На кончиках пальцев

С того самого момента, как Драко услышал первую ритуальную фразу магистра, скрепляющего узами брака волшебников, в его крови словно стал плавиться металл. С каждым новым словом эта боль всё сильнее привлекала его внимание, заставляла вынырнуть из блаженства и лёгкости, которые окутывали его и грели, словно мягкое покрывало. Так тепло он чувствовал себя только в ритуальном зале Мэнора, где родная магия создавала для него колыбель спокойствия. И где-то ещё… И когда эта боль превратилась в агонию, Малфой понял, что должен сопротивляться. Что в его душе что-то кричало ему, стенало и билось, царапало, рвало сознание категоричным протестом. Он не мог разобрать слов, но смысл этой истерики до него доходил отчётливо. Спустя чудовищное количество вдохов он всё же смог моргнуть. По его ощущениям это было огромной победой. С неимоверными усилиями ему приходилось рождать в своей голове желание. Чтобы потом это желание превратилось в намерение. Он чувствовал, что его разрывает на куски от происходящего, словно всё это противилось самой его природе. Спустя ещё какое-то время в голове прояснилось, мысли стали течь легче, естественнее, но сдвинуться с места всё так же было не под силу. Зато память подкинула ему воспоминание. День достижения восемнадцатилетия был для рода Малфоев сродни проклятию, была даже старая легенда, объясняющая этот феномен. Но главным из подкинутого фрагмента памяти было то, что в этот день магия рода едва откликалась на зов своего подопечного. Все Малфои по рождению в этот день были слабы, как дети, ещё не вошедшие в период пробуждения первой грани магического ядра. Они не могли использовать магию, словно что-то отсекало их на время от рода. И лишь спустя сутки всё становилось иначе. Для волшебника, который уже два года чувствует всю силу своего ядра, живет магией, это было худшим наказанием, самым страшным кошмаром. Именно в этот день погибали многие из его предков, ведь во времена серые, когда маги боролись за власть, за силу, за место под солнцем среди своих же, лишить род наследника было огромным преимуществом. И у Драко в голове набатом бился вопрос: откуда сегодня утром у него было ощущение всемогущества и почти беспредельной мощи? Откуда это невербальное, что едва не спалило комнату своим всплеском? Неизвестно, куда завели бы Малфоя эти рассуждения, если бы не вопрос, прозвучавший прямо в его ушах: громкий, давящий, ультимативный. — Согласен ли ты, Драко Малфой, сын Люциуса, внук Абраксаса, рождённый из лона Нарциссы, стать мужем почтенной госпожи Миноры Луизы Райзеншварц? Драко почувствовал, что шума в ушах больше нет. Виски перестало сдавливать, а ощущение материнской колыбели пропало, вместе с тисками на сердце. Он всё ещё не мог двигаться, но дело было в оковах, которые давили на плечи и руки. Его запястья, талия, шея были будто окольцованы тяжёлыми цепями, а он сам был опутан магией. Навязанное желание согласиться всё ещё витало в воздухе, но откуда-то внутри приходила сила сопротивляться ему. Сирена молчала — свою роль она исполнила и перед магистром требовалось дать согласие без её вмешательства. Но флёр её магии должен был действовать ещё несколько часов. Малфой молчал, и это сопротивление стоило ему почти всех его сил. Внутри выжигало противоречием, шею всё сильнее душили руны подчинения, ладони побелели оттого, что кровь к ним почти не поступала. Каждый вдох давался труднее предыдущего оттого, что пояс зажимался всё туже. У него закружилась голова, уши заложило от усилий, что Драко прилагал, чтобы молчать. Дать отрицательный ответ он не мог, но и положительный не мог, не хотел, не имел права. На очередном сдавленном вдохе у него подкосились ноги, а рот наполнил привкус железа. И уже стоя на коленях, он тянулся как мог к тому, что у него внутри давало ему стойкости. Нарцисса вскрикнула от той картины, что перед ней предстала. Фрау Райзеншварц в один миг стала седой, а её глаза ввалились, словно она не была цветущей, полной жизненных сил волшебницей. Из рук Миноры потянулись бурые нити силы, чтобы дать подпитку рунам, сдерживающим её мальчика под контролем. Стоя на коленях, Драко каким-то невозможным образом всё ещё сопротивлялся. В его глазах была боль, непонимание и устрашающая решимость. Леди Малфой на мгновение показалось, что её сын скорее умрёт, чем согласится на этот брак. И её лоб острой иглой прошило понимание, что всё это она уже знала. Он сам говорил ей об этом. Сам говорил, что не сможет жить, связав свою жизнь с другим человеком. Эти мысли пронеслись за одно мгновение, а потом снова наступила спокойная уверенность, что всё правильно. Всё будет так, как и должно быть. Она уже равнодушно смотрела на струйку крови, стекающую по его бороде, а потом её будто толкнуло в стену: такую мощь Минора вложила в свои руны. И Драко наконец сдался: — Согласен. Нарцисса облегчённо вздохнула. Она ждала, когда золотые нити брачной магии свяжут её сына с его женой, прошивая их тела, соединяя воедино, навсегда. Секунду. Две. Три. Ничего. Фрау Райзеншварц так и не смогла до конца вернуть себе свой прежний облик. Ака безразличными глазами смотрела на неё, теперь лишь отметив, что она наконец стала похожа на саму себя. Минора подлетела к волшебнику в золотой мантии — буквально, над полом, не переставляя ног, — вцепилась в него и зашипела: — Что ты натворил, старый маразматик? Что ты сделал не так? Он что-то лепетал ей в ответ, но Леди Малфой почти ничего не могла разобрать. Однако как только до её ушей донеслось: «Этот брак невозможен. Сколько ни повторяй ритуал…», она упала на пол в агонии. Её суставы выкручивал непрекращающийся Круциатус, она билась о камень ритуального зала, закатывая глаза, ломая ногти о твёрдую поверхность. Рот наполнился кровью, которая заливала одежду и волосы. На бледной коже вишнёвые потёки выглядели почти аппетитно на вкус сирены, а мучения своей хозяйки её никак не трогали. Хотя такая реакция была для неё неожиданной. Она предполагала, что её убьёт истинный этого мальчика. И уж точно не предполагала, что ритуал не будет завершён. Ака спокойно ждала, пока волшебница, державшая её в плену несколько десятилетий, умрёт, наконец освободив её. Драко очнулся на полу. Его выбросило из сознания на несколько минут наверное, но за это время мало что изменилось: гнёт одеяния не давал двинуться. Парень не мог даже застонать. Зато мысли его стали чёткими и быстрыми. Он помнил, как не смог сдержать согласие на этот мордредов брак. Помнил, как по телу прошла дрожь, а кожу стало покалывать. Он уже чувствовал это ранее. Не помнил когда, не понимал, как он мог это забыть, но точно знал, что чувствовал это раньше. Магия брачных уз не могла пробиться сквозь его кожу, будто та стала металлической, непроницаемой. А потом и вовсе растворилась в воздухе, оставив попытки связать его с фрау Райзеншварц. Рефлексировать было некогда: он слышал, как его несостоявшаяся жена выбивает информацию у магистра, слышал, как упала мама, однако не мог даже открыть глаза. Хотя мысль, не до конца сформировавшаяся, скорее намёк, чем какой-то вывод, осталась в подкорке. Но опасность, которую он чувствовал в воздухе, не дала этой мысли развиться. И Драко взбесило, что