Интерлюдия. Прошлое в настоящем
20 апреля 2020 г. в 20:14
Гарри стоял на самом краю. Это пространство теперь прочно ассоциировалось с Малфоем. С его безотчётным доверием. Астрономическая башня была тем местом, где он мог спрятаться от всех, даже без мантии-невидимки.
Он хотел побыть один. Разговор с Драко дался ему нелегко. И несмотря на благодарность, что он испытывал от помощи в вопросе со Слизнортом, неожиданная подстава от подруги сильно его потрясла. Всю неделю Поттер закрывался от своего соратника, не желая ни слышать, ни видеть его. В конце концов, так он будет жить теперь до конца войны. А может, и дольше. И эта беседа… «Малфои живучие…» Это последнее, что сказал ему Драко перед тем как уйти. Его голос до сих пор звучал в ушах.
Он глубоко задумался, но не почувствовать своего соратника, когда тот стоит за твоей спиной, было невозможно. Не было диалога по сути. Всё, что они хотели сказать друг другу, они просто чувствовали. Не было «Как ты меня нашёл? Зачем ты здесь?» Не было «Ты знаешь, что так будет лучше, это единственный выход». Малфой просто подошёл к нему со спины, просто положил руки на плечи.
— Это последняя наша ночь, Гарри. — «Я не могу оставить всё, как есть. Ты нужен мне», — этого тоже не прозвучало. Было и не нужно говорить. — Это достаточно веская причина?
Гарри хотелось развернуться и уйти. А ещё хотелось обнять его и никуда не отпустить. Но Драко всё решил, и теперь оставалось признать эту правду: это их последняя ночь. Больше никогда не будет как прежде.
Они оказались в Выручай-комнате. Стояли напротив друг друга, не смея прикоснуться.
— Я просто хочу побыть рядом, — сказал Малфой и всё же провёл пальцами по щеке Поттера. — Просто хочу поцеловать тебя. Будто завтра всё снова будет хорошо. Будто нет этой войны. Давай притворимся?
Гарри не ответил, просто притянул его к себе за ворот мантии, распахивая её, и вписался в его губы поцелуем. Он не мог притворяться. Он знал, что это их единственный шанс побыть рядом так, как могло бы быть только в сказке. Он целовал чуть вздрогнувшего от его резкости парня отчаянно и больно, эмоции никак не могли отпустить его, рвались наружу, оставляя укусы и царапины на губах и шее, синяки на руках и плечах. И Драко заговорил. Отсекая самого себя от шторма в груди, от сожаления и страха о будущем, помогая и Гарри успокоиться и проникнуться моментом. Не последней ночью влюблённых магов, обречённых на расставание, а каждой минутой наедине.
— Когда в Мэноре я остаюсь один, он кажется мне огромным. Каждый день ты этого не видишь, просто пользуешься его гостеприимством и наслаждаешься жизнью, или грустишь, или злишься. Но он всегда помогает мне. И когда я там совсем один, то иногда гуляю по забытым комнатам, вторгаюсь в кладовые эльфов, которые ругаются жуть как, но на самом деле с интересом наблюдают, как я копаюсь в старье, пытаясь найти что-то занимательное. И иногда даже нахожу… — он сделал вдох и легко поцеловал замершего в его руках Поттера. — В моей спальне есть камин. Я на самом деле не люблю его разжигать, но почему-то, думая о тебе, всегда представляю себе его горячим, живым… И твою кожу в отблесках пламени… — монолог Малфоя возымел своё действие: Гарри увлёкся картинками, которые рисовало ему воображение, а комната превратилась в точную копию спальни Драко. — Я представляю себе, как ты лежишь на ковре, твоя голова на моих коленях, — как тогда во сне, — и я целую тебя. Вижу твой румянец на щеках, пылающий в отсветах огня, чувствую твоё сердце под своей ладонью…
Парни опустились на пол, создавая эту иллюзию в реальности, и Драко поцеловал. Нежно, тягуче, и это было так похоже на то, что они уже переживали в осознанном сновидении, что пульс Поттера подскочил от предвкушения. Сегодня они не остановятся на этом.
