Рон
Летом на улице хорошо. Особенно ночью, когда жара уходит, не надо мазаться солнцезащитным кремом, ветерок дует в спину, сверчки поют… ну, наверное, поют, они же всегда в это время года поют? Рон остановился возле фонаря, чтобы завязать шнурки и отдышаться. В принципе, пробежал он уже достаточно, обратно домой можно и спокойным шагом дойти. Уж очень погода хорошая, в такую хочется бродить по улочкам с кем-то близким или хотя бы интересным. Кутаться в теплую куртку, дышать прохладным воздухом, болтать обо всем на свете... Жаль, что последнее ему уже не доступно — нужно одновременно смотреть и на собеседника, чтобы что-то понять, и вокруг себя, чтобы ни с чем не столкнуться. Можно разве что медленно плестись, как пингвинчики на льду, но от таких темпов только крыша поедет. Рон потянулся, разминая уставшие мышцы, и вдохнул прохладный ночной воздух. В голове застряла песня Боуи, но Рон не возражал. Даже хорошо, что его память начисто забита разной музыкой — все равно что таскать с собой плеер с кассетой на безлимитное количество записей, да еще и карманы пусты, провода от наушников не мешаются. Впереди на мосту кто-то стоял. Рон немного напрягся, Боуи в голове тоже почтительно затих. Литтл Уингинг в целом был спокойным городом, ограбления случались крайне редко, а вот какая-то толпа подростков вполне могла доколебаться на раз, и попробуй таким объясни, что ты это не свысока на них смотришь, а просто не можешь в темноте разглядеть, чего они от тебя хотят: стрельнуть сигарету или узнать, который час. Рон нащупал в кармане ключи и крепко сжал самый крупный — от папиного гаража. Но, как оказалось, зря он напрягался. На мосту стоял один тощий пацан. На вид ровесник Рона, но куда ниже, да и в очках к тому же. Даже если предположить, что очкарик какой-то там агрессивный бродяга, Рон сможет ему втащить. Рон прошел мимо парня, а тот не то что быковать не начал, но и не обратил на Рона никакого внимания. Тупо залипнул, глядя куда-то там перед собой, а потом, судя по движению плеч, тяжело вздохнул. Как бы не выпилился еще… С этого моста иногда прыгали всякие там несчастные влюбленные или подростки, выпендривающиеся друг перед другом, но, насколько Рон знал, еще никто не умер — высота не та. Калечились, да, но выживали, к счастью. Или не к счастью, тут уж кому как с травмами «повезло». Сначала Рон решил, что даже если этот парнишка задумал нехорошее, то это касается только его самого. Но память вдруг подкинула ему эпизод, как он сам торчал на этом мосту: какая-то часть Рона хотела сигануть вниз, а другая надеялась, что кто-то подойдет и спросит, все ли в порядке, нужна ли ему помощь. Рон остановился и обернулся. Парень так и остался стоять на своем месте. Подойти? В принципе, от одного вопроса ничего плохого не случится же. Не нужно ему ничего, ну так пошлет Рона к чертям, он все равно не услышит. А если нужно?.. Рон решительно направился к парню. Наверное, чересчур решительно и даже шумно, потому что тот сразу засуетился и принялся что-то искать в карманах своих шорт. Ключи, скорее всего. Рон мысленно усмехнулся ироничности ситуации. — У тебя все в порядке? — спросил он у парня. Тот ничего не ответил, но уставился на Рона, словно не верил, что с ним кто-то осмелился заговорить. — Не обижайся, но ты немного похож на того, кто собирается прыгнуть вниз, — пояснил Рон, указывая в сторону ручья. — Не советую, если что, этот мост ниже, чем кажется. — Я… е… обир… я. — Не собирался? Ну ладно тогда, извини, — пожал плечами Рон, улыбнувшись. — Меня Рон