единственное, на что он сейчас способен — это просить о помощи. — Поттер, мантикора тебя раздери! Где ты, когда так нужен! — Прямо за дверью, Драко. Я здесь. Только… — Малфой почувствовал, что ему не хватает воздуха, и он сделал порывистый глубокий вдох. Ощущение резко пропало, но услышать короткое «Спасибо!» от Героя он не ожидал. Только потом Драко понял, что почувствовал, что воздуха не хватает Поттеру. Спустя ещё десяток секунд, пока он пытался понять, что происходит, Гарри снова отозвался: — Продержись ещё немного, мы сейчас разберёмся с этими, — перед глазами Малфоя возникло странное существо, похожее на призрак оборотня-медведя, — и я помогу. В ритуальном зале была тишина, нарушаемая только визгами магистра и шипением Серой дамы. Мать потеряла сознание или умерла, Драко не был уверен, но сейчас его это не трогало. Слишком много эмоций вызвал срыв ритуала. Он всё никак не мог придти в себя от осознания того, что только что узнал. Женат… Это не укладывалось в голове. Однако долго размышлять ему не пришлось. Он ещё раз попытался открыть глаза, и это ему, на удивление, легко удалось. — Давай, Малфой. Мне уже надоело чувствовать весь Хог на своих плечах! Расслабься… — прозвучало в его голове, а потом он едва не захлебнулся от силы, что хлынула в него. Он повёл плечами, а потом просто встал с пола. Будто и не было на нём всех этих рун. Фрау Райзеншварц, так и не ставшая сегодня фрау Малфой, повернулась на звук, а потом с ненавистью сузила глаза. — А ты не так прост, мальчик! Знал ли Люциус об этой интересной особенности, или мне случайно так повезло… Но знаешь, что? Не уверена, как это работает, но думаю, у меня всё ещё есть шанс… С этими словами волшебница выпустила силу из своих ладоней, и она мягким уродливым коконом стала приближаться к Драко, который опешил от того зрелища, что только что узрел. Женщина была похожа на ведьму из сказок про Мерлина. С той лишь разницей, что давление её магии Малфой чувствовал на себе. И всё же в решающий момент он не спасовал. Хорошенько сосредоточившись, он сформировал в мыслях образ формулы заклинания Обездвиживания и выпустил его. Минора была настолько удивлена тем, что Драко владеет беспалочковой магией, да ещё и невербальными чарами, что не успела поставить защиту: застыла на месте статуей, остановленная простым Ступефай. Правда такой силы, что её слегка оттеснило ко всё ещё трясущемуся магистру. Тот звонко пискнул, а в следующую секунду двери ритуального зала содрогнулись. Драко отмер: сам поражённый силой своего заклинания, он ещё несколько секунд не мог поверить, что у него получилось, но треск дерева заставил его прийти в себя. Ака всё так же наблюдала, теперь убеждаясь, что истинные исключительно сильны, она только отошла подальше от центра событий. — Мама, — бросился Малфой к женщине, лежащей на полу, пытаясь понять, что с ней. К нему наконец пришло осознание, что он может лишиться единственного родного человека, последнего члена своей семьи. Обида на мать отступила перед страхом потерять её навсегда. Женщина не подавала признаков жизни, но Драко не успел запаниковать. За спиной его возникло движение, он уловил его скорее чутьём, чем услышал, — дубовые створки стонали под напором вторженцев, маскируя все звуки зала, — и, лишь слегка повернув голову, бросил Инсендио в Серую даму. Оно вышло смазанным: пламя проделало всего половину пути к волшебнице, которая уже потянулась за палочкой, но в этот момент двери не выдержали очередного удара и распахнулись, и ослабевающее заклинание набрало новую силу, взмывая почти под потолок. Драко почувствовал внутри отклик, и его магия снова устремилась куда-то, поддерживаемая чьей-то чужой. Инсендио добралось до цели, и Минора Райзеншварц закричала, охваченная огнём. А Малфой словно сделал глоток воздуха полной грудью, чувствуя лёгкое головокружение и непонятное опьянение, словно он перебрал Веселящего зелья. Причин для радости не было, но она заполнила всё его естество. И магия словно запела внутри. Интенсивность ощущений и диапазон эмоций сбивали с толку. Малфой совсем перестал понимать, что происходит, понимать себя. Одна из створок с грохотом упала на каменный пол, и Драко с усилием сосредоточился. Он резко встал, готовый к новому нападению, но в дверях стоял Поттер и ещё один волшебник, смутно знакомый. Оба выглядели потрёпанными, где-то за их спинами слышались осторожные шаги, но когда Драко остановил взгляд на Избранном, время застыло. — Живой, — пронеслось у него в голове, и он был шокирован тем, что это была и его первая мысль о Поттере. «Живой» — это, кажется, было единственно важным сейчас. То, что этот парень жив, невредим — почти, учитывая обстоятельства, но стоит перед ним, живой и нужный. Нужный до ломоты в костях, до зуда на кончиках пальцев. И к Мордреду, что он сошёл с ума, к Мордреду и Моргане, что его чувства неадекватны, — Драко мог только смотреть на Поттера и тонуть в ощущении счастья. Они не успели обменяться даже взглядами. Гарри, сосредоточенно следящий за пылающей, вопящей ведьмой, сделал шаг вперёд, но она его опередила. Прямо в горящей руке возникла палочка, и Поттера хлестануло Редукто. Драко дёрнулся от боли, фантомной, чужой, и инстинктивно выставил щит перед своим спасителем. Его заклинание исказило направление голубого шара, и его поглотила стена, слегка зарябив. В ладони Поттера появилась палочка, и он беззвучно взмахнул ей. Потом ещё и ещё. Быстрые, резкие движения едва отпечатывались в сознании Малфоя. А потом он с ужасом понял, что звук, тихий, гулкий, что раздался в ритуальном зале, был звуком падения отсеченной руки Миноры. Следом за кистью упало предплечье, потом вторая кисть, рука, а потом и голова его несостоявшейся жены. Поттер безжалостно кромсал её Секо, пока от её тела не осталась груда мяса. И в глазах его не было ненависти, только решимость и сосредоточенность. Драко отвёл глаза. Он видел подобное не раз в Мэноре, но сейчас он не мог заставить себя взглянуть на это месиво. Магистр упал на колени, жадно хватая воздух ртом, и пытался отползти от крови, растекающейся по камню и марающей его золотую мантию. Он побелел от страха, и Малфою подумалось, что тот умрёт от банального сердечного приступа. — Р-ритуал… — прохрипел мужчина. — Ритуал не окончен… Я не… не знал, что он уже… Брак… Я бы никогда… — Не тратьте воздух впустую, — раздался ледяной голос Поттера. — На вашей совести смерть не одного волшебника. Ваши руки в крови так же, как и её. — он указал на лужу, которая ещё минуту назад была живым — относительно — человеком. Пламя Инсендио постепенно угасало, а ритуальный зал наполнился запахом горелой плоти. Мимо Малфоя прошёл мужчина, но Драко не сдвинулся с места. Таким он не видел Поттера даже во время сражения с Волдемортом. И это зацепило парня. Он откуда-то знал, что с ним что-то не так. — Мистер Диггори, что с ней? — раздалось справа, и Малфой вздрогнул, понимая, что Грейнджер тоже присутствовала при этой бойне. На её лице не было отвращения или жалости. Она лишь скользнула взглядом по тому месту, где лежали останки фрау Райзеншварц, и подошла ближе к Нарциссе. — Ей нужна помощь? — девушка задержала взгляд на Драко дольше положенного, но он