Как приручить Фредди

      Что подарить Фредди на Рождество? Это беспокоило Хаттона настолько, что даже приснилось во сне. Именно этот вопрос стал занимать все его мысли, как только он проснулся.       Сразу после пробуждения Джиму захотелось сделать приятно Фи. Он осторожно поднялся с кровати, стараясь не шуметь; вышел за дверь, где его встретила Тиффани с хмурой мордашкой; погладил её, от чего та лишь недовольно мяукнула; спустился вниз и прошествовал на кухню, чтобы заварить чашку кофе для Фреда и подать ему её в постель, как только он проснётся. Когда он вернулся в спальню, Фредди уже сидел на кровати и сонно потирал щёку, словно ожидая прихода Джима. Ирландец подошёл к постели со стороны певца, осторожно установил поднос с кофе, наклонился и ласково чмокнул его в уголок между щекой и краем носа. Фред изобразил обиженное выражение лица, надул губы и спросил самое глупое, что можно было вообще спросить:       — Что это?       Джим рассмеялся, присел рядом и уставился на него:       — А ты как думаешь? Чем пахнет? Попробуй догадаться.       Фред забавно вытянул шею вперёд и принюхался. Затем он вздохнул, снова сделал обиженное лицо и произнёс:       — Жаль, что не водка.       — Ну и кто, по-твоему, пьёт водку с утра? — снова захихикал Джим и стал ждать, когда Фредди сделает глоток ароматного кофе. Про вечерний выход Джима с друзьями он, казалось, и не собирался вспоминать. Поэтому Джим решил, что было самое время задать свой вопрос:       — Что ты планируешь на Рождество?       Фредерик задумался, делая маленькие глотки из кружки и поглядывая в окно, через которое было видно, что весь сад покрылся снегом, столь пушистым и столь редким для Лондона.       — Это будет наше первое Рождество в Гарден Лодж. Мне хочется превратить этот день в особое уютное торжество и отпраздновать в кругу семьи, пригласив только самых близких друзей.       Джим изумлённо уставился на него, а затем сказал:       — Фредди стареет!.. С каких это пор ты стал так проводить Рождество?       — Я всегда проводил его именно так! Это ведь не День Рождения! — засмеялся солист.       — Ни за что не поверю! В твоей религии вообще нет такого праздника.       — А ещё моя религия с мужиками трахаться не позволяет и поклоняется огню.       С этими словами он допил свой кофе, вернул кружку на поднос, гордо отвернулся, грациозно поднялся с постели и прошествовал в сторону ванной комнаты. Для завершения образа в тот момент ему не хватало лишь королевской мантии с короной и грандиозной тирады. Вместо этого он засветил на всю комнату голой задницей и босыми пятками, забавно прошлёпавшими по паркету.       Выйдя из душа через двадцать минут, закутавшись в мягкий домашний халат, он подошёл к Джиму и спросил:       — Ты куда-нибудь собираешься сегодня?       Джим задумался на секунду. Ещё в прошлый вечер, перед тем, как пойти на встречу с друзьями в «Market Tavern», он зашёл на работу, чтобы взять ещё один выходной, поменявшись сменами с одним из своих коллег. Он планировал провести весь свободный день в поисках подарка для Фредди на Рождество, зная, что солист будет занят в студии. Джим решил ничего не говорить об этом Фреду, потому что был уверен, что если его любовник узнает о поисках подарка для него, то наверняка захочет подослать своего человека, чтобы тот сопровождал Джима, или, чего хуже, следил за ним. Поэтому, мистер-догадливый-Хаттон просто ответил, слегка пожав плечами, изображая равнодушие:       — Ну да, на работу.       В следующую секунду Джиму показалось, что Фред сощурил глаза и скептически скривил губы. Он всё же понадеялся, что ему действительно просто показалось, поэтому он промолчал, не собираясь снова спорить и ссориться со своим мужчиной из-за работы.       — В таком случае, почему ты не собираешься на работу?       — Мне бы хотелось сначала проводить тебя, — нежно улыбнулся ирландец.       Фредди никак не отреагировал, он лишь развернулся и направился в гардероб. На завтрак он не остался, удовлетворившись одним только утренним кофе. Проторчав какое-то время в гостиной с телефонной трубкой в руках, он попрощался с Джимом и сказал, что будет поздно из-за работы над музыкальным альбомом.       