На кончиках пальцев

Руки устали и затекли. Глаза слезятся от постоянного напряжения. Внутри дрожит сила, отчего-то неспокойная, рваная, очень родная, но всё равно словно чужая. Нити, которые он распутывает, кажутся бесконечными, но он узнал это плетение, с каждым новым витком все чётче понимая, как его распутать. Он уже видел эту вязь, уже знал её, но не задумывается, откуда. Осознание приходит медленно, словно сквозь какой-то мысленный барьер. Что-то отвлекло его, и он спускается вниз, рвано отпустив последнюю нить, отчего та больно ударила его по пальцам. Но самой боли нет. Как и усталости или голода. Увидев незнакомого домовика с подносом еды, он хочет спросить, где он, чей это эльф, но ни звука не вырвалось из его рта. Едва эльф исчез, он, проигнорировав завтрак, или обед — ощущения времени так же нет — снова вскакивает на кресло и возвращается к прерванному занятию. И только тогда видит, что руки не его. Тонкие, длинные, такие знакомые, такие любимые руки… Он осознал себя, осознал что видит глазами Драко и, как в прошлый раз, оказался заперт в его сознании, без шанса как-то повлиять на происходящее. Но самым болезненным было то, что он совсем не чувствовал его. Ни эмоций, ни чувств, ни настроения. Холодная пустота на месте всегда согревающего ощущения прикосновения к связи. Весь день он наблюдал глазами любимого, с удивлением узнав, что тот практикуется в беспалочковой магии, распутывает орнамент защиты, почему-то не ест и не отдыхает совсем. Будто торопится, будто не может себе позволить упустить ни минуты. Эльф появлялся ещё дважды, но даже после ужина он не сразу улёгся спать. Доведя до логического завершения работу над участком стены, покрытой или сделанной из чёрного холодного камня, оформив вполне ощутимую теперь брешь, он ещё раз создал небольшую воздушную воронку на ладони, зажёг внутри неё Люмос, и только после этого лёг в постель. Но долго не засыпал. И Гарри где-то внутри себя знал, что Малфой думает о чём-то. Он не мог дотянуться до его мыслей или ощущений, не мог узнать, о чём он размышляет так долго, но отголосками предощущений угадывал, что о нём. Это было невесомо и туманно, но всё же было — то самое чувство, как и в ночи их разлуки во время скитаний. Драко в их снах никогда не называл его по имени, никогда не смотрел на него даже, но жался к его рукам так жадно и доверчиво, как в реальности было лишь однажды. Гарри не отметил, как Драко уснул. Так же, как и не понял, что ему снился сон. Он снова падал в необъятную пустоту, где его ждали миллионы звёзд. Но взгляд его притягивала всего одна. Она манила, и словно напрашивалась, будто шептала, разносилась в голове парня: «Назови меня по имени». — Назови его по имени, — сказал звёздный мальчик, заставив Поттера испугаться. Он был уверен, что один здесь, но теперь стало очевидно, что он спит. — Я не… — слова не шли, и Гарри разозлился на себя. Это было похоже на заточение в сознании Малфоя, но здесь он мог двигаться по своему желанию. А говорить — нет. — Ты не помнишь? Здесь нельзя сказать неправду… — улыбнулась Луна, поправляя волосы на ветру, только ветра Гарри не ощущал. — А я ведь говорила, не забывай спать! Это очень важно! Поттер удивлённо осмотрелся, но звёздный мальчик исчез. Когда он вернул взгляд на Луну, на её месте снова был прежний незнакомец, тонко, мягко улыбаясь, он махнул рукой. И сон повторился. Гарри снова был в пространстве, окружённый звёздами. Каждая из них что-то шептала, но разобрать их язык было невозможно.

