Распускает тугие косы Под масличной юной луною. В тишине танцует, смеется, Будто впрямь и стала женою. Мельница — Ветер
Химэ не вздрогнула, когда по ту сторону окна на мокрое стекло легла длинная узкая ладонь, потому что чувствовала приближение ками ветра. Разговор с Тоору успокоил девушку, но ей по-прежнему было нелегко смириться со всем, что внезапно и не очень навалилось на её плечи. Разговор с мамой в то же время придал ей уверенности, что дальше откладывать волновавший её вопрос было нельзя. Его нужно задать при первой же возможности, как бы трудно ни было. Химэ увидела Гина лишь на мгновение, но он успел улыбнуться ей и передать этой улыбкой больше, чем мог бы сказать словами. Стоило ему вновь исчезнуть, как во входную дверь постучали, и Тихиро поспешила впустить мужа и гостя внутрь. Сама Химэ медлила выходить из комнаты, прислушиваясь к тому, как папа говорил, что всё в порядке, как он представлял Гина своей жене; как подопечный Сусаноо сдержанно выражал признательность в том, что его пригласили в дом семьи Кохакунуси. Отохимэ слушала его низкий голос с замирающим сердцем, отчего-то совершенно уверенная: их с Гином судьба уже решена, и всё, что продолжало разделять их, — лишь ужин с её семьёй и один нерешённый вопрос. На самом деле, этих вопросов было чуть больше, но девушка больше беспокоилась о тени прошлой любви Гина, нежели о том, что ей, вероятнее всего, придётся покинуть мир людей и отправиться с ним в мир духов. — Химэ! — резкий возглас мамы заставил девушку всё-таки отойти от окна и выйти в коридор. Нигихаями и Гин уже переобулись в домашние гэта, но по-прежнему ждали её на пороге. Взгляд Химэ судорожно метался от отца к любимому ками: оба промокшие до нитки, но оба в порядке. Значит, встреча с грозным Сусаноо прошла относительно спокойно. Химэ подошла к Нигихаями и хотела его обнять, но мужчина с улыбкой взял её за руки: — Не надо, малыш, намочишь свой красивый комбинезон. Гин успел представиться маме. Думаю, нам нужно переодеться, а то не стоит выходить к ужину в подобном виде. Ками ветра испугано посмотрел на Нигихаями. Тот хмыкнул: — В этом ничего такого нет. Тебе наверняка подойдёт что-то из одежды моего старшего брата. Он согласен — я спросил его, когда мы летели домой. Пойдём, я тебя провожу. — Хаку, только давайте недолго, — улыбнулась Тихиро, выглядывая с кухни, — все уже очень голодные. — Как скажешь, — подмигнул жене Нигихаями, отпуская руки дочери и проходя вперёд, — Гин-кун, пойдём со мной. Подопечный Сусаноо беспрекословно сдвинулся с места, но его остановила Химэ, цепко ухватив за локоть. Они переглянулись, и пепельноволосый ками отчётливо почувствовал, сколько беспокойства доставил девушке своим опозданием. — Привет, — сказала Химэ, не отпуская руку Гина. Хаку, обернувшись в этот момент, передумал снова звать молодого ками последовать за ним. — Привет. Прости меня, — выпалил пепельноволосый, опустив голову и смотря в сторону, — Сусаноо встал в позу и… долго рассказывать, но я всё объясню тебе, обещаю. У меня есть новости. — У меня тоже, — на лице Химэ появилась улыбка, которая показала, что она по-настоящему рада видеть Гина, — кажется, нам нужно о многом поговорить. — Да. Но не сейчас, когда… — Гин осторожно высвободился из цепкой хватки Химэ и всё же проследовал за Нигихаями. Когда они начали подниматься по лестнице, голос ками ветра чуть насмешливо продолжил звучать уже в голове девушки, — когда твои родители ловят каждое наше слово из разных углов вашего дома… Химэ еле сдержалась, чтобы не прыснуть, но Тихиро, позвавшая дочь помочь ей с переносом еды в библиотеку, заметила, что улыбка на лице дочери стала ещё шире, и довольно выдохнула. — Я пожал руку твоей маме, и со мной ничего не случилось, — продолжил говорить Гин, переодеваясь в спальне Тихиро и Нигихаями, — это самая большая новость, которую я уже не могу держать при себе. И ещё… Ты очень