На кончиках пальцев

Гермиона стояла у воды и смотрела на мерно сменяющие друг друга волны. Её взгляд то и дело возвращался к тыльной стороне предплечья, где уродливым пятном зияло клеймо. «Грязнокровка». Будто ей нужно было ещё одно напоминание о пережитом кошмаре. Будто она когда-нибудь сможет забыть о случившейся войне. И шрамы на сердце болели намного сильнее. Каждый день, каждый прожитый за этот год день был полон тревог, ужаса и эфемерных надежд, что у них есть шанс на победу, на спокойную жизнь. На счастье. Что у неё есть шанс на счастье. Она не была уверена, что выживет, но каждый день она просыпалась и вела себя так, будто у неё есть будущее. Она читала книги, строила планы, поддерживала друзей. Была Гермионой Грейнджер — сильной, умной, старательной, предусмотрительной. Была лучшей подругой, товарищем, помощником. И понимала, что она в правильном месте, с правильными людьми. Иногда ей даже казалось, что она уверена, что делает правильные вещи. Но оказавшись у разрушенного замка после Победы Гарри над самым тёмным волшебником современности, она поняла, что больше не может. Не может видеть бесчисленное множество лиц, глаз, слышать то победные восклицания, то стенания родных над погибшими. Что ей нужна минута тишины. Сейчас она не чувствовала себя одинокой, хотя на всём белом свете не было того, с кем бы ей хотелось разделить этот момент. Здесь, в забытом всеми городке, что когда-то принимал даже королевских особ на отдыхе, она чувствовала какое-то странное спокойствие, почти мёртвое, но притягательное. Всепоглощающее. Только прибыв сюда, она засыпала с лёгким сердцем, но первой мыслью с утра была мысль о том, что она поступила предательски. Бросила друзей в то время, когда им её решительность и здравомыслие нужны как никогда. Но, посмотрев в зеркало, она уверилась в том, что ей просто необходимо побыть эгоисткой. Она и не заметила, как помогая Гарри, растратила всю себя. Что у неё не осталось надежды. Времени скитаний по лесам было достаточно, чтобы понять, что Обливиэйт не отменить. Она искренне надеялась, что найдёт способ, чтобы вернуться в жизнь своих родителей. И надеялась, что сможет вернуть Гарри его Драко, того парня, который любил так сильно, что смог простить даже почти состоявшееся собственное убийство. Глядя на потухшее, безрадостное лицо друга, она так рьяно изучала всю возможную литературу о заклинаниях, влияющих на память, что иногда забывала, что и сама нуждалась в этих знаниях. Но увы… Она не смогла помочь ни себе, ни Гарри. Гермиона умела смотреть вглубь событий, и видеть всю картину. Видеть перспективу, связывать воедино все мелкие фрагменты, анализировать… Возможно, поэтому профессор Снейп всерьёз обсуждал с ней свои планы. По началу её насторожило и даже немного напугало, когда он спросил её мнение о том, как Драко будет вести себя, учитывая, что он сменил сторону. Но этот вопрос показал истинное отношение декана к своему ученику, а как позже выяснилось, крестнику. Скрывать от Гарри то, что в нём живёт частица Волдеморта, казалось правильным решением. Будь её воля, она бы скрыла эту информацию навсегда. Но Северус имел своё представление об этом. Точнее, не своё, а директора Дамблдора. Чем больше она общалась с деканом Слизерина, тем лучше понимала его подопечных. И иногда искренне жалела о том, что ученики разделены на факультеты. В слизеринцах было то, чем она невольно восхищалась и чему хотела научиться… Когда она узнала о смерти директора, её возмутило предательство Снейпа, и хотя у неё не было причин не верить рассказу Гарри об этой ужасной ночи, в верность Северуса Волдеморту всё же не верилось. Быть может, потому что это было единственным шансом Драко выжить. Уверенная в том, что на все вопросы можно найти ответы в библиотеке, она никогда не думала, что что-то сможет поставить её в тупик. Но Драко… Узнавать его было интереснее всего, чем она когда-либо занималась. Он был невероятным. И если чисто по-женски она давно оценила его внешность, просто для галочки найдя его достаточно симпатичным, не более, то его личные качества стали полным сюрпризом. И понимание, что в какой-то момент она влюбилась, стало тем самым тупиком. Драко Малфой немыслимым образом сочетал в себе благородство и постоянное стремление к собственной выгоде. Он был прозорливым, мыслил нестандартно, был лишён всякой