Тень жизни.

Чашка с ароматным чаем с лепестками лотоса появилась перед Мо Сюаньюем. Тот обхватил ее дрожащими ладонями, но так и не осмелился сделать глоток. Юноша боязливо поднял глаза, сразу же встретившись взглядами с двумя Главами Великих орденов, так что тут же вновь склонил голову. Цзян Ваньинь и Лань Сичэнь в это время внимательно рассматривали сидящего перед ними человека. Умытый, причесанный и в чистой одежде, тот оказался совсем молодым, не старше девятнадцати лет, и довольно привлекательным с весьма узнаваемыми изящными чертами потомков клана Цзинь. — Молодой господин Мо, прошу, расскажите нам обо всем, — попросил Глава Ордена Лань. Юноша вздрогнул, но упорно молчал, перебирая пальцами. Цзян Чэн, внимательно следивший за его руками, поднялся, отошел к окну и задал вопрос. — Чего ты боишься? — спросил он. — С кланом Цзинь тебя больше ничего не связывает, а если бы у меня были намерения тебя убить, то ты тут не сидел бы, а лежал обгоревшей бесформенной кучкой костей и плоти на дне какой-нибудь канавы. Мо Сюаньюй поджал губы и, наконец, заговорил: — Отец забрал меня и некоторых других своих незаконорожденных детей в Орден пять лет назад, после того как признал Гуанъяо. Думаю, он надеялся, что сможет вырастить из нас достойных заклинателей и расширить за наш счёт влияние клана. Нас было восемь — восемь наивных глупцов, сейчас я один остался, остальные погибли на ночных охотах, на Резне в Безночном Городе и Осаде Луаньцзан. Мне, наверное «повезло» — за два года до тех битв я так и не смог продвинуться в обучении и сформировать Золотое Ядро. Еще через два года уже стало окончательно понятно, что у меня нет абсолютно никаких способностей, да и возраст уже был тот, когда ученики могли стать полноправными адептами. Но вместо того, чтобы прогнать меня, отец решил пустить меня в дело и отправил служить в темницы Ордена. Плечи Мо Сюаньюя дрожали. Лань Сичэнь аккуратно сел поближе и провел ладонью по напряженной спине, а Цзян Чэн чуть повернул голову, внимательно слушая. — В первый же день мне вручили ведро ледяной воды и старую тряпку, а после отвели на самый нижний уровень, проведя через две потайные двери и показав того, кем я и должен заниматься. То, что это Старейшина Илин, я понял, лишь когда охранники темниц пренебрежительно назвали его по имени. Я тогда был в ужасе. Адепты решили, что я испугался Господина Вэя, поэтому подтащили ближе к нему, указав, что тот давно не может что-либо сделать самостоятельно, ведь ему искалечили руки и ноги. Парень замолк и все же сделал глоток уже заметно остывшего чая, чтобы смочить пересохшее горло, и продолжил: — Но меня напугал не пленник, а то, в каком он был состоянии. Господин Вэй был четвертым в списке Молодых господ, и до всего случившегося был известен своей привлекательностью, силой, умом и ярким открытым характером. Я даже мечтал встретиться с ним, но… В дальнем углу камеры сидел крайне отощавший мужчина без тени былой красоты и стати. Он смотрел на меня потухшим взором с примесью страха. Тогда мне и объяснили, что моей задачей в темнице Башни Кои была в первую очередь чистка многочисленных коридоров и пустых камер, а так же «уход» за Старейшиной Илин. — Вы ухаживали за ним? — мягко спросил Сичэнь. — Ну… — замялся Мо Сюаньюй. — Если это действительно можно было так назвать... Раз в день я обмывал его холодной водой — теплую было достать негде, ведь жаровен в темницах не было, а у меня нет духовных сил для заклинаний. Так же я приносил ему питьевую воду, лишь одну чашу в сутки. Я очень быстро понял, почему Господин Вэй настолько исхудал. — Скудное и нерегулярное питание? — предположил Лань Сичэнь. Цзян Ваньинь обернулся и тоже сел рядом. В его взгляде читалась просьба рассказать все. — Пол-чаши жидкой холодной рисовой каши далеко не первой свежести через день. Это все, что он получал. — Помимо насилия? — спросил Ваньинь. Мо Сюаньюй вновь опустил взгляд, поведав, что об этом узнал лишь через месяц, когда столкнулся с группой из четырех адептов, выходящих из потайной камеры. Увиденное после повергло его в шок. — Знаете… Господин Вэй все же иногда улыбался, когда я с ним разговаривал. В тот момент, когда я увидел его после развлечений адептов, он впервые плакал при мне. Я, как смог, обмыл его и понял, что это происходило далеко не единожды. Мо Сюаньюй попытался рассказать о том, что творят адепты отцу и брату, но первый лишь отмахнулся от него, предаваясь праздным утехам, а второй даже слушать не стал. А сам он ничего не мог противопоставить заклинателям. Все, что Сюаньюй мог сделать, так это утешать пленника. Весь этот ужас повторялся минимум раз в четыре или пять дней… Но через полгода Вэй Усянь тяжело заболел. Мо Сюаньюй пытался выпросить для него лекарства, но над ним лишь посмеялись. Он стал тайком проносить с собой скудные лечебные травы, растущие в окрестностях Ланьлина, которые приходилось искать темными ночами. Это лишь самую малость замедляло распространение заразы. Болезнь с каждым месяцем становилась все тяжелее. Скоро она начала