Игра Королей

— Леголас. — Да. Орофер попробовал благозвучное имя на вкус. Конечно же, он знал, что у него родился внук. Он слышал о нём. Собственно, в Амане не сыскалось бы эльфа, который бы ничего не слышал о нём. Просто он не ожидал, что они встретятся так скоро. — Мой внук. Глорфиндел и Элронд обменялись взглядами. Элронд сцепил тонкие пальцы в замок, копируя повадки друга, и безапелляционно постановил: — Да. Ну конечно. Кем ещё этот юноша мог оказаться с такими-то глазами. О, он в мельчайших подробностях изучил эти глаза и этот взгляд, который любого неподготовленного собеседника мог обратить в камень. Он видел этот взгляд каждый божий день, ведь с тех пор, как Трандуил научился говорить, не проходило ни дня, чтобы они не поссорились. И то утро, ставшее для него последним, не стало исключением из правила. В то злополучное утро он отдал приказ о наступлении, а Трандуил с пеной у рта пытался переубедить его и отозвать войско. Но он не слушал. В результате он погиб, а с ним ещё две трети солдат и капитанов, последовавших за ним. Но среди павших не было его сына. Его сын выжил в той бойне. Да, если кто-то и мог воспитать этого твердолобого упрямца, то только Трандуил. Больше некому. Какой-то такой подставы от Вселенной Орофер и ожидал. — Король Орофер, — прочистил горло Элронд. «Король», — бессмысленный, ничего не значащий титул здесь, где, куда ни плюнь, королей без корон было больше, чем сорняков на свободном клочке земли. В Средиземье был лишь один Король, что пережил все беды и несчастья, которые ниспослали на самонадеянных эльфов мудрые Валар. Его сын. Трандуил. — Орофер? — чуть громче и уже не столь формально окликнул его Глорфиндел. Он никогда не был ярым приверженцем придворного протокола. Орофер медленно поднял глаза на воина Гондолина и с удивлением обнаружил, что его друзья куда-то испарились. По всей видимости, отправились за помощью лекарей. — Зачем он притащил с собой гнома? — Гимли? Ну, видишь ли, этот гном один из членов Братства Кольца. Леголас не оставил нам выбора. Точнее, выбор-то у нас был — либо взять гнома на борт, либо позволить Леголасу угаснуть в Арде. Трандуил не мог этого допустить. Так что нет, выбора у нас не было, — оправдывался Элронд, пока Глорфиндел злобно зыркал на охочих до свежих сплетен эльфов. Решив, что Элронд был недостаточно убедителен, Глорфиндел добавил: — Леголас костьми ляжет, но не позволит кому-то разлучить его с Гимли. Нет, он, конечно, понимает, что гном долго не протянет, но твёрдо намерен быть с ним столько, сколько ему отпущено Валар. Не больше и не меньше. Орофер слышал что-то про гнома в Братстве. С этими слухами всегда было так. Ты оказывался во власти деталей, которые собеседник считал важными, а все прочие детали, как, например, не укладывавшуюся в голове дружбу между наследным принцем Эрин Гален (теперь уже Эрин Ласгален) и камнеедом без роду без племени можно было тактично опустить. — Ну, конечно, нужны железные яйца и пустая голова, чтобы притащить гнома в святую обитель эльфов. Как он смог уговорить Валар его впустить? — Скорее уж, мифриловые. Ну как-как? Этот эльфёнок вырос рядом с Трандуилом. Что там Валар… После твоего сыночки ему любой по зубам. Даже ты. — Ставлю свою любимую диадему на то, что эльфёнок ещё попортит тебе кровь, — Элронд совершенно точно был в восторге от всей этой ситуации. — А если не он, так гном, — проглотил рвущийся наружу смешок Глорфиндел, когда Орофер наградил его взглядом, обещавшее им с Элрондом долгую и мучительную смерть. — А если не гном, так вы двое подсобите, да? Наша встреча — ваших рук дело? — скрестил руки на груди древний Синда. — Нет, ну что ты, — заверил его Элронд. — Келебриан расстаралась, — выдал Глорфиндел и расхохотался во всё горло. Орофер смерил воина испепеляющим взглядом. Они уже встречались на просторах Средиземья и в Чертогах, но не питали друг к другу тёплых чувств. Орофер не знал, было ли это фривольное поведение для лорда павшего Гондолина обычным делом или же тот был под воздействием винных паров и тестостерона, что витали в воздухе и взбаламутили головы его друзей. Так много вопросов крутилось в его голове, но он понятия не имел, с чего начать. — Где он живёт? Элронд преувеличенно громко прочистил горло, а Глорфиндел заговорчески покосился на него. Эти двое довольно сильно сблизились с тех пор, как Орофер видел их в последний раз. — Со мной и Келебриан. — Понятно. Леголас вообще разыскивал его? Или расспрашивал о нём? Или он целенаправленно избегал встречи с ним? Мысль о том, что Леголас не горел желанием встречаться с ним, была серьёзным ударом для Орофера. Но и отметать в сторону такую вероятность он не стал. Он любил Трандуила больше всего на свете, но между сыном и отцом всегда шла непрекращающаяся междоусобная война. Слишком самоуверенные, слишком вспыльчивые, слишком похожие друг на друга и слишком разные. Они никогда и ни в чём не могли прийти к единому