Словно нож, он остер и резок. Вышивают небесную тьму Пальцы тонких ветреных лезвий. Мельница — Ветер
— Сын. Сын. Сы-ы-ын мо-о-ой, — Тихиро зажмурилась от солнечного луча, блеснувшего в окне напротив, открытого соседом. Она не теряла надежды, что однажды услышит ответ от обидевшегося раз и навсегда разноглазого мальчика, — Ва-та-цу-ми, поговори со мной. — Я не буду с тобой разговаривать! Ты скрыла от меня, что беременна! Ты что вообще за мать такая?! — Цуми лежал на диване лицом вниз, и его необычно плаксивый голос приглушался подушкой. Мальчик специально проснулся раньше, чтобы успеть позавтракать дома до лекции в университете, на которую он напросился пойти вместе с Тоору, и никак не мог предполагать, что его огорошат подобной новостью. Больше всего — как и предполагала Тихиро — Ватацуми оскорбил факт, что он узнал её последним. Химэ заглянула в гостиную, но была безжалостно прогнана матерью: ей для этого понадобился один лишь взгляд. Пожав плечами, старшая дочь Кохакунуси вернулась к себе в комнату, чтобы продумать образ для прогулки. Тихиро прилегла рядом с сыном и обняла его со спины за плечи. Она не знала, откуда у неё появилась такая странная манера обниматься, но дети обожали это. Дыхание Цуми немного успокоилось, когда Тихиро погладила его по гладким длинным волосам. — Я знаю, как тебя порадовать, — улыбнулась женщина, глядя на затылок сына, — ты поможешь папе придумать имя ребёнку. Как тебе идея? Ватацуми резко повернулся на бок. В разноцветных глазах блестели крупные слёзы, какие бывают только у обиженных детей. Гордый и спокойный Цуми плакал чрезвычайно редко и никогда не делал этого при сестре, отце или Рюити, поэтому Тихиро и не позволила дочери задержаться в комнате. — А Химэ помогала тебе дать мне имя? — Она была достаточно маленькая, поэтому выбирала я. Но, конечно, советовалась с ней. Ватацуми показалось ей «речным именем», я подумала, что это судьба. Ну, так что? Поможешь папе? Мальчик кивнул и тут же выпалил, резко вытирая лицо ладонью: — Если будет сестра, я бы хотел, чтобы её звали Такири. Женщина с улыбкой отметила, как же Ватацуми походил на Хаку во всём, даже в интонациях. «Интересно, каким он будет драконом?» — пронеслось в её голове. — Туманная дева*… мне очень нравится, — одобрила Тихиро, встречаясь взглядом с сыном, — прости меня, что не сказала раньше, Цуми. Слишком много на нас навалилось в последнее время… — Это ты прости меня, мам, — мальчик прижался к маме, ненадолго забыв, что в свои двенадцать горделиво считал подобные нежности позорными и недостойными. Тихиро улыбнулась и в очередной раз подумала о том, как сложно воспитывать детей и постоянно давать одному фору перед другим. — На самом деле, у меня есть ещё одна новость, которую пока не знает Химэ… — вкрадчиво прошептала женщина, — и пусть это для неё побудет секретом до обеда.***
Химэ, вымотавшаяся за день и оставившая последние силы в негромком телефонном разговоре с Тоору, крепко спала в тот момент, когда Нигихаями зашёл в спальню и осторожно тронул плечо Тихиро. Та мгновенно проснулась и непонимающе посмотрела на нависшего над ней мужа, часто моргая от света коридорной люстры. — Ты ещё не ложился? Который час? — Три часа. У нас снова гости. Сказал, чтобы ты знала, можешь не вставать, я сам разберусь с ними… — Что? — остатки сна моментально сошли с лица Тихиро, и женщина решительно поднялась в кровати, — какие гости? Хаку улыбнулся, глядя, как в глазах жены быстро собиралась праведная злость. — Гости, строго говоря, не наши, а Рюити, так что все вопросы к нему… Стоило Тихиро услышать имя бывшего Безликого, как злость в её глазах превратилась в радостное