Рецидив

      Проснулся Питер в необычайно хорошем настроении. Сначала он решил, что всё дело в медикаментах. Потом показалось, что он преисполнен благодарности и любви к миру, но Пятница поспешила спустить его с небес саркастичным:       — Доброе утро, мистер Паркер. Кажется, вы выспались.       Питер прислушался к себе. Ого, и впрямь похоже на...       — Сколько я проспал?       — Двенадцать часов.       — Сколько?!       — По моим подсчётам, на протяжении почти двух месяцев вы спали около трёх часов в сутки. Хронический недосып вреден для организма, поэтому я ликвидировала раздражители и поддерживала комфортную температуру, чтобы исключить возможность внезапного пробуждения.       — Откуда у тебя данные о моём сне?       Пятница сделала паузу, прежде чем ответить, будто бы задумалась в попытке найти подходящее оправдание.       — Мои протоколы отслеживания настроены на необычные происшествия в городе и за его пределами. Ваше появление — приоритетное событие.       — Ага, то есть ты обязана присматривать за Нью-Йорком в целом и регистрировать меня, — уловил Питер. — А почему не негодяев?       — Бытовые конфликты, налёты и прочие преступные проявления фиксируются, но не обрабатываются. За разрешение подобных вопросов отвечают органы правопорядка. Моя задача — оповещать мистера Старка о выходящих за рамки случаях. Кроме того, у меня есть доступ лишь к некоторым, официально открытым для наблюдения районам города.       — Стало быть, сложно пропускать через себя столько всего...       — Система работает в тестовом режиме, — голос Пятницы прозвучал будто бы с каплей иронии. — А сейчас мне необходимо собрать данные о вашем самочувствии.       — Так и запиши: прекрасное.       Выбравшись из койки, Питер ощупал живот. Место, где Тумс продырявил его пером, ещё неприятно ныло, но в целом ничего невыносимого. Синяки от когтей сошли, ссадина на лбу полностью затянулась.       Наверное, он должен был чувствовать вину, но Питер много лет назад смирился с тем, что без жертв и смертей не обойтись. И ему стоило принять это раньше, ещё тогда, когда он решился надеть на себя яркое шмотьё и вылез на улицы.       Горький опыт и могильные плиты научили его не колебаться. И ни о чём не жалеть после.       — Если вам что-то нужно, в шкафу находятся вещи первой необходимости, — подсказала Пятница.       Добравшись до небольшого стеллажа, Питер обнаружил на полке предметы личной гигиены и ещё два комплекта простой сменной одежды. Как только он открыл дверцу, Пятница решила снять мембрану, и в палату ворвался тёплый дневной свет.       Красивый пейзаж ненадолго примагнитил Питера к окну. Осень ещё не затронула верхушки зелёных крон, но кое-где листья лежали у корней серовато-жёлтой трухой. Синее, чистое небо растянулось над небольшой рощей.       — Ваше ранение требует тщательного лечения, — принялась нудеть Пятница, видимо, закончив с диагностикой. — Если вы планируете покинуть медицинский блок…       — Именно это я и собираюсь сделать, — отмахнулся Питер. — Не ругайся. Обещаю, что, если почувствую дискомфорт, сразу вернусь.       Покончив с процедурами, Питер выбрался из медблока и побрёл по памяти в более обжитую часть Базы.       Он понятия не имел, есть ли здесь кто-нибудь ещё, и не спешил интересоваться: ему нравилось сюрреалистичное чувство одиночества, накатывающее в пустых коридорах. А любая определённость полностью разрушала атмосферу технологичной Страны Чудес. Хотелось забыть о тяготах последних дней и бродить, не думая ни о чём: ни о загадочных провалах, ни о Стервятнике, ни о Таносе.       Жизнерадостный солнечный свет лился в большие панорамные окна. Стояла пронзительная тишина, в которой Питер улавливал признаки чужого присутствия — он не искал встречи с кем-то целенаправленно, но невольно тащился на шум. Праздношатание закончилось в лаундже.       Под удивлённым взглядом Наташи Романофф.       — О!       Питер уставился в ответ с недоумением китайского туриста, напоровшегося на говорящую достопримечательность.       — Ты у нас тот самый, да? Питер Паркер? — Наташа первой пришла в себя. — Надо же, действительно мальчишка.       