этого не заметил. Слишком его беспокоил вопрос, который она озвучила, и ещё то чувство неправильности Поттера, что не отпускало его до сих пор. Адам наложил Диагностические чары и наклонился ниже, чтобы вытереть кровь с лица женщины. Но сказать ничего не успел. Внезапно ритуальный зал поглотила полутьма, и сами стены завибрировали от странного, потустороннего звука: — Шаловливый мальчишка… Как же ты умудрился связать себя узами брака до наступления вашего знаменитого брачного возраста, а? — голос захихикал, и Малфой понял, что Серая дама не умерла. Пока нет. — Интересно, что станет с тобой, если я заберу у тебя твоего супруга, а? — снова противное хихиканье. — Или лучше забрать тебя у него, а потом вдоволь насытиться его силой… Он ведь у тебя очень силен… От этого голоса пробирало холодом до костей. Он не давал думать, даже смысл сказанного не сразу доходил до мозга, словно задерживаясь о лёд, пронизывающий темноту в зале. Звук отражался от стен, и невозможно было определить, где находится сущность. Но Поттера это не испугало. Он закрыл глаза и развёл руки. Стены задрожали, и его тихая фраза прогремела, как раскат грома: — Драко мой. Голос был словно не его. И пожалуй, не будь Малфой и так сбит с толку всем, что творилось вокруг, он испугался бы Золотого мальчика, но сейчас его зацепило то, что этот голос был так похож на голос этой самой сущности, что по спине всех присутствующих пробежал озноб. И только потом до него дошёл смысл фразы. «Драко мой». Он почти смирился с тем, что забыл свою жену, даже не обратив внимания на тот факт, что до него донесла только что Серая дама — ведь действительно, как он мог бы жениться на ком-то, а потом забыть об этом, если только сегодня ему исполнилось восемнадцать? Ему было некогда думать об этом. Как и о той, кто стала его супругой. Его предположение об Астории Гринграсс развеялось в одно мгновение, словно внутри существовало чёткое знание, что это не может быть она. «Драко мой!» — звучало в его голове, и это было правдой. Он просто знал, что он Поттера. Он попытался представить, как такое могло произойти, но в голове словно разлился серый туман, и вопрос остался без ответа. А дальше, дальше он видел как на него неслось что-то тёмное, полупрозрачное, но наполненное такой ненавистью и чернотой, будто Волдеморт восстал из мёртвых. А потом Герой возник перед ним из ниоткуда, просто воплотился перед ним, закрывая собой. Его спина просто оказалась в метре от него. Сущность сменила направление и, взметнув мантию Поттера, растворилась с хохотом. Драко будто толкнуло в грудь, но Избранный даже не шелохнулся. И в этот самый момент Малфоя словно окатило единственной за всё время этого представления здравой, рациональной мыслью. Поттер защищал его. Не Нарциссу, которой вроде как задолжал жизнь, а его. И зачем это было нужно Герою, Драко не мог понять. Да, они видимо были на одной стороне. Пока его держали пленником в антрацитовой камере, он столько всего себе напридумывал: и дружбу, и смех, и кое-что ещё, никак не укладывающееся в голове, — что не совсем понимал, что реально, а что его фантазия. Но этот Поттер стоял перед ним, готовый грудью принять удар от ведьмы, защищая его. Грейнджер укрылась в руках мистера Диггори, испуганная появлением сущности, а магистр на карачках отползал к выбитым дверям. Его скулёж тоненьким писком пробивался сквозь установившуюся тишину. — Её держит здесь магия её рода. Родовой камень. — Адам подал руку девушке, чтобы она могла подняться с пола. — Нам лучше покинуть ритуальный зал. А в идеале и замок как можно скорее. Поттер кивнул и обернулся к Малфою, наконец, заглядывая в его глаза. Время снова стало буксовать. Драко не мог оторваться от зелени, прожигающей нутро своей близостью. Взгляд Поттера был настолько интенсивным, настолько говорящим, что парня буквально наполняло всем этим невысказанным, непонятным, кричащим, но таким интимным, что вслух и не произнесёшь. Гарри только кивнул Драко. Рука, поднятая, но так и не донесённая до его ладони, замерла. Казалось, он сдерживает слова, сдерживает себя, чтобы не сделать и не сказать чего-то, что разломает эту атмосферу «нормальности» их отношений. И Малфой понял, что у них были отношения. Было не просто вынужденное сотрудничество… Драко сменил сторону, но у них с Поттером было большее. Возможно, они и правда стали друзьями. Такими, которые скучают друг по другу и беспокоятся друг о друге. Он не помнил, нет, но чувствовал, что близок к разгадке. — Пойдём, — голос Героя вырвал его из раздумий. Он звучал много мягче, чем несколько минут назад, но всё равно царапнул что-то внутри своим холодом. — Адам, вы можете забрать Нарциссу? — Что с ней? — Драко дёрнулся было к матери, ругая себя за все эти несвоевременные сентиментальные бредни, но мистер Диггори уже поднял её на руки. — Можете не беспокоиться. Она не заметит левитации. — Поттер почувствовал вопрос Малфоя ещё до того, как тот его озвучил: — Ей больно, Драко, но внутри. Ей очень больно, и здесь мы ей не поможем. Я не знаю, что с ней. Я просто чувствую, что ей нужно домой. Нужно идти. — он обошёл парня и направился к выходу. — А где профессор? — Мы не знаем. Ты переместил нас за собой, когда позвал Драко, а профессор Линкмор остался там… — Гермиона критично оглядывала пространство зала, медленно светлеющего после того, как сущность ушла. Она подмечала детали для себя, ведь это был первый раз, когда она попала в колыбель магии рода. Её любопытство светилось вниманием во взгляде, и это было абсурдно, но почему-то знакомо. И ещё она, помимо интереса к помещению, изучала его, выискивая глазами опасность, прикрывая спину Гарри, как и весь этот год. И Драко безотчетно захотел её поблагодарить за то, что всё это время она была рядом с ним. Не оставила, не бросила, не спряталась, а шла рука об руку в прошедшей войне. Он едва сдержался, чтобы не сказать ей «Спасибо». Поттер сделал лишь несколько шагов, когда резко остановился, едва не заставив Малфоя врезаться в свою спину. Он чуть повернулся, глядя в угол, где теперь все чётче угадывался женский образ. — Ты свободна. Глубоких вод тебе, сирена. На бледном лице удивление выглядело пугающе, но ещё больше существо удивилось, когда почувствовало, что оно действительно свободно от плена. Такого подарка, как и такой силы от мага она не ожидала. «Береги его, истинный, пуще себя. Я вижу, что глупые маги не ведают, что выйдет из их затеи. Твёрдой суши вам, истинные!» — звонкий голос лился, как ручей, и судя по тому, что Драко поклонился Аке, последнее предложение она сказала им обоим. Малфою хотелось спросить, что значит «истинные», откуда Поттер знает эти тонкости обращений с магическими существами — он же полный олух в этом предмете! Зачем он закрыл его своей спиной… С каждым новым открытием сегодня Драко всё больше выходил из себя. Он так долго находился в неведении, примирился с мыслью о том, что он ненормальный, что в его душе не хватает целого куска, даже почти поверил, что он сходит с ума от одиночного заключения, раз ему снится Поттер на пике страсти. И каждый следующий поступок Золотого мальчика всё сильнее выбивал из колеи. Ничего не объяснял, а ещё больше запутывал. Они двигались по