предвкушение, и она тут же соскочила с кровати, накинув халат поверх пижамы. — Чувство такта и меры не свойственно ками и волшебникам, да? — вполне добродушно спросила женщина, быстро причёсываясь и собирая волосы в привычный высокий хвост. Хаку пожал плечами: — Наверное. — А ты почему не такой? — Пришлось переучиться, чтобы всё-таки понравиться твоему отцу… Немного посмеявшись, Нигихаями и Тихиро вышли из комнаты, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить дочь. Когда они уже наполовину преодолели лестницу, ведущую в библиотеку, Тихиро внезапно остановилась и схватила мужа за руку. Нигихаями обеспокоенно дёрнулся и громким шёпотом спросил её: — Ты в порядке? Что-то болит? Женщина покачала головой и перевела взгляд на закрытую дверь, из-за которой раздавались негромкие голоса. — Меня словно что-то не пускает туда. И очень страшно, будто бы мы зайдём внутрь, и всё исчезнет… я не хочу этого, Хаку. Нигихаями крепко держал Тихиро за руку и внимательно ловил каждое её слово. Он слегка повернул голову и совсем по-звериному принюхался, выставив вперёд ладонь. Прислушавшись к своим ощущениям, мужчина снова посмотрел на Тихиро и ободряюще улыбнулся. — Всё в порядке. Никакой запретной магии в моё отсутствие не было. Ничего не исчезнет, просто кое-что изменится. И мы все этого долго ждали, разве не так? Успокаивающий шёпот мужа не до конца привёл Тихиро в чувство: она была по-прежнему бледной, хотя и старалась придать немного опухшему лицу обычное уверенное выражение. Загадочные последние слова полудракона же подняли в ней волну любопытства. — Что? О чем ты? — спросила женщина и, не дожидаясь ответа, решительно продолжила подниматься по лестнице, обгоняя Хаку. Тот не отпускал её руки, чувствуя, что страх в её крови был скорее не страхом, а нежеланием видеть ту, кого так и не сумела до конца простить. В библиотеке снова стоял длинный стол, покрытый всё той же белой скатертью. С кухни обратно наверх успели перекочевать и чайничек, и разнообразные десерты, в приготовлении которых Тихиро не было равных. Едва хозяйка дома открыла рот, чтобы поздороваться с вновь прибывшими гостями, как к ней быстро подошёл Рюити. В своей старой белой маске. От неожиданности Тихиро приоткрыла рот. Ведь только вчера она сидела с ним на лестнице и говорила о том, что… — Как, сегодня?.. — не обращаясь к тем, кто принёс этот предмет из прошлого, спросила Тихиро своего старого друга. Рюити открыл лицо, подняв маску на лоб, и никогда до этого он не выглядел моложе: настоящим ребёнком, у которого исполнилось заветное желание. Тихиро каким-то краем сознания подумала о том, что ей бы очень хотелось запечатлеть это выражение на бумаге, настолько сказочным был блеск тёмных глаз, обычно лишь поглощавших свет. Рюити протянул руку вперёд. Как когда-то очень давно, безумно давно, в прошлой жизни, сидя на стуле в спальне Тихиро, предлагая ей проверить, что он настоящий. Как ещё более давно, в позапрошлой жизни, когда ещё не своим голосом говорил о том, что решил давать золото только ей. Изящные кольца, которые были большой слабостью ками, запертого в библиотеке, украшали его длинные пальцы, переставшие быть полупрозрачными. И всё же Тихиро не верила, что сможет взять его за руку. — Не бойся, — раздался голос Бо, который прежде молча наблюдал за этой сценой, — маска теперь усиляет прежнюю магию, и Каонаси мало чем отличается от Хаку. — Разве что выгляжу намного лучше, — Рюити дёрнулся и через плечо посмотрел на повзрослевшего хозяина купален Абурая, — сколько раз я просил звать меня новым именем? Не оборачиваясь, парень шагнул вперёд и сам взял Тихиро за руку, крепко сжимая