Рецидив

      Всё это время его выстраивали заново.       Лепили, реставрировали, дорисовывали. Укрепляли фундамент, чинили сломанное. Так неочевидно и при этом эффективно, что Питер сам не заметил, как вдруг обрёл землю под ногами. Разве он мог принять то, что сделал с собственной душой, без кризиса, нервного истощения и беспокойного кружения над городом? Разве мог?..       Он словно знал. С самого начала. Ну конечно! Конечно же. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. А если потянулся к полке судьбы, то чем кусок притягательнее, тем выше его стоимость.       Вот и всё. Простая арифметика.       — Простая арифметика, — повторил Питер вслух.       Двигаясь практически на автопилоте, они оказались в ванной Тони. Как будто других комнат и мест не существовало — их тянуло сюда, словно магнитом. Здесь можно было не бояться случайного взгляда или любопытных ушей. Говорить, обсуждать проблемы и открыто проявлять чувства. Постепенно это стало необходимостью, как и сама близость.       Скоро придётся разворачивать палаточный лагерь у раковины или как?       — Математика пронизывает реальность, Пит.       Накинув полотенце Питеру на голову, Тони энергично взъерошил волосы тканью. Смятение постепенно уходило, уступая беспричинной гиперактивности. Питер начинал замечать подобие модели Кюблер-Росс в его поведении — после потрясений или каких-то шокирующих ситуаций он вёл себя одинаково. По-своему отрицал, затем пытался отодвинуть вопрос на задний план, очень активно занимал себя простой деятельностью, пытался разобраться и, наконец, принимал, как должное. И сейчас, в фазу действия, он включался в разговор неохотно.       — Да. Но когда ты успел сделать это со мной?       — А с тобой что-то было не так?       — Мне казалось, что нет. Я был уверен. Но ошибался.       — Неужели?       — Я должен был увидеть себя твоими глазами.       — Если ты подумал, что смог — самого главного ты так и не понял.       Питер вдруг заметил, что испуг, сковавший Тони под дождём, не прошёл до конца. Может, поэтому на игры и демонстрации не хватало сил, а слова звучали прохладно и въедливо.       — Что-то не так? — Питер попробовал подтолкнуть его к фазе разъяснений.       Тони покачал головой, явно намереваясь оставить мысли при себе, но Питер нежно прикоснулся к его лицу, чем свёл все старания на нет. Он уже не первый раз использовал этот хитрый трюк, чтобы заставить его делиться переживаниями.       — Не могу представить, что случится, когда мы заглянем в прошлое друг друга, — с видом побеждённого признался Тони.       — Что конкретно тебя тревожит? — Питер скинул полотенце на плечи. — Мнение остальных? Что они подумают? Как воспримут?       — Какое мне дело до остальных?       Тони мягко отстранил его руки и с заметным нежеланием отступил на шаг. Чтобы собрать мысли в кучу, он нуждался в дистанции.       — На самом деле задумка довольно проста. Та половина Камня Разума, которую мы используем, позволяет создать общую область мышления. Такую зону для сброса мыслеобразов, телепатический чат. Аттракцион безопасен ровно до тех пор, пока все находятся в психоэмоциональной стабильности. Но во время сражения может случиться что угодно. Кто-то обязательно выйдет из себя или испугается, и для остальных это будет что-то вроде истошного крика. Проблема в том, что такой крик — всего лишь состояние взбудораженного, перегруженного разума. Область неконтролируемого. Как паническая атака.       — «Успокойся, дружище» тут не поможет.       — Да. Но Пятницу можно научить снимать перегрузку. Если она будет ширмой между двумя людьми, которые пытаются общаться на повышенных тонах, и уберёт всё лишнее программно, ничего страшного не произойдёт.       — Тогда нужно познакомить её с вариациями состояний каждого участника, чтобы она знала, что предпринять.       — В точку, — Тони улыбнулся, довольный его выводами. — Только ей под силу свести к нулю эмоциональные колебания и сделать общее пространство по-настоящему безопасным.       — И? Что может произойти с нами?       — Понимаешь, одно дело, когда двое орут невпопад на разные темы. И совсем другое, когда интенсивная, застарелая боль усиливает другую. Это может вызвать эмпатический резонанс. Плоский штопор для чувств. Даже Пятница может оказаться бессильна и… я всё это затеял, но мне…       Раздражённо пройдясь ладонью по влажным волосам, он тихо добавил:       — Страшно. Потому что самая сильная боль в моей жизни связана с тобой.       От этих слов сердце будто проколол ледяной шип — Питер вздрогнул и отвёл взгляд.       — А твоя — со мной, — прошептал Тони. — В этом случае знание хуже неизвестности. Иногда мне кажется, что я справился, а потом мы опять оказываемся в эпицентре землетрясения...       Вздохнув, он рассеянно потёр лицо. Теперь Питер мог увидеть, зачем вообще существовала фаза действия — она сводила на нет колебания и помогала сосредоточиться хоть на чём-то.       — Извини. В голове какая-то мешанина.       Сбросив полотенце на пол, Питер понимающе улыбнулся:       — Тебе надо отдохнуть.       — Тебе тоже не помешает.       — Возможно, мы можем совместить мой отдых с твоим?       Игнорируя вспыхнувшее лицо, Питер потянулся к рубашке Тони, недвусмысленно предлагая способ отвлечься от мрачных размышлений:       — Как насчет горячего… очень горячего душа?       Тони нервно хмыкнул ему в губы.       — Знаешь… у меня есть идея получше.

* * *

      Холодные синие блики подсвечивали разрастающуюся лавину ароматной пены. Питер переборщил с гелем, и теперь они были обречены барахтаться в пузырях по самые носы — и это несмотря на то, что джакузи было гигантским, и два человека могли разместиться в нём в полный рост, не соприкасаясь друг с другом.       Пену пришлось пустить в ход. Питер опомнился только когда белая башня на макушке Тони его стараниями обрела очертания старой штаб-квартиры Мстителей. Тони же терпел надругательства со стойкостью человека, который как минимум девять раз попадал в топ самых сексуальных мужчин планеты и знал, что такие мелочи его ни капельки не испортят.       — Каждый раз напрягаюсь, когда ты становишься настолько покорным, — заявил Питер.       Жаль, жизнь шедевра не продлилась долго — небоскрёб под собственной тяжестью сполз вбок.       — Я давно смирился с тем, что стал твоей игрушкой, — ответил Тони, хитро взглянув на Питера из-под ресниц. И да, стоило ли удивляться тому, что даже бесформенная гора пены на голове ему шла.       — В самом деле?       — Хочешь составить договор? Я, Тони Старк, отдаю своё тело и душу Питеру Паркеру в бессрочное пользование... — медленно смахнув остатки башни, Тони прикрыл глаза. Блики обрисовали соблазнительные линии красивого лица. Только когда движение прервал горьковато-едкий смешок, Питер понял, что перед ним красуются. Что его провоцируют. Притом, весьма успешно.       Стало быть, поэтому он нашёл в себе силы на ответную провокацию:       — Даже если мне прямо сейчас захочется тебя трахнуть?       — Даже если тебе захочется меня убить.       Звучало игриво и очень естественно, но Питер не обманулся.       — А теперь можно ещё раз, только честно?       — Нет вещей, о которых я не думал. А ещё трусливая часть меня считает, что мы обречены, так что «во все тяжкие с Питером Паркером» — что может быть лучше?       — Трусливая часть? Такая существует?       — О, поверь, если бы не она — меня бы здесь не было. Так что?       Питер наклонился, частично высовываясь из воды. Стараясь игнорировать неугомонных бабочек в животе, он грубо придавил Тони к бортику, наклонился к уху и прошептал:       — Нет вещей, о которых я не думал.       Судя по общему рваному вздоху их одинаково резко бросило в жар. Питер положил ладонь чуть выше реплектора, смахивая пену с ключиц Тони и слегка надавливая на ямочку под костью.       — Как хорошо, что паучий метаболизм ускорил созревание, правда?       Тони одобрительно мыкнул.       — Жаловаться не на что. Кроме, может быть, цифр в паспорте. Но мне теперь плевать на цифры. И я не смог бы устоять, будь ты хоть настоящим пауком.       — А улиткой?       — Полагаю, это было бы неудобно. И самую малость странно. Но кто не без греха.       Отсмеявшись, они обвили друг друга руками и поцеловались поверхностно, легко, будто устоявшаяся женатая пара. Кокон уюта и спокойствия обволакивал, счастье струилось по венам. Питер чувствовал, что это иллюзия. Состояние, созданное искусственно. Но это не имело значения, пока они создавали её вместе.       С минуту тишину нарушало только гудение гидромассажной системы и невесомые всплески воды.       А потом Тони властно потянул Питера за плечо, затащил к себе на колени. Их тела сложились, как мозаика — одно к другому, правильно, идеально. Ладонь медленно скользнула вверх, слегка надавила, вынуждая Питера опрокинуться. Нежные, уверенные прикосновения заставили кожу покрыться мурашками, и все мысли растворились в волне удовольствия.       — Ты позволяешь контролировать твоё тело… — Тони не спрашивал, скорее констатировал. По-научному так, серьёзно, будто ученый, объясняющий студентам базовые вещи. — Но терпеть не можешь, когда кто-то пытается манипулировать твоими мыслями.       — Это плохо?..       — Нет. — Рука, нежно сжимавшая горло, расслабилась и плавно скользнула под воду.       Питер уже давно был возбуждён, так что, едва Тони обвил пальцами основание его члена, не смог сдержать стона.       — Мне нравится думать, что я — исключение, — прошептал Тони ему на ухо, одновременно сжимая ладонь сильнее. — И что иногда ты позволяешь мне переубеждать тебя. Или менять твоё мнение. Только мне.       — Да, — ответил Питер, проходясь затылком по крепкому плечу.       Рука Тони продолжала бесчинствовать, и очень скоро Питер потерял нить разговора. Желание погрузило его в дивную прострацию, физическое удовольствие стало важнее любого другого.       Он освоился и уже не впадал в оцепенение, а значит, не было и ширмы, мешающей эгоистично наслаждаться. Ласками, давлением, поцелуями, объятиями. Колючим ощущением в сгибе шеи, там, где бородка покалывала кожу. Полным соприкосновением с телом и жестковатым рельефом реплектора.       Медитативно-жёсткое доведение Питера до предела превращалось в любимое хобби — Тони нравилось наблюдать за тем, как он теряет рассудок и желание язвить в ответ, вспыхивает и растворяется в чувствах. И он всё чаще устраивал такие показательные уроки, даже через ласки транслируя, что иногда нужно уметь принимать любовь, здесь и сейчас ничего не отдавая взамен.       Питер и представить не мог, что это настолько непростая наука.       Но он быстро учился.

* * *

      В специально отведённой комнате собрались все Мстители.       Атмосфера мало напоминала рабочую, но серьёзные лица намекали, что пляски с ретрограммами и презентациями произвели впечатление — никто больше не собирался мешать, спорить или противодействовать. Все явились посмотреть и только.       Центр помещения занимало монструозных размеров устройство и небольшой стол на двух человек. За ним расположились Стив и Тони.       Тони вглядывался в голоэкраны, завершая приготовления — он был необычайно сосредоточен. Стало быть, поэтому Роджерс сидел напротив, не зная, какую позу принять, чтобы хотя бы со стороны казаться невозмутимым. Только вот Питеру он напоминал сериального преступника в комнате допросов — из него тоже актёр был никудышный.       Впрочем, ничего удивительного. Первый этап, этап тестов и испытаний — самый трудозатратный и опасный. Если что-то пойдёт не так, Тони придётся импровизировать, и никому не хотелось быть подопытной мышкой.       