Первое обещание сдержано: Книга 1 / One Promise Kept

Слой мяты попадает не в ухо Чешира, а прилипает к нижней части его подбородка, как пенистая зелёная борода. Алиса очень наслаждалась его ошеломлённым взглядом и безумным хихиканьем Шляпника. Чешир исчез в порыве обиды, и слойка упала на газон с мягким хлопком! А потом Алиса помчалась к Шляпнику, чтобы погладить его по щеке и напомнить ему, дышать. Алисе трудно собрать энергию для борьбы на следующий день. Она знает, что это важный навык. Она должна знать, как перехитрить соперника, даже когда её прижали. Опять же, она в паре со Шляпником, поскольку ни один из остальных не достаточно велик, чтобы представить большую угрозу. — Хорошо, — резко говорит Шляпник, сбрасывая пальто и цилиндр, — Давай начнём. — Кхм, — мягко прерывает Чешир, — Ты, кажется, немного поддерживаешь свою левую сторону. Ты знаешь, я мог бы… — Нет! — Шляпник прочищает горло, — Я в порядке. Алиса колеблется. Она уже замечала его нежелание использовать левую руку на полную катушку, — Это твоё плечо или твои рёбра? — спрашивает она, глядя на лекарственную пасту, которая стала её постоянным спутником на прошлой неделе. — Ничего. Я в порядке. — Тогда почему Чешир пытается… На самом деле, что ты пытаешься именно сделать Чешир? Чеширский Кот пожимает плечами, — Просто занять место Терранта в вашей борьбе. Ему нужен отдых. Малли хихикает, — О, я никогда не думала, что услышу, как ты добровольно предлагаешь себя для того, чтобы выдёргивать волосы, топать ногами, позволять кусать руки! — Действительно, — соглашается Алиса, поражённая. Если Чешир — снобистское, эгоистичное, самовлюблённое существо, которым он является — предлагает себя, чтобы валяться в грязи и в траве вместо Шляпника, то должно быть что-то не так. Она смотрит на Шляпника, — Возможно, нам стоит перенести это на другой день… — Нет необходимости делать это! — настаивает Труляля. — Правильно! Просто оставь это, Шляпник, — говорит Траляля. Алиса наблюдает, как его губы натягиваются в враждебном ответе. Алиса говорит, — Давай просто возьмём выходной… — Но Королева ждёт твоего ответа послезавтра! — вставляет Малли. Алис морщится. — Она должна согласиться с тем, что будет после понедельника, — рычит Шляпник. Но Алиса хочет, чтобы это решилось. Она хочет сделать выбор, раз и навсегда, и придерживаться его. Бесцельно бродить по замку бесконечно — это не то, чего она ждёт с нетерпением. Она вздыхает, — Шляпник, позволь мне взглянуть на тебя, прежде чем мы решим продолжить. Это разумная просьба. Поэтому, он естественно, отказывается. — Я в порядке. Алиса стиснула зубы. — Алиса, если я могу быть настолько смелым, чтобы спросить, почему ты отказалась от моих услуг? Она поворачивается к Чеширу, — Ну, честно говоря, твои испаряющиеся качества… — Не будут препятствовать. Я даю тебе слово. Алиса моргает, удивляясь, что он пообещал это, несмотря на ущерб, который она может ему нанести, — И, тогда есть твой… размер. Я не думаю, что буду бороться с любителями кошачьего размера, так что… — О, но Чешир может изменить свой размер! — объявляет Траляля. — Это и многое другое! — вставляет другой, — Разве он не рассказал тебе, как Шляпник и Малли избежали казни? — О, эм, — Алиса изо всех сил пытается вспомнить. Она была так рада увидеть его в целости и сохранности, что не сосредоточилась на деталях. Она смотрит на Шляпника, — Ты сказал что-то о нарушении мира и о разжигании настроения против большой головы, я думаю. — Думаю, я упустил мой героический вклад, — с разочарованием вздыхает Чешир. — Чешир замаскировал себя под Шляпника, — объясняет Малли. Алиса смотрит на Чеширского кота с широко раскрытыми глазами, — Ты можешь сделать это? — О, да. Достаточно хорошо, чтобы одурачить даже палача. Ты ведь знаешь, что я являюсь формой оборотня. — Я этого не знала. Я просто думала, что это были испаряющиеся качества, о которых ты упомянул. Он усмехается, — Как Труляля указал, Я делаю это… и много другое. С твоего разрешения, Алиса? — Это не обязательно! — настаивает Шляпник, — Со мной всё хорошо. Алиса подходит к нему ближе, — Если это так, то у тебя не возникнет проблем с расстёгиванием рубашки и осмотром твоей левой стороны? Его рука тянется к первой кнопке, но вместо того, чтобы открыть её, он