наивности, но почему-то оставался ранимым, уязвимым, и, возможно, именно поэтому был таким одиноким. Почти как она сама. Гарри и Рон всегда были рядом. Но едва ли с ними она ощущала то родство душ, которое позволило бы ей открыться. О нет, она не лицемерила, как Драко, и не пыталась создать образ кого-то, кем не являлась. Но и полной искренности с друзьями она не могла себе позволить. Прежде всего потому, что она была девушкой. Её робкие попытки понравиться Малфою она не сразу осознала. Но когда поняла истинную причину своего желания стать красивее, тут же окрестила себя безмозглой идиоткой. У неё не было и шанса. Да она и не надеялась ни на что. Но Драко с каждым днём очаровывал её всё сильнее, не прилагая к этому ни капли усилий. Он был добр к ней, вежлив и учтив, а ещё он уважительно относился к её начитанности и трудоспособности. Проведя много часов за постижением разных наук, наследник древнего рода понимал, что все те знания, которыми обладала Гермиона, дались нелегко. Каждое совместное занятие всё глубже утягивало девушку в больную, бессмысленную влюблённость. И в какой-то момент, она поняла, что не очень-то успешно её скрывает. Гарри очень доходчиво ей показал, что это давно уже не секрет. И с этим нужно было что-то делать. Вот только ничего сделать было нельзя. Кроме как усмирить пустые мечты и попытаться сохранить хотя бы остатки гордости и собственного достоинства. Так она и поступила, тщательно контролируя своё поведение, отслеживая и анализируя свои чувства и эмоции. Но сдержать весь свой гнев и страх, когда она увидела Драко в крови не смогла. Она готова была избить Поттера до потери сознания, когда поняла, что он натворил, и всё равно намного болезненнее было наблюдать, как Гарри, преодолевая очевидную боль, тянулся к своему Драко, как облегчённо он выдохнул, поняв, что самое страшное не случилось. И пусть тогда их отношения она не могла назвать романтическими, их близость горькой полынью отдавала в груди. Но самым большим откровением стало то, что Драко может так любить. Не без эгоизма и в безусловно малфоевской манере, но беззаветно и по-настоящему. Любить всей душой. Но не её. За этот год она научилась жить со своими чувствами. Даже решила, что сможет со временем забыть о них. Но, когда она стояла посреди пепелища школы и наблюдала, как Победитель Волдеморта беспомощно озирается в поисках своего магического Соратника, на неё снизошло понимание, что теперь Гарри снова сблизится с Малфоем, что, оставаясь верной подругой, она вынуждена будет каждый день смотреть, как её любимый человек снова влюбляется в её лучшего друга. И она просто сбежала. Было бы проще снова пережить пытки сумасшедшей Беллатриссы или голод скитаний. Пройдя столько испытаний за это время, она была не готова снова быть сильной. Магический вестник нашёл Гермиону как раз в тот момент, когда девушка собралась уходить с берега. Из воды вынырнула рыбка, превращаясь в воробья прямо в полёте. Птичка взмахнула крыльями и присела на плечо волшебницы. — Прости меня, Гермиона, что забираю у тебя частичку так нужной тебе гармонии… — голос Полумны ясно звучал в тишине пляжа. — Но ты нужна Гарри. Никто, кроме тебя, не сможет разделить с ним эту боль. Дракон ушёл в зазеркалье, и без тебя Гарри не найдёт свою половинку. Торопись, Гермиона, ещё немного, и он снова опустошит себя до последнего всполоха. Воробышек спорхнул с плеча и рассыпался миллионом разноцветных мыльных пузырьков. Думать о том, как Полумна нашла её, было некогда. Гермиона бросилась к своей комнатушке, которую сняла за последние маггловское деньги, и аппарировала, как только призвала палочку из недр своей безразмерной сумочки. В «Ракушке» она нашла только Флёр. Остальные, как оказалось, прочно обосновались в школе. По официальной версии все они помогали разрушенной Альма-матэр, на самом же деле только там был хоть какой-то шанс помочь Гарри. Кингсли однозначно запретил им появляться в Мунго. Для всей Магической Британии Гарри Поттер оставался символом новой жизни, и весть о его странной болезни могла сыграть катастрофическую роль для всё ещё не пережившего последствия войны общества. И Гермиона полностью поддержала это решение Шеклболта, услышав о нём от мадам Уизли, которая возмущалась таким неблагородным решением новоиспечённого политика. Разумеется, мысленно, и разумеется, отметив про