***
Никогда, за всю свою жизнь, Террант Хайтопп не был так счастлив — настолько безумно фантастически восторженно счастлив — задыхаясь от морской воды. Он улыбается через приступ кашля, когда Алиса размером с куклу рвёт желчью и морской водой на его жилет. Он думает, что слышит, как Белая Королева требует воды и одеял, но ему всё равно. Террант смотрит на дрожащее, бледное существо в своих руках, утяжелённое одеждой, которая прошла через зеркало вместе с ней, а не на ней. «Алиса!» Террант закрывает глаза, сосредотачиваясь на руках: «Это совершенно не годится, смутить Алису меньше чем через минуту после её спасения с тонущего корабля!» — и смеётся. — Разумеется он, сумасшедший, — проговорил кто-то. Террант открывает глаза достаточно широко, чтобы найти, а затем схватить полотенца, накинутые на руку слуги. Он накрывает Алису первым полотенцем и вытирает лицо вторым. Чашки с водой прижимаются к его губам и к губам Алисы. Краем глаза, он наблюдает, как она изо всех сил пытается удержать полотенце, пока пьёт воду из чашки любезно предоставленной Белой Королевой. Он старается не смотреть на её голые плечи, но он это делает: «Плечи действительно не должны обладать такими свойствами, требующими такого внимания!» — это удивительно сложно, но он ему удаётся не глазеть. По крайней мере, он так думает… — Алиса! Ты вернулась к нам! — восторженно говорит Королева. Алиса кивает и кашляет, — Пока… долго… это… Спасибо… Ваше… Величество. Белая Королева улыбается, — Мой Бравный воин, тебе нужно отдохнуть сейчас, — Королева надёжно оборачивает вокруг неё полотенце и помогает ей соскользнуть с живота Терранта. Ощущение её маленьких ног, скользящих по его боку, на самом деле довольно щекотливое, но он не хихикает. Террант Хайтопп смотрит в потолок, задумываясь над словами Алисы: «Пока… долго… это… Пока — это что?» — Террант хочет знать. Но не сейчас. Он не хочет знать прямо сейчас. На самом деле, у него болит живот, что странно, так как он ничего не ел, чтобы расстроить свой желудок. (Ну не то, чтобы он смог вспомнить!) И он не совсем уверен, но он считает странным, что желудок находиться в центре груди человека. Тем не менее, это боль в животе. Это должна быть боль! Больше ничего не может быть! — Шляпник? Террант пугается и смотрит вниз на очень знакомое, но очень маленькое лицо. Лицо Алисы. — Алиса? Она улыбается при звуке своего имени, с такой же нежностью, как и в прошлый раз, когда была в Подземье. Он изучает её волосы — он никогда не видел их мокрыми раньше, а это тёмная, запутанная масса. Он с облегчением отмечает, что её плечи покрыты чьим-то платком — возможно, Королевы? Он не узнает кружева… Террант испытывает мимолётное желание сказать Алисе, что она выглядит довольно соблазнительно в одолженных платочках, но его вопрос без ответа: «Пока — это что?» — зажимает его горло, и живот снова начинает болеть. — Спасибо, — просто говорит она. Террант наблюдает, как она протягивает руку, чтобы поправить его галстук, — И мне очень жаль… Я сожалею о твоём жилете. — Я уверяю тебя, я видел гораздо худшее обращение с ним, — слышит он себя. Алиса смеётся так тихо. Она садится на мраморный пол и принимает чайную ложку — наконец, емкость, подходящая для её размера! Ручка немного громоздкая, но она, кажется, справляется. Вздохнув, она прислоняется к плечу Терранта, — На этот раз я не хочу просыпаться, — бормочет она. Забывая о присутствии Королевы и её лакеев, которые собирают грязную одежду Алисы и наполняют её чайную ложку и его чашку, Террант хихикает, — И не надо. На этот раз, ты мой сон. О, как он хотел, чтобы это было так — если бы это действительно было его сном, что она пришла! Ну, она была бы правильной, подходящей Алисой, и она была бы одета в ту светящуюся тунику, которую она носила, когда он вернулся в замок Белой Королевы после побега от казни. И её волосы были бы распущены, и её запах дрейфовал бы на ветру к нему, и он никогда не должен был бы скучать по ней в течение одного дня, потому что она сдержала бы своё обещание: «Я вернусь, не успеешь опомниться!» Во сне ему не пришлось бы ждать три года, пока она вернётся к нему. В его снах, она бы вернулась к нему в следующий миг! В его снах она смотрела на него, как… как будто он… Террант ненадолго закрывает глаза и чертовски болит живот. Вместо этого он сосредотачивается на весе — таком незначительном! — против его левого плеча. Когда он снова открывает глаза, Белая Королева склоняется над ним, улыбаясь. — Должна ли я перенести нашего Бравного воина на диван, чтобы ты поднялся? — прошептала она. Террант смотрит вниз. Алиса свернулась у него на плече и, похоже, уснула. — Нет, — бормочет он, — Усталость вынуждает меня лечь спать теперь, когда я устроился здесь комфортно. Королева кивает и уходит. С её белым платьем и шагами, она почти выглядит как пушистое облако. Облако в королевском кабинете… и солёная вода в его волосах и глазах… и кукла — Алиса, прислонённая к его плечу… «И она помнит меня!» Террант улыбается в потолок, конечно, это приятно! Хотя это не так много для странной боли в животе в центре груди.***
