***
Алиса никогда не думала о флирте, но у неё должно быть какой-то скрытый талант для этого. Как ещё она может объяснить получение четырёх очень приятных напоминаний об этом первом поцелуе ещё до того, как они прибыли в квартиру Терранта? Она может чувствовать жар на своём лице и знает, что она покраснела. Она больше осознаёт твёрдое тепло его тела сейчас, чем когда-либо прежде. Если она честна сама с собой: «О чём беспокоится?» — она должна признать, что Террант вполне способен пробираться в свои комнаты без посторонней помощи. Но, поскольку он не жаловался, она не отпустила его. Придя к его двери, она наклоняется, чтобы схватить дверную ручку, но Террант быстрее. Он нежно берёт её за руку, и Алиса имеет чёткое, беспрепятственное представление о его линии сердца. Она смотрит, как её большой палец скользит по ней. — Будет ли это всегда оставаться таким цветом? : «Это является довольно ярко-красным…» — Нет. Темнеет с последним обменом. — А после этого? — спрашивает она, немного приподнимая его манжету, изучая линии, которые следуют и скручиваются на запястье. — Никогда не изменятся, — шёпотом отвечает он. Её кончики пальцев раскрывают ещё один дюйм кожи, прежде чем прикосновение к её волосам отвлекает её. Глядя вверх в фиолетовые глаза, Алиса позволяет себе взять ещё одно напоминание… Ещё одно! Только она быстро понимает, это не напоминание об их первом поцелуе. У этого напоминания слишком много общего с их вторым, хотя, признаёт Алиса, пожалуй, сейчас не время беспокоиться о таких различиях. Рот Терранта давит на неё так, что её рваная рубашка и жилет, который Алджерон молча, доставил ей под вишнёвым деревом ранее, кажутся, слишком неадекватными и слишком громоздкими. Его губы настойчивые и тёплые. И когда она расстаётся с ним в беспомощной реакции, его зубы слегка царапают её губы. Его левая рука захватывает её руку и прижимает к сердцу. Её пальцы касаются его воротника пиджака и отчаянно хватают его, булавки и всё такое. Поцелуй углубляется, и теперь он у неё во рту и она, изумляется вкусу: сладкий, как и прошлый, но такой реальный… Его руки сжимаются вокруг неё, и расстояние между ними сокращаются. (Она двигалась или он?) Рука на его отвороте становится препятствием, и она скользит ею по его груди и обвивает его вокруг шеи. Там, где их второй поцелуй закончился её первым вздохом, этот не делает. Террант колет её губы, пока она втягивает воздух в свои лёгкие, а затем снова прикрывает рот своим. Алиса на периферии ощущает движение, ручку двери, прижимающуюся к её бедру… — Ой! Переместитесь в его квартиры, если не возражаете! Вздрогнув от неожиданности, Алиса поворачивается к голосу и смотрит вниз на хмурую замочную скважину. — О, вовремя, ты заметила! — раздражается Террант, — Я прочищаю горло и прошу прощения за последние пять минут! — О… — говорит Алиса. Внезапно в неловком молчании, она смотрит на Терранта из-под ресниц, когда он предлагает ей застенчивое выражение. Она прикусывает губу, чтобы не засмеяться, но в конечном итоге вместо этого фыркает. Террант хихикает. — О, чертовски здорово, — пробормотала замочная скважина, — Разговор ещё лучше! Алиса тянется и давит на ручку двери, быстро входя в комнату, когда она открывается. — Спасибо! — замочная скважина злобно вздыхает. Террант не смотрит на неё: «Всё ещё фиолетовый!» — отмечает Алиса, когда он следует за ней через порог. — Шляпник! Ты всё пропустил! Алиса моргает и оборачивается на крик отчаяния Малли. Она смотрит на братьев, Баярда и его семью, Тэкери, Нивенса и, конечно же, всех сидящих за обеденным столом Терранта с пустыми тарелками и чашками. Взглянув на чайник, из носика которого идёт пар, Алиса подавляет стон. Кончики пальцев Терранта мягко касаются её нижней части спины, когда он ведёт её к свободному стулу. Его глаза снова зелёные, отмечает она, хотя он всё ещё выглядит немного застенчивым. — В следующий раз, когда Чешир посчитает нужным ударить меня об дерево, я обязательно выскажу ему, ваше раздражение, — отвечает Террант и выдвигает стул для Алисы. Склоняясь к неизбежности послеобеденного чая, Алиса опускается на своё место и предлагает улыбку Белль. — Приятно наконец-то увидеть тебя на чае, — тихо говорит Алиса, подавая ей кусочек лимонного пирога. В центре стола, Малли начинает воспроизводить последние моменты поединка, которым Террант уделяет своё пристальное внимание. Белль игнорирует представление и с мудрым взглядом отвечает, — Приятно, наконец увидеть тебя с Террантом. — Приятно наконец-то быть с Террантом. — Тогда всё так, как должно быть, — комментирует Белль, — Передай чай? «О, пятистопный ямб», — думает Алиса, и, улыбаясь, тянется к чайнику.***