— Я представляю, как глажу тебя по голове, зарываясь в твоё воронье гнездо, — каждое слово он подкреплял действием, — как натягиваю волосы, открывая шею, и как, — он прикусил нежное местечко на ключице, — оставляю свои метки на твоей коже. Там, где всем будет видно. Там, где ты не сможешь скрыть от людей то, что мой…
Гарри не выдержал и просительно застонал, подаваясь вперед, нетерпеливо расстёгивая пуговицы рубашки, чтобы открыть больше доступа своему слизеринцу. Даже в таких мелочах чувствовалось, что его суть никогда его не оставит: собственничество, ревностное отношение к своему, желание заявить о своём праве… Это было так заманчиво…
Какое-то время они просто целовались, не в силах разорвать прикосновение губ. В этих ласках не было похоти, желание рождалось медленно, тягуче, словно у них было всё время мира, а не одна лишь ночь.
— Я люблю представлять, что ты позволишь мне всё, что я захочу… Что твои глаза, губы, тело расскажут мне о твоих желаниях, и я исполню каждое из них… — в ответ на это робкое признание Гарри провёл рукой по спине Драко, приподнял мешающуюся рубашку, касаясь наконец чуть прохладной кожи. Мантия Малфоя давно уже была сброшена к ногам, но его шею всё ещё сковывал воротник, ярко-белым контрастом подчёркивая пылающие метки. Удовольствие от прикосновения вырвалось из горла Драко громким стоном, и Поттер торопливо принялся расстёгивать пуговицы, обнажая ключицы и грудь, покрывая кожу цепкими поцелуями, остающимися в памяти яркими вспышками.
— Что ещё ты представляешь? — пробормотал Гарри. Тишина грозила вернуть непрошенные мысли о неизбежном, и Поттеру просто нужно было слышать голос любимого, чтобы снова не сорваться в них. Оба старались держаться за реальность, не используя связь. И если быть честными, им вполне хватало тех ощущений, что рождались от их близости.
— Я представляю, — хрипло простонал Драко от очередного поцелуя где-то у самого ремня, — как ты раздеваешься для меня… Неторопливо, позволяя рассмотреть каждый кусочек открывающейся кожи… И я хочу увидеть это, Гарри, — вдруг требовательно выдал Малфой, так, словно от этого зависела его жизнь. Будто он умрёт или сойдёт с ума, если не увидит этого. Он откинулся на локти и ждал.
Гарри поднялся и отошёл на несколько шагов, становясь перед Драко, опустив руки.
— Что первое?
— Рубашка.
Гарри действительно потянулся руками к пуговице на ключицах, но в последний момент его пальцы остановились.
— Хочешь на меня посмотреть? — спросил он с хитринкой. — Или потрогать? Потому что можно только одно… — он выглядел уверенным и бесподобным.
Драко только кивнул сипло:
— Первое. Я так долго об этом мечтал…
Удивительно, но его магия никогда во снах не приводила к такой фантазии. Она существовала только в его сознании, бессознательное старательно обходило её стороной. В их совместном безумии они были вместе. Разделяли самые острые свои желания в мире Морфея, но никогда ещё не было такого, как сейчас.
Пальцы Поттера двигались преступно медленно. Он проходился их кончиками по каждому сантиметру, который больше не был скрыт одеждой или угадывался под распахнутой тканью. И казалось, будто Драко сам гладит сейчас грудь Гарри, задевает ногтем сосок, заставляет кожу покрываться нетерпеливыми мурашками. И кончики пальцев самого Малфоя светились белым золотом.
— Что, ты думаешь, ты делаешь сейчас, Драко? — неожиданно дерзко спросил Гарри, и его соратник осознал, что и правда применяет их связь, чтобы почувствовать. Почувствовать то, что чувствует сейчас Поттер, прикасаясь к себе. — Слизеринские уловки? Опять?