зовут, кстати. А тебя? — …Р-ри… Парень, как назло, в тот момент повернул голову, отчего нижняя часть его лица оказалась в тени, и Рон не смог прочитать по губам то, чего не расслышал. — Прости, я плохо слышу, — признался он, показывая на слуховые аппараты в ушах. — Ты сказал Аррин? Или Оррин? На лице этого Р-ри сразу появилось то дурацкое выражение лица, которое появляется у всех людей, когда они видят перед собой глухого человека. Смесь жалости, растерянности и страха. Рон изо всех сил сдержался, чтобы не закатить глаза. — Про… о… арри, — повторил парень. — Просто Ларри? — Г… рри. — Гарри? Парень активно закивал. — Значит, Гарри, — усмехнулся Рон, протягивая ему руку. — А по мне так ты вылитый Барри! Гарри натянуто улыбнулся. Он либо стеснялся, либо боялся, либо просто не понимал шуток. Но руку все же протянул, и Рон почувствовал, насколько у него замерзли пальцы. Даже рукопожатие вышло вялым, словно бы он от холода уже не чувствовал рук. На Гарри была одна только тонкая футболка и шорты, а от старого парка неподалеку сильно сквозило. Интересно, почему же он торчит здесь, на мосту? Шел бы домой и переоделся. Или просто куда-то, где не так дует. — Ты выглядишь замерзшим, зачем ты тут торчишь? — Я… е… ам… рс. Ага, конечно, не замерз он, вон уже соски пытаются проткнуть футболку! Рон, конечно, не стал говорить об этом вслух, но с Гарри не согласился: — Да не звезди, тебя можно вместо льда к синякам прикладывать. На, возьми вот, — он развязал узел из рукавов на своих бедрах и протянул Гарри толстовку, которую снял во время пробежки. — Проводить тебя домой? Гарри с сомнением посмотрел на протягиваемую ему толстовку, но все же принял ее и поспешил надеть. Рукава он натянул до самых кончиков пальцев, а потом спрятал руки в карманы. А заливал, что не замерз! — Па… бо, — Гарри улыбнулся Рону уголками губ. — Но… е… мо… у… ти… омой. — Не можешь или не хочешь? Гарри поджал губы, потоптался на месте, но все же сознался: — Е… хо… у. — А есть к кому пойти? Гарри помотал головой. Рон сочувственно вздохнул: — Ну пошли ко мне тогда, мои сегодня в ночную оба работают, так что пофигу. Гарри нахмурился, постоял немного, потупил, прибил комара, севшего ему на колено, а потом кивнул. Рон развернулся в сторону дома, Гарри последовал за ним. — Только я не могу одновременно идти и говорить, — предупредил Рон. — Ну то есть болтать-то я могу сколько угодно, а вот улавливать, что мне говорят — нет. Так что дерни меня за рукав, если что-то захочешь сказать, ладно? Гарри кивнул. Рон понимал, что люди часто не знали, как с ним правильно себя вести, поэтому привык объяснять, как нужно. Раньше это давалось тяжело, он чувствовал стыд и неловкость, что должен о чем-то таком просить. Но потом он заметил, что слышащим в его обществе часто еще дискомфортнее, чем ему с ними. Лучше объяснить, что и как устроено, тогда обеим сторонам будет легче контактировать. До дома они дошли достаточно быстро. Рон пригласил Гарри на кухню и предложил ему чай. Гарри кивнул, и Рон поставил чайник на плиту. — Голоден? У нас с ужина лазанья осталась. Гарри снова кивнул и спросил, где можно помыть руки. — На кухне горячий кран не работает, ванна там, последняя по коридору, — сказал Рон, указывая Гарри направление. Сам Рон помыл руки здесь, под холодной водой, потом достал из холодильника лазанью, лопаточкой выловил кусок побольше и запихнул в микроволновку. Пока Гарри где-то там пропадал, Рон стал собирать из салфеток журавликов. Журавлики выходили вялыми и поникшими, прямо как