На кончиках пальцев

Поттер не двигается с места, и Драко, сумев, наконец, воплотить одежду, срывается с постели. Это его спальня. Это то место, где он всего несколько часов назад думал, мечтал, фантазировал о них с Гарри, о том, как он окажется на этих простынях наедине с желанным, потрясающим парнем, который обласкает его, подарит всего себя, который покажет ему наконец и эту сторону любви, потому что в прошлом это было никак… Малфоя кроет обидой и яростью. Он не думая, поднимает руку и швыряет в Поттера золото огня, которое на ходу формируется в шар. Гарри прилетает прямо в грудь, но огонь не обжигает, он просто поглощается его телом, и Драко рычит от неудачи. Он хлещет его водяной плёткой, но вода рассыпается паром в нескольких сантиметрах от тела Соратника. — Ты не сможешь навредить мне, Драко… — с раскаянием в голосе говорит Поттер, но Драко продолжает пытаться. — Прости меня, Драко. Прости меня… Прости… — он понимает, что доведённый почти до сумасшествия постоянным желанием, очень скоро превратившимся в вожделение, он сделал фатально неверный вывод. Те эмоциональные качели, которые раскачивались в его душе столько времени, не позволили ему сдержать собственный порыв, собственную глупость. И он раскаивается. Он сожалеет. Но сказанного не вернёшь. — Ты не сможешь навредить мне, но я смогу… Гарри показывает Драко, как по своей чудовищной глупости швырнул в него Сектумсемпра. Как их доставили в лазарет. Как он не мог поверить, что только что чуть не убил волшебника, друга, любимого. Драко. Как притягивает на себя его боль, кромсая свою грудь в интуитивном порыве помочь Малфою, наказать себя, подарить всю свою магию, чтобы только искупить вину. У Драко сердце замирает оттого, что он видит. Он видит, как истекает кровью в туалете, лёжа рядом с Гарри на полу. А потом всё становится тёмным, и он просто чувствует, что Поттер всего себя отдаст. Всё что угодно отдаст, только бы спасти его, убрать его боль. Чувствует пустоту оттого, что сам не откликается. И та смесь дикого отчаяния и страха пугает намного меньше, чем то, что он видит после. У Поттера грудь в рваных полосах. Поттер сам себя изранил. И сейчас готов сделать то же, если Малфою от этого станет легче. Драко понимает, что тогда, у Миртл, он сам позволил причинить себе вред. Он знает это, хотя воспоминание Поттера начинается позже и он не помнит событий. Он помнит ощущения. Ощущение того, что ему больше незачем жить. А ещё ощущение того, что умирать не страшно, если это Гарри. Его прошибает крупная дрожь. А ещё злость. На себя, за то, что не помнит. На Поттера, который такой правильный, такой добрый и хороший, обвиняет его в немыслимом. Снова на себя, за то, что не хочет, чтобы Гарри было действительно больно. Малфой не отвечает, но тут же бросает попытки навредить ему магией и просто швыряет в него стул, левитировов его из угла спальни. «Не смей!» — проносится в его голове, и он понимает, что не сумел удержать свою мысль, отчаянную и испуганную оттого, что этот придурок и правда может себе навредить сейчас. Стул разбивается от удара, но и сейчас Драко не выглядит удовлетворённым. Он подходит, чтобы теперь уже ударить Гарри кулаком, и ему удаётся. Он чувствует боль в собственной скуле. Шипит. А Поттер, пользуясь этой заминкой, перехватывает его руки и находит губы своими. Целует, давая ощутить всю степень своей любви и раскаяния, но в ответ чувствует только горечь и обиду. И ещё, Драко не хочет чувствовать его чувств. Он просто не хочет. Больше не хочет. Гарри не сдаётся. Он обнимает его, прижимая к себе ещё крепче. Его руки сильные, ладони сжимают так, что не вырваться, но прикосновения губ нежные. Трепетные. Очень ласковые. Такие мягкие, что тело снова предало Малфоя. Он не хотел. Не хотел, но расслабился, и теперь уже сам ищет губы Поттера, желая ощутить его вкус. Тот вкус, который не давал ему покоя столько ночей. И ему даже некому было высказать, что он хочет своего мужа, хочет его до боли, и не может настоять на своём, потому что боится его обидеть. Он медленно, не сопротивляясь, уложил свои руки на плечи Гарри и не сдержал стон. И это вырывает Поттера из потока нежности и почти неправдоподобной робости. Он прикасается губами к его шее в этот момент и едва сдерживается, чтобы не оставить метку. Имеет ли он право на этот жест сейчас, когда так сильно обидел любимого? Но Драко не принимает в расчёт его метания. Он снова стонет и врывается в его рот поцелуем, когда наконец находит такие желанные губы. Ласка выходит немного рваной, неумелой, даже грубой. Для Малфоя всё это очень ново в реальности, ново и знакомо одновременно. Он повторяет движения губ Поттера, которые свели его с ума в прошлый раз, когда они целовались впервые. Впервые