***
Когда сияние на кончиках пальцев Драко погасло, тот будто споткнулся. — Драко? — Гермиона подлетела к нему подхатывая под локоть. Непобедимый? Всемогущий? Так о нём думала девушка секунду назад? Где этот волшебник? Малфой задыхался, хватал воздух ртом, и Грейнджер поняла, что у Гарри закончилось время. — Где он? Мы уже близко? Драко!!! — тот побледнел ещё сильнее и закрыл глаза. Девушка обновила щит и прикрыла их чарами, Отводящими Взгляд. — Драко, ты можешь дышать! Давай! Я слышу кого-то… Близко. Ну же, наше прибытие было фееричным! Послышался тяжёлый вдох, он отразился от стен пустого ещё коридора, и всё прикрытие девушки пошло псу под хвост. Бег десятка ног слышался всё отчётливее. — Он пропал. Его будто нет. Эмоции есть, а его самого нет! Я не понимаю… Но он передвигается… — Драко уже ровнее стоял на ногах. — Бежим, давай Грейнджер, бежим! Подушечки пальцев Драко снова светились, они обжигали её руку, а Малфой всё тянул её за собой. А за поворотом они наткнулись на группу волшебников. — Стой! — Гермиона утянула его за руку за угол, и только это спасло их от удара. А атака была убийственная. Стены шептали отголоски выпущенных заклинаний. Их не планировали взять живыми. — Стоять! — послышалось откуда-то, и голос, усиленный Сонорусом, продолжил, — Кто отдал приказ уничтожить? — ропот нескольких тихих голосов растворился в давящей силе говорившего. — Драко Малфой! Отпусти мисс Грейнджер и брось палочку. Выходи медленно и никто не пострадает. — Лжёт, — сказал Малфой и зло ухмыльнулся. — Это Уорик. И учитывая, что он так и не получил воспоминание, которое так искал, видимо сейчас он нацелился просто убрать меня с пути… Парень закрыл глаза и поиграл пальцами правой руки. Гермиона не сразу поняла, что он делает, а когда поняла было уже поздно. Не выглядывая из-за угла, он бросил в ожидающих его решения стражей правопорядка какое-то заклинание, и девушка аж скрипнула зубами, понимая, что их с Гарри невербальные способности её просто бесят. И её злость не позволила ей вовремя заметить приближающихся с другого конца коридора врагов. Когда она обратила внимание на движение воздуха за их спинами было уже поздно — её оттащили от Малфоя на добрый пяток метров. — Драко! Нет! Дефундо! Не подходите к нам! — попробовала вырваться волшебница. — Тише, милая, тише, вам нужно бежать. Обоим. Гилберт предоставил доказательства виновности Малфоев. Обоих. Министр был неосмотрителен в выборе союзников. Он может аппарировать отсюда? Так же, как Гарри? — Не знаю, Адам. Боже, как я рада, что ты в порядке… Вы… В порядке… — смутилась под конец девушка. — Драко? Что там? За ту минуту Малфой не сдвинулся с места, прислушиваясь. — Гермиона, нам нужно найти Гарри. Он совсем близко. Они хотят мою палочку — идиоты… Я даже не помню, где она… Грейнджер не ожидая дальнейших предложений вышвырнула за поворот коридора свою палочку. А потом сверкнула глазами, мол: «Ну! Чего молчишь?!» — Простите! Это я со страху… — споясничал Малфой, понимая, что его заклинание сработало. — Сдаюсь! — крикнул Драко. — Сейчас выйдет Гермиона, а потом я. Вы же не будете атаковать Героиню Второй магической войны? Он попятился, а девушка хотела уже сделать несколько шагов в сторону защитников Министерства, но мистер Диггори её остановил. — Подожди… — он сотворил фантом, который очень медленно поплыл в сторону Уорика и его людей, а они стали отходить в противоположную сторону. — Мистер Диггори, нам туда… — указал Драко рукой, которая сейчас снова светилась золотом. И это направление было ровно через толпу ожидающих сдающегося Малфоя волшебников. — Драко? — Ты потом мне объяснишь, что это было, а сейчас нам нужно погасить вспышку обострения справедливости среди работников Министерства. Гарри, я выжат досуха. Моё обездвиживающее не будет работать вечно… И скорее всего не накрыло всех… Ты следишь? — Прости, отвлёкся на плавание… Что у вас? — Ты мне нужен. Я знаю, где ты. Ты можешь выйти тихо, не привлекая внимания? Точную дверь я пока не ощущаю, нужно подойти ближе. Спустя секунду тишины