Гарри, стоящий на мосту несколько минут назад. Если он захочет себе жестовое имя, можно будет придумать что-то с унылым журавликом, кстати… На кухню вдруг влетела Джинни, словно за ней кто-то гнался. Ну, или она гналась за кем-то. Он проследил за ней и понял, что забыл про чайник, а тот, наверное, поднял свист на весь дом. — Извини, я задумался. — Все нормально, — показала Джинни жестами и сняла чайник с плиты. — Это кто? Она указала на кого-то за спиной Рона. Он повернулся и увидел, что Гарри уже вернулся на кухню. — Это Гарри, — ответил он ей, а потом обратился к Гарри: — А это моя младшая сестра Джинни. — Слышащий? — спросила Джинни жестами, ее брови поползли вверх. — При… но… на… оми… я, …Арри. — В… а… мно. — Вы давно дружите? — М-м, даже не знаю, — Рон изобразил задумчивость, притворно посмотрел на календарь на стене, почесал подбородок и продолжил: — Где-то, наверное… минут двадцать, да, Гарри? Гарри улыбнулся уголками губ и сел напротив Рона. — Я не удивлена, — усмехнулась Джинни. Потом подошла к микроволновке (очевидно, уже давно пищащей), достала оттуда лазанью и поставила на стол. — Все не съедайте, у меня тоже гости. К Джинни с ночевкой заявились Лаванда с Парвати, поэтому Рон и смылся от них на ночную пробежку. Девчонки они неплохие, но постоянно о чем-то шептались, а с тех пор, как он потерял слух, его не отпускало ощущение, что они обсуждают именно его. — А твои подруги разве не на диете? — Да. Но им все равно нужно положить на тарелку еду, чтобы делать вид, что они ее не едят. Джинни говорила сразу на двух языках — звуковом и жестовом, так что и Рон, и Гарри оба засмеялись с ее последней реплики. Джинни сняла с холодильника магнитную доску с маркером и протянула Гарри: — П… и, Ро… ак… лу… е… оним… ет. — Эй, я и так прекрасно понимаю все! Ну, почти все… — Ин… рофа… о…тро! — протараторила Джинни. — Синхрофазотрон! — воскликнул он, щелкнув пальцами. — Ты просто угадал, — заявила Джинни и закатила глаза. — Ну а то! Рон ожидал, что Джинни придумает какое-то замудренное слово, так что легко связал услышанные звуки и движения губ с особенностями ее характера. С незнакомцами такие трюки не всегда прокатывали. Нужно привыкнуть к человеку, чтобы безошибочно его понимать. Джинни утащила печенье и ушла к подругам, а Рон и Гарри остались за столом. Рон разделил кусок на две части, бóльшую положил на отдельную тарелку и передал Гарри. Нутро подсказывало, что тот голоднее, чем пытался казаться. И Рон оказался прав: Гарри набросился на лазанью, словно не ел дня два, а то и три. Рон попытался вспомнить, достаточно ли в кладовом шкафу запасов еды, чтобы откормить своего нового приятеля. Доев свою порцию, Гарри потянулся к доске и маркеру. — Как сказать «спасибо» жестами? — написал он. Рон поднес раскрытую ладонь к подбородку, выждал мгновение и опустил руку. — Вот так, — сказал он. — Немного похоже на воздушный поцелуй, только руку отводишь не от губ, а от подбородка. Гарри повторил за ним, и Рон похвалил его «глухими аплодисментами» — расставил руки в стороны ладонями к Гарри и несколько раз повернул их на себя. — Это мы так аплодируем, — пояснил он. — Не все могут услышать хлопки, поэтому используется такой жест, чтобы можно было видеть аплодирующую публику издалека. — Очень разумно, — написал Гарри. — Это да, — кивнул Рон, вытаскивая из своей чашки пакетик. Блин, надо было заварить листовой чай! Мама бы прибила, если бы увидела, как он встретил гостя… Но Гарри, кажется, не возражал насчет чайных пакетиков. Или он просто очень вежливый? Или