для Драко. Руки Гарри везде, и это так правильно, так долгожданно, так хорошо… Малфой концентрируется сейчас только на своих ощущениях. На том, что чувствует от нежности Поттера, от его поцелуев и объятий. Он не думает сейчас о том, что его муж сказал всего десяток минут назад, он просто дышит им и наслаждается близостью. Он снова возбуждён, снова стремится к собственному удовольствию, игнорируя иголку боли в душе. Он чувствует, как возбуждён Поттер, как он теряется в их близости, как он тонет в Драко, теперь не сомневаясь больше в своих действиях. Гарри настойчив, он трепещет оттого, что позволяет себе наконец то, что долгие месяцы было под запретом. Хотеть, желать, брать то, что его. И он каким-то образом знает, что сейчас Драко целиком в его власти. Что нет ничего недозволенного. Что Малфой тоже не остановится. Но перед тем, как утянуть его дальше в океан нерастраченной страсти, он не может не узнать, что Драко простил его. Потому что в эту минуту он не ощущает его души. Только тело. Только выхолощенная похоть. И Поттеру этого эгоистично мало. Малфой трогает его боязно, словно может сделать что-то не так, и ему так хочется повторить в реальности то, что он себе навоображал, но он робеет. И пальцы останавливаются на ремне. Это охлаждает горячую голову Гарри. — Ты простишь меня? Драко? Любимый? Простишь? Я не… Простая фраза вырывает Драко из этого флёра взаимного притяжения и желания. Он не говорит ни слова. Просто закрывает глаза и аппарирует. И спустя минуту Гарри слышит в своей голове: — Пошёл ты к Мордреду, Поттер!

***

Оставшись в мэноре в полном одиночестве, Поттер рухнул на колени. Теперь он на своей шкуре ощутил, что чувствовал Малфой, когда Гарри тогда ушёл. И он мог бы подумать, что это месть за тот его поступок, но очень хорошо понимал, что в своём сегодняшнем одиночестве виноват сам. К Драко было не пробиться. Он был далеко и не желал никаких контактов. Главное, что дома. Не найдя другого варианта, Гарри направился в Хогвартс. Ночь на улице не смутила его, и парень стал в одиночку восстанавливать стену у дальней границы замка. Нужно было подумать и выплеснуть скопившуюся энергию. — Доброй ночи, мистер Поттер. — Директор! В такой час не ожидал кого-нибудь встретить… — Гарри смутился. Он не готов был с кем-то общаться. — Как и я. Она молча встала рядом и продолжила его дело. Ни слова не сказала. Просто поддержала камень, немного откорректировала его траекторию и опустила на стену. Так и прошла почти вся ночь. В работе и тишине. — Профессор, а вы никогда не задумывались, что здесь звуки будто растворяются. И поэтому мысли слышны громче и чётче, — за несколько часов Поттер успел и возненавидеть себя, и найти миллион оправданий. За последний месяц, с того самого момента, как Драко так очевидно продемонстрировал всю глупость поттеровской затеи, но не стал пытаться настоять на своём, в нём будто жил бесёнок, всё шепчущий и шепчущий ему всякое. Только не словами, а оттенками эмоций. И Гарри правда очень устал оттого, что никак не мог решиться и нырнуть в отношения с Драко с головой. Пусть и без взаимной любви, но с другими взаимными чувствами. — Я именно поэтому сюда и прихожу. Вот уже последние пятьдесят лет. И никакая война, никакие беды и радости не могут меня отвадить от этих прогулок, — голос Минервы прозвучал очень тихо, но всё же вырвал Поттера из размышлений, в которые он скатился в одну секунду. — Я помешал вам, простите… — Ну что вы, мистер Поттер. Завтра будет новая ночь, — улыбнулась женщина. И парню вмиг стало очевидно, сколько она прожила. По глазам, не из сказанных ранее слов. — Драко… — он не знал, что хотел сказать. Но профессор не стала ждать продолжения. — У вас с ним нечто особенное, мистер Поттер. То, что случается раз на миллион, — волшебник насторожился. О Соратничестве никто не знал. Даже Нарцисса. Но волшебница закончила не так, как он ожидал: — Вы с ним друг друга увидели. Не знаю, как, ведь вы волшебники разных миров. Совсем разных. И ваши отношения до шестого курса были крайне полярными. И всё же… Вы друг друга увидели. Я понимаю, что случилось что-то печальное. Но прошу вас. Верьте. Такое не проходит. И вы найдёте пути. Но вы слишком гриффиндорец, мой дорогой мистер Поттер. Мысль, посетившая Избранного, обожгла его. Своей догадкой он объяснил для себя практически все эти недели. Недели странных ощущений. Странных видений. Странных событий. В своей слепой любви он и забыл, что Драко — слизеринец. В голове сложилась картинка, и злость, какая-то иррациональная злость заставила его аппарировать на Гриммо, даже не попрощавшись и не дав директору договорить. Её: «Парню нужно время, но он пришёл сюда за советом, так же, как и вы», — прозвучало уже в пустоту.