Механически одёрнув безразмерную белую футболку с логотипом «Старк Индастриз», Питер выпрямился. Наташа тоже была одета в обычную удобную одежду: в чёрную майку и длинные штаны. Зато волосы лежали безупречно, как на плакатах. На столе перед ней стояли салат и чашка кофе.       Питер всегда сожалел, что не имел возможности узнать её получше. Что ж, самое время наверстать упущенное.       — Вроде как, — ответил он. — А вы та самая? Чёрная вдова.       — Агась, — улыбнувшись, она указала на кофемашину. — Кофе будешь? Сэндвич?       — Лучше чай. И от сэндвича не откажусь.       Осторожно вскарабкавшись на высокий стул, Питер заворожённо наблюдал за тем, как Чёрная вдова делает ему завтрак — пожалуй, вернуться на двенадцать лет назад стоило как минимум ради этого момента.       Через пару минут она поставила перед ним тарелку и чашку.       — Не самый лучший вариант, но зато с душой.       Вернувшись на своё место и подцепив на вилку салат, Наташа небрежно листнула на планшете колонку новостей.       — Если у тебя есть вопрос, ты можешь его задать, — сказала она, выдержав небольшую паузу, за время которой Питер только и мог, что беспомощно таращиться.       — Трудно определиться, — искренне улыбнулся он. — Типа, просто… вау. Запоминающееся утро.       — В Германии ты казался менее впечатлённым.       — Не было возможности собрать автографы.       Питер принялся за еду, отметая самые дурацкие вопросы в духе «а у вас точно нет сверхспособностей?» и «рыжий — настоящий цвет?».       — Сложно было… привыкнуть ко всему… всему этому?       — Я долго работала одна. Так что да, привыкнуть было нелегко. Как будто полжизни торчал в засаде и вдруг оказался на сцене Сиднейского театра.       Она глотнула кофе и встрепенулась.       — А ты? Наслаждаешься вниманием, спасаешь простых горожан? Слышала парочку историй о твоих подвигах.       — Всё по мелочи.       Палец Наташи остановился на заголовке: «Эдриан Тумс — суперзлодей или жертва?».       Она хотела было что-то сказать, но на пороге материализовался Тони, и атмосфера тайной встречи сорвалась с крючка.       — Внимание: паучье логово! Не успеешь оглянуться, как станешь чьим-нибудь обедом.       Фраза прозвучала ещё более комично из-за того, что Наташа буквально наслаждалась травой, а Питер — арахисом и клубничным джемом. Пауки-веганы — это что-то новенькое.       — И тебе доброе утро.       Между Тони и Наташей повисло лёгкое напряжение. Питер понимал, что это из-за Стива, но не хотел усложнять ситуацию лишними комментариями, поэтому благоразумно промолчал.       — Я бы не назвал его добрым, — вздохнул Тони.       Он был в белой рубашке и лёгких брюках, немного сонный и чем-то взбудораженный. Питер уже смиренно впал в созерцательную кому — ничто не могло помочь ему привыкнуть к отличным от классического «на обложку Форбс» образам Тони Старка.       — И что ты тут забыл?       Тони обратился к Питеру, как бы мимоходом, непринуждённо, но пристальный взгляд сдал его с потрохами.       Питер внезапно и очень отчётливо понял, что Тони явился сюда выдать ему нагоняй. Возможно, он даже проснулся с пинка обеспокоенной Пятницы — на лице ещё не высохла вода после умывания. Судя по всему, у него тоже были проблемы со сном: под глазами лежали тени.       — Я… про… прогуливался, — растерянно проблеял Питер.       — С дырой в животе? — с наигранной добротой уточнил Тони.       — Там уже от силы дырочка, — стараясь не предполагать, чем вызваны такие проявления заботы, Питер нелепым жестом пододвинул к себе чашку. — Не стоит волноваться.       — О нет, он не волнуется, — не поднимая головы, Наташа бросила Питеру спасательный круг. Естественно, стащив его у Тони. — Он уже третью неделю места себе не находит из-за тебя. Как полоумная мамаша.       Тони посмотрел на неё так, будто она выдала грабителям его банковский счёт и теперь он остался на мели.       — А вот это было по-настоящему подло.       Питер уставился на Наташу. Сердце драматично ухнуло в живот: нет, конечно, он и в прошлой жизни чувствовал опеку Тони, но в этот-то раз они повздорили, не успев сблизиться. Предполагалось, что Тони на время вычеркнет его из своей жизни.       