сжимает её в кулак, — Я в порядке. Принимая решение, Алиса поворачивается к своим другим наставникам, — Ты можешь стать кем-нибудь, Чешир? — Ну, да, но потребуется много времени, чтобы изучить форму… — Тогда выбери кого-то в кого ты уже превращался. — Хорошо. — И сколько форм ты знаешь? — Ну, эту, конечно. И у Терранта… Алиса ждёт. Когда становится ясно, что это всего лишь только два варианта, она зияет, — Ты никогда не изучал чью-либо форму? — Ну, как ты сказала, с моими навыками испарения, где будет необходимость? — Я вижу, — Алиса смотрит из Шляпника и обратно на Чеширского кота. Она закрывает глаза и вздыхает, — Я принимаю твоё предложение Чешир. — Отлично! Нечёткое рычание — ответ Шляпника. Мгновение спустя, он стоит так близко к ней, что она может чувствовать жар его нрава. Она открывает глаза и слегка удивляется, что другие дали ей и Шляпнику немного пространства. Никогда не видя, что Чешир превращается во что-то, кроме воздуха и кошки, Тру Тра и Малли поглощены медленным изменением, происходящим на поляне. — Алиса… — Шляпник, — отвечает она, поворачиваясь к нему лицом. — Ты сама попросила меня, сделать это. — Да, так и было, — она протягивает к нему руку и касается его левого локтя, — И я травмировала тебя. Это непростительно, — она изучает его лицо, когда она двигает рукой по его руке, а затем по плечу, — Покажи мне, где болит хуже всего. — Болит лучше всего, — вскоре исправляет он её, — Если бы было ещё хуже, это было бы не так больно, не так ли? — Полагаю, нет, — её рука скользит по его плечу и по левой стороне его груди. Он стоит там, в тишине и несёт экзамен. Алиса удивляется своим собственным действиям. Неделю назад она никогда бы не подумала о том, чтобы дотронуться до Шляпника или любого другого мужчине, с таким небольшим вниманием к приличиям. Но за последние несколько дней она была раздавлена на землю под этим человеком больше раз, чем можно сосчитать. И она держала его на животе, толкая его бёдра вниз, прижимая его спину к полю. Она обвивала его шею руками в головном замке, а ноги вокруг его груди, чтобы он не использовал ни какие-либо рычаги против неё. Она… ну, если бы не одежда… она была близка с мужчиной. Практически. Когда пальцы Алиса прощупывали одно из его рёбер, он резко вдохнул. Исследуя эту часть, она замечает область размером с её колено. Волна раскаяния наполняет её, — Я сделала это вчера, — Она смутно помнит, как ударила его прямо здесь своим коленом, чтобы сбить его с себя, когда он пытался схватить её нож. В конце концов, она скрутила его руку за спиной и сумела прижать его к полю. Она думала, что это закончилось слишком легко. Теперь она знает почему. Алиса поднимает свой взгляд на него. Её смущает то, что его блестящие зелёные глаза пристально следят за ней, — Мне очень жаль. Он не отвечает, когда она начинает работать над его рубашкой. Она не открывает все кнопки, только четыре, которые дадут ей достаточно места, чтобы увидеть синяк. Алиса смотрит вниз и закрывает глаза, — Это выглядит довольно плохо. Трясущимися руками она открывает банку с мазью. Согревая её в ладони, она делает предположение, — Я думаю, что, на самом деле, сломала тебе ребро. Может тебе стоит обернуть его… Избегая его взгляда, Алиса наносит пасту максимально осторожно. Она старается не думать слишком много о том, что она стоит в укрытии из деревьев, наедине с человеком, который едва одет — по крайней мере, по словам её, матери — со своей рукой внутри его рубашки. Алиса следит за тем, что она делает с усилием. Взгляд Шляпника — это само по себе присутствие. Когда она закончила, Алиса убирает свою руку и снова застёгивает его рубашку. Отступая назад и беря банку с травы, она прочищает горло и сообщает ему, — Я закончила. — Это так? Поражённая его тоном, Алиса встречает его взгляд и… о. Ой! Она с трудом сглатывает. Это первый раз, когда она видит его глаза фиолетовыми. Часть её разума, не застывшая в шоке, от страха и ожидания, задаётся вопросом, на какое настроение указывает этот цвет… Момент тянется между ними. Глаза Шляпника — яростный, пылающий фиолетовый, но он не двигает мышцами. Алиса чувствует, что её тело медленно напрягается либо для побега, либо для нападения. — Алиса! Мы готовы! Поражённая звуком голоса Шляпника, она