её. Художница громко выдохнула и тут же обняла Рюити, не боясь, что её действие кто-то может неправильно истолковать. Годы ушли быстрее, чем уходит лето, и вот двое, когда-то совсем не дружески тянувшиеся друг к другу, стояли обнявшись и совсем не вспоминали ту страшную встречу у лазурного озера, где одному пришлось пожертвовать собой ради другой. Рюити с непривычной для него робостью посмотрел на Хаку, но тот довольно улыбнулся и легко кивнул названому брату. Тихиро положила руки на плечи бывшего Безликого и чуть надавила на них. — Не проваливается? — со смешком спросил Нигихаями, и Тихиро, смаргивая слёзы, убрала руки. — Стоит на месте. Теперь ты по-настоящему вернулся, Рюити. — И наконец-то могу уйти отсюда! Я наверняка успел вам надоесть… — в небрежном тоне те, кто прекрасно знал насмешливого ками, ясно услышали хорошо замаскированный страх того, что он окажется прав. Нигихаями подошёл к Рюити и серьёзно посмотрел в его тёмные глаза. — Только если ты сам засиделся в четырёх стенах. Здесь твой дом, и он всегда будет там, где я и моя семья. — Кхм, — кашлянул Рюити, отводя взгляд в сторону. Лишь на мгновение, но всё же ему нужна была эта передышка, — мне незачем мечтать о большем. Спасибо, … брат. Тонкие губы Хаку растянулись в улыбке. Тихиро очень резко почувствовала себя лишней при этом разговоре. Иногда она чувствовала резкую потребность оставить двух ками наедине, даже если они оба утыкались в книги и часами не поднимали темноволосых голов. Их отношения стали по-настоящему братски крепкими и необходимыми для обоих после всего, что им пришлось пережить. Рюити не всегда выдерживал роль старшего брата нескольких тысяч лет отроду. С годами его характер становился легче, будто оттаивал и становился заново, и порой Тихиро действительно казалось, что у неё два сына… а скоро, возможно, будет три. Или две дочери. Хозяйка дома быстро тряхнула головой, отгоняя мысли о сумасшествии дня и ночи, и наконец-то ступила вперёд, чтобы с глубоким поклоном поприветствовать гостей дома. — Бо-сама, бабушка, здравствуйте. Простите мне мою невежливость, надеюсь, вы понимаете, что я не хотела вас обидеть своим поведением. Из присутствовавших в библиотеке годы меньше всего отразились на Дзэнибе. Даже Рюити, мало менявшийся внешне, стал слишком другим внутри, и это ясно отражалось в каждой его улыбке, особенно, если он улыбался кому-то из младших Кохакунуси. Дзэниба выглядела точно так же, как тем вечером, когда Тихиро отправилась на Шестую станцию, чтобы просить у неё прощения за мальчика-дракона. Её шею всё ещё украшал массивный кулон с рубином, игравший для ведьмы почти ту же роль, что теперь исполняла маска Рюити. Конечно, с годами силы Дзэнибы истощились, но она с прежним хитрым прищуром смотрела на хозяев дома. — Рада тебя видеть, Тихиро, — взгляд колдуньи скользнул с лица женщины вниз и задержался на животе. Тихиро моментально вспыхнула и инстинктивно приобняла себя левой рукой. Дзэниба, никак не отреагировав на это, попросила прощения за поздний визит: — Нам не хотелось доставлять вам неудобства, но мы посчитали, что не имеем права утаивать от Рюити то, что его маска готова. — Всё в порядке, — твёрдо сказала Тихиро, которая по-прежнему не убирала руки с живота, — давайте я налью всем чай. Мальчики, садитесь. «Мальчики» Рюити и Нигихаями, негромко переговаривавшиеся, тут же послушно сели за стол. Они быстро увидели, что Тихиро до последнего держалась, чтобы не использовать обе руки, разливая по чашкам ароматный сентя. Рюити почти начал спрашивать, в чем дело, но осёкся, перехватив взгляд подруги. От Дзэнибы, как ни в чём не бывало поблагодарившей за чай, Тихиро