Поттер ответил: — Только вышибив дверь чем-нибудь сильным. Я её попросил, но она не открывается… Малфой раздражённо вздохнул: — Мы с тобой позже поработаем над терминологией… Потому что любой другой отправил бы тебя в Мунго. Не шуми, Гарри, пока не шуми. Я не знаю, сколько именно там человек,— он посмотрел на Гермиону и Адама, которые нетерпеливо ожидали его действий. Кивнул им и снова прикрыл глаза: — Но точно не меньше двадцати. И Уорик жаждет моей смерти… — в этот момент по коридорам прокатилась взрывная волна. Как мудро предположил мистер Диггори, фантом был лучшим решением. — И не только моей, он не почурается убить Гермиону… — Драко почувствовал гнев своего мужа, казалось, всей кожей. — Тише, тигр, тише. Я скоро.— он принял какое-то решение и снова кивнул своим друзьям. — Поделишься? Гарри в его голове только улыбнулся. Драко проходил сквозь застывших защитников, среди которых оказались и авроры, и невыразимцы, и просто сотрудники в министерских мантиях, как горячий нож сквозь масло. Они были под Пологом Тишины. И конечно использовали Отводящие Взгляд чары. Заклинание Малфоя сработало на славу. И всё же не все оказались под его действием. Кто-то заметил их движение и бросил заклятие Обнаружения. Гермиону и мистера Диггори окутало лиловое облако Хоменум Ревилио, но Драко остался незамеченным. Только это больше не имело значения. Их нашли, когда они находились в самом сердце толпы. Полетели ещё заклинания, Малфой перестал играть в хорошего мальчика и выпустил силу, которой щедро делился сейчас Поттер. Гермиона толкнула его вперед, чтобы он не тратил время. Одним жестом она показала, что они с Адамом готовы сдерживать наступление, а у Драко есть задача поважнее. Парень обернулся вихрем, снова накладывая Отводящие Взгляд чары. Это, конечно, не сделало его невидимым, но дало возможность обойти нескольких авроров, которые уже сбросили его заклинание и медленно возвращали себе возможность двигаться. Гарри смотрел на всё происходящее с внутренним восхищением и напряжением. Он волновался за Драко, за друзей, но не мог не восторгаться тем, как его соратник пользуется силой. В его арсенале было намного больше заклинаний, некоторые были отдалённо знакомыми, но всё же Поттер и представить не мог, как будет сражаться Малфой. Он жил магией, даже не задумываясь о её использовании, и теперь, когда палочка не мешала ему, он просто каждым своим движением показывал, каково это — быть рождённым в семье чистокровных волшебников. Самым чарующим в его действиях было то, что он не всегда использовал атакующие заклинания. Вот какой-то мужчина наставляет на него палочку, но Драко левитирует его мантию ему на руку, отчего заклинание тает, так и не родившись: никто не будет вслепую бросать удар. Следом под ногами нападающего появляется Агуаменти, и сразу же вода замерзает, приковывая обувь волшебника к полу. Драко рисует вокруг него ледяные стены, и этот противник остаётся лишь наблюдателем. И сразу же под ноги Малфоя летят камни, странно искрящиеся, будто вот-вот должны… И да, Драко укутывает их в воздушный поток, как в одеяло, и отправляет в полёт к потолку — тёплый воздух от жара камней сам поднимает их. Но они не касаются поверхности, а так и застывают над кем-то, кто, понимая, какая угроза над ним нависла, бежит, сверкая пятками. Пол под следующим аврором тает, поглощая его ботинки, и замирает, а мантия, изрезанная Секо в мелкие ошмётки, застилает глаза, ожившие лоскутки будто взбесились, ударяя по палочке в руках сурового мужчины. — «Детский сад какой-то», слышит Гарри откуда-то со стороны, но Драко так заливисто смеётся, когда превращает коридор в крутую лестницу, заливает её водой, и маги с серьёзным лицами катятся на нижний уровень Отдела Тайн, используя свои мантии вместо санок, что и Поттеру становится весело. Страшно, но весело. Он краем глаза видит, как Гермиона стоит спиной к Адаму, постоянно обновляя их щит, а он ей что-то время от времени говорит. Она в ответ смещается, не давая заклинаниям пробиться — они работают в паре слаженно, и