себя, что абсолютно солидарна с новым Министром Магической Британии исключительно из-за умения посмотреть на эту ситуацию, оценивая все обстоятельства, а не только типично по-грифффиндорски во всём искать честь и доблесть. Мысли плавно перетекли к знакомому слизеринцу, который этому её научил, и девушка, не слушая гневную отповедь француженки, аппарировала в школу. Она была так поглощена воспоминаниями о Малфое, что по привычке собралась подниматься по ступеням в холл, даже не заострив своё внимание на том, что вообще смогла переместиться прямо в Хогвартс. И только увидев, что ступеней нет, они разрушены подчистую, Гермиона наконец осознала реальность: она стояла в руинах. От места, где она впервые прикоснулась к миру чародейства и волшебства не осталось ничего, кроме вековых стен. Обугленные проплешины в Запретном лесу, выжженая земля вплоть до Чёрного озера, обрушенные шпили Астрономической и Часовой башен. От гриффиндорской гостиной и спален тоже не осталось и следа. Звонкий смех в этой жуткой картине показался неуместным и жестоким. Но из-за угла выбежала девочка, остановилась, увидев застывшую волшебницу, широко распахнула глаза и сделала реверанс: — Мисс Грейнджер, здравствуйте, я могу вам помочь? Вы, наверное, не знаете, как зайти… Давайте я проведу вас? — и с важным видом прошла мимо нескольких ребят, что восхищённо смотрели на лучшую подругу самого Гарри Поттера. Прошло всего три дня с момента, как Волдеморт был уничтожен. Трое суток и пара часов, но кто-то уже снова смеялся, отдавая жизни должное. Вчера провели церемонию прощания с погибшими здесь волшебниками. Фред Уизли был в их числе. Гермиона не нашла в себе сил, чтобы проститься. Но мир не застыл в оцепенении, пока девушка жалела себя и искала смысл в своём существовании. Он просто шёл дальше. Пока они с малышкой шли заковыристым путём к взрослым, Грейнджер несколько раз ловила себя на мысли, что броситься назад в волшебный мир её заставило не то, что Гарри плохо. А то, что «Дракон ушёл в зазеркалье». Что бы это ни значило, она не готова была после того, как война закончилась и её любимый человек каким-то образом выжил, потерять его. Пусть они никогда не будут вместе, пусть её глупым девичьим снам никогда не сбыться, но Магическая Британия, чёрт, да весь Магический мир не может лишиться такого бриллиантового ума, как у Драко Малфоя. И конечно Гарри. Уж он-то… Он заслужил быть счастливым. Хотя бы шанс… Не то, чтобы её не волновала судьба друга, наоборот, первой реакцией был порыв броситься на помощь. Который она осадила усилием воли, вспомнив, что война кончилась, что Поттер — взрослый волшебник, что она взяла время на отдых. Но всё же следующее предложение из уст птички о том, что проблемы друга связаны с Драко, заставило её прервать свой побег. Девчонка с ещё одним реверансом растворилась в глухих коридорах, а Гермиона с удивлением обнаружила себя окружённой семейством Уизли и профессорами. Все пытались узнать у неё как она, где её родители, какие-то ещё неважные сейчас вещи. В её груди всё сильнее закипало раздражение от этой ненужной шумихи. — Скажите, мистер Кингсли, Гарри сейчас в опасности? — все мигом затихли, а министр напряжённо поднял брови. — Я про оставшихся на свободе сторонников Волдеморта. Малфои, Лестрейнджи, семьи Паркинсон, Гойл, Забини, Кребб… Оборотни и другие магические существа, которые выступили на тёмной стороне… — Антиаппарационный барьер вокруг школы мы всё ещё восстанавливаем, пытаемся разобраться в его устройстве, всё же профессора Дамблдора не заменить… Лестрейнджей, Креббов больше нет. Остальные под арестом или наблюдением. Люциус Малфой мёртв. Леди Малфой с сыном в бегах, как и Розье, ученики Паркинсон и Гойл. Я не думаю, что стоит оставлять Гарри одного. Но не из-за внешней угрозы. Мы осмотрели его, как и все доступные нам колдомедики. Физически он здоров. Кажется. Ум Гермионы зацепился только за информацию о смерти Люциуса. В бегах? Куда же смогла спрятать сына Нарцисса Малфой? Уж кто-кто, а Драко смог бы привести этого идиота в чувства. Идей было много, но времени проверять их не было совсем. Сейчас нужно попробовать помочь Поттеру. А уж с остальным они разберутся по мере возможности. — Где он? Где Гарри? То, что она увидела, зайдя в небольшую комнатушку, где места было только на кровать и узкий письменный стол со стулом, было