поворачивается и зияет… Ну, на Шляпника. Нет, нет. Не на Шляпника, а на Чеширского Кота в виде Шляпника. Он подходит и улыбается, как обычно. — И голос тоже? — спрашивает Алиса. По какой-то причине это и утешительно, и глубоко тревожно. — Я ничто, если не тщательно, — уверяет он её. Алиса рискует взглянуть на глаза Шляпника. Перидот зелёный. Не лучшее из его настроений, но, конечно, лучше, чем оранжевый, убийственный гнев или что-то, что представляет этот фиалковый. — Если ты не можешь тренировать меня в этот раз, это нормально, — говорит она ему. Шляпник смотрит на неё. Едва, — Нет, это не так. Алиса наблюдает, как он выходит на поляну, останавливается прямо за линией деревьев и скрещивает руки на груди. — Что здесь происходит? — бормочет она. Шляпник Чеширского кота наклоняется ближе к ней, и Алиса чувствует облегчение, когда вдыхает запах, очень сильно похожий на кошачий, — Ты знаешь, я не могу испортить сюрприз, — грохочет он, — Но ты, возможно, захочешь понять это немного раньше, чем позже. Алиса отмечает жёсткую позу Шляпника на расстоянии. Она кивает. — Замечательно. После тебя, Алиса? — он указывает на поляну, и она идёт, уже сожалея, что открыла глаза сегодня утром.

***

Белая Королева входит в свой офис сразу после утреннего чая в понедельник. Едва у неё есть время задуматься о том, как поживает Алиса или когда она примет решение, она поражается тенью, совершенно отчётливо отделяющейся от стоящих часов вдоль стены. Сердцебиение учащается, Королева прижимает руку к груди и борется за улыбку, — Алиса? Злоумышленник делает ещё один шаг, и Королева расслабляется, — Мне жаль, что напугала вас. — О, Алиса. Как поживаешь? — Хорошо. А как вы, Ваше Величество? Мирана радостно улыбается, — Как всегда, наши дни отдыха слишком коротки. Алиса кивает и занимает место. Садясь на соседний стул, Королева комментирует, — Ты выглядишь уставшей, Алиса. Ты уверена, что с тобой всё в порядке? Её Бравный воин кивает, — Да. Это была трудная неделя. Все трудились очень усердно, чтобы обучить меня. Я очень ценю эту возможность, — благодарит её Алиса. — Я ничего не сделала! — протестует Королева с искренней скромностью. — Вы организовали это. И вы, вероятно, несколько раз говорили со Шляпником, — Алиса улыбнулась, — Я не думаю, что он принял бы это, если бы вы этого не сделали. Мирана моргает, — Боюсь, я не разговаривала с Террантом всю эту неделю. Что ты имеешь в виду под этим Алиса? Впервые с начала разговора на лице Алисы появилось выражение, отличное от спокойной самоуверенности, — Вы этого не сделали? Но я подумала… — она качает головой и вздыхает, — Я никогда не пойму его… Что странно, потому что я думала, что сделала это. — Алиса? Бравный воин Королевы вздыхает, — Ничего, — когда Королева пристально смотрит на Алису, девушка, наконец, смягчается, — Я просто хочу, чтобы он сказал мне, хочет ли он, чтобы я сделала это. Он, конечно, сказал мне те слова, когда я сказала ему, что не смогу убить Бармаглота. Но теперь он… я не знаю. Он учил меня всю неделю, но он продолжал просить меня отказаться от вашего предложения… но иногда он выглядел так… довольным моими успехами… до субботы. Я просто… не понимаю. — Что случилось в субботу? — спрашивает Королева. Алиса откидывается на спинку стула и скрещивает ноги, — Мы должны были начать борьбу… Королева удивлённо моргает. Дорогая судьба, борьба?! Какой бой был у Шляпника и Бравного воина? Что случилось с белыми перчатками и с рубашками? — Шляпник травмирован. Это моя вина. Я думаю, что сломала ему одно или два ребра накануне… — Его рёбра? — изумлённо пробормотала Мирана. — Моим коленом. — Твоим… почему? — Чтобы снять его с себя и уложить его на землю, — Алиса не говорит «конечно», но Королева может услышать это в её тоне. — Я… вижу, — но она этого не делает. Она встревожена тем, что особо не задумывалась над тем, что будет означать тренировка Бравного воина. Или как… тщательно будет готовить её Шляпник. Мирана прочищает горло, — Пожалуйста, продолжай. — Итак, — соглашается Алиса, — Я боролась с Чеширом. Но он не был Чеширом. Вы знали, что он оборотень? — Да, с тех пор, как Террант и Малли сумели сбежать… — глаза Королевы расширились в связи с этим. Алиса подтверждает это своим следующим вздохом. — Я боролась с