очевидным становится, что для мужчины это совсем не «детский сад». И Гермиону он не воспринимает, как ребёнка. Скорее, как партнёра. Он снова что-то ей говорит, она не согласна, хмурится, но Гарри не видит продолжения, Драко поворачивается и видит озлобленное лицо Уорика. Тот поднимает палочку, но Малфой не успевает ничего придумать, поэтому Поттер почти незаметно для самого себя выставляет Протего, успевая, впрочем, бросить в старика Редукто. Того отбрасывает к стене, а Драко так искренне удивляется, что Гарри смеётся. Он успел осмотреть помещение — это чей-то кабинет, кого-то скучного и очевидно ужасно владеющего погодными чарами. Поэтому сейчас, плотно прижавшись к двери, запертой чем-то неожиданно серьёзным для такого простого кабинета, он с любопытством и тревогой наблюдал за своими друзьями. — Даже не думай, Поттер! Прямо за твоей дверью несколько человек, и я не хочу на таком опыте проверять, сможем ли мы вдвоём атаковать. — Ты зануда, Малфой! — буркнул Гарри и смирился с тем, что даже те мысли, которые он ещё не успел сформулировать, Драко чувствует. — Что вы делаете?! — голос Гермионы прорвался сквозь гул схватки. — Остановитесь! Вы же знаете, кто я! Зачем вы пытаетесь нас убить?! Драко-умница воспользовался минутным замешательством толпы и проскользнул почти к самой двери, когда в спину получил Петрификус. Он успел вскрикнуть, прежде чем его связки парализовало, и его стон запустил новую волну атаки. Хотя стоит сказать, что не все продолжили нападать. Кто-то растерянно оглядывался, а кто-то и просто слинял по-тихому. — Драко! — Поттер развернулся к двери, понимая, что прямо за ней его Соратник сейчас, абсолютно беззащитный и обезвиженный, а тот, кто нанёс этот подлый удар, в любую секунду может нанести следующий. И даже вышибить эту дверь нельзя, не задев Малфоя. Решение пришло неожиданно. Он бросился на пол, надеясь хотя бы подсунуть руку под дверь, но щель между полотном и порогом была слишком мала. И тогда Гарри, справедливо решив, что сейчас Драко его магия ни к чему, вернул над ней контроль. Он уложил обе ладони на деревянные доски и надавил. Всей своей силой. Здание Министерства ощутимо тряхнуло, кабинет застонал и затрещал, и пол стал медленно опускаться. Снизу послышался удар и чей-то крик — видимо потолок под ним рушился. Но для Поттера это не имело никакого значения. Он давил и давил на пол, медленно съезжая по уклону, пока его рука не коснулась руки Малфоя. Он будто видел его прямо за дверью, знал, как он лежит и куда нужно потянуться, чтобы добраться до любимого. — Давай, Драко, давай. Тёплая волна магии обернулась вокруг парализованного тела парня, и уже секунду спустя он расслабленно вздохнул. А потом резко перевернулся на спину, и со всех сил ударил кого-то прямо с пола. Послышался приглушённый стон, затем звук падения, а Гарри всё не успевал угнаться за их эмоциями. Они чувствовали друг друга так, как никогда ничего другого не ощущали. В одно мгновение передавая их общую магию друг другу — без просьб или даже мыслей. На уровне предощущений. Драко ударил чистой магией, не успев придумать заклинание, просто почувствовал, что кто-то приблизился и среагировал молниеносно. — Отойди от двери, Поттер, — негромко произнёс Малфой, но знал, что тот услышит его, где бы ни был. И почувствовав, что можно, проделал такой же фокус с дверным полотном. Его вынесло в щепки, оставив лишь воспоминание о массивной двери в виде груды деревяшек у противоположной стены кабинета. Настолько эффектного спасения от Драко Поттер никак не ожидал. Но времени на комплименты не было, да и Соратник почувствовал всё, что осталось неозвученным, и без слов. Он протянул руку, Гарри схватился за неё, и всё снова стало правильно. — Пойдём. То, как они вдвоём надвигались на обескураженных таким вывертом судьбы волшебников было феерично. Гарри Поттер, в бутылочно-зелёной мантии, которая картинно развевалась от каждого шага, и Драко Малфой, беловолосый, гордый, решительный, в расстёгнутом пиджаке и чуть вымазанной гарью белой же рубашке. Они шли