* * *
Он пришёл в себя, учуяв приятный запах благовоний. Поморщившись от боли в висках, осторожно коснулся тёплой повязки на лбу — кажется, что-то подобное уже случалось, или всему виной опять… — Тихо, — сказал строгий голос. Питер сразу распознал Вонга, недружелюбного напарника Стивена. Стоило ему попытаться привстать, что-то застучало, скрипнуло совсем рядом. Затем ткань с кожи исчезла, а её место занял круглый и прохладный камень. От этого прикосновения Питеру стало значительно лучше. — Что случилось? — прохрипел он. — То, что случается каждый раз, когда твоя душа проваливается в брешь, — со свойственной ему прямотой объяснил Вонг. Питер был готов завыть от облегчения, и не только потому, что боль уходила. Хоть кто-то заговорил с ним без таинственных шаманских плясок. — О каких брешах ты говоришь? — Если я правильно понимаю, о тех, что остались в ткани мироздания после катастрофы баланса. Вонг заглянул ему в глаза. — Что последнее ты помнишь? Нервно сглотнув, Питер всё-таки приподнялся, а затем и сел. Его толстовка куда-то подевалась. — Морган вернулась, — прошептал он. — О, боже… она действительно вернулась? Как… — О чём вы говорили? — проигнорировав его блеяния, спросил Вонг. — Она злилась. На меня и на Тони, кричала, что он оставил её… — Больше ничего? Вы говорили о прошлом? Или о твоих близких? Или твоих друзьях? — Нет, — ответил Питер. Какое-то время они играли в гляделки — Вонг всегда нервировал своей привычкой делать перерывы в разговорах, но на этот раз пауза разрослась до прямо-таки мучительной. — Хорошо. Скажешь, когда тебе станет лучше. — Почему это происходит? — Скорее всего, последствия перенаправления временного потока. — Но ведь Тони не проваливается, хотя тоже создал петлю. Вонг покачал головой. — Иногда побочные эффекты одного и того же заклинания могут отличаться у разных людей. Он вздохнул. — Думаю, теперь тебе ничего не грозит. Если ноги держат, можешь идти. Питер стёр испарину со лба. Всё это остро напомнило те немногие случаи, когда он оказывался в Санктум Санторуме под покровительством Стивена, чудом пережив очередное приключение — быть под врачевательством магов ему определённо нравилось больше, чем страдать от традиционной медицины Хэппи. Вывалившись из комнаты, Питер двинулся сквозь мрачный коридор на звук голосов. Тони, заметив его в дверном проходе, резко поднялся. Стивен остался сидеть в кресле, сжав подлокотники. Морган нигде не было. — Всё хорошо? — взволнованно спросил Тони. Питер потёр виски, чувствуя себя так, будто его выпотрошили и сшили заново, накидав внутренние органы как попало. Из всех межпространственных фиаско это был самый неприятный случай. Мало того, что они с Тони недавно получили по голове эмпатическим резонансом и не успели толком восстановиться, ещё и Морган устроила локальный эмоциональный шторм. — Бывало и лучше, — сказал он, не найдя в себе сил притворяться. — А где?.. — Исчезла. Думаю, вернётся, когда приведёт мысли в порядок, — Стивен осмотрел его с той же придирчивостью, что и Тони, но решил не заострять внимание на состоянии и внешнем виде. Питер обречённо опустился на диван. — Кто-нибудь может объяснить, какого чёрта? — Ещё до нашего путешествия к Сердцу Морган смогла скрыться в карманном измерении, — взмахнув рукой, Стивен с помощью заклинания визуализировал сферу Мидгарда и сияющие плоскости, похожие на осколки. — Обычно в таких измерениях обитают существа иного порядка. Попасть туда просто так, как и выйти по собственному желанию, невозможно. Если только ты не обладаешь способностью телепортироваться, а с другой стороны не появился разрыв. Брешь. — Такая же брешь, как в случае с теми демонами? — припомнив одно из их совместных сражений, Питер нервно облизнул пересохшие губы. — Да. — Тони, твоё счастливое воспоминание… тогда Морган пропала надолго, верно? — Она всего пару