постели, а вылетел, потянувшись и широко улыбнувшись, словно счастливый ребёнок. Джиму стало легче, он отнёс поднос на первый этаж, а когда вернулся, Фредди уже не было в спальне. Ирландец последовал за ним в ванную комнату, потому что знал наверняка — он будет там.       Действительно, Фредди стоял возле зеркала и пытался побриться. Его подбородок был весь в пене для бритья, он вертелся и делал вид, будто не знает, откуда начать. Джим вздохнул, улыбнулся, подошёл к нему, развернул его в свою сторону и отнял у него лезвие. Фредди тоже улыбнулся, чувствуя, что одержал победу.       После того, как Джим побрил его и смыл пену, уже самостоятельно Фредди почистил свои большие зубы, причесался и повертелся перед зеркалом, по всей видимости, любуясь собой со всех сторон. На нём были одни лишь боксеры, поэтому любоваться можно было бесконечно. Джим никуда не торопился в тот день: Питер взял для него больничный на несколько дней и уже договорился с его начальством. Ирландец подкрался к Фреду сзади и шлёпнул его по упругой ягодице. Певец хитро посмотрел на него и сказал:       — Дорогуша, ты меня заводишь.       — Я ведь это не спроста, — прошептал Джим на ухо, влажно целуя мужчину в шею.       — Джимми, я собираюсь в студию, а ещё мне нужно будет заехать в офис, встретиться с Майами и нашим звукорежиссёром. А зачем, мне нужно будет поговорить с нашим режиссёром Руди и продюсером Хансом. Сегодня последний день, когда я смогу проверить клип к синглу перед его официальным выпуском.       — Мой любимый сегодня такой занятой? — продолжал шептать Джим, целуя его уже в мочку уха. От потрясающих ощущений по коже Фредди побежали мурашки, он лениво и преувеличенно медленно отстранил голову и сказал:       — У твоего мужа сегодня много дел, я не могу задерживаться здесь надолго.       — А что, если мы сделаем всё по-быстрому? — всё ещё продолжал соблазнять солиста Джим. Фредди вспомнил свои собственные слова, которые он говорил Джиму после выступления на «Live Aid» и усмехнулся. Он знал, что ответить***.       — Ты же знаешь, что по-быстрому у нас не выходит.       — А мы постараемся, — убалтывал Джим, тем временем настойчиво стягивая с Фреда боксеры.       Вот так невинные утренние водные процедуры переросли в неожиданную и быструю порцию удовольствия. Фредди, хоть и продолжал строить из себя королеву, никак не мог устоять перед Джимом, и мистер Хаттон, в свою очередь, давно понял, что глупо и бессмысленно бороться с таким сильным желанием трахнуть своего сексуального, лучшего мужа на свете. Таким образом, в то утро они занялись этим, прижавшись к раковине, на том самом месте, на котором Фредди до этого крутился перед зеркалом: быстро настолько, насколько они могли, полностью насытившись друг другом на целый день вперёд.       В том же месяце, в ноябре 1985 года, Джим был приятно удивлён выходом потрясающего сингла «One Vision», авторами которого впервые значились все музыканты группы «Queen». Они оставили фразу «жареный цыплёнок», невероятно порадовав и позабавив Джима. Прослушивание песни и просмотр клипа по телевизору одним воскресным вечером омрачились лишь тем, что Фредди слегка язвил и намекал на то, чтобы мистер Хаттон всегда помнил об этой жареной курице и на случай чего знал, во что превратится, если решится проделывать что-то подлое по отношению к его Величеству Королеве.       С приближением Рождества сингл быстро поднялся на вершины чартов, а его успех стал для Фредди очередным шагом вперёд, в счастливейшее будущее, полное творческой свободы, всемирного признания и, конечно же, исполнения всех мечт. И, хотя «Queen» не порадовали своих поклонников выходом нового альбома в 1985 году, всё же ограниченным тиражом был выпущен подарочный альбом, бокс-сет со всеми студийными альбомами, а также песни, не вошедшие в альбомы и две книги, в которых были обложки, тексты песен, картинки, фотографии, а также карта мира, на которой были отмечены города, в которых группа давала концерты и то, какое оборудование музыканты брали с собой. Для большинства поклонников группы это издание оказалось не по карману, в том числе и для Джима, но в Гарден Лодж таких бокс-сетов со временем оказалось пруд пруди, и мужчина мог рассматривать их каждый день и не чувствовать себя при этом обделённым. Фредди, однако, не мог разочаровать своих фанатов, поэтому группа приняла амбициозное решение совершить тур по Европе следующим летом, что вовсе не обрадовало Джима, ведь он не хотел и боялся расставаться с любовником надолго. Но Фреда, конечно же, было не остановить: он был слишком целеустремлённым и начал подготовку сразу же, как только эта идея пришла в его светлую голову. Таким образом, Джиму только и оставалось, что наблюдать за организацией этого тура и ждать начала конца, который он сам себе и придумал, накручивая и расстраивая себя на полгода вперёд.