красивая, Кохакунуси Отохимэ. Комплимент от скупого на похвалы Гина лёг поверх мыслей Химэ и нарушил координацию её движений. — Тебе помочь? — ехидно спросил Рюити, наблюдая, как девушка в панике ставит назад опрокинутую вазу с ирисами. — Блин, конечно, Рюити, — прошипела Химэ, вытягивая воду из скатерти. Капли собирались в маленькие шарики идеальной формы и, по воле мысли Отохимэ, стройным рядом отправлялись обратно в вазу. По лестнице бодро поднималась Тихиро, и Рюити быстро подошёл к двери, загородив собой Химэ. — Давай мне сюда, — приветливо сказал он, забирая у Тихиро поднос с закусками, но не двигаясь с места. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, пока Рюити не улыбнулся, — иди, и я пойду в тот же миг. — Всё нормально? — с подозрением в голосе спросила Тихиро. Рюити закивал энергичнее, чем следовало бы, но у хозяйки дома было и без того слишком много причин для беспокойства. Эта заминка позволила Химэ привести в порядок стол и уничтожить все следы того, что ваза с ирисами принимала невыгодное горизонтальное положение. — Ты моя должница, жемчужинка, — невозмутимо констатировал Рюити, вручая ей поднос. — Сочтёмся! — твёрдо сказала Химэ, стараясь не выдать недавнее смущение. Темноволосый ками еле сдержался от очередного ехидного высказывания и помог племяннице расставить тарелки. Семейный ужин неизменно проходил в библиотеке, которую Рюити всё ещё не мог покидать. Он с нетерпением ждал новостей из мира ками, где его старую маску усиленно заклинал один из лучших колдунов. Вместе с ней к Рюити должна была вернуться возможность относительно свободного передвижения: её магии хватило бы на то, чтобы оберегать вернувшегося из Ёми даже от людских прикосновений. Рюити переглянулся с Химэ и сказал, чтобы та поправила перекрутившийся пояс комбинезона. Он подумал о том, что, при всём своём желании поскорее покинуть библиотеку, всё равно будет скучать по таким ужинам. Наверх поднялись Хаку и Гин. Глава семьи переоделся в светлую льняную рубашку, а Фудзину досталась одна из многих чёрных футболок Рюити, которая была парню немного большевата в плечах. Футболка того же цвета была на нём в день первой встречи с Химэ. Поймав на себе взгляд девушки, Гин сразу понял: она тоже прекрасно об этом помнила. Нигихаями указал гостю на место рядом с Рюити — стул, обычно занимаемый Ватацуми, тем вечером пустовал. Два ками обменялись рукопожатием, в то время как запыхавшаяся Тихиро быстро взбежала по лестнице и практически перекинула дочери последний поднос с суши. — По обилию еды кажется, что ты собиралась кормить как минимум весь наш квартал. Мы ждём так много гостей? — шутливо нахмурившись, спросил Хаку, галантно пододвигая стул Тихиро к столу и усаживаясь рядом с женой. — Что не доедим сегодня, завтра съест Цуми, — отмахнулась женщина. — Парню придётся очень постараться, — пробурчал себе под нос Рюити, сидевший вполоборота к Гину. От внимательного взгляда бездонно-чёрных глаз парню было не по себе, но он изо всех сил старался держаться невозмутимо. Химэ сидела напротив него, но её близость ничуть не облегчала состояние Гина: он безумно нервничал. Наверное, ни в одной из своих жизней ему не приходилось бывать в настолько эмоционально тяжёлых ситуациях. Ссора с Сусаноо не годилась в подмётки ужину с семьей Кохакунуси. — Всё выглядит просто великолепно, госпожа Кохакунуси, — еле справившись с душащим волнением, сказал Гин. Тихиро с улыбкой посмотрела на пепельноволосого парня и склонила голову: — Благодарю, Гин-кун. Хорошо ешь, не стесняйся. Остальных тоже касается! Всем приятного аппетита. — Приятного аппетита! — вторил жене Нигихаями. Рюити мелко покивал, быстро заполняя тарелку закусками. — Так, ну и чем ты так покорил Химэ, Гин-кун? — невозмутимо спросил он, заставляя девушку подавиться глотком воды. — Рюити… — в унисон вздохнула чета Кохакунуси. — А что? Я веду светскую беседу с новым