Чёрная дыра

       Она держала его за руку. Ни на миг не отпускала его пальцы, иногда прижимаясь крепче и целуя поседевшие уже волосы, и, вздохнув, признавалась: «Ты самый прекрасный мужчина на свете!». Он глядел на неё удивлённо, а, скорее, даже с изумлением, и улыбался так, как она ещё ни разу не видела, чтобы он улыбался: мягко, по-доброму, почти по-детски.        Они остановились около его дома, и Джуд ласково прильнула к нему, устроив голову у него на плече. Гарри аккуратно погладил её по волосам и поцеловал в висок.        — У меня дома шаром покати. И готовить лень, сразу говорю. Так что, выбирай, что будешь заказывать сегодня на ужин.        Джуд щурится, пристально на него глядя, рассматривает его как под микроскопом, а потом, пожав плечами, улыбается:        — Хочу пиццу. И чипсов. И пива. И пирожного. И смузи. И мороженного.        — Решила отъесть попу? — усмехнулся он.        — Тебе не нравится эта идея? — лукаво улыбнувшись, спрашивает она.        — Думаю, что нравится, — кивает он, — мне будет, что кусать.        Она замахивается на него кулачком, но он перехватывает ладонь и щекочет её. Джуд повизгивает, заливается смехом, тихонько пищит, словно котёнок:        — Я щекотки боюсь! Ой, перестань, перестань!        Он останавливается, легонько целует в мочку уха и отстраняется от неё.        Припарковавшись, открывает дверцу, ставит машину на сигнализацию, крепко берёт её за руку (иногда Джуд ещё теряется в толпе, перестаёт ориентироваться).        — Идём. Заодно куплю сока.        В маркете Джуд ведёт себя как изголодавшийся бобёр, но ловит на себе улыбку — Гарри нравится. Она выбирает светлое пиво, сразу несколько банок, пять видов сухарей, три — чипсов, затаривается мороженным как будто на целую футбольную команду, сметает с полки крекеры с паприкой и солёным сыром, подхватывает хлебцы и жвачку с ментолом. И только теперь оборачивается к нему с улыбкой.        Гарри держит в руках пакет овсянки и апельсиновый сок.        — Ты не лопнешь?        — Ой, не мешай. Хочу есть вредную еду, мой организм требует вредной еды! — она показывает ему язык и толкает тележку к кассе.        — Да, но не в таких же количествах.        — Этого мало. Мы ещё закажем пиццу в кафешке возле твоего дома. И, наверное, гамбургеров. Или тебе больше чизбургеры нравятся?        — Ни то, ни другое — брезгливо морщится он.        — Ну и ладно, — пожимает плечами Джуд, — а мне всё равно. Всё вкусно.        Его лицо теперь максимально внимательно и сосредоточено. Ей кажется, будто читает его мысли: он как раз прикидывает, хватит ли мусорных мешков у него дома, чтобы вытащить всё, что она не доела. В итоге, берёт ещё две упаковки. Расчетливый.        В очереди они стоят недолго, но взгляд кассира кажется её подозрительным, неприятным. Джуд пожимает плечами, не понимая, почему она вообще должна оправдываться:        — У нас будет вечеринка.        Кассир улыбается, но натянуто, и пробивает по очереди товары. Гарри кладёт свои скромные покупки сверху:        — Считайте всё вместе, я заплачу.        Чёрт. Точно. Она не вспомнила пока, как пользоваться этими кредитками.        Джуд почти хлопнула себя по лбу, но останавливается, поняв, что это будет выглядеть, как минимум, странно. Пошарив глазами, она кладёт пару шоколадных батончиков сверху и, не без удовольствия, слышит его вздох.        Сумма, которую он заплатил, вышла кругленькой. Он, в принципе, никогда не отличался жадностью, но сейчас смотрит на неё не без осуждения и, подхватив под руку, буквально тащит к выходу, в другой руке таща тяжёлый пакет.        — Зачем тебе так много мусора?        — Это не мусор! — возмущается Джуд. — Это еда!        — Вредная еда, — фырчит он, — шлак. Хочешь отравиться или заработать изжогу? Или ещё какую-нибудь гадость?        — Перестань, — перебивает его Джуд, — все люди едят такое иногда. Не слышала, чтобы кто-то от этой еды умер.        — Ты не все люди, Джуд — бурчит он, сердито сопя.        — Слушай, мне приятно, что ты заботишься обо мне, — она аккуратно поднимается на пальчики, чтобы поцеловать его в щёку, — но я и не собираюсь всего этого есть.        — Тогда зачем мы всё это покупаем?        — Просто так. Считай, что это — моя маленькая шалость.        Он вздыхает и капитулирующе поднимает руки. Впрочем, едва они оказались на пороге пиццерии, почти угрожающе шипит:        — Никаких гамбургеров и прочей гадости. Бери пиццу и пойдём отсюда. Не то клянусь, Джуд, я тебя при всех прямо в пиццерии отшлепаю.        — Ой-ой, — притворно испугавшись, фырчит Джуд, — мистер Мораль рассердился. Ну и ладно!        — Джуд! Никаких гамбургеров. Ты меня поняла?        — Ладно, ладно — капитулирует она, открыв дверь пиццерии.        Мистер Саймонс, владелец, увидев их, приветливо улыбается. Они с Гарри вечно спорят, в чём причина такого добродушия, учитывая, что бывают в его пиццерии редко. Джуд считает, что это банальная вежливость, но Гарри уверен, что в мыслях этот Саймонс, подонок и негодяй, раздевает её, стоит ей только объявиться на пороге, и что его пора убить, желательно, жестоко, негодяя.        — Мисс Джуди, — улыбается Саймонс, ведя себя так, будто она одна, — рад вас видеть. Сегодня снова грибную пиццу?        — Куриную — не даёт ответить её Гарри, — большую.        Он вдруг пристально глядит на Саймонса и чеканит:        — И если ты не прекратишь её трахать глазами, я тебе их вырву, ублюдок.        Ну вот. Опять. Нехороший холодок мурашками пробежался по её коже, Джуд сжалась в комок и старается отойти. Гарри, впрочем, аккуратно берёт её за руку, сжимая пальцы — не сбежать.        Нет никаких сомнений, что он и на Саймонсе гипноз применил. Тот уже через секунду пошёл за пиццей, и движется как автомат. А пакует пиццу в коробки так, будто спит, хоть и держится на ногах.        — По-жа-луй-ста — по слогам произносит он, протягивая им коробку, и называет сумму, которую Джуд, испугавшись, не сумела расслышать. Гарри швыряет деньги на стойку и, подхватив её под руку, буквально тащит к выходу.        Надо с ним поговорить. Как только они зайдут в дом.        Джуд вздыхает.        Открыв дверь, он заходит внутрь. Она движется медленно, скованно, аккуратно вползает в коридор, смотрит под ноги, как человек, что боится наступить на бомбу и взорваться.        Здесь, как всегда, очень чисто. Он разувается, снимает верхнюю одежду, уходит на кухню. Джуд, которая всё делает нарочито медленно, тянет время, пытается заставить себя нормально дышать, слышит, как он раскладывает продукты на столе, кое-что поставив в холодильник. Она осторожно проходит на кухню, замирая у порога.        — Входи, — спокойно зовёт он, — здесь нет никаких монстров. Тебе нечего бояться.        — Я боюсь тебя — тихо-тихо, не в силах сама поверить, что призналась, говорит Джуд. И тут же принимается рассматривать дрожащие пальцы.        Он молчит. Моет руки.        — Гарри, то, что ты владеешь навыками гипноза, вовсе не значит, что нужно их постоянно применять на случайных людях, — сверля взглядом его спину, наконец, говорит она, — ты неоднократно делал такое в кафе, и с этим Саймонсом только что тоже проделал.        — Не знаю, понимаешь ли ты, Джуд, — как бы между прочим, замечает Гарри, поглядев на неё, — но он хочет тебя трахнуть. И в его голове ни одной приличной мысли нет. Пусть вообще скажет спасибо, что я его, ублюдка, не убил. Потому что я бы мог.        Да. Она знает, что мог бы. В этом и беда.        Джуд подходит к нему и обнимает со спины, пока он вытирает руки полотенцем.        — Но ведь я не хочу его. Плевать, что он там себе надумал. Ты рядом, со мной, а, значит, его мечты останутся только мечтами. Это совсем не даёт тебе права гипнотизировать его. Он не твой раб, Гарри.        В ответ она слышит сердитое сопение.        — И, скажи, пожалуйста, что ты вытворяешь в ресторанах? Экономишь? Ты работаешь в министерстве обороны, живёшь в шикарном доме, ездишь на шикарной машине, одеваешься в брендовые вещи — хочешь сказать, что у тебя денег нет заплатить за еду?        — Можешь считать, что я наказываю их — раздраженно бросает он, вырвавшись из объятий. — Их еда отвратительна.        — Да, но ты не имеешь права никого наказывать, — упрямо мотает головой она, — ты не каратель. В конце концов, есть жалобные книги, союзы прав потребителей. Всегда можно решить всё цивилизованными методами.        Он смотрит на неё. На губах появляется злорадная ухмылка:        — Это ты сейчас говоришь? Или Доктор?        — Я — кивает Джуд.        — Не уверен.        Он буквально швыряет тарелку в посудомойку.        — Если всё ещё хочешь провести вечер спокойно, нам лучше закончить этот разговор. А тебе, моя дорогая, запомнить, что я буду делать то, что посчитаю нужным, и так, как захочу. В моралях я не нуждаюсь.        — Но, Гарри…        Она тянется вперёд, хочет возразить, хочет заставить его поговорить о том, что он не прав, помочь ему понять, если он этого действительно не понимает. Но поздно. В глазах его застыл стеклянный взгляд, он хмурится, злится. И она не может всё ещё больше испортить.        — Разговор окончен.        Закинув оставшиеся тарелки в посудомойку, он уходит в комнату.        Растерянная, Джуд остаётся стоять одна, посреди кухни, и качает головой. Увы, нет. Им ещё не раз придётся вернуться к этому разговору.