жалким, вызывающим у смелой, решительной гриффиндорки отвращение и даже презрение. Гарри сидел на коленях, закрыв глаза. На лице отображалась маска отрешённости и смирения, и только уголки губ демонстрировали боль и страдание. Его грудная клетка медленно расширялась и сжималась обратно, и только это выдавало в нём жизнь. Руки, разбитые и местами искалеченные, были в крови, которая всё ещё мелкими струйками стекала на пол. — Мы пытались вылечить его, но заклинания не работают. Кровь продолжает идти, вывихнутые пальцы всё ещё повреждены и нуждаются в исцелении. Но даже Костерост не удалось заставить его выпить. Да что там! Даже рот открыть ему мы не смогли… — Молли сокрушённо опустилась на кровать, на которую переместили Гарри прямо с пола «Ракушки». — Даже Империо на него не действует… — прошептала женщина по секрету, едва шевеля губами. Видимо они уже отчаялись найти выход из этой ситуации. Глядя на друга, она видела вселенскую печаль и скорбь, понимала, что тому плохо и больно, скорее душевно, нежели физически, однако информация о том, что заклинания на него не действуют, заставило Гермиону нахмуриться. Она подобное уже наблюдала, правда в несколько ином исполнении. Такой эффект давала связь. Она отрицала чужое магическое воздействие на Соратников. Не отражала, как в те моменты, когда они сыпали друг в друга заклинаниями, не желая их применять на самом деле. А именно отрицала. Оставляя на теле другого Соратника болезненный след. Обдумав эти выводы, девушка похолодела: что, если это состояние у Гарри вызвано тем, что происходит с Драко? — Как давно? — Уже два дня… — убитым, сиплым голосом произнесла Джинни. Она не смотрела на Гарри. Ни на кого из своей семьи, если подумать, тоже. Тенью проскользнула от двери и растворилась где-то в темноте замка. Волшебница ещё раз осмотрела Гарри и наткнулась взглядом на капли крови, уродующие белоснежную простыню. Молли тут же убрала их палочкой, но эти пятна заставили вспомнить ещё кое-что. Больничное крыло и самоубийственный жест гриффиндорца, получившего точную копию ран Драко по собственной прихоти. Взглянув на лицо друга, она скривилась. Гарри просто не хотел исцеляться. Не ожидала она подобного от Гарри Поттера… — Два дня… — эхом повторила слова дочери миссис Уизли, смахивая слезу. Эти слова заставили девушку вынырнуть из своих мыслей. И после выводов, которые сделала девушка после совершённых открытий, слова колдуньи разозлили Гермиону. Два дня! Два дня Драко неизвестно где. Два дня бездействия и пустого предавания жалости к самому себе. Да как он посмел! Да как этот «Герой» может говорить, что любит его больше жизни, больше магии, если так беспечно относится ко времени, которое должен был потратить на поиски, на помощь, на спасение Драко! Ей нужно было срочно понять, что произошло. То, что Малфой мог находиться на пороге смерти, её пугало ужасно. Но она была почти на сто процентов уверена в своей догадке: Гарри просто окунулся в океан отчаяния и сожалений, не желая, чтобы его раны затягивались, не желая участвовать в дальнейших событиях, снова принимать решения, снова быть Надеждой Британии. Надеждой Драко. Не то, чтобы она не понимала его. Понимала. И даже сочувствовала. Столько смертей принесла битва за Хогвартс, и скорее всего глупый победитель винил в них себя! И всё же волнение за любимого человека заставляло злость вскипать в венах. Пусть только Драко и Нарцисса окажутся в бегах, это лучший выход из ситуации сейчас, и всё же очень хотелось услышать подтверждение от Гарри, что с ним всё в порядке. Но в таком состоянии узнать у Поттера хоть что-то было невозможно. Первым делом она расспросила Шеклболта о смерти Люциуса Малфоя. Понять причину этого происшествия не смогли, однако его палочку не нашли, и Авада точно не применялась. Нужно было время на выяснение всех обстоятельств. Лорд Малфой умер накануне этого странного побега Гарри в себя. Когда именно сбежали его родные было неясно. Мысли и тревоги девушки прыгали от волнений. А вдруг они не сбежали, вдруг их похитили! И держат где-то… Пока этот оболтус прохлаждается в собственном мирке из-за вечной привычки всегда брать на себя ответственность за всё на свете! Гермиона крепко зажмурилась. А потом решительно направилась к Молли. У неё ушёл почти час на тщательные расспросы о том, что случилось перед тем, как Поттер впал в