тому же коридору, откуда пришёл Драко, стараясь преодолеть его максимально быстро. Но ощущение надвигающейся угрозы не снижало степень нервозности Драко. Все его эмоции, тщательно сдерживаемые во время плена, словно прорвали себе путь на свободу. В Малфое закипал гнев, готовый обрушиться в любую минуту. Такой силы, что контролировать его было сложно, особенно учитывая, сколько магии сейчас плескалось внутри. Той, которой сегодня там и вовсе быть не должно! Драко готов был уже взорваться, как Поттер резко повернулся, позволяя Адаму и Гермионе уйти чуть дальше. — Драко! — как-то болезненно, почти шёпотом произнёс парень и глубоко вдохнул. — Успокойся. Пожалуйста. Я не могу держать нас обоих. — он не смотрел ему в глаза, взгляд метался от губ Малфоя к его шее, плотно обхваченной мантией, к его рукам, сейчас отчего-то сжатым в кулаки. Но так и не поднялся достаточно высоко, чтобы растерянный такой просьбой Драко снова утонул в том океане ощущений, что накатывал на него от одного только взгляда Гарри. — Мы всё объясним тебе, но сначала нам нужно выбраться отсюда. Всё остальное потом! — он снова вдохнул и сейчас, запрокинув голову, медленно выдыхал воздух из лёгких, успокаиваясь и каким-то волшебным образом успокаивая и своего собеседника. Словно через чуть разжатые губы Поттера вместе с воздухом уходило всё волнение Малфоя, вся его злость от недосказанности и страх оттого, что он не сможет справиться со всем этим и правда свихнётся. Когда глаза перестало застилать непрошеными эмоциями, Драко неожиданно для себя увидел, как напряжённые мышцы шеи переходят в плечи, как двигается кадык Поттера от его попыток взять себя в руки, и знал, в этот момент точно знал, что уже видел это. В других обстоятельствах. Не в коридорах, где они сталкивались с Золотым трио, не в небе, где они играли в квиддич, где-то в другом месте… Он жадно всматривался в перекаты мышц, пытаясь вспомнить. И знал, что если Гарри повернёт голову влево, он увидит небольшую родинку за ухом, скрытую ото всех волосами. А если прикоснуться сейчас к нежной коже под подбородком, то Поттер вздрогнет и попытается сдержать стон, закусив губу. Он так увлёкся этим вуайеризмом, что сам не заметил, как протянул руку, собираясь проверить свои догадки. — Гарри! — взвизгнула где-то Гермиона. И только сейчас Малфой понял, что снова наступила тьма. Здесь, в коридоре, без магических светильников, она была почти беспросветная, и парень вдруг отчётливо осознал, что едва мог видеть Поттера перед собой, но его образ с запрокинутой головой настолько чётко стоял перед глазами… Драко выругался, когда со спины почувствовал приближение Серой дамы. Сейчас действительно не время для подобных мыслей, но выбросить их из головы удавалось с трудом. — Я всё равно сильнее… — отражалось от стен, и воздух стал густым, липким, едва пригодным для дыхания. Мистер Диггори уложил леди Малфой прямо на пол, давая отдых рукам. Гермиона подошла ближе, но не повернулась к волшебникам, всё ещё вглядываясь в темноту, чтобы вовремя увидеть угрозу. — Она набирает силы, мистер Поттер! Мы или уходим, или сражаемся. Дом питает её, не так много времени у нас есть. Ты сможешь перенести нас отсюда? — резко перешёл на фамильярность мужчина, обеспокоенно глядя на Гермиону. — Я не могу аппарировать. — Никто не уйдёт! — будто в ответ на слова Адама крикнула сущность из противоположного конца коридора. Она проходила сквозь стены, кружила вокруг них, но почему-то не причиняла никакого вреда. — Вам не кажется, что… — начал Гарри, и Драко продолжил: — Она ведёт нас куда-то? Грейнджер резко повернулась на эту фразу и с надеждой посмотрела на Малфоя. Но отвела разочарованный взгляд уже через пару секунд. Её плечи опустились, и парню показалось, что она тяжело вздохнула. Каким-то образом Драко точно знал, что осталось в голове Поттера невысказанным ответом на комментарий мистера Диггори. Он хотел окончательно уничтожить то, что осталось от фрау Райзеншварц. И понимал его мотивы, которые снова уводили его в сферу непонятого: она для него не была ещё одним Волдемортом. Это было связано с ним, с Драко. Это была месть. Та, которая совсем не свойственна Поттеру. Та самая часть «неправильности», что так беспокоила Малфоя. Но снова, снова не было времени дальше искать ответы на эти загадки. Поттер решил драться, искать родовой камень, чтобы стереть с лица земли эту тварь. И сейчас, глядя на маму, лежащую без чувств у ног мистера Диггори, Драко разделял это решение. Он мало что помнил из своего путешествия в ритуальный зал. Всё было не важно, кроме уюта и спокойствия, что дарила ему песнь сирены. Но сейчас, стараясь вернуться в эти моменты, он понял, что видел каждую деталь. Понял, что Серая дама уводит их дальше от ритуального зала и его темницы. Он был впервые в этом замке, но знал, по каким правилам создавались родовые гнёзда в то время. Подумал, проанализировал то, что видел и чувствовал, и окликнул Поттера, который что-то тихо выговаривал подруге, чьи глаза были на мокром месте. — Поттер! Я думаю, я знаю где он… — словно продолжая безмолвную беседу, сказал Малфой. Он вспомнил, что выходя из комнаты, где его держали, наткнулся на странный изгиб в пространстве, но тогда это не имело никакого значения. Гарри кивнул, и в голове пронеслось его: «Вижу» Он обнял девушку и сказал ещё несколько слов ей на ухо, погладил по голове и отступил. — Что ты ещё видишь в моей голове, Поттер? — язвительно спросил Драко, и тут же почувствовал, как эти слова, этот тон резанули по душе Избранного. Но он ничего не мог поделать с тем, что ему категорически не нравилось то, что он увидел, как Гарри обнимает Грейнджер. И дело было даже не в том, что это именно она. К ней у него вообще не было никаких чувств — ни ненависти, ни брезгливости, — ничего. Дело было в самом принципе — Поттер не должен никого обнимать. Никого, кроме… — Всё, — услышал он мысленный ответ Гарри, и это вырвало его из острого чувства ревности, которое он пока не называл себе, но догадывался, что это именно оно. — И пока ты не научишься закрываться от меня, так и будет. — Поттер старался звучать безразлично в голове Малфоя, но чувства, что обуревали его, совсем не соответствовали его тону. И Драко это тоже знал. Серая дама была близка, когда они дошли, наконец, до потайной комнаты. Воздух будто накалился от надвигающейся угрозы. Дверь в камеру Малфоя была открыта, и они едва успели зайти в неё, как сущность настигла их. Нарцисса на руках у мистера Диггори и Гермиона оказались в самом углу, а Поттер дёрнул Драко за шкирку, снова становясь прямо перед открытым пространством, где уже через секунду показался размытый образ. На Гарри уставились два светящиеся глаза, но Серая дама не двигалась, изучая своего противника. — Кто ты, мальчик? Я не могу к тебе приблизиться… — её сущность стала кружить вокруг Гарри, словно кошка, обхаживающая мышку, напрочь игнорируя остальных. — Но ты такой сладкий… Я придумаю способ к тебе подобраться… А пока займусь твоим… — Забудь… — Поттер вскинул палочку и выпустил незнакомое заклинание. Вокруг Серой дамы возникло яркое сияние и сущность развоплотилась с громким воем. — Не знаю, сколько времени у нас есть. Мистер Диггори, вы