Рецидив

      — Мистер Паркер, вам разрешены только лёгкие физические нагрузки, — отрезала Пятница.       — Слушай, но ведь всё уже зажило! — возмутился Питер. — У меня даже похмелья нет!       — Вам разрешены лёгкие физические нагрузки. Остальные программы будут доступны через две недели.       Нет, это никуда не годится! Сначала она заставила его выспаться. Потом пожаловалась. И вот, теперь даже спустить пар не даёт — видите ли, нельзя напрягаться, пока тело полностью не восстановится.       — Просканируй меня! Я никогда не чувствовал себя лучше!       — Вы истощены, так как процесс регенерации задействует скрытые ресурсы организма. По моим расчётам, восстановление займёт около двух недель, чем и обусловлен перерыв в тренировках.       Питер едва не задохнулся от возмущения. Либо он до сих пор спит, либо все в этом здании подверглись массовому психозу заботливых мамаш.       — Я и представить не мог, что ты такая зануда!       — О да, вся в папочку, — едко прозвучало за спиной.       Питер обернулся.       У входа в тренировочный зал, уперевшись ладонью в косяк, стояла Наташа. Симпатичная спортивная форма облегала каждый изгиб сильного, стройного тела. Волосы были убраны — спереди осталась лишь пара прядок. На губах играла чуть сонная улыбка.       — Лёгкие нагрузки? — оттолкнувшись, она прошагала мимо Питера и демонстративно хрустнула пальцами в защитных перчатках. — Так и быть, не буду сильно наседать.       И напала настолько неожиданно, что Питер едва не схлопотал с ноги по лицу.       Удар у Наташи был потрясающий. Мощный и одновременно резкий, изолированный. Не знай Питер, что у неё нет суперсил, он бы наверняка подумал, что они вылеплены из родственно-паучьего теста — даже у него не всегда получалось так изобретательно задействовать собственный центр тяжести.       Наташа не щадила его. Использовала уловки, сложные манёвры, вынуждая привыкать к нестандартному, интенсивному темпу. Обычный человек наверняка попросил бы пощады уже на второй комбинации приёмов.       За каких-то десять минут Наташа наглядно продемонстрировала, почему вообще оказалась среди Мстителей. Помимо отличной боевой подготовки, она обладала ещё и завидной выносливостью. Несмотря на то, что Питер физически был сильнее, его скорость проседала из-за скованности и не самого устойчивого морального состояния.       Хотел бы он поспаринговаться с ней в своём привычном теле!       — Тони чем-то тебя расстроил? — внезапно спросила Наташа.       И если она искала слабое место — она его нашла. Растерявшись, Питер пропустил удар. Ему прилетело в бок — не больно, но обидно.       — Нет, он… он ни при чём.       — Тогда чего рожа такая кислая, восьмилапый?       — Пятница не хочет допускать меня к нормальным тренировкам, — Питер ухватился за первую попавшуюся ерунду, которая могла его огорчить, и перешёл в оборону, блокируя удар за ударом. — И ещё… пора возвращаться домой.       Наташа сделала сальто назад, заметив, что вести осмысленный диалог и одновременно драться Питер не в состоянии. Сдув прядку с лица, она улыбнулась.       — А ты хотел бы остаться?       — Хотел бы. Но тогда мне пришлось бы перейти на дистанционное обучение…       — О боже. Иногда я забываю, что ты школьник.       Питер воспользовался паузой, чтобы восстановить дыхание.       Наташа неплохо его потрепала — он даже перестал злиться на Пятницу. И немного пришёл в себя.       — Если ты останешься здесь, график твоих доблестных вылазок придётся пересмотреть. И их значимость тоже. Торчать под присмотром сутки напролёт не то же самое, что иметь возможность самому выбирать себе занятие. Как узница говорю.       — Я рад, что Т… мистер Старк присматривает за мной.       Питер всеми правдами и неправдами старался избегать воспоминаний о том, что натворил вчера, но стоило Наташе слегка затронуть крышку ящика Пандоры, как всё дивное содержимое вырвалось на волю.       А ведь Питер предупреждал, что плохо переносит алкоголь. Его доверчивость столько раз выходила боком — кто же знал, что Тони воспользуется моментом, когда почувствует слабость и брешь в защите. Следовало отказаться, но разве Питер мог?.. Шанс выпить с Тони Старком выпадает раз в жизни. И то не в первой.       — О, да ты загрузился по уши, — Наташа с удовольствием размяла плечо. — Не переживай, на самом деле я рада. Он нашёл себе новое хобби.       — То есть? — Питер почувствовал, что его опять тянет обсуждать человека за спиной, но любопытство, как всегда, победило нравственность.       — Ну, знаешь, — Наташа двинулась вперёд, хитро прищурившись и выискивая место для атаки: — у него на Человека-паука целое досье.       — Зачем ты рассказываешь мне это?       — Чтобы его позлить, естественно, — фыркнула Наташа. — Ну и тебя заодно.       Питер был вынужден отступать, отбивая ноги, летящие на него со скоростью вертолётных лопастей. Дождавшись, когда закончится серия ударов, он выступил в полную силу, и теперь Наташе пришлось уворачиваться.       Какое-то время они кидались друг на друга в тишине, наслаждаясь интересным боем и запредельными физическими нагрузками. Всё шло неплохо ровно до тех пор, пока Наташа не решила сыграть на нервах Питера балладу Бастера Скраггса:       — Не пойми неправильно, я наблюдаю феномен! — сказала она, стоило Питеру оттеснить её к краю площадки. — Чтобы Тони так интересовался чем-то, кроме своего отражения или роботов?       Питер перестал атаковать и сразу получил в лицо. Судя по реакции, Наташа сама не ожидала, что врежет настолько удачно — её глаза округлились. Питер фыркнул.       — Всё нормально, — он рассмеялся, потирая челюсть. — Отличный удар.       Наташа немного неуклюже махнула кулаком. И куда только подевалась смертоносная грациозность?       — Что, неужто я топчу больную мозоль?       — Нет. Мистер Старк всего лишь видит во мне потенциально полезного члена команды.       — Ты правда так думаешь или прикидываешься? — Наташа снисходительно осмотрела Питера с головы до ног. — Боюсь, всё намного хуже. Предполагаю, он видит в тебе себя. Лучшую версию себя. И хочет спасти её, во что бы то ни стало.       Шагнув навстречу, Наташа хорошенько хлопнула Питера по плечу. Жест был привычный, но воспринимался совсем по-другому — как знак товарищества и уважения. И ничем не напоминал тот, от которого у Питера волоски на затылке вставали дыбом.       — Тони эгоист даже в таких вещах, — усмехнулась Наташа.       — Он не эгоист. Он никогда не поставит свои интересы выше интересов других. Эгоист не станет рисковать собой ради простых людей. Не прыгнет в космический портал с ракетой. Не встанет в первый ряд, защищая друзей. А будет прятаться в тылу, спасая свою жизнь.       — У вас и впрямь много общего. Ты тоже горазд нудеть.       Внезапно Наташа закинула руку ему на шею и скрутила в захвате. В далёком прошлом так делал Флэш, когда Питер ещё не мог дать ему достойный отпор. Правда, сила, с которой Наташа его загнула, Флэшу и не снилась.       Питер от удивления даже забыл побрыкаться.       — Р… разве?       — Что?       — Разве мы похожи?       — Аж бесит. — Она хорошенько растрепала ему волосы и выпустила на волю, явно довольная своей выходкой. — Ты завтракал?       Питер потрогал макушку. Он был неправ. Утро с Наташей было замечательным, но её издевки — вот действительно стоящая причина мотнуть время на двенадцать лет назад.       — Не-а.       — Тогда погнали. Но сначала в душ.       Когда они вместе ввалились в лаундж, посмеиваясь над какой-то ерундой, Питер поймал себя на том, что слишком расслабился.       Реальность поспешила отрезвить его, ткнув носом в очевидное.       Тони стоял возле окна, спрятав руки в карманы брюк. Рядом, упрямо вздёрнув подбородок, застыла Вирджиния Поттс. Её ладонь лежала на перилах, отделяющих зону отдыха от декоративной стены и лестниц. Хвост золотистых волос спускался по изящному плечу.       Их сцепленные намертво взгляды были достойны афиши романтического фильма. Что-то вроде: «И никого между».       — Доброе утро, — поздоровалась Наташа, привлекая внимание присутствующих. Питер торопливо нацепил на лицо блаженную пустоту.       — Да. Доброе, — отозвалась мисс Поттс, вежливо им улыбнувшись.       По необъяснимой причине всё выглядело мучительно неловким. Питер сел рядом с Наташей, цепляясь за её присутствие, как за спасательный круг.       Он справится. И не с таким справлялся.       — Я позвоню? — сказала мисс Поттс, поворачиваясь к Тони. — Ладно?       Её пальцы нежно скользнули по краю тёмной рубашки. Оставив на щеке Тони лёгкий прощальный поцелуй, Поттс направилась к выходу. Наташе достался деловитый кивок.       Питер знал, что так будет — и нечто внутри него встало на место, как часть пазла. Возможно, плита, которую Тони сдвинул в беспощадно глупом порыве узнать правду.       Великий Тони Старк мог разгадать любую головоломку, если она не касалась его самого. В случае с Питером он не замечал главного, пока не дошло до крайностей.       И даже если теперь Тони знал, какого идиота завербовал в команду, что с того?       Питер смотрел в глаза его дочери и не посмел бы на что-то претендовать хотя бы по этой причине. У Тони должна быть семья. И маленькое, локальное счастье, которое кто-то вроде Питера организовать не в силах.       