раз исчезала дольше, чем на несколько минут, — сказал Тони, с заметным усилием включившись в разговор. За то время, что Питер валялся в отключке, он успел понять увиденное, но до полного осознания было ещё далеко. — Морган обладает высоким уровнем контроля над реальностью, — пояснил Стрэндж. — Такие способности не могут возникнуть у обычного мутанта. Это что-то ближе к магии. — Настоящей магии? — спросил Питер. — Похоже, она смогла развить данное от природы. Он снисходительно и спокойно посмотрел на Тони, как бы намекая, что это целиком и полностью его вина. Помимо мутации, вызванной воздействием на Тони палладия, Морган досталась и гениальность. Никто не мог бы сказать наверняка, не несёт ли такое приданое больше вреда, чем пользы. — Есть и другая особенность. Она появилась на свет, когда во вселенной отсутствовали Камни Бесконечности. Часть сил, освобождённых после их разрушения, вихрились ненаправленными потоками. Это тоже могло оказать влияние. — Значит, потенциально она такая не одна, — предположил Тони. — Я попробую разузнать больше. — Стивен… — позвал Питер. — Ты ведь в курсе того, что со мной происходит? На лице Стрэнджа не двинулся ни один мускул, но сумрачно-серьёзные глаза метнулись к полкам с книгами. — В теории. — Если твоя версия такая же, как у Вонга, почему у остальных нет никаких проблем? Тони и Мстители, все могут обращаться к памяти своей души, и только я отключаюсь, стоит лишь… — Питер, — Стивен сложил пальцы корзинкой. — Твою душу извлекали из тела с помощью Камня. Такое не могло пройти бесследно. — И? Можно ли вообще… я не знаю… исправить это? Тони мягко сжал его плечо и чуть потянул, вынуждая повернуться. — Мы обязательно найдём способ. Его уверенность действовала лучше гипноза, и даже если в голове Питера остались провокационные вопросы, они сразу потеряли смысл. Он мог бы продолжить пытать их обоих, но на самом деле, если проблема до сих пор не решена, значит, и Тони, и Стивен находятся в поисках ответов. И этот разговор — просто пустая трата времени. — Вас отправить на Базу? — спросил Стивен после непродолжительного молчания. — Нет, не стоит, — неожиданно отмахнулся Тони. — Нас заберёт мой водитель. — Офицер по безопасности, попрошу, — кисло пошутил Питер. Когда они выбрались на крыльцо Санктума, Тони остановился, чтобы безыдейно попялиться в небо. Он очень нуждался во времени. Переварить их сеанс. Обдумать слова Морган. Справиться с беспокойством. Остановиться, отдышаться. Но времени будто бы не осталось даже в запасе — жалкая попытка помедитировать почти сразу прервалась назойливым воем клаксона. Хмуро осмотрев их с Тони, с каменными лицами разместившихся на заднем сидении, Хэппи деловито поправил стекло заднего вида и буркнул: — Куда едем? — Поехали чизбургеров поедим, а? — с непередаваемым оттенком задолбанности предложил Тони. Хэппи понятливо взял курс на ближайший пункт быстрого питания. Питер сидел, молча разглядывая свои руки. Тошнота и неприятное ощущение пустоты начали отступать только сейчас, и это было странно — словно и регенерация принялась за дело с запозданием. — Пит, — позвал Тони, заметив, что он сидит, не шевелясь. — Уже лучше, — убеждённо выдохнул Питер, избавляя его от необходимости шифроваться перед Хэппи. — Не волнуйся. Оставшуюся дорогу они провели в неуютной тишине.* * *