человеком. Не так уж часто я завожу знакомства, — Каонаси лёгким движением отбросил длинные волосы с лица и обратился к Химэ, — передай мне угорь, будь добра, дорогая. С лицом, на котором ясно читалось «я убью тебя, дорогой дядя», девушка протянула Рюити блюдо с жареным угрём. Гин почувствовал, что от нервов у него свело ногу. — Я жду ответа, молодой человек, — нетерпеливо цокнул языком Рюити. Гин снова переглянулся с Химэ, которая тут же опустила взгляд, уставившись в тарелку. Им обоим очень хотелось, чтобы этот разговор никогда не начинался. — Я… я не знаю, Рюити-сан, — выдавил Гин, теряясь под внимательным взглядом тёмно-карих глаз. — Не знаешь? Странно. Как же ты собираешься просить руки моей племянницы, если так плохо её знаешь? Тихиро умоляюще дёрнула мужа за рукав, но тот лишь на мгновение прикрыл глаза, всем видом показывая, что ей нужно успокоиться, а Гину — пройти тестовое задание вредного Каонаси. Гость дома стал едва ли не белее скатерти на столе. — Я думаю, — медленно начал Гин, — что достаточно хорошо знаю Отохимэ, но я бы хотел каждый вечер понимать, что за день узнал её ещё лучше. И, конечно, самому открываться ей в ответ. Но всё же есть вещи, которые мне не под силу понять: например, то, чем же я всё-таки привлёк её внимание. Химэ подняла голову. Гин смотрел на неё, будто забыв про Рюити по правую руку от себя. Он распрямился и, коротко улыбнувшись ей, перевёл взгляд на Тихиро и Нигихаями. — Я не могу сказать, что у меня есть тайны от неё, но есть вещи, которые мы прежде не обсуждали. Думаю, если вы почтите меня величайшей честью и позволите назвать Химэ моей невестой, я больше не смогу молчать о том, что раньше очень долго держал в себе. Госпожа Кохакунуси, господин Кохакунуси, — Гин поднялся из-за стола и застыл в глубоком поклоне, — я прошу у вас руки Отохимэ. Тихиро, надеявшаяся, что этот разговор отложится хотя бы до чая, не сдержала вздоха. Нигихаями, напротив, был очень спокоен. — Прежде чем ответить, я хочу услышать, что думает по этому поводу моя дочь, — зелёные глаза с нежностью смотрели в карие, унаследованные от матери, говоря, что хотят видеть в них лишь счастье. Химэ тоже поднялась и, обогнув стол, встала рядом с Гином, так же глубоко кланяясь родителям. — Папа, ты просил руки мамы у дедули и бабули так же, за много лет до свадьбы. Эти годы вы… — от волнения девушка запнулась и тяжело задышала, — вы посвятили учёбе, работе и тому, чтобы стать лучше вместе и по отдельности. Я прошу вас, вспомните себя, глядя на нас. В Химэ действительно текла кровь дракона, которая в нужный момент помогла ей собраться и довести речь до конца. Девушка взяла за руку Гина и посмотрела на маму и папу: — Я обещаю, что не подведу вас. Я люблю его и готова поручиться за то, что и он любит меня и никогда не оставит. Мы просим вашего позволения зваться женихом и невестой по обычаям обоих наших миров. После короткой, но пламенной речи дочери Нигихаями сжал руку сдерживавшей слёзы жены, посмотрел за спину Гину и спросил Рюити: — Что думаешь, брат? — Думаю, что вы подали детям не самый лучший пример, — усмехнувшись, протянул темноволосый ками, — а теперь не имеете права отказывать. Хаку прищурился, будто готовился рассмеяться. Тихиро почти выпалила, что она согласна на всё и вся, но осеклась, вспомнив о своих обязанностях матери. — Я ведь совсем не знаю тебя, Гин-кун… — Химэ тут же бросила испуганный взгляд в сторону мамы, поэтому той пришлось поспешно добавить, — я надеюсь, что ты позволишь и нам узнавать тебя лучше с каждой новой встречей. Пепельноволосому ками казалось, что его сердце отбивает последние удары, но пальцы Химэ дрожали, обхватив его ладонь, поэтому он должен был быть спокойным ради них обоих. — Я буду рад этому, госпожа, и никогда ничего не стану скрывать от вас. Тихиро улыбнулась, сморгнув слёзы. Химэ стремительно выросла и — женщина подумала об этом не в первый раз за