медленно, их окутывало золотое облако мерного сияния, и это было прекрасно и устрашающе. Все замерли, забыв об агонии боя, вглядываясь в их лица, и наверное поэтому не обратили внимание на медленно поднимающегося за ними Уорика. Он встал на четвереньки, потом на ноги, призвал палочку, направил её в спины парням. Кто из парней обратил внимание на зарождающееся заклинание первым? Наверное всё же Драко, потому что Поттер был в ярости. Они согласовывали свои действия даже не мысленно. Просто решали всё вместе. Гарри крепче сжал ладонь Малфоя, а правую вытянул в сторону. Она засияла голубым, внося яркий диссонанс в золотое свечение вокруг парней. Время замерло. Заклинание Уорика застыло красивыми фиолетовыми мазками, так и не сорвавшись с палочки. Драко кивнул, и Гермиона с Адамом оказались прямо возле парней. — Никто из вас не вспомнит, что произошло в этом коридоре сегодня, — прогремел Гарри, а потом они вчетвером аппарировали. Гриммо всё ещё сотрясали аврорские попытки проникнуть внутрь. Поттер устало вздохнул. А потом с благодарностью положил руку на щёку Драко. Тот секунду назад высушил его и уже привычным заклинанием уложил волосы. Провёл большим пальцем вдоль скулы, нежно стирая угольную пыль и сказал. — Я сейчас вернусь, ладно? — интимно, шёпотом, будто и не было свидетелей этому странному общению. — Кричер! Не смей калечить людей! — крикнул он, и Малфой улыбнулся. Эльф каким-то непостижимым образом из окна швырял в волшебников на улице старый хлам, который, проходя через защиту дома, становился взрывоопасным. По крайней мере половину шума вокруг дома создавали именно звуки небольших взрывов. — Шеклболт, отойди, пожалуйста, от моей двери… — Драко слышал это в своей голове, видел глазами Гарри, и ему было очень смешно наблюдать за выражением его лица. — Ты совсем зарвался? — в конце концов выдал Министр, игнорируя людей вокруг. — Что ты себе позволяешь, и как ты здесь вообще оказался? И где Уизли? — Я здесь живу, — просто ответил Поттер, пожал плечами, делая вид, что не понял ошибки Кингсли. Тот явно перепутал его с НеПоттером. — Джиневру я не видел уже больше месяца. А ты меня чуть не убил. Так что отойди от моей двери и дай мне поспать. Я очень устал. Гарри исчез, не открывая дверь, просто растворился прямо перед глазами всех, кто пытался ворваться в его дом, никак больше не реагируя на вообще-то очень провокационную ситуацию. Целую минуту никто не мог двинуться с места, в шоке анализируя произошедшее, а потом из толпы раздался тихий вопрос: — Министр, а вам не кажется, что защита дома мистера Поттера очень похожа на тот барьер, что был вокруг Малфой-Мэнора? — Для точного ответа нам нужно больше информации, Гаррэт, но изучать защиту дома Победителя мы не станем. Всем домой. Завтра выходной. Шеклболт был опытным волшебником. Он многое прошёл, включая обе магические войны. Он видел и слышал многое. Но никогда не думал, что увидит воскрешение из мёртвых. Да, с Малфоем всё и так было понятно, и будь он более внимателен в то время по отношению к действиям Минервы, он бы скорее всего заметил подмену. Хотя эта ситуация тоже требовала дотошного разбирательства. Потому что его эксперты осматривали тело. И тот, кто просмотрел то ли подмену, то ли фальсификацию, должен быть допрошен более тщательно. Но с Поттером. Он был уверен, что Герой умер. Он проверил его пульс, он проверил его Диагностическими чарами, и Гарри был мёртв. Но видимо, недостаточно, чтобы остаться в стенах Министерства. Планировать дальнейшие действия без чёткого понимания, что произошло, было невозможно. Но Гарри ясно дал понять, что сейчас никаких объяснений давать не намерен. И Министр в первый раз с момента принятия решения занять пост во власти жалеет об этом. Он хотел видеть Британию сильной и мирной страной. Да, у него были свои идеи о том, как её такой сделать, но он никогда не рассчитывал, что станет богатым, знаменитым, и все будут лизать ему ноги. Герой пропал с радара в самый сложный момент, когда люди, не понимая до конца, что делать со свалившимся им на