свою прострацию, и некоторые моменты прояснились. Потом она снова направилась к Министру, который с видимым удивлением пересказал все подробности, что знал об обнаружении тела Люциуса Малфоя. Зачем ей это, она и сама не знала. Но одно было ясно. Всем было наплевать, Лорд Малфой погиб от руки собственного сына или супруги, сам решил отправиться на покой, или же он умер, защищая свою семью до последнего вздоха, и не преуспел, раз уж ни жены, ни наследника не обнаружили, как ни искали. От подобных мыслей по спине девушки пробежали мурашки и злость новым потоком устремилась к её сердцу. Она рванула к «палате» Поттера. У него, ожидаемо, были посетители. Полумна и вечная миссис Уизли, которая отчего-то не могла найти в себе сил оставить мальчика одного. Не желая больше тратить ни минуты, Грейнджер подошла к Гарри, взяв его за руку. Лавгуд понятливо прикрыла глаза, и когда гриффиндорка уже потянулась за палочкой, отвлекла на себя внимание бедной женщины. Гермиона аппарировала их с Поттером в этот же миг. А в следующий Гарри получил пощёчину. Звонкую, хлёсткую, беспощадную. И хотя парень никак не отреагировал, Гермионе стало легче. — Ты тупой шрамоголовый идиот! Безмозглый гриффиндорский тупица! Как ты мог быть такой эгоистичной, неблагодарной скотиной? — парень открыл глаза, но не увидел ни яркого солнца, бьющего в окно маленькой комнатки, ни разъярённого лица подруги. Его веки плавно опустились, а за ними по красной от безжалостной девичьей ладошки щеке опустилась одинокая слезинка. — Ну нет! Я не позволю тебе прятаться у себя в голове вечно! Это так типично для тебя! Окунуться в эмоции, вместо того, чтобы пораскинуть мозгами! И если ты безнадёжно впал в прострацию, то я не могу себе этого позволить! Он пожертвовал своей любовью, чтобы выиграть нам время! Он и сейчас нуждается в помощи! Он может быть в смертельной опасности! Ты! Ты! Вставай сейчас же! Ты нужен Драко!!! Помоги мне найти его!!! Гарри всё ещё не реагировал, и Гермиона в ярости схватила парня за руки, пытаясь хоть как-то растормошить. Её указательный палец обожгло острой иголкой, и она внимательно присмотрелась к запястью друга. Кожаный шнурок неплотно обхватывал руку, а на нём было что-то, что взгляд никак не хотел ухватить. — Гарри, ну же, покажи мне. Я ведь никогда не наврежу вам. Верь мне… — всю её злость как рукой сняло. На квадратной платиновой подвеске было изображено созвездие Дракона. Очевидно, это был подарок Драко. И он был неплохо защищён от чужих глаз. Но Гарри впустил её в круг дозволенных свидетелей этого значимого подарка. — Поговори со мной. Я же знаю, что ты слышишь! Твой Соратник нуждается в тебе сейчас, Гарри. Хватит прятаться! — всё это время девушка не выпускала из холодных пальцев руку Поттера. — Мы сможем ему помочь! Мы всё сможем вместе, Гарри! — ладонь волшебника сжалась, и Гермиона увидела направленный на неё больной взгляд. — Он мёртв, Гермиона! Всё это время Поттер словно находился в эфире. Почему-то ему представлялось, что безмятежность и тишина накроют его с головой, если он позволит ледяной пустыне забрать все его эмоции. Вот только внутри была одна боль и пустота. Но когда Гермиона прикоснулась к подарку Драко, словно огненная стрела пронзила всё тело. Он будто на секунду снова почувствовал пульс любимого. И хотя в это невозможно было поверить, отчаянная надежда захватила Гарри. И он не мог отделаться от мысли, что нуждается в этом чувстве. Чувстве живого сердцебиения где-то в своей ладони. Что он просто обязан снова это ощутить. Поттер потянулся к связи, чтобы прикоснуться к магии своего Соратника, чтобы снова услышать его сердце в своём пульсе. И разочарованно отступил. Однако вернуться в состояние холодной безысходности ему не удалось. Его корка с каждым словом подруги становилась всё тоньше, и теперь все непережитые эмоции хлынули удушливым потоком, вырывая его из тишины. Увидеть рядом Гермиону оказалось сюрпризом. Он воспринимал события, происходящие вокруг него, очень отрешённо, как будто через толщу воды, поэтому привести в соответствие то, что он видел, и то, что он знал об окружающей действительности, было непросто. Зато пощёчина от девушки быстро привела его в чувства. — Ты безмозглый идиот! А я теряю своё красноречие… — волшебница отшатнулась от него и села чуть дальше, чтобы сосредоточенно посмотреть на парня. — С чего ты