день — стала очень похожей на неё. Однако Тихиро впервые поставила себя на место Юко Огино и поняла, что та чувствовала, когда узнала о намерениях Нигихаями создать семью с её дочерью. — Мне нечего возразить вам, — почти шёпотом сказала женщина, оставляя последнее слово за своим мужем. Хаку не стал выдерживать тягостную для всех паузу и третьим поднялся из-за стола. Он подошёл к молодым людям и положил им руки на плечи, позволяя распрямить спины. — Я уже сказал тебе свой ответ, Гин-кун, но теперь я услышал, что мои родные меня поддерживают, и повторю снова: я буду рад принять тебя в семью. С тремя условиями, — удостоившись очередных испуганных взглядов, мужчина тихо рассмеялся, — не заставлять мою дочь плакать, окончательно поладить с моим сыном и поесть, наконец-то, я умираю от голода! Все с облегчением рассмеялись. Тихиро и Рюити тоже поднялись со своих мест, и на несколько минут стены библиотеки стали немыми свидетелями умилительной сцены крепких и неловких объятий, слёз, смеха и шёпота Химэ на ухо Каонаси: — Я убью тебя, Рюити… — Твой отец и то не смог, так что на твоём месте я бы даже не пытался, — подмигивая Гину, ответил темноволосый ками. Наконец-то все снова расселись, и тягостная атмосфера, установившаяся над столом с первым вопросом Рюити, исчезла без следа. Гин, обычно молчаливый, разговорился благодаря искреннему любопытству Тихиро. Он много рассказывал о жизни с Сусаноо, о странах, в которых бывал, о том, что каждому месту нужен свой ветер. Упоминание о свирепом брате Аматэрасу оживило и без того оживлённого Рюити: — Ох, вы даже не представляете себе, сколько я могу рассказать об этом мерзавце — уж прости меня, Гин-кун, за прямоту. Наверное, никто под этими небесами не сможет рассказать больше меня! — Если ты думаешь, что мы будем упрашивать тебя поделиться с нами этой необыкновенной историей, то ты ошибаешься, милый, — ехидно сказала Тихиро, протягивая Гину последний онигири с тарелки, — возьми скорее, а то ты очень плохо ешь. — Благодарю вас, — смущённо поклонился ками ветра. — Гин, расскажи, как вы помешали браконьерам в лесу Касугаяма! — с горящими от восторга глазами попросила Химэ. Пепельноволосый, по-прежнему сжимавший онигири, завёл новый рассказ. Рюити понял, что женщины мстят ему за «плохое поведение» и, изменяя своим правилам, миролюбиво решил отступить. Беседа текла от темы к теме, и это могло бы продолжаться ещё долго, если бы после третьей чашки чая Химэ не начала посылать почти незаметные сигналы маме. Тихиро не сразу, но безошибочно считала всё, чем пыталась поделиться с ней дочь. — Отохимэ, спустись, пожалуйста, в нашу спальню и забери рубашку Гина, а я соберу ему бэнто на завтрак. Молодой ками не понял, почему его внезапно начали выпроваживать из дома, но постеснялся спрашивать. Слава богам, совсем рядом с ним сидел тот, кто не знал, что такое стыд и стеснение. — Если ты пыталась ненавязчиво выпроводить гостя, то у тебя не особенно получилось, Тихиро, — заявил Рюити, отправляя в рот очередное пирожное. — Я никого не выпроваживаю, — с небольшим раздражением ответила Тихиро, собиравшая со стола пустые тарелки, — просто детям, думаю, нужно поговорить, а я не хочу, чтобы Химэ ложилась спать слишком поздно. «Будто бы я усну сегодня, ну как же, — подумала Отохимэ, уже спускавшаяся вниз, — мне ещё с Тоору разговаривать». Тихиро, отказавшаяся принимать помощь, тоже вышла из библиотеки, оставив мужчин одних. Рюити быстро встал из-за стола и с лёгкостью, которую трудно было ожидать от человека, набившего живот как минимум за троих, поднялся по лестнице на второй уровень. — Ты любишь читать, Гин-кун? Второй раз за вечер ками ветра отчаянно захотел провалиться сквозь землю или унестись прочь ураганом (ему пришлось гнать прочь последнюю мысль, потому что не знал, сможет ли при необходимости совладать со своими силами). — Если честно… я не очень-то много прочёл в своей