Любовь никогда не перестаёт... (Фантазии на тему...)

Она, отложив телефон, вернулась в постель. Яков притянул её к себе и, легко поцеловав, спросил: - Ну что, ты свободна как ветер? Та кивнула. - И что такое это «мы постараемся? - Нас завтра приглашают на обед. - Мария Тимофеевна, я полагаю? – в голосе его крылся какой-то подтекст, Анна только понять не могла – какой, и просто молча кивнула. - Ну и как ты, готова? - А… к чему? - Ты ж понимаешь, что значит это приглашение. - Яков, ты говоришь загадками. Он откинулся на подушки и закинул руки за голову: - Да уж какие загадки. Тебя, то есть нас, вообще-то, только что пригласили на смотрины. - Что ты вообразил себе? - распахнула она глаза. – Просто обед. - Нет уж, драгоценная моя Анна Викторовна! Теперь-то ты от меня не отвертишься, - он подался к ней и стиснул руками так, что она охнула от неожиданности. – Ну что, ты готова? - В горе и в радости? – она смотрела на него во все глаза, губы дрожали от еле сдерживаемого смеха. - Анна Викторовна, я прошу вас, будьте же серьезнее, - пророкотал он своим волшебным баритоном. И от звуков его голоса в ней вдруг случились какие-то волшебные движения в области сердца. Что-то там такое стукнуло, затрепыхалось, и горло сдавило от растерянности и испуга от того, что с ними сейчас происходит нечто важное и необратимое. Лицо её загорелось тяжелым румянцем, а Яков смотрел на неё с нежностью, кажется, как обычно, понимая её больше, чем она сама себя понимала. Она отвела глаза и уткнулась в его твердое горячее плечо, чтобы хоть немного собрать в кучу то, что трепыхалось и сладко ныло внутри. А он где-то над ухом тихо позвал: - Анечка, ну ты чего? Всё будет хорошо, слышишь? Ты просто верь мне. Я никогда, слышишь, никогда не причиню тебе боли. Я же так… так люблю тебя, счастье моё. Она подняла на него глаза. Он так близко смотрел на неё своими удивительными голубыми глазами, и в них светилась такая невероятная любовь, что ей на мгновение даже неловко стало, будто она подсмотрела какой-то большой секрет. Чтобы скрыть свою растерянность, она вдруг затормошила его, опрокинула вновь в подушки. Он в первый момент помедлил, словно всё ещё находился под влиянием обуревавших его сильных чувств, потом, тряхнув головой, включился в её игру, в итоге Анна сама оказалась прижатой к подушкам и, едва отдышавшись, заявила: - Нет, нам с тобой просто жизненно необходимо отсюда выбираться. - Это еще зачем? - с недоумением поднял он брови. - Затем, что я ужасно голодна! Если мы не съедим что-нибудь в ближайшие полчаса, то я просто тихо скончаюсь в твоей безразмерной кровати. - Ну нет, на это я пойти не могу! – рассмеялся Яков. - Да и МарьТимофевна не поймет, если я заявлюсь к ней без тебя. Так что хватит лежать, нужно разыскать, где нам с тобой поесть. Так что, нас ждут самые роскошные рестораны города. Надеюсь, ты мне их покажешь, душа моя! **************** Анна вышла на крылечко и даже зажмурилась от счастья. Разгоравшееся утро обещало, что день будет ясным и теплым. Они приехали вчера уже довольно поздно. Яков выгнал её из-за руля, сам уселся с важным видом, заявив, что страшно соскучился по вождению, поскольку здесь у него служебный автомобиль, да и ездить особенно некуда было. Когда они, оставив машину в гараже, поднялись в дом, он огляделся с затаенной радостью и тут же поделился с ней: - Как же я рад снова оказаться здесь. У тебя замечательный дом, и я даже скучал по нему. Причем там, - он мотнул головой куда-то в сторону, - я страшно ругал себя, что …мы не…, - он нежно притянул её к себе и зарылся лицом в копну её волос. Анна же фыркнула в ответ: - Ну, я тогда вряд ли бы сама тебя отпустила. И никакая Нина Аркадьевна не помешала бы. Я бы просто отлупила её там, у гостиницы и дело с концом. - Ты ж моя амазонка! - Да, я такая! - гордо задрала она нос. - Ты меня еще не знаешь. Я тоже могу быть тираном тиранским. Так что ты, дорогой мой Яков, подумай лучше сто раз, прежде чем тут строить какие-то планы, - она отступила на шаг и воинственно подбоченилась. А он, рассмеявшись, снова схватил её в охапку и закружил по комнате. Потом глянул в её глаза и проговорил: - Я уже подумал. Сто раз. Тысячу раз. Решение моё неизменно. Все эти воспоминания вихрем пронеслись в её голове, и она, разулыбавшись, спрыгнула по ступенькам с крыльца и отправилась нарезать цветов, чтобы украсить ими стол к завтраку. - Анна! Она обернулась и, поставив на лавку корзинку со свежесрезанными цветами, с улыбкой подошла к калитке: - Иван! Как же я вам рада! Барон, красавец мой, - она склонилась к вбежавшему на территорию псу и привычно потрепала того за ухом, потом, ахнув, склонилась ниже: - Барон, а что это у тебя? - она осторожно коснулась рваной раны на ухе собаки. - Да вот! - с досадой вздохнул Шумский. - Представляешь, подрался из-за дамы! - Вот как? Да ты у нас дамский угодник, Бароша! Рана не опасна? - Да нет, уже заживает. - Надеюсь, он победил в этой дуэли? - подняла Анна смеющиеся глаза. - Увы, нет! Эта ветреная красотка умчалась с соперником - каким-то уличным бродягой. - Вот глупое создание! - всплеснула руками Анна. - Как можно было предпочесть нашему прекрасному Барону неизвестно кого? - Женщины не всегда способны оценить преданных мужчин, - одними губами усмехнулся Иван - глаза его оставались серьезными. Улыбка сбежала с губ Анны и она виновато взглянула на него. Потом с сочувствием сказала: - Ты прости меня, Иван. - Да за что же? - За всё. За это такое ...