***

Поттер взлетел по лестнице в спальню, но в коридоре столкнулся с Гермионой. — Гарри! Уорик сделал свой ход… В обход Скиттер вышла статья. Видимо, редактор ему что-то задолжал… И это ещё не всё… Визенгамот… Вынес решение… Драко… И Нарцисса… — она говорила бегло, торопилась, и почему-то обычная решительность, с которой всегда звучали её фразы, в этот раз куда-то делась. — Как?! Ещё вчера не было никаких заседаний! — Поттер не понимал, что он мог упустить. Они чётко продумали план, и уже буквально через несколько дней обвинительное заключение по Уорику было бы у них в кармане, потому что их маленькое тайное расследование дало такие плоды, что шанса оправдаться у Гилберта не было. Слишком много он успел натворить. И если для Министра самым преступным было то, что Уорик за его спиной провернул несколько крупных схем, прикрываясь его именем, то для Гарри самой главной причиной было то, что Уорик знал о том, что Малфой жив, он присутвовал на допросе Рона, а значит, мог навредить его мужу. Не только мог, но и хотел. — Экстренное. По вновь открывшимся обстоятельствам. Угроза жизни судье… — Гермиона испуганно уставилась на Гарри. Вид у того был не просто пугающий, а ужасающий своей нацеленностью убить всех, кто может быть причастен к этому решению суда. Ясности этот комментарий не внёс. — Гермиона, ты можешь мне толком всё объяснить?! — совсем потерялся в своей злости Поттер и бессовестно наорал на девушку. — Вы, молодой человек, держите себя в руках. — Адам появился позади Грейнджер, быстро приближаясь к ребятам, словно торопился защитить её от пустых нападок. — Сегодня ночью поступило сообщение о покушении на Гилберта. Он предоставил доказательства, что оборотни работали на Малфоев. Провели заседание с вынесением ордера на содержание в Азкабане до выяснения всех обстоятельств. — Но… Как он узнал, что артефакт… — вопрос показался глупым даже самому Гарри. Всё теперь стало очевидно. — И где Малфой? — Гермиона закусила губу. Так, как всегда делала, когда чувствовала себя виноватой. — Где? — Мы не знаем, Гарри. Его не было, когда мы пришли. — Где ты, Малфой?  — бросил Поттер мысленно, надеясь, что любимый почувствует его тревогу и всё же ответит. — Решаю кое-что личное. Пришёл «привет» из прошлого, — Драко отвечал нехотя, будто через силу. Но то, что он хотя бы дал о себе знать, немного урезонило Гарри. Но недостаточно, чтобы не бросить Драко ещё одну резкую фразу. — Всё личное ты будешь решать только со мной, Малфой! — взбешённый Поттер на самом деле был вне себя от страха. И тут же пожалел о своём тоне, даже несмотря на то, что всё ещё злился на Драко за его слизеринскую выходку. — Я… Уорик… — Я знаю, Поттер. Не лезь, — что именно знал Малфой, Поттеру узнать не удалось. Ни через ощущения, ни через мысленный вопрос. Драко закрылся, и теперь Гарри вообще не мог думать. Он сжал кулаки, и все светильники в коридоре погасли от его неосторожного жеста. — За ним придут, Гермиона, за ним и Нарциссой. Хог не выдержит ещё одной атаки, — прозвучало в полной темноте. — Этого и не потребуется. Уорик уже там. Директор прислала Патронус, — Адам кивнул на искрящееся облако. « — Мистер Поттер! У вас не более получаса! Они пришли за Малфоями. Им нужно кольцо.» — Гарри, чего я не знаю? На него же самого есть улики! Почему его не задержат?! — Гермиона сосредоточенно всматривалась в то место, где только что был её друг. Когда магия снова наполнила светом коридор, Поттера в нём уже не было. — Камин, — хором сказали Диггори и Грейнджер, и бросились вниз.