Наташа же прекрасно осознавала, о чём говорит и, главное, зачем. Потому что Тони отправился за порцией бодрящего бальзама, явно подрастеряв желание пилить Питера за глупое поведение в присутствии третьих лиц.       Увы, третьи лица твёрдо вознамерились добить лежачего.       — Как так вышло, что ты сражался в одиночку? — спросила Наташа.       Питер почувствовал себя рычагом давления — типа ребёнка во время бракоразводного процесса, и попытался выкрутиться из ситуации с помощью старой доброй тупости.       — А что такого? — он набил рот сэндвичем, давая себе время на подготовку к саботажу.       — Ты школьник, насколько я помню.       Он согласно покивал и отпил из чашки.       — Не прессуй его, Нат, он и так нестабильный.       Уголки губ Наташи нехорошо сжались.       — Мне правда интересно, почему он вляпался в лужу департамента. Ты говорил, что он всего лишь гоняет мелочёвку и всё под контролем.       Наташа помахала планшетом.       — Крупная рыба для мелочёвки. Я бы сказала, что это дело, которое я могла бы разрулить на выходных.       — Но мы были очень заняты правительственной мелодрамой, и прикрывать наши задницы пришлось маленькому паучишке, — едко отозвался Тони, вытащив кофе из зева кофемашины.       Питера забавляло то, как он подчёркивал его возраст с учётом всего рассказанного вчера.       — А ещё мы не получали распоряжение, да?       — Нат.       — Тебя и впрямь это устраивает? Очередной умник творит бесчинства, а мы должны сидеть на диване и ждать, когда кто-то поставит подпись. И детишек выпускать на передовую.       — Во-первых, даже я не в состоянии отследить всех обиженных. Во-вторых, ты знаешь моё мнение.       — Тут нет однозначного решения, — вклинился Питер.       И Тони, и Наташа повернулись к нему.       — Будь это угроза галактического масштаба, ставить подпись бы не пришлось. В любом другом случае во вмешательстве супергероев ранга Мстителей нет необходимости. Если оно происходит, это должен быть тот, кто способен контролировать свои силы. Кто-то достаточно опытный, чтобы не навредить ещё больше. Почти каждый из команды невероятно силён. А если гарантий нет, никакие предосторожности не могут уберечь гражданских.       Повисла тишина. Затем раздался наигранно драматичный вздох Тони. Наташа нахмурилась и осмотрела Питера так, будто у него только что отросли рога.       — Я герой другой лиги, — уверенно продолжил он. — У меня нет молний или супероружия, способного уничтожить континент. Чем больше сила, тем больше ответственность. Моя не так велика.       Наташа ткнула в его сторону длинным пальцем и повернулась к Тони.       — Напомни, почему мы не позвали ребёнка на совещание?       — Спроси что попроще.       Питер захихикал, разрушив весь эффект от своих глубокомысленных речей.       — Да, и иногда у меня возникает чувство, что ты планируешь сражаться с кем-то не из своей весовой категории, — бросил Тони.       Вот так всегда — стоит только Питеру слегка расправить плечи, как он находит слабое место и тычет туда чем-нибудь острым. Если правда о путешествии во времени улеглась, он легко мог предположить, откуда растут ноги у безумной гонки за силой.       Питер постарался звучать невозмутимо:       — Есть причины.       — Какие?       — Судьбоносные решения, — пока мог, он попробовал быть загадочным. — Судьбоносные решения дорогих мне людей.       В глазах Тони праведным огнём полыхнуло обещание — я тебя расколю, даже если на это уйдёт вся моя жизнь. Похоже, Питер, сам того не желая, разжёг его любопытство до предела.       Получи — распишись.       — Боже, парни, какие вы нудные, — пожаловалась Наташа. Залпом допив кофе, она бросила посуду в раковину и направилась к выходу, не забыв прихватить планшет. — Ещё увидимся, паучок.       Питер помахал ей ладонью.       Как только её спина исчезла из виду, Тони расположился за столом. Из-за спешки рубашка была застёгнута небрежно — в галочке просматривались ключицы, и Питер мог руку дать на отсечение, что это какая-то уловка, вроде углублённого декольте.       