***

Руки устали и затекли. Глаза слезились от постоянного напряжения. Внутри дрожала сила — сегодня отчего-то неуверенная, глухая. Нити вязи с каждым движением поддавались всё легче, будто пальцы сами знали, что делать. Горло саднило от жажды, но он не прерывал своего занятия, пока не почувствовал, что к нему открывает портал домовик. Короткий перерыв позволил ему немного отдохнуть от тянущей боли в плечах, но мысли его были далеки от нынешнего момента. Он проснулся оттого, что тело ломило. Будто кто-то жёсткими пальцами вторгся в самое его нутро и достал оттуда что-то очень нужное. Он встал, не в силах оставаться без движения, и не снимая пижамных штанов принялся работать с вязью. Но состояние слабости всё не уходило, и в конце концов он просто упал в обморок. Очнулся он уже намного более отдохнувшим, зато с ощущением, близким к панике. Желание выбраться из этой западни билось в голове набатом. Он закрыл глаза, несколько раз глубоко вдохнул, и словно всегда знал это, подумал: «Время на исходе». Уже не заботясь о том, чтобы его действия были незаметны, он методично, грубо разбирал орнамент вязи, с каждым движением всё увереннее касаясь нитей, и заклинание защиты медленно, но неотвратимо слабело. Он не единожды ловил себя на понимании, какую из частей вязи нужно убрать, чтобы работа шла быстрее, как именно нужно переместить сцепку или узел, чтобы удобнее было распутать слаженную и хорошо продуманную систему магического плетения, чтобы, наконец, прореха была достаточной для побега. Откуда бралось это понимание, он не задумывался, гонимый желанием вырваться из этого места. И с каждым часом ему становилось всё легче дышать. Будто открывалось окно со свежим воздухом, и движения едва ощутимого ветра магии давали ему сил продолжать. Особенно чётко ощущалась сейчас непривычная уже пустота, и она пугала, но больше не давила. Она была живой, и Драко знал, что как только настанет нужный момент, она наполнится тем, чего ему не хватало весь этот год. День прошёл в интенсивной работе, и после появления домовика с ужином уставший волшебник понял, что момент «икс» стал ближе ещё на сутки. Именно ощущение того, что он находится на краю пропасти не позволило ему опустить руки. Закончив на сегодня с вязью, он несколько раз призвал магию, которая лилась сейчас легче и устойчивее. Он внутри себя чувствовал нечто. Нечто знакомое. Но внимательнее отнестись к этому чувству у него не было времени, и только когда он лёг наконец в постель, Драко прислушался к себе. Он снова был один и не один. Не к месту пришли воспоминания о школе. О долгих ночах в компании человека, который не давал ему скатиться в апатию. О глупых мечтах, что его неожиданный, но уже привычный друг когда-нибудь окажется рядом. В реальности. В прямой доступности, когда можно будет просто обнять каким-то образом ставшего родным человека, и сказать от души «спасибо». За поддержку. За неодиночество. Он уснул с этими мечтами, сам не понимая, воспоминания ли это, или уже мечты новые.

***

— Его магическое ядро почти пустое. Оно едва теплится, но магия вокруг него сильна и могущественна. Я не понимаю, что я вижу, господа. Я впервые столкнулся с подобным, — развёл руками Арман и устало опустился на стул. Гермиона нервно ходила между диванчиком и кроватью, на которой всё ещё без сознания лежал Поттер. — Я не понимаю, неужели нельзя ничего сделать, чтобы его разбудить? Это же очевидно, что он может найти Драко! Нужно просто как-то восстановить его силы и разбудить! Я не понимаю! Ну зачем он так истратился? — в голосе девушки явно проскакивала истерика, и она с трудом контролировала себя, чтобы снова не разрыдаться. — Почему вы не пытаетесь его разбудить?! Арман удивлённо смотрел на метания Гермионы, не узнавая в ней рассудительную, всегда разумно подходящую к решению любой проблемы волшебницу. Адам же снова решительно подошёл к Грейнджер, чтобы утешить: — Так, отставить панику! Вы и сами понимаете, что мы никак не можем повлиять на его состояние. Что вы предлагаете? Завалить его Энервейтами? — Гермиона беспомощно всматривалась в лицо мужчины, ища то ли утешения, то ли надежды на лучший исход. — Всё, что мы можем, это ждать, моя хорошая, и я понимаю, что это самое сложное. Но другого выбора у нас нет. Она покорно кивнула. — Давайте поспим. До рассвета несколько часов. Нам понадобятся силы, когда мистер Поттер очнётся, — профессор Линкмор с трудом поднялся и потёр виски. Никто не ответил на его предложение, но Адам также поднялся и трансфигурировал небольшую кровать для Гермионы. Она забылась тревожным сном, едва коснулась подушки головой, успев только подумать, что наверное мистер Диггори наложил на неё Сонные чары так же, как и на Гарри почти целые сутки назад. Гарри снился сон. Один и тот же, снова и снова, бесконечно. Он снова падал в необъятную пустоту, где его ждали миллионы звёзд. Но взгляд его притягивала всего одна. Она манила, и словно напрашивалась, будто шептала, разносилась в голове парня: «Назови меня по имени». Она мерцала так знакомо, так знакомо… Как самая большая звезда в созвездии Дракона, проекция которого осталась на его столе в спальне, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Самая красивая звезда созвездия, в честь которого назван его любимый человек. Самая яркая звезда, бриллиантом светящаяся в любой, самой глубокой темноте, дерзким драгоценным камнем блестящяя на запястье Поттера всё это время. «Это Пасть Дракона…» — прозвучал голос Драко в его голове. Сон стал зыбким, неясным. Бесполезным. Мысли прояснились, и Гарри почувствовал себя преступником. Предателем. И в скором времени мог стать и убийцей. Если не успеет… — Умница, — сказала Луна голосом звёздного мальчика, а потом её глаза поменяли цвет, и образ превратился в уже привычного обитателя этой небесной пустоши. — Теперь ты найдёшь его, — спокойно, уверенно, словно наконец добился своего, произнёс мальчик. — Назови его по имени! Поттер очнулся от своего сна-видения с горячим шелестом на губах: — Этамин…