Стоило стуку каблуков раствориться в коридоре, Наташа принялась грабить холодильник.       — Помирились? — елейно спросила она.       — Подрались? — не остался в долгу Тони, избегая встречаться с Питером взглядом.       — Пятница запретила мне тренироваться, пришлось импровизировать, — Питер заговорил преувеличенно весело, по умолчанию придерживаясь официальной версии: вчерашний кошмар был коллективной галлюцинацией.       — Не запретила, — неожиданно вмешалась Пятница. — Я лишь ограничила ваши нагрузки на две недели.       — А оно ему точно надо? — Наташа раскидала еду по столу и принялась шуршать упаковками. — Если этот бедный ребёнок болеет, то мне пора на пенсию… Тони, ты бы подкрутил нашей воспитательнице настройки.       — У неё тоже могут быть любимчики, — сначала Тони попытался выйти на общую волну беззаботности, но быстро сдался и перестал изображать дурачка. — Ты отвратительно свежий. Что, вообще ничего?       — Я Человек-паук, алкоголь мне не страшен, — злорадно ответил Питер.       Наконец, они взглянули друг на друга. Тони не казался встревоженным или злым. Только, разве что, слегка несобранным.       Это успокаивало.       — Ре-ге-не-ра-ци-я, — по слогам протянул он.       Наступившую тишину заполнил бодрый стук поварского ножа. Слон в комнате буквально нависал над ними, придавливая хоботом любые попытки изображать абсурдную живость.       — Эм… насчёт вчерашнего, — ладно, по крайней мере, Питеру следовало извиниться. — Прости. Правда. Я не…       Тони остановил его жестом.       — Всё в порядке. Мы оба были… не в себе.       — Я правильно поняла? — Наташа с пугающим хладнокровием стряхнула с лезвия кусочек помидора. — Ты напоил его?       Пока Питер размышлял о том, что Наташа способна сделать с ножом и двумя придурками примерно за полсекунды, Тони картинно округлил глаза.       — Как ты могла такое подумать!       — Вообще-то, по большей части это моя вина, — проблеял Питер.       — Ты напоил его? — Наташа с непередаваемым скепсисом повернулась к нему. — Вы всех окружающих держите за идиотов, да?       — Вот он, — Тони обличающе ткнул пальцем, будто они участвовали в дебатах, — только этим и занимается с того момента, как мы встретились.       — Зато теперь ты можешь представить, каково быть обычным смертным человеком!       — Только попробуй сказать, что я получил по заслугам. Останешься без круассанов.       Наташа покладисто сделала «замочек» на губах.       Питер потёр на скуле место, куда недавно прилетел её удар. Слегка припухло, но ничего существенного — сойдёт через пару часов.       — Простите, что навёл тут шумиху, — сказал он.       — Ещё раз извинишься — и тоже останешься без круассанов, понял? — Тони с заметным облегчением перешёл на подколки, и Питер был ему крайне благодарен.       Всё нормально.       Верно. Ничего страшного не случилось.       Но Питер больше не мог оставаться на Базе.       Дело было даже не в том, что он устроил Тони эмоциональную встряску и не знал, куда себя деть от скуки.       После завтрака он вернулся в медблок. Пятница перенаправила звонок от Мэй. Описывая несуществующий проект, Питер почувствовал себя негодяем галактических масштабов. Обман оброс несусветным количеством слоёв и под собственной тяжестью едва не рассыпался на куски.       Кроме того, ему чертовски надоело следить за каждым своим жестом. Мерещилось, что Пятница собирает компромат в режиме нон-стоп.       Обдумывая план стратегического отступления, Питер привёл себя в порядок и вытащил новый комплект одежды с верхней полки. От потери парочки вещиц ресурсы Базы не обеднеют.       — Пятница, а… мой костюм сейчас где? От него осталось хоть что-то?       — Переадресовываю вопрос по протоколу, — с непередаваемой машинной иронией выдала Пятница. А потом оттуда, откуда обычно доносилась её словесная эквилибристика, раздался голос Тони:       — Вспомнил, как ты тут оказался?       — Ну простите, у меня было много отвлекающих факторов, сэр, — саркастично пробубнил Питер.       — Кто-нибудь говорил тебе, что ты мелкий злобный говнюк?       Удивлённо вскинув глаза, Питер рассмеялся. После сцены на кухне он решил было, что наедине они не смогут общаться, как прежде. Но, к счастью, Тони оставался собой, даже после корявого практически-признания-в-любви и пьяного поцелуя.       — Обычно ты называл меня «паучок».       — Не верю. Какой ты «паучок», если ты гнусный гетеропод.       О да, именно гнусным гетероподом Питер себя и ощущал — звучало идеально. И дурацкие сюсюкательные прозвища всегда его бесили.       — Если ищешь свой костюм, поднимись на второй этаж.       — Зачем?       — Меньше слов, больше дела.       Одарив потолок осуждающим взглядом, Питер вышел из медблока и направился к лестнице. За все дни, проведённые в пределах Базы, он прекрасно освоился, словно жил тут долгие годы.       Тони ждал, облокотившись на перила. На нём были квадратные очки с зеленоватыми стёклами: стало быть, ранняя версия полученных Питером в наследство.       — Как-то неправильно, что у тебя нет своего угла.       — Вообще-то я хотел…       — Да-да, ты планируешь сбежать. Но рано или поздно ты вернёшься — не в медблок же? У нас куча свободных комнат.       Тони побрёл по коридору. Питер невольно обратил внимание: он держал руки в карманах, как во время разговора с мисс Поттс. Что-то в этой мелочи неприятно царапало и беспокоило.       Нет, Питер осознавал, что Тони отдалится и предпочтёт соблюдать дистанцию. Прекратит прикасаться к нему по поводу и без. И всё равно воспринималось как-то неправильно.       Вот надо было испортить всё хорошее и сразу…       Ладно хоть не выгнали взашей.       — Я всего лишь хотел забрать мой… — Питер прикусил язык, почувствовав, как странно фраза звучит в контексте: — костюм для ночных…       — Ты о той депрессивной ерунде, в которой я тебя нашёл? — О, судя по настрою, Тони всё-таки намеревался отыграться за вчерашний беспредел. — Мне пришлось порезать её на куски. Примешь замену?       Одна из дверей в длинном холле отъехала в сторону. Тони шагнул к ней и что-то нажал на голоэкране коммуникатора. Окно сбросило блэкаут, в комнату стал литься яркий дневной свет.       На кровати поверх серого одеяла лежал знакомый кейс. Вернее другой. Но знакомый.       — Я не могу… — начал Питер, но потерял мысль, с интересом рассматривая помещение.       Комната была просторная и светлая, как и все на Базе. Простоватый уют сквозил в деталях, несмотря на то что она была необжитая. Обстановка напомнила Питеру мастерскую из его будущего-прошлого, но даже не видом, а скорее атмосферой.       Он никогда не купался в роскоши и чувствовал себя лишним, нескладным на фоне богатств Базы. Здесь же ощущение неуместности пропало — жилые комнаты оказались не такими вычурными.       — Я не могу, — повторил Питер, уже не зная, что он имеет в виду: комнату, костюм, их общение или всё сразу.       — Нет уж, это я не могу. Как минимум — выпустить тебя отсюда в бестолковом тряпье.       Тони замер у стены. Последняя фраза звучала натянуто — он явно пытался подавить неуместную эмоцию, но не справлялся, и она проступала сквозь фантики и серпантин из игривых оскорблений.       Собравшись с духом, Питер выпалил:       — Почему ты продолжаешь делать такие вещи?       Тони молниеносно перенял его настроение. Щёлк — и клоуна согнали со сцены.       — Хочешь, чтобы я ответил честно?       — Даже прошу.       — О чём? Теперь я должен закрыть глаза на то, как много раз ты игнорировал мои слова?       Питер пожал плечами.       — Я не мог рассказать правду, и ты знаешь почему.       Глядя куда-то поверх его головы, Тони нервно облизал губы.       — С этим костюмом у тебя меньше шансов разбиться, влипнуть в передрягу и так далее. Что-то мне подсказывает, ты и дальше планируешь заниматься чёрт знает чем, поэтому…       — Ради спокойствия?       — Я не отказывался от своих слов.       — Несмотря на…       — Да что тут такого? — Тони вдруг развеселился. — Думаешь, я до сих пор не привык к сексуальной агрессии окружающих?       Питер хмыкнул, но понял, что шутка скрывала очень важное сообщение: Тони не держал на него зла.       За свою карьеру он получил столько признаний в любви, что давно потерял им счёт. И правда, чем нездоровая любовь пацана из Квинса может впечатлить миллиардера, у которого фан-клуб размером со страну?..       — Как много женщин возвращались в прошлое ради тебя? — ляпнул Питер и с минуту наблюдал, как Тони теряет тщательно выстроенный авторитетный вид в попытках сдержать хохот. Не спас ни приступ удушья, ни покашливания.       — Ну ты и проныра, — наконец, отсмеявшись, Тони стянул очки и стёр смешливую слезинку. — Гнусный гетеропод. Самый гнусный из всех.       — Это нервное.       — Перестань превращать трагедию в цирк, — вроде бы Тони ворчал, но в уголках глаз засела улыбка. — И просто возьми костюм. Я до сих пор не понимаю, почему ты отказался от него, если собирался сражаться с Тумсом.       — Однажды ты сам забрал его, — с охотой пояснил Питер. — Из-за наших проблем с коммуникацией едва не погибли люди. Я натворил глупостей и довёл тебя до белого каления.       — Серьёзно?       — Ты заставил меня надеть пижаму Хэллоу Китти. Серьёзно.       