На столе лежали кабели и неопознаваемые детали, причудливо соединённые между собой. В центре — две заметных кнопки, будто на каком-то старом телешоу: «Кто быстрее ответит на вопрос». Смахнув лишние голоэкраны, Тони подвинул одну из них к Стиву и начал краткий инструктаж:       — Чтобы Пятница могла погасить нестабильность нашей связи, ей нужны предельные значения твоих и моих эмоциональных волн. Для полной картины должно хватить трёх воспоминаний. Счастливое, кризисное и тяжёлое.       Стив расправил плечи под уверенным взглядом Тони.       — Насколько тяжёлое?       — Желательно самое. Важно не само событие, а реакция, сила эмоционального удара.       Тони взял с маленькой платформы какое-то устройство и закрепил его на виске. Наноструктура зацепилась за край уха, и маленькая точка в основании зажглась тёплым жёлтым светом.       Стив повторил его действия и на его виске загорелся аналогичный индикатор.       — Начнём с порции счастья. Просто сосредоточься, вспомни что-то предельно яркое. Когда будешь готов, сфокусируйся на событии и положи руку на кнопку.       — Ты уже выбрал своё воспоминание? — поинтересовался Стив.       — Конечно. Давно. Но ты не торопись — лучше подумай как следует. Я подожду.       Помещение заполнила выжидательная тишина. На лицах застыло замешательство: представляя себя на месте Стива, все лихорадочно перебирали воспоминания.       Питер почти злился на себя за то, что его мозг без колебаний бросило к стартовой точке, к одному и тому же Счастливому Моменту. Чертовы рецидивы.       Наконец, накрыв кнопку ладонью, Стив сделал глубокий вдох.       — Кажется, я выбрал.       — Не волнуйся. У нас с тобой не должно возникнуть серьёзных проблем, — успокоил Тони. — Готов?       — Да.       — Когда загорится — жми.       Они опустили глаза. Раздался тихий гул. Что-то внутри нагромождения защёлкало и так же внезапно затихло. Все ждали какого-то шоу, как в случае с иллюзиями и ретрограммами, но, увы, обмен воспоминанием происходил за секунду — со скоростью мысли, и ни капельки не зрелищно.       Питер понял, что сжимает кулаки до боли в пальцах, и заставил себя расслабиться.       Тони рассмеялся, откидываясь на спинку стула.       — Надо же.       Стив не смеялся, но губы растянулись в улыбке. Беспокойство отступило, и он вдохнул свободно.       — Воздействие зафиксировано, — отрапортовала Пятница.       — Эй, а нам не покажут? — картинно возмутился Сэм.       — Потерпи, и до тебя дойдёт очередь, — тоже с каким-то задором бросила Наташа.       Тони уставился в инфографики. Питеру очень хотелось в них заглянуть, но лезть под руку — не лучшая идея, даже с учётом того, что он мог бы помочь.       — Отлично. Глядишь, разберёмся быстро, — вряд ли кто-то ещё заметил бы, но в голосе Тони теперь звучал настоящий, а не фальшивый оптимизм. — Следующий момент кризисный. Средний по интенсивности. Досадное происшествие, раздражающий разговор, неприятность уровня «лучше бы этого не случалось, но ничего серьёзного».       Стив задумчиво потёр подбородок.       — Это воспоминание было из другой временной петли, да?       — Ага, — Тони кивнул. Легко так, будто они обсуждали прогноз погоды на неделю. — Симпатяга, правда?       — Как её зовут?       — Звали, — поправил Тони. — Её звали Морган.       Желудок Питера сделал неприятный кульбит.       — Только не грузись, Стив, — добавил Тони, почти не меняясь в лице. — Иногда мы ничего не можем поделать с непреодолимостью обстоятельств, да?       Роджерс промолчал. Питер всеми силами старался игнорировать покалывание в груди, но это было невозможно, когда Тони улыбался так льдисто.       — Вспомни что-то кризисное. Ход действий тот же. Решил, положил руку, подождал сигнала, нажал.       На этот раз Стиву потребовалось больше времени. Он размышлял, разглядывая расползающиеся по поверхности стола провода, и огонёк на его виске едва заметно мерцал. Никто не комментировал, не лез и не мешал — Питер давно не видел такого единения душ.       Потом Стив тронул кнопку, и всё повторилось.       — Воздействие зафиксировано, — снова сообщила Пятница. — Уровень эмпатической вовлечённости составляет шестьдесят четыре процента.       — Что это означает? — спросил Стив, хмурясь и часто моргая.       — Что мы удачно проходим настройку, — сказал Тони.       Только вот холодок в интонациях намекал, что он рассердился. Ему пришлось взять паузу, чтобы справиться с собой.       — Знаете, это как смотреть неинтересный фильм, — не сдержался Сэм. — Я тоже хочу знать, что…       Наташа заткнула его взглядом.       — Теперь самое сложное. — Тони демонстративно не обращал внимание на болтовню. — Пик негативных эмоций. Это может быть, что угодно, но предпочтительнее выбрать худшее. Если эмоция будет недостаточно разрушительной, все наши старания могут пойти коту под хвост, и виноват в этом окажешься именно ты, Стив.       — Травмирующие моменты сумбурны.       — Точно. Возможно ты не сможешь понять до конца, что конкретно видишь или показываешь. Важно не это. Только само чувство.       Питер ожидал, что на этот раз Стиву понадобится перерыв, но он с внезапной решимостью положил ладонь на кнопку. Тони нахмурился.       — Вот так сразу?       Стив кивнул. И тогда, к удивлению всех присутствующих, замялся Тони. Он колебался недолго, но за эти мучительные секунды Питер разволновался так, что застыл в боевой готовности, будто ему вот-вот предстояло с кем-то сражаться.       Стоило Тони коснулся кнопки, всё затихло.       Это длилось от силы полвдоха. Полвдоха до катастрофы.       — Воздействие зафиксировано.       Первым шевельнулся Тони. Оттолкнувшись от стола, он резко поднялся. На челюсти Стива вздыбились желваки, руки сжались в кулаки. Они смотрели друг другу в глаза так, будто были готовы вот-вот сцепиться.       Питер шагнул вперёд, готовый остановить драку, но голос Стива, полный страдания, тоски и чувства вины, прибил его к полу:       — Ты показал нам не всё?..       — Достаточно! — сорвав датчик с виска, бросил Тони.       Он направился к двери и буквально вылетел прочь из комнаты. Переборов тяжесть в теле, Питер помчался следом, но успел лишь перескочить через порог.       Одинокая фигура в полумраке показалась ему пустой тенью.       — Я знаю, что ты хочешь помочь. Но сейчас… мне правда нужно побыть одному.       Так и не обернувшись, Тони коснулся реплектора. Слой нанитов молниеносно покрыл его тело поверх спортивной формы. Красивое было зрелище, и если бы не волна беспокойства, Питер бы насладился. Вместо этого он стоял, беспомощно наблюдая за тем, как он снова исчезает, сбегает, не желая ни с кем делиться переживаниями.       Когда Питер вернулся, Стив всё так же сидел на стуле, слепо рассматривая ладони. Наташа стояла рядом — непримиримая и злая, как дикая кошка.       — Просто опиши, — отрезала она.       — Я и подумать не мог… — голос Стива звучал хрипло и глухо, будто он несколько часов кричал без перерыва.       — Что ты увидел?       — Смерть, — вмешался Питер. — Мою смерть.       Стив прикоснулся к кнопке, намеренно избегая встречаться с кем-либо взглядом.       — Это ужасно… Вы будто становитесь одним человеком. Я был там, каждый раз. На его месте.       С Наташи его слова почему-то сбили спесь. Скорее всего, она собиралась критиковать и разносить, но Стив звучал не удручённо, вовсе нет.       Он восхищался.       — Не буду врать, меня чертовски пугает твоя реакция.       — Может, кому-то всё-таки не стоит в это лезть? — спросил Сэм. — Очевидно же, хреновая идея.       — Нет, я… — Стив покачал головой. — Теперь я понимаю почему он это сделал. Всё это.       — И почему же?       Молчание было долгим. Все ждали, но Стив никак не мог подобрать слов. Затем он посмотрел на Питера. Прямым, тяжёлым взглядом, полным осознания и тоски.       — Не хочешь выпить кофе? — предложил Питер, чувствуя, что настала его очередь разгребать последствия.       — Я бы предпочёл чай, — тихо сказал Стив.       Задерживать их никто не стал.