Слепящее солнце припекало щёку. Мимо пролетали красивые старинные многоэтажки, постепенно сменяясь домами попроще из гигантских бетонных кубов. Путь до закусочной был недолгим, но почему-то показался мучительной вечностью. Хэппи собирался было отправиться к кассе в одиночку, но Тони выпрыгнул следом. Питер вышел последним, щурясь и устало потирая лоб. Они разместились у окна. Притащив заказ, Хэппи схватил свой ролл с говядиной и сбежал в машину. Он всегда чувствовал, когда лучше оставить людей одних… Или всё ещё опасался, что Питеру захочется узнать больше об их с Мэй отношениях, чёрт его разберёт. — Хочешь поговорить? — спросил Питер, когда они остались одни. Тони рассматривал улицу, выходящую на парковку, и не обращал никакого внимания на суету среди персонала кафе. — Хочу ли? — потерянно переспросил он. — Проговори. Станет легче. — Моя дочь вернулась из небытия, — послушался Тони, понизив голос почти до шёпота. — В последний раз я видел её малюткой в кроватке, обнимающей мишку. Он задумчиво вытащил чизбургер из коробочки и стал методично разворачивать бумагу с забавным принтом. В движениях была какая-то нетвёрдость. Наверное, мысли опять вертелись на околоорбитальных скоростях. Питер решил дать Тони угнаться хоть за одной. — Я хотел защитить её, — сказал он, с заметным усилием проглотив кусок чизбургера и отложив его на тарелочку. — Мы даже летали к этому… лысому всеотцу всех мутантов. — Чарльз Ксавье видел её? — удивился Питер. — Советы помогали. — Тони так же неуклюже взял стаканчик с газировкой. — А потом притащился Стив, и я… и всё исчезло. — Почему ты передал супергеройское наследство мне, а не ей? — Тебе было четырнадцать, когда ты впервые чуть не угробил кучу людей. — Пятнадцать. — Тем более. Ей было четыре, когда я составлял документы, — Тони дёрнул бровью. — А до права наследования она не дожила. Питер опустил взгляд. — Я не… — Тони покачал головой, отставляя стаканчик. — Я остановился вот на чём: если бы я знал, что мои близкие очень скоро умрут страшной и болезненной смертью, я бы… сделал всё, лишь бы им не пришлось страдать. Питер вцепился в свою картошку, как в спасательный круг, надеясь, что ему не придётся спорить или соглашаться. — Поэтому прекрати уже. Случилось и случилось. Просто… я рад. Я рад, что какое-то чудо привело её сюда. Что она жива. Без особого аппетита закинув в рот парочку соломинок, Питер вздохнул. — Да. Я тоже рад. Жаль правда… — Она винит тебя, но я это исправлю, — уже по обыкновению уверенно заявил Тони. — Морган — не твоё изобретение, чтобы просто подкрутить пару настроек, Тони. Ты должен объяснить ей, почему тогда рискнул всем, а уж как она себя поведёт, никто не сможет предсказать. — Это я и собираюсь сделать. Если я правильно понял, Пеппер тоже хотела защитить её — а значит, оградить от мира супергероев. Навязать мысль, что они все опасны. Включая тебя. — Да и она ничего не смогла поделать с тем, что у Морган на руках был флеш-роял. Мозги, наследие, мутация. Она же родилась практически готовым героем. — Её всю жизнь мучили противоречия, — вдруг понял Тони. И впрямь, проговорив вслух, он уже совсем с другим настроением доел чизбургер. В отличие от него, у Питера так и не получилось выбраться из ямы мрачных мыслей. Если Морган теперь ненавидит его пуще прежнего… как она отреагирует, если узнает про их отношения? Пока он пытался переключиться с жутких предположений на проблемы насущные, кассир крадучись приблизилась к их столику и попросила автограф. Тони взял ручку и, поставив свои инициалы на салфетке, приветливо помахал тем, кто подходить не осмеливался. — Я вроде как рок-звезда? Чёрт, надо почаще вылезать в люди… — Ну да, ты популярен, — фыркнул Питер, практически за шкирку вытаскивая себя из болота меланхолии. — Даже не знаю, с чего вдруг. — Меня печатали в журналах! Там была как минимум одна хорошая фотка. Питер снова уставился на свою порцию. — Эй. — Тони коснулся тыльной стороны его руки большим пальцем. — Ты в порядке? Открыв рот, чтобы снова наврать что-то нейтральное, Питер вдруг обнаружил, что не может. Он не может — не тогда, когда Тони смотрит так, будто ждёт этой лжи. — Не знаю. Это не новость, — просто сказал Питер. — Я будто теряю связь с реальностью. Даже моё тело. То всё прекрасно, то в следующий момент… Стивен предупреждал о подобном, но обиднее всего чувствовать, что я теряю контроль