Рецидив

      Небо пылало. Поддетая аномальной гравитацией мелкая пыль вихрилась и кружила над головой. Боль блуждала где-то под кожей, в мышцах, с каждым вдохом вгрызаясь сильнее, пробираясь глубже. Недоумение перерастало в ужас. Лихорадочные удары сердца отдавались в горле и висках.       Он умрёт. Умрёт прямо сейчас.       — Питер! Господи, пожалуйста, нет!       С трудом открыв глаза, Питер увидел перекошенное от страха лицо Хэппи и мерцающие за его спиной ядовито-неоновые огни. Тяжесть опустилась на грудную клетку, проминая рёбра. Воздух всколыхнулся, с шипением и кровью толкнувшись в рот.       В лёгких забулькало, и собственный глухой хрип донёсся до ушей, словно через толщу воды.       Тёмные изломы оболочки космического корабля исчезали. Мягкая, матово-белая пустота растворяла мир, смыкаясь вокруг. Яркое пятно утонуло где-то в глубинах огромной воронки.       Неизвестность приглашающе раскрыла пасть.       — Мистер Старк? Я… что-то мне…       Бледное, измождённое лицо, подёрнутое усталостью и неверием. Его глаза.       Его глаза.       — Ты в порядке.       — Я не знаю, что…       Слабость в ногах. Следом — давящий сигнал паучьего чутья. Это уже не больно. Это просто…       Конец?       — Пожалуйста! Ты всё, что… у меня осталось!       Игла. Вспышка острой, размазанной по телу боли. Почему. Почему?       Белый песок под пальцами. Шелест тысяч голосов — незнакомые языки, мольбы и крики умирающих миров. Взрывающиеся галактики. Старые скопления, молодые звёзды. Великие структуры: плетение и мелкий бисерный узор из тысяч, миллионов огней.       Подобно лепесткам на ветке непостижимо гигантского космического дерева, выросшего из семени высшей сути.       На что же похоже это чувство?       В его глазах.       Так близко.       — Только не умирай!       Питер панически хватанул воздух.       Кто-то держал его, крепко прижимая к себе. Неопределённый шум медленно пробивался сквозь глухоту и высокочастотный писк в ушах, настырно давил на барабанные перепонки.       Несколько секунд Питер балансировал на грани, то проваливаясь в марево, сплошь состоящее из тьмы, боли и страха, то снова возвращаясь в тёплые руки и зыбкую реальность. Спустя несколько таких циклов шум, наконец, стал разборчив и приобрёл звучание взволнованного голоса:       — Всё хорошо. Всё хорошо, ты в безопасности. Питер?.. Питер!       Ощущения восстанавливались постепенно. Приятный запах. Прерывистое дыхание. Мелкая дрожь, птичий, слабый стук сердца.       — Что… что случилось? — спросил Питер.       Ответа не последовало.       Мир проявлялся, словно на старом фотоснимке: линия подбородка, мочка уха. Шершавый ворот футболки. Господи, он что… цеплялся за...       Питер попытался отодвинуться, но лежащая на шее ладонь давила настолько бескомпромиссно, что ему пришлось бы применить силу, чтобы её перебороть.       — Это был… сон? — прошептал он, ещё немного дезориентированный. — Я спал?       — Нет, — другой голос ответил откуда-то издалека. — Тебя бросило назад во времени.       — Я… — Питер сглотнул и озадаченно умолк.       Ему бы сейчас совсем не помешала трезвость ума, но Тони всё ещё обнимал его, и болезненное непонимание постепенно сменилось смущением.       — Что ты видел? — спросил Тони, явно не осознавая, как замечательно у него получается вытаскивать Питера из тяжёлого катарсиса одним своим присутствием.       — Он прошёл через свои смерти, — вместо Питера пояснил Стивен. Голос звучал виновато. — Прости, Питер. Я не знал, что такое может произойти.       Наконец, Тони ослабил хватку. Сев ровно, Питер тут же пожалел об этом. Голова закружилась, резко накатила тошнота. Он затаил дыхание, боясь двинуться, и с минуту сидел, обхватив ладонями виски.       — Питер?       — Нормально, нормально… уже проходит.       Он кивнул и выпрямился, показывая, что дискомфорт отступил.       — Прошёл через смерти? В метафорическом смысле? — спросил Тони.       И Питер, и Стивен удручённо промолчали.       