взял, что Драко мёртв?! Гарри сморгнул набежавшие слёзы и зашипел оттого, что руки сами сжались в кулаки, а открытые раны снова стали кровоточить. Но он продолжил говорить: — Я не чувствую его. Совсем... — сухо, почти безэмоционально сказал парень. Гермиона дала ему хорошую затрещину, от всей души, а потом направила палочку на руки и произнесла несколько исцеляющих заклинаний. Гарри не смог долго выносить тишину. — Почему ты молчишь? — Я просто не знаю, что на эту чушь можно сказать, не оскорбив тебя. Ты жив. Значит и он жив, Гарри… Он может быть в беде. Но он точно жив. — Ты не понимаешь, Гермиона! — теперь, когда руки не сковывала боль, гриффиндорец активно ими взмахнул и почти вскочил с кровати. — Ты не всё знаешь! Я ведь… Там, в Запретном лесу… Гарри замолчал на полуслове, чувствуя, что просто не может об этом говорить. Пустота, где раньше находилось жестокое чудовище, на мгновение заполнилась злостью, но потом её сменила апатия. Поттеру было обидно, что подруга вытянула его из добровольного заточения в собственной голове. Там было проще переживать эту боль. Он не мог рассказать девушке о своей смерти, он вообще не мог проронить ни слова. Избранный закрыл глаза и очень чётко осознал, что нуждается в одиночестве. Ему нужно подумать, что делать дальше. Парень ещё раз посмотрел на озадаченную его бессвязным объяснением Гермиону, а потом просто аппарировал. Волшебница ещё несколько секунд смотрела на кровать, где только что находился её друг. А потом аппарировала следом. Только в Норе того не оказалось. На Гриммо тоже было пусто, и злость, словно лава, медленным, но неумолимым потоком заполняла все её мысли. Опять он убежал, только на этот раз найти его будет проще, раз уж он покинул своё мысленное обиталище. И когда она найдёт его… Ему несдобровать! Как он может верить подобной глупости, если сам он жив! Ведь будь Драко мёртв, у Гарри не было бы шанса на жизнь, так? Постепенно сомнения всё сильнее волновали её душу. Девушка ещё несколько минут предавалась мысленным упрёкам друга, и остановившись на том, что он — страус, спрятавший голову в песок, переключилась на поиски потерянного Героя. Однако его не было нигде: ни в школе, ни на могиле родителей, ни в Хогсмиде. Кричер на все воспросы Гермионы ответил только, что знает, где хозяин, он здоров, но переместить её к нему отказался. Тревога за Драко всё нарастала, в мыслях всё чаще появлялось навязчивое «А что, если он действителено мёртв?», поэтому Поттера удалось отыскать только поздней ночью. В самом неожиданном месте. Ворота Малфой-мэнора были широко распахнуты, как если бы он был давно в запустении. Девушке пришлось обойти огромный особняк почти наполовину периметра, чтобы увидеть наконец свою выдру. Патронус крутился рядом с адресатом, что никак не хотел получить сообщение. Гарри сидел на ступенях, уткнувшись лбом в сгиб локтя, а в свободной руке у него было неизменное «Просеко». — Мне кажется мой побег как нельзя очевидно показал, что я хочу побыть один… — Гарри залпом допил бокал, и тут же появился домовой эльф, наполняя его вновь. Видимо, это далеко не первая бутылка. И судя по выражению лица, он решил устроить поминки прямо здесь. Но Гермиона не собиралась сдаваться так легко. Она не хотела терять ни минуты, но весь вид Поттера был таким потерянным, что пыл её поутих. Девушка не знала, что сказать, и решила начать с главного: — Послушай, Гарри… Драко жив. Не может быть иначе! — её голос дрогнул и сломался, но отступать было нельзя. Она прочистила горло и продолжила. — Во всех источниках написано, что ваши жизни взаимосвязаны… Поттер отчаянно закрыл лицо ладонями, отбросив бокал куда-то в траву. Грейнджер замолчала. В её взгляде был испуг и сожаление, а ещё уверенность и какая-то дикая решимость. Решимость доказать, что Гарри что-то напутал, помочь ему разобраться во всем и вернуться наконец к главной проблеме: Драко пропал! — Судя по изученной мной литературе, смерть обоих почти мгновенна. Не все даже успевали договорить предложение, если верить летописи Древнего Египта, — Гарри неверяще уставился на подругу. Он так хотел, чтобы это оказалось правдой, но так боялся обмануться… Глаза Избранного зажглись на секунду надеждой, но потом так же мгновенно потухли. — Нет, Герми. Не знаю, что там ты нашла в своих книгах. Может, ты не так поняла, может, автор ошибся, а может, как