Когда Алиса открывает глаза, первое, что она замечает, — это боль во всём теле. Она вздрагивает от боли, пронзающей её виски, и очень медленно двигается, чтобы положить голову в сложенные руки. Второе, что она замечает, это то, что она лежит на очень красивом, но огромном диване в женском кабинете. И затем, когда она садится, чтобы лучше рассмотреть своё окружение, она понимает, что одета в полотенце и платок. — С возвращением, Алиса, — она оглядывается, когда Белая Королева подходит к ней с широкой улыбкой, — Как ты себя чувствуешь? Алиса более надёжно заправляет полотенце вокруг себя, — Я… Я сплю? — Нет, дорогая Алиса, я совершенно уверена, что это не так. — Шляпник…? — Вытащил тебя через зеркало в твоей каюте. Бабочки вспыхивают в её животе при воспоминании, — Значит, он был здесь раньше… — Да. Уже почти ужин, поэтому я отправила его переодеться. Он скоро присоединится к нам. Алиса кивает, — А корабль Лорда Эскота? Улыбка Белой Королевы исчезает, — Зеркало теперь совершенно тёмное. — Тёмное? — она следует за взглядом Королевы к ближайшему зеркалу, несколько капель воды, упорно цеплялись за раму. Алиса сглотнула, — Он затонул? — Я боюсь, что это так. Алиса кивает. Она ненадолго закрывает глаза и думает о тридцати семи мужчинах, которые были на борту. — Пойдём, Алиса. Давай вернём тебя в нужный размер, а затем ты примешь ванну. Алиса позволяет Миране нести её через замок в роскошную ванную комнату. Немного Растибулки и горячая ванна позже, и Алиса следует за серебряной рыбой в очень тонком мятно-зелёном парчовом жилете к столовой. Когда она подходит к дверям, она слышит тихий голос Королевы и умоляющий тон. — Пожалуйста, Террант, она сейчас здесь. Давай не будем останавливаться на том, что нельзя изменить. Алиса напрягается, выслушивая ответ Шляпника, но там только тишина. — Ваше Величество, — неожиданно объявляет рыба, поражая Алису, — Бравный воин Алиса, — он жестом пригласил её в комнату и закрыл за ней дверь. Мирана улыбается и подходит к ней. Взяв руку Алисы, Королева поворачивается к их мечтам. Алиса смотрит на длинный стол с мерцающей скатертью и блестящими тарелками. Комнате преимущественно белая и серебристая, именно такой, какой она помнит. Единственное пятно хаотического цвета во всей комнате — это Шляпник, который тихо сидит в кресле слева от Королевы, глядя на свою пустую тарелку. — Ты выглядишь немного освежённой, — говорит Королева, когда подводит Алису к столу. Алиса смотрит, как Шляпник автоматически встаёт. Глаза всё ещё опущены, он подходит к противоположному стулу и вытаскивает его. — Я… да, спасибо, Ваше Величество, — Алиса останавливается около стула. Она смотрит на Шляпника, — Спасибо, что спас меня, Шляпник, — говорит она, внезапно стесняясь. Его взгляд коротко мерцает в её направлении. Она замечает торжественную зелень, а не сияющий изумруд, который она помнит. — Я… Добро пожаловать, — бормочет он. Алиса садится и наблюдает, как Шляпник также выдвигает стул Королеве перед тем, как вернуться на своё место. Когда они едят, Белая Королева рассказывает Алисе о событиях, которые она пропустила. Приятно осознавать, что у Мальямкин, Тэкери, Чешира, Баярда и его семьи, Абсолема, братьев, и даже Брандашмыга всё хорошо. Мирана наслаждается праздниками после своего возвращения к власти. — Мне жаль, что я пропустила это, — отвечает Алиса, представляя Чешира и Баярда в поединке по борьбе на лапах, — Но мне удалось увидеть довольно удивительную Джигу Дрыгу, — она улыбается через стол, и поражённый взгляд Шляпника кратко встречает её. — Мне жаль, что я так долго отсутствовала. Я сожалею, что не смогла вернуться раньше, — бормочет Алиса, думая о том, как было невозможно сбежать с корабля, когда она на него села. Она хмурится, — И не заплатив такую высокую цену. Шляпник сидит прямо, — И какой ценой, по-твоему, ты заплатила за нарушенное обещание? На