Тони опять ненатурально закашлялся.       — Я был в ярости? Хотя, если ты и тогда был таким проходимцем, я себя понимаю.       Выдавив кривую улыбку, Питер коснулся поверхности кейса кончиками пальцев.       — …Спасибо.       Тони удовлетворённо кивнул.       — Что ж, а пока ты не сбежал, давай поговорим о важных вещах. В твоих заметках упоминался Вижен, и я должен знать, что плохого с ним может случиться.       — Камень, который даёт ему силу, нужно извлечь. Для его же безопасности.       — Но ведь… это убьёт его?       — Есть человек, способный провести операцию и сохранить сознание. Если ты хочешь знать больше, лучше поговори со Стивеном, он отведёт тебя к нужным людям.       Тони сморщился, будто Питер напомнил ему о мерзком насекомом, и нацепил очки обратно.       Наступила тишина, но она была какая-то комфортная, учитывая болезненность затронутых тем. Наверное, любому напряжению есть предел, и они его достигли.       — Касаемо разработки оружия и тренировок — всё в силе, — сказал Тони. — Если тебе это нужно.       — Конечно нужно. Думаешь, я отступлюсь из-за нашего разговора?       — Постой… выходит, твоё стремление стать сильнее тоже связано со мной?       Питер не ожидал внезапной откровенности — видимо, Тони настолько устал думать обо всём, что иногда забывал обходить острые углы.       — Если ты затронул эту тему, у тебя назрели вопросы. Хочешь узнать, как именно погиб? — когда Питер заговорил, его голос звучал устало, глухо, и мало напоминал обычный, преувеличенно жизнерадостный.       В подтверждение сказанного во взгляде Тони загорелся прохладный огонёк. Он действительно хотел знать, бесстрашно хотел — в силу неудержимого любопытства.       — Ты погиб, потому что никто не смог тебя защитить. Больше такое не повторится.       — Мне не нужны подобные жертвы.       — Знаю. Они нужны мне.       Питер вздохнул.       — Пожалуйста, давай не будем спорить об этом. Если будет проще, я могу сказать, что вернулся ради будущего, мира, жизни и всеобщего благополучия. Так ведь проще?       Паучьим слухом Питер улавливал каждый удар собственного сердца. Всё потому, что он наконец-то понял, как случившееся выглядит для Тони.       Как чистейший, концентрированный эгоизм. Ведь он понятия не имел, насколько важна его роль и сколько раз он совершит невозможное. Что от его благополучия зависит как минимум благополучие планеты. Как максимум — вселенной.       Пока Питер прикидывал, как бы поаккуратнее свернуть разговор, Тони внезапно приблизился.       И обнял его. Обнял размашисто, по-медвежьи, без осторожности, как неразумного пацана, который споткнулся о бордюр, разодрал коленку и позорно ревел на всю улицу.       Острое дежавю ударило под дых. На несущественный миг Питер провалился в омут старых переживаний, а потом бережно обвил Тони руками, ни в чём не переступая черту, но искренне наслаждаясь моментом.       Одно из самых приятных и болезненных воспоминаний воплощалось наяву — Питер позволил себе прекратить анализировать свою ужасную фиксацию на мелочах.       И всё было прекрасно целых полминуты. Безопасно. Спокойно. Даже слишком хорошо.       — Порядок?       Отстранившись, Тони мягким движением убрал руки в карманы.       — Лучше не бывало, — ответил Питер, поднимая взгляд, полный благодарности и нежности.       Тони усмехнулся.       — Тогда перестань уже делать такой несчастный вид.       И, развернувшись, покинул комнату, оставив Питера в очень странном, но уютном одиночестве.

* * *

      — Вы только гляньте на них! — возмутилась Мэй, уперев руки в бока. — Нет бы съесть моего пирога!       Сочный кусок пиццы в подрагивающих от нетерпения руках расползался во все стороны. Питер не мог сдержать смешка, наблюдая за сменой эмоций на лице Неда: предвкушение, замешательство, резкое озарение.       — В меня и ваш пирог тоже влезет!       Здесь прямо-таки не хватало комментария Пятницы о вреде переедания. Ну вот, теперь Питер скучал по ней — чего рвался домой, спрашивается?       И пространство комнаты после пребывания на Базе казалось микроскопическим, и приятное чувство причастности к чему-то великому бесследно исчезло.       От нечего делать Питер представил, каково было бы каждый день просыпаться в той светлой комнате. Смог бы он свыкнуться? Тишина и одиночество не были чем-то из ряда вон, в отличие от постоянного надзора и возможности перекинуться парой слов с Наташей или…       Из фантазий его выдернул Рентгеновский Взгляд Мэй Паркер, под которым даже аура Тони Старка однажды сдулась с блистательного ореола до жалкой молекулы великолепия.       — Хорошо выглядишь, — сказала Мэй.       — А? Чего?       