поражать глаза, потом уши, лишая свою жертву зрения и слуха. Но при всем этом акты насилия регулярно продолжались и даже участились, а количество жаждущих «развлечений» увеличилось почти вдвое, а то и втрое. Чем ближе подходило время Совета Кланов, тем хуже становилось Вэй Усяню, и тем глубже в сердце Мо Сюаньюя укоренялось желание спасти его. — Я знал, что госпожа и юный господин Цзинь должны будут отправиться в Юньмэн с документами от Гуанъяо, касающимися постройки наблюдательных башен. — Поэтому ты и подкинул туда свое письмо. Я всегда разбираю важные документы самостоятельно. По щекам Мо Сюаньюя текли слезы, а плечи вздрагивали от всхлипов. — На самом деле… — сквозь плач произнес парень. — Я надеялся сыграть на вашей ненависти… Думал, что вы хотя бы прекратите его мучения. Я и не предполагал, что вы пожелаете его спасти… Цзян Ваньинь и Лань Сичэнь нахмурились, но они оба прекрасно поняли, что имел ввиду Мо Сюаньюй. Смерть могла стать для Вэй Усяня избавлением от страданий и боли. — Но во мне взыграли жалость и воспоминания о прошлом, — вздохнул Глава Цзян. — Спасибо! — от непрекращающихся слез у Сюаньюя началась икота. — Спасибо, что спасли его! А… я могу?.. — Увидеть Вэй Усяня? — продолжил за него Сичэнь, утирая слезы с лица парня. — Он в Гусу, так что вы можете отправиться со мной. Сюаньюй посмотрел на Главу Ордена Цзян. — Тебе не нужно мое разрешение. — В таком случае, мы откланяемся, — Лань Сичэнь положил руку на плечо парня. *** Облачные Глубины встретили Главу Ордена и нежданного гостя туманной тишиной раннего утра. Утренний колокол прозвенел совсем недавно, и встречающиеся на их пути адепты приветствовали Цзэу-цзюня. — Молодой господин Мо, — обратился Лань Сичэнь к своему спутнику. — Скажите, почему вас все же изгнали из Ордена? — Ну, меня же оставили, чтобы избавить адептов от «заботы» о Старейшине Илин. Когда его не стало, то не стало и надобности держать в Ордене бесполезного нахлебника, вроде меня. Вскоре они вышли к маленькому уютному домику посреди цветущего поля горечавки. — Глава Ордена, с возвращением! — поприветствовали Сичэня Лань Гужэнь и целители. — Позвольте спросить, кто этот молодой человек рядом с вами? — Мо Сюаньюй, — Глава Лань улыбнулся, покровительственно положив ладонь на плечо парня. — Он один из многочисленных детей Цзинь Гуаньшаня. И именно он отправил письмо Главе Цзян о Вэй Усяне. В глазах целителей промелькнуло одобрение с тенью уважения. Новоприбывшие вошли в домик. До слуха Мо Сюаньюя сразу же донеслось частое тяжелое дыхание, привлекая внимание к хрупкой фигуре, сжавшейся в дальнем углу кровати, стоящей у стены. Видя недоумение гостя, старший целитель пояснил: — Он нас боится… Чтобы осматривать и лечить его, нам приходится либо накладывать обездвиживание, либо использовать дурманящие эликсиры. — Но и то, и другое лишь сильнее пугают его, что сильно замедляет исцеление, — догадался Мо Сюаньюй. Целитель кивнул: — Если бы мы могли хотя бы напоить его лекарственными отварами и бульоном без использования этих методов… А ведь ему еще и язык вырезали, так что глотает он с трудом. Сюаньюй посмотрел на человека, за которым ухаживал почти целый год. — Можно мне попробовать его напоить? Целители, стоявшие рядом с постелью и готовые применить технику обездвиживания недоуменно переглянулись и посмотрели на Наставника Гужэня. Тот кивнул гостю, уступая путь и передавая ему в руки чайничек с лечебным отваром. Ощутив тепло, Сюаньюй улыбнулся и подошел к постели. — Вы можете налить отвар в чашу, когда я попрошу? — он посмотрел на целителей. Получив утвердительный кивок, он склонился над постелью. Двумя пальцами он аккуратно коснулся худой ладони, лежащей на белоснежных простынях. Вэй Усянь дернулся и всхлипнул, начав мелко дрожать, но Мо Сюаньюй замер, а потом стал медленно круговыми движениями гладить суховатую кожу. Когда Старейшина Илин приподнял голову, будто заинтересовался, Сюаньюй начал медленно гладить его запястье второй рукой. Целители и Лань Сичэнь в шоке наблюдали за тем, как дрожь Вэй Усяня прекращается, и тот спокойно позволяет гостю Ордена Лань приподнять свою голову и устроить ее на сгибе локтя. — Давайте отвар, — шепнул Мо Сюаньюй. Лань Гужэнь улыбнулся, смотря на то, как его пациент самостоятельно, пусть и с большим усердием из-за отсутствующего языка, пьет лекарство, а потом и легкий бульон. Гость Облачных Глубин аккуратно уложил голову Старейшины Илин на подушку и укрыл худое тело теплым одеялом. Дыхание Вэй Усяня слегка замедлилось, видимо, тот заснул. — Молодой господин Мо, — обратился к гостю Цзэу-цзюнь. — Вы не хотели бы остаться в Облачных Глубинах? Старший целитель с одобрением посмотрел на Главу своего Ордена. — Я?! — Сюаньюй был ошарашен. — Я не настаиваю. Но ваша помощь нам действительно не помешает, — Сичэнь кивком головы указал на постель. Мо Сюаньюй посмотрел на Старейшину Илин, человека, за которым он присматривал в течение года в темницах Ордена родного отца. Но в отличие от Ланьлина, здесь, в Гусу, им обоим будет намного лучше.