сейчас. Сейчас, когда как никогда хочу… Тони сжал его ладонь. Его рука была очень горячей, несмотря на то, что он не так давно держал ледяную газировку. — Жить, — закончил Питер. — Я знаю, это прозвучит странно. Ты веришь мне? — Конечно. Конечно, я верю. — Тогда знай: ничего плохого с тобой не случится. Но пока не спрашивай, с чего я так решил. Он убрал руку, заметив, что в их сторону направили камеры. Питер заглянул в серьёзные, глубокие глаза и кивнул. Ему и впрямь стало легче. Даже если от него что-то скрывали, Тони верил в то, что говорил. — Расскажешь, почему ты вызвал Хэппи? Стивен мог отправить нас обратно тем же путём… Тони не рассказал. Впрочем, очень скоро необходимость в разъяснениях отпала — когда они вернулись в машину, он положил на колено Питеру старкфон с горящими на экране жизнерадостными пальмами и кратким описанием прелестей трёхнедельного курорта на Барбадос. — Сэнди Лейн, — шепнул он. — Его маленькая скромная мечта. — И около пяти тысяч в сутки? — так же тихо спросил Питер. — Обижаешь. Двадцать четыре. План был элементарен — шокировать свежесформировавшуюся парочку заманчивым предложением и, пока никто не опомнился, утащить Питера на Базу. — О нём можете не волноваться, — театрально мурлыкал Тони, репетируя в машине. — Проживание обеспечим в обмен на помощь с одним экологическим проектом. Ребёнок просто гений, клепает изобретения практически ежедневно… Он говорил ещё много того, за что Питеру стало мучительно стыдно — но взять крепость в лице тёти Мэй можно было только напором, харизмой и тысячей обещаний, что всё будет в порядке. Питеру оставалось играть самого себя и соблюдать правила: удивляться, когда нужно, или с подростковой искренностью пищать на фоне. Он был хорош — наверняка виной всему учитель с чёрным поясом по актёрской игре, способный корчить из себя увлечённого мизантропа, озабоченного проблемами экологии, несмотря на возвращение из мира мёртвых дочери и маячащий в графике Апокалипсис. Вечер Питер был вынужден посвятить собиранию вещей и прощальному ужину в кругу маленькой, но очень гордой семьи, а утро — переезду. Только когда Пятница со свойственной ей бескомпромиссностью заставила его пройти три анкеты для определения проблем нарушений сознания, до него дошло, зачем всё это нужно на самом деле. Ладно. Если Тони так спокойнее — он был готов смириться и пойти навстречу. Ещё бы знать, был ли от этой суеты какой-то толк.* * *
Наташа была прекрасна в любом образе. В первой петле Питер мог изучать только те немногие фотографии, что делали случайные свидетели сражений. В силу особенностей работы Наташа обитала в тени и не вела соцсетей, так что Интернет, по отработанной схеме заполняющий пробелы, был полон её фан-артов разной степени оскорбительности. Всем Мстителям в целом доставалось, Питер видел картиночки и со своим участием — особенно много их появлялось, когда на него спустили всех собак и образ дружелюбного соседа был безнадёжно испорчен… Позднее ему пришлось самостоятельно возвращать себе доброе имя с помощью фотографий. Фотографии вообще здорово отвлекали от творящегося вокруг ужаса… Не удивительно, что в по-настоящему критический момент, ему захотелось глупо по-журналистски сфотографировать безбожно пьяную Наташу. И не потому, что любой таблоид отвалил бы за этот кадр кучу денег, нет. Скорее из любви к искусству. Она подпирала голову рукой, неуложенные волосы торчали пышными локонами. Пальцы крутили низкий стакан с жижей неоново-зеленоватого оттенка. На появление нового лица в развлекательной зоне с диванами и гигантским телевизором она лишь развязно усмехнулась. — Ого, — прокомментировал Питер. — Даже не спрашивай, — буркнула Наташа, откидываясь на мягкую спинку. — Как скажешь, но… помощь не нужна? Не меняя положения, она медленно перевела на него нечитаемый взгляд. — Может… — первая часть фразы