мгновение Алиса просто моргает на него, — Я… что? Цена? Столовое серебро дрожит в руках Шляпника, — Обещанию даётся некоторое время, при истечении этого времени, оно выполняется само. Алиса не может ничего сказать в течение долгого времени, — Ты… Ты говоришь, что нарушенные обещания… здесь, в Подземье, могут причинить людям боль? Шляпник вздохнул, и его глаза вспыхнули. Мирана поднимает руку и поворачивается к Алисе, — Да. Невыполненные обещания имеют ужасные последствия в Подземье. Разве это не так в Надземье? Всё ещё наблюдая за Шляпником, Алиса качает головой, — Нет. Конечно, юридические контракты и законы — если они нарушены — имеют последствия. Но это обеспечивается системой правосудия, а не… — Значит, в Подземье совсем по-другому, — говорит Королева, — Обещание — это самая священная вещь здесь. И хотя они могут быть отменены, цена всегда… значительно высока, — Алиса замечает суровый взгляд, который Королева посылает в направлении Шляпника. — Но… Я не нарушала никаких обещаний… ведь так? Глаза Шляпника ярко-жёлтые. Его стул скрипит по полу, когда он резко встаёт. Не говоря ни слова, он выходит из комнаты. Дверь захлопывается за ним. Алиса смотрит на это в течение долгого времени, — Я не понимаю… Мирана вздыхает, привлекая внимание Алисы, — Да, я вижу, — на лице Королевы появилось сожаление, — Когда ты покинула нас в Бравный День три года назад, ты сказала Терранту, что вернёшься раньше, чем он это узнает. Ты обещала ему, в некотором смысле. Алиса зияет на неё. — И, боюсь, он ждал тебя. Очень долгое время. И судьба очень разозлилась на тебя за то, что ты заставила его ждать, когда ты сказала, что не будешь. — Подождите… вы имеете в виду… шторм? Корабль? Тридцать семь человек, которые умерли? Это всё моя вина? — В этом никто не виноват! — разочарованно отвечает Королева тоном, который Алиса никогда от неё не слышала, — Это закон Подземья: Обещания должны быть выполнены, — выражение Королевы становится задумчивым, — Не вини себя. И не вини Терранта за то, что он пытался удержать тебя здесь. Ты не знаешь, как сильно ты на него влияешь… — Кого это волнует?! — крик эхом отозвался в белой комнате. Алиса отодвигает свой стул. Всё её тело нагревается от ярости, — Тридцать семь человек мертвы! Почему никто не остановил его от…: «От чего? Пытаясь убедить меня остаться после того, как битва была выиграна? Или не дать мне пообещать ему?! Как это могло случиться?!» Алиса шагает по комнате четыре раза, прежде чем Королева тихо предлагает, — Как это могло быть, Алиса? Как это могло не случиться? Террант хотел, чтобы ты осталась, и ты пообещала ему вернуться. Не зная о последствиях, ты всё же сделала это. Время дало Терранту два года, чтобы ждать тебя. Но в прошлом году его безумие углубилось… сильно. И не от изготовления шляп. Снова сев на стул, Алиса долго думает, прежде чем прийти к возможному решению ситуации. Решение, которое не было разыграно до сегодняшнего дня. Алиса устало спрашивает, — Зеркало. Вы могли вытащить меня через зеркало намного раньше. Возможно, тогда можно было избежать кораблекрушения, смертей… Королева откинулась на спинку стула, внезапно выглядя очень уставшей, — Я не могла вытащить тебя через зеркало, Алиса. Алиса помнит те безумные моменты в своей каюте: сверкающие глаза Шляпника, его вытянутая рука, его рука тянется за ней… — Шляпник вытащил меня. Почему? Потому что я собиралась умереть? Мирана смотрит на Алису с таким выражением сочувствия и сожаления, что Алиса не уверена, что она действительно хочет знать ответ на свой вопрос, — Террант ждал, твоего возвращения к нам. Он не хотел, заставлять тебя возвращаться или даже уговаривать тебя отказаться от жизни в Надземье… Я думаю, возможно, потому что он боялся, что тебе придётся снова нас покинуть. Он заставил меня пообещать ему, не возвращать тебя обратно в Подземье. — Он…? — Не сердись на него, Алиса. Это было моей ошибкой. Я не должна была этого обещать. Я сожалею об этом. Очень глубоко. — Но, он…?! — Да, это правда; возможно, Террант думал не очень чётко. Он редко, кажется, это делает, но делает. Пожалуй, наиболее чётко из всех нас, на самом деле. Я никогда не знала, что он позволит деталям затмить истину. Но это… Я не знаю, почему он сделал то, что сделал. Я его не спрашивала. — Не волнуйтесь. Я обязательно поговорю с ним в ближайшее время. Алиса снова встаёт и направляется к двери. — Подожди! Алиса! Её рука на дверной ручке, Алиса колеблется. — Ему так больно… Безумие… ты