* * *

      — Тони любит тебя, — сказал Стив.       Вряд ли этот вывод можно было назвать хорошим началом для первого разговора по душам, но раз Капитана всея Америки новость поразила в самое сердце, проигнорировать её не получится.       — Это кажется тебе неправильным?       — Нет, — окунув в кипяток пакетик с каким-то коллекционным чаем Ванды, Стив с полминуты гонял его в чашке. — Когда мы подводили итоги на совещании, он так сухо перебирал факты. Первая петля, вторая. А там… будто весь мир рухнул в одночасье.       Питер знал. Сам видел. Но почему-то именно Стив смог огранить эмоцию, вывести в абсолют — по спине от его проникновенного тона побежали мурашки.       — Ты ведь тоже испытывал подобное? — попытался переключиться Питер.       — Не так. Гнев, ненависть. Боль. Но здесь… Я бы решил, что выжить после такого невозможно. Не с таким грузом.       — Он же был не виноват. — Питер нервно покрутил в пальцах свою чашку. — Это лишь стечение обстоятельств...       — Нет. Эти чувства... были осознанными.       Питер нахмурился. Стив не собирался с ним спорить, но говорил так уверенно. Будто увидел обратную сторону луны. Открыл для себя новый мир.       Почему-то продолжать обсуждать Тони казалось неправильным.       — Что ты показал ему?       — Кое-какой эпизод с участием моего старого друга.       — Джеймса Барнса?       Стив сжал кружку. Прежде чем заговорить, снова сделал небольшой глоток.       — Тебя вряд ли что-то удивит, да?       — Ну… никто не может знать достаточно. Хочешь рассказать — с удовольствием выслушаю.       — Ты когда-нибудь думал о том, что тебе здесь не место?       Питер расслабился. Стив и впрямь просто хотел поговорить о проблеме временного парадокса, надо же.       — Думал. Но где тогда?       — Там, где ты мог прожить свою настоящую жизнь.       — Никто не знает, лучший ли это расклад. Зависит от условий. Я точно знаю, что полезен здесь и сейчас. Это всё, что мне нужно.       — А как же близкие? Друзья?       — Я не мог забрать с собой гробы.       — Прости. — Стив огляделся будто в поисках чего-то, что поможет ему зацепиться за реальность.       Питер отмахнулся, показывая, что не сердится.       — Сейчас я могу что-то исправить. У меня были причины замкнуть петлю.       Роджерс понимающе кивнул и задумался. Питер просто ждал, искренне наслаждаясь их осторожными шагами навстречу друг другу.       — Так странно. Ты выглядишь как подросток, а говоришь вещи, которые ни тогда, ни сейчас не приходили мне в голову.       — Ну, ты не намного старше. Если не считать проведённого во льдах времени, тебе тридцать четыре, так? О, черт!       Стив хохотнул.       — Сколько лет ты сражался?       — С пятнадцати, плюс этот год итого… даже больше, чем ты! Вау.       Питер тоскливо рассмеялся.       — Никогда бы не подумал, что буду вот так меряться опытом с Капитаном Америкой этого времени. Я довольно долго злился на тебя.       — Из-за Тони?       — Не только. В первой петле ты вернулся в пятидесятые.       Стив не был эмоционален — но даже его сдержанность дала сбой в этот момент. Взгляд загорелся, и растерянность проступила, как чёрная клякса на идеально-белом холсте.       — К ней, — мягко добавил Питер. — Наверное, мне не стоило рассказывать, но будь я на твоём месте, я хотел бы знать.       — Значит… если события, которые случились в других временных петлях, до сих пор существуют, где-то, когда-то… я остался с Пэгги?       — Более того, прожил неплохую жизнь и прыгнул обратно стариком. Умудрился помочь, когда за мной охотилось пол мира.       Питер полагал, что Стиву потребуется время, чтобы переварить новость, но внезапно его лицо приобрело всем знакомое плакатное выражение бывалого солдата и тень сомнений бесследно испарилась.       — Я сделаю всё, чтобы Тони не пришлось снова… даже в малой степени испытать нечто подобное.       — И я. Потому что люблю его, — сказал Питер, с интересом наблюдая за реакцией.       Кажется, после этой фразы до Стива дошло, что между ними происходит на самом деле.       — Так вы именно?.. — Он наморщил лоб, пытаясь безопасно сформулировать мысль. — Именно...       — Мы именно, — подтвердил Питер. — Возможно, для тебя это дикость, но так уж вышло.       — Вряд ли кому-то из вас важно моё мнение, — с удивительной лёгкостью пошутил Стив.       — Я уже говорил это Тони, и повторю кому угодно. Никто не может сказать мне того, что я не говорил себе сам, когда он был мёртв.       — Всё в порядке, — поднявшись, сказал Стив. — Теперь я… наверное, могу понять.       Питер расслабленно откинулся на спинку стула. Интересный получился эффект. Если так пойдёт дальше, с помощью обмена воспоминаниями они решат все конфликты.       А пока Стив, совсем как Тони, нуждался в действии, в деле — на месте ему больше не сиделось.       — Тебе хоть немного полегчало?       — Да. Я буду в зале. Если что-то понадобится — обращайся. И… спасибо.       Сухо кивнув на прощанье, Стив покинул лаундж-зону.       Питер взлохматил волосы.       В прошлом Стив никогда не просил у него помощи. Наоборот, он знал всё на свете и раздавал советы, как наставник в лучших традициях фильмов о боевых искусствах. Ничто не могло его расстроить, он преисполнился спокойствием, когда отказался от бремени супергероя.       Он видел разрушающийся мир, но относился к этому как к старению организма. Очень редко говорил о Тони. И уж тем более не затрагивал тему его чувств.       Из задумчивости Питера вывели тихие шаги.       — Привет.       Он поднял глаза.       Тони стоял в дверном проёме, сложив руки на груди. Выждав эффектную паузу, он подошёл поближе и сел на место Стива.       — О чём думаешь?       Спокойствие ощущалось каким-то хрупким.       — О сеансе психотерапии, который мне пришлось провести Капитану Америке после твоих экспериментов.       — О, тогда я следующий, доктор, — улыбнулся Тони.       Питер хотел бы поддержать шутку, но он слишком волновался, чтобы продолжать ёрничать.       — Ты в норме? Что случилось?       — Немного разозлился. Но Наташа тоже неплохо вставляет мозги на место, так что сейчас всё нормально.       — Она смогла с тобой связаться?       — Пятница соединила нас, и мы неплохо поболтали, пока я бороздил просторы Северной Атлантики.       — О чём?       — О том, что наши со Стивом впечатления не такие уж и разные.       — А ему показалось, что твои переживания ярче.       — Отличие в уровне осознанности. Человек может сделать свою боль в тысячу раз сильнее. Сам.       Питеру пришлось пару раз глубоко вдохнуть, чтобы голос не съехал в скулёж:       — Мы заходим слишком далеко.       — Знаю. И легко не будет. Именно потому что лёгкие пути заводили нас в тупик, Питер, мы… Каждый должен пройти через это. Оказаться в шкуре другого. Пропустить через себя.       Тони коснулся его руки там, где под кожей притаился браслет.       — Вот это… доказательство того, что это работает. Связь, которая способна изменить многое.       — Например, что?       — Мнение. Это нужно не только тебе, — сказал Тони. — Когда мы победим и всё будет позади, я расскажу, из-за чего мы поссорились тогда. Перед боем.       — Расскажи сейчас.       — Не могу. Если я это сделаю, мы не сможем сражаться.       — Ладно, — сказал Питер, хотя это стоило ему всех накопленных душевных сил. — Но потом мы разберёмся со всем этим. Вместе.       Тони отвёл взгляд.       За окном догорал день. Какой-то немой, тихий — не было слышно ни ветра, ни дождя, ни пения птиц. Но именно такой день идеально подходил под разворачивающийся на Базе спектакль.       — Мне нужно поговорить со Стивом, — сказал Тони.       Питер дёрнул уголком губ.       — Думаю, он этого ждёт.       Встав на ноги, Тони поправил толстовку и состроил мину героя, который собрался выйти в открытый космос для последней в жизни миссии.       — Как я выгляжу?       — Боюсь, я не объективен… ты прекрасен. Как всегда.       — И правда, нашёл кого спросить.       Махнув на него рукой, он твёрдой походкой пошёл прочь. Питер подавился смешинкой и стал с удивлением перебирать в памяти осколки впечатлений сегодняшнего дня.       Или показалось… или Тони снова стал активно жестикулировать правой рукой?