голову миром, хотели всего и сразу. И да, Кингсли не знал, что ещё можно сделать. И чем дольше он использовал эту затею с Лжепоттером, тем более безопасной она ему казалась. Если Гарри и видел «свои» выступления в газетах и колдорадио, он ни разу не высказался против. Тем более, рядом с ним была мисс Грейнджер, которая не позволила бы ему долго игнорировать происходящее, если только сам Избранный не был согласен с тем, что вещает его двойник. Да, они ходили по хрупкому льду. И иногда с газет озвучивали неоднозначные идеи, которые принимались "на Ура" лишь потому, что их источником был сам Победитель. И он не совсем верил Гермионе, которая уже проявила в себе некоторые совершенно неожиданные качества. Видеть в ней политика пришлось, потому что вела она себя грамотно и конкретно, не давая и намёка на то, что оказалась среди властной публики случайно. А значит, скорее всего она всё же общалась с Поттером. Но тот по каким-то причинам предпочитал оставаться в тени. И где-то скреблась мысль, что это будет до поры до времени, и лишь поэтому Министр был категорически против объявления, которое всё рвалась сделать младшая Уизли. Зато, когда он увидел едва белую линию Диагностических чар, то понял, что лучшим способом отвлечь журналистов от личности Гарри Поттера будет рассказ о его скорой свадьбе. А под эту песню можно было сделать всё, что угодно. Он не был злобным гением, и уж точно не любил крутить интриги, но умел это делать, и использовал свои умения на благо страны. Он действительно беспокоился о том, что Малфои могли как-то повлиять на Гарри. Он прекрасно помнил их отношения в школе, и такая разительная перемена не могла не настораживать. А когда он увидел воспоминания Уизли… Если бы у него хватило терпения допросить его более подробно, возможно, сейчас вся ситуация выглядела бы иначе. Он вернулся бы в Министерство, но что-то дёрнуло его проверить Мэнор. И увидев разгром, распахнутые двери, следы боя, обомлел. Он уже пожалел о том, что распустил авроров. У самых ворот лежал мёртвый оборотень, но зайти за периметр было невозможно, вид был ужасающий. А ещё стало очевидно, что всё это время на все владения были наложены чары Иллюзии. Потому что и сад, и сам особняк выглядели ухоженными, живыми, а главное, наполненными магией. Желание допросить Диггори вместе с Роном стало почти жечь язык. Сколько всего прошло мимо него, пока он пытался не дать развалиться беснующейся в своей свободе Британии. — Министр Шеклболт? — позвали его откуда-то со стороны. — Министр? Вам нужно отдохнуть. А завтра всё станет понятно. — Луна? Что ты здесь делаешь? — он был застигнут врасплох, и ему это совсем не понравилось. — Жду вас, конечно. Гарри добрый, он всё сделает правильно. А вам нужно отдохнуть. На мужчину внезапно навалилась усталость. С самого утра он пережил столько всего — и мнимая смерть Поттера, и разоблачение Скиттер, и побег девчонки Уизли, и новости от её старшего брата, попытка найти Малфоя и вот — цветущий разгромленный Мэнор. Девочка была права. Сейчас он ничего не решит. Министр аппарировал сразу же, когда понял, что ему здесь нечего делать. И поэтому не услышал, как Лавгуд просит его не читать новости с утра, чтобы не портить себе настроение. Возможно, отнесись он внимательнее к тому факту, что на границе Малфой-мэнора его ждала ученица Хогвартса, чьего отца завтра судят за пособничество Пожирателям, он смог бы повлиять на будущее развитие ситуации. Но он и правда устал. А ещё ему было где-то глубоко в душе очень страшно. Потому что от Поттера веяло смертью. Силой, мощью. И смертью. Но энергии, которую стоило бы бросить на решение очередной проблемы, у него не осталось совсем. В конце концов, всё как-то разрешится. А если нет… Уже даже всё равно. Нужно выпить. И поспать.***