Как только Фред ушёл, Джим стал одеваться. Уже перед самым выходом из дома он замер и задумался. Он совершенно не знал, куда пойти и что купить. Он снял с себя пальто, обувь и прошёл к телефону, решив позвонить Джону Роуэллу. Тот был довольно стильным и солидным мужчиной. Он носил дорогие модные вещи и знал буквально каждый магазинчик в этом огромном городе.       Они договорились встретиться через пару часов в южном Лондоне, возле «Market Tavern», выпить пива и обсудить предстоявшее Рождество. Не сообщая ничего о своих планах ни Джо, ни Фиби, Джим как можно незаметнее выскользнул из Гарден Лодж, погладив на прощание Оскара, удобно расположившегося в кошачьей корзинке возле окна в коридоре.       Добравшись до Воксхолла, района, в котором располагался бар, Джим стал ждать Джона, который, по своему обыкновению, опаздывал. Он зашёл в «Market Tavern» и заказал себе чашку чая, чтобы согреться. Было около двенадцати часов, а из посетителей в тот будний день было только несколько мужчин, по всей видимости, постоянных посетителей, и один бармен за стойкой. За тем самым столиком в углу зала, где совсем недавно сидели два Джона и один Джим, в тот момент зависала воркующая парочка молоденьких парней. Одного из них он узнал. Это был тот самый парень, который пялился на Джима весь предыдущий вечер и недвусмысленно намекал на возможность уединиться в туалете. Мистер Хаттон стал поглядывать на него краем глаза: он был ни капли не удивлён. Молодой человек выглядел очень привлекательно и явно не страдал от недостатка внимания со стороны как своего, так, наверняка, и противоположного пола. Его партнёром был такой же молодой парень с притягательной внешностью, но фигурой стройнее и кожей гораздо темнее обычного: он напоминал стриптизёра в одном из ночных клубов, который только-только вылез из солярия. Вероятно, Джим слишком явно бросал взгляды на парочку, потому что его вечерний соблазнитель оторвал глаза от своего парня и перевёл их на ирландца. Хаттон смутился, спрятал глаза под густыми хмурыми бровями и сделал глоток чая. Когда он снова посмотрел на парня, тот всё продолжал глядеть в ответ, как-то хитро, неприятно при этом улыбаясь.       Входная дверь бара захлопнулась за вошедшим клиентом, и Джим вздрогнул и оглянулся. Это был Джон Роуэлл, одетый в короткое пальто. Он заметил Джима и направился к нему, поёживаясь, стряхивая по пути липкие снежинки и стягивая с головы то ли шапку очень странного вида, то ли берет. Подойдя ближе, он присел на высокий стул рядом и, как обычно, погладил ирландца по колену. Джим по-дружески тепло улыбнулся и тоже заказал ему чашку чая.       — Так, значит, ищешь подарок для Фредди Меркьюри?       — Да, совершенно не представляю, что ему подарить.       — Подумай о том, чего у него нет.       — Это невозможно, у него есть всё.       — Тогда подумай о том, чего у него мало.       — Это тоже невозможно, у него всего много.       — Тогда это будет сложно, — засмеялся Роуэлл и стукнул Джима ладонью по плечу. Джим вздохнул, и они какое-то время помолчали, пока бармен вручал Джону его чай.       — Знаешь, на самом деле вовсе не обязательно искать то, чего у него нет. Это просто должна быть хорошая вещь, соответствующая его статусу, — загадочно произнёс Роуэлл.       — У тебя уже есть идея, не так ли?       — Он ведь любит красивую, стильную и дорогую одежду?       Джим кивнул и сразу же стал думать о том, чего в гардеробе Фредди было меньше всего.       — Ты ведь знаешь параметры его одежды?       — Примерно. Он несколько выше меня и гораздо стройнее тебя.       Джон посмотрел на него с ухмылкой и сказал:       — Никогда бы не подумал, что ты выберешь себе такого. Мне всегда казалось, что этот тип мужчин не в твоём вкусе. Но, должен признать, Меркьюри действительно обладает какой-то дьявольской привлекательностью, мне нравятся его выступления на сцене, — после этих слов он отпил чай из своей чашки и неожиданно спросил. — И что, он постоянно играет роль девочки?       Джим ничего не ответил, сконфузившись, и, сделав пару глотков, допил, наконец, свой чай. Роуэлл мог спросить всё, что ему вздумается, но, конечно же, далеко не всегда получал ответ. Разговоры и сплетни о его знаменитом любовнике всегда смущали ирландца, и тот раз не стал исключением: он раскашлялся и предпринял попытку ускорить процесс их посиделок в пабе.       — Так где ты предлагаешь купить ему одежду, Джон?       — В одном солидном магазинчике в центре. Я могу отправиться туда с тобой, поищем вместе.       Именно так двое друзей договорились искать подарок для Фредди Меркьюри вместе. Выходя из бара, Джим понял, что совершенно забыл про своего вечернего соблазнителя. Из праздного любопытства он оглянулся, осмотрел зал, но нигде не нашёл парочку, совсем недавно сидевшую и ворковавшую за угловым столиком.       До центра они добрались на метро, после чего ещё немало прошли пешком до магазина в Ковент-Гардене. Остановившись перед, казалось бы, ничем не примечательным магазином мужской одежды, Роуэлл с энтузиазмом стал зазывать Джима внутрь, а тот встал, как вкопанный, и приоткрыл рот в изумлении, увидев название «Key Largo» и поняв, в каком районе и на какой улице они находятся.       — Ты шутишь? — наконец смог вымолвить бедный шокированный ирландец.       Джон не обратил никакого внимания на его слова, приоткрыл дверь и схватил друга за кисть, заводя в магазин. Внутри их поприветствовал элегантно одетый высокий мужчина. Он принял у них верхнюю одежду и отнёс их пальто в гардероб. В магазине всё не только выглядело бессовестно дорогим, но ещё и пахло по-особенному эксклюзивно, престижно.       — Джон, погоди, — пытался задержать Роуэлла Джим, безнадёжно шепча и одергивая его за рукав рубашки. — Здесь одна булавка будет стоимостью в мою месячную зарплату.       — Не преувеличивай, — громко шептал ему в ответ Джон, широко улыбаясь.       Джим вздохнул, неуверенно оторвался, наконец, от руки друга и стал осматриваться. Он бродил среди манекенов и развешанной дорогущей одежды, и, должно быть, выглядел глупо в своей рабочей форме. Ему пришлось выйти из Гарден Лодж именно в этой одежде для того, чтобы никто ничего не заподозрил.       Просматривая брендовые вещи, стоимость которых редко была ниже 500 фунтов стерлингов, Джим совершенно случайно наткнулся на кожаную куртку, стоимость которой была всего лишь 200 фунтов*, и на неё ему, впрочем, всё равно не хватало денег.       Джон, вероятно, заметил душевные муки своего друга и незамедлительно подошёл к нему, снял куртку с вешалки и примерил.       — Хороший выбор! Вполне в его стиле, — воскликнул он.       — Всё ещё слишком дорого. Ты не мог бы посоветовать мне магазин, который был бы мне по карману?       — Мог бы, вот только твой звёздный мужчина вряд ли такое оценил бы.       Джим заметно помрачнел, поэтому Джон поспешил исправить ситуацию.       — Не переживай, я за тебя заплачу, а ты мне будешь выплачивать сумму частями.       — Откуда у тебя столько денег? Ты ведь работаешь барменом, — недоумевал Джим, поглядывая то на куртку, то в его глаза.       — Мне оставляют хорошие чаевые. Особенно по ночам. Особенно, если слегка разденусь.       — Слегка, значит, — усмехнулся в ответ Джим.       Спустя ещё несколько минут размышлений Джим всё же поддался уговорам Роуэлла и согласился занять у него деньги. К тому же, куртка действительно пришлась по вкусу ирландцу, и, по его мнению, должна была прекрасно смотреться на стройном теле его смуглого восточного мужчины.       К тому времени, пока они обошли остальные магазинчики в поисках безделушек для друзей и знакомых, Джим успел осознать, что за ним кто-то следит. Этим кем-то был мужчина в длинном зимнем пальто с широким воротом, помогавшим ему скрывать лицо и укрываться от промозглого зимнего ветра. Мужчина всюду ненавязчиво бродил за Джоном и Джимом: он старался не «светиться» и постоянно заходил в те же магазины, лавки и кафе, что и они, но гораздо позже. Однажды Джим попытался застать его с поличным. Он специально застрял возле входной двери магазина сладостей, вследствие чего незамедлительно вызвал недовольные возгласы посетителей. Казалось, жертва должна была попасть прямо ему в руки, но не тут-то было: преследователь проскочил в магазин, слившись с толпой весёлых молодых людей, которые в тот момент тоже заходили в здание, смеялись и обсуждали что-то так бурно, что это явно намекало на их отличное предрождественское настроение.       У Джима не было сомнений: кто-то подослал хитрющего преследователя. Чтобы догадаться об этом, ему снова не потребовалась учёная степень. Но кому это было нужно? Джима осенило, когда он пробовал очередной пончик в сладкой глазури. Он мгновенно вспомнил встречу в парикмахерской со своим бывшим любовником** и соотнёс её со вчерашним походом с друзьями в бар и со спокойной реакцией Фредди на просьбу о том, чтобы развлечься, а затем — подозрительного парня, улыбающегося ему в баре.       — Чёрт, — проговорил он с набитым ртом.       — Что-то случилось? — спросил сидевший напротив Джон Роуэлл.       — Да: я попал.       Возвращаться домой было сложно. Мужчины решили поехать на такси и попали в час пик. Помимо этого, пока автомобиль медленно полз по улицам огромного города, тревожное состояние накрывало Джима всё сильнее и выражалось всё отчётливее. Он успел достать своим настроением даже Роуэлла, который поехал с ним за компанию.       — Зря ты поехал со мной в одном такси, — бормотал Джим. — Он может заметить твоё присутствие.       — С чего ты вообще взял, что он следит за тобой?       — Потому что я уже проходил через это. Он меня из-под земли всегда достаёт и строит какие-то свои ложные догадки. Надеюсь, что я приду домой раньше него…       Однако, надеждам Джима не суждено было сбыться.       Они сидели своей маленькой компанией в небольшом ресторанчике недалеко от Townhouse Studios, где полным ходом продолжалась работа над альбомом «A Kind of Magic». Как обычно, погружённые в идеи и неуёмную рабочую энергию своего фронтмена Фредди, музыканты группы «Queen» забыли про ланч. Лишь ближе к вечеру они смогли договориться и, наконец, отправиться на ужин. Ещё со времён начала музыкальной карьеры у музыкантов были с этим проблемы: они всегда были настолько вовлечены в творческий процесс и создание своих мелодий, что и не вспоминали вовремя питаться.       За ужином, традиционно состоявшим из вина, мяса или рыбы с овощами, Джон и Фредди живо обсуждали вопросы ведения бизнеса и распределения доходов, в то время как Брайан делал задумчивое выражение лица и притворялся, что очень внимательно слушает тему, которая ему была совершенно не интересна. Роджер, однако, не притворялся ни капли и даже не пытался показать заинтересованность в бухгалтерской составляющей музыкального бизнеса. На его лице читалась заинтересованность другого рода и в совсем ином вопросе. Он медленно доедал свой бифштекс, запивал съеденное вином и изредка поглядывал на своего лучшего друга Брайана, сидевшего рядом. В какой-то момент гитарист заметил взгляды Роджера и с нетерпением оторвался от серьёзной беседы басиста и вокалиста. Он стал перехватывать взгляд друга, и, когда ему это удавалось, его лицо озаряла сногсшибательная широкая улыбка, кудряшки на голове начинали трястись, и он еле сдерживал смех, потому что Роджер выглядел очень забавно: блондин старался не «палиться», он делал вид, что тянется за соусом, или за бутылкой вина, или за булочками, но при этом светлые глаза всё равно его выдавали. Когда Тейлор понял, что его взгляды привлекли внимание гитариста, он жутко смутился, оттянул ворот рубашки и отвернул голову в другую сторону. Брай снова притворился, что слушает разговор двух других своих друзей, чем вызвал появление хмурой складочки между бровей Роджа. Однако, уже в следующую секунду, хмурые брови барабанщика трансформировались в изумлённые: он почувствовал крепкую, настойчивую руку на своём колене. Он мгновенно отреагировал гневным взглядом на Брайана, но тот не посмотрел на него в ответ: он не отрывал глаз от Фредди и Джона, кивал им, но что-то подсказывало Роджеру, что не слушал. Под столом с широкой скатертью озорной мистер Мэй продолжал дразнить друга: он нежно проводил ладонью выше по его ноге, слегка надавливая и сжимая бедро. Родж резко дёрнул ногой, вызвав тем самым подозрительный взгляд Фредди в сторону двух мужчин. Брайан тоже, наконец, оторвался от «диалога» и перевёл вопросительный взгляд на друга. Тот, в свою очередь, покачал головой и, когда Фред снова переключился на Джона, сердито уставился на Мэя. Глаза гитариста горели и словно говорили: «Лучше не дёргайся». Роджер предпринял ещё одну попытку отдёрнуть руку наглого Брайана от своей ноги, и на этот раз у него получилось: кучерявый мужчина убрал ладонь, скромно, но победно улыбаясь.       Закончив ужин, музыканты собирались было вернуться к работе. Когда они зашли в студию, оказалось, что Фреда ожидал какой-то мужчина. Когда солист его встретил, то сразу куда-то увёл, оставив остальных членов группы в недоумении.       — Кто это? И что у них за секреты? — спросил Брайан, приподняв одну бровь. Его друзья никак на это не отреагировали. Дики улёгся на диван с наушниками и плеером, а Роджер стал играть на барабанах, вероятно, настраиваясь на рабочий лад, и всё также поглядывал на Брайана.       Он что-то возмущённо бормотал себе под нос, расхаживая взад и вперёд по коридору студии Townhouse, старался сделать безучастное серьёзное лицо, однако его выдавала надутая, детская гримаса: грустные морщинки на лбу и по углам губ делали его вид невероятно несчастным и одиноким.       Высокий, молодой помощник звукооператора, с которым Фредди ещё очень давно познакомился в гей-клубе, которому помог найти работу и с которым только что разговаривал, доложил ему весьма неприятные вещи о любовнике-ирландце. Фред принял решение проследить за ним неспроста: он был расстроен, подавлен и недоверчив ещё с тех самых пор, когда Пол Прентер показал ему злосчастную фотографию Джима и Джо***. Он забыл об этом, как только парочка воссоединилась в Гарден Лодж, и Джим стал постоянно находиться рядом, под присмотром самого хозяина дома и его друга Питера Фристоуна. Вспомнил о своей ревности Фредерик лишь тогда, когда увидел бывшего любовника Джима в отеле «Savoy», на пороге здания, где работал ирландец. Именно тогда ему надоело ждать объяснений, он захотел взять ситуацию в свои руки и лично всё проконтролировать, что было вполне в его духе. «Да как он посмел меня обманывать?» — подумал Фред, пулей влетел в помещение звукозаписи и сообщил музыкантам своей группы, что немедленно собирается домой. Брайан и Роджер изумлённо уставились на него, а Джон сдвинул один наушник, лениво потянулся и тихо пробормотал: «Кому-то скоро не поздоровится».       Джим вернулся в Гарден Лодж как раз к тому времени, когда должна была закончиться его смена в парикмахерской. Они с Роуэллом распрощались, и купленную куртку ирландец решил оставить у него, чтобы Фред её не увидел. Направляясь к входной двери дома по тропинке мимо сада, он уже понял, что его мужчина был дома. «Чёрт возьми, ты же сказал, что будешь поздно», — сокрушался Джим, подходя всё ближе и ближе к двери. Он знал, что если Фредерик действительно послал кого-то за ним следить, то ему не стоит попадаться на глаза любовнику в ближайшие часы (или дни). Увы, это было невозможно. Фредди мог увидеть его идущим по тропинке практически из любой части дома. Особенно хороший вид открывался с балкона второго этажа, где Меркьюри и стоял в тот момент. Он курил, долго затягиваясь и медленно выдыхая, его выражение лица казалось равнодушным, но глаза хищно щурились, а венка на виске нервно билась и двигалась, когда он сжимал зубы. Он проследил за тем, как Джим вошёл в дом, докурил сигарету и направился ему навстречу, приводя мысли в порядок по пути, так, чтобы любовник ничего не понял раньше времени. Однако, его глаза казались невероятно грустными, когда он прошёл мимо зеркала и мельком взглянул на себя: они придавали лицу оттенок какой-то детской обиды и горечи.       В который раз Джим пытался пробраться в дом как можно тише. На этот раз его выдала Тиффани. Она выбежала откуда-то со стороны кухни, вероятно, только что плотно поужинав, и с громким прерывистым мяуканьем помчалась к Джиму. Ирландец наклонился, чтобы погладить её, но тут в коридор выплыл Фредди с громогласным: «Джим, дорогой!». Любовники обнялись, и Фред сказал:       — Ты сегодня рано с работы.       — Ты тоже, — заметил мистер догадливый Джим, отмечая для себя приподнятое настроение своего мужа.       «Неужели пронесло? Нет, не может быть. Что-то здесь не так», — промелькнуло в умной голове Джима.       — Я освободился пораньше специально, мне хотелось провести время с тобой. Сегодня мы идём развлекаться!       — Куда? — поинтересовался Хаттон, беря его за руку и направляясь с ним в гостиную.       — В «Heaven».       — Боже, ненавижу этот клуб, — проворчал Джим и вдруг заметил, что с безымянного пальца Фредди исчезло то самое, заветное кольцо. Хаттон подозрительно посмотрел на него. Казалось, ничто не предвещало беды, Фредди вёл себя, как обычно. Не было никаких намёков на ссору, серьёзный разговор или обиды. Он был спокоен. Чересчур спокоен.       — Фред, всё в порядке?       — Конечно. Почему ты спрашиваешь?       — Почему ты снял кольцо?       — Это для твоей же безопасности. Мне следует снимать его, когда мы выходим в свет. Люди начинают задавать вопросы. Тебе ведь не нужны проблемы?       — Когда это поездка в гей-клуб стала называться «выходом в свет»?       — С тех самых пор, как газеты стали утверждать, что я женат, и мой муж живёт в Гарден Лодж вместе со мной, — ответил слегка грубоватым голосом Фредди.       — Не злись. Поехали в этот твой клуб.       После продолжительных сборов Фреда, во время которых Джим даже смог немного подремать на диване в гостиной, они, наконец, выехали на тусовку. Мужчины добрались туда только к десяти часам ночи, что расстроило Джима, ведь на следующий день ему действительно нужно было на работу, а зная, как Фредди любил гудеть на подобного рода вечеринках, ирландец и не надеялся попасть обратно домой раньше четырёх часов утра.       Всю дорогу в «Heaven» Меркьюри молча сидел на заднем сиденье автомобиля, уставившись в окно, сощурив глаза и явно о чём-то размышляя, что не понравилось Джиму и заставило его насторожиться.       Вечер, однако, начинался спокойно: Джим вместе с Фредом и его гей-мафией, которая состояла из Джо Фанелли, Питера Стрэйкера и ещё парочки человек, сидели, выпивали и гоготали над шутками Питера за отдельным VIP-столиком, который всегда был зарезервирован на имя Меркьюри. Несколько раз Фредди вытаскивал Джима на танцпол, но каждый раз не задерживался там надолго и вёл себя довольно сдержанно. В какой-то момент за столиком Фредди нюхнул кокаина, а Джим потерял бдительность, прекратив обращать на него внимание, расстроившись из-за его вредной привычки и решив, что единственное, чего он добивался и хотел в ту ночь — покайфовать. Вместе с Питером Стрэйкером Хаттон бурно обсуждал уникальную гей-моду, которую они имели возможность лицезреть в клубе в ту ночь. Именно тогда у Джима появилась возможность получше узнать Питера, а впоследствии выяснилось, что у них неплохо получалось ладить друг с другом.       — Никогда не верь гею, который говорит, что спит и с девушками тоже, — с умным видом заявлял Питер.       — Хорошо, а как ты убедишься, что разговариваешь именно с геем? — активно подхватывал тему, смеясь, Джим.       — Устрой ему групповой секс, в котором будешь участвовать ты, он и девушка. Что может быть проще?       — И как это сработает?       — Просто посмотри, кого он будет трахать, — захохотал Стрэйкер.       — Кажется, тебе уже хватит пить, — усмехнулся Джим и похлопал Питера по спине.       Поставив кружку с пивом на стол и улыбнувшись Питеру ещё раз, Джим повернул голову, чтобы посмотреть, чем занимается Фред. К его величайшему удивлению, солиста не оказалось рядом. Мистер догадливый Хаттон мигом перевёл взгляд на танцпол в поисках любовника. Фредди действительно был там. Он как раз закончил отжигать вместе со своими друзьями и уже возвращался на своё место рядом с Джимом. Однако Фред не стал садиться. Он взял очередной бокал с виски, и, приняв поистине королевскую позу, упёршись одной рукой в бок, вмиг опустошил его. Именно тогда Джим заметил кое-что странное: Фредди много осматривался, крутил головой по сторонам и щурился, словно искал кого-то. В его глазах горел какой-то хитрый огонёк. Всё бы ничего, вот только многие мужчины в том злосчастном гей-клубе, в свою очередь, пялились на него в ответ, а он только и делал, что стоял, пил виски и крутил бёдрами в такт музыке. Джим старался не придавать этому никакого значения: он привык, что, куда бы они не приезжали, Фредди всегда открыто флиртовал с другими геями. Хаттон не особенно об этом беспокоился, ведь единственным, кого Фредерик в итоге затаскивал в постель и с кем вместе возвращался домой, был он. В глубине души он подозревал, что прошлая жизнь, в которой Фред привык часто прибегать к беспорядочным половым связям, могла вовсе не уйти ни в какое прошлое, но Джим старался верить своему мужу. Мысль о том, что его Фи мог ему изменять и продолжать спать с другими мужчинами, вызывала в ирландце ужасную ревность, злость и отчаяние.       