Только сейчас Питер заметил, что они находятся не на Базе. Пахло благовониями и книжной пылью — это был Санктум Санторум. Они переместились? Но разве Стивен не должен был только-только ступить на путь мага?       — Почему это произошло? — спросил Питер. Поначалу бессвязные и односложные, мысли пробивались будто через бетонные стены. Ему приходилось волевым усилием собирать их в разборчивые предложения.       — Всё дело в том, что душа и разум связаны со временем своего существования, — сказал Стрэндж, неторопливо приблизившись. — В момент смерти душа воссоединяется с небытием. С сущностью забвения. Когда что-то, подчиняясь одному закону, противоборствует другому, оно испытывает… нагрузку. Нежелательную нагрузку.       Питер нахмурился. И, вдруг оттолкнувшись от спинки винтажного дивана, вскочил на ноги. Тони рефлекторно поддержал его под поясницу.       — Ты!.. Ты помнишь!       — Да, — скупо улыбнулся Стрэндж. — Мне пришлось изучить петлю времени, которую ты создал. Так что я помню. Не всё и не до конца, но я знаю, кто ты и как сюда попал.       В этом мире был человек, который знал его! Кроме того, лучший из супергероев, вынужденных разгребать устроенную Таносом чертовщину.       Питер заулыбался и, не сдерживаясь, панибратски потрепал Стрэнджа за плечо. Тот лишь понимающе кивнул. Он всегда был скуп на эмоции.       — А теперь можно объяснить для нормальных людей, что, мать твою, происходит, кто вы оба такие и почему эта тряпка ведёт себя так странно?       После комментария Тони Плащ левитации стал извиваться ещё более угрожающе. Стрэндж успокоил его жестом.       Питер расслабленно опустился обратно на диван.       — Слава богу, ты здесь…       Он с надеждой уставился на Стивена, зная, что ему наверняка есть что сказать. Стрэндж со вздохом взял со стола длинную серебряную нить.       — Думаю, вам обоим известно, что ничего в этом мире не исчезает бесследно, — зажав нить пальцами, он демонстративно свернул её в петлю. — Лента времени теперь выглядит вот так. В месте пересечения твоя душа проникла сквозь реальность, Питер. Но сам круг никуда не исчез. Он существует. И будет существовать всегда.       — Моя душа? Но Древняя говорила, что разум…       — Они неразрывно связаны, — кивнул Стивен. — Она не стала объяснять тебе лишнего, чтобы не запутать ещё больше.       — Значит, дело не только в моей памяти.       — Да. Полагаю, провалы в прошлое случались в эмоционально нестабильные моменты. Душа — это то, что соединяет Питера из петли и тебя. Она одна на всех. Камень Времени среагировал на твоё присутствие, потому что послушен желаниям твоей души. А она в попытке вырваться способна утащить тебя в любой временной промежуток. Как известно, связь между душой и телом истончается во время…       — Предсмертной агонии.       — Именно. Поэтому ты прошёл через свои смерти. Это была попытка побега. Не самая изящная, но почти удачная. Не будь у меня этих знаний, всё могло закончиться крайне плачевно.       — Так это всё же не метафора? — Тони ужаснулся. — Вы оба имеете в виду?..       — Я тоже прошёл через этот опыт, — сообщил Стрэндж. — Как и половина населения Земли.       — Стивен! — Питер опять вскочил. — Пожалуйста. Не…       — Что? Не говори ему лишнего?! — вспылил Тони. — Хватит держать меня за идиота! И прекрати уже метаться туда-сюда!       — Полагаю, с организационными вопросами вы разберётесь самостоятельно, — строго произнёс Стивен, жестом разрывая их возмущённые гляделки. — Я пришёл, чтобы объясниться и переместить душу Питера. Не в моих интересах тратить время на пересказ событий прошлого.       Тони сверкал глазами, но почему-то не мог найти слов. Или просто не осмелился наседать, несколько шокированный тем, что пару минут назад Питер умирал в его руках — в самом прямом смысле.       — Я хотел бы узнать одну вещь… — Питер нервно сложил руки на груди. — Ты знаешь, почему я вернулся именно в определённый момент? Почему не раньше? Не позже?       — День выбрала твоя душа.       — Но… как?       — Время — это гибкая структура. Не прямолинейная и не однородная. В одних местах вселенной оно сгорает быстрее, в других — медленнее. Время человека тоже изменчиво. Душа выбрала место расхождения судьбы на две кардинально разные линии. Кроме того, она тяготеет к положительным эмоциям. Излишне патетично, но есть теория, что в счастливые моменты время человека останавливается. Его становится легко преодолеть.       Судя по чуть надменному выражению лица, Стивен сам не очень-то верил в такое объяснение, но пока не видел других вариантов.       — Твой момент был счастливым? — спросил он.       Питер кивнул.       — Другими словами, ты практически не мог это контролировать. Лишь дал ориентир. Промежуток…       — И когда? — спросил Тони, нагло перебив Стивена. — Когда ты вернулся?       Питер посмотрел на него.       Господи, что за нелепость — он ещё спрашивает! Сказать прямо? Да проще сразу признаться!       Я люблю тебя, Тони. Когда ты пришёл в мою жизнь, всё изменилось. Самый счастливый день, час и секунда моих воспоминаний принадлежат тебе. Наша встреча — мой единственный миг, достойный повторения.       — Незадолго до твоего визита, — просипел Питер. — Когда я понял, что теперь сильнее обычного человека и могу стать супергероем. Счастлив был… как никогда.       Если бы Питер был родственником Пиноккио, сейчас он достал бы носом до луны.       — Есть ещё одна проблема. Созданная тобой петля не поддаётся контролю. Потому что Камни…       Стрэндж не стал договаривать, но Питер всё понял. Камней Бесконечности в петле нет, значит, и связи безнадёжно нарушены.       — Это одна из причин нестабильности. Я переместил твою душу сюда, но чересчур эмоциональное событие или какое-то потрясение способно разрушить моё заклинание.       — Что будет, если… она всё-таки сорвётся?       Стивен вздохнул. В прозрачных спокойных глазах всколыхнулась досада.       — Я не могу предсказать, что с ней станет.       — А как же Камень? — Питер указал на Глаз Агамотто.       — Как раз об этом я и говорю. Из-за тебя будущее непредсказуемо.       — То есть?       — Я не могу его увидеть. Ты пространственно-запутанный элемент, который тянет за собой время. Больше… я не способен открыть варианты развития событий.       — Потому что я связан с судьбой всего мира?..       Кивнув, Стивен недовольно поджал губы. Его явно удручала эта ситуация.       — Пока не закончится период, который захватывает петля, определённости не будет.       — То есть я правильно понял, если мне исполнится двадцать восемь, способность видеть будущее к тебе вернётся?       — Если? — внезапно разозлился Тони. Он и так сердился из-за того, что не был в курсе всех связей-взаимосвязей, а тут ещё и личный триггер. Питер растерянно потёр лицо ладонью.       — Или если ты умрёшь, — с трагическим видом обронил Стивен.       Питер вдруг вспомнил, как набросил на его бледное лицо покрытый дырами Плащ левитации. И это было обычное воспоминание — ничего похожего на острые, яркие вспышки, выбивающие из реальности. Так это действительно были провалы в прошлое?       Провалы, так похожие на сны.       — Из-за меня ты лишился сил, — раздосадованно подытожил Питер. — Прости.       — Не надо извиняться. Это я подтолкнул тебя к тому, чтобы ты использовал Сердце.       — Я почти ничего не помню.       — Если ты считаешь, что оно переместило тебя сюда — это не так. Сердце лишь предоставило энергию, необходимую для создания петли. Возможность преодолеть сопротивление пространства. Остальное ты сделал сам, после того, как я объяснил тебе принцип глобальных искажений.       Именно это Питер боялся услышать больше всего. Что его сомнительное приключение состоялось не по задумке космоса, злодея или самого Сердца. Он устроил всё это в одиночку. Никаких случайностей.       — И сейчас оно здесь, — сказал Питер, чтобы как-то отвлечься от размышлений о значимости своего поступка в масштабах вселенной.       — Да, так вышло, что оно осталось в нашем мире. Полагаю, из-за разрывов, которые создали Камни. Но, возможно, однажды под влиянием каких-то событий, Сердце переместится снова.       Стивен вернул нить на стол и задумчиво расправил её пальцами.       — Кроме того, я должен напомнить: никто и ничто во вселенной не пропадает бесследно, — продолжил он. — Энергия. Сознание. Питер, который находился в этом времени… не исчез. Но я не знаю, что с ним стало.       Питер нахмурился. Он полагал, что они наверняка… должны были стать единым целым? Воссоединиться?       Если это не так, куда он мог деться?       — А мне показалось, что ты знаешь всё на свете, — буркнул Тони.       Он сидел на диване мрачнее тучи, но всё же смиренно вникал. Отвечать на его выпады Стивен не собирался. Лишь чуть прищурился, окинув Тони холодным взглядом.       — Мне необходимо подготовиться, — заявил он.       — Что ты задумал? — спросил Питер.       — Хочу собрать армию.       Выходит, Стивен собирался уведомить всех супергероев, что их ждёт самая настоящая межгалактическая война. Сначала Питер хотел затеять спор, но быстро передумал. Разделить эту ответственность на двоих не так уж и плохо, а уж если Мстители по-настоящему объединятся, шансы победить многократно возрастут.       — Рад был тебя повидать, — Стрэндж плавно повёл рукой, и рядом образовался портал. В провале приветливо сияла мастерская Тони. — Мы можем обсудить подробности позднее, а сейчас мне нужно разобраться с ещё одним неотложным делом.       Питер широко улыбнулся.       — Я тоже рад тебя видеть. Ты не представляешь насколько.       Он шагнул в портал, не прощаясь. Тони гордо последовал за ним, но всё же оглянулся напоследок:       — Ещё встретимся, Фея-Крёстная.       Портал растворился за его спиной.       Когда они остались одни, наступила неуютная тишина. Питер растерянно замер, не зная, с чего начать, как объясниться и что вообще следует сказать. Ему казалось, что любое неправильное слово приведёт к катастрофе — Тони всё ещё злился из-за того, что его пытались выбросить за борт и не посвящали в детали.       От одного брошенного исподлобья взгляда по спине побежали мурашки.       — Хорошо, что есть человек, который знает твою историю, — внезапно сказал Тони.       И если бы Питер не знал, что конкретно стало причиной его гнева, то решил бы, что перед ним вот-вот разыграют какую-нибудь неуместную сцену. Например… ревности?       — Да… пожалуй, да, — сказал он, окончательно потеряв лицо.       Тони ответил насквозь фальшивой улыбкой и сделал глубокий вдох. Сказать по правде, заметив, что он взял себя в руки, Питер испытал облегчение. Он был изнурён, перегружен впечатлениями и меньше всего хотел препираться по десятому кругу.       — Пойдём.       Питер двинулся к выходу, но Тони неожиданно свернул к дальнему углу мастерской, где располагалась небольшая барная стойка. Достав бутылку из холодильника и стаканы из ящика, он от души плеснул в оба какого-то тёмного напитка.       — Я плохо переношу алкоголь.       — А я плохо переношу болтовню про путешествия во времени, — капризно отрезал Тони. — Выпей. Ты белый, как…       Он потёр лоб, и Питер громко прыснул. Заметив, как беспечно он улыбается, Тони с карикатурным раздражением влил в себя всю порцию.       — Ты в порядке?       — Я в порядке?! — психанул Тони, манерно грохнув стакан на стойку. — Хочешь, я не знаю, поделиться, как оно там, на той стороне?       Говорил он запальчиво, но глаза оставались печальными, и Питер послушно сделал маленький глоток.       Вряд ли он мог оценить алкоголь по достоинству — он никогда в нём не разбирался, но вкус был приятный, не приторный, не горький и не кислый. Терпкостью напиток напоминал креплёное вино.       — Я мало что помню. Те же ощущения, что и в бою, — отстранённо обрисовал Питер и тоже выпил оставшееся залпом.       — Сколько их было? Твоих смертей?       Настроение Тони держалось в каком-то шатком состоянии: его кидало от мертвенной серьёзности к ехидству и обратно, так что уголок губ то вздрагивал в ухмылке, то снова съезжал вниз.       — Три, я думаю, — впервые Питеру совсем не хотелось изворачиваться. — Но как минимум одна всего лишь клиническая!       Тони позволил себе нервный смешок.       — Наверное, в жизни каждого героя должны быть кризисные моменты, но как именно ты пережил настоящую смерть?       — Это была смерть магического характера, то есть физической оболочки. Сложно объяснить. Я почти ничего не помню и не знаю, что случилось на самом деле.       — А о Камнях Бесконечности ты знаешь предостаточно?       Питер торопливо прокрутил в голове разговор со Стивеном — он не называл их так ни разу. Неужели раньше упоминал? Хотя Тони имел дело с Тессерактом и скипетром Локи. Что он мог знать?       — Что, заволновался? — улыбочка Тони поразила Питера в самое сердце. Она получилась невероятно харизматичная — наверняка с таким видом он подшучивал над врагами, пытаясь вывести их из себя. — Не ломай голову.       Он махнул рукой с коммуникатором, и голоэкран показал доску, на которой Питер записал некоторую информацию в логове. Правда, надписи были вполне себе английские.       — Ты разгадал мой шифр, — с обречённым весельем резюмировал Питер. — Господи, а.       Тони налил им обоим новую порцию.       — Ребёнок, — фыркнул он. — Годиков накрутил, а взрослых уважать не научился.       — Признаю своё поражение, сэр, мистер Старк, вы лучше всех.       Тони самодовольно задрал голову, салютуя стаканом. Как-то так вышло, что за несколько фраз он легко и играючи, сам того не ведая, перетащил Питера из зоны хандры в зону комфорта. Даже у Мэй не всегда получалось восстанавливать его душевное равновесие настолько быстро.       — Ну ладно-ладно, ты тоже неплох. Превосходный метод шифрования. Я потратил на него… семь часов. Обычно это занимает от силы двадцать-тридцать минут.       Питер оскорблённо покачал головой и решил перевести тему:       — Как думаешь, распитие алкогольных напитков в моём случае нарушение закона или всё-таки нет?       — Технически нарушение, но и ты на разных уровнях не совсем обычный человек. Хороший вопрос: какие запреты к тебе вообще применимы?       Питер задумался. Физически он опережал в развитии своих ровесников благодаря паучьим генам, а ментально — из-за скачка во времени. Попробуй объясни это полицейскому.       — Пей-пей. Дело в том, что у меня есть к тебе пара вопросов, которые так просто не задашь.       — Ты хочешь напоить меня, чтобы развязать язык? Вот она — настоящая подлость.       — Держи его завязанным или сразу обозначь границы.       — Могу рассказать то, что не повлияет на моё дело. Без проблем.       — И какие темы запрещены?       — Всё, что связано со Мстителями.       Вальяжно облокотившись на стойку, Тони хохотнул.       — Мир перешёл на экологичное топливо? Акции «Беркшир Хатауэй» упали? Хотя, постой, раз ты здесь, наверное, всё было плохо? Да?       — По большей части, — Питер кивнул, слегка помрачнев. — Злодеев прибавилось. Доброта стала невыгодна. Хотя когда это хорошие поступки были интереснее плохих, правда?       — Всё, что я спрошу, выбьет тебя из колеи, — с некоторым сожалением заметил Тони, уставившись в свой стакан.       — Но разве это тебя остановит?       — Хотел бы я сказать, что остановит, но… мне очень жаль. Я ужасен. И не уважаю чужих границ.       Питер рассмеялся в голос. Он мечтал о том, чтобы провести с Тони время вот так — не думая о последствиях, не заботясь о проблемах. Ужасен он…       В голову ударили градусы. Беспокойство, пугливым огоньком притаившееся в груди после разговора со Стивеном, окончательно угасло.       — Я придумал, чем тебя занять, — сказал Питер. — Дай планшет.       Тони взглянул на него и, уже не церемонясь, отпил прямо из бутылки.

* * *