явно должна была звучать дерзко, но к концу тон съехал на спокойный и усталый, — тебе лучше знать… Питер сел на соседний диван. — Не смотри так, ребёнок. У всех есть предел. — Эй, всё нормально, — мягко улыбнулся Питер. — Тебя что-то гложет? — Да, мы… мы сегодня интегрировались с Клинтом… и, мне кажется, я начинаю сходить с ума. — Я ещё не видел результатов вашего сеанса. — У нас тоже был какой-то всплеск, и Пятнице пришлось всё отрубить. С тех пор в мозгах полная каша. — Как будто все плохие воспоминания встряхнули в шейкере и высыпали на голову? Она сделала внушительный глоток и сморщилась, облизнувшись. — Так хочется всё забыть, а Тони заставляет нас помнить. Ещё и чужое. Никому от этого не станет лучше. — Это тяжело, — согласился Питер. — Но только так мы возвысимся над Таносом. — Да? У части его армии, которая тогда нападала на Нью-Йорк, тоже была общая мыслесеть. И они все сдохли, потому что Тони попал в уязвимое место. — Читаури нельзя считать отдельными мыслящими единицами. Существа без разума и страха смерти являются самыми опасными врагами. Но нет никого могущественнее человека, который защищает то, что ему дорого. — Знаешь, иногда собственных мыслей я боюсь сильнее, чем пришельцев. Неожиданно в их ментальное противоборство вплёлся третий голос: — Простите, а торт и стриптизёрши уже были? — И ты, Брут? — удивился Питер, заметив в руке Тони стакан с чем-то явно высокоградусным. — Мне сегодня отведена роль того, кто должен растаскивать пьяных друзей по комнатам? — Во-первых, ты во много раз сильнее среднестатистического человека и для тебя это не проблема, во-вторых, не так уж и далеко тащить! — бросил Тони, падая рядом с Наташей. Питер давненько не видел его прихмелевшим. А уж Наташу вообще ни разу. Сам факт того, что они надирались в попытке очистить мозг от впечатлений не был так уж удивителен — им двоим оказалось сложнее всего впускать других в своё сердце, но Питер считал, что в данном случае алкогольный туман не поможет. Вполне возможно даже ухудшит ситуацию. — А вы тоже к психотерапевту по записи? — Тони обратился к Наташе, аналогично запрокинув голову на спинку. — У мистера Паркера график на месяц вперёд расписан, знаете ли… — Это он ко мне пришёл. Сам, — так же флегматично отозвалась Наташа. — Я полагаю, всему виной стремление спасать убогих. — Тогда нам придётся драться. Я не готов отдавать вам своё время. — Ваша страховка его покроет. — О, она покроет и ваше лечение тоже. У кого-нибудь менее занятого. Питер закатил глаза. — Я могу выслушать вас обоих. По очереди. Тони раздражённо цокнул, но махнул Наташе рукой, мол, дамы вперёд. — Знаете, у меня что-то пропало настроение обсуждать… — Да ладно тебе, Нат, — уже без намёка на шутки протянул Тони. — Что случилось? — Слушай, ты уверен, что мы выдержим всё это? Не все такие, как ты. — Какие? — Несгибаемые… железные? Не знаю. Мне просто… хреново. Она потёрла лицо ладонями настолько сильно, что щёки стали спорить с оттенком волос. — Да, мне тоже, — кивнул Тони. — Но теперь мы чувствуем одинаково. У нас больше нет Лидера. Все важны. — Что тебе дадут десятки изуродованных судеб? — Наташа, ты выворачивала когда-нибудь палец, чтобы выбраться из наручников? — спокойный тон Питера заставил их повернуться к нему. Она вскинула брови. — Ну… ну да, этому меня учили. — Это больно. Но чего только не сделаешь ради свободы. — Боже, вот как он это делает? — вздохнул Тони. — Я тут могу распинаться весь вечер и не найти слов, а ему хватает одной фразы… Нахмурившись, Наташа в одно движение допила всё, что осталось в стакане. — Говорил тебе кто-нибудь, какой ты хороший? — прямолинейно выдала она, сквозь навернувшиеся слёзы улыбнувшись Питеру. — Нет, правда… я восхищаюсь. Не каждый так сможет. Не каждый найдёт в себе силы. — Да уж, силы ему не занимать… — А вот ты кусок дерьма, — она толкнула