— Драко, тебе нужно сказать маме, что ты в порядке, — Гермиона скользнула взглядом по Малфою, отмечая, что выглядит тот превосходно. Ни следа усталости, сила в глазах, румянец на щеках. Будто не он сейчас разворотил коридор Министерства. — Типпи уже доложил, хозяин Драко. Хозяйка просила. Но Мэнор… — эльф возник неожиданно, без призыва, но обращался к Драко смело. — Всё будет хорошо, Типпи. Наведи там порядок. И не высовывай носа, — Драко улыбнулся эльфу, а потом посмотрел на Гермиону и Адама. — Вам нужно отдохнуть. Мистер Диггори, простите мне мою прямолинейность, но вам нужен врач. Или исповедник. Я предлагаю Вам отправиться к моей матери в Хогвартс. Мадам Помфри окажет помощь, а возвращаться в Министерство мне кажется сейчас неразумным. Он увидел протест в глазах измученного схваткой мужчины, но Грейнджер взяла его за руку и попросила: — Адам, пожалуйста. Ну пожалуйста, пойдём со мной! — взгляд мужчины смягчился. Сейчас девушка выглядела беззащитной и очень робкой, но он видел в ней и другую сторону. Смелую, бойкую, опасную. И мистер Диггори понимал, что и Драко видит это в Гермионе, и понимал, что Драко видит и намного больше. Спорить не было ни смысла, ни, если уж честно, желания. Он просто кивнул и тихонько сжал пальцы вокруг её. Малфой удовлетворённо кивнул и улыбнулся. — Ты не только врагов сражаешь наповал своей магией, Грейнджер! Смотри, Адам уже не молод… Ещё сердце не выдержит… — прошептал он ей на ухо совсем тихо, пока мужчина отвлёкся на Кричера, подавшего всем воды. — Но не так и стар, чтобы разметать авроров, как кутят! — вспыхнула Гермиона, а потом поняла, что Драко говорил не о том. Совсем не о том. Она покраснела и гневно на него уставилась, пытаясь и без связи донести до него свои мысли. Но Малфой сделал вид, что этой беседы не было. Он помнил её признание. Оно тогда не имело значения, ничего тогда не имело значения, но сейчас, вспоминая её слова, он очень многое понял. Не только про их прежние отношения. Но и про то, что ей движение и борьба необходимы, чтобы дышать. Что девочка заблуждается, когда думает о тишине. Тишина её душит и гнетёт. А она считает это блаженным отдыхом. Там, в коридоре Отдела Тайн, они с Диггори думали в унисон, почти как сам Драко с Поттером. Так что не зря она ему показалась валькирией с огненным кнутом. И Адам это тоже понял. Вернулся Поттер, плюхнулся на диван и закрыл лицо ладонями. — Мы подумали, что Гермионе с мистером Диггори лучше побыть пока в Хоге, — Гарри кивнул, не отрывая рук ото лба. — Это значит, что всё снова началось, да? Я так хотел, чтобы мы закончили с Мэнором, чтобы разобрались с Леди Малфой, но теперь снова нужно работать публичной куклой? Только теперь мне никто не может суфлировать, что говорить с трибуны… — Ты недооцениваешь меня, Гарри… — улыбнулся Малфой и присел на подлокотник, укладывая руку ему на плечо. Поттер наконец открыл глаза и откинулся на спинку, прижимаясь к боку Драко и накрывая его руку своей. — Я не хочу этого… — прошептал парень, и Драко понял, что сейчас не время для этого разговора. Он мысленно попросил Гарри ещё чуть-чуть подождать. — Мы пойдем, Гарри… Адаму нужно к мадам Помфри. А ещё нужно поговорить с Нарциссой. А вам… Тоже… Нужно поговорить… Они ушли через камин. Гарри с Драко ещё какое-то время посидели вместе, не двигаясь, будто застопорив этот момент. — Чего ты хочешь, Гарри? — Драко спросил тихо, но не это было важно. Стало как-то очень остро ощущаться, что говорить об их отношениях во сне и наяву — это совсем разные вещи, а ещё, что вопрос этот касался не только того курса, что они собираются избрать для решения сложившейся ситуации. Поттер притянул Драко ещё ближе, заставляя чуть ли не свалиться с подлокотника. Потом подвинулся, усадил Малфоя совсем близко к себе, укладывая голову ему на грудь, словно в ожидании защиты. — Эй… Ты ведь всесильный, могучий и бесстрашный Гарри Поттер. Победитель и Герой. Избранный и Золотой мальчик. Ну что ты… Мы сделаем так, как ты захочешь… — Знаешь, — пробубнил Гарри куда-то в шею Драко, — называя эти тупые клички, ты только усугубляешь атмосферу. Потому что так я чувствую, что снова должен всё и всем. А я сейчас хочу только одного. Я слишком хорошо помню, что ты хотел найти свою любовь. И, как ты можешь себе представить, я этого тоже очень хочу. Хотя бы