Чеширом, который был в виде Шляпника. В субботу. Перед метанием ножей и копьями. Воскресенье было больше борьбы… — Алиса хмурится, — Он хочет, чтобы я сказала «нет», но он не говорит мне, почему. Мирана вызывает безмятежную улыбку, несмотря на разрозненное резюме, — Ну, давай посмотрим на это логически. Его отношение изменилось в субботу, поэтому должно быть что-то, что изменило это. Расстроенная Алиса вскидывает руки, — Я повторяла это снова и снова, но ничего из этого не имеет смысла! Фраза поражает откровение от Королевы, — Возможно, нет. Итак, давай посмотрим на это с точки зрения безумия. — Я… прошу прощения? — Подумай, как Террант, — приглашает Королева. Алиса смеётся, — Никто не думает, как он. — Попробуй, Алиса. С раздражением Алиса закрывает глаза. Королева наблюдает за её выражением, когда оно меняется. Раздражение уступает место беспокойству, затем гневу и печали… слишком много эмоций, чтобы сосчитать. Через пару минут Королева видит то, чего она так долго ждала. Алиса открывает глаза, — Шляпник… мог ли он… он мог подумать, что привязался ко мне? — удивлёно спрашивает она. — Как ты думаешь, он хочет оставить тебя как домашнее животное? — бросает вызов Королева, стараясь изо всех ил подтолкнуть Алису в том направлении, в котором она должна думать. -… НЕТ. Королева ждёт. — Он не может… он не думает, что он… — Алиса сглатывает. На мгновение Королева задаётся вопросом, откажется ли она от мыслей, которые у неё явно есть. Но, конечно, её Бравный воин находит булатность, — Он думает, что любит меня? — Я не удивлюсь. — И он хочет, чтобы я осталась в Подземье, если я стану вашим Бравным воином то это гарантировало бы то, что я останусь, но он не хочет, чтобы я пострадала, что обязательно случится, если я продолжу быть вашим Бравным воином… Это наблюдение слегка ошарашило — ну, последняя его половина — Мирана спешит заверить её, — Ты должна верить, что я никогда не собиралась причинять тебе боль, Алиса. Честно говоря, Обряды ухаживания — это формальность. Хотя Бравный воин Королевы должен участвовать, сам поединок не был предназначен, как настоящий. Я не знаю, каким приёмам тебя научил Шляпник, но я сильно сомневаюсь, что они будут необходимы в дуэлях. Алиса кивает, — Но он ведёт себя так, как будто ожидает по-другому. Королева откинулась на спинку стула и вздохнула, — Он, вероятно, думает об Испытании тройки. — Что это такое? — Это связано с Бармаглотом. Да, тот, которого ты уже убила. — Я не понимаю… разве он не мёртв? — О, ты убила его. Очень трудно забыть это! — Королева содрогается от памяти, — Испытание тройки связано с тем, что в Подземье есть только один Бармаглот. И он должен быть один. Ведь без тьмы мы не можем видеть звёзды… После короткой паузы, которую она выдерживает, чтобы собрать свои мысли, Мирана поясняет, — Через три года, три месяца, три недели, три дня, три часа, три минуты и три секунды, после убийства Бармаглота, он снова возрождается. Первый час его возрождения очень важен. Бармаглот будет значительно более впечатлительным в то время, чем в любой другой момент в его жизни. Моя сестра воспользовалась этим, когда она завербовала его на свою службу. Предыдущий вострый меч исчез вскоре после убийства Бармаглота. Ирацибета послала кого-то, вероятно, своего стюарда, Илосовича Стэйна — договориться с ним, когда он снова возродится. Королева делает глубокий вдох и говорит прямо, — Менее чем через три месяца я спрошу тебя, мой Бравный воин… если ты решишь остаться моим Бравный воином, услышав это… Я попрошу тебя пойти на поле боя к Бармаглоту, чтобы договориться с ним о союзе. И, Алиса, тебе придётся идти одной. В наступившей тишине тиканье часов отмечало время. Наконец, когда Мирана думает, что ей придётся начать отсчитывать секунды в тысячах, Алиса шепчет, — Я не думаю, что смогу сделать это. — Я знаю, что это звучит ужасно, когда приходится сталкиваться с этим снова, когда ты уже столкнулась и победила… — Нет, это не так… — Алиса делает сознательный вдох, — Бармаглот убил клан Шляпника, ведь так? — По указанию Стэйна, — рассуждает Королева. — Я не уверена, что это имеет значение. Шляпник… мы оба знаем, что он не совсем здоров. Особенно в Ужастрашный день. Он не может быть рациональным по поводу Бармаглота. Если ты смиришься