Пока мистер Хаттон рассуждал о делах насущных и продолжал беседу со Стрэйкером, к Фредди подошёл какой-то невысокий коренастый мужчина. Не обращая никакого внимания на Джима, певец, по своему обыкновению, стал общаться и флиртовать с незнакомым ни ему, ни компании мужчиной. У незнакомца был какой-то странный акцент, и, когда он заявил, что был родом из Дании, Фредди мгновенно прозвал его «Danish Bacon»****, и это прозвище как нельзя лучше ему шло: во-первых, под этой маркой продавался настоящий датский бекон в Великобритании, а во-вторых, мужчина был жилистым, вытянутым и имел татуировку на мощных руках. Поражённый особенно раскрепощённым поведением своего любовника, Джим всё меньше внимания стал уделять беседе с компанией, всё чаще и чаще обращая сердитый взгляд на Фреда, говорящий: «Я тебя задушу, если ты сейчас же не прекратишь». Ревность мистера Хаттона была безграничной, он был собственником до мозга костей и не умел любить иначе. Он старался закрывать глаза на любые выходки избалованного мужа, но в момент, когда Фредди стал открыто дотрагиваться до рук Датского Бекона, класть голову на его плечо и прижиматься к нему, Джим решил, что с него было достаточно. Он уже отчётливо понимал причину такого поведения Фреда, тем более, что тот уже проворачивал подобное, только тогда на месте Бекона был сам Джим. От этого ирландец почувствовал себя в стократ паршивее. Знакомые в клубе и друзья Фредди стали перешёптываться и посматривать на него с сочувствующим видом, от чего Хаттону стало невероятно стыдно. Весь оставшийся вечер он сидел тише воды, ниже травы, не желая участвовать в разборках и устраивать сцен при такой толпе народу. Питер старался развлечь его, как только мог. Он даже пытался вытащить его на танцпол, но всё было тщетно. Джим был мрачнее тучи.       Ирландец не стал поднимать криков даже в автомобиле, по пути домой в три часа утра. Лишь когда они вернулись в Гарден Лодж, он до боли сжал запястье Фредди и грубо потащил за собой в спальню. Всё это время Джо пытался угомонить разбушевавшегося Джима, он продолжал его успокаивать, даже когда Хаттон уволок Фредди по лестнице на второй этаж. Побоявшись за безопасность солиста, Джо побежал за ними, но Джим захлопнул перед ним дверь со словами: «Не лезь».       Лишь когда Джим затолкал нахмуренного, взъерошенного и, по всей видимости, бешеного Фредди в центр спальни, лишь когда отнял от него свою руку и отвесил смачную оплеуху по его наглому лицу, он смог немного успокоиться. Фредди же разбушевался только сильнее: он оскорблённо зыркнул на любовника, потёр горящую покрасневшую щёку, а затем сделал резкое движение, нападая на Джима. Тот отстранился и перехватил его руки, предотвращая удар в грудь.       — Что ты себе позволяешь? Ты хотел специально опозорить меня в клубе? Поэтому ты так рвался туда?! — закричал на него Джим.       — Это ты позоришься! Твой любовник — сам Фредди Меркьюри, а ты шляешься с кем попало по свиданиям!       Догадки Джима подтвердились. Он с силой оттолкнул от себя Фреда, да так, что тот чуть не приземлился задницей на паркет, сам сделал несколько шагов назад и горько усмехнулся, глядя прямо в глаза мужчине напротив.       — Какое ты имел право за мной следить?       — Такое же, какое имел ты, когда решил изменять мне со своим бывшим и ещё каким-то пидором!       — Ты — идиот! У тебя был хоть один повод так считать?       — Ты обманул меня, когда сказал, что идёшь на работу! Ты пошёл на чёртово свидание с чёртовым любовником! А ещё вчера обнимался посреди улицы со своим бывшим, хотя стесняешься взглядов чужих людей! Куда же тогда делось твоё стеснение? Я тебя ненавижу! Ты мерзок!       Джим сжал кулаки и отвернулся. Он еле сдерживался, чтобы не ударить его. Спустя пару секунд он произнёс:       — Если бы ты следил за мной тщательнее, то наверняка понял бы, что ни на какое свидание я сегодня не ходил. А вчера Джон обнял меня лишь для того, чтобы сказать, что рад за нас с тобой.       Фредди ничего не ответил. Он закатил глаза и прикрыл лицо ладонью, явно не поверив словам Джима. Ирландец продолжал:       — То, что ты сегодня делал, недопустимо в отношениях со мной. Я очень верный человек и ни за что не стал бы тебе изменять. Чего не скажешь о тебе. Я убедился сегодня, что ты способен зажиматься с кем угодно просто из мести или вредности. Но я не Винни, чтобы проделывать со мной такие фокусы. Впредь я не буду этого терпеть. Ты должен принять решение, хочешь ли ты быть со мной или с другими мужчинами.       