настолько замерз, что ему лишь бы выпить горячего все равно чего? Рон решил пока не поднимать эту тему и спросил о более важных вещах: — Твои родители не будут волноваться, что ты шляешься ночью где попало? В гостиной есть телефон, можешь позвонить им. Гарри закусил губу, свободной рукой взял маркер, но долгое время ничего не писал. Рон догадался, что тема семьи и дома для него то ли болезненная, то ли неприятная. — У меня нет родителей, я живу с тетей и дядей, — наконец-то написал он. — А тетя и дядя не очень-то дружелюбные, да? — осторожно спросил Рон, надеясь, что его голос звучит деликатно и сочувствующе. Гарри протер доску — там уже не оставалось места — и вывел на ней: — Нормальные. Слишком нормальные, — последнее слово он обвел в круг. — Мы поссорились, не хочу в эту цитадель зла пока. — Но, может, все равно стоит позвонить и сказать, что с тобой все хорошо? А то волноваться будут. — Е…уд… т, — сказал Гарри с мрачным видом, а потом подхватился, вспомнив про маркер в своей руке. Рон поспешил его остановить: — Не пиши, я понял. Гарри кивнул. Он еще немного отпил из своей чашки и вновь потянулся к доске. — К кузену пришли друзья, от них больше неприятностей, чем от дяди и тети. — А что с ними не так? Гарри очень резко стер с доски слова и принялся писать, сильно надавливая на маркер: — Они кретины! Слово «кретины» он обвел несколько раз, а в конце предложения поставил кучу восклицательных знаков. Рон фыркнул. Ему живо представилась толпа типичных грубых качков. При взрослых такие парни как шелковые, всеобщие любимцы, пример для подражания, гордость школы или колледжа. Но стоит взрослым уйти, эти кретины начинали вести себя, как твари. — Ясно. Моя футбольная команда состояла из похожих кретинов, — сказал Рон. — Сам я тоже, наверное, был таким кретином. — Я… н… ерю, — произнес Гарри с легкой улыбкой. — Ох, наивное дитя, — протянул Рон, приложив руки к груди, как будто бы слова Гарри его тронули. Гарри пожал плечами и снова схватился за чашку. Они допили чай, вместе помыли посуду (Рон поведал Гарри, что мама не терпит грязь на своей кухне) и отправились в комнату Рона. — Тесновато тут, я младший из братьев, так что мне досталась самая маленькая комната, — пожаловался Рон, раскладывая свой диван. Гарри принялся писать что-то на доске, пока Рон пытался решить, как разложить диван ровно, не выдвигая из комнаты комод. — Слушай, а ничего, если будем спать немного под углом? — спросил Рон, повернувшись к Гарри. Гарри пожал плечами с легкой полуулыбкой, Рон принял это за согласие. Из-за мешающего комода диван разложился немного не до конца, края поднялись выше центра, образуя такую себе широкую диванную «V». — Так что ты хотел спросить? Гарри повернул к нему доску: — Сколько у тебя братьев? — Пя… четверо, — он осекся, вспомнив о Фреде. — Билл, Чарли, Перси и Джордж. И одна младшая сестра — Джинни. Но ты с ней уже знаком. А у тебя есть кто? — Только кузен. Дадли, — написал Гарри. — И как он? — спросил Рон. И пока Гарри писал ответ, он успел постелить белье. — Нормальный. Но его друзья кретины. — Понятно. Дружит с крутыми, чтобы казаться крутым? Гарри закивал чересчур активно, и Рон догадался, что эта тема часто не дает ему покоя. — Хреново, приятель, — вздохнул он и поспешил перевести тему: — А сколько тебе лет? Готовясь ко сну, они успели немного друг о друге узнать. Гарри рассказал, что в конце месяца ему исполнится шестнадцать; что он понятия не имеет, на какие предметы ему налегать в последние два года школы, потому что не