с этим… если я помогу тебе… — Он может никогда не простить нас. — У него больше никогда не будет ни минуты здравомыслия. Королева хмурится, — Тогда, возможно, есть другой путь. Я проверю исторические записи. Возможно, есть какой-то другой вариант. Алиса кивает, — Может быть, кто-то из Запределья сможет сделать это. Мирана сомневается, что это закончится чем-то, кроме катастрофы, но она не выражает свои мысли. Алиса заключает, — Если Бармаглот не согласится держать себя подальше от этого замка и Шляпника, я убью его. И я сделаю это снова через три года. Белая королева не решается одобрить этот план, — Алиса, передумай, пожалуйста. Бармаглот не забыл тебя и то, что ты победила его. И он будет помнить каждый раз, когда ты будешь побеждать его. Наш лучший шанс на мир через двенадцать недель. Если убить его снова, это только вызовет недовольство, которое вполне может быть непреодолимым. Алиса опустилась на стул. Королева наблюдает, как Алиса проводит рукой по своим несвязанным волосам. Через мгновение она спрашивает, — Другие дали вам свой отчёт о моём прогрессе? Я хороша в дуэлях? Королева качает головой, — Это решение должно быть только твоим, Алиса. С лёгким хмурым видом Алиса встаёт и выходит на балкон. Она опускает руки на перила и смотрит на море вечно цветущих деревьев. Через мгновение Королева следует за ней, но останавливается, прежде чем выйти на балкон. Она видела слишком много падающих чайных столиков, чтобы чувствовать себя комфортно пересекая порог балкона. Алиса стучит пальцами по камню, и Королева замечает, что её руки, на удивление, не выглядят более грубыми, чем они были на прошлой неделе, за исключением нескольких красных пятен: полуизлечённых волдырей, которые станут мозолями. Не в первый раз Мирана хочет, чтобы Оракулум призвал кого-то другого, чтобы убить Бармаглота. Кто-то ещё. Алиса не должна быть вынуждена нести эту судьбу. И именно поэтому Оракулум был спрятан в очень хорошо скрытый контейнер с того самого Бравного дня: это смешно и по-детски, но Королева надеется, что если никто не знает будущее Алисы, какое было предсказано ей, тогда она сможет сделать своё собственное. «О, как мы боремся с тобой, судьба. Будь ты другом или дьяволом…» Алиса оборачивается, на мгновение рассматривает что-то над головой, а затем пересекает балкон, останавливаясь рядом с Королевой. — Я сделаю это, — тихо говорит она, — Но пока никому не говорите, — её взгляд снова переместился вверх, без сомнения, в направлении окна к комнатам Терранта над ними, — Я постараюсь объяснить это ему, но это может занять несколько дней. И, пожалуйста, никаких банкетов или балов или торжеств по этому поводу. — Почему ты согласилась, если ты не чувствуешь, что это то, что нужно праздновать? Алиса ненадолго закрывает глаза. Когда она открывает их, появляется признание, которого Королева никогда не видела, — Я хочу принадлежать этому месту. Я думаю, что я хороша в борьбе, на самом деле. Я думаю, что могла бы быть ещё лучше. Такое чувство, что это то, что я должна сделать. Ничего никогда… не взбудораживало мою кровь, как стать вашим Бравным воином. И я… что бы ни случилось, я не хочу уходить снова. — Для того, чтобы остаться, тебе не нужно принимать эту позицию, — спешит сказать Мирана. — Я знаю это. Но, как вы сказали, у всех нас есть свои роли. Шляпник ждёт меня, и я приду. Бармаглот уничтожает всё на своём пути, и я борюсь с ним. Вы проливаете свет по всему Подземью, и я делаю всё, что в моих силах, чтобы отбросить тени, — Алиса даёт Королеве уверенную улыбку, — Я готова принять это. Мирана мигает в ответ на жар внезапных слёз, — Спасибо, Алиса. Алиса кивает и поворачивается к дверям. Мирана подходит к своему столу и собирает пергамент, — О, Алиса? В нескольких шагах от двери, Алиса поворачивается. Поднимая первый документ, Белая Королева читает, — Нельзя сказать, насколько хороша будет Алиса в дуэли с другими и, но она чаще всего травмировала Шляпника.’ Королева улыбается, — Это было от Мальямкин. — Я могу сказать. И вот этот, — Алисе может понадобиться ещё месяц, прежде чем она сможет бороться на дуэлях, но, наоборот, она не может. Она естественна в боях, она натуральная воительница. От братьев. Алиса моргает, — Интересно, как долго они сочиняли это. Королева хихикает и берёт следующий пергамент, — Скажи Алисе подстричь волосы. Если в её глаза попадёт гнездо из её волос, ничего хорошего из этого не выйдет. В противном случае, я ожидаю, что она выступит весьма превосходно. — От Чешира? — спрашивает Алиса. Королева кивает и тянется к последнему пергаменту. Она смотрит на почерк. Слова слишком тёмные, слишком наклонные. Пергамент был постоянно помят давлением руки писателя. Услышав, как Алиса объяснила свои переживания за прошлую неделю, Королева очень удивлена его выводом. Она читает, — Для любой Королевы было бы честью иметь Бравного воина с таким большим количеством булатности — Тер… — Алиса прочищает горло, — Спасибо, Ваше Величество. — Спасибо тебе, Алиса. Королева наблюдает, как её Бравный воин выходит из офиса. В одиночестве Королева позволяет своей улыбке исчезнуть. Она оглядывается на отчёт Терранта, её глаза обращены к почти неразборчивому подчерку, который занимает нижние три четверти страницы: «Если она умрёт, я никогда не прощу тебе то, что она оставила меня снова, не умирай Алиса оставайся в живых, не возвращайся в Надземье и живи, останься со мной и никогда не поднимай меч, если ты умрёшь, я никогда, никогда не…» Королева смотрит в сторону. Ей не нужно читать это во второй раз.

***

Террант Хайтопп — шляпник. Он не боец, естественно, не без мести, чтобы поднять свой меч. Он шляпник и шляпники делают шляпы. Это трудный процесс с множеством невероятно дотошных деталей на каждом этапе создания. Террант Хайтопп — шляпник, и он снова начинает свою торговлю с яростной сосредоточенностью, которую он не пользовал в течение некоторого времени. Работая, он не обременен беспокойством, страхом, тоской и ужасом за Алису и её будущее. Когда он работает, он не чувствует синяков на голенях, коленях и рёбрах. Он только чувствует крошечные раны войны на своих пальцах, когда он борется со своими материалами. Когда он работает, он не видит Алису и себя — нет, не Терранта, а того самозванца! — борющихся на земле. Он не видит, как её глаза вспыхивает от решимости. Он не видит, как её лицо краснеет от напряжения. Он не видит, как её грудь вздрагивает с затруднённым дыханием. Он не видит, как она двигается. Он не восхищается её благодатью. Он не удивляется её силе воли. Он вообще не видит и не думает о ней. Но, иногда, он чувствует её запах. Иногда, как сейчас. Террант склоняется над своими творениями с новым намерением. Однако аромат не оставляет его. Он бросает свои вещи на столешницу. О, как совершенно, непростительно, беспощадно жестока его память! На прошлой неделе он смаковал этот аромат, и теперь он потрошит его! Возможно, он преодолеет эту стойкую боль в животе. Новая боль будет желанной. Любое другое приветствовалось бы. Он прижимает руки к столешнице, опускает голову и закрывает глаза, позволяя себе потеряться в своём разуме. Безумие окружает его постоянно сейчас, с тех пор, как она коснулась его. Прикоснулась к нему голой рукой к его коже. Под рубашкой. И он был почти… почти… «Нет! Думай о чём-нибудь другом!» Он не может. Возможно, он не хочет этого. Если бы он был честен с самим собой, он бы признался, что он даже не попробовал повернуть свои мысли прочь от этого момента. Это самое близкое… знакомство с другим человеком, которое он ощутил, спустя… годы. Он сжимает кулаки, когда воспоминания повторяются снова. Её пальцы на пуговицах его рубашки и его шок. Её нежные прикосновения, когда она лечила его от травмы и его внезапная, всепоглощающая потребность в ней. В этот момент, он бы сделал всё, чтобы гарантировать, что она никогда не уйдёт снова! Он вздрагивает. Безумие держит его близко, и он хочет… Он хочет, чтобы её запах оставил его, и перестал мучить его. Он хочет, чтобы он мог захватить время и поставить его в качестве центрального элемента на чайном столе Тэкери. Он хочет, чтобы он мог держать Алису там, на соседнем сиденье, с её коленом и её рука на его руке и её глаза сияют радостью и… — Шляпник! … и звук его имени, произнесён в её голосе. — Террант! «Нет, не так. Мягче, нежнее…» — Террант… «Ах, да. Именно так. Просто совершенно невообразимо, так неописуемо точно…» — Открой свои глаза. Шепот убедителен, но он сопротивляется, — Опять, — говорит он. Безумие отступает достаточно, чтобы