не представляешь! — Мирана вздыхает, — Алиса, пожалуйста, не делай ему больно больше, чем уже есть. И поскольку Алиса не уверена, что сможет сдержать это обещание, она ничего не говорит, выходя из комнаты. Она смотрит прямо по коридору и направо и налево, но он совершенно пуст. Ярость Алисы угасает настолько, что может вторгнуться дрожь одиночества — потери. В замешательстве, оцепенении и растерянности Алиса идёт по коридорам, поворачивая наугад, пока не оказывается на террасе, освещённой лунным светом. Она пересекает мраморные плиты и опирается на перила. Изучая лунный сад, расцветающий внизу, Алиса вспоминает, что все эти годы назад в канун Бравного Дня удивлялась этому зрелищу. Шляпник нашёл её тогда. Тогда он был ей другом. «Алиса, что общего у ворона и письменного стола?» «Надо поразмыслить…» Скучая по нему, Алиса вздыхает и закрывает лицо сложенными руками, — В каком месте, люди заботятся об обещаниях, которые они дали друг другу? Она всегда думала, что выполнение обещаний было мерой чьего-то характера. Конечно, она не очень хорошо выполняла свои обещания. Алиса знает, что ей никогда не стоило так беззаботно обещать вернуться в Подземье. Но, конечно, последствия намного перевешивают нарушение! — Это нечестно, — шепчет она, чувствуя горячий прилив слёз. Алиса старается не шмыгать носом. На корабле с тонкими стенами, как бумага, рыдания приведут только к тому, что члены экипажа узнают, и будут презирать. За прошедшие шесть месяцев, Алиса научилась довольно хорошо сдерживать свои страдания. Отсутствие всхлипываний вытесняет вдвоё больше слёз, но, по крайней мере, они молчат. Она смотрит на фруктовый сад, как он вьётся, колышется и расплывается, и она удивляется:«Сколько моих страданий было моим собственным опытом, и сколько это было наказанием судьбы за нарушение моего обещания?» А потом, когда она понимает, что это не имеет значения, её сердце разрывается. Действительно, ничего из этого не имеет значения. Она скучала по Подземью, она скучала по своим друзьям и по Шляпнику больше всего на свете. Волнение от её ученичества и первого путешествия затмило её потребность увидеть его снова, но только на короткое время. Алиса знала, что всегда хотела быть здесь. Но сейчас… «Ценой тридцати семи жизней, как я могу просто… продолжать жить?» Кажется, что она безнадёжно бездушна, чтобы быть счастливой после их смерти. Быть здоровой, невредимой и довольной, потому что весь экипаж погиб. Всё, чтобы привести её сюда. Если бы только она не обещала вернуться. Если бы только Королева не пообещала, не возвращать её в Подземье. Если только… В изнеможении Алиса закрывает глаза и опускается на мраморный пол. Она почти спит, когда чувствует, что кто-то крепко обнимает её. Она знает, что должна, но она слишком устала, чтобы бороться, так устала… Алиса прижимается ближе к твёрдому теплу и глубоко дышит. Этот запах… Она хмурится, когда воспоминание нежно щекочет её, прежде чем уплыть за пределы досягаемости. «Я знаю тебя», — думает она и обнимает шею мужчины, когда засыпает.***
Террант Хайтопп смотрит на девушку, которая никогда не называла его по имени. Он задаётся вопросом, знает ли она его? Он когда-нибудь говорил ей его? Если так, то она никогда не использовала его. А имя предназначено для использования! (В противном случае ни у кого не было бы его!) Луч солнечного света проникает через щель штор, падая на руки Терранта, где они отдыхают на коленях. Он должен уйти. Он знает это. Он не хотел быть пойманным в спальне Алисы, неважно, насколько были невинны его намерения. И его намерения вовсе не были невинными. «Ты позволил ей дать это обещание в Бравный День. Принял его.» Он знает, что должен был отказаться. До сегодняшнего дня он никогда не жалел об этом. «Ты никогда не освобождал её от этого обещания.» Он слишком боялся разрывать последнюю нить между ними, которая освободила бы её — действительно освободила бы от Подземья… и от него. Вместо этого он попытался компенсировать это: «Ты должен был попытаться исправить ситуацию, не дав Королеве вернуть Алису в Подземье.» Он говорит себе, что пытался дать ей выбор. Но после того как Алиса поймала себя в ловушку с этим обещанием, выбора больше не было. И он сам хотел, чтобы она держалась за это обещание. Он запаниковал. Террант Хайтопп, со своим воображением и искажённой мудростью, не знал, что бы он делал, если бы Алиса вернулась, чтобы снова покинуть его. Как ребёнок, играющий с менее любимой игрушкой. Он хотел, нуждался, в