можете помочь? — Скорее тебе поможет он… — мужчина указал на Драко и продолжил, — У нашей семьи нет огромной темномагической библиотеки, где было бы написано, как уничтожить родовой камень. А других вариантов бороться с этим я не могу предложить, — он немного помолчал и вздохнул. — Уничтожить само сосредоточие магии целой семьи… Это страшное преступление против рода. И таких знаний у меня просто нет. Малфой поднял подбородок и чуть выпрямился, упрямо сжимая губы: — Как и у меня! Не всё, что есть в нашей библиотеке, касается разрушений и смерти! Зачем вы вообще здесь, раз так ненавидите меня?! Волшебник промолчал. Он мог бы многое сказать, но сейчас мудрым казалось не вступать в полемику. Поттер смотрел в стену. Молчал. И думал. Драко казалось, будто он слышит его мысли. Его переживания о том, что его подруга и человек, добровольно решивший ему помочь, оказались в такой опасности. Его терзания, что он не может терять время, выводя их отсюда, и втягивает в ещё одно противостояние. Его страх, что не справится. — Профессор Линкмор был прав. Я понятия не имею, как управлять своей силой. Я не знаю ни нужных заклинаний, ни подходящих чар. Я вообще почти всё делаю по наитию. Я просто не знаю, как мне направить мою магию… Кричер говорил, что теперь вся магия моя. Что я могу сделать всё, что могу себе представить. Но я просто не знаю, что именно мне нужно представлять, чтобы убить это. — Драко может помочь, Гарри. Он в отличие от тебя не пропускал мимо ушей то, чему учили в школе. Его знания и твоя магия… — Гермиона звучала вдохновляюще, но Поттер покачал головой. Он всё ещё смотрел в стену, в которой зияла дыра от кропотливой работы Малфоя. — Почему ты не хочешь взять его за руку?! — вспылила Грейнджер. — Думаешь, я не заметила, что ты нарочно обходишь его стороной? Гарри! Сейчас не время для самокопаний и обид! Посыпать голову пеплом будешь потом! Он нужен тебе! Поттер резко повернулся, а Драко прикрыл глаза от поднявшейся в его душе силы эмоций Гарри. — Потому что я не знаю, что произойдёт, если сейчас инициировать Связь! Мы можем просто выпасть из реальности! Мы можем… Я не знаю! Понимаешь! Я! Не! Знаю! Драко женат на этой… Ведьме! Несмотря на нашу помолвку! — Глаза Избранного метали искры, но магия оставалась под контролем. И Малфой знал, что только он сейчас помогает Гарри держать её в узде. Будто все всполохи, что рождались в его душе, стремясь вырваться наружу, он гасил своей волей. Размышлять о причинах было снова некогда, он очень старался, даже не понимая, что именно делает, помочь Поттеру остаться сосредоточенным и хладнокровным. Слова о помолвке что-то дёрнули в подсознании, но мысль ушла оттого, что Гарри говорил дальше. Никаким хладнокровием здесь и не пахло. — Я с трудом контролирую себя, Гермиона! Я едва сдерживаюсь! — Поттер отвернулся и закусил губу, чтобы хоть как-то взять себя в руки, а Гермиона не смогла сдержать слёз, которые катились по её щекам, и взгляд её выражал такое понимание, такое сочувствие, что Драко отвлёкся от своей основной задачи, и это тут же дало свои плоды: — ОН ЖЕНАТ! ТЫ ЭТО ПОНИМАЕШЬ?! МОЯ МАГИЯ МОЖЕТ ЕГО УБИТЬ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ЧУВСТВУЮ Я! — он откровенно орал, стены комнаты отражали его крик, и многоголосье его боли и отчаяния просто сбивало с ног. Буквально. Мистер Диггори покачнулся и отступил, усаживаясь на кровать, покрепче прижимая к себе Нарциссу. И Драко не выдержал. — Едва сдерживаешься?! Ты гриффиндурский недоумок! Ни Мордреда ты не сдерживаешься! Тебя держу я!!! — сила Малфоя вырвалась на волю, толкнув ошарашенного Поттера в грудь. — Убить, из-за того, что ты чувствуешь?! Да ты прислушайся к себе, кретин! Прислушайся к тому, что именно ты чувствуешь! Полукровный недоучка! — не выдержав накала собственных эмоций, Драко отвернулся. Гарри всё ещё был оглушён своими эмоциями, и магией, подогреваемой ими. Думать было сложно, Малфой чувствовал это, чувствовал, что Поттер в своей панике и боли вообще не способен думать сейчас. Он просто снова смотрел в стену, пытаясь зацепиться за что-то материальное, тщательно изучая рваные края дыры, которую Малфой проделал в защите контура. — Ты идиот, Поттер… — уже тише добавил Драко и хотел объяснить ему, почему именно он идиот, но всё изменилось в одно мгновение. — Типпи! — рявкнул Гарри. Когда ничего не произошло, он сжал зубы, а потом до него будто дошло. Драко от такой резкой смены настроения Поттера опешил. — Кричер! — призыв сработал, и эльф появился перед хозяином, низко поклонившись. — Забери их домой! — С ними я не пройду, хозяин. Защита этого места не пустит. — Избранный коснулся стены, на которую смотрел до этого, и волна магии пронеслась по всему периметру комнаты. Мерцание стен поблекло и совсем пропало, и всем в помещении стало легче дышать, будто с их плеч сняли тяжёлый груз. — Это край испорченной магии, сэр… — замялось существо. — Да он сдохнет, если перенесёт этих троих сразу, идиот! — пояснил замешательство Кричера Малфой. — Я правильно понимаю, что мы не в Британии? — спросил он у эльфа, и тот почтительно кивнул. — Это очень далеко, Поттер. У него просто не хватит сил. Не думаю, что ты желаешь ему подобной участи. Гарри напряжённо кивнул. Он внутри был растерян, но ощущение опасности, исходящее от этих стен, не позволяло ему выказать свою слабость. С каждой минутой атмосфера самого замка всё сильнее мрачнела, и это нервировало волшебников, мешая рационально мыслить. Вот только для Драко, прошедшего через Мэнор с его «гостями», это оказалось привычным. Его дом много «плакал», когда магия рода почти физически сопротивлялась вторженцам. — Кричер, ты можешь вывести их из замка? — взял на себя решение дилеммы Героя Малфой. Существо благодарно кивнуло. — И не геройствуй! По одному! — Как прикажет хозяин, — эльф мазнул ушами по полу и протянул лапку Гермионе. Она удивлённо вскинула брови, услышав обращение эльфа, но Поттер и на это не обратил никакого внимания. — Ну! Грейнджер! Ты долго собираешься здесь отдыхать?! — девушка вздрогнула от резкого обращения, и Драко почему-то стало стыдно. — Давай, живо, — уже мягче сказал Малфой, и она сделала шаг к Кричеру. Но потом с сомнением посмотрела на Гарри. — Мы справимся, — кивнул ей тот. — Иди первой, потом мистер Диггори и следом леди Малфой. Торопитесь. — А Драко? Он поможет тебе? Как, если ты даже не… У Гарри даже мысли не возникло отправить Малфоя с ними. И сейчас он с удивлением уставился на него. Даже подумать о том, что между ними снова будет расстояние, было невозможно. Он только нашёл его, только-только поверил, что всё будет хорошо. Нелогичная паника почти накрыла его с головой. Разум кричал о том, что его соратнику за пределами замка будет безопаснее, а внутренний голос колоколом бил по ушам, что лучше него самого Драко никто не защитит. Малфой понял его метания мгновенно. — Я останусь. Без меня он не найдёт родовой камень. Это была ложь, они оба это знали. Поттер видел, где он спрятан, в воспоминаниях парня. Но Драко и сам не хотел уходить. Просто знал, что нельзя. Когда леди Малфой исчезла с Кричером, волшебники остались, наконец, одни. — Так… Плана у тебя нет… — это был не вопрос, а