мнению и всегда жили по разные стороны баррикад. Что Трандуил рассказал о нём Леголасу? Только хорошее. Или только плохое. Или, возможно, вообще ничего. А ещё этот нелепый случай с гномом… Будь этот гном трижды проклят! Кажется, что он потерял внука, даже не успев с ним встретиться. Леголас… — И как долго? — Скоро будет пятнадцать лет. — А Трандуил? — Всё ещё правит своими эльфами. — Понятно. Возможно, Леголас думал, что Орофер знал о его прибытии и решил, что ему всё равно? Возможно, его внук чувствовал то же, что сейчас чувствовал он сам? Что он в этой шахматной партии двух враждующих королей, растянувшейся на целую вечность, всего лишь пешка. — И как же так получилось, что принц Синда оказался в доме Владыки Нолдо? На другом берегу свободного домика не нашлось? Элронд быстро-быстро заморгал, как он это делал всегда, когда замалчивал что-то, что, по его мнению, лучше было не произносить вслух. Когда ещё был жив Гил-Галад, каждый раз, когда Элронд делал вот такое лицо как сейчас, Орофер потом загонял его в укромный уголок, чтобы выведать, какие неугодные мыслишки на самом деле бродили в этой юной, но не по годам мудрой голове. Возможно, для прочих эльфов Элронд и был загадкой, но только не для Орофера, который всегда читал его как открытую книгу. Элронд дипломатично расцепил пальцы, давая рукам порезвиться на свободе, но голос его по-прежнему был ровен и спокоен. — Он там, где его любят и где о нём заботятся те, кто хочет для него только лучшего. — И этот кто-то, стало быть, ты. — Не помню, чтобы я упоминал своё имя, но да. Я один из многих, кому Леголас не безразличен. Глорфиндел небрежно взмахнул золотой гривой, закинув её за плечо и ухмыльнулся: — Ну если тебе так уж нужны подробности, то я в числе тех многих, кто блюдёт его интересы. — Про твои блядки я наслышан, — парировал Орофер. — И какие же интересы моего внука ты столь ревностно блюдёшь, позволь узнать? Орофер знал, что это звучит, как угроза. Ему часто говорили, что он давит других своим непреложным авторитетом. Но он ничего не мог с собой поделать. Или не желал. Но ещё до того, как лорд Дома Золотого Цветка и Король Эрин Гален начали испытывать яйца друг друга на прочность, в их напряжённую беседу вклинился ещё один спокойный и рассудительный голос. — Лорд Глорфиндел оберегает душевный покой эльфёнка от выходцев из Дориата, агрессивно настроенных к Наугрим. Орофер резко обернулся, чтобы увидеть незваного, но столь дорогого его сердцу гостя. — Келеборн! Старый друг широко улыбнулся и крепко обнял его, как будто они не виделись без малого три тысячи лет. Собственно, так оно и было. — Я рад снова видеть тебя в строю живых, Орофер. Не знал, что Мандос уже амнистировал тебя за хорошее поведение. Или ты так его достал своими тараканами, что он был рад от тебя избавиться? — Похоже, никто не в курсе моего фееричного воскрешения. Может, стоит где-то список повесить с именами восставших из мёртвых. А то так, чего гляди, воскрешение Майрона прозеваете. — Да, это значительно упорядочило бы царящий здесь хаос, — с улыбкой согласился с ним правитель Лориэна. Келеборн внимательно посмотрел на Элронда и Глорфиндела с высоты своего двухметрового роста. — Кстати о хаосе. Должен признаться, когда до меня дошли слухи о том, что вы двое были замечены в драке, я тут же направил мои стопы сюда, чтобы поглумиться, но вот чего я никак от вас не ожидал, так это того, что вы сцепитесь с Орофером. Элронд и Глорфиндел переглянулись и с ехидными — абсолютно идентичными — улыбочками заметили: — Не мы. Леголас. — Ах, Леголас, — еле сдерживаясь, чтобы не присоединиться к друзьям, закашлялся Келеборн. — Ну и куда вы спрятали тело? — Хватит делать из меня какого-то монстра! — прошипел Орофер. — И забегая вперёд, сразу хочу прояснить — он дрался не со мной, а с Нинганнелем и Менельдуром. — Они продули, — добавил Глорфиндел. — Менельдур был так расстроен, что его побил какой-то желторотый юнец, что даже не позволил Элронду подправить его надменный нос. Келеборн сочувственно скривился. — Валар, что ты сделал желторотику, что он так раздраконился? — А почему сразу я? — нахмурил густые брови Орофер и скрестил руки на груди. Келеборн лишь рассмеялся в ответ. — А кто ещё, если не ты? Если его не трогать, то Леголас милый и пушистый, как цыплёнок, едва вылупившийся из яйца. Но стоит его задеть, как этот цыплёнок превращается в агрессивную курицу-наседку. Признавайся, что ты сделал гному? — Да не трогал я этого гнома! — возмутился Орофер. — Они угрожали Гимли физической расправой, если Элрохир всё правильно понял, — вставил свои пять копеек Глорфиндел, пока Орофер ловил ртом воздух, как выброшенная во время отлива на берег рыбка. Такая жутковатого вида зубастая акула, желающая вас сожрать живьём. — Да, это вполне могло ввести цыплёнка в состояние аффекта. Пойдём, мой незадачливый старый друг, пройдёмся и побеседуем. Полагаю, у тебя накопилось немало вопросов.