***

Гилберт был слизеринцем. Его мать окончила Хаффлпаф, отец Рейвенклоу, и оба уже на четвёртом году его жизни понимали, куда поступит их сын. И он прожил свою жизнь, оставаясь верным своему факультету и товарищам. Эта верность многого ему стоила. И сейчас он не готов был расстаться с тем, что зарабатывал всю свою жизнь, из-за того, что кое-кто оказался хитрее, умнее, слизеринистее, чем он. Волшебник потратил недели, чтобы понять, что же произошло в ту ночь в Министерстве. А восстановить в памяти точные события оказалось почти невозможно. Лишь флёр воспоминаний, отголоски, намёки — вот всё, что ему осталось. Но он справился. И теперь очень тонко всё рассчитал. И поставил на скорость. Лорд Малфой и в подмётки не годится своему отцу. Получив голубку с такой банальной затравкой — рассказать, что же на самом деле случилось с его папочкой, — Драко сам рассказал, где спрятался. И место было крайне удачным — как раз туда и направился отряд невыразимцев, чтобы найти артефакт, связывающий хозяина с оборотнями, «напавшими» на самого судью Визенгамота. И теперь было вопросом времени, когда же его арестуют. А уж в Азкабане были верные люди. Оттуда он не выйдет. Однако замок спрятал Малфоев. Обоих. Он и не знал, что мать семейства пережила тот набег оборотней. Всё было просчитано, но сейчас не было ни минуты думать над сюрпризом, который преподнесла им директор Макгонагалл. Нужно было убрать обоих. Все эти светские беседы уже порядком надоели Уорику, но он не мог позволить себе перегнуть палку. От этого зависело его будущее. Поэтому он смиренно ждал, когда же авроры, вызванные в подмогу, когда стало ясно, что Малфои здесь, найдут беглецов. И пил уже чёртову пятую кружку чаю в обществе Старой Кошки. Сегодня всё будет кончено. И ничьи воспоминания не смогут ему помешать. А уж с мальчиком-который-влез-в-чужие-туфли он как-нибудь разберётся. Если бы он знал, как он ошибся, думая, что понял всё о той ночи в Отделе Тайн, если бы знал, насколько лично затронул Гарри Поттера, он бы использовал план «Б». Побег был самым крайним вариантом. Только Гилберт ещё не понимал, что тот самый, крайний случай уже наступил.