— Прости, — искренне смутился Драко, — я не нарочно…
— Продолжишь? — Гарри развёл руки в стороны, показывая, что готов предоставить Малфою такую возможность. — Или мне всё же раздеться для тебя?
— Я постараюсь держать руки при себе, — улыбнулся парень. Обезоруживающе и открыто, так, что тут же захотелось бросить эти игры и броситься к нему в объятья, чмокнуть в нос и утонуть в ощущении любви и единства.
Но Гарри только съязвил:
— Это тебе и раньше неплохо удавалось. Но раз ты так просишь…
Гарри так и не сбросил рубашку на пол, оставив расстёгнутой на своих плечах. Снял туфли, потом стянул носки и шагнул босыми ступнями на ковёр. Всего на полметра ближе к Малфою, но этого хватило, чтобы тому открылся совсем другой вид. Блики от камина теперь отражались от чуть смуглой обнажённой кожи Поттера, создавая именно тот образ, который он себе и представлял. Горошины сосков, просвечивающиеся сквозь полы рубашки, мурашки на груди, шея, сейчас запрокинутая и открытая. По ней Гарри провёл пальцами, ещё сильнее напрягая мышцы груди от нехитрой ласки. Совсем уж ошеломляющий эффект на Малфоя произвели его босые ноги. Парень выглядел настолько беззащитным, настолько домашним, что Драко захлебнулся в отчаянном желании броситься к его ногам, чтобы поцеловать каждый пальчик, обнять его бёдра и прижаться к ним так сильно, чтобы тот понял, как много значит для него.
Гарри почувствовал этот порыв, почувствовал те усилия, что Драко приложил, чтобы остаться на полу. Почувствовал и то, что Драко не смущал этот поток нежности, доверия, какого-то абсолютного родства, который гордый слизеринец никогда не показал бы постороннему. А Малфою было плевать, он бы всё отдал, чтобы когда-нибудь в будущем иметь шанс оказаться на коленях перед любимым человеком, преданно заглядывая ему в глаза, плевать на гордость и устои того общества, что его взрастило. На мгновение он подумал, что может послать к Мордреду всю эту затею, сбежать с Поттером туда, где их никто не знает, и просто быть с ним. В ту же секунду он устыдился собственных мыслей, и испуганно посмотрел на Гарри, опасаясь, что тот поймёт, как малодушно только что рассуждал Драко. Но Гарри только лукаво улыбнулся ему:
— Кто-то слишком много думает, вместо того, чтобы наблюдать.
И решительно глядя в глаза, утягивая в зелёный омут собственных, расстегнул ремень и верхнюю пуговицу. Провёл большим пальцем по груди между распахнутых пол рубашки вниз за резинку трусов. Чуть стянул брюки и бельё, а потом резко расстегнул ширинку другой рукой. Быстро, в одно движение освободился от мешающей ткани и переступил через одежду, оказавшись всего в метре от любимого.
Все сомнения и переживания Драко остались где-то в мире рацио, потому что сейчас он мог только чувствовать. Воспринимать. Желать. Белая рубашка скрывала от глаз самое притягательное, но, создавая эту тайну, лишь сильнее разжигала интерес. Поттер не двигался больше. Он стоял, позволяя рассмотреть то, что было открыто глазу, и представить то, что всё ещё спрятано, пусть и весьма условно. Одна его рука лежала на груди, поглаживая, дразня, завлекая узнать, каково это тело будет полностью обнажённым. Вторая самыми кончиками пальцев касалась шеи. И этот образ Малфой не смог бы забыть никогда… Уязвимый в своей наготе, Гарри словно закрывался от него, обхватывая себя руками, но то, как он трогал себя, было порочным в самой своей сути. Ангел с золотистой кожей и колдовскими глазами, он завораживал, привораживал ещё сильнее, если бы это было возможно.