Она демонстративно провела кончиками пальцев под своими глазами.       — Выспался, что ли? Этот внезапный проект со Старком пошёл тебе на пользу?       На место закадрового смеха неплохо бы вписалось равнодушно-машинное хихиканье Пятницы. И заодно такой же ненатуральный хохот Тони. Неужели в обычное время всё было настолько хреново, что пара дней здорового сна сделали из Питера фотомодель?       Не дождавшись ответа, Мэй фыркнула:       — Так, всё, я пошла! Пирог в холодильнике!       Дверь захлопнулась. Нед, всё это время деликатно откусывающий по миллиметру от пиццы, затолкал кусок в рот и перепачкался в соусе.       Питер повернулся к стопке тетрадей. Официальная простудная версия пропуска занятий, естественно, не освобождала от нудной возни с уравнениями первого порядка и историей Америки.       Нет, с этим срочно нужно что-то делать. На кону судьба мира, какое, к чёрту, образование!       — Чувак, у меня… есть новости, — хлебнув из сувенирной кружки с Халком, заговорил Нед. Он мялся — что вообще было нонсенсом для его обычного поведения.       — Какие? — насторожился Питер.       — Тут это… ты только не переживай, ладно? Мне сказали… я слышал, Лиз пыталась… ну… покончить с собой.       Питер застыл. По ощущениям, его будто столкнули с обрыва в ледяную реку с чудовищным течением. Увидев ужас на его лице, Нед затараторил:       — Её успели откачать! Оно, конечно, всё-таки кошмар, но ты представь, если бы не! Но они да… Короче, чувак, мне жаль. Она тебе нравится, а тут такое…       — Ты знаешь, что случилось?       — Слухов много… Говорят, её папа был преступником. И вроде как Тони Старк с ним разобрался. В бою… того.       Вскочив на ноги, Питер рванул было к окну, но вовремя опомнился, осел у стены и сполз по ней, борясь с головокружением.       «Кто виноват? Это всегда ты», — рассмеялся Гарри в его голове.       — Но ведь хорошо, что спасли! — Нед присел рядом и сжал его руку в попытке успокоить. — Питер?..       Он был прав. Только вот если человек один раз всерьёз решился на самоубийство, что помешает довести дело до конца?       Оставшаяся часть вечера прошла как в тумане. Плотная удушливая тьма поглотила Питера целиком, заволокла всё. Кое-как он улыбался и что-то жевал, не чувствуя вкуса. Разум с несвойственным ему фатализмом разбирал мир на кирпичики.       Чтобы не сойти с ума, Питеру пришлось выбраться на улицу, на самую обычную прогулку. Накинув на голову капюшон, он направился в сторону Бронкса и госпиталя.       Погода стояла прекрасная. Дождь закончился, и искривлённые, ненастоящие дома отзеркаливались в лужах: где-то жалостливо-простенькие, почти провинциальные, где-то монументальные и грандиозные, ослепительные в своём стеклянном великолепии.       Пока Питер рассекал поток утомлённых людей, дожидался смены сигнала светофора и стоял на тротуаре, вслушиваясь в пульсацию мегаполиса, он чувствовал себя неуместным. Белой вороной в стае собак.       Странно, ведь он так много делал ради того, чтобы обезопасить всех этих людей. Разве он не заслужил хотя бы чувство выполненного долга?       Эдриан Тумс убивал сотнями. Он наводил панику на город и окрестности, вывел свои преступления на уровень штатов. Питер остановил локальный армагеддон задолго до, но снова чувствовал лишь бессилие.       У любого решения есть последствия. Условно хорошие поступки тянут их за собой, как и ошибки. Баланс неустойчив — тончайшая грань может порваться от одного движения, и сколько дыру не латай, ни узор, ни текстуру уже не восстановишь.       Когда Питер добрёл до широкой развилки, в голове всплыла скандальная история из древнего блога:       «Однажды я помог старушке донести пакеты до дома. Она была моей соседкой через улицу, владелицей пансионата. Две недели спустя полиция арестовала её по подозрению в убийстве постояльцев. Она травила их, добавляя антифриз в напитки и таллий в пироги. Вполне возможно, что я помог ей забрать что-то из новых замечательных приправ.       Твою мать. Больше я не помогаю никому.       Идите нахрен, люди».       Сколько таких пакетов было в жизни Питера? Не сосчитать. Началось с того, что он спас от верной смерти Эдриана Тумса. А потом… почему бы собственноручно не воспитать пару-тройку злодеев?       Иногда Питеру хотелось выколоть себе глаза, чтобы больше никогда никого не жалеть. Он слишком поздно понял, что самый безопасный способ удержать маятник судьбы — пресловутое невмешательство. Только больше не мог, не умел оставаться в стороне.       Кто может научить, когда стоит протянуть руку помощи, а когда — нет? Кто может научить видеть зло в людских сердцах?       