жизни. Я не ходил в школу… но читать я умею, — быстро уточнил Гин, увидев, как брови Рюити медленно поползли наверх, — благодаря лесным ками, которые оберегали меня в моей прошлой жизни, я знаю достаточно иероглифов. — Дело дрянь, — констатировал Рюити, придирчиво изучая книжный шкаф, — ты умудрился заключить помолвку с одной из самых эрудированных девушек столицы. Что ж, я возьмусь за твоё воспитание. Или ты хотел сам, братец? — через плечо спросил он Хаку. Хозяин дома усмехнулся: — Развлекайтесь, — Нигихаями вполголоса обратился к Гину, прикрывая рот ладонью, — если очень достанет, Гин-кун, обращайся за помощью. — Я всё слышу! — беззлобно воскликнул Рюити, доставая книгу в белой обложке и спускаясь вниз. Он вручил книгу парню и легонько щёлкнул его по лбу: — Осаму Дадзай — один из величайших гениев Японии. В следующую нашу встречу я объясню тебе почему, но для этого нужно, чтобы ты прочёл его рассказы. — Я обязательно прочитаю книгу. Спасибо вам, Рюити-сан, — твёрдо сказал Гин, с благоговением погладив потрёпанный корешок. — Можешь обращаться ко мне неофициально, — небрежно сказал Каонаси, — никто в этой семье не считает меня старшим… — Ты в любой ситуации найдёшь повод пожаловаться? — вздохнул Хаку, потягиваясь и не сдерживая зевок. — Ещё бы! Я ведь так страдаю! Гин неловко улыбнулся. Химэ была права, рассказывая ему о том, как близки отец и его сводный брат. Это читалось в каждом их взгляде друг на друга, в каждом подколе и в каждом закатывании глаз. Вероятно, эти двое прошли через многое, но пришли к тому, что стали лучшими друзьями. — Мальчики! — крикнула Тихиро из коридора, — Химэ уже ждёт Гина! — Кому-то пора отсюда, — перевёл её слова Рюити, — я не смогу тебя проводить, не обижайся уж. Надеюсь, что в следующий твой визит сам захлопну за тобой дверь. — Ты немного перегибаешь… — хмыкнул Нигихаями, — перестань пугать парня. — Нет, всё нормально, — улыбнулся Гин, кланяясь Рюити и крепко сжимая книгу в левой руке, — спасибо вам за всё. Особенно за книгу. Я очень рад знакомству. Каонаси польщёно поклонился в ответ и хлопнул Гина по плечу. — Ты неплохой парень. Слишком тихий, на мой взгляд, но с этим можно работать. Удачного вечера и не передавай привет Сусаноо. И не забудь постирать мою футболку! — Не буду и не забуду, — засмеялся Гин, пожимая руку Рюити, — спасибо ещё раз. До свидания! — Пока! Химэ накинула поверх комбинезона длинный кардиган крупной вязки — Тихиро всё время боялась, что дочь простудится. Хозяйка дома протянула Гину сетчатую сумку, в которой лежала солидного размера коробочка бэнто. — Я очень рада знакомству. Приходи к нам чаще, — Тихиро, немного замявшись, всё-таки обняла парня, привстав на носочки. Химэ испуганно округлила глаза, а Хаку в очередной раз едва сдержал смех. Гин же сохранял невозмутимое выражение лица, что давалось ему с большим трудом. Он всё ещё не мог поверить, что людское прикосновение не причиняло ему никакого вреда, а было… приятным? — Спасибо вам, госпожа Кохакунуси. Нигихаями избавил Гина от неловких объятий и всего лишь крепко пожал ему руку. — Ждём тебя снова. И, Химэ, не задерживайся! — Да, пап… — вздохнула девушка, которой уже не терпелось выйти на улицу и подышать свежим, влажным сумеречным воздухом. Рюити стоял у порога библиотеки до тех пор, пока за Гином и Химэ не закрылась дверь. После этого он посчитал своим долгом проорать на весь дом: — ОН МНЕ ПОНРАВИЛСЯ! — Я очень счастлива, но была бы счастлива вдвойне, если бы ты так не кричал! — рявкнула Тихиро, поднимаясь в библиотеку, чтобы продолжить убирать со стола. Вслед за ней шёл Хаку. Вместо того, чтобы начать препираться с Тихиро, Рюити с улыбкой сказал: — Дважды поздравляю вас, счастливые родители! И дважды поздравляю себя, счастливого дядю! Женщина тут же перестала злиться на старого друга. Втроём они принялись за уборку, в красках представляя, как разозлится Цуми, узнав о новости, которой Тихиро поделилась со всеми домочадцами, кроме сына. Встречу с Гином они не обсуждали: всё прошло слишком хорошо, чтобы подобрать какие-то особенные слова.***