её возвращение в Подземье, но к нему! Террант вздрагивает в своём кресле под солнечным светом. Если он закроет глаза, он почувствует, чего ему не хватает: запах её волос и кожи. Когда она ехала на его шляпе, а затем на его плече через лес Тугли, ветер уносил её сущность прямо ему в нос. Он смутно помнит, как читал ей пророчество об убийце Бармаглота. Он практиковал его несколько раз в тихие моменты нескончаемого чаепития перед домом Тэкери, в то время как мартовский заяц дёргался во сне, а Малли дремала в чайнике. Он очень гордился своей интонацией и выразительностью, превращая пророчество во что-то более похожее на поэму, сонету. Но с запахом Алисы, наполняющим его, он услышал, как он произносит пророчество в своей грубой, родной манере, почувствовал напряжение и что-то интенсивное: «Лучше не думай об этом!» — повелел он себе. Если бы нё её полное отсутствие булатности, он мог бы… «Нет, нет. Я бы не стал.» Конечно, нет. Террант изучает девушку, укутанную в одеяла на кровати, и удивляется, как много булатности, ей удалось удержать. Солнечный свет тёплый, но он не останавливает дрожь, которая скользит по его позвоночнику. Он хочет прикоснуться к ней, поэтому он цепляется пальцами за подлокотники кресла. Он хочет разбудить её, поэтому он глотает слова, которые он сказал бы. Он хочет смотреть ей в глаза, поэтому он закрывает свои. Судьба спасла его, но он слишком хочет, чтобы Алиса проснулась. Лёгкий шорох от кровати достигает его ушей, и он напрягается. Конечно, так как он совсем не готов к встрече с ней, она просыпается. Кровавая Судьба. — Шляпник? Он глотает, — Террант Хайтопп, — спокойно отвечает он, открывая глаза и глядя прямо в её глаза. Её волосы снова спутаны, её глаза застеклены сонливостью, она нахмурилась. — Должна ли я называть тебя мистер Хайтопп? — спрашивает она вслух. Террант морщится от этой проклятой боли в животе. Он думал, что потерял её несколько часов назад, — Чтобы ты не предпочла, — управляет он, несмотря на странные ощущения, пронизывающие его тело. Как будто он умирает, чтобы двигаться и говорить одновременно. «Назови меня по имени…» Алиса смотрит в сторону и прочищает горло, — Кажется, я помню, как прошлой ночью уснула на балконе… Спасибо за… Это моя комната или…? Руки Террант сильнее цепляются в подлокотники при мысли о том, как она просыпается в его постели в его комнате… «Нет! Нет. Не думай об этом, парень!» — Твоя, — задыхается он, — По крайней мере, так прохрипел Пондиш. — Пондиш? О, лягушка в жилете? — Возможно. По правде говоря, это мог быть Лакертон, а не Пондиш… Она кивает, выглядя рассеянной. Он наблюдает, как меняется её выражение. Постепенно он видит, как воспоминания собираются сами собой. По крупицам, выражение оседает на её лице, — Я действительно… раздраженна тобой прямо сейчас, — надменно говорит она. Террант моргает, — Ты… раздраженна? Алиса смотрит на него, её глаза сверкают чем-то гораздо большим, чем просто раздражением. Что-то очень, очень, очень, очень… «Булатное», — размышляет он, встревоженный, чувствую пульс боли в животе в ответ. — Нет, вообще-то, — категорически отвечает она, — Я в ярости. Я абсолютно в ярости! Почему никто не сказал мне, что может случиться, если я не вернусь скоро?! МакТвисп был слишком занят?! Абсолем потерял способность говорить в его новой форме?! Было слишком сложно для тебя хотя бы попытаться поговорить со мной через это кровавое зеркало?! Террант смотрит на неё, в шоке. Её щёки покраснели, её волосы запутались, её страстный взгляд полностью сосредоточился на нём… «А девушка всё ещё в постели, не так ли?» Он рычит, — Бессмысленно думать, что нарушенные обещания имеют последствия! — Есть разница между последствиями и рукой Судьбы, потопившей корабль моего работодателя и убившей весь экипаж. — Не весь экипаж, — отвечает он после тишины. Алиса изо всех сил пытается сесть, пытаясь вытащить руки из кучи одеял. Террант размышляет, что, возможно, семь, было немного много… — Нет, не весь экипаж, — соглашается она сквозь зубы, — В конце концов, я ещё жива, ведь так? Только моё выживание! Причина крушения! Я причина того, что они все умерли! Я и это чёртово обещание! Ты думаешь, я хочу, быть причиной стольких смертей?! Ты думаешь, что всё просто отлично только потому, что я ещё здесь, а они нет?! Террант смотрит на неё, на её слёзы. Он не видит рыдания и истерику, но слёзы капают с её глаз ровными ручейками. Он не надолго задумывается, когда, где и как Алиса научилась плакать, как