перешла к Бо. Повзрослев, он стал тяготиться высоким ростом и в совершенстве овладел искусством трансформации — той самой магией, которую когда-то против него использовала родная тётушка. Только свою силу Бо направлял не на изменение внешности и видовой принадлежности, а на уменьшение роста с трёх до двух метров. По-прежнему гигант, но уже не сверхъестественный. Молодой человек, неизменно сохранявший непроницаемое выражение лица, теперь носил короткий хвост чёрных волос и одевался в тёмно-фиолетовые одежды магистра одной из могущественнейших гильдии волшебников. Внешне Бо так и не стал похож на могущественных близнецов — кровь великана-отца была слишком сильна, — зато он унаследовал всю магию их рода. Он коротким кивком поблагодарил Тихиро и предложил ей занять своё место. Женщине было странно, что ей делают подобные предложения в её собственном доме, но она понимала, что Бо-сама слишком привык общаться с другими именно так. Всё же в его тоне не слышалось покровительства, скорее это была настойчивая забота. — Мы не будем задерживаться, и после чая отправимся назад, — сказал Бо, обеими руками осторожно держа небольшую чашку, — тётушка права, мы просто хотели скорее вернуть Рюити его собственность. — Спасибо вам за это, — с коротким поклоном поблагодарил Нигихаями, краем глаза следивший за каждым движением жены. Тихиро повернулась к Дзэнибе и дружелюбно спросила: — Как у вас дела? Переезд прошёл благополучно? — Да, моя дорогая, Абурая приняли меня очень хорошо. Теперь Бо настаивает на том, чтобы я взяла себе ученика, но я не чувствую, что готова к этому после моего последнего опыта. — Не думаю, что всем вашим ученикам суждено преждевременно оказаться в Ёми, госпожа, — спокойно сказал Рюити, взяв очередное пирожное и покрутив его в пальцах, переставших быть прозрачными. Глаза Дзэнибы немного сузились, и Тихиро испытала удовлетворение. Всё же она не хотела скандала и ссоры, поэтому пожелала Дзэнибе сил и успехов и поинтересовалась у Бо об общих знакомых. Хозяин купален Абурая кратко, но обстоятельно поделился всеми небольшими новостями. Когда Бо повёл речь о Рин-сан, ради которой в купальни теперь стекались даже самые недружелюбные духи, он мысленно обратился к Хаку, не прерывая рассказа. Нигихаями ничем не выдал того, что, будь он в драконьем обличии, шерсть на загривке встала бы дыбом. Его жене нельзя было беспокоиться ещё больше. Бо сдержал слово, и, дождавшись, пока Дзэниба допьёт вторую чашку чая, поднялся из-за стола. — Благодарю за гостеприимство. Думаю, нам пора. Хаку, я бы хотел поговорить с тобой перед нашим возвращением. Хозяин дома, в этот момент помогавший Дзэнибе расправить длинную шаль, с готовностью кивнул: — Немного пройдёмся, утренняя прогулка — лучшее начало дня. Тихиро не успела беспокойно воспротивиться этой прогулке, потому что Рюити тоже поднялся из-за стола со словами: — Я тоже хочу пройтись. Теперь всё беспокойство Тихиро переметнулось к парню с белой деревянной маской в руках: — Рюити, ты… — … «с ума сошёл»? — улыбнулся Каонаси, перебивая подругу, — нет, хочу скорее выйти на улицу и проверить, что я не растворюсь в воздухе… — А он не растворится, — поспешно сказал Нигихаями, — я уж прослежу за этим. — Кажется, ему можно доверять, а? — театрально задумался Рюити, бросивший придирчивый взгляд в сторону названого брата, — только вот одна проблема. У меня нет верхней одежды… Тихиро с облегчением усмехнулась, а Хаку обреченно вздохнул: — Я так и думал, что теперь мне придётся распрощаться с моим пальто. — Только временно, братец, я не собираюсь донашивать за тобой одежду, — уточнил Рюити.***