попробовать. — Так, что тебе мешает? Расскажешь, а что такого в твоём воспоминании о наших упражнениях в левитации? Гарри улыбнулся. — Ты говорил, что тогда ты в первый раз подумал обо мне, как о парне… Что ты хотел меня поцеловать тогда… Но не решился. Драко задумался. — Ты красивый, Гарри. А сейчас даже красивее, чем раньше. Я помню тебя на шестом курсе. И ещё помню, каким видел тебя в твоих воспоминаниях. Ты стал другим. Сильнее. Взрослее. Ты уже не мальчик с грустными глазами. За тобой хочется наблюдать. И ещё, эти твои дурацкие очки… Я рад, что тебе они больше не нужны… — Что ты сейчас пытаешься сделать, Драко? — с некоторым любопытством, но больше всё же печально спросил Гарри. — Тогда в твоём воспоминании я не понимал, ни почему ты мне это показываешь, ни что на самом деле значат твои слова. А ещё не понимал, что видел. А теперь понимаю. — Ты подгоняешь действительность под воспоминание? — Поттер отстранился, отчего Драко сразу стало холодно. Малфой молча взял его за руку, которую тот успел отнять. — Не тупи… — попросил он, а потом просто заглянул ему в глаза. А Гарри осталось только ловить ощущения, которые идут от Малфоя, когда он смотрит на его лицо. — Мне каждое своё слово придётся подтверждать связью? Никакого доверия от тебя не дождёшься, Поттер. Но если честно, не будь ты так занят вопросом, не симулирую ли я симпатию к твоей внешности, то и сам бы давно понял, что мне определённо нравится то, что я вижу каждое утро в своей постели. — И нет, Поттер, я не флиртую с тобой. Я прямым текстом тебе говорю, что ты красивый, и меня не удивляет, что ты мне понравился. Ты вполне в моём вкусе, особенно, если я лично приложил руку к твоей причёске. И даже не держась за руки, как дети, ты вполне можешь почувствовать, что я не вру. — Ты сейчас будешь перечислять, что тебе нравится во мне? — Нет, Гарри, я всё ещё хочу узнать, чего ты хочешь, и если ты сейчас готов рассказать мне настоящую историю того, что происходило между нами на шестом курсе, то и я к этому готов. Но только если ты не будешь задумываться над каждым словом и ставить под сомнения мои реакции на то, что я увижу. — Ты правда думаешь, что снова полюбишь меня, если увидишь всё? — Я не знаю, Гарри. Но я хочу попробовать. Потому что это сложно описать, но каждый раз, когда я смотрю в зеркало, мне кажется, что чего-то не хватает. Во мне что-то пропало, и мне без этого плохо. Холодно. И даже когда ты рядом, всё равно что-то не так. Они снова соединили руки, и Драко попытался показать в нескольких картинках, о чём он говорил. И Гарри не смог уловить, что именно тревожит Малфоя изнутри, но точно понял, что сделает всё, чтобы этого не стало. — Хорошо. Тогда, наверное, лучше начать с начала? Драко прикрыл глаза и поудобнее устроился на диване. Гарри повторил его манёвр, только с другого края, оставив соединёнными только ладони. А началом в его понимании был поцелуй. Первый, неловкий, короткий и очень многое говорящий. И потом ещё один, порывистый, эмоциональный, яркий и срывающий все препоны. Всё это, конечно, не ограничилось только короткой вспышкой, Поттер показывал их общение теперь в другом разрезе. На самом деле, он понятия не имел, что в нём заставило Драко его полюбить. Что он такого сделал, чтобы у Малфоя — слизеринца чуть ли не королевских кровей — возникли к нему чувства. Всё, что он мог — это показать, что между ними происходило, теперь через призму развития их отношений. И кажется, Драко было любопытно за ними наблюдать. Он немного опешил от собственной откровенности и смелости. Но видимо, тот Малфой, из воспоминаний, чувствовал что-то такое, что позволило ему быть таким смелым. — Я оттолкнул тебя? — только и смог выговорить Драко, пытаясь усмирить пульс после очередного отрывка из прошлого. — Я хотел уйти? — У тебя были на то свои причины, Драко, но именно тогда ты подарил мне это, — он поднял свою руку, приоткрывая запястье с Пастью Дракона. — И я просто не смог остановиться. Мне так хотелось показать тебе, как для меня важен твой подарок, насколько я благодарен тебе