Любовь никогда не перестаёт... (Фантазии на тему...)

Анна швырнула на стол перчатки и раздраженно бухнула в кресло сумочку. Потом подошла к окну и, скрестив на груди руки, задумалась, глядя на птичий базар в садике под окнами ее офиса. Комиссия работает в их конторе всего ничего, но сталкиваться со Штольманом становилось все труднее. Он был неизменно учтив и улыбчив при встрече, даже по старомодному обычаю прикладывался к ее руке сухими горячими губами, чем повергал ее в дикое смущение, но Анна чувствовала бездну дистанции между ними, которую никакие улыбки и целования рук не могли сократить даже на миллиметр. Самое ужасное, что Анна с трудом, но признавалась себе: зацепил ее этот мужчина, и крепко, и деться от него не получится, пока он сам не уедет в свою Москву, а там – с глаз долой из сердца вон, как говорится. Хотя, обреченно думала Анна, вряд ли что-то в ее отношении к Якову изменится от его отъезда. Её отношения с мужчинами – это была отдельная песня. Слишком прямолинейна была Анна Викторовна: дуракам в лицо сообщала, что они – дураки, негодяям заявляла свое «фе» вполне определенно, не терпела подхалимажа и притворства, врать не умела, а молодые люди как-то понимали на уровне шестого чувства, что никаких легких интрижек с этой красивой, но непреклонной девицей быть не может, ну и не лезли в эти дебри, довольствуясь необременительным флиртом и ни к чему не обязывающими отношениями с другими, более мягкими и сговорчивыми девушками, с которыми потом и под венец отправлялись. Анна же только отмахивалась сначала от матушкиной тревоги за ее будущее, позже – от беспокойства Марии Тимофеевны. Себе же честно признавалась: ни с кем из тех молодых людей, которых она отвергла, ни за что не хотела бы связать свою судьбу. И вот – здрасьте, пожалуйста! Свалился на ее голову этот Штольман. Нет, конечно, то, что она обратила на него внимание, было обусловлено ее сном, ее чувствами, которые этот сон вызвал. Но это бы все рано или поздно прошло, забылось, как забылся и сон. А вот то, что стало с ней твориться дальше, никаким сном объяснено быть не могло. А он словно бы не замечал, что с ней происходит в его присутствии. Куда бы она ни шла в их конторе, неизменно натыкалась на Штольмана. Через день после их неудачного столкновения он притащил ей новую кофейную чашку, нисколько не уступавшую той, разбитой. Раз была принесена чашка, последовало и приглашение выпить кофе. За кофе они болтали о чем угодно, только не о работе, и Анна с веселым ужасом понимала, что готова все бросить и сидеть рядом с Яковом хоть целый день. В конце концов, именно он прервал их беседу, улыбнувшись и заметив, что он готов пить кофе до вечера, но его, видимо, могут уволить за такое пренебрежение своими обязанностями. Анна немедленно смутилась и, устыдившись, что ее могут заподозрить в излишнем внимании к ее визави, причем он сам и заподозрит, стремительно вскочила, заработав недоумевающий взгляд Штольмана, который задумчиво крутил в пальцах чашку, глядя ей вслед. Масла в огонь подлила и Леночка, как-то вечером зайдя с заговорщическим видом к Анне, и со смущенной улыбкой попросила разрешения поговорить. Анна, ни о чем не подозревая, кивнула и, свернув окно электронной почты на мониторе, приготовилась слушать. Знала бы она, что ей принесла в зубах легкомысленная Леночка! Та, уютно устроившись напротив нее, оперлась грудью о скрещенные на краю стола руки и, понизив голос, заявила: - Анна Викторовна, вы извините, конечно, но этот Яков Платоныч какой-то странный! Сердце хрястнуло о ребра, и в горле свернулся тугой комок. Значит, всё-то она себе напридумывала и сейчас наверняка услышит историю ухаживания столичного красавца за Леночкой. Пытаясь опередить откровения девушки, Анна торопливо заметила: - Что же странного, нормальный мужчина, ты ему понравилась, вот он и... - Я?! Бог с вами, я тут не при чем!!! - А... кто при чем? – Анна с преувеличенным вниманием аккуратно сложила разбросанные по столу бумаги в стопочку, потом воткнула ручки в стакан. - По-моему, он к... вам неровно дышит... Вот! – выдохнула Леночка и немедленно покраснела. - И что же тебя навело на такую дикую мысль? – сдвинув брови, поинтересовалась Анна. - Чего это – дикую? – обиделась Леночка. – Как мне в кавалеры его прочить, так