знает, кем хочет стать в будущем; что он любит красный цвет; что по четным дням он подрабатывает на автомойке. Рон же рассказал о себе, что ему уже семнадцать; что иногда он катается в соседние города проветрить голову и сменить обстановку; что ему тоже нравится красный, но синий цвет все же любимее; что он подрабатывает в магазине музыки. Последний факт Гарри очень удивил, и Рон поспешил его заверить, что не обязательно слышать музыку, чтобы пробить на кассе очередную кассету, пластинку или диск Селин Дион. Когда они уже забрались в постель — умытые и переодетые в чистую одежду — сработал эффект случайного попутчика. С простых повседневных тем они перескочили на личные и тяжелые. Гарри рассказал Рону про своих родителей — они погибли в автокатастрофе, а ублюдок, который был виноват в той аварии, вышел сухим из воды. Рон в ответ поведал о Фреде. Фред и Джордж собирались открыть магазин видеоигр, а для этого много пахали на опасных работах, чтобы получить быстрые деньги. Но несчастный случай произошел на обычной стройке. — Умер в машине скорой помощи, — сказал Рон, проглатывая ком в горле. — Это случилось полтора года назад. Джордж до сих пор не знает, что делать с этой проклятой страховой выплатой. Рука у него не поднимается вложить их в бизнес, но ему не дает покоя мысль, что Фред хотел бы этого. — Жестоко, — написал Гарри на доске. — Да не то слово. Потом речь зашла о друзьях. Гарри рассказал, что в младшей школе у него была подруга: жутко умная и назойливая, но все-таки добрая и внимательная. Потом ее семья переехала — и они потеряли связь. Позже в средней школе у Гарри появился новый друг. Он был веселым, добрым, его все любили. И все было хорошо, пока его кто-то не застрелил. На этом месте Рон офигел. — Серьезно? Как так? — Вот так, — написал Гарри и пожал плечами. — Седрика убили в том старом парке возле моста, убийцу не нашли. Рон понял, что Гарри имел ввиду тот мост, на котором они познакомились. — Ничего себе… а я думал, у нас в Литтл Уингинге спокойно. Гарри снова пожал плечами и уныло уставился в пространство перед собой. — У меня с друзьями тоже не фонтан, — заговорил Рон после долгой паузы. Рон рассказал, что раньше у него было очень много друзей и приятелей, ведь он и пел, и играл на гитаре, и в футбол гонял, и вырос быстрее своих сверстников. Душа компании, лучший игрок в команде, ну просто полный набор. Но полтора года назад он потерял слух, поэтому сильно отстранился от ребят, пока пытался адаптироваться к новому ритму жизни. — Сначала я думал, что зря закрываюсь и бегаю от них, но потом… потом Джинни сказала мне, что если бы они реально хотели, то сами нашли бы способ пообщаться. Не знаю, права она или нет, но это только укрепило мое желание держаться от них подальше. — Вы вместе учитесь? — написал Гарри. — Уже нет, мне пришлось сменить школу. Но там мне тоже пустить корни не получилось. Бóльшая часть ребят глухие с рождения или раннего детства, поэтому мне сложно было найти с ними общий язык. А пока я адаптировался, уже привык таскаться в одиночестве. О своей подруге по переписке он решил пока не сообщать. Гарри долго обдумывал его слова, а потом написал на доске: — Извини, что спрашиваю, но… полтора года назад? Рон понял, что Гарри связал между собой две трагедии семьи Уизли: смерть Фреда и глухоту Рона. — Да, ты прав, одно наложилось на другое. Сначала Фред, потом я заболел… мы все были слишком прибитые, не подумали, что мне уши не из-за простуды заложило, а там уже инфекция того-этого, — сказал Рон, указывая на свои уши. — Но я не очень хочу это обсуждать. Гарри сложил пальцы в знак «окей». Дальше разговор не складывался. У Рона уже слипались глаза, а от слуховых аппаратов жутко чесались уши. Гарри же стал слишком часто разминать запястье руки, которой он писал на доске. Устал, бедняга. Рон предложил погасить свет и поспать. Гарри с ним согласился.Гарри