— Гарри… — совсем хрипло позвал его Малфой. — Рубашка…
Поттер посмотрел на него, чуть приоткрыв глаза, и запрокинутая шея слегка напряглась от его усмешки. И этот взгляд из-под ресниц пленял своим обещанием. Он обещал покорность. Вседозволенность. Руки скользнули к воротнику, и последняя завеса спала.
Но Гарри не был столь великодушен, чтобы позволить себя рассмотреть. Он преодолел то небольшое расстояние, что разделяло парней, и опустился верхом на Драко. Его пальцы тут же взялись за ремень, и он начал деловито расстёгивать пряжку. Теперь настала его очередь говорить.
— Тот поцелуй в коридоре… — он пытался звучать спокойно и уверенно, хотя от Малфоя невозможно было скрыть то, что он чувствовал сейчас: волнение, трепет и желание. — И та наша ночь… Я так хотел показать тебе, что я чувствую. Показать, что разделяю твои чувства. И пусть тогда я видел причину этой любви в нашей с тобой помолвке, я отчаянно хотел выразить всё, что рождалось в моём сердце. — он уже справился с брюками и положил ладони на бёдра Драко, чтобы тот приподнял их. Малфой призвал палочку и избавился от обуви, но дал Гарри возможность сделать то, что он хотел.
Поттер приспустил ткань, открывая самое откровенное, но оставил Драко одетым. Прикоснулся пальцами к тазовым косточкам, нежа их легко и игриво. Но тон сохранял серьёзный.
— Но после того, как едва не потерял тебя… Всё это время… Я думал. Ты знаешь, что я чувствовал, ты у меня под кожей, Драко, но… Я стал думать о том, что нужно тебе. Чего ты хочешь. Что будет лучше для тебя. Что я могу тебе дать. И был готов сделать всё для тебя. Исполнить любое желание. И в этом плане тоже… — он неожиданно провёл ладонью по чуть подрагивающему от незамысловатых ласк члену, чем вырвал сломленный стон у Малфоя. Он зажмурился, чтобы не видеть этого сводящего с ума, лишающего любого терпения невинного взгляда.
— Но сейчас ты хочешь, чтобы я показал тебе, чего хочу я. Ты хочешь того же: исполнить мои желания, дать мне то, о чём я попрошу… — Гарри, не переставая гладить ствол Драко, жадно смотрел на его лицо, ожидая, пока тот откроет глаза. Но открыть их Малфою было совсем невозможно. Он знал, что таким Поттера до него никто не видел. Что он у Гарри первый — первый, кого тот так целовал, первый, кто разделил с ним самый пик страсти, первый, кого тот полюбил. И что Гарри хочет стать первым для него. Не только в этих проявлениях чувств, но и больше — первым, кто… От одного осознания невинности своего возлюбленного, осознания, что он хочет перейти с ним за ту грань, возврата после которой нет, его пробила крупная дрожь. Он послушно ждал, когда Поттер озвучит свои желания, чувствуя через связь, что именно к этому и ведёт его монолог.
— Открой глаза, Драко. — попросил наконец Гарри, плотнее обхватывая его бёдрами, чувствуя, как ткань его брюк не может скрыть жар кожи под ними. Он не упрощал ему задачу, всё сильнее и интенсивные сжимая ладонь вокруг его члена, иногда дразняще проводя кулаком, но не превращая движения в банальную дрочку. — Открой… Покажи мне, что ты чувствуешь…
В этом на самом деле не было необходимости. Связь давала всё, что нужно было знать им в этот момент. И игнорировать то, что возникает в твоей голове на уровне истинного знания, было невозможно. Но Драко сам просил рассказать о своих желаниях, и Гарри покорно выкладывал всё, чего хотелось, помня о его просьбе.
— Драко, ещё несколько движений, и ты кончишь в одиночестве… Ты этого хочешь?