странное лето. За то, что подавала ложные надежды. Но, - она положила пальцы на его локоть, - я очень была больна тогда. Душой. И почти не сознавала, что делаю. Он накрыл её пальцы своей ладонью и заговорил тихо и горячо: - Анна, я ...я всё понимаю, но ...Я просто хочу, чтобы ты знала. Я для тебя сделаю всё, что угодно. Больной - приду. Если что-то случится - пойму. Я могу ждать тебя сколько угодно... - Иван, - перебила Анна. - Я так тебе благодарна за эти слова. Но, - она опустила глаза, потом вскинула голову - взгляд её был тверд. - Я так его люблю! - Да кого?! Он же пропал, исчез! Даже весточки о себе не подал. Он просто не достоин тебя…! - Подожди, - качнула головой Анна. – Ты так не прав! Ты же ничего не знаешь. Он не пропал, он... - Да, я вижу, - с горечью перебил Иван, глядя куда-то поверх её плеча. Анна обернулась, проследив за его взглядом: возле дверей, ёжась от утренней прохлады, стоял Яков в наброшенной на плечи толстовке и внимательно наблюдал за ними. Анна аккуратно высвободила пальцы из руки Ивана. - Здравствуйте, Иван. Рад снова вас видеть, - с этими словами Яков подошел к ним. - А я не рад! – выдвинул тот подбородок вперед. – Совсем не рад! - Иван! – предостерегающе сказала Анна. Он продолжил, словно не слышал её - глаза его горели мрачным огнем: - Вы исчезли на три месяца! Вы не могли не знать, как она страдает. Вы просто поиграли её чувствами, а теперь явились и считаете, я должен быть этому рад? - Иван! – снова воскликнула Анна. - А я не обязан отчитываться перед вами! – вздернул подбородок Яков. – Если я не давал о себе знать, на то были веские причины…Что же до наших отношений с Анной, вас это не касается. - Яков! - Не касается, конечно. Это же вас не пускали к ней, потому что она была больна. Это же вы ходили за ней, вернее за её бледной тенью по пятам, боясь, чтобы с ней ничего не случилось. Это же вы вытаскивали её из депрессии три месяца! - Иван! - Ну, зато вы с этим справились за двоих! На правах старого друга несомненно! Они стояли, сверля друг друга взглядами, а Анна, тщетно пытаясь остановить их дуэль, в конце концов встала меж ними и выставила ладони, разводя их в разные стороны: - Всё! Перестаньте! Оба! Хватит уже! Яков, вздрогнув, отступил на шаг, лицо его заметно смягчилось. Иван же, продолжая хмуриться, стоял, сжав руки в кулаки. Барон глухо заворчал, и Анна прикрикнула на него: - Барон, фу! – потом, вздернув подбородок, обратилась к Ивану. – Ты ничего, совсем ничего не знаешь и обвиняешь! А ты! – развернулась она к Якову. – Неужели трудно сказать правду? - С чего вдруг?! – сузив глаза, отрезал тот. Иван, остывая, тряхнул головой: - Ладно. Я ухожу. Об одном прошу: не дай снова запудрить себе мозги. После этого он, свистнув собаке, вышел за калитку. - Ну, почему надо было ссориться? – в полном расстройстве воскликнула Анна. - Я ни с кем не ссорился! Просто мои дела - это мои дела, и его они не касаются, – категорично отрезал Яков. – Я не собираюсь давать отчет о своей жизни всем подряд. - Он – не все подряд! - вскинулась Анна. - Он - мой друг. Очень близкий. И он мне очень помог здесь, когда тебя не было рядом. Яков помолчал, потом подошел ближе: - Аня, прости меня. Ты права. Пожалуй, не стоило на него так… бросаться. Просто, - он потер лицо ладонями, - наверное, здесь всё в кучу смешалось. Он так стоял тут и смотрел на тебя… Ещё и ручку так это пожимал! - Что? Ты что, ревновал? – ахнула Анна. – Яков! - Ну… ревновал! – сконфуженно кивнул тот. – Я же живой человек, а тут такой гренадер, все время вертится возле тебя! - Знаешь что, вот большей глупости я ещё не слыхала! – возмутилась она. – Если уж на то пошло, у меня был миллион возможностей с ним закрутить роман. - Ты же говорила, что пыталась. - А дальше, ты не слышал, что я сказала? Что у нас ничего не вышло! И в моем доме не он, а ты! И я тебя очень прошу с ним помириться! Я не шучу. Яков помолчал, потом криво усмехнулся: - Я постараюсь. - Да уж ты постарайся! И идем завтракать. А то моду взяли: без завтрака затевать дуэли и военные действия! Ну, что за мальчишество! Она схватила корзинку и решительно направилась в дом. Якову ничего не оставалось, как идти её догонять. Что он и сделал.