Гарри не сразу вспомнил, где он находится, куда делась его кровать и почему он спит рядом с высоким рыжим парнем. События вчерашнего вечера всплыли в памяти резко и внезапно, как по щелчку пальцев. К Дадли с ночевкой опять притащились Пирс с Гордоном, и кузен, конечно же, начал перед ними выпендриваться. А самый лучший способ выпендриться перед кем-то — начать на кого-нибудь травлю. Маму и папу жалко, а вот двоюродного братца можно и помучить, что ему сделается-то. Гарри много раз пытался поговорить с тетей Петунией насчет поведения Дадли, но любовь ее ослепляла и мешала признать, что ее дорогой сыночек попал в плохую компанию. Вчерашняя беседа не стала исключением, тетя попросила Гарри быть благоразумным и терпеливым, а дядя назвал его ноющим слабаком. Гарри психанул и ушел, громко хлопнув дверью. Да, погорячился, да, может, не стоило показывать средний палец дяде Вернону, выглянувшему в окно. Но как же они не замечают, что друзья-кретины утягивают их сына на дно! Не сказать, что Дадли был ангелом, но его общество Гарри мог вынести. Иногда они даже вместе рубились в настолки и приставку или смотрели телевизор. Но стоило на пороге появиться Пирсу, Гордону или этому третьему с тупым незапоминающимся именем — все, Дадли превращался в избалованное жестокое чудовище. Гарри решил, что ему будет спокойнее и безопаснее на улице, чем с друзьями Дадли под одной крышей. Вот только он не учел, что там стремно, темно и холодно. И что неплохо бы захватить с собой ветровку, тяжелый фонарь, несколько шоколадных батончиков, а уже потом посылать дядю Вернона далеко и надолго. Но, на его счастье, ему встретился Рон. Эта его внезапная отзывчивость до сих пор не укладывалась в голове Гарри. После Седрика к нему толком никто не относился с такой добротой. Разве что Сириус, но их связывали только письма, там не все расскажешь. Гарри с трудом выбрался из ямки, в которую скатился во время сна, прямо Рону под бок. Снова проснулся аппетит. Живот неприятно тянуло. Что ж ему так есть все время хочется? Интересно, Рон не обидится, если Гарри утащит что-нибудь из холодильника? Как-то неловко будить его и спрашивать о таком пустяке, но и без спроса тоже не возьмешь… Гарри осмотрел комнату Рона в надежде найти верный ответ в тесном захламленном пространстве. Первым делом он посмотрел на стену, увешанную открытками из Лондона. Еще вчера это показалось Гарри немного странным, ведь Лондон максимум-то в двух часа езды отсюда, зачем Рону столько открыток? Потом взгляд перескочил на ряд ящиков с пластинками и кассетами под окном. Единственное аккуратное место в комнате, между пластинок даже торчали ярлычки с жанрами, как в музыкальном магазине. Внутри что-то сжалось. Гарри помотал головой, отгоняя невеселые мысли. Он поплелся в сторону кухни. При свете дом Рона выглядел иначе. Немного хаотичным, тесноватым и очень уютным, тонкий слой пыли на полках только добавлял живости какой-то. А вот тетя Петуния убиралась с таким помешательством, что их дом больше походил на выставочное помещение в каком-то мебельном магазине… На кухне он обнаружил Джинни. Она сидела за столом, поджав под себя ноги, и ела мороженое прямо из