Чёрная дыра

       — Джуд, сейчас я буду показывать вам картинки, а вы скажете, что видите на них, ладно?        Доктор Уиллоу, невролог, сидит, развалившись в кресле, и сверлит её внимательным изучающим взглядом. Джуд отлично знает, что она — пациентка, и так он на всех пациентов смотрит, но не перестает чувствовать себя подопытным кроликом.        Впрочем, она знает и то, что нельзя думать долго, иначе он занесёт в её медицинскую карточку кучу всяких диагнозов, от половины из которых пойдёт голова кругом. Потому согласно кивает.        — Хорошо, доктор Уиллоу, я поняла.        Он включает лампу на рабочем столе, берёт набор карточек и показывает ей. Эйфелева башня. Пизанская Башня. Статуя Свободы. Биг Бен. Кремль. Собор Парижской Богоматери. Пирамида Хеопса. А вот это явно что-то японское. Дерево, которое красиво цветёт. Она не помнит названия, но так и отвечает — характеристиками. Позднее удаётся вспомнить, что в названии есть буква «с».        Доктор Уиллоу довольно кивает.        — Отлично, Джуд. Поехали дальше.        Снова карточки. Теперь только люди. Оскар Уайльд. Виктор Гюго. Агата Кристи. Писатель, который создал «Великого Гэтсби» и «Ночь нежна», с фамилией на «Ф». Его жену, кажется, звали Зельда. О, а это шведка, которая придумала Карлсона и Пеппи Длинный Чулок. Астрид Лингрен. Такое милозвучное имя. Напоминает астры. И Шекспир. Уильям Шекспир, куда уж без него.        «Вздор. Шекспир выглядел иначе. Он не был таким худым, а на картинке какой-то дистрофик!».        — Джуд? — аккуратно спрашивает доктор Уиллоу. — Что с вами?        — Ничего, доктор, — она пожимает плечами, — а что?        — Вы замялись и побледнели.        Она вздыхает. Хватит лгать. Он всё равно её раскусит. И чего-то за неё придумает, чтобы в медицинской карточке написать. Лучше уж сказать правду.        — Доктор в моей голове возмутился. Сказал, что Шекспир выглядел иначе. Был не таким худым, как у вас на картинке.        Доктор Уиллоу задумчиво глядит на неё, почти не мигая, и чешет подбородок. Затем осторожно меняет позу, забросив ногу за ногу, и мерно, протяжно спрашивает:        — Как выглядит этот Доктор, Джуд? Вы разглядели его?        — Нет, — мотает головой она, — то есть, я не уверена. Мне кажется, у него много лиц, доктор. И они совершенно разные.        — Голос у него тоже меняется?        — Да, постоянно. Мне не нравится тот, который принадлежит старику. Потому что он всё время бубнит. Вечно чем-то недоволен.        — Он пытается завладеть вами?        — Не думаю, — немного погодя, признаётся Джуд, — я понимаю, что я — это я, не выпадаю из реальности и точно знаю, что происходит со мной, когда в голове появляется Доктор. Он ничего мне не приказывает делать. Просто разговаривает. Вставляет всякие реплики.        — Какого плана?        — Общего, в основном, — Джуд облизывает сухие губы, — то ему погода не нравится, то он сообщает, какие любит цветы. Безобидные реплики. Во всяком случае, пока что.        — Ясно — деловито кивает врач. — Вы что-нибудь вспомнили из того, что происходило в вечер аварии?        Джуд сосредоточено сопит. Смотрит на свои руки, потом в окно. Потом опять на свои руки. Неуверенно мотает головой.        — Нет. Ничего нового. Я помню только боль в желудке, как от удара, а потом — визг тормозов. На чипе тоже никаких воспоминаний.        — Ваш первый чип повредился, — мягко сообщает врач, — нам пришлось заменить его. Просто чудо, что он никак не задел ваш мозг.        — Да, — кивает Джуд, — вы говорили.        — Ладно, Джуд, — после короткой паузы говорит Уиллоу, — продолжим наши ассоциации.        Она вздыхает:        — Доктор Уиллоу, мы оба знаем, что вы ничего нового не откроете, если будете показывать мне людей, чудеса света, и прочие вещи, которые знает каждый. Мы уже поняли, что я всё это помню, даже если не могу вспомнить названия. Я, вообще-то, хотела с вами о другом поговорить.        — Я весь в вашем расположении — он натягивает дежурную, фальшивую улыбку, — слушаю вас.        — Вы не гипнотизировали меня. Почему?        — Не было нужды, Джуд. Вы отлично справляетесь.        — Гипноз помогает выведать то, что человек носит на подсознательном уровне, — Джуд даже не думает отступать, — у меня амнезия. Отличный повод узнать, какие секреты хранит моя потерянная память. Но вы не гипнотизировали меня ни разу. Почему?        Доктор Уиллоу сдаётся. Вздыхает.        — Я пытался, Джуд. И не раз. Но вы очень плохо поддаётесь гипнозу. Только раз мне удалось ненадолго загипнотизировать вас. И то, никакой новой информации, больше, чем я уже знал о вас на тот момент, мне узнать не удалось. Вы быстро вышли из-под гипноза.        — Разве так бывает? — с сомнением спрашивает она. — В смысле, я думала, люди всегда без проблем поддаются гипнозу.        — Большинство — да. Есть исключения. Очень сильные защитные барьеры психики. У вас, в том числе.        — Я должна этим гордиться?        — В определенной степени — да. У вас высокий уровень психологической устойчивости.        — Ясно, — она кивает, — а что скажете об этом Докторе? У меня синдром множественной личности?        Доктор Уиллоу улыбается:        — Вы хорошо подготовились, Джуд.        — Я знала, куда иду. Так что?        — Ни я, ни Доктор Харрис, так не думаем. Скорее, у вас признаки деперсонализации. Такое возможно в случае амнезии. Мы могли бы справиться с этой проблемой быстрее, если бы гипноз действовал на вас более эффективно. Но, поскольку такой возможности нет, мы просто пойдём более сложным путём.        Деперсонализация. Чёрт возьми.        — То есть, этот Доктор пытается завладеть моей личностью?        — Не совсем. Просто вы сейчас в представлении о самой себе как чистый лист. Ваша личность размыта. Вы — и мы, соответственно, — только начинаем знакомиться с ней. На этом этапе выдуманные персонажи, вроде Доктора либо Теты, вполне возможны. Это всего лишь этап.        — Сколько времени должен длиться этот этап?        — Обычно до полугода. Больше или меньше — зависит от многих факторов. В том числе, и от степени повреждения психики. У вас сложный случай, Джуд. Но вы очень быстро восстанавливаетесь. Это безусловный плюс. Думаю, в течении пяти-шести месяцев признаки деперсонализации пройдут, и вы вернётесь к себе полностью.        Доктор Уиллоу улыбается, стараясь её ободрить. Джуд вовсе не чувствует радости. Скорее, растерянность. Она должна сражаться за себя яростнее, если хочет, чтобы память вернулась, и всякие подделки оставили её в покое.        — А что Тета? — спрашивает врач. — Он вас беспокоит?        — Сейчас он приходит чаще, чем Доктор, — прикусив губу, отвечает Джуд, — но не беспокоит меня. Я думаю, он мне немного нравится.        — Чем же?        — Он наивный мечтательный ребёнок. И любопытный — Джуд улыбается.        Доктор Уиллоу снова задумчив. Она, немного волнуясь, спрашивает, что может значить этот детский образ мальчишки, называющего себя Тетой. Уточняет, что Тета не злой, а вот Доктор… она не уверена.        — Я думаю, мисс Тайлер, — маленькие глаза невролога бегают, он, кажется, нервничает, — это некий образ вашего детства, в целом. Широкая ассоциация.        — Если это так, почему я вижу себя мальчишкой?        — Я считаю, что вам присущ мужской психотип поведения, Джуд. Это многое объясняет в образе Теты.        — Я не грубая, доктор Уиллоу, — упрямо мотает Джуд головой, — и, вроде, ничего мужского во мне нет.        Он, кажется, был готов к этому вопросу.        — Я не говорил, что вы грубая, мисс Тайлер, — улыбается, — вполне возможно, вы были сорванцом. Хулиганкой. Вроде Разбойницы из сказки Андерсена, помните такую? Или Пеппи Длинный Чулок, о которой мы уже сегодня вспоминали. Это называется мужским психотипом. И вовсе не означает, что девочка вырастет грубой или неженственной.        — Ясно.        Он спокойно смотрит на неё.        — В любом случае, Джуд, я хочу, чтобы вы знали, что лечение проходит успешно. Процесс восстановления вашей памяти идёт хорошо, и даже быстрее, чем мы думали. При повреждении чипа ваш мозг никак не пострадал, к счастью. И даже ваше тело восстанавливается куда быстрее, чем у многих людей, которых мне довелось наблюдать. Но об этом вам подробнее скажет доктор Миллисент. Вы отлично справляетесь, Джуд, и скоро всё встанет на свои места. Пока же, пожалуйста, принимайте лекарства, вовремя и систематично, и регулярно посещайте наши сеансы. Это всё, что от вас требуется. Ну, и ещё не перенапрягаться.        — Мне всё ясно, доктор Уиллоу, — кивает она, — спасибо.        Он встаёт и они пожимают друг другу руки.        Через полчаса Джуд выходит из кабинета психотерапевта. Доктор Харрис снова проводил тест Роршаха (уже в четвертый раз), и, как и его коллега, заверял её, что всё точно, абсолютно точно, будет в порядке. Нужно лишь время. Нужно просто подождать.        Ещё через полчаса Джуд вышла из кабинета доктор Миллисент, и та была приятно удивлена, что искалеченная в аварии нога почти восстановилась. Восхищённо болтала, что за очень короткий период, и, похлопав Джуд по плечу, снова (кажется, в третий раз) с гордостью сообщила, что на ней всё, похоже, заживает как на кошке.        Когда Джуд, наконец, добралась до столовой больницы, и заказала себе гречку с молоком, чай и немного персиков (все врачи постоянно говорят, как будто это повод для гордости, что она крайне неприхотлива в еде), она чувствовала себя ещё более растерянной. Но не потому, что врачи что-то от неё скрывали (ей перестало так казаться, наконец), а потому, что упорно виделось, как она скрывает что-то от себя самой. Какие секреты, чёрт возьми, хранит её память, плохо и в спешке залатанная? Придётся разбираться, и, лучше, чтобы это случилось как можно быстрее.        Порывшись в сумочке, Джуд достала оранжевый фломастер. Но вовсе не для того, чтобы рисовать. Пока ждала заказа, в сознание опять пробился этот назойливый, ворчливый Доктор. И опять — ах, какая неожиданность! — он потребовал от неё стать рыжей.        «Я хочу стать рыжим! Рыжим, рыжим! Рыжим как котёнок!»        Джуд вздохнула, сдаваясь:        — Да перестань ты! Трещишь как попугай. Будет тебе рыжий. Только успокойся уже, наконец.        И она стала проводить фломастером по волосам. И страшно расстроилась, что ничего не получается. Кажется, она только фломастеры зря портит.        — Джуди! — услышала она голос Донны, и подняла глаза.        Её будущая соседка стояла у входа в столовую, замерев на месте, и пялилась на неё, словно на инопланетянку. Джуд улыбнулась и помахала рукой.        — Что ты делаешь? — воскликнула Донна, садясь.        — Крашу волосы. Хочу быть рыжей.        Джуд смотрела на Донну, не понимая, что в этом такого. Донна всё ещё изумленно глядела на неё в ответ.        — Фломастером, Джуд? — спросила она.        Джуд посмотрела на оранжевую палочку в своих руках. Разве не этим люди красят волосы? Разве она что-то сделала не так?        — Для этого есть специальная краска — мягко объяснила Донна.        — Акварельная? — воодушевленно спросила Джуд. — Здесь рядом магазин для художников есть, я, пожалуй, зайду туда сегодня, выберу.        — Нет, — мотает головой Донна, — краска для волос. Косметическая.        — А-а.        Как всё сложно! Краска для волос, для бумаги, для заборов и крыш. Похоже, люди обожают всё усложнять. Но ещё, кроме удивления, она почувствовала разочарование. Ведь всё же краска — это не настоящее. А, значит, Доктору рыжим никогда не стать. Ну и ладно, перебьется, оболтус. Джуд мысленно показала ему язык.        Донна заказала для себя апельсиновый сок и уже пила его через трубочку. Джуд неспешно жевала гречку.        — Как твой папа поживает?        — Он же умер, — немного удивлённо отвечает Донна, — я тебе рассказывала. Дважды уже, кажется.        — Я думала, что умер дедушка, — смущенно ответила Джуд, — прости. Постоянно путаю почему-то. Дырявая голова.        — Ничего. Вот они с мамой приедут из Йоркшира, и я тебя обязательно с ним познакомлю. Дедушка замечательный. Он сказки пишет, и читает их нашим с Шоном детям.        Джуд улыбнулась.        На телефон пришла смс. Джуд обрадовалась, когда увидела, что она от Гарри:        «Заберу тебя вечером, поедем гулять на набережную. Не уверен, что ты помнишь Темзу, но тебе понравится».        Она отправляет ему воздушный поцелуй.        — Слушай, нам не обязательно ждать Уилла, — замечает Донна как бы между прочим, — можем поехать домой сейчас. Побудешь у меня дома, пока Уилл не вернется. Вообще я очень рада, что у него оказывается, есть девушка. Точнее, что вы помирились. Он говорил, что вы поссорились и расстались года полтора назад. Только я почему-то запомнила тебя как Джоан. Наверное, тоже голова дырявая. Ладно, не обращай внимания, я просто черт знает, что несу, сама не понимаю, что.        — Спасибо, Донна, — улыбается Джуд, — но нет. Уилл вот-вот придёт, и я очень хочу, наконец, оказаться дома. Я ничего совсем о доме не помню, надеюсь, когда войду в комнату, память начнет над этим работать. Чувствую себя бесприютной какой-то.        Донна дружественно хлопает её по руке:        — Всё будет в порядке. Просто нужно время.        Да-да, время. Она слышала об этом сегодня. Раза три уже.        Спорить не хочется. Джуд просто кивает.        Уилл забирает её через полчаса, когда Донна убежала забирать сына из садика, а Джуд снова осталась скучать за столом больничной столовой одна. Он обнимает её, аккуратно целует в губы и в щёку, с непривычки крутит обручальное кольцо на пальце, и ведёт до машины. Нога, в гипсу до колена, ещё саднит. И, кажется, она её натрудила. Впрочем, идут они медленно, Уилл крепко держит её за руку. Шансов упасть, к счастью, нет. Она садится на заднее сиденье авто, и некоторое время смотрит на пролетающий мимо город. Красивый. Много домой, в том числе, старых. Машины, самые разные, едут навстречу. У фонтана смеются дети. На другой стороне улицы гуляет пара девушек с милым щенком на поводе. Красивый город. И, наверное, шумный.        Но её, кажется, сморил сон. Потому что Уилл аккуратно трясёт её за плечи, заставляя вернуться в реальность. Тета внутри отчаянно сопротивляется, бормоча что-то о рыжей траве Галлифрея, в которой ему очень комфортно валяться. Джуд просит его замолчать и, сконцентрировавшись, смотрит на Уилла, ему в лицо.        — Чёрт. Прости. Я постараюсь спать меньше.        — Всё в порядке, милая, — улыбается он, — мы уже дома. Давай руку, я помогу тебе выйти.        Она вылезает из авто, оглядываясь по сторонам. Большой дом с высокими окнами, среди роскошных кустов роз. Всё аккуратно, видна рука хорошего хозяина. Вьется виноград, что прячет дом в тень. Красиво.        Только она по-прежнему ничего об этом доме не помнит.        Открыв дверь небольшим ключом, Уилл входит сам и пропускает её следом, извинившись за то, что здесь немного не убрано.        — Работал на этой неделе много — оправдывается он.        — Ничего. Всё хорошо.        Джуд снимает обувь со здоровой ноги и входит в комнату. Большой диван, накрытый пледом. Красивые занавески бархатного зеленого цвета на окнах. Большой круглый стол посреди комнаты, а на нём — ваза с цветами, которые уже стали вянуть, и ноутбук. Рядом с ноутбуком маленькая фиолетовая чашка. В углу — книжный шкаф и прибитая над ним полка. Они буквально валятся от книг.        — Ух ты! — восторженно выдыхает Джуд. — Как много книг у тебя! Любишь читать, да?        Уилл улыбается:        — Да, но времени сейчас очень мало. Так что, я, скорее, теперь книги коллекционирую. В будущем мне будет чем заняться.        Джуд содержимое шкафа и полки рассматривает с таким жадным интересом, что боится моргать. Вдруг это всё тогда исчезнет?        На шкафах, на столе, ни единой фотографии. Только фото Уилла в рамочке. Впрочем, он говорил ей, что все фотографии сгорели при пожаре. Досадно. Если бы она увидела их вместе на фото, возможно, смогла бы что-нибудь вспомнить.        — Уилл, а у тебя нет щенка или котёнка?        — Нет, — качает головой он, — малышу нужно уделять много времени. А у меня этого времени вечно не хватает. Так что, я жил один. Но теперь, к счастью, нет.        — А мы щенка или котенка заведём? — она с мольбой смотрит на Уилла. Пальцы даже болеть начинают, когда представляет, как гладит мягкую шерстку. — Пожалуйста, давай заведём!        — Обязательно. Но чуть позже, милая. Когда ты ещё немного восстановишься и освоишься.        — Ладно.        Уилл прижимает её к себе, забирает в объятья, и целует в волосы.        Джуд закрывает глаза.