утверждение. — Откуда?.. — Поттер не договорил. — Ты… Чувствуешь? — с надеждой спросил Гарри и не смог не посмотреть в глаза Драко. Он избегал зрительного контакта, понимая, что один только взгляд на любимого, и все мысли стираются, заставляя просто смотреть. Жадно. Ненасытно. Пытаясь уловить те чувства, что Гарри видел в них раньше. Но их не было. И это разбивало сердце. Душу снова сковывала надежда — не та, что даёт силы на поступки, а пустая, глупая и безынициативная. И сейчас он пожалел о своём неосторожном действии, как только встретился глазами с Драко. Там были усталость, интерес, близкий к любопытству, и опасение. Решимость и готовность к драке. Но не то, что хотел бы видеть Гарри. — Не знаю, что именно… Но я будто в твоей голове. Поэтому ты не удивишь меня, если скажешь, что готов броситься сломя голову на эту тварь без каких-либо конкретных идей о том, как её уничтожить, — хмыкнул Малфой и отвёл глаза. Ему неудержимо хотелось ещё и ещё наблюдать за палитрой эмоций Поттера. Но то, как она менялась сейчас, ему не нравилось. — Что происходит, Поттер? — Не здесь… Я всё расскажу, но не здесь, ладно? Драко принял разумность этого ответа и раздражённо выдохнул. Чувствовать себя слепым котенком, не способным понять происходящее, ему уже порядком надоело. Но он пробыл в этом состоянии уже так долго, что мог ещё немного потерпеть. — Так, что будем делать? Гарри пожал плечами: — Ты не знаешь, как разрушить родовой камень? — Я же уже ответил: нет! Или ты думаешь, я… — Драко нахмурился и повысил голос, но Поттер его перебил. — Я ничего не думаю, Драко, пожалуйста, просто у тебя могут быть идеи… Ты же намного лучше меня разбираешься в родовой магии. Память рода для меня теперь закрыта, но может ты можешь… Ну… Проделать эту штуку с перстнем и посмотреть? — Гарри почти беспомощно развёл руки в стороны, будто сдаваясь на милость решения своего соратника. Он вообще не знал, как с ним общаться. Он столько раз представлял себе, как найдёт своего Малфоя, но ни в одном из его вариантов они не беседовали вот так… Натянуто, странно… Будто и не знают друг друга, будто чужие… Здесь Поттеру пришлось себя оборвать — Драко не знает его. Связь что-то показывает ему, но его Драко не знает. Не помнит. Не любит… Эти мысли завели его в состояние настолько горестное, что Малфой тут же откликнулся: — Эй, ты чего, Поттер? Сейчас придумаем что-нибудь. Но ко всему прочему, ты расскажешь мне о том, откуда знаешь, как я общаюсь с родовой магией. Откуда ты знаешь про перстень. Откуда у тебя на запястье это! — он указал на свой рождественский подарок. — Как ты обрёл память рода Поттеров, и вообще… — Слушай! — вспылил Гарри, понимая, что они теряют время, а дышать становится всё тяжелее, будто замок выталкивает их из себя, или высасывает жизнь с каждым выдохом. Такого он нигде не ощущал, но теперь понимал, как, должно быть, чувствовала себя Джиневра в особняке на Гриммо, когда его хозяин не хотел её там видеть. — Ты поможешь? Драко осёкся и отвернулся. Что-то в этом общении было не так. Всё вообще было не так. Но терять времени было нельзя: он тоже чувствовал, как сущность снова собирает силы, чтобы нанести удар. Он прикоснулся к перстню, но магия рода отозвалась отказом. Его руку полоснуло холодом. — Мэнор закрыт! Дом под печатью! Что ты натворил, идиот?! — он хотел было повернуться к этому кретину, выплеснуть на него всё своё негодование и боль, но не готов оказался снова заглянуть ему в глаза. Снова почувствовать то, что рождалось в его душе от этого взгляда. — Малфой-мэнор закрыла твоя мама, когда поняла, что я ищу тебя. Ритуал забвения рода. Я только закрыл границы, чтобы никто не прошёл в поместье, желающих, знаешь ли, слишком много. Поэтому Типпи не смог придти. Он, наверное, слишком слаб, или слишком привязан к дому, чтобы уйти на такое расстояние… — по мере того, как Гарри говорил, Драко всё сильнее волновался, злился и окунался в тоску. Сегодня его день рождения, наверное, поэтому ему не удалось попросить помощи у родовой магии, но то, как поступила мама… Это выходило за все рамки. Он едва сдерживался от обиды за родной дом, представляя, как должно быть он страдает от такого зверства. — Драко… Драко, мы всё вернём, всё будет хорошо, слышишь? Нам бы сейчас выбраться отсюда, а потом мы всё сделаем как надо! Вернём эльфов, разбудим портреты, наполним Мэнор магией снова! Пожалуйста, Драко… — Поттер оказался неожиданно близко, подойдя со спины, произнося слова прямо у его уха, тихо, успокаивающе, убаюкивающе. — Драко… — это прозвучало намного более нежно, почти интимно, близко. Слишком близко. — Драко… — Гарри повернул голову так, чтобы касаться носом его волос за ухом у самой шеи, и последнее слово было произнесено совсем в другой тональности… Ломко… Знакомо… И Малфой почти откинулся назад, почти утонул в его мнимом объятии, но в последний момент встрепенулся, повёл плечами, обозначая границы личного пространства, и Поттер отступил. — Всё, что я могу придумать, — чуть хрипло от непонятной сухости во рту сказал Драко, — это разрушить замок до основания. Пустить потоки силы по магическим векторам самого сооружения. Родовой камень закладывается первым, стягивает на себя всю магию, которая проходит по замку. Он скорее всего не выдержит, если приложить достаточно усилий. Я пока не совсем представляю, как это сделать, но ты что-то похожее исполнил в этой комнате, разрушая вязь. Так что… — Я и сам не до конца понял, как это делал, — отозвался Гарри, и звучал он достаточно далеко, поэтому Малфой повернулся, чтобы найти его глазами. Тот стоял у выхода из комнаты. — Пойдём? — Подожди… А чем ты её ударил в последний раз? Если это сработало, то может, не придётся рушить весь дом? — Без понятия, — пожал плечами Поттер и решительно вышел. Он прятал глаза, и Драко, прислушавшись к себе понял, что тот увяз в разочаровании и грусти. Им не пришлось идти далеко, буквально следующая дверь исказилась от попавшего на неё луча света и на секунду показалась больше и массивнее. Гарри просто приложил руку к полотну, и оно со скрипом открылось. Малфой почувствовал толчок чужой магии, импульс, исходящий будто извне, но времени анализировать не было. Он просто шагнул вслед за Избранным, слепо доверяя тому, что будет дальше. Доступ в зал с родовым камнем всегда был под самыми крепкими печатями. Магия рода сама себя защищала, поэтому даже с представителем рода сюда могли попасть лишь те, кто ни на каком уровне не желал угрозы семье. Иногда в древности, когда ритуалы проводили прямо в таком зале, невесту просто убивали, если она не могла зайти в зал, ведь даже если она подсознательно противилась магии рода, то могла представлять угрозу. Магия была словно разумным существом, и не допускала к себе того, что могло своими действиями хоть как-то навредить ей. Это совсем не значит, что все браки заключались по любви, скорее наоборот. Но даже если невеста готова была убить своего жениха, это не означало, что она может навредить роду. И тот критерий, по которому магия допускала к себе одну и не допускала другую, так и остался непознанным. Поэтому и традиции сменились с веками — прихоть родовой магии иногда сильно подрывала финансовые или политические позиции