ведерка. — Будешь? — спросила она, заметив Гарри. — Да, спасибо. — Ложки во-он в том ящике. Гарри быстро нашел ложку и сел на соседний от Джинни стул. — Только моим подругам не говори, что видел меня на ночном… то есть уже утреннем дожоре, ладно? — попросила она. — Они и так меня тайно ненавидят, что я ем все подряд и не толстею. — Ну, ты же спортом занимаешься. Женская сборная по футболу и все дела. Джинни прищурилась. — Откуда ты знаешь? — Мы в одной школе учимся. — Правда? Никогда тебя раньше не видела. — Спасибо, я очень старался, — улыбнулся Гарри. — Не люблю внимание, стараюсь не отсвечивать. Отчасти это было правдой. Из-за вражды с компанией Дадли другие ребята старались держаться от Гарри подальше. А позже Гарри и сам стал от всех отгораживаться и поменьше мелькать на видном месте. — Разумно, — кивнула Джинни, облизывая ложку. — А как там у вас с Роном дела? Гарри замешкался, не зная, что ответить. В последний раз, когда он с кем-то говорил по душам, был… никогда. Может, потому что писать о наболевшем оказалось проще, чем проговаривать вслух? — Это странно, если я думал, что глухие не могут быть… — он остановился, не зная, какое слово подобрать, чтобы не показаться бестактным. — Болтливыми? — помогла ему Джинни. — Да. Плохо, если меня это немного шокировало? — Ничуть, я раньше тоже думала, что все глухие молчат, — махнула рукой Джинни. — Наш Ронни вообще еще больше болтать стал, мне кажется. Других не слышит, так собой беседу забивает. — А себя слышит? — Не знаю, он не любит об этом говорить. Что странно, ведь обычно его не заткнуть. — Мне наоборот показалось, что он хороший слушатель, — шепнул он, вспомнив ночную беседу. — Прозвучало странно, да? — О, тебе еще столько предстоит узнать, столько шаблонов порвать, наивное дитя. — У Джинни, как и у Рона, была некоторая склонность к театральности. Она приложила руки к груди, прикрыла глаза и томно вздохнула. Прямо как Рон вчера. — Да, наверное, — пожал плечами Гарри. — Вообще мы о многом ночью болтали, он рассказал, как потерял слух, а я… Но его реплику прервал кашель Джинни. Она подавилась мороженым. — А-а, можги жамержли, можги жамержли! — у Джинни аж слезы на глазах выступили. Наконец-то она смогла победить тот большой кусок мороженого: — Так Рон ражкажал тебе, как потерял жлух? — Ну, да. А что такое? Джинни долго молчала, прежде чем ответить. — Как я говорила, он не любит это обсуждать. В смысле, совсем. С нами он эту тему вообще никогда не поднимал. — О, — Гарри не знал, что на это ответить. — Интересно, а почему со мной заговорил об этом? — Может, ты Избранный? — Да ну, какой Избранный, — пробормотал Гарри, пялясь в свое отражение в ложке. Ему стало неловко от такого количества внимания и разговоров: за последние несколько часов он контактировал с другими людьми больше, чем за всю прошлую неделю. Дальше разговор не складывался. Джинни, засунув ложку в рот, задумчиво смотрела в пространство перед собой. Гарри же продолжил осторожно подъедать мороженое из ведерка, стоящего у нее на коленях. С лестницы послышались тяжелые шаги. К ним спускался Рон, заспанный, широко зевающий, с отпечатком подушки на щеке. — О, мороженка, — пробормотал он, почесывая живот. Рон добыл ложку, лег поперек стола и присоединился к поеданию. В этот момент Гарри почувствовал себя частью какого-то тайного сообщества. Ему подумалось, что Джинни, Рон и остальные их братья часто так устраиваются, поедая еду прямо из упаковок. Если бы тетя Петуния увидела, подняла бы вой на всю Тисовую улицу. Даже Дадли доставалось, когда