обычно, в моём случае всё опять вышло не как должно было. Он был так убеждён в своих словах, что решимость девушки померкла. Но не угасла. Гермиона не хотела верить, что Гарри может оказаться прав. Какое-то время сохранялась тишина, и волшебница смогла немного осмотреться. Они были на заднем дворе, если можно было так назвать огромное пространство, заполненное клумбами, фонтаном, невысокими деревцами и живыми изгородями. Волшебный свет окутывал парк, как теперь лучше разглядела Гермиона, мягким свечением. Но ярче всего были розовые кусты, словно тёплое облако. Они были намного дальше, но девушка всё равно могла видеть распущенные бутоны, выглядящие несуразно в ночной темноте. — Драко показывал мне это место. Я успел оценить его прелесть, но сейчас оно открылось мне во всей глубине. Мрачная красота… Почти трагичное совершенство природы… Парень помолчал ещё немного, а потом заговорил. — Волдеморт убил меня, Гермиона. Я умер в том лесу. Умер, а потом вернулся! Но Драко был жив… Гарри прокручивал в голове возможные варианты, но придумать, как после его смерти его Соратник остался жив, если только связь не разорвалась, он не мог. Волшебник не выдержал и встал со ступеней, морщась от неприятных ощущений в затёкших ногах. — Гарри, я не знала… — Гермиона не могла подобрать слов. Она с трудом отвела взгляд от цветущих роз, рассматривая теперь темноту вдали. — Я думала… Мы все думали, что это какая-то уловка Волдеморта… — узнать подобное было шоком. Спустя ещё некоторое время девушка всё же подняла глаза на друга. Гарри ожидал, что увидит в них слёзы и скорбь, но ошибся. Гермиона не сдалась. — Я не верю, что он мёртв. Я не верю! Я могу допустить, что ваша связь разорвана. В конце концов, явление это сейчас настолько редкое, что нельзя слепо доверять написанному сотни лет назад. Могу допустить, что теперь ваши жизни не зависят друг от друга. Но пока не увижу его тело, не поверю, что он мёртв! — она побледнела на этих словах, словно представила эту картину. А потом всё-таки разрыдалась. Гарри подошёл к ней и крепко обнял. Несколько минут он ощущал, как сотрясаются её плечи, но боевая подруга очень быстро взяла себя в руки. — Ты не можешь предать его, Поттер! Он отдал свою любовь, чтобы попытаться помочь. Без чёткого плана, почти без поддержки… Он знал, что никто, кроме Северуса, не прикроет его спину. Но он вернулся в логово врага, чтобы хотя бы попытаться помочь… Одной только слепой верой в тебя… Почти без шансов на успех… — голос звучал глухо оттого, что Гермиона говорила всё это ему в плечо. Но её тон не предполагал возражений: — Мы с тобой прошли вместе достаточно, чтобы я знала, что ты любишь его очень сильно, Гарри. Пожалуйста… Поттер зажмурился и ещё раз потянулся к связи. Но снова почувствовал пустоту. Ничего. Драко не было. Он покачал головой, но потом его словно окатило холодной водой. — Постой, ты сказала, что не поверишь, пока не найдут его тела? Но здесь были авроры… И говорили о том, что… В общем, все только рады что Малфой сдох. Что Пожирателям не место в новой Магической Британии… — Люциус Малфой мёртв, Гарри. — Что? Но как же? Я же видел их после битвы… — Да, Гарри, Лорд Малфой мёртв, но Драко и Нарцисса в бегах, по крайней мере по официальной версии, — прервала его бессмысленное бормотание гриффиндорка. — Обстоятельства смерти старшего Малфоя ещё не установлены, его палочка пропала. Гарри несколько минут ошарашенно смотрел на подругу. А потом его левую руку резануло проклятье. На белый мрамор ступеней брызнуло несколько алых капель. Волшебники резко обернулись, но не смогли никого увидеть. Гермиона сотворила Исцеляющее, и почти сразу же послышался голос Кричера: — Хозяин, через несколько минут здесь будут авроры. Вам лучше уйти. — Спасибо, Кричер. Избранный призвал бокал и, схватив Гермиону за руку, аппарировал их на Гриммо. Девушка только успела увидеть вспыхнувшую на лестнице кровь друга, и её затянуло в воронку аппарации. Звон стекла, поставленного на столик в гостиной особняка Блэков привёл растерянную волшебницу в боевую готовность. Она тут же вскинула свою палочку, но удивлённое лицо Гарри её быстро остудило. — А где твоя палочка? — на этот вопрос парень просто пожал плечами. Гермиона осмотрелась. Комната выглядела иначе: светлее и чище, даже просторнее. Стало как-то меньше хлама, хотя всё вроде бы осталось