Рецидив

      За что Питер уважал свой организм — так это за отходчивость. Уже к вечеру от травм остались только записи в карте. Подвижность вернулась, руки перестали ныть, ссадины и царапины исчезли, а мысли прояснились до такой степени, что дерзкий побег из палаты частной больницы и пеший путь до Нью-Йорка показался хорошей альтернативой пристыжающему разговору с Тони или, хуже того, с Хэппи. Жаль, на осуществление плана не хватило времени: когда знакомая машина припарковалась у ворот, Питер избавился лишь от половины повязок.       Поймав его полураздетым и на ногах, Хэппи не стал сдерживать эмоций. Питер смиренно выслушал тираду, кивая в нужных местах. Впрочем, даже унизительное полоскание не смогло испортить ему настроение. Не в этот раз.       Первая из глобальных задач была выполнена, а значит, может быть, есть шанс осилить и все остальные. Несмотря на то, что Питер лучше других знал, как своевольна Фортуна и насколько легко получить вместо её благословенного поцелуя ядовитый укус, победа с Роудсом вселяла надежду и вдохновляла на подвиги.       По дороге к отелю, а после — к частному самолёту, Хэппи несколько оттаял и зафиксировался в устойчивом клал-я-на-всё-это-состоянии. Питер не хотел напрягать его попытками выглядеть на свой возраст, а потому молча полулежал на заднем сиденье, лениво фоткая особенно красивые берлинские дома.       Ему вдруг захотелось как следует выспаться, принять горячую ванну и сделать что-нибудь для себя — эгоистично и бездумно. Прогуляться, может быть. Ногами, а не на паутине.       — Тони сказал, ты рисковал собой, — неожиданно нарушил молчание Хэппи.       Питер словно наяву увидел ситуацию из другого времени. Тогда он без остановки трещал, как круто было сражаться бок о бок с Мстителями, описывал нереальность костюма, Тони Старка, Стива-который-конечно-не-прав, но Безумно Шикарен и так далее в темпе пулемёта. Ему было всё равно, что бой кончился катастрофой.       Из-за этого Хэппи не воспринимал его всерьёз. В новой реальности стадии отрицания-гнева-торга-депрессии промотались за пару часов, Хэппи впал в принятие и вёл себя по отношению к Питеру как много лет спустя. Правда, раньше их объединяло ещё и горе, скорбь, тоска по Тони и Мэй. Теперь… теперь он настроился на Паркер-волну за день. Это беспокоило, но с другой стороны, Питер мог… быть собой. И не притворяться, как в случае с Недом, Мэй и Мишель.       — Да. Я боялся, что кто-нибудь пострадает. Это было, конечно, здорово… но очень опасно.       — Не бери на себя слишком много, — прищурился Хэппи. — Ты не можешь отвечать за чужие решения.       — Но могу минимизировать урон, — пожал плечами Питер. — Кто-то должен быть… типа… подушкой безопасности?       — А знаешь, что с ней случается во время аварии? — пауза получилась настолько драматичной, что Питер невольно проникся. — Страшные вещи. Один раз сработала, и заменили на новую.       — Я не настолько хрупкий.       — Ты всего лишь ребёнок, — Хэппи сказал, как отрубил, словно пытался убедить в этом и Питера, и себя заодно. — Мал ещё, чтобы так заморачиваться.       — Может быть. Но и прятаться за спины других — не выход.       Он снова отвернулся к окну, памятуя, как сильно Хэппи не любит спорить. Обычно он останавливался, если чувствовал, что диалог зашёл в тупик.       Так случилось и в этот раз.