      — Кажется, я гений!       Лежа на полу, Тони вертел в руках ЗD-схему и посмеивался. Почти истерически.       Питер валялся рядом, небрежно елозя пальцем по поверхности планшета. Со стороны могло показаться, что повторение чертежей для него не представляло никакой сложности: линии ложились сами, но на самом деле он был полностью сосредоточен и с головой погружён в кропотливую детализацию.       — Похоже на то.       — Полчаса назад я сомневался, но, господи, ты действительно запомнил их так подробно? Заняться было нечем?       — Я хотел разобраться! — Питер сморщил нос. Мастерская вальсировала на периферии, но раздел памяти, отвечающий за знания, пока работал беспрекословно. — Точно! А давай я нацарапаю автопилот Марка-сорок-три, а потом сравним с настоящим?       — Не будь дураком, зачем мне ещё одна копия, — отмахнулся Тони.       Оторвавшись от экрана, Питер поднял голову.       — Кстати! Ты в курсе, что ты лучший разработчик искусственного интеллекта? Никто так и не смог научить их оптимизировать накопленный опыт. Сотни нейросетей с самосознанием всех видов и конфигураций могли творить невероятные вещи, но потом внезапно теряли интерес и осознавали себя ненужными. Или им просто некуда было развиваться…       — Человеческий мозг славится не только сложными системами, но и способностью отметать лишнее. Все эти гигабайты данных могут свести с ума, если нет буфера. То есть возможности сузить область мышления.       3D-модель схлопнулась под ладонями Тони. Перевернувшись на живот, он ткнул Питера пальцем в лоб.       — Когда человеку одновременно больно и холодно, к одному из чувств организм отнесётся более… более…       Он задумался, подбирая слово. Питер с усилием надавил на палец головой, перебарывая. Глупо, но дурацкая игра в постоянное соперничество слишком здорово его развлекала.       — Приоритетно?       — Да. Адаптация привела людей к господству. Адаптация к изменяющимся условиям и внешним воздействиям, ко всему тому, что уничтожало другие виды сотни лет. Способность без участия сознания выбирать, что по-настоящему опасно, а что — не так важно. Пятница умеет адаптироваться. К тому, с кем говорит, к поставленным задачам. У неё есть выбор: решать проблему так или по-другому. Я дал ей возможность отбрасывать ненужное. Два вида памяти. Как у людей.       — Так дело в том, что люди не идеальны?..       — Точно. Но и идеальность — это не структура, у которой нет недостатков. Это структура, которой недостатки идут на пользу. Природа умнее всех нас. Я просто скопировал её идеи, вот и всё.       Тони убрал руку, осознав, что их непонятное взаимодействие несколько затянулось.       Питер подсунул ему планшет. Они лежали очень близко, практически соприкасаясь локтями. Рядом стояли опустошённые стаканы и бутылка. Приглушённо мурлыкали скрытые колонки. По мастерской рассыпался прохладный голубоватый свет, но из-за того, что работала только половина ламп, атмосфера шпионского совещания неуклонно катилась к интимной.       — Это часть экзоформировочной системы брони из наночастиц, — чтобы как-то столкнуть мысли с нехорошей колеи, сказал Питер. — Думаю, если завтра мой мозг регенерирует к прежнему состоянию, я смогу вспомнить больше.       Тони взял планшет с некоторой опаской, будто ему совали ядовитую змею.       — Серьёзно?       Питер безудержно рассмеялся.       — Серьёзно. Если бы существовал факультет Старковедения, я был бы круглым отличником!       — Это, по-твоему, смешно? — Тони хотел казаться недовольным, но взгляд искрился, эмоции рвались наружу, затмевая лёгкую озадаченность.       Питер сложил руки перед собой. В груди защемило. Только не болезненно, как раньше, а почти радостно.       — Не очень, если честно, — прямолинейно выдал он, лениво переворачиваясь на спину. — Тони, когда я говорил, что ты мой кумир, я не пытался смутить тебя. Я был честен.       — Чего? — Тони демонстративно скривился, очень внимательно рассматривая новую схему. — Чтобы меня смутить, нужно что-то посерьёзнее.       — Например? — Питер с удовольствием потянулся, пытаясь игнорировать то, что относительно приличный разговор опять норовил свернуть на самую скользкую из дорожек.       — В твоей прошлой жизни мы были друзьями?       Питер хмыкнул, перебирая в голове недолгие разговоры и моменты, которые они провели вместе. Вряд ли у таких беглых взаимодействий вообще мог быть статус. Дружба? Не совсем. Покровительство? Около того, но самому важному Питер научился как раз после.       — Если это можно так назвать. Просто… я был подростком. У тебя тут…       К шее Тони прилип кусочек провода — Питер потянулся его стряхнуть.       