Малфой мгновенно распахнул глаза. И конечно не смог сдержаться. Вид перед его глазами не оставил ему шанса перебороть эту провокацию. И дело было не в обнажённом парне на его бёдрах, а в его взгляде. И в тех ощущениях, что шли через связь. Гарри даже не пришлось воплощать в жизнь свою угрозу: Драко кончил без дополнительной стимуляции.
Где-то на задворках сознания он понимал, что его самый близкий человек просто набирается смелости, чтобы продолжить то, что ещё не сказал. Но наслаждение накрыло его с головой, а потом и ещё одна волна уже чужого оргазма унесла ещё выше.
— Ты не представляешь, как выглядишь в такой момент, Драко. Та ночь на Рождество… Я так часто вспоминал твоё лицо в самый острый момент… Ты просто как божество… Моё личное божество, Драко… — Гарри первым смог поймать своё дыхание. Теперь он лежал грудью на груди Малфоя, чувствуя его пульс больше через связь, чем физически. — Ты умеешь быть таким холодным, безупречным аристократом старой крови… И никто не знает, насколько ты можешь быть чувственным, отзывчивым и нежным… Я иногда думаю, что всё это мне снится. Как ты — такой красивый, такой потрясающий, со всеми этими интеллектуальными развлечениями, и образованностью, и принципами мог полюбить меня?.. — Гарри знал, как Драко реагирует на похвалу, но сейчас говорил искренне, без подоплёки или желания снова разжечь в нём смущение и страсть. — Меня: недоучку-полукровку без роду без племени… — Драко сейчас обнимал его, крепко сжав руки вокруг его спины.
— Я иногда тоже думаю, что мне всё приснилось. — смог он наконец ответить. — Что не было Рождества и нашей близости, что я просто придумал себе это. Но я помню вкус твоих губ, Гарри, так чётко… Мне кажется, я не смогу забыть их, и никакой Обливиэйт мне не поможет…
Атмосфера мгновенно поменялась.
— Прости, я…
Гарри приподнялся на локоть и заглянул в его глаза.
— Не надо, Драко, не сегодня… Сегодня я хочу стать твоим. — твёрдо, совсем без сомнений сказал Поттер. — И не важно, что потом, слышишь? Ничего не важно, кроме «сейчас»… Я хочу знать, что я твой. Без условностей, без остатка твой. Потому что это правда. И, когда ты забудешь меня, это не изменится. Понимаешь, для меня ничего не изменится, и мне нужно это… Чувствовать тебя внутри… Чувствовать, что ты принял всего меня — недотёпу с грустной судьбой, сироту без родовитых родителей, просто меня… И это не подарок от меня, Малфой, — тут же пресёк он мысли Драко в этом направлении. — Это то, что ты сделаешь для меня, потому что любишь, потому что ты мой, а я твой.
Парень подмял под себя Гарри, перекатив их по ковру. Ощущение удивления и недоверия так хлёстко ударили по Поттеру, что он не был уверен, что его приложило сильнее — тяжесть чужого тела или эмоции Драко.
— Гарри, ты понимаешь, что говоришь? О чём просишь? Я думал, всё будет наоборот… Я не хочу сделать тебе больно, я…
Поттер только улыбнулся. А потом положил руку на шею Малфоя и через прикосновение показал.
Наверное так откровенно он никогда ещё не транслировал через связь то, что у него на сердце. Он словно душу нараспашку открыл. И Драко какое-то время просто ошеломлённо метался по ощущениям любимого человека, по его совсем уже не потаённым желаниям, по его страхам и надеждам. Всего было так много, что он потерялся в этом мире, утонул в нём, просто растворился в Поттере, сам не заметив, как открылся в ответ. Они видели всё, всё знали друг о друге в этот момент, сплетались в разделённой на двоих реальности собственного единения. В какой-то момент они ухватились за одну очень похожую мысль друг у друга: почти болезненное желание жить, чтобы жил другой. Дышать, бороться, избежать смерти любой ценой, чтобы сохранить жизнь Соратнику. Эта мысль — уже общая — плавно привела и к общей надежде, такой безаппеляционной, такой непоколебимой, что прямо в этот момент она превратилась в намерение: после того, как всё будет кончено с этой войной, они будут вместе. Они пройдут через все испытания, и вернутся, чтобы разделить друг с другом жизнь.