* * *

      Тони куковал возле небольшой декоративной стеллы, не без удовольствия собирая взгляды случайных прохожих. Элегантные дизайнерские очки бликовали зеленью, расслабленная поза почему-то напомнила его первое появление в Квинсе — Питеру почти глючился финиковый пирог и безобразная шкодливая ухмылка.       Радость сменилась тревогой, когда Питер обнаружил, что выбор одежды для «прощальной» поездки изменился. Вместо серебристо-серого пиджака на Тони был чёрный, с сатиновыми краями, и футболка «Я знаю, куда ты смотришь» — деталь на первый взгляд неважная, но по факту материально отразившая изменения. Роудс не пострадал, поэтому Тони не пришлось сидеть в больничных коридорах, заламывая руки, и просыпаться с чувством вины, так что вся его злость была направлена лишь на выходку Стива. Снежный ком… пришёл в движение.       Заметив Питера и Хэппи, Тони выпрямился и драматично наклонил голову к плечу.       — Выглядите как африканская делегация. Что за серьёзные рожи?       — Не все относятся к жизни легкомысленно, — отфутболил Хэппи.       — О нет, прямо по курсу один такой балбес, — Тони осторожно потрепал Питера за плечо. — Ага?       Не зная, что на это ответить, Питер рассеянно усмехнулся.       — Порядок? — не скрывая беспокойства продолжил Тони. — Местный врач докладывал мне о твоём состоянии, и, сказать по правде, я не верил, что ты так быстро придёшь в себя. Заготовил легенду для тётушки.       — О, не стоило. Мой организм готов на что угодно, лишь бы её не расстраивать.       Питер двинулся к стоянке. Тони пошёл шаг в шаг, будто выжидая, когда он начнёт хромать или кривиться от боли.       — У тебя есть какие-то данные о процентном соотношении в твоём теле человека и паука?       — Сейчас нет, но я обязательно сделаю подробный генетический анализ в будущем.       — Отправь мне копию. Я должен знать, насколько большая часть твоего мозга затянута паутиной.       Питер даже не обиделся.       Вместе они забрали со стоянки ауди и расселись в знакомой конфигурации: Хэппи за рулём, они с Тони позади. Надеясь незаметно проанализировать, что ещё изменилось, Питер вытащил телефон и нажал на запись.       После недолгой ленивой перепалки и обещания оставить костюм, Тони внезапно соскочил с ироничного веселья. Питер напрягся, предположив, что теперь-то его точно взгреют с размахом.        — Сейчас ты послушаешь меня очень внимательно, — начало и правда получилось отрезвляющим. — Больше никаких выкрутасов. Твоя зона между минигеройством и супергеройством, приблизительно нормогеройство, понял? Такая маленькая серая и безопасная область. Ты действуешь в ней.       — А если случится непредвиденное? — спросил Питер. Ему пришло в голову, что скрытность может сыграть злую шутку и разумнее наоборот, демонстративно проявлять характер. — Если я столкнусь с кем-то, кто гораздо сильнее меня?       — Ты ведь быстро бегаешь, не так ли? — голос Тони буквально сочился сарказмом. Однако, когда он снял очки, Питер не обнаружил во взгляде ни намёка на ехидство. Он был скорее… взвинчен? То, что их с Хэппи позиции по отношению к нему поменялись в круговую, сбивало с толку. Хэппи переживал, а Тони явно бесила рассудительность. — Для больших проблем существуют Мстители. Ты не Мститель. Ты на испытательном сроке или вроде того.       — Любой герой может быть загнан в угол. Преступникам плевать, сколько мне лет.       Вообще-то Питер не собирался действовать на нервы, но его опыт в связке с подростковой порывистостью давал взрывоопасный результат.       Тони нахмурился, глядя на него исподлобья.       — Ты весьма предусмотрителен для школьника, но давай без лишней драмы. Встретишь кого-то опаснее карманника — звони Хэппи. Он передаст информацию мне. Только не пугай парня, у него слабое сердце. Я не шучу. Видел кардиограмму. Жуткое зрелище.       Он замолчал. На лице прорезалась усталость, отражение той, что Питер заметил в аэропорту. Спорить как-то сразу расхотелось.       — Хорошо, — Питер решил съехать с темы, понятливо кивнул и растянул губы в улыбке. — Спасибо, Т… мистер Старк.       — Не за что.       Тони потянулся открыть дверь, чтобы не задерживаться понапрасну. Ещё одну свою старую ошибку Питер исправлять не стал — пусть на миг, но коснуться Тони, почувствовать его хотелось слишком сильно.       Прижаться щекой, с удовольствием втянуть прохладный аромат парфюма. Раствориться на секунду, вбирая ощущения: шероховатая ткань под ладонью, уколы щетины, тепло кожи, глубокое спокойное дыхание.       Тони.       Легко, будто речная вода под дуновением ветра, всколыхнулось удовольствие. Питер не ожидал, что одного короткого прикосновения хватит, чтобы сердце сбилось с ритма и беспокойно заёкало в груди.       