он, значит, нормальный мужчина! Нет, нет, Анна Викторовна, я точно вам говорю: он вами здорово увлечен. - Елена, перестань, этого просто не может быть. - Да может, может!!! Ну, вот смотрите, - она загнула палец, - во-первых: он вам всегда целует руку при встрече. А больше-то никому! Во-вторых, он все время заговаривает со мной о вас, пытается узнать всякие вещи, ну, там, замужем ли вы... - Что-о? - Ну да, да! Я понимаю, я должна была послать его... - Пресечь, - машинально поправила Анна, остужая полыхающие щеки ладошками. - Да-да, пресечь. Но вы же знаете, он такой милый. Отказать ему просто нереально. - Ну, и что же ты ему еще выдала? – Анна покрутила головой, словно воротник блузки душил ее. - Выдала? Вы что, считаете, что он копает под нас и всё из-за проверки, что ли? – испуганно встрепенулась Леночка. - Все может быть, - задумчиво протянула Анна: в голове лихорадочно метались мысли, она не совсем даже понимала, что там ей еще говорит Леночка, а та, возмущенно морща носик, продолжала уличать и уличать Якова Платоныча: и про вкусы Анны Викторовны-то он узнавал, когда на 8 марта притащил вдруг ветку мимозы – ее любимого весеннего цветка; и про разбитую кружку спрашивал: где куплена, что за марка, а узнав, что подарок приехал из-за границы, где-то раздобыл даже более изысканную вещь; и в какой спортзал она ходит, и потом Анна наткнулась однажды в вестибюле спортцентра на Штольмана (он ее, правда, не заметил, пронесся мимо к мужским раздевалкам). Так что грехи Якова Платоныча вскрывались и вскрывались, рождая робкую надежду в душе Анны, что все не так, как кажется, что она все-таки здорово интересует этого улыбчивого красавца-мужчину, и что та дистанция меж ними существует лишь в ее воображении. «Так, закончили сеанс самокопания, и – за работу», - сама себе приказала Анна и, усевшись за стол, погрузилась в раскопки договоров, которыми административный отдел с утра завалил ее почту. День стремительно накручивался на веретено времени, и Анна, поведя одеревеневшими плечами, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. В дверь осторожно поскреблись, и Анна, не открывая глаз, пробормотала: - Леночка, что же тебя на работе-то держит? - А это не Леночка. Извините, - от звука этого голоса Анна едва не свалилась с кресла и открыла глаза. В дверях стоял Штольман и, склонив голову, с извиняющейся улыбкой наблюдал за ней. – Это я ломаю дверь. Что-то вы задержались сегодня, - помолчав, заметил он и, пройдя к креслу, тяжело опустился в него. Выглядел он как-то неважно, но Анна старалась его не разглядывать и с преувеличенной тщательностью наводила на столе порядок. Когда все бумаги заняли положенные им места, она все-таки подняла глаза на Штольмана. - Да, что-то я сегодня... – и не договорив, умолкла: Штольман сидел c закрытыми глазами, откинувшись в кресле, возле рта залегли тени, а на лбу выступила испарина. - Яков Платоныч, - негромко позвала Анна. Тот не отзывался. Тогда она, привстав с места, приблизилась к нему и осторожно дотронулась до лба, который просто полыхал огнем. Она не успела отнять руку, Яков накрыл своей ладонью ее пальцы, потом прижал их к губам, тоже горячим. - Да вы же...! - охнула Анна. – У вас жар, Яков. Что с вами? Постойте, подождите, я сейчас, - с этими словами она выдернула руку и, выхватив из сумочки носовой платок, намочила его водой из изящной леечки для полива цветов, потом осторожно свернула влажную ткань и приложила к горящему лбу бледного, как полотно, Якова, который криво улыбался, наблюдая за ее действиями. - Анна Викторовна, я что-то расклеился вдруг, вы уж простите, что я к вам... - Какое там «простите», что вы, я сейчас! - она порылась в сумочке, но безрезультатно - жаропонижающего там не было. – Может, «скорую»? - Анна Викторовна, не надо «скорую», я сейчас доберусь до гостиницы и отлежусь на выходных... - Обалдели, какая гостиница? – она беспомощно смотрела на него, потом, решившись, тряхнула головой. – Ну, вот что, поднимайтесь-ка, и едем! - Куда, позвольте узнать? - В хорошее место, - улыбнулась Анна, – там за вами будет отличный уход. - В реанимацию, что ли? – с трудом поднялся Яков. - Шуточки у вас! – упрекнула его Анна. Она усадила его в свою машину, - Яков, откинувшись на сиденье, кажется, снова отключился, - и нажала на газ.