Из рассеянных размышлений Питера выдернул сигнал микропередатчика, который он таскал с собой, вместе с костюмом и веб-шутерами на запястьях. Простенькая станция, настроенная на полицейскую частоту.       Код одиннадцать-сорок пять. Центральный госпиталь Квинса.       Стало быть, в Питере всё же развилось какое-никакое чутьё на дерьмовые последствия: он шёл в нужном направлении, так что был на месте уже через несколько минут и потратил время лишь на натягивание маски.       Возле входа в госпиталь отсвечивала мигалками полицейская машина. На последнем этаже, перебравшись через стеклянное ограждение, стояла девушка в лёгкой больничной одежде. Её длинные тёмные волосы развевались на ветру. Она была готова спрыгнуть.       Питер не дал бы ей упасть, но и ждать, пока Лиз решится сделать шаг, он не собирался.       Взбежав по зданию, он подобрался к ней слева, так, чтобы не напугать ещё сильнее и в любом случае успеть поймать.       На другой стороне, в отдалении, стояли двое полицейских. Лиз предупредила их, что спрыгнет, если они приблизятся.       — Эй, — мягко позвал Питер.       Заплаканное лицо повернулось к нему. Лиз била мелкая дрожь. Тонкие пальцы сжимали стальную перегородку, то готовые вот-вот разжаться, то цепляющиеся из последних сил.       Центральный госпиталь не мог посоревноваться с небоскрёбами Манхэттена. Никто в здравом уме не выбрал бы его, чтобы свести счёты с жизнью, но высота оставалась достаточно травматичной, чтобы вымотанный первой попыткой организм не пережил вторую.       Питер расслабился и отвёл руки назад, всем видом внушая безопасность. Дурацкая тёмная толстовка не очень вписывалась в образ благородного героя, но он слишком боялся опоздать.       Заметив Питера, один из полицейских потянулся к кобуре, но второй поспешно сжал его руку. Стало быть, узнал.       — Послушай, — начал Питер, стараясь говорить как можно тише и ниже. — Что ты тут делаешь?       — Я… собираюсь с… спрыгнуть, — сдерживая плач, но со свойственной ей рассудительностью, ответила Лиз.       — Что случилось?       — Они не поймут! Никто не…       Судя по реакции и поведению, она даже не успела прийти в себя после нервного срыва. Но раз Лиз уже больше пятнадцати минут не могла решиться, её мучили сомнения.       Это волновало Питера больше всего — пока есть страх и сомнения, есть и надежда.       — Ты… же Паук, да? Человек-паук? — спросила Лиз.       — Да. И, знаешь, мне совсем не хочется, чтобы ты прыгала.       Он старался подбирать максимально нейтральные фразы, не давая ей сосредоточиться на своём отчаянии — и, похоже, это действовало. Пока они вели разговор, Лиз вцепилась в оградку и прижалась к стеклу спиной в поиске опоры.       — Ты супергерой. Один из вас расправился с моим папой. Он делал… он был… я даже ничего не знала. Я… они говорят, что я тоже чудовище…       Питер вздрогнул. Он вспомнил — в прошлый раз его битва с Тумсом осталась в тайне. Эдриана упекли за решетку по какой-то общей причине, кажется, по поводу хищения собственности департамента. Никто не знал, кем он был, пока Тумс не сбежал из тюрьмы.       Теперь слухи о его делишках стали достоянием общественности, даже если Тони пытался стереть все следы и записи — людей так просто не сотрёшь.       — Ты ведь ни в чём не виновата, — сказал Питер. — Злые языки скоро умолкнут. Поверь мне. Они никогда не рвут глотки слишком долго, и их слова не стоят твоей жизни.       — Т… твой голос… — Лиз вдруг грустно улыбнулась. — Так похож на одного моего… знакомого. Он бы удивился… наверное…       Она была истощена и вымотана. Питер чувствовал: первая попытка принесла много ужаса и страданий — на самом деле Лиз очнулась с пониманием, что не хочет умирать. Но потом боль снова взяла верх.       Он знал, как это бывает.       — Можно я подойду ближе?       Сморгнув крупные слёзы, Лиз кивнула.       Питер преодолел разделяющее их пространство и осторожно протянул руку. Какое-то время Лиз переводила взгляд с протекторов маски на ладонь. А затем крепко стиснула его пальцы.       Питер отпустил перегородку, чтобы обхватить Лиз рукой. Со стороны наверняка выглядело странно и опасно — но он не нуждался в дополнительной опоре.       — Это я, — шепнул Питер.       Она вздрогнула.       Питер мог доверить ей свою тайну. Это было честно. Тем более тогда, когда весь мир был убеждён в том, что Питер Паркер — преступник, она помогла ему спрятаться и хранила паучьи секреты всю жизнь, как настоящий друг.       — Ты не ошиблась, — продолжил он, пригладив её растрёпанные волосы. — И я ни за что не дам тебе упасть.       — Питер? — глаза Лиз удивлённо расширились. — Ты… ты?       — Давай вернёмся?       Она опустила подбородок ему на плечо и расслабилась, когда Питер оттолкнулся, чтобы прыгнуть в безопасное место.       Наблюдая за тем, как он поддерживает её за плечи, полицейские передумали вмешиваться.       — Ты не одна. И никогда не будешь одна, — сказал Питер, медленно раскрывая объятия. — Можно я приду тебя навестить?       Это было обещание. Обещание, из-за которого она могла действительно оставить попытки свести счёты с жизнью. Самое простое и одновременно самое сложное из всех, что только может дать человек.       «Я тебя не оставлю».       Однажды Питера остановило точно такое же.       И пусть до этого дня они едва общались по-человечески, оно того стоило. Необычное поведение Питера, внезапно прекратившего мямлить и заикаться, шокировало Лиз даже сильнее, чем то, что он оказался супергероем.       К ним подоспели медики. Лиз едва держалась на ногах, но всё же ответила:       — Приходи.       Ресницы опустились, и щеки расчертили дорожки слёз.       Питер на секунду прижался лбом к прохладному виску, а затем отодвинулся, подпуская врачей. Когда полицейские повернулись, чтобы что-то у него узнать, он был уже на другой стороне улицы.       Ещё полчаса Питер просиживал штаны на крыше закусочной между Сто шестьдесят четвёртой и Геталс-авеню. Как раз, когда он рассеянно подыскивал подходящий путь по крышам, ему поступил звонок.       Карен, по обыкновению, приняла его без предупреждения.       — Всего день прошёл, а ты уже в новостях.       Голос Тони звучал необычайно объёмно, будто он стоял за плечом — то ли имела место какая-то модификация, то ли Питер слишком остро реагировал на его вмешательства в паучью жизнь. Во всех смыслах.       — Вы хотели сказать: на сканерах Пятницы, мистер Старк, но сделали ошибки во всех словах.       — Не поверишь, но первым действительно был репортаж. Элизабет Тумс? — Тони, как обычно, не страдал от неосведомлённости. — Ученица Средней школы Мидтауна, капитан команды по академическому Декатлону. Отец — Эдриан Тумс, мать — Дорис Тумс.       Питер не ответил, разглядывая подъезжающую к госпиталю машину скорой.       — Это из-за отца? — продолжал Тони. — Ты её караулил?       — Нет, просто был неподалёку и поймал код.       — «Поймал код»?       — Полицейская частота. Не у всех есть карманный ИИ, готовый в любой момент сообщить о происшествиях.       — Какой-то ты напряжённый.       Питер скинул капюшон с головы.       — Если бы я был осторожнее, то смог бы разобраться с Тумсом в логове, как и планировал. Никто бы ничего не узнал.       — Винишь себя за чужое хитрое супермудачество? Я думал, преувеличиваю, но, парень, так нельзя. Точно не хочешь наведаться к Человеку-психологу?       — Увы, но от неудач он меня не спасёт. Тони, зачем ты звонишь?       Этот странный звонок озадачил Питера не меньше, чем однажды предложение Эдит по-быстрому разобраться со всеми врагами с помощью пары-тройки ядерных боеголовок — как, спрашивается, он должен отвечать на вопросы, когда понятия не имеет, что происходит?       — Расскажешь, почему ты сидишь в балахоне?       Тони даже не пытался скрывать, что наблюдает за ним прямо сейчас. Зашибись.       — Тебя бесит, что я не свечу на весь Нью-Йорк красной задницей?       — Ты сам выбирал цвета, модник.       Микропередатчик снова среагировал. Питер вскочил на ноги и напоследок осмотрел окна госпиталя. Ничего не внушало опасений.       — Мне пора.       Из голоса Тони исчезли язвительные нотки:       — Надень костюм. А то мне потом сказки для начальства сочинять, что ты форму не носишь из вредности, нет, у нас не двадцать пять пауков на город, спасибо, одного вполне достаточно, чтобы наделать шума на всех телеканалах за какие-то два часа.       — Да ладно тебе. Час от силы прошёл.       — Короче, просто… будь осторожен.       Когда он сбросил, Питер какое-то время стоял на месте, словно приклеенный.       Машины медленно рассекали полотно дороги. Уличные огни рассыпались под колёсами и беспомощно мерцали в лужах. Несколько репортёров курили на крыльце, обсуждая что-то несомненно важное и даже не догадываясь, что звезда эфира сидит прямо у них над головой…       Питер был другим.       Уместным. Подходящим. Белая ворона над уютной бетонной клеткой. Ну или гнусный гетеропод, кому как. И всё потому, что через глазок уличной камеры на него был направлен единственно важный взгляд — от одного этого знания Питер обретал целостность.       Здесь и сейчас он был частью чего-то важного, а не бракованной деталью механизма.       И, на самом деле, только этого ему всё это время не хватало.