Бо замедлил шаг, негласно призывая Хаку последовать его примеру. Зеленоглазый мужчина послушно остановился, чуть качнувшись вперёд, и подошёл к металлическим ограждениям, отделявшим набережную от реки Сумида. Рюити тут же почувствовал неладное и хотел было последовать за Нигихаями, но его остановила рука Дзэнибы. — Пусть поговорят, — улыбнулась старая колдунья, не сразу отпуская локоть парня, — и мы тоже поговорим. — Буду рад, — кивнул Рюити, краем глаза следя за непроницаемыми выражениями лиц обоих колдунов, — я сейчас вообще всему рад. Дзэниба добродушно хмыкнула: — Мы давно не виделись. Много лет, да? — Лет пять, если я не ошибаюсь. Время идёт быстро даже у меня в библиотеке. — Ты прав. И ты очень изменился за эти пять лет. — Надеюсь, стал ещё более неотразимым? — машинально касаясь маски, лежащей в большом кармане пальто, спросил Рюити. Он бегло шутил, в то время как пытался подслушать слова Хаку или Бо, но оба выставили серьёзные блоки, и Каонаси это очень не нравилось. Дзэниба, вероятно, поняла, где витали мысли бывшего ученика, но не подала вида. — Не знаю насчёт неотразимого, но ты стал очень похож на человека. Эта фраза быстро заставила Рюити оставить попытки влезть в разговор старых знакомых. Он растерянно посмотрел на колдунью. — Хотелось бы понять: вы меня похвалили или отругали? — Я ничего не сделала. Думаю, ты давно не нуждаешься ни в моём одобрении, ни в моей критике, — с некоторой грустью в голосе сказала Дзэниба, — я говорю то, что вижу. Ты совсем не похож на того Каонаси, что когда-то остался подле меня. Ты даже не похож на того Рюити, которого, я думала, хорошо знала. Темноволосый ками зябко поёжился на ветру, но не стал застёгивать пуговицы длинного пальто. Рюити с наслаждением вдыхал влажный воздух, в котором начинало чувствоваться утро. Ему предстояло заново знакомиться с миром, который успел сильно измениться с того дня, когда, как ему казалось, он навсегда его покинул. Рука парня снова потянулась к маске. Кто бы мог подумать: многие годы она была его проклятием, а теперь даровала ему защиту и телесность. — Пару раз мне приходила в голову мысль, что я не отказался бы быть человеком. Так что ваши слова о том, что во мне чувствуется что-то людское, меня радуют, госпожа. Хотя, как я уже говорил, сейчас я готов радоваться всему, даже этой пленённой реке, — Рюити показал рукой в сторону Сумиды, крепко охваченной набережными с двух сторон. Дзэниба с удивлением, но совершенно ясно увидела то, что ками не красовался, — он говорил правду. — Ты стал таким из-за них? — кивнула колдунья на Нигихаями, одной рукой крепко державшегося за перила. Рюити, готовый прийти на помощь в любую минуту, бросил в сторону названого брата быстрый взгляд. Дзэниба тем временем продолжила, не получив ответа, — хотел стать своим? — А если и так, то что в этом плохого? — медленно спросил Каонаси, не глядя на волшебницу, — я хотел не так много, получив это обличие. А когда Хаку столько сделал для того, чтобы я смог вернуться… стал хотеть ещё меньше. Но если вам действительно так интересно, кто по-настоящему изменил меня, я могу сказать. — Думаю, я знаю, — мягко сказала Дзэниба, на что Рюити только усмехнулся. — Ваша информация устарела, госпожа. Её дети сделали для меня не меньше. И, можете поверить, ради них и их безопасности я готов вспомнить старое. Не думаю, что кто-то этого захочет. Сказав это, Рюити снова посмотрел на Нигихаями и перехватил его взгляд. Увидев в нём слишком много звериной злости, он моментально понял, что его слова резонировали с темой разговора Хаку и Бо. «Помощь нужна?» — спросил Рюити, чувствуя в пальцах давно забытое жжение. С остатками жизни и сил, которые