— То есть мы зря весь год шугались людей и бродили по пустырям? — Зря. Но только с одной стороны, — Гин по-прежнему крепко сжимал книгу, даже не желая класть её в сумку с бэнто, — в то же время я рад тому, что мы избегали других. Химэ смущённо улыбнулась и на мгновение прижалась щекой к плечу ками ветра. — И всё же… я рада, что тебе ничто не угрожает в моём мире. Жаль, что Сусаноо-сама не сказал об этом раньше. Хотя ты прав. Пусть всё будет так, как есть. — Пусть, — пепельноволосый парень глубоко вздохнул и указал на скамейку под ярко горящим фонарём, — давай сядем? Химэ закивала и, бегло оглядевшись, парой движений высушила воду, осевшую на досках после дождя. Капли послушно спешили к той, что так легко управляла капризной стихией, и так же послушно сделали лужу чуть более полноводной. Гин хотел похвалить умения девушки, но не смог подобрать нужных слов. Впервые он подумал о том, что уроки литературы от нового знакомого действительно окажутся весьма полезными для него. — Ну, а ты что хотела рассказать? — спросил ками ветра свою невесту, осторожно поправив воротник её кардигана. — У меня был такой сумасшедший день, Гин, — негромко сказала Химэ, задумчиво смотря на небо, с которого наконец-то ушли тучи, — легче сказать, что мне не пришлось пережить, чем перечислить всё, через что я прошла. Но всё же… мама сказала, что я снова стану старшей сестрой. Светлоглазый ками присвистнул: — Вау. Я поздравляю тебя! — Спасибо, — Химэ не могла сконцентрироваться на радостной новости из-за того, что её терзало слишком многое, — и ещё я… я встретилась с Тоору. Улыбка на лице Гина моментально сошла на нет, а его брови непроизвольно сомкнулись, как бы он ни старался не выдать своего беспокойства. Химэ не стала скрывать от того, кто с самой первой встречи стал для неё таким особенным, что он не был её первой любовью. Имя Вады извечно вызывало в душе Гина недовольное ворчание, хотя он сам был в той же ситуации, что и Химэ. Себе что-то простить намного труднее, чем другому: наверное, именно поэтому Гин-Фудзин не торопился называть имя своей первой возлюбленной. — И как прошла ваша встреча? — после небольшой паузы спросил парень. Химэ повернулась к нему и увидела всё его волнение и всю его ревность. Это не могло её не радовать: какая-то часть её сознания даже торжествовала из-за того, что ей удалось немного отомстить за все свои прежние слёзы. — Всё хорошо. Я… не подумай, что я дура, но я всё ему рассказала, — встретив недоверие в серых глазах, Химэ кивнула, — всё. Про себя, про свою семью, про тебя. Он мне как брат, Гин, я давно должна была рассказать ему правду. Ками ветра в очередной раз не смог найти что сказать. Девушка, ставшая его наречённой, каждой новостью вгоняла его в ступор. Рассказать человеку о мире духов? Признаться в том, что она сама — полудракон?.. — Я знаю, что ты думаешь о людях, — Химэ напряжённо вглядывалась в лицо Гина, — для тебя они всегда были источником опасности, смертью. И это есть в нас. Кто я такая, чтобы спорить? Но в людях много хорошего… моя мама! Разве она показалась тебе злой? Разве ты чувствовал себя плохо рядом с ней? — Нет, что ты! — Гин поспешно накрыл холодную ладонь Химэ своей, — конечно, нет! — Тоору тоже не плохой. Вообще-то в нём уйма недостатков, но он замечательный. Моя дружба с ним — одна из лучших вещей, что когда-либо происходили со мной. И, раз уж мы с тобой теперь… пара, тебе придётся с этим смириться. Я часть мира людей, пусть я и начала забывать об этом, познакомившись с тобой. Второй раз за день Химэ говорила эти слова, и ей было очень тяжело: в тёмных глазах стояли слёзы. Гин привлёк девушку к себе и обнял обеими руками, оставив сборник рассказов лежать на его коленях. Мимо трусцой