Либо он просто немного помешался, тоже вариант.       — И как я должен это понимать?       — А как я должен понимать: «Третью неделю места себе не находит»?       — Подлые пауки! — буркнул Тони, впрочем, ни капли не смутившись. — От всей этой истории у меня началась бессонница, понятно?       — Не совсем. Я думал, ты злишься.       — Так и есть, — Тони нервно покрутил чашку туда-сюда. — Я чувствую: ты хороший парень, но в твоих мотивах чёрт ногу сломит. Зато теперь напрашивается вопрос. Ты был один на один с угрозой уровня Мстителей. Значит, Мстителей рядом не оказалось. Почему?       — Кое-что произошло.       — С вранья перешёл на ребусы?       — Я не врал, говоря, что могу потерять надежду, Тони.       Питер допил чай и сложил руки перед собой. Стараясь звучать отстранённо, он хотел всего лишь сползти с щекотливой темы, но добился ровно противоположного: когда Тони заговорил, его голос дрожал.       — Это… как-то связано со мной?       Питер вскинулся.       — Что?       — Я что-то натворил, так? Все пострадали из-за этого? Поэтому ты не можешь рассказать... именно мне?       — О господи.       Полминуты Питер сидел как громом поражённый, не в состоянии даже сделать вдох. От напряжения, медленно прокатившегося по телу, в животе неприятно заныло.       Тони соскочил со стула. Неясно, что именно он планировал сделать, прежде чем Питер резким, откровенно боевым движением стиснул его запястье, едва ли не причиняя боль.       — Прекрати, — отрезал он. — Просто немедленно прекрати думать в этом направлении, иначе я за себя не ручаюсь.       Тони растерянно коснулся его запястья, даже не пытаясь выкрутиться. Рука Питера едва заметно подрагивала. Ещё немного — и он бы точно наставил синяков.       — Пит…       — Ты не сделал ничего плохого, ясно? И ни в чём... не виноват.       Гася волну гнева, Питер закрыл глаза. Боже, кто из них двоих здесь собрался спасать другого?       — Хорошо-хорошо, я тебя понял, — примирительно протянул Тони. — Просто спросил.       Питер медленно разжал хватку и слегка отодвинулся, сожалея, что между ними нельзя поставить энергетический барьер. Ему хотелось схватить Тони за плечи и хорошенько встряхнуть. И себя заодно — за то, что каким-то образом спровоцировал такие мысли.       — Если ты ещё раз «просто спросишь» что-то подобное, замотаю в кокон и повешу под потолком.       Тони усмехнулся, потирая запястье.       — Ну, у меня тоже есть причины.       Питер неоднократно убедился, что всё сказанное может быть использовано против него, и в ответ смог выдавить лишь бессмысленный смешок.       — Тебе следует вернуться в медблок. Рана была серьёзной, и будь ты хоть десять раз суперпаук-бла-бла-регенерация-бла-бла, пока она не затянулась полностью, чтобы я больше не видел тебя на ногах.       Он всё-таки помог Питеру подняться.       — Тони, — Питер попробовал предостеречь его, но было поздно. Получив безмолвное разрешение и причину прикасаться, он ощущал себя сладкоежкой, которого запустили на завод по производству шоколада. Хуже всего, что тонкая ткань рубашки не была преградой для чувствительных пальцев, и Питер мог продавить жёсткие мышцы, нагло ощупывая локоть. — Я должен извиниться за то, что наговорил тогда.       — Ты о чём? — Тони предпочитал делать вид, что прикосновения для него естественны. Или действительно не замечал их.       — О дне, когда ты продырявил мою крышу.       — В таком случае я тоже должен извиниться. И за крышу, и за то, что обещал сдать тебя властям. Каюсь, вспылил.       Питер улыбнулся. Тони приподнял уголок губ в ответ. Напряжение постепенно рассеялось.       — И не пытайся заговорить мне зубы. Ты идёшь в медблок.       Всю обратную дорогу Питер размышлял о своей нелёгкой судьбе по уши влюблённого придурка, запертого в кошмарно чутком теле. Тони всего лишь шёл рядом, поддерживая и по-своему заботясь, а он с ума сходил от того, что расстояние между ними так ужасающе уменьшилось за какие-то сутки. Случайно потянись, двинь рукой — и коснёшься.       