Тони в бок. — Мог бы быть поласковее! От резкого движения Наташа немного завалилась на него. Тони бережно придержал её за плечо. Питер встал. — Я помогу? — Да уж сама как-нибудь справлюсь!.. Только вот подняться у неё не вышло. Питер без особого труда обеспечил опору. Тони решил сопровождать их паучий буксир на случай, если понадобится помощь. Доставив Наташу в её комнату, Питер притащил воды и таблетку от головной боли и взял с Пятницы обещание сообщить, если Наташе станет совсем хреново. Тони был кривоват, но не настолько, чтобы валиться с ног. Наблюдая за суетой, он лишь бессмысленно потягивал виски. — Шоу окончено, а тебе стоит вернуться к себе, — покончив с первым пациентом, распорядился Питер. — Окей, папаша, — кивнул Тони и отправился в противоположную сторону, к мастерской. — Ты тоже решил напиться до потери сознания? — Теперь вряд ли получится, ведь ты с вероятностью в семьдесят восемь процентов спеленаешь меня паутиной, если я продолжу в том же духе. Питер догнал его как раз на повороте к нужному коридору. Тони нырнул в мастерскую и остановился, дожидаясь, пока Пятница включит светильники во всем помещении. Яркий свет залил комнату, выбелив, как прожекторами, каждый её уголок. Новые изобретения, капсулы с наноботами, и то, что он создавал для Мстителей прямо сейчас. Но даже когда тихие щелчки прекратились, Тони остался стоять, рассматривая потолок. — Я так боялся за Морган, — сказал он. Питер присел на край ближайшего верстака и приготовился слушать. Тони молчал, взгляд его бегал от разработки к голограмме, к капсулам и прототипу реплектора. — Никогда бы не подумал, что она может так возненавидеть всё это. Возненавидеть меня. — Не тебя. Обстоятельства. Тебя она любит. И всегда будет любить. — Только часть. Они все хотят любить только одну часть. Я могу понять Пеппер, но чтобы и Морган… тоже? — Любовь к родителям не безусловна. Морган больше всего на свете хотела видеть тебя рядом. Ты ведь знаешь, каково быть ребёнком знаменитости. Защитить от этого её было некому. Мы пытались, но она отталкивала всё, что служило напоминанием. Со мной происходило подобное, но у меня был кто-то ещё. Нед, Мэй. Мишель, Гарри, Эдди… прибавь к отсутствию близких силу мутанта и давящие ожидания. — Она осваивала свои способности, чтобы выжить. — И не хотела быть супергероем, но именно этого все от неё ждали. Что хуже всего — с самого начала. С раннего детства. Знаю, звучит как безумие. Но это мир, в котором люди каждый день погибали от рук злых гениев или тёмных магов, сошедших с ума. — Как Карл Мордо? — Да. — Ты помнишь, чего он хотел? — Карл стремился завладеть Сердцем Вселенной, чтобы создать артефакт, способный заменить Камни Бесконечности. Собирался переписать мир по своему усмотрению. Но такой мир вряд ли кому-то понравился бы. Мордо был некромантом, тёмным магом. Тони напрягся. — Некромантом? То есть… в том самом смысле? — Почти. Он использовал тела людей как марионетки. — Заигрывал со смертью. — Тон, которым это было сказано, заставил Питера насторожиться. Тони сделал глоток из стакана. — Есть вещи, которые я не могу вспомнить, как бы ни старался, — тронув сияющую гладь какого-то устройства, признался он. — Как будто что-то выпало, один важный кусочек… — У меня тоже бывает такое чувство. А ещё я вторую петлю не помню и не понимаю, почему ты помнишь хоть что-то из первой. Тони прошёл в глубины мастерской, обогнул один из столов и встал перед небольшим держателем, неуловимо напоминающим лапу Дубины, но с тонкими пинцетами. В хвате лежал фрагмент, испещрённый узором микросхемы, как магическими символами. — Душа… знаешь, это что-то вроде… твоего планшета. — Что? — А тело, — Тони махнул на него рукой, — как аккаунт. Несмотря на смерть физического тела, можно вернуться в реальность, обретя новое по законам, которые неведомы простым людям, но