С этими словами Джим вышел, спустился в гостиную и позвонил Джону Роуэллу. У него была квартира в Южном Лондоне, где на тот момент он проживал один. Когда сонный голос Джона, наконец, послышался в трубке, Хаттон спросил прямо с ходу, без продолжительных вступлений:       — У тебя всё ещё есть свободная комната в квартире?       — Конечно. Что-то случилось?       — Да, случилось. Ты не против, если я поживу у тебя?       После утвердительного ответа Роуэлла Джим сказал ему, что позже всё объяснит, повесил трубку, пошёл в гардероб на втором этаже, взял свою большущую сумку для поездок, собрал рабочую одежду и покинул Гарден Лодж. Ни Фиби, ни ошарашенный Джо не успели ничего ему сказать, а Фредди даже не соизволил выйти из спальни и посмотреть, что происходит. Однако, возле самых ворот, Джим обернулся и кинул быстрый взгляд на окно их спальни. В нём ирландец заметил еле уловимое движение штор, а сквозь них — тонкую фигуру Фредди, наблюдающего за ним.       Добираться до квартиры Джона Роуэлла, которая находилась между Воксхоллом и Клэпхемом, в четыре часа утра было труднее, чем Джим только мог себе представить. К тому моменту город хоть и не вымер окончательно, но ещё и не успел полностью проснуться. Поиски такси обернулись полнейшей неудачей, из-за чего мистеру Хаттону пришлось волочиться с поникшей головой и самым хмурым на свете видом пешком. Через полчаса такого путешествия тем холодным зимним утром 1985 года, за две недели до Рождества, Джим, в конце концов, добрался до места назначения. Роуэлл встретил его на пороге своей квартиры в сонном, домашнем и растрёпанном виде. Джиму впервые довелось его таким увидеть. Ирландец грустно усмехнулся и с долей иронии поприветствовал друга:       — Давно не виделись.       — Что, чёрт возьми, произошло? Да ещё и в такой час?       — Кажется, мы с Фредди расстались.       Глаза Джона полезли на лоб, но затем он увидел по-настоящему разбитое выражение лица друга, поджал губы, приобнял Джима одной рукой и завёл в квартиру.       — Это как-то связано с твоим дневным преследователем? — спросил он, когда они зашли вовнутрь.       — Не совсем… Не уверен. Мне кажется, что он меня просто не любит и никогда не любил.       — Что ж… Я слышал, что он довольно самовлюблённый хер, ведущий разгульный образ жизни. Я всегда остерегался таких парней.       — Мне казалось, что бармены подвергают себя риску познакомиться ещё и не с такими говнюками, — саркастично ответил Джим, освобождая своё плечо от сумки.       — Правильный настрой.       — Что?       — Говнюк. Не забудь это слово, когда решишь позвонить ему. Или, чего хуже, прийти к нему.       Джим, казалось, стал выглядеть ещё бледнее и мрачнее, в глазах у него защипало, а к горлу подступил предательский ком.       — Спокойно, — сказал Джон, заметив состояние друга, подходя ближе и притрагиваясь к его плечу. — Таким, как мы, всегда тяжело пережить разрыв, ты ведь знаешь. Очень сложно снова войти в колею, снова искать нового человека, снова привыкать. Я прекрасно понимаю тебя, но это не повод. Оно того не стоит.       Джим кивнул, потёр глаза пальцами и сказал:       — Ты прав. Я прекрасно знал, на что шёл… — он помолчал какое-то время, а затем продолжил, — Знаешь, Джон, мне утром на работу, а вечером мы могли бы выпить.       — Напиться с горя? Как скажешь! Пойдём, покажу тебе твою комнату.       Комната была маленькой, но очень уютной. Джим обожал такие комнаты. Он всегда чувствовал себя неловко в огромных апартаментах Фредди, в его гигантской кровати.       «Фредди», — тут же промелькнуло в мыслях.       — Джим? — вырвал его из мыслей Роуэлл.       — Да?       — А как же куртка?       — Что?       — Куртка. Для Меркьюри.       — Ах, да… Если хочешь, носи её сам.       — Не в моём вкусе. К тому же, а вдруг вы помиритесь?       — Не помиримся, Джон.       — Не будь в этом так уверен. Сколько раз вы ссорились в прошлом?       — Много…       — И до сих пор были вместе.       — Слишком много, Джон…       Рассвет наступал долго. Джим даже успел удивиться, почему прошло так много времени, прежде чем зазвенел будильник, оповещающий о том, что пора было собираться на работу. Он лежал на спине и пялился в потолок.       «Огромная кровать Фредди…».       «Куртка Фредди…»       «Интересно, спишь ли ты в этот ранний утренний час… Окружил ли ты себя котами на своей огромной кровати… Оденешься ли ты тепло, когда отправишься в студию ближе к обеду… Будешь ли скучать по мне хотя бы капельку…».