Сердце колотилось, дыхание норовило сорваться, благо, всё это можно было списать на недомогание, хоть и с натяжкой.       Надеясь отвлечься, Питер решил перейти к реализации нового «плана»:       — Я хочу попросить тебя об одном одолжении, — глухо сказал он, когда они вернулись в палату.       Тони повёл головой, давая понять, что слушает.       — Мне нужна помощь в разработке оружия, — присев на край койки, Питер сразу отодвинулся на безопасное расстояние. — В идеале на основе инопланетных технологий Читаури.       — Твоя истинная цель, — мгновенно просёк Тони, складывая руки на груди. Он смотрел на Питера сверху вниз, беспечное настроение улетучилось, как не бывало. — Что-то мне подсказывает, на твоё решение я повлиять не в силах.       Питер хмыкнул, устраиваясь на подушке.       — Хорошо. Я помогу, — без долгих размышлений сказал Тони.       — Чувствуешь себя обязанным из-за полковника?       — И это тоже.       Питер повернулся к окну.       Нежные розоватые лучи медленно растворялись в предночной синеве. В районе Базы были видны звёзды и мигающие точки спутников. Не то что в пределах города.       — Питер, — позвал Тони.       Нервно разгладив складку на одеяле, Питер не без колебаний вернулся к игре в гляделки. Тон голоса подсказал, что сейчас его снова начнут испытывать.       И, может, жёстче, чем во все предыдущие разы.       — Ты вернулся, чтобы умереть?       Это был странный вопрос. Скорее даже нейтральное утверждение. Питер знал, почему Тони решил спросить напрямую.       Они и впрямь похожи.       — Хотел бы я сказать, что всё запланировал. Но поверь, я не из тех, кто умеет прогнозировать итог.       — Если ты вдруг задумал нечто суицидальное, я не хочу в этом участвовать.       — Что навело тебя на эту мысль?       Тони молчал, хмуро и рассредоточенно глядя в пустоту. Питер почти вылетел из разговора, любуясь жёстким упрямством на его лице.       — Назови это предчувствием, — наконец, сказал Тони.       — Я не стремлюсь к смерти. Никогда не стремился. Но если ты хочешь знать, собираюсь ли я рисковать: да. Если хочешь, чтобы я пообещал, что не стану делать глупостей, я не могу. Прости.       — Имей в виду, я не... допущу.       Питер оцепенел. Уверенные слова абсолютно не сходились со жгучей готовностью спорить, которую Тони транслировал всем своим видом. Бескомпромиссность уничтожила последние искры доброжелательного настроения.       Питер не понимал, что им может дать этот разговор. Но Тони всегда злился на него за бездумное геройство. Полоскал после парома, вылавливал из залива, пытался отцепить от корабля пришельцев…       Ничего нового. Просто часть их истории.       — Мне хотелось… хотелось бы увидеть... лучшее будущее, — прохрипел Питер. — Своими собственными глазами.       Тони кивнул.       — Хорошо.       Однако он и не думал расслабляться. Даже в его молчании звучал протест. Ничего не решено, они не разобрались, просто сейчас не время для антисамоубийственной полемики. И если оно настанет, он будет стоять на своём до конца.       Когда дверь за ним закрылась, Питер дёрнул к себе одеяло и уткнулся в ткань лицом, пытаясь остановить дурацкий поток слёз. Теперь он не мог списать срыв на гормоны или нестабильность — сердце разрывалось на части, в груди ныло так, что хотелось кричать.       Как Тони мог брать на себя ответственность за чужую жизнь? Без колебаний, сомнений — да ещё и кого? Человека, который обманывал его, использовал в личных целях, а теперь просит об одолжениях.       Человека, который ему практически никто.       — Мистер Паркер?       — Извини, Пятница… не могла бы ты выключить свет? — тускло попросил Питер.       Всё погасло, окно затянулось серой мембраной. Медленно разогнувшись, Питер шмыгнул носом и упал на подушку. Когда он закрыл глаза, новый короткий недосон обрушился на сознание, подобно удару хлыста:       — Это не Кони-Айленд, не экскурсия. Назад дороги нет. Ты слышишь меня?       Вынырнув из видения, Питер слепо осмотрелся.       Он был в палате. Не на космическом корабле. Не в прошлом. Почему же тогда он снова чувствовал себя ни на что не годным мальчишкой?..