старуха. — Как я могу жить с этим? — шепчет она. Вина. Океан вины окружает его. Он сделал это. Он держался за неё и был уверен в её обещании — обещание, которое погубило весь корабль, его экипаж и почти не забрало Алису! Чувство вины, ярость, ужас… Террант встаёт. Говоря на диковинном акценте, — Если ты обнаружишь, что не можешь жить с этим здесь то, ты знаешь, где зеркало. Я уверен, что ты сможешь найти свой путь обратно на свой корабль достаточно легко. В абсолютной и полной тишине, заполняющей его уши, как солёная вода Надземного океана, Террант задаётся вопросом, действительно ли он был тем, кто сказал эти вещи: «Конечно! Здесь нет других людей кроме тебя и её…» Стыд… Террант отводит взгляд от её лица, притворяясь, что не видит боли там — он больше не может смотреть на неё сегодня! Ещё одно слово, ещё одна слеза, и она сломает его! Он прочищает горло, — Если ты меня извинишь, я слишком долго оставлял королевские шляпы висящими. Схватив переднюю часть своей рубашки, пытаясь остановить боль в животе, Террант спешит из комнаты. Он не хлопает дверью на своём пути, но когда он прибывает в свою мастерскую, но довольно хорошо хлопает её. И кричит.***
— Ты не против, выпить чаю, Алиса? Алиса поднимает голову, поражённая своими мыслями, — О, нет. Спасибо, — умудряется она сказать, очень стараясь не думать о чаепитии, чайниках или запахе чая на потрёпанном цилиндре… Королева кивает и улыбается рыбе в зелёном жилете, — Алджернон, можешь поставить чайный сервиз на столик? Спасибо! Рыба кланяется и скользит из комнаты, закрывая за собой дверь. Королева поворачивается и подходит к дивану, стоящему напротив балкона и вишнёвый сад раскрывается за его пределами, она занимает место рядом с Алисой. Белая королева не спрашивает Алису, что она чувствует, и Алиса невероятно благодарна за это. Прошло два дня с тех пор, как она последний раз видела Шляпника. Два дня сидя в своих комнатах, глядя на кресло, в котором он сидел. Два дня она провела, впитывая запах одолженной рубашки, по одной слезе за раз, чувствуя себя виноватой. Сегодня она решила искупаться и исследовать замок. Это заняло немного времени, пока она не нашла знакомую комнату: Кабинет Королевы. И, к сожалению, она была занята, когда она открыла дверь. — Мы спорили, — говорит Алиса. — Вы…? — Я и Шляпник. Брови Белой Королевы сомкнулись, — Террант повысил голос на тебя?! — Что? Нет, нет, — задыхается Алиса. Королева вздыхает, — О, беспокойство, — на мгновение ни одна женщина не говорит, — Алиса, — неохотно пытается Мирана, — Я могу только представить, как это трудно для тебя. Но ты должна верить мне, когда я говорю, что… то, что произошло, было не твоей виной. — Я знаю. — Хорошо. — Мне тоже не сказали, — Алиса морщится, — Не то чтобы это оправдывало это. В конце концов, я не могу винить других за свою ошибку. Хотя это было непреднамеренно, — она вздыхает, — Я упрекала его за это. За то, что не сказал мне. — Я вижу. Ты имеешь в виду спор? — Да, — говорит Алиса, — Он сказал мне… — она смотрит в сторону зеркала, — …если я хочу то, я могу вернуться обратно… — Ох, уж этот подземец! — Королева не рычит, но это, конечно, довольно сильный вздох, — Алиса, он не это имел в виду. Действительно. Ты не задумывалась о том, что он должен чувствовать по этому поводу? Он хотел увидеть тебя снова так долго, и теперь он узнаёт, какова цена за это… Тебе не кажется, что он уже винит себя? Алиса кладёт голову на руки и кланяется под волну осознания, — Я ужасна, — а затем, — Прошло уже два дня. Я должна была извиниться давным-давно. Ещё в тот момент, когда я сказала это. Я не должна была вообще этого говорить. Мягкая рука легла на плечо Алисы, — Извинение — это прекрасная идея. — Чем раньше, тем лучше. — Ну… — Королева колеблется, пока Алиса не поднимет глаза. Обеспокоенное выражение на лице Мираны вызывает беспокойство у Алисы. — Что такое? — Чаепитие, — отвечает Мирана, отворачиваясь от очень хороших, стоящих часов, прислонившихся к дальней стене, — Пять часов, — вздыхает она, — И сегодня суббота. Алиса в недоумении наблюдает, как Королева смотрит вверх и на балкон. — Что? Её вопрос прерван звуком разбитого стекла над ними. Она вздрогнула, глядя, как осколки падают и звенят на балконные плиты. Алисе удаётся задохнуться, прежде чем прозвучал голос. — Я СКАЗАЛ, ЧТО Я ЕМ СЭНДВИЧИ С ОГУРЦАМИ, АЛИСА! Мгновение спустя, полностью загруженный чайный стол падает на балкон. Алиса вскакивает с места и бросается к дверям балкона. — Как