пробежал уже пожилой мужчина — фанат бега на длинные дистанции, весь промокший от пота и недавно переставшего моросить дождя, — и с улыбкой помахал Гину, хотя это движение не вписывалось в его чётко отработанную программу. Пепельноволосый ками, чуть помедлив, всё-таки тоже помахал бегуну и понял, что улыбчивый спортсмен стал вторым за день человеком, не вселившим в его душу страх. Сможет ли Вада Тоору стать третьим? — Я знаю, Отохимэ, — негромко сказал Гин, — и я никогда не попрошу тебя отказаться от этого мира только потому, что он отказался от меня. — А та девушка, — внезапно выпалила Химэ, уже бывшая не в силах остановить слёзы, но пока державшая свою магию под контролем, — тоже оставила тебя? Рука, гладившая девушку по подрагивавшей спине, не остановилась ни на миг. Гин улыбнулся: он знал, что эта история мучила Химэ с того самого дня, как ей стало известно об её существовании. Знал и ничего не делал. Почему? Он сам не понимал, ведь рана начала затягиваться в то солнечное утро, когда он услышал пение незнакомки в лесу около Кэгона. — Такэгава Хотару не оставила меня. Она просто выросла, и я благодарен ей за это. Химэ впервые услышала имя своей далёкой соперницы и непроизвольно вцепилась в плечо Гина. — Расскажи мне всё… прошу тебя. Не расцепляя объятий, Гин спокойно поведал невесте о девчонке, заблудившейся в его лесу, и об их многолетней дружбе. Он рассказал, как легко было наблюдать за взрослением Хотару, видя её лишь летом; рассказал, как умел, о внезапно зародившемся чувстве. Гин не был поэтом и не умел красиво говорить, но каждое его слово отдавалось болью в душе Химэ, ведь он говорил о любви к другой. И всё же вместе с болью к ней пришло немыслимое облегчение: наконец-то тайна, стоявшая между ними, исчезала. Гин запнулся лишь однажды, когда рассказ почти подошёл к концу: — После летнего праздника мы ушли от толпы, и я сказал ей, что больше не хочу ждать лета. Я был готов идти за ней по самым людным улицам, я почти не боялся исчезнуть… когда я схватил того мальчишку за локоть и понял, что он был человеком, я совсем не расстроился, потому что мог наконец-то обнять её. Я думал, что это самое большое счастье в моей жизни. Химэ затихла в объятиях Гина, стараясь дышать ровно и не всхлипнуть, но тот знал, что она плакала. Ками чуть отодвинулся и взял лицо девушки в ладони, большими пальцами вытирая слёзы с её щёк. — Мне давно следовало рассказать о Хотару, прости. Наверное, я сам боялся вспоминать об этом, но зря. Каждый взгляд на тебя дарит мне куда больше счастья, чем то объятие. Каждая твоя слеза делает мне куда больнее, чем те зимние вечера в ожидании лета. Химэ всё-таки всхлипнула, но лишь потому, что начала улыбаться и потеряла контроль над собой. Небо тут же, как по команде, начало затягивать тучами. — Где она сейчас? С ней… с Хотару всё в порядке? Гин немного помедлил, прежде чем ответить: — Я нашёл её зимой. Хотел проверить… многое хотел проверить. С ней всё в порядке. Ей сейчас около двадцати, она живёт в Киото и, кажется, готовится к свадьбе. Я очень рад за неё. — А ты… — Я был ветром. Она не поняла, что это я. Химэ выдохнула. Если Хотару не почувствовала присутствие Гина, то ей нечего бояться. Сама она всегда безошибочно знала, когда её ками приближался к их месту встречи. Сероглазый парень легко коснулся пальцами бровей Химэ и почти невесомо погладил её верхние веки и влажные длинные ресницы. — Я обещал твоему отцу, что никогда не заставлю тебя плакать, и нарушил своё обещание в этот же вечер… Гин не смог договорить, потому что Химэ прервала его внезапным поцелуем, солёным от последних слёз, причиной которых стала неизвестная ей Хотару. Начался мелкий тёплый дождь. Никогда до этого Гин так не радовался дождю. Он не отпускал лица девушки и беспрестанно повторял, как любит её, и Химэ слышала его голос в своей голове. Она отвечала ему, и Гин слышал её голос в своём сердце.