Парни не чувствовали собственных тел, так глубоко увязнув друг в друге. Их руки и губы жили сами по себе, прижимая крепче, сливаясь воедино уже на физическом уровне. Слова были лишними, бесполезными, пустыми. Что могли они выразить, если их души говорили на другом языке?
Комнату наполнило яркое золотое свечение, никем не замеченное. Драко упирался лбом в лоб Гарри, пытаясь сдержать дрожь от такой близости, руки любимого проходились по его спине, прижимая сильнее, касаясь ягодиц и царапая ногтями поясницу. Задевая так и не снятые брюки, мешающиеся на бёдрах, и в какой-то момент Поттер просто их убрал. Растворил. Испепелил. Может быть куда-то переместил в пространстве. Дыхание сливалось, пульс словно синхронизировался, потому что оба чувствовали, что у них одно сердце на двоих. Постепенно чувства и эмоции, которые парни разделяли, переместились в сферу чувственности и страсти. Нужда во взаимном обладании поглотила обоих. Драко чувствовал дыхание Поттера под своей кожей, чувствовал его желание запечатлеть в себе их близость, словно так он поставит своим телом невидимую печать, непогрешимую, незыблемую.
Ту, что ни сломать-ни стереть никем и ничем.
Нужен. Внутри. Сейчас. Всегда.
Это были не слова. Ощущения, образы. Нужда. Страсть. Мольба.
Драко осознал, что погрузился в Гарри только по отголоску боли, которая была ничтожной и безликой по сравнению с той палитрой эмоций, что оглушали, сминали, вынимали душу. Он не слышал их стонов, не чувствовал прикосновения тел, рук, губ, — то, что происходило внутри них поглотило их без остатка. Они словно превратились в единое целое — не разделишь, не разорвёшь… Каждую клетку, каждый атом, каждую мысль теперь связывали нерушимые узы, и жизни друг без друга просто не было. Мысли не было. Воздуха не было. Только на двоих. Только вместе.
То, что произошло между ними сложно было назвать сексом. Это было нечто запредельное, то, что родившись однажды, не умрёт никогда. Эта близость была сказочным волшебным проникновением друг в друга, и было не важно, что один из них принимал ласки, а другой дарил их.
Оба отключились, едва достигнув пика наслаждения. Их сплетённые тела были покрыты капельками пота, волосы смешались в беспорядке, ладони крепко держались за чужие, и переплетённые пальцы сжимались в попытке никогда не отпустить. Даже во сне их губы тянулись друг к другу, воруя вдохи.
Малфой проснулся первым. Сердце зашлось в трепете, когда он увидел лежащего рядом Гарри, свернувшегося так, чтобы быть максимально близко к нему. Следы их страсти бесстыдно напоминали о произошедшем, и так тянуло прижаться к Поттеру сильнее, сдавить в объятьях, поцеловать в шею…
Рядом с Драко появилась прозрачная выдра.
" — Драко. Пора.»
Он призвал палочку и наложил Очищающее на любимого. Отложил её и сам, без магии аккуратно накрыл Гарри простынёй, позволив себе в последний раз прикоснуться к его коже, не в силах устоять перед её мягким сиянием в свете горящего камина. И от этого прикосновения пришло понимание того, чего просто не могло случиться в реальности. Но грудь чётко резонировала вполне конкретным знанием, пусть оно и было невозможным.
— Я вернусь к тебе, Гарри. Что бы ни случилось. Я обещаю, что выживу. Я обещаю, что вернусь. И не важно, вспомню я об этих месяцах, или нет. Я всегда буду любить тебя. И я вернусь…
Примечания:
Как вам вкусненькое?