Всего лишь короткое, непринуждённое прикосновение. За последнее время они часто задевали друг друга намеренно или не очень, но почему-то именно в этот раз, именно сейчас Тони словно прострелило током — он вздрогнул и перестал тянуть ленивую улыбку.       Питер моментально потерял связь с мозгом и, поддавшись порыву, медленно вернул утраченный контакт. Горячая кожа почти обжигала его немеющие пальцы.       Тони настороженно покосился, не понимая, что происходит, но не двигаясь и не отстраняясь. Только спустя пару секунд мягко придержал за запястье.       — Можно? — выдохнул Питер. — Я не сделаю ничего плохого.       Рука Тони соскользнула на пол. Питер аккуратно тронул его висок, не в силах оторваться от глубоких, тёмных глаз, прикрытых густой тенью ресниц. Тони доверчиво расслабился под спонтанной лаской. Он тоже был пьян и, стало быть, не очень-то хотел заморачиваться происходящим.       Над бровью упруго и ярко билась жилка.       — Пит…       — Извини. Неприятно?       Тони вздохнул и вдруг закрыл глаза.       Это подстегнуло Питера ещё сильнее. Уже не сдерживая любопытства, он продолжил не торопясь обводить контур лица. Спустился вниз, к челюсти, жадно вбирая незнакомые ощущения.       В любой другой ситуации он никогда бы не осмелился на подобное. Но сегодня, кажется, граница допустимого немного размылась.       Проходясь по жестковатой бородке, Питер невольно улыбнулся. Когда Тони чуть сместился, его губы оказались прямо под ладонью. Обжёгшись о дыхание, Питер торопливо отдёрнул руку.       Когда Тони открыл глаза, осуждения или неприязни в них не было.       Его и впрямь было сложно смутить, раз он решил воспользоваться уязвимостью Питера в такой момент:       — И всё-таки, что стало с нашей цирковой труппой? Опишешь без деталей?       — Ты не успокоишься, да? — Питер чувствовал, что его сердечные аорты сейчас разорвёт от давления крови, и — чёрт! — Тони позволил ему прикоснуться. Он просто не мог сопротивляться. — Хорошо.       — Брюс?       — Примирился с собой. Нашёл что-то вроде душевного баланса и стал, типа, пацифистом.       — Ледышка?       — М-м-м… ушёл на пенсию.       — Тор?       — Поправился.       — Наташа?       Питер отвернулся. Тони привстал, оперевшись на локоть. Какое-то время они молчали, размышляя каждый о своём. Шум Дубины, что-то стянувшего со стола, разбил оцепенение.       — Что произошло?       Потирая шею, Питер уставился на капсулу с наноботами. Их беспорядочное движение успокаивало.       — Она ушла как герой.       Он больше ничего не смог добавить, потому что знал только общеизвестную среди Мстителей версию, что Наташа умерла на Вормире, добывая Камень Души.       — Я тоже погиб, верно?       Взгляд Тони прибил Питера к месту. Он опять попался в ловушку, только на этот раз выстроенную неосознанно. Его подпустили слишком близко, позволили слишком многое — полностью лишив возможности соврать.       Но и признать правоту Тони вслух оказалось сложнее, чем Питер мог себе представить. В основном потому, что догадка прозвучала… спокойно. Как нечто само собой разумеющееся.       Молчание всё тянулось и тянулось — Тони терпеливо ждал ответа.       — Поэтому я здесь, — сказал Питер.       — Что?       — Я вернулся, чтобы не допустить ненужных смертей.       — Почему ты… почему ты говоришь, будто это…       — Главная причина? — подсказал Питер. — Потому что так оно и есть.       Тони сел. Планшет выскользнул из ослабевшей ладони.       — Что? Что ты имеешь в… из-за меня?       Питер тоже сменил положение, намереваясь уйти, но Тони снова не дал ему позорно сбежать, схватил за плечо и дёрнул вниз. На этот раз сдержаться и не перебороть его было крайне сложно — когда эмоции зашкаливали, Питер не очень хорошо себя контролировал. Алкоголь, чёртово мальчишеское тело.       Ему пришлось отдаться на волю инерции и встать на колени, хотя он мог схватить и запросто свернуть Тони в барашек. Наглядно показать, насколько велика разница в их физических возможностях…       Но не был способен даже в мыслях всерьёз применить к нему силу. Как всегда.       — Питер?       — Неважно.       — Нет уж, объяснись, будь добр! Какого чёрта?!       — Что если ответ тебе не понравится?       — Это мне решать!       Набрав воздуха в грудь, словно перед прыжком в ледяную воду, Питер качнулся вперёд.       Он сделал это быстро — не дав Тони времени что-то почувствовать, не дожидаясь реакции. В одном движении осталось только объяснение. Тысяча слов, которыми он мог описать все свои чувства: боль, утрату, нежность, обожание, любовь.       Когда он отстранился, разрывая недопоцелуй, Тони смотрел ошарашенно, но понимающе, взглядом, полным тяжёлого осознания.       — Причина всегда была одна. — Почему-то лишь после того, как всё закончилось, в кровь Питера ворвался целый галлон адреналина. Он едва не отключился от такого прилива, ещё и поверх немалой дозы алкоголя. — Вот настолько я эгоист.       — Ты? Ты…       Тони не верил. Или не хотел верить.       — Сказал же — не понравится.       Выскользнув из ослабевшей хватки, Питер поднялся. Губы горели. Тони смотрел на него так, будто он только что признался в преступлении против человечества.       — Ну почему тебе обязательно надо докопаться до правды? — спросил Питер. — Разве стало проще? Легче?       — Но ведь… это… невозможно.       — Невозможно? Я прекрасно знаю, что мы из разных миров, — рассерженно вывалил Питер. — Не утруждайся нотациями, не поможет. Всё, что ты скажешь, я говорил себе тысячу раз, и это всё неважно. Есть вещи, которые никто не в силах изменить.       Питер с обречённостью развёл руки в стороны.       — Я обязан тебе всем.       — Это не повод выворачивать мир наизнанку.       Голос Тони просел до бессильной хрипоты.       — В чём дело? Тяжело принять? Да. Именно. Кто-то может быть настолько тебе предан.       — Не… не смей.       — Что ты за человек… — Питер горько улыбнулся. — Когда кто-то уходит, хлопнув дверью — тебе больно. Когда кто-то признаётся, что ради тебя готов на всё — тебе тоже больно.       Он присел рядом, на подсознательных уровнях двигаясь, как паук, несмотря на то что сражение происходило на одних словах.       — Не смей? Ты пришёл ко мне просить помощи. Втянул меня в этот мир, взял под крыло. Подарил возможность.       — Ты бы стал героем и без меня.       — Вопрос цены и времени. Возможно, я бы погиб раньше, чем смог бы поймать хотя бы одного воришку. Или получил бы бесценный опыт взросления, чтобы справиться с возложенным на меня бременем. Но ты решил, что будет по-другому.       В горле пересохло. Питер сглотнул.       — Не пойми неправильно, я тебя ни в чём не виню. Но это ты — не смей. Не смей обесценивать мою жизнь. Отрицание ничего не изменит.       — Разве я сказал, что… твои чувства не важны?       — Но ты не можешь это принять. Хорошо. Пусть так.       Тони передёрнуло. На челюсти проступили желваки.       — Прости, — после долгой паузы прошептал он. — В самом деле, не стоило спрашивать.       — Тони, — Питер заставил себя успокоиться, чтобы не усложнять ситуацию ещё сильнее. — Я не жду твоих извинений. Или взаимности. Чего-либо вообще. Поэтому не надо. Просто… не надо. Всё в порядке.       Тони осторожно протянул руку, но ладонь замерла, так и не достигнув цели.       — И вообще-то это я должен просить прощения. — Питер повёл плечами и зло растрепал волосы. — Я никогда не хотел причинить тебе боль. Тем более вот так.       Беспрепятственно покинув мастерскую, Питер вывалился в коридор и практически бегом добрался до ближайшего окна.       Какое-то время он потратил на бесцельное мотание кругов по холодному неровному бетону крыши. Когда сердцебиение немного выровнялось, Питер замер у края и уставился на серую полосу дороги, исчезающей за деревьями. Потоки прохладного ветра трепали волосы, забирались под одежду. Смятение уступило место меланхолии. Ничего страшного не случилось. Только...       Питер прижал руку к губам, бесполезно пытаясь заглушить ощущение — беглое прикосновение, разделившее что-то важное на до и после.       Ничего страшного не случилось. Но…       До самого рассвета его никто не побеспокоил.