он услышал тишину комнаты. Благословенная, дивная тишина… -… Террант… … тишина и Алиса, произносит его имя. Он открывает глаза и поворачивается, — Алиса, — бормочет он, чувствуя, как её руки скользят по его плечам и удаляются от него. «Нет, нет, ещё нет!» Он тянется к её руке, целенаправленно нацеливаясь на левую, захватывая её обеими руками и крепко сжимая. Он хочет сказать ей не уходить: «Останься!» — но он не может найти ни слов, ни дыхания. Только отчаяние отвечает на его призыв к здравомыслию. — Ай! Восклицание поражает его. Он смотрит вниз и открывает свои руки и смотрит… Капля интригующе малиновой крови появляется на кончике пальца Алисы. Её третий палец. На её левой руке. Террант смотрит на то, что должно быть работой провидения. Безумие снова охватывает его… Алиса задыхается. Террант моргает и сразу замечает две вещи: во-первых, он подносит пальцы Алисы к губам; и во-вторых, он проводит языком по капельке крови, пробуя её. «Что ты сделал?!» «Нет, нет, нет. Не следует. Не должен!» — Мне жаль! Мне очень жаль, Алиса! — отчаянно пытаясь отвлечь себя от её вкуса, он исследует её пальцы на другие травмы и надеется, в основном, на их отсутствие, — Должно быть, булавка в моей манжете… я очень… я ранил тебя, Алиса! — заключает он, опустошённый, растерянный и дезориентированный. — Всё в порядке, — с безумным терпением отвечает она. — Нет! Нет! Это не хорошо! : «Что я сделал? Остановись прямо сейчас же. Она не должна… нет, нет, конечно, она не будет! Почему она этого хочет…?» — И, это возмутительно! — он заикается, — Чтобы взять на себя такую вольность! Я так глубоко… я не могу… я не знаю…! Он может слышать, как она снова и снова говорит, — Шляпник, — касаясь его лица, но это не помогает. Его убогость не может стать более острой, ни более совершенно удушающей. Лёгкая боль отвлекает его достаточно, чтобы сосредоточиться, и его бессмысленные слова и несвязанные предложения высыхают во рту при виде Алисы, поднимающей к губам только что уколотый палец Терранта. -… НЕТ… Слово настолько мягкое, что его едва можно назвать вздохом. Он беспомощно смотрит на него, наблюдая, как Алиса смотрит на совершенно нормальную каплю тёмно-синей крови, прежде чем раздвинуть губы и… … и… … и Террант снова фокусируется. С некоторым облегчением он понимает, что не двигал мышцами. Да, да, это к лучшему. Он не хотел бы… Нет, нет, конечно, он бы не стал. Он не будет. Алиса действительно не понимает, что она сделала, не так ли? Нет, конечно, нет… — Вот, — говорит она с победоносной улыбкой, — Я думаю, что это сделало нас равными. Она всё ещё держит его за руку. Он всё ещё чувствует странный солёный вкус её крови на своём языке. И он… — Террант? Он наблюдает, как его правая рука тянется к ней, запутывается в волосах на задней части её шеи, и поднимает её лицо к нему. Когда он сократил расстояние между ними? Он не знает и не заботится об этом. Его губы касаются её, и он желает намного большего, чем этот поцелуй, но он не должен, не смеет, не будет! Она держится за него. Её руки обвивают его руки, и она держится за него! Всё существо Терранта содрогается от радости и тоски… «НЕТ. Нет! Ты не должен брать больше, чем это!» Но даже если он так думает, её рот движется против него. Её губы расстались. Он стонет и, неуверенно проводит языком по её губам. «Стой!» На этот раз он делает. Тяжело дыша, он мягко отпускает её и сжимает руки, чтобы они не смогли вернуться к ней снова. — Извини… — начинает он, пытаясь отбросить бурные эмоции и сделать правильные вещи и… — Не надо. Террант смотрит на неё. Осматривает её. Он крепче сжимает руки. Её волосы — он сжимал их рукой! — как обычно, падают на её грудь, а не на спину. Её губы — он смаковал их! — скручиваются в понимающую улыбку. Он не может ничего сказать ей. Он едва может держать свой разум от утопления в пене, взбалтывании, бушующем потоке всего, что он когда-либо чувствовал, но он внезапно чувствует это всё сразу! И затем она кладёт руку на его щеку. Он закрывает глаза, чувствует, как его колени подкашиваются, и… Возможно, он падает на рабочий стол на пути к полу. Возможно, он приземляется на кучу шляп. Возможно, он проваливается через зеркало и полностью попадает в другой мир. Он понятия не имеет. Его это не особо его волнует.