понятны психопатам вроде Стрэнджа. Есть ещё некая суть. Воля или личность. Воля — Душа — Тело. Ты — планшет — аккаунт. Примерно такая взаимосвязь. Питер присел на стул и слегка наклонился, с интересом слушая пьяную лекцию. — Эта капсула блокирует планшет, — Тони указал на своё изобретение, а затем коснулся реплектора. — И так уж вышло, что эти загадочные устройства хранят в себе всю историю твоих путешествий… но любая техника может выйти из строя или начать сбоить. — Тогда душа — это чьё-то там оборудование? — Питер склонил голову набок. — Не хочешь защитить докторскую? — Не чьё-то там. А твоё. Религиозники сожрут меня заживо за такие высказывания. — Это да, но зато Голливуд с удовольствием экранизирует твою версию. — Тс-с-с! Короче говоря… душа способна работать неправильно. И, видимо, так случилось с твоей. И мы найдём решение этой проблемы, когда разберёмся с Таносом. Я обещаю. — Тони… — Не-а. Нет. Я обещаю, — он кивнул для убедительности. — Дело в том, что… — Питер облизнул сухие губы. — Обстоятельства изменились. И я хочу сказать, что пойму, если ты решишь… Он замолчал, почему-то не силах произнести это вслух, под внимательным, неприятно темнеющим взглядом. — Что? Что решу? — Оставить это в прошлом. Тони сморщился, будто Питер ему врезал, притом куда-то под дых. — Что ты несёшь? — Нельзя просто взять и отвернуться от Морган, когда она нуждается в тебе. — Как это влияет на мои чувства? — Ты должен заботиться о ней. — Ещё раз: как это влияет на мои чувства? Питер растрепал волосы. — Я не хочу это говорить. — Но хочешь намекнуть, что мне лучше вернуть Пеппер, притащить к ней Морган и рассказать им обеим, как чудесно мы жили втроём? Стало тихо. Питер, словно оглушённый, слушал яростный стук собственного сердца — он даже не мог понять: злится, боится или нервничает. Всё смешалось в какой-то ком неразберихи. — Я не… — Посмотри на меня. — Я… — Нет. Посмотри. На. Меня. Питер послушался. — Я знаю, что ты хочешь спасти всех на свете, — Тони заговорил мягко, но лишь вначале. — Сделать так, чтобы каждому было хорошо. Но я стою сейчас перед тобой. Потому что только здесь мне, мне настоящему нашлось место. Всю жизнь каждый встречный называл меня эгоистом. Пусть так будет дальше — плевать. После всего, через что мы прошли, я нахожусь там, где чувствую себя… собой. Делаю то, чего хочу сам. Не надо выбирать за меня. — Ты ведь любишь их. — В другой жизни — да, любил. Сейчас? Люблю тоже. Но любовь бывает разная, так? Он протянул руку и коснулся щеки Питера. — Но, если ты вдруг хочешь меня бросить, потому что я тебе надоел, — тогда другое дело… Питер опрокинулся назад, подпуская его ближе. Горячие губы впились в шею, тяжесть придавила к кромке стола. Лицо вспыхнуло, дрожь пробила позвонки. — Что, нет? — шепнул Тони ему в ухо. — Если не надоел, тогда мне придётся выбить эту дурь из твоей головы? Боже, он звучал так требовательно, что ноги Питера как по щелчку превратились в желе. Тони редко опускался до угроз и провокаций, стало быть, раздражение в связке с алкоголем развязали ему руки и приглушили сознательность. Именно поэтому он больше не церемонился — и Питер был только рад. Ведомый желаниями, он повернулся к нему спиной, дал себя схватить, потянуть за волосы. Опрокинулся назад, всем видом демонстрируя покорность. Разобравшись в том, на каких позициях им комфортнее, обычно он так или иначе проявлял инициативу в ласках. Но раньше Тони не действовал настолько агрессивно, и это был новый оттенок, новый опыт — пришлось на ходу подстраиваться под другую модель поведения. Питера обуяло злое веселье: даже здесь они оба немного перебарщивали с драматизмом. Прогибаясь под жёсткими ладонями, он порадовался, что принял душ по возвращении из города и не было необходимости прерываться на мелочи вроде гигиены — Тони легко мог прийти в себя и обуздать эмоции за