я уже говорила, — тихо продолжает Белая Королева, — Чаепития по субботам могут быть не лучшим временем для рационального обсуждения. — Я не понимаю. Как чаепития по субботам связаны с тем, что Шляпник только что выбросил из окна?! Белая Королева намеренно дышит, — Ты всегда приходила в субботу, Алиса. И, как я уже упоминала, он надеялся, что ты найдёшь способ вернуться к нам… какое-то время. — Но он знает, что я здесь! Почему он не мог просто пригласить меня на чай? Королева печально улыбается, — Возможно, потому что его роль всегда заключалась в том, чтобы ждать тебя, а твоя роль всегда должна была прибыть. Безмолвно, Алиса стоит как раз на этой стороне порога и зияет. Долгое время ни Алиса, ни Королева ничего не говорят. Ветер играет с тонкими занавесками и шуршит листьями в саду. Именно в этот момент тяжёлой тишины Алиса думает, что слышит своё имя откуда-то сверху. -… Алиса…? У нас будут свежие булочки в следующую субботу. Если ты придёшь. Ты ведь будешь, не так ли…? Алиса…? Она закрывает глаза и опирается на стену, — Я собираюсь увидеть его. — Хорошо, — спокойно отвечает Королева. — Прямо сейчас. — О, хорошо… Я не совсем уверена, что это будет к лучшему… Алиса качает головой и отстраняется от дверного проёма, — Это не может ждать, — она идёт к двери, но останавливается перед тем, как открыть её, — Если вы не увидите меня за ужином, вы пошлёте кавалерию, не так ли?***
Террант стоит спиной к открытому окну, его руки сжимают его волосы. Он замечает, что он запустил их. Сейчас, они такой же длины, какой были в Ужастрашный День, когда был Бармаглот… Когда была Красная Королева… Возможно, ему стоит обрезать их. Но он слишком стар, чтобы сделать это. И слишком не заинтересован в том, чтобы сделать их презентабельными. Не то, чтобы он должен был предстать перед кем-то. В любом случае, его никто не видит. Он шляпник, а не придворный. Никому нет дела до того, как он выглядит, так зачем вообще беспокоиться об этом? Алиса… Террант ловко поворачивается, и тенятся рукой к столу. Он смотрит на пол, и на пару ножниц лежащих на ковре. — Шляпник? Террант моргает и смотрит через плечо. Он смотрит на человека, который выглядит на удивление точно, абсолютно совершенно как…: «Но этого не может быть!» — Алиса стояла в дверях. — Я постучала, — говорит она. Террант на мгновение смотрит на неё. Затем, отчаянно нуждается в доказательствах того, что он видит, он бросает свой взгляд на осколки фарфора, на капающий со стен чай, на остатки бутербродов с огурцами, которые были раздавлены под его ботинками. Как странно. Он никогда не думал, что Алиса навестит его после того, как он избавился от чая. Он рассматривал возможность того, что это какой-то новый сценарий. Возможно, его разум устал от одного и того же заблуждения снова и снова, снова и снова и… — Шляпник? Чувство руки на его щеке снова поражает его. Он открывает глаза и смотрит на очень, очень знакомое лицо Алисы. И больше не кукла-Алиса. Она по-прежнему самая правильная, удивительно впечатляющего размера Алиса! — Я в порядке, — управляет он хриплым шёпотом. — Прости, — отвечает она. Он хмурится, — Я не понимаю. — Я ужасна. Он зияет. Она продолжает, с взглядом, ищущим его лицо, — Я никогда не должна была говорить, что ты виноват в том, что корабль затонул. Мне очень жаль. Я… я должна была вернуться много лет назад. Видишь ли, несколько месяцев назад я поняла, что там для меня ничего не осталось. Я терпела неудачу в своём бизнесе, я очень скучала по Подземью, и я планировала вернуться в кроличью нору на летней вилле Лорда Эскота, как только вернусь, и… — Алиса закрывает глаза и делает глубокий вдох, — Мне очень жаль. За всё это. Террант удивляется тому факту, что её рука всё ещё прижимается к его щеке — могла ли она действительно простить его за то, что он был совершенно грязен? Он не осмелился спросить её. В конце концов, Алиса снова касается его! Как долго он ждал этого? Как долго он старался не замечать, как сильно он этого хотел? Зная, что он должен отпустить её, он поднимает свою собственную руку — перевязанную, ушибленную, чтобы поймать её ладонь там, где она находится. — Я… опустошён, — признается он этому видению. Её глаза открылись, и её выражение лица меняется от беспокойства, — Я никогда не мечтал о тебе так раньше. Ты должна улыбаться. Я всегда представляю, как ты улыбаешься. А потом есть чай. Там всегда есть чай. Знаешь, мы почти всегда пили чай, когда впервые встречались по субботам. Знаешь, это не