***

— Драко, ты мне нужен! Отзовись! Тишина. — Малфой! Гилберт в Хогвартсе! Где ты? Снова тишина. — Любимый. Любимый… Ну же… Вы с Нарциссой в опасности… Они пришли за кольцом. И за вами, — в ответ у Гарри в голове промелькнуло несколько воспоминаний. О послании, которое Драко развернул, его эмоции в этот момент, о том, как он отправил ответную весточку, как ждал, когда его совсем не тайный «доброжелатель» объявится. — Он хотел поговорить, я подстраховался…— он увидел, как Нарцисса кивает на его какой-то комментарий и крепче сжимает палочку. У Поттера в груди разлилось чувство вины и сожаления. Он мог быть на месте Леди Малфой, если бы так опрометчиво не бросился со своими выводами к нему в спальню… Не обвинил в том, что невозможно в принципе. Даже не из-за магии. Драко бы так не поступил. Ни тот, юный, влюблённый, воинственный Малфой, который уходил в Мэнор, теряя свою любовь, ни этот строгий, но открытый и трепетный, отчаянный в своей попытке найти её снова. — Я твоя лучшая и единственная страховка, Драко…  — печально ответил Гарри, понимая, что всего этого могло бы и не произойти. — Где вы? Он был слишком глубоко в себе, а потом слишком ошеломлён своим внезапным пониманием, чтобы ощутить близость своего Соратника. Гарри даже не заметил, в какой момент Драко покинул Гриммо. Наверное, он всё же смог поверить, что всё будет хорошо, что Драко рядом, что его больше не нужно искать, раз упустил ощущение его из виду. А ведь до сегодняшней ссоры, даже за несколько недель до неё, Поттер ловил себя на мысли, что постоянно будто дёргает Драко за невидимую струну, словно удостовериваясь, что он всё ещё здесь. И даже решил, что именно из-за этого его так рвёт и кроет. Так тянет к нему, так сводит скулы от сдерживаемых эмоций. — В Выручай-комнате. Я говорил с мамой, когда Макгонагалл прислала домовика,  — Поттер снова глубоко задумался, и вздрогнул от внезапного голоса в голове. Но быстро собрался: — Я почти у неё в кабинете. Комната восстановилась?  — Не до конца. Здесь трудно дышать, но пока мы справляемся. Поттер, когда мы выберемся отсюда, ты так просто не отделаешься!  — последняя фраза так диссонировала по эмоциональному окрасу со всем, что до этого говорил Драко, что Гарри забыл о своих терзаниях. В этот момент перед глазами Малфоя появился эльф. Он даже не сразу понял, что существо не в Выручай-комнате, а в коридоре, перед Поттером, что он видит чужими глазами: — Там гости, мистер Гарри Поттер, сэр. Директор велела предупредить… — Скажи ей, что я здесь. Мне нужно с ней поговорить, — тихонько попросил Гарри и вернулся в разговор. Если можно его так назвать. Через пару минут в голове Драко пронеслось короткое: «Ей нужно пять минут, и она ждёт вас, сэр», но это лишь мельком отразилось в его восприятии. Потому что всё это время они с Поттером выясняли отношения. Как только эльф исчез, Гарри буквально набросился на Драко. — Ты не смеешь мне говорить о том, что я так просто не отделаюсь, Малфой! Ты думаешь, я не понял, что произошло? Что происходило всё это время?! — больше всего хотелось взять мужа за грудки и хорошенько встряхнуть. Но он сдерживал свой эмоциональный накал, боясь и правда навредить любимому. Его магия едва оставалась под контролем. — ТЫ обвинил меня в измене, Поттер! — Драко не ожидал такого ответа — Гарри особенно чётко почувствовал это ощущение внезапной вспышки злости. Драко кричал мысленно, но от этого не менее тихо. Уши немного заложило от его экспрессии. — А ты играл со мной, как кошка с мышкой! Ты думаешь, я не понял бы, что ты меня провоцируешь? — Поттер хотел в одном предложении высказать всё своё отчаяние и гнев. Но в итоге получилось лишь пожаловаться на Малфоя ему же. Почему-то злиться так, как раньше, он уже не мог. Скорее он был раздражён и растерян. И расстроен. И гнев был бы более конструктивен, чем зарождающаяся обида.  — А ты и не понял, тупоголовый идиот! Ни пикси не понял! И пришёл говорить мне о том, что я с кем-то… — Малфой захлебнулся в собственном негодовании. Хотел — Гарри понимал это, чувствовал — хотел сказать что-то ещё, но не мог справиться с эмоциями. И Гарри стал наседать. — Все эти твои игры со связью! Она ТАК не работает!