принесла его маска, к нему начала возвращаться и магия. Хаку покачал головой: «Всё нормально», — успокоил он названого брата, одновременно с этим наконец-то обращаясь к Бо вслух: — Моя дочь имела свои причины на то, чтобы открыться Тоору. Я ручаюсь за Отохимэ и за сына того, кого считаю братом не меньше Рюити. Если у тебя или у кого-то из твоих светлейших магистров есть какие-то вопросы, обращайтесь с ними ко мне, а не к детям. — Не думаю, что девушка, заключившая помолвку с учеником Сусаноо-самы, может по-прежнему считаться ребёнком, — сухо сказал Бо. — Мной она всегда будет считаться ребёнком, — процедил Нигихаями, до побелевших костяшек сжимая поручень на ограждении. — Не вижу причин так злиться. Я всего лишь выразил опасения. Ты ведь знаешь: несмотря на то, что этот мальчик приходится Рин-сан племянником, он по-прежнему человек. Открываться людям — это самый большой запрет в нашем мире. Тебе ли об этом не знать, ведь ты сам нарушил это правило, равно как и второе из самых важных правил мира духов… — Как мило с твоей стороны напомнить, через что пришлось пройти нам с Тихиро, чтобы заключить брак, — в голосе Хаку зазвучали металлические нотки, — повторю ещё раз: я готов предстать перед советом магистров и держать ответ перед каждым из них вместе и по отдельности, но не смей втягивать в это мою дочь. Бо скрестил руки на груди и кашлянул: — Я не ставил магистров в известность по этому поводу, но не мог не сказать тебе, что эта ситуация меня очень беспокоит. — Думаю, что у такого большого человека, как ты, есть немало других поводов для беспокойства. «Пять баллов за «большого человека», дружище!» — раздался в голове Нигихаями голос Рюити. Бо немного помолчал, прежде чем серьёзно сказать: — О помолвке Отохимэ с Фудзином скоро станет известно в нашем мире, и за вашей семьёй будут пристально следить… — Как будто сейчас твои дружки следят за нами не пристально, — ехидно перебил его Хаку, еле сдерживая возраставшее бешенство, непривычное спокойному мужчине. — … просто предупреди Отохимэ, чтобы она больше не допускала таких недоразумений, ладно? — договорил фразу до конца Бо. — Недоразумений? — переспросил Нигихаями с рваным смешком, больше напомнившим короткий рык, — я не могу сказать дочери, чтобы она не допускала дружбы! Бо глубоко вздохнул и посмотрел прямо в зелёные глаза, яростно горевшие даже в тот предрассветный час. — Я понял твою позицию. У меня есть ещё один вопрос к тебе, который нам нужно обсудить. — Жду с нетерпением, — желчно улыбнулся Хаку. Выдержав очередную паузу, будто разогреваясь для нового витка спора, хозяин купален Абурая спросил: — Что ты думаешь насчёт того, чтобы Ватацуми стал учеником Дзэнибы? Этот вопрос был явно лишним для уставшего, перенервничавшего и озлобленного Нигихаями. Он не мог даже допустить мысль о том, чтобы его сын ступил на ту же дорогу, что и он когда-то. Рюити, предавшийся с Дзэнибой воспоминаниям об их давнем совместном быте, тут же оборвал себя на полуслове, увидев, как вместо высокого зеленоглазого мужчины на пустой набережной появился змеевидный бело-зелёный дракон. Каонаси тут же поспешил назад и спустя несколько секунд стоял между Хаку и Бо, примирительно выставив руки в сторону обоих. Дракон тяжело дышал, оскалившись и вздыбив шерсть на загривке; сын Юбабы, напротив, внешне был совершенно спокоен, хотя где-то внутри него сидел страх перед Хаку, живший в его душе с детства. — О чём бы вы там не говорили, — медленно проговорил Рюити, который представлял свою первую прогулку немного иначе — без флешбеков ко дню своей гибели, — думаю, что так Хаку пытается сказать тебе категоричное «нет», Бо-сама!