семьи. Но сейчас Поттер скрылся в самом сокровенном месте этого замка, и Драко без сомнений пошёл за ним. Родовой камень представлял из себя совсем не то, что Гарри себе придумал. Это был скорее сосуд, чем кусок породы. Не чаша, а замкнутый шар, в котором чувствовалась сила. Она едва двигалась, и свечение шло вязко, будто пробиваясь сквозь кокон чего-то странного, явно чужеродного здесь. Тёмно-бурая субстанция так плотно обхватывала шар, что казалась частью его самого, но это было не так. Поттер понимал, что это выглядит совсем неправильно, но не понимал, что именно вызывает это несоответствие. — Ты понимаешь, что с ним стало? — спросил он Драко, и тот завороженно кивнул. — Ошибки предков… — только и смог вымолвить Малфой. Это было одним из самых страшных кошмаров, которые он когда-либо видел. Угасшая магия рода, которую убивали сами же его члены. Однажды он проснулся в холодном поту, увидев подобный сон. Родовой камень Малфоев угас, превратившись в полый каменный шар, без единого всполоха магии. Но то, что Драко видел здесь, было во сто крат хуже — испорченная чужими преступлениями магия, закованная в нечто, что не давало ей умереть совсем, но и жизни в этом очаге тоже не было. Парню стало дурно, и его вывернуло наизнанку прямо на пол рядом с этим отвратительным зрелищем. — Ты в порядке? — Поттер бросился к своему соратнику, протягивая руку, но тут же одернул её, когда Малфой зашипел. — Это не твоё дело! — Драко было банально стыдно за свою реакцию, но когда он закончил фразу, ему стало ещё более стыдно. Гарри выглядел побитым щенком, но быстро взял себя в руки и повернулся к камню. — И что нам с ним делать? Даже самый сильный Дефундо не причинит ему вреда, он просто поглотит магию, так? — Ты меня слушал вообще? — раздражённо начал Малфой, но потом сменил тактику. Он сожалел о сказанном, и теперь решил подбирать слова. Когда они разберутся во всём, он возможно и правда будет разочарован, но он помнил то, что сказал ему в первом разговоре: ему действительно есть за что быть благодарным Поттеру. Как минимум, за ночи, проведённые в бесконечных беседах, где он слепо доверял своему другу, который скрадывал его одиночество. Сопоставить того таинственного посетителя его снов и Героя Магической Британии было невозможно, но придётся в конечном итоге. Со временем это уляжется в его голове, и сейчас вести себя как мальчишка-шестикурсник глупо. Особенно учитывая, как на него действовало присутствие этого мага. А ещё он помнил громогласное «Драко мой!». И это смущало, но чувствовалось правильно. Поэтому Малфой медленно приблизился к Гарри. Тот посмотрел на него, а потом шевельнул пальцами, и по его лицу пронеслась волна Очищающего. И не только по лицу. Изо рта также пропало ощущение кислоты от недавней рвоты. — Спасибо… — смутился парень и кивнул. — Твоя палочка… — протянул Поттер знакомую с детства помощницу, и Драко вздрогнул. В последний раз он держал её на поле битвы, перед тем, как отдать добровольно тому, кому она была нужнее. А перед этим он с чудовищной неадекватной уверенностью осознавал, что Гарри жив. Воспоминания вели его всё дальше и дальше в прошлое, и многое стало проясняться. Далеко не всё — но многое нашло своё объяснение в одной простой фразе: «Драко мой». Поттер по-своему истолковал его замешательство: — Тебе спасибо за неё. Если бы не ты… А мне она сейчас не очень-то и нужна… — он понимал, что Драко утянуло в прошлое, но не понял, о чём именно сейчас вспоминал его соратник. Малфой взял палочку, но почувствовал, что она помнит и другого хозяина. Магию Поттера он ощущал отчётливо, будто она стала осязаемой для него. — Так… И я вроде неплохо справился… — улыбнулся он Гарри, и тот подвис, вглядываясь в его улыбку. Драко смущённо отвёл глаза. — Что ты делал, чтобы разрушить вязь в той комнате? — своей её назвать он никак не мог. — Я захотел, чтобы Кричер смог провести Гермиону и мистера Диггори через защиту… Положил руку на стену и… Попросил? Захотел, чтобы она исчезла? Не знаю… — Знаешь, Поттер… Это никак не было похоже на просьбу… Особенно учитывая, что защита не просто пропала. Ты весь контур раскрошил в пыль! Поверь магу, который днями корпел над ней, чтобы сделать небольшую брешь… — Ты работал руками, Драко. Без палочки. И ты хотел, чтобы было незаметно… Я только потом это понял, когда… Не важно… Просто… Что мне делать сейчас? Положить руки на родовой камень и попросить, чтобы он исчез? — Не смей прикасаться к этой дряни! — неожиданно для себя Драко дёрнулся в сторону протянутой руки и ударил по ней, заставляя упасть вниз, так и не коснувшись бурого кокона вокруг шара. — А малыш прав… Не трогай чужое… — размеренно произнесла Серая дама, представая перед ними без всех спецэффектов и почти во плоти. — Но ты же протягиваешь свои загребущие руки к чужому… — ответил Драко, и понял, что говорит словами Поттера. Губы Гарри не двигались, он вообще окаменел, даже дыхание давалось с трудом. — Ты оказался глуп. Силён, но глуп. Не заметить простейшей ловушки… Только я или Матушка сможем тебя освободить. Я этого делать не стану. А Матушка… Вряд ли тебя это устроит… Поэтому ты будешь смотреть, как я… — Вот уж вряд ли! — вспылил Малфой, озвучивая уже свою мысль. И одновременно почувствовал, как сила потянулась к нему, наполняя до самых кончиков пальцев. «Подожди немного», — услышал он в своей голове, — «и когда почувствуешь, что на грани, просто выпусти в неё всё, что сможешь. И не бойся её убить, Драко. Она уже давно не жива…» Голос Поттера был потусторонним, холодным и совершенно чужим. Таким, будто сам Гарри уже за гранью. Малфой сделал несколько шагов к своему спасителю, желая удостовериться, что он ещё жив. Алогично, бездумно, ему просто нужно было прикоснуться к нему. «Стой!» — мысленно крикнул Гарри, и Драко вынужден был остановиться. Он едва не шагнул в круг, начертанный на полу прямо перед родовым камнем, но заметил это не Драко. Поттер всё так же был без движения, но перед глазами Малфоя чётко предстали границы ловушки. Фрау Райзеншварц захихикала: — Как это мило… Даже ценой собственной жизни пытаешься уберечь этого сладенького мальчика… — сущность сделала круг вокруг камня и вздохнула. — Всё могло бы быть намного интереснее. Знаете, я разочаровалась… Мне снова скучно! А давайте поиграем? Во что собиралась играть эта сумасшедшая, никому было не интересно. Драко как-то особенно чётко увидел бестелесное облако вокруг того, что раньше было волшебницей, к которому сейчас тянулись серые нити прямо из сердца родового камня. Она пила те крохи магии, что остались у её рода. И это взбесило Малфоя так, что он щёлкнул по воздуху, как по натянутой тетиве, и на сущность обрушилась вся мощь его магии. Или магии Поттера, если быть точным, но главным был результат: фрау Райзеншварц исчезла. Драко потрясённо закрыл глаза. То, что он сделал было невозможно с точки зрения теории магии: он не произнёс ни одного заклинания, это были не чары и не проклятие, это был удар чистой магией. Не сформированной, не векторной, без какого-либо рисунка или схемы… Невозможная атака. С вполне очевидным результатом. Ладони парня зачесались, и открыв глаза, он увидел что вся их поверхность светится золотом. Неоднородным, будто