***

— Отличная работа, Алиса. Просто потрясающе, — бормочет Алиса, пока она шатается под весом Шляпника. Когда он покачнулся, она нырнула под его руки, надеясь каким-то образом провести его к потрёпанному дивану у дальней стены, но после третьего шага, она вдруг почувствовала себя неуравновешенной, а потом…! Алиса пытается как можно лучше смягчить его удар. Она просто рада, что он ни на что не натолкнулся. И что она не пнула его и не ранила его. Она тянет к рулонам ткани на полу, поднимает его голову и подкладывает под неё самый мягкие ткани. Она колеблется, как его устроить более комфортно на холодном полу его мастерской, — Ну, галстук выглядит немного туговато… Алиса ослабляет его и расстегивает верхнюю кнопку на его рубашке. Мудро, она оставляет его пиджак, жилет, брюки и ботинки в покое. Она садится на целый ряд тканевых болтов, а затем накрывает его другим — самым тёплым на вид. Сделав это, она прижимает руку к его лбу, но он чувствует себя нормально. Совершенно нормально. Нет озноба или лихорадки. Во всяком случае, не в обычном смысле. Со вздохом, она убирает вещи, которые Шляпник опрокинул сначала, когда она удивила его, а затем, когда он впал в безумии сожаления и, наконец, когда он потерял сознание. — Алиса, ты Бравный воин поцелуев, — бормочет она, кладя на стол шляпу с нефритовой зелёной лентой. Когда она подобрала всё в пределах досягаемости руки — даже несколько крошечных булавок и пыльную кнопку, Алиса возвращается к Шляпнику и снова кладёт руку на его лоб. Оттуда она мигрирует в его яркие волосы. — Мягко, — размышляет она. Мягче, чем она ожидала. Поцелуй тоже был. Когда его глаза внезапно превратились в этот безошибочный фиолетовый, она понятия не имела, чего ожидать. Но его рука в её волосах была такой нежной. И то, как он прижал своё тело к ней, вызвало тревогу лишь только в том, как её собственное тело покалывало в ожидании. Затем, прежде чем она смогла шокировать себя за желание поцеловать его, он прижался к её губам. Алиса закрывает глаза. Его дыхание было таким же сладким, как и его кровь. Голубая кровь. Вкус, который был… как карамель и бергамот. Как странно. Но тогда всё в Шляпнике, странно. Так было всегда, по крайней мере, с тех пор, как она впервые прибыла в Подземье. Алиса чувствует, что его странность является одним из его прекрасных качеств. Равная его способности видеть сквозь правду вещей. Алиса не собирается разочаровывать его. Снова. В тишине она репетирует своё объяснение: «Я решила. Теперь я Бравный воин Королевы. Я буду осторожна, но я буду нуждаться в твоей помощи время от времени, когда я стану ленивой и мягкой. Я остаюсь. И я знаю об Испытании тройки. Ты наполовину сошёл с ума, а я сошла с ума, так что мы найдём ответ между нами…» На самом деле, размышляет Алиса, это не так уж и плохо, — Конечно, ты не проснёшься, чтобы услышать это. Я, вероятно, забуду всё это к тому времени, когда ты проснёшься. Она издала хриплый смех, — Я всегда думала, что это дамы, которые падают в обморок от поцелуя… Но нет, это был не поцелуй, который вызвал это. В его глазах было что-то ещё. Буря триумфа и паники и… что-то ещё. Возможно, он не хотел этого… Алиса пытается игнорировать тот факт, что её сердце тонет в её желудке. Да, есть вероятность, что он вовсе не хотел её целовать. Возможно, это было просто безумие. И ей безумно полагать, что между ними что-то изменилось. Несмотря на это, Алиса хватает его за руку, откидывается на соседний набор ящиков, закрывает глаза и ждёт.