совсем суббота без чая. — Шляпник? — Это не означает, что нужно пить чай каждую субботу. Полагаю, можно иногда попить кофе или сок. Алиса, ты очень заботишься о кофе или соке? Интересно, что ты скажешь. Это мечта, так что, на самом деле, ты можешь сказать всё что угодно. Разве это не правильно? — Шляпник, это не мечта. Я настоящая. Я действительно здесь, — кривая улыбка дёргает её за губы, — Конечно, просто очень поздно для чая, — она поднимает другую руку и прижимает её к другой щеке, — Иди и посмотри на меня. Я действительно здесь. «Посмотреть?» — думает он: «Ты этого не сделаешь!» — снова и снова его разум, и его глаза вводили его в заблуждение, заставив думать, что она пришла на чай в субботу. Ощущение её рук довольно убедительно, но он часто представлял, как звучит её голос, но он не может доверять её словам. Но он будет доверять — несомненно, полностью, абсолютно доверять — одно… Глаза Алисы расширяются, когда он наклоняется вперёд и наклоняет голову к её плечу. Когда извивающиеся волны волос, которые ускользнули от ленты у основания её шеи, щекочут его нос, он позволяет своим векам закрыться и глубоко дышит. «Алиса!» Он сильно поражается. «Алиса!» Ведь её аромат — это такое чудо для того, что он представляет: «Алиса здесь! В моих комнатах! Она пришла!» — он смеет смаковать это снова. Алиса стоит совершенно неподвижно. Он может видеть лёгкое движение её пульса на шее, под её ухом. Он может чувствовать её дыхание, которое шевелит его волосы. Он может чувствовать жар её всё ещё застрявшей руки против его лица. Он моргает и улыбается. И тогда он замечает, насколько она была близка. Так близко! Это было бы самым маленьким шагом, чтобы сократить расстояние между ними и… «Нет! Нет! Тебе это кажется!» Прочистив горло, Террант отступает на шаг и убирает руку Алисы от своей щеки. Он касается её костяшек своим большим пальцем, прежде чем заставить себя отпустить её руку, — Алиса, — говорит он ровным голосом, который он приобрёл для использования при дворе, — Конечно, это ты. Конечно. Я узнаю тебя где угодно. Её улыбка носит предварительный характер, но выражение её лица облегчается. Террант испытывает сожаление, что побеспокоил её. Он должен лучше держать своё безумие под контролем! Она говорит, — Ты уже говорил это раньше. Террант усмехается, — Только один раз? Я сказал это дважды, я уверен. — Или три раза? Он считает это, — Возможно. — Я верю, что это так. А потом она улыбается. И это настоящая улыбка. В уголках её глаз есть немного морщинок, а в их глубинах весёлый свет… — Можешь ли ты простить меня за то, что я сказала тебе тогда утром? Террант с тревогой наблюдает за тем, как её улыбка начинает исчезать, — Насколько я помню, ты не сказала ничего такого, что требовало бы прощения. И затем, чудеса из чудес, Алиса снова тянется к нему. Снова! И берёт его за руку. Террант трепещет на ощупь. — Я не заслуживаю такого друга, как ты, Шляпник. Оттенок разочарования в звуке его профессии, а не его имени на её губах затмевает беспокойство, вызванное её заявлением, — И я не заслуживаю, терпимости и терпения от Алисы, — он улыбается ей, — Поэтому я рекомендую, чтобы мы согласились не заслуживать друг друга, а затем полностью игнорировать этот факт. И там! Улыбка Алисы возвращается! Мгновение спустя его собственная улыбка настолько растянулась от восторга, что он чувствует, что его грудь может на самом деле разорвать швы его жилета. Напряжение отвлекает его, и он, наконец, замечает, что он стоит посреди своей довольно неопрятной комнаты, в котором нет ничего, что можно было бы предложить Алисе в качестве закуски! «Почему это?» — задаётся он вопросом. А затем ветер шумит, занавески обрамляют разбитое окно, и он вспоминает чайный сервиз и чайный столик… «Ох, как неловко!» — Боюсь, я не могу предложить тебе чай, — говорит Террант с застенчивым взглядом в сторону окна, — Если только ты не хочешь иметь его на балконе внизу… — Ну… время чаепития уже прошло, — отвечает Алиса, — Что бы ты сказал на то, чтобы прогуляться перед ужином? — Вдоль зубчатых стен? — А есть такие? — Понятия не имею. Если нет, я уверен, что мы их найдём! Она хихикает и кивает. Террант провожает её через открытую дверь и мимо линии лакеев, ожидающих, чтобы вычистить его комнату… снова. Тем не менее, он не спускает с неё глаз, а его мысли находятся в его руке, на которую опирается Алиса, и старается не останавливаться на том факте, что эта неприятная боль в животе становится хроническим явлением.