Выбираясь из машины, он очень надеялся, что на его лице ничего нельзя прочесть.       — Удачи, — бросил Тони, лишь на мгновение задержав на Питере взгляд.       Машина канула в полумрак улиц, утащив за собой рокот и яркий свет. Фонари тусклыми пятнами желтили стены бетонных коробок, где-то в переулке мяукала голодная кошка.       Стоя на тротуаре с кейсом в руках, Питер сжимал зубы и гасил желание сделать какую-нибудь глупость. Например, рвануть следом.       «...не объятия...»       Через минуту ему удалось загнать эмоции поглубже в подсознание, туда, где они не могли ему навредить. Такая самозащита давно превратилась в действенную, проверенную временем привычку. Всё, что мешало выполнять повседневные задачи, Питер старался держать за семью замками. И это даже работало, пока не случалось нечто из ряда вон.       Оказавшись дома, он первым делом пошёл на поводу у своего маленького эгоистичного порыва и позволил себе чуть-чуть насладиться жизнью. Покис в ванной, съел капкейк, немного потупил в ютуб. И только наткнувшись на видео какого-то акробата, отложил сотовый и задумался о своей непростой участи.       Неподатливые мышцы гадко тянуло. Для Питера, привыкшего постоянно находиться в тонусе, слабое и неловкое тело чувствовалось как водолазный костюм со всем снаряжением и баллонами. Чтобы успеть подтянуть оболочку к уровню мозга, требовались тренировки — долгие, изнуряющие и сложные. Затолкать двенадцать лет в один, наверстать весь этот срок… мягко говоря, непросто.       Питер поднял руки и медленно покрутил запястьями, прислушиваясь к мышцам и сухожилиям. В будущем он будет способен контролировать каждый миллиметр своей биомассы, но сейчас она ощущалась плотной, нечувствительной ватой.       Попытка повязать Тони и последующие микротравмы наглядно показали, насколько опасна спонтанность.       После самоосмотра, Питер схватил первый попавшийся блокнот и стал накидывать пункты плана «как не облажаться, версия вторая»:       Тренировки.       Убежище.       Техн...       Рука дрогнула — технологии! Он может использовать наработки Читаури против Таноса, ведь это оружие его уровня. Скорее всего, достаточно мощное, чтобы пробить брешь в защите.       Питер нарисовал схему того, где сейчас находятся Камни Бесконечности и почему. Подробности он знал от доктора Беннера, который за два тако весьма охотно поделился всей историей с квантовым измерением.       Вот что интересно: Мстители путешествовали по ленте через туннель. Стрэндж объяснял, что пространство неизменно, а значит, перекроить его, физически возвращаясь в прошлое, они не могли. Но время — более гибкая структура. Фактически это струна, соединяющая реальности, пронизывающая их насквозь. Её нельзя разорвать или повернуть, пока нет ничего, что позволяло бы двигаться в обе стороны. Этим чем-то, очевидно, и стало Сердце Вселенной — к сожалению, Питер понятия не имел, как оно выглядит. Но если предположить, что Сердце — это крепление ленты, то всё становится объяснимо. Питер представил, как он ослабляет узелок и перетягивает струну в нужном месте. Путешествие через время. Новый узел появился на дне его знакомства с Тони, а значит…       В теории, Сердце сейчас здесь. В этом времени, в этой реальности. Где-то, где Карл Мордо отыщет его через двенадцать лет. Питер знал. А память могли прочитать владельцы Камня Души или Камня Разума. Это очень опасное знание. Вот почему!       Вот почему он предпочёл забыть большую часть информации, связанной с артефактом. Танос мог бы вытащить из его головы любые воспоминания. Как и Вижен. И Ванда. И любой мутант-телепат.       Питер немного покружил по комнате, постукивая карандашом по губам. Его не оставляло чувство, что он упускает нечто важное. Беспокойство то нарастало, то затихало, мозг кипел от попыток охватить и новую, и старую информацию, вспомнить каждую фразу Беннера, записи Тони, наблюдения Хэппи, наставления Стрэнджа. Промаявшись с полчаса, Питер снова вскарабкался на одеяло и взял в руки блокнот.       Технологии Читаури.       Запасной костюм.       Камни Бесконечности.       Тони.       Питер медленно разгладил лист.       Последний пункт горел осуждением: вообще-то, я должен быть первым. Всегда первым.       Запомнив немудрённую последовательность, Питер разорвал план на мельчайшие кусочки — любой шредер удавился бы от зависти.       Время есть, пусть и немного. Удача с полковником — уже что-то. Надо всего лишь не просрать всё остальное. Действовать по плану. Разбираться с каждым его пунктом поочередно и по мере сил.       Это не должно быть сложно, правда?