* * *

      Остатки наработок Эдриана Тумса громоздились в центре мастерской неприглядной кучей коробок.       Тони медленно обходил их, листая голоэкраны со строчками данных. Недовольный и взъерошенный, в спортивной одежде и без очков. Питер начинал немного осваиваться. Самую малость. Буквально настолько, чтобы не тормозить каждые десять секунд, засмотревшись.       — Как небрежно. Это вам что, батарейки? Прилепил и готово?       Пока Тони возмущённо шипел, исследуя результаты анализа Пятницы, Питер позволил себе изучить окружение. В прошлый раз из-за паники он почти ничего не успел рассмотреть.       Первым делом впечатлил общий порядок: почему-то ему казалось, что любой изобретатель обязан создавать вокруг хаос. Обычно Питеру было влом положить активатор на специальную полку или, например, помыть пробирки — бардак окружал его везде и всюду, постоянно.       Либо Тони, либо его умные подручные следили за тем, чтобы в мастерской всё лежало на своих местах.       — Кстати… — Тони прекратил кружить вокруг оборудования. — Ты сказал, что лазер я использую с версии Марк-три. Откуда ты знаешь?       — Я твой лучший ученик. Ты доверил мне свои данные, — Питер приноровился не давать никакой конкретики и при этом не завираться. В конце концов, никогда не поздно приобрести новый навык.       — И ты в курсе, что получится из этого? — Тони махнул на генератор наночастиц.       Он хотел казаться бесстрастным, но поджатые губы, как обычно, выдавали истинный интерес.       — В курсе. И могу поделиться любой полезной информацией.       — А это не жульничество?..       — Скорее ускорение прогресса, — Питер тронул какой-то прототип. Будет странно, если он попросит сувенир? — Ведь это твои решения и идеи. Ты придёшь к ним сам. И вообще-то я хотел отговорить тебя как минимум от одной.       Тони заинтригованно повёл бровью.       — Эдит, — сказал Питер. — Орбитальная станция управления дронами. Либо её нельзя сооружать, либо нельзя доверять кому попало.       — Эдит? Почему я назвал её так?       «Даже после смерти я остаюсь героем...»*       — Не знаю, — соврал Питер. — Но с ней следует быть осторожнее. Ввести градацию допустимых приказов или более сложную систему подтверждения. Иначе однажды она попадёт в руки настоящего подонка.       — Понял, учту, — кивнул Тони, с заметным усилием отбрасывая десяток-другой вопросов. — Итак, рассказывай. Почему игрушки Читаури?       — Потому что в их технологиях заложен большой потенциал. В идеале… нам бы получить что-то вроде оружия одного выстрела. Могучий аннигилятор.       — Единоразово?       — Да. Без отвода тепла и каких-либо регулировок, боеприпасов. Один удар. Один раз.       Тони упёрся поясницей в стол и отложил планшет.       — Звучит выполнимо, но почему…       — Не нужно беспокоиться о том, что станет с оружием.       — А с тем, кто будет из него стрелять? Ты хочешь использовать его.       — Угу, — кивнул Питер. — Только единожды.       — Ты соврал про врага. Опять. Серьёзно, что у тебя за мания сочинять через слово? Мне каждую фразу прогонять через детектор?       — Ты же знаешь, что врагов у нас нескончаемое множество.       — Но такое оружие тебе понадобится только один раз? — оттолкнувшись от кромки стола, Тони крадучись двинулся навстречу. — Для кого?       — Даже если я расскажу, что изменится? — Питер вздохнул, с демонстративным ребячеством забираясь на свободный стол и свешивая ноги. — Существо пострашнее Читаури или Локи может появиться в любой момент.       — Ты знаешь, — Тони остановился напротив. — Ты точно знаешь, кому мы проиграем.       