на своих местах. — Кричер прибрал здесь. Дом хозяев теперь будет в порядке и чистоте. Не пристало фамильному гнезду славного древнего рода Блэков быть в запустении. Новые хозяева будут довольны Кричером, — эльф низко поклонился Гарри и поторопился исчезнуть вместе с грязным бокалом. Гермиона уставилась на хозяина дома в немом изумлении. — Не спрашивай! Я успел наведаться сюда перед тем, как отправиться в Малфой-менор. Именно Кричер провёл меня, я же не знал, куда аппарировать… И после того, как доставил меня туда, сильно изменил своё отношение… — было видно, что не это занимает все мысли Поттера, и Гермиона не торопилась задавать так беспокоивший её вопрос. Спустя несколько минут, когда Кричер позвал их то ли ужинать, то ли завтракать, Гарри заговорил сам. — Как думаешь, кто напал на меня в мэноре? — его тон был скорее любопытствующий, нежели встревоженный. — Я не знаю, Гарри. Но в этой ситуации много странностей. Не ясно, как умер Лорд Малфой. Не известно… — Мистер Малфой. Лорд Малфой — это Драко. Когда Волдеморт вызволил своих сторонников из Азкабана, родовое кольцо так и не приняло Люциуса как Главу рода. Это бремя так и осталось на младшем Малфое. Поправка Гарри никак не изменила смысл сказанного, зато для Гермионы стало очевидным, что не только Драко сильно изменился за время их тесного общения на шестом курсе. — Вот как ты заговорил… Бремя… — Сейчас не время для подобных разговоров. Нарцисса точно жива. Иначе авроры смогли бы попасть в ритуальный зал и комнату с родовым гобеленом. И вполне естественно, что она сбежала. Что бы её здесь ждало, кроме смерти близких и лишений? И скорее всего она же забрала палочку мужа, ведь её сгорела в Выручай-комнате… — парень был серьёзен и рассудителен, но проницательная гриффиндорка видела, что он скрывает скорбь и пустоту напускной холодностью. — Ты хотел сказать, один из них жив. Не важно кто, Нарцисса или Драко. Ты не можешь знать наверняка! — Гермиона… — Нет, Гарри! — девушка внезапно разъярилась. — Приди же в себя! Что мне сделать, чтобы вытащить твою голову из песка, ты, страус близорукий! Не видишь ничего дальше… — гриффиндорка в праведном гневе хлопнула ладошкой по столу, но вскинув полные горящего негодования глаза, осеклась. — Гарри… А где твои очки? И где твоя палочка… Как ты аппарировал нас без неё… И Кричер… Что всё это значит… Парень снова пожал плечами, всем своим видом показывая, насколько незначимыми он считает эти моменты. Это разозлило Гермиону ещё сильнее. — Да очнись же, олень! Что-то происходит! А ты… Гарри устало протёр пальцами глаза, только сейчас отмечая, что он действительно без очков, встал из-за стола и тихо проговорил: — А я жить не хочу, Гермиона. Ты вытащила меня сюда, и я надеюсь, ты довольна этим. Но я не хочу жить без него. Я вернулся с того света в надежде, что спасу его жизнь. Но не сумел… — его ладони переместились к волосам и крепко натянули. — Нужно было не теряя ни минуты идти к нему… Но я опоздал! С этими словами он медленно вышел из гостиной, а вскоре на втором этаже хлопнула дверь. Гермиона не сомневалась, что это была дверь в спальню Сириуса. Оставшись одна, она долго прокручивала в голове события этого дня. И у неё появлялось всё больше вопросов. Она так углубилась в себя, анализируя факты, что вздрогнула от прикосновения кисточки пледа, в который завернулась, к своему носу. — Хозяину нужна помощь его грязнокровной подруги! А она не слышит старого Кричера и игнорирует обязанности гостьи, которая застала хозяев в нужде. Девушка краем глаза отметила движение на стене, выхватила палочку, но увидела только пустую раму чьего-то портрета. — Что случилось, Кричер? — она всё ещё была встревожена внезапным движением, поэтому не сразу поняла всю серьёзность ситуации. — Кричеру придётся прикоснуться к гостье, — существо скривилось при этом, но решительно сделало шаг к диванчику. — Так касайся! Что ты медлишь? Через секунду они были в спальне. Гарри мирно спал на кровати, и волшебница хмуро посмотрела на эльфа. Тот левитировал к её глазам какой-то пустой фиал, и девушка тут же дёрнулась к лежащему другу. Она тронула его за руку, которая была неожиданно горячей, потом достала палочку. Сердце Избранного не билось. О пол громко звякнула уже не нужная стекляшка, на которой корявым почерком было выведено: «Сонная лощина». Гарри исполнил своё желание.