— Поттер почему-то только сейчас понял, что эмоция не прорвётся сквозь мысленные границы, если ты изначально закрыл их для соратника. Это не мембрана, через которую сильные эмоции пробиваются, а слабые остаются в пределах. Это скорее двери-купе, как в Хогвартс-экспрессе. Оставишь щёлку — и что-то в неё пройдёт, то, что будет интенсивнее, смелее, а что-то останется. Но только с твоего на то позволения. Он так учился управлять связью, они с Малфоем так учились ею управлять — аналогиями. — Эти твои яркие вспышки удовольствия… Я ведь всё это чувствовал! Всё это время… На задворках ощущений, я чувствовал! Ты провоцировал связь намеренно! — Гарри было обидно, что он не решался проанализировать эти моменты, скромничал и боялся, что не сможет устоять, если присмотрится к Драко и к себе. А Малфой пользовался этим, чтобы манипулировать им. Подтолкнуть к… — А потом ты так явственно показал мне… — тут уже Поттер захлебнулся своими мыслями, потому что слишком чётко вспомнил, что именно Драко ему показал. — И да! — орал в ответ Гарри. — Я не сразу понял, что это не случайно! Но понял же! Ты изводил меня, мучил, дразнил, раскачивал мои эмоции! Зачем тебе это было нужно?! Зачем?! Это подло, так играть на этой теме! — Подло?! А как тогда назвать то, что муж отказывает мне в исполнении своего супружеского долга?! Да восемьдесят процентов волшебников первую брачную, да и все последующие ночи, исполняют по принципу: «Муж свой долг исполнил, всем спасибо, всем спать», и уходят в свою спальню. А мы даже спим вместе! Но ты не прикасаешься ко мне! — Не переворачивай, Драко! ТЫ всё знаешь! Жилы мне выкручивал своей похотью! Думаешь, я и сам не мечтал об этом?! Зачем было ещё больше подогревать и так беснующееся пламя?! Думаешь, легко было просыпаться после твоих ОСОЗНАННЫХ сновидений?! И ведь ни разу даже не показал мне, что делаешь! Подыгрывал, скрывал, поддакивал, чтобы я не понял, что ты управляешь этими снами! Ты! Слизеринец! Бессердечный! ТЫ!  — эльф на краю сознания мазнул ушами пол, и Гарри двинулся к кабинету директора. Но перепалку не прекратил. — Всю душу мне вынул, нервы истрепал, бессовестный! Малфой молча слушал тираду Гарри, а потом всё же ответил, уже немного тише: — Я хотел, чтобы ты понял, от чего отказываешься! Это больно, когда ты смотришь на меня своими глазищами, так, что душу до костей пробирает. А ПОТОМ УХОДИШЬ! Будто я недостаточно хорош! — Что за бред! Малфой! Я знаю, от чего отказываюсь!— тут Поттер понял, что говорит что-то не то, потому что Драко будто вмиг стал на сто километров дальше от него, будто того снесло с твёрдой почвы от такого заявления. — То есть, я не отказываюсь, я просто хочу сначала… В общем, не сбивай меня, Малфой! Я знаю, от чего отказывался, я помню, от чего я… Ууух! Слизеринец! — последнее оскорбление прозвучало почти восхищённо, потому что былой злости уже не было, а обида, так до конца не сформировавшаяся в нечто серьёзное, превратилась в грусть и растерянность. — Вот именно, идиот! Я всегда добиваюсь желаемого! А ты! Бегаешь от меня, как девушка-кудесница! И даже не можешь толком понять, что тебя сдерживает! Зато я за этот месяц очень много понял о нас, и сейчас даже разочарован в своём выводе!  — Малфой звучал тоже спокойнее, но намного обвинительнее и печальнее. Будто он не может смириться с несправедливым подозрением Поттера, но это его не злит теперь, а угнетает. Расстраивает. Обижает. — Но ты сказал, что подождёшь, пока я наведу порядок в своей голове! — теперь настала пора Гарри обвинять Драко в несправедливости. Накал эмоций медленно сходил на нет, но сами эмоции жили и бились в груди, болью, солью, горечью оседая в душе. Они разочаровали друг друга, и понимали это. — Я сказал: «Наведи порядок»! Я не сказал, что буду бездействовать, пока мой муж не хочет ко мне даже прикоснуться! И ЭТО НЕ ЗНАЧИЛО НАЙТИ КОГО-ТО ДРУГОГО!!! — последнюю фразу Драко высказал снова в крике, и Гарри даже показалось, что у того слёзы стоят в глазах, слёзы действительной обиды. Непонимания. — Я хотел сделать тебе подарок на день рождения, Гарри. Хотел подарить тебе эти ощущения, с надеждой, что ты наконец позволишь мне… Не важно. Самим подарком был не воображаемый минет. Самим подарком было кое-что намного более важное.— Поттер застыл, не донеся ногу до последней ступеньки в кабинет директора. — Иди, Поттер. Нам нужно решить с Уориком всё окончательно. Разберёмся с ним. А потом будем думать, что делать с нами. — Люблю тебя, Драко. Прости… Я… — задохнулся своим раскаянием Гарри, и почувствовал, как Малфой расслабляется, позволяя себе прочувствовать эти слова всей душой. — Люблю, — повторил Поттер и сделал последний шаг. — Я знаю, — прозвучало в голове. —  Идиот.