кто-то рассыпал золотую пыль на его руки. Эта пыль постепенно начала жечь кожу, проникая будто вглубь, но спустя мгновение он увидел, что она, наоборот, скорее исходит изнутри, чем впитывается… Не зная ничего подобного, он поднял глаза в поисках ответа на невысказанный вопрос. — Поттер? — окликнул он парня, всё ещё неподвижного и сохраняющего молчание. — Поттер?! — более обеспокоенно повторил Драко и не дождавшись ответа сделал несколько шагов вокруг ловушки. Жжение в ладонях беспокоило его всё сильнее, но то, что происходило с Золотым мальчиком просто сбивало дыхание от страха. Взгляд парня теперь смотрел в никуда, и казалось, что от Поттера осталась одна оболочка. — Гарри! — позвал он снова, — Гарри! Что с тобой? В стенах замка раздался знакомый хохот. — Мне не понадобится много времени, чтобы восстановиться, мальчик… И я стану только сильнее! И теперь даже помощь твоего муженька тебя не спасёт! — сами стены замка говорили сейчас, бесплотный дух собирал магию из камней, помнивших не одно поколение волшебников. — Или ты бросишься к нему в объятья, обрекая вас обоих на верную смерть? Матушка никого не пощадит… Но если ты меня очень попросишь, — ехидно продолжал голос, словно раздумывая, делать ли столь щедрое предложение, — Очень хорошо попросишь… То я его отпущу… Может быть… — и снова сумасшедший смех, отражающийся от потолка, пола, стен, создавая жестокое многоголосье, давящее на уши. Драко не стал раздумывать над её словами. Не мог… Не мог думать, не мог анализировать, да и решение принимать не мог. В душе нарастала какая-то суровая пустота, не та, что преследовала его долгие месяцы, а другая, тянущая, зовущая. И он просто поддался своему желанию, импульсу, что сдерживал в себе с того момента, как его Поттер перестал отвечать. Он вошёл в круг. Времени здесь не было. Ощущения собственного тела тоже. Само пространство было зыбким, неверным. Иллюзорным. Здесь нельзя было сделать простейший вдох, не было смысла в жестах или словах. Зато золото перестало прорезаться из-под его кожи. Возможно, это был глупый поступок. Но с Поттером отчаянно нужно было связаться. И он знал, как это сделать. — Гарри… Слышишь? Она ушла… Не навсегда, она вернётся, и ты мне нужен, слышишь? Я сам не смогу! — Малфой! Какого чёрта?! Зачем ты… — Поттер звучал по-настоящему испуганно. Такого голоса Драко ещё ни разу у него не слышал. Или слышал… Нет, таким напуганным и потерянным — никогда. — Я не знал, как ещё к тебе… Как тебя… Ты же как мёртвый, Поттер! — парень был растерян и зол, но ещё он где-то глубоко внутри тоже боялся. Что эта тварь сказала правду, и он сейчас поставил на кон жизни их обоих. Он чувствовал, что она никогда не освободила бы Поттера из ловушки добровольно, а как её заставить, он не знал. Но то, что они могут не выбраться отсюда, пугало намного меньше, чем возможность стать жертвой сбрендившего призрака. Здесь были они. Вдвоём. А там Драко остался бы без него… — А просто позвать меня, не ступив за завесу, нельзя было? — теперь и Гарри разозлился. — Мы теперь оба мертвы, Драко! Это не наше царство. Ты что не чувствуешь?! — Я, . — слова Поттера почему-то совсем не испугали. Он прислушался к себе и с удивлением понял, что именно он чувствует. — Я чувствую только тебя… — Что? — Я чувствую только тебя, Гарри. Твою магию… Твой пульс… Не знаю, как я, но ты точно жив… — Малфой какое-то время с интересом и ужасом изучал то, что творилось внутри своего мужа. — Ты становишься холодным, Гарри. В тебе будто умирают чувства. — Какие, — напряжённый ответ пришёл не сразу. И Драко стало ясно, что Поттер тоже это понял. — Все, — ломко ответил Драко, остро осознав, что какими бы они ни были, он не хотел бы такой участи для него. И для себя тоже. Пусть лучше ненавидит, чем так… — Она сказала, что Матушка тебя не отпустит… — Ну… Один раз ведь уже отпустила… Профессор Дамблдор сказал, что это только мой выбор. Теперь наш… — Поттер перед глазами Драко оставался пустым, но по его тону стало ясно, что тот улыбается. — Ты столького не помнишь, Драко, — неожиданно мягко раздалось в его голове, — но мою первую смерть ты должен был почувствовать… Ты вернул меня в тот раз. А сейчас мы должны вернуться вместе… Голос затих, и какое-то время, казалось что всего секунду, но застывшую в вечности, Малфой ничего не чувствовал. Совсем ничего. Ни Поттера, ни себя. Но потом его буквально вытолкнуло из круга. Он на мгновение ослеп и оглох, но когда восприятие вернулось к нему, Гарри был рядом. — Как ты… — сам не совсем понял, о чём спросил его Малфой, но Поттер сурово его перебил. — Всё потом. Что, ты говоришь, мне нужно сделать с потоками? Максимально быстро включившись в ситуацию, Драко ответил: — Просто пусти свою силу в них наоборот. Фраза не имела никакого смысла, и любой профессор Хогвартса поставил бы Ниже Ожидаемого за такой ответ, но Драко знал, что Гарри его поймёт. Он присел рядом с родовым камнем, приложил ладонь к полу, и Малфой почувствовал. Гарри тянул силы из этого места. Приманивал к себе, а потом резко отпускал, заставляя импульс задохнуться и впитаться в камни. Несколько десятков попыток такого своеобразного «дыхания», и Поттер более серьёзно взялся за дело. Объём вкладываемой магии становился больше, откаты сильнее, и в итоге замок начал стонать и дрожать. Драко даже показалось, что он слышал тоскливые завывания и стенания. Но он был так сосредоточен на том, что делал Гарри, что не стал отвлекаться. Он и сам не понял, в какой момент его магия словно соединилась с магией Гарри. Но каждый «вдох» требовал всё больше сил. В конце концов он просто потерялся в этом ритмичном дыхании самой магией, и пришёл в себя лишь когда стены ощутимо тряхнуло. — Нам пора уходить… — услышал он словно сквозь вату, а когда смог сфокусировать взгляд, то понял, что замок рушится. В прямом смысле. Он не успел ничего сделать, его потянуло назад, в разлом в полу, и Гарри, глядя на него испуганно, почти паникуя, схватил его за протянутую в интуитивном жесте ладонь, вытаскивая из почти поглотившей его дыры. Но даже вдох Драко сделать не успел. Его ослепило золотое сияние, исходящее от их намертво сцепленных рук, и он захлебнулся в ощущениях. Всё стало наконец правильно. Так, как и должно быть. Идеально. Его душа снова стала цельной и целой. Мысли потеряли свою значимость, он мог только чувствовать. Его. Того самого человека, который должен был его спасти. И спас. Который должен был сделать его настоящим. Завершённым. Единым. Который должен был разделить с ним всё. Попроси его кто-нибудь описать то, что он испытал от этого прикосновения, он не смог бы даже начать. Потому что высказать в словах то, что трепетало и рвалось в сердце было просто невозможно. Это было неописуемо. Он сжимал свою руку в руке Избранного. Волшебника, которого сначала презирал, потом ненавидел, потом уважал и жаждал своего спасения. Слишком много эмоций было намешано сейчас в его душе. Но одно было очевидно. Он принадлежал Поттеру безраздельно. Тупому, опрометчивому идиоту, которому просто всегда везло. Гриффиндурку с дурацкими принципами, который умудрился победить Волдеморта. Мальчику-которого-все-любят… Избранному… Гарри Поттеру. И это было прекрасно.