он пытался пить сок прямо из коробки или лез своей вилкой в общую тарелку с салатом. Никто не смел нарушать порядок на ее кухне, никто! — Не говорите со мной, я еще сплю, — пробормотал Рон. Глаза его были закрыты, но мороженое он черпал почти не промахиваясь. — Кто-то идет! — Джинни передала ведерко Гарри и вскочила со своего места. Она бросила ложку в мойку и вытерла рот. Этим кто-то оказался рыжий парень. Гарри понял, что это один из старших братьев. — Фух, это ты, Джордж, — выдохнула Джинни. Джордж лениво махнул всем рукой, тоже взял ложку и занял место Джинни. Сама же Джинни куда-то убежала. К подругам, наверное, делать вид, что все время спала рядом с ними и ни на какую кухню не спускалась. Рон, потеряв доступ к мороженому, нахмурился, открыл глаза и выругался. — Откуда ты взялся?! — возмутился он, уставившись на Джорджа. Джордж молчал, лениво пережевывая мороженое. — Опять кодил всю ночь? Джордж кивнул, прикрыв глаза. Гарри вспомнил из рассказа Рона, что Джордж как-то был связан с играми. Ему было бы интересно поговорить об этом, но он постеснялся что-либо спрашивать. Рон слез со стола и сел рядом с Гарри. — Лениво-то как, — пробормотал он. — Я, наверное, пойду, — сказал Гарри, тронув Рона за плечо. — А? Гарри повторил фразу. — Уже? — недовольно протянул Рон. — Может, позавтракаешь с нами? Гарри указал на почти пустое ведро с мороженым, дав понять, что уже наелся. — Ну ладно, — вздохнул Рон. — Проводить тебя? До парка хотя бы? Гарри согласился, в этой части города он нечасто бывал. Они вышли во двор, и Гарри осмотрел улицу при свете. Ему понравилось, что у дома Рона такой большой участок с заросшим садом и даже небольшой беседкой. — Это же улица Гардений? — спросил он и только потом вспомнил, что Рон не может разговаривать во время прогулки. Он тронул Рона за плечо и повторил вопрос. Он понимал, что Рон читает по губам, но все равно не мог привыкнуть, что его рот так пристально разглядывали. Словно у него в зубах что-то застряло или вообще раздвоенный язык торчал, как у змеи. — Да, улица Гардений, — ответил Рон. — А что? — Тут классно, — сказал Гарри, подняв большой палец. Ему и правда здесь нравилось. Дома выглядели старше, некоторым не помешал бы и ремонт, но Гарри нравился простор между домами, заросшие сады, тропинки из камней. И особенно его радовало то, что у каждого домика просматривался свой характер и стиль (а у дома Рона характеров и стилей было несколько). Дома на Тисовой улице представляли из себя нечто в разы более новое, аккуратное и дорогое. Вот только здания очень плотно друг к другу прилегали и строились по одному и тому же проекту — один дом копия другого. Рай для перфекциониста, вот только Гарри таковым не являлся. Хотелось сказать об этом Рону, но Гарри побоялся. Вдруг ему будет тяжело усвоить такой поток информации? И написать, блин, не на чем… Рон вывел его к мосту, где они вчера встретились. — Не хочешь сходить в кино завтра? — спросил Рон. — Я завтра работаю. — А послезавтра? Гарри улыбнулся и показал большой палец. Они договорились о времени и попрощались. Даже зная, что дома его ожидают неприятности в лице недовольного дяди Вернона, возвращался Гарри в хорошем настроении. Губы сами собой расползались в улыбке, когда он вспоминал вчерашние слова Рона: «Мы дружим уже целых двадцать минут». Ну и пусть он шутил, все равно Гарри было приятно прокручивать в голове эту фразу. Да и в кино же Рон его не просто так позвал, верно? Гарри очень надеялся, что Рон предложил это не из вежливости или жалости.