за него, за тебя, Драко… Но всё было так сложно. И просто на самом деле, но до этого нам ещё предстояло дойти… О чём ты думаешь? — Гарри заметил, что Малфой углубился в себя. — Я пытаюсь вплести в те воспоминания, что остались, то, что происходило между нами. И понимаю теперь, как я выдержал всё это. Я ведь не помню, что мне было так плохо от сообщения Волдеморта. Не думаю, что я смогу до конца понять, как у меня хватило сил тебя оттолкнуть. Я ведь никогда не ставил чужие желания выше своих. Никогда до тебя, Гарри… И сейчас… Смогу ли я ставить твои желания выше своих… Поттер улыбнулся: — Вообще-то вот конкретно сейчас именно это ты и делаешь. Ты сейчас сохраняешь это расстояние между нами, потому что чувствуешь, что я не хочу обманываться и создавать иллюзию искренности. Так что, Драко, мы найдём пути, как нормально общаться, помнишь, ты обещал мне? Но я до сих пор не думаю, что мои воспоминания повлияют на то, что ты чувствуешь. — Нет, Гарри, не повлияют. Они просто расскажут мне о тебе. О нас. Обо мне. И может быть я найду путь к тому, чего мне так сильно не хватает. К тому, что должно быть вот здесь, — он чуть потянул Гарри на себя, чтобы уложить его руку на свою грудь. Под его ладонью билось сердце, сильно, горячо, быстро. — Я хочу, чтобы ты чувствовал то же, что и я, когда касаюсь тебя. Помнишь? Благоговение. Доверие. Это как целый мир на ладони… — Драко всматривался в его лицо, пытаясь прочесть по нему, как Гарри относится к его словам. Потому что внутри ощущалось только волнение и бешеный пульс в ушах. Растерянность и нежность, такая нежность, что проливалась невысказанной тоской. А потом Поттер будто проснулся, решился, глубоко вдохнул и спросил: — Драко, можно я тебя поцелую? Малфой облизнул вмиг пересохшие губы, и как завороженный кивнул, не отрывая взгляда от зелёных глаз. Гарри смотрел на его рот, пристально, будто не мог чего-то разглядеть. Мельком находил его глаза, чтобы снова увидеть в них подтверждение, и снова возвращался к губам. И медленно, очень медленно приближался. Будто после каждой пары дюймов опять спрашивал разрешения. Когда их дыхание смешалось, а Поттер всё ещё медлил, не решаясь сократить расстояние между ними ещё сильнее, Драко не выдержал. Он и так нетерпеливо поглаживал ладонь Гарри кончиками пальцев, всё сильнее чувствуя желание ощутить вкус Поттера на своих губах, и время растянулось для него в бесконечность. Поэтому парень сам качнулся вперед, почти впечатываясь в парня. Но остановился за пару миллиметров от него. И почувствовал кожей, как Гарри, закрыв глаза, одними губами спрашивает: «Драко, можно?». Он ответил действием: прикоснулся к его верхней губе своими сухими, закрытыми, а потом приоткрыл рот, чтобы наконец поцеловать Поттера так, как хотелось. И Гарри потянулся к нему, оставив ответное касание, обхватывая его нижнюю губу, лаская языком, расхолаживая дыханием и снова согревая своим теплом. Даже сквозь гул в ушах трепет этого робкого поцелуя пробивался и оглушал, затягивал в свой омут. Сердце, казалось, выскакивает из груди, а губы находят друг друга сами, чтобы снова слиться в прикосновении, даря сумасшествие и облегчение. Потому что оба хотели этого в равной степени, оба таяли от этого простого, лёгкого контакта, как снег на солнце, обоих пробивала дрожь удовольствия и предвкушения. Это было идеально. Для Драко это был идеальный первый поцелуй, даже если для Поттера он таковым и не был. Дыхание парней сбилось, но Малфой не мог ждать, он спросил, ещё пропуская звуки в словах, торопясь узнать ответ: — Это всегда так было? — он пытался найти глаза Поттера, но тот ответил, так и не открыв их. — Нет, — потом его глаза распахнулись, и Драко увидел в них свет, и счастье, и целый мир. А ещё хитринку, но осознал он это только, когда услышал: — Иногда было ещё лучше, — Поттер шепнул это, и снова опустил взгляд на губы Драко. — Показать? Малфой готов был ударить Гарри за промедление, но атмосферу момента прервал Патронус профессора Линкмора. — Мальчики, с Нарциссой беда. Нам нужна ваша помощь.