небольшую паузу. Хотя, несмотря на порывистость и грубость, он брал во внимание слабости, а значит, контролировал ситуацию. Его прикосновения и голодные поцелуи сыпались без остановки, и Питер сопротивлялся для вида, надеясь затянуть это странное безумство чуть подольше, хотя тело буквально сводило от желания перевести недоконфликт в логическое продолжение. Просто он чувствовал кожей, как сильно Тони хотел забыть обо всём — и эта псевдоигра оказалась лучшим лекарством. Ни опьянение, ни разработки не смогли бы стереть его личность, оставив только бесконтрольное нечто, яростно бьющееся в клетке тела, и простые, первобытные желания. Обернувшись через плечо, Питер поймал его взгляд и следом — губы с привкусом горечи. Огненные линии на коже, до боли заломленное тело, недостаток пространства. На фоне этого напряжения, сгустившегося вокруг, проникновение показалось избавлением — болезненное, тягучее, без подготовки, со слюной вместо смазки. Питер застонал, чувствуя, что это уникальный момент, момент для жестокой правды — оказывается, истина всё это время была не там, где он её искал. Я здесь, потому я могу быть собой — так он сказал. Собой — это когда почти на грани, где-то между молотом страдания и наковальней счастья, от соединения которых вселенную разрывало на части? Собой — смакуя чувства. Чувства, которых не должно существовать в реальности… — Если станет плохо — останови меня, — прошептал Тони. Питер не ответил. Он не смог бы. В его мыслях и чувствах царила тьма. Он купался в ней, подпуская ближе образы неправильности всего — любви, способной погубить, эмоций, способных оставить на месте души выжженную пустыню. За несколько минут прокатившись на долбанном колесе сансары, он наткнулся на какой-то особенно мрачный, неизведанный уголок своего сознания. И обнаружил то, на что очень долго и старательно закрывал глаза. Маленького, эгоистичного демона с длинным именем: «Он всегда выбирает меня». Питер ненавидел себя за то, что создал его, вырастил своими собственными руками, пряча от меча добродетели и тяжёлого взгляда совести. Эту, поначалу маленькую и призрачную надежду услышать, почувствовать, забрать, убедиться… надежду, обернувшуюся материальным чудовищем, который снова и снова заставлял делать и говорить глупости. Принимая и боль, и удовольствие, Питер молчал и игнорировал собственную личность. Распластавшись под грудью и давлением реплектора, верил, что на время стал кем-то другим. Кем-то, кто только что упивался властью и кого за это отымели на столе, грязно, спонтанно и по обоюдному согласию. Жаль, длилось прекрасное забвение недолго. Судя по лёгким поглаживаниям в районе затылка, Тони, в отличие от Питера, своим чудовищам проиграл — и когти тёмных сожалений поспешили вцепиться в него, выдёргивая из игры. — Пит… — Не смей, — с ходу обрубил Питер. Тони умолк и какое-то время восстанавливал дыхание, приводя их обоих в порядок. На столе они устроили настоящий погром. Вернув себе относительно приличный вид, Питер коснулся местечка под волосами — он весь взмок… Зато раздражение унялось. — Останешься у меня на ночь? — явно нехотя переключился Тони. Поверхностное дыхание обожгло разгорячённую кожу. Питер стёр капельку пота с виска. — Допрыгаешься, и однажды я останусь насовсем. — Может, я только этого и жду? Фыркнув, он позволил себе ещё секунду — всего одну секунду побыть сволочью. — Согласись, благодаря ожиданию многое и приобретает значимость. Если бы ты мог получить всё, что хочешь, по щелчку пальцев, что тогда осталось бы ценным? — О-о, ты знаешь, — с ядовитой расхлябанностью сказал Тони. Питер рассмеялся. — Да-да, я понял. Вместо ответа Тони с чувством укусил его за ухо. Иногда он и впрямь был невыносим — и за это Питер любил его ещё больше. Любил без памяти и жил, порой, только этим. А значит, тоже мог быть рядом с ним самим собой.