* * *

      Апокалипсис начался с щелчка.       Стрэндж объяснял, что всему виной второй, разбивший физическое воплощение Камней. О чём думал Танос — Танос, навязавший миру своё фатальное милосердие?       Питер предполагал, что он не знал о последствиях. Наверное, никто не знал.       После щелчка в полотне реальности начали образовываться бреши. И из них, будто из дыр в москитной сетке, полезли чудовища всех видов, многомерностей и форм.       Оставшиеся в живых Мстители говорили, что Тони был прав. Окружить Землю щитом — вот что следовало сделать, когда была возможность. Но они верили в свою непобедимость. А потом даже Эдит оказалась бесполезна.       Закрывая глаза, Питер видел красное и золотое каждый чёртов раз. С улиц, с экранов, с баннеров смотрели холодные белые прорези, в которых ему мерещилось осуждение.       Ты не справляешься. Ты не достоин ни быть преемником, ни носить эти цвета.       Если Питер видел не маску Марка, а самого Тони, то неизменно злился — в каждом таком изображении была лишь иконоподобная безупречность. Питер обжигался о чьё-то ограниченное видение, как о поднесённую к глазам свечу.       Он помнил тёплую ладонь на плече, хитроватую ухмылку, слова, заботливо завёрнутые в фантики из шуток. Прощальный рассредоточенный взгляд, мертвенно-бледные губы, сетку ожогов на коже. Никто, кроме нескольких человек, наблюдавших за подвигом в тот день, не знал, что, когда пульс Тони оборвался, погас и реактор. И весь мир погас тоже — для Питера.       Однажды он уже спускался в самые тёмные уголки рассудка и ходил там кругами, доводя себя до исступлённой обречённости. Спрашивал снова, снова, снова и снова, беспомощно сотрясая воздух: если бы я?..       Внешне он был в порядке. Дышал, ел, делал что-то полезное. Улыбался, смеялся и пробовал влюбиться заново. Фасад Питера всегда существовал в отрыве от внутреннего мира, так же, как Питер Паркер жил в отрыве от Человека-паука до подлой подножки Мистерио.       Но в душе шла долгая, мучительная, иссушающая война.       Питер с упоением подставлял голову под гильотину самобичевания. И всё равно шёл дальше. Он хотел… правда хотел всегда помнить Тони только таким, каким его помнили все остальные: красивым, потрясающим, умным, сильным, саркастичным, забавным. Но во снах видел разорванную силой Перчатки кожу, чёрные вены, холодный огонёк страха в пустых, но ещё живых глазах.       Оно накладывалось слоями, как слайды в старых фильмах. Приходило в кошмарах. Постепенно он научился с этим жить, но теперь — теперь всё пошло по накатанной. С начала.       Героический рецидив.       Питер проснулся около трёх часов ночи и больше не смог сомкнуть глаз.       Обманывать себя годами — удивительное умение всех Паркеров без исключения. Такая же кровная черта, как гордость Старков. Только вот правда рано или поздно обязательно всплывает, если не публично, то где-то за закрытыми дверьми сознания.       Вытаскивая из нычки кейс с костюмом, Питер смог принять, наконец, что просто ждал момента. Делал всё необходимое и ждал, ни на секунду не теряя надежды вернуть с того света одного-единственного человека. Вот и всё, что он делал. Всё, чего хотел.       Потому что Тони взял и обосновался в его жизни. Устроил в ней разгром, заляпал серые стены яркими красками. Не спрашивая ни о чём, вручил корону и ушёл, растворился бесследно, оставив Питера с грузом, который он просто не мог вынести.       Иногда Питер ненавидел его за это.       Но гораздо чаще до безумия сильно любил.       Как и Нью-Йорк. Как и своих друзей. Или семью. Он просто не мог потерять всё это снова. Раз вселенная дала ему шанс, он не имел права оплошать. Нужно восстановиться как можно быстрее и...       ...любой ценой.       — Добрый вечер, Питер. Поздравляю с завершением протокола «ходунки».