Питер вызывающе поднял голову.       — Опять допрос, м?       Они боролись взглядами изнуряюще, до неприличия долго. Что-то происходило с ними обоими — Питер чувствовал на интуитивных уровнях, что Тони стал смотреть на него по-другому, иначе расценивать его слова, глубже размышлять над ответами. Он списывал изменения на частые дискуссии, но перетягивание каната и такие стычки всё чаще приобретали оттенок нездоровой необходимости подавить друг друга.       Было странно думать, что Тони пытается присмирить его — но вот он, стоял напротив и выглядел так, будто сейчас засунет Питера в клетку и вынудит признать свою неправоту любой ценой.       — Ты и дальше собираешься утаивать самое важное?       — Да. Столько, сколько смогу, — Питер хотел было сползти со стола, но Тони помешал ему, ткнув пальцем в грудную клетку.       — Если всё настолько серьёзно, это вопрос безопасности мира.       — Либо так. Либо никак.       — Да что ты за упрямец!       — Не тебе меня упрекать.       Питер успешно прошёл стадию слепого обожания и перешёл к вполне осознанной привязанности, так что, как бы сильно он ни уважал Тони, отстаивать свои взгляды стало намного проще.       — Я годами распутывал клубки твоих тайн, — сказал Питер, всё-таки спускаясь со стола. Из-за того, что Тони даже не подумал отстраниться, места между ними практически не осталось. — Пожалуйста. Оставь мне хоть что-то.       — Я правда хочу помочь. Но как, если ты…       Внезапно тишину разорвал тихий шелест. Питер первым его услышал и резко повернулся на шум. В тот же момент яркая точка, повисшая посреди мастерской, распалась в искрящийся круг.       Который сомкнулся за спиной Стивена Стрэнджа.       Его одежда была немного непривычной: место синего магического одеяния заняла белая роба, но на плечах лежал знакомый плащ, а на груди висел увесистый амулет — Глаз Агамотто.       — А ты ещё кто такой? — Тони коснулся запястья, и сразу несколько опасных устройств в помещении с жутким механическим звуком развернулись к Стивену.       — Несанкционированное проникновение! — загудела Пятница.       — Так, стоп, стоп! — отвис Питер. — Он не враг!       Он прыгнул вперёд, вставая перед Стрэнджем, чтобы успеть при необходимости прикрыть и его, и Тони.       — Питер, — вдруг позвал Стивен. — Это не…       Неожиданно для всех Глаз Агамотто распахнулся. Все трое изумлённо уставились на сияющий зелёный камень.       В голову Питера ворвался ураган криков, комнату затянула непроглядная пелена.       — Разве я просил тебя об этом?!       — Ты Человек-паук.       — Прости. Прости меня!       — А кто, по-твоему, должен выбирать?!       — Снова и снова. Мэй снится мне каждый день.       — Пожалуйста, не уходи. Питер, прошу, не уходи сейчас.       — Ты не виноват.       — Только ты и никто другой!       Кто-то подхватил его в падении. Питер попытался вырваться и из объятий, и из видений, но не смог почувствовать опору под ногами: всё вокруг разваливалось, дробилось, распадалось на части.       На периферии мелькнула яркая зелёная вспышка.       — Что ты собрался делать?! — голос Тони прозвучал где-то совсем рядом, вплетаясь в вереницу видений и картинок перед глазами.       — Я хотел, чтобы ты был лучше.       — Я не причиню ему вреда. А вот нестабильность времени может лишить его рассудка. Будешь стрелять?       Питер вздрогнул, ощутив ласковое прикосновение ко лбу.       В ответ на это биение в груди ускорилось, а затем начало замедляться. Неправильно. Неумолимо.       А потом кружение замерло.       — Питер.       ...и его пульс оборвался.