Похороны Илосовича Стэйна — это не столько церемония, сколько необходимость. Мирана заботиться о том, чтобы мужчина, убивший её сестру, тем самым препятствия любым попыткам, которые могла предпринять Ирацибета при искуплении или даже примирении, был похоронен как надо. Рядом с ней, стоит Алиса — женщина, которая убила его, а рядом с ней, Террант Хайтопп — человек, который чуть не убил Стэйна три года назад и, вероятно, сожалеет о том, что не справился с заданием. Мирана может понять свою собственную мотивацию быть здесь. Она может понять мотивацию Терранта, потому что, хотя она столь же разнообразна, как и у неё, она всё же очевидна: там, со сжатыми кулаками, он должен быть уверен, что мужчина, который пытался отобрать у него Алису, больше никогда не будет угрозой. И там, в его бледных, не сфокусированных глазах она может прочесть память о том Ужастрашном дне, когда Стэйн привёл Бармаглота в деревню Хайтопп и о времени проведённом в тюрьме Красной Королевы незадолго до Бравного дня. Ясно, что и Королева, и Террант пришли сюда, чтобы похоронить свою боль. Но Алиса… Мирана хмурится. За последние два дня она никогда не видела Алису или Терранта такими счастливыми. Несмотря на недоразумения и суматоху, им удалось ухватить радость, которая всегда танцевала за пределами их досягаемости. Но здесь, в этой мрачной, маленькой группе людей, Мирана наблюдает, как Алиса смотрит на шрамы на своих руках нанесённые гарротой, которую она использовала для убийства Стэйна; к сожалению, порезы были слишком глубокими, чтобы целебная паста полностью исцелила их и Королева задаётся вопросом, почему её Бравный воин решил быть здесь сегодня. Террант принимает предложение чая от Мираны, как только погребение будет завершено. Никто не говорил, кроме представителя похоронного бюро по имени Клафлот и это казалось уместным: Стэйн не любил никого в своей жизни, и из этого следует, что его никто не будет оплакивать. Алиса не принимает и не отклоняет предложение чая, но, похоже, следует за Террантом, думая о других вещах. Мирана продолжает ломать голову над поведением своего Бравного воина, когда Алиса игнорирует свой чай, и смотрит на свои бутерброды с огурцами и часто молча, смотрит вдаль. Только тогда, когда Террант предлагает сопровождать её на поле для ежедневных упражнений, она, кажется, замечает своё окружение. После ухода гостей Королева считает странным молчание своего Бравного воина. Всё ещё озадаченная, Мирана встаёт и садится на место Алисы, надеясь получить некоторое понимание. Она поднимает взгляд и смотрит в том направлении, которое так гипнотизировало её Бравного воина весь день, и поражена, найдя своё отражение в зеркале. Странно, конечно, но не… тревожно. На следующий день после похорон Королева смотрит в окно под звуки битвы на поле и хмурится, когда Алиса, кажется, прикладывает слишком много усилий к тренировке. Не раз её соперник оказывался на спине. И, в одном особенно запоминающемся случае, Алиса не останавливает свою атаку, и бедняга умудряется уйти с её пути в самый последний момент. Странно, конечно, но не повод для беспокойства. На следующий день после этого, идёт дождь и Королева проплывает мимо двери Алисы, чтобы посмотреть, готова ли она к чаю. Только, Алиса не слышит её стука и не отвечает, когда Мирана чуть приоткрывает дверь и называет её имя. Полностью открыв дверь, Мирана находит Алису, сидящую со сложенными ногами на ковре перед стоящим зеркалом. Просто смотрящую. В конце концов, Мирана привлекает её внимание, и они пьют чай. Но, опять же, Алиса предлагает очень мало в плане разговора. На следующий день прохладно и пасмурно, а поле всё ещё влажное, поэтому во второй день подряд нет тренировочных упражнений. Звуки в коридоре указывают Миране (когда она укрывается от тоски в своей лаборатории), что Алиса сидит в мастерской по изготовлению шляп. В конце концов, Террант обычно не разговаривает сам с собой, когда он работает… И особенно не о своём детстве или семье! Но, если её уши не обманывают её (как это было под вишнёвым деревом! Ворон и письменный стол, действительно!) нет другого способа интерпретировать обрывки фраз, которые она улавливает между жужжанием и грохотом швейной машинки, и укладки и распаковки шляпных коробок. На следующий день после того, когда Мирана поднимает глаза от своего стола, когда Террант входит в её офис, и прежде чем она сможет предложить ему чай, он с удручающей краткостью объявляет, — Алиса. — Как поживает Алиса? — Едва. — Прошу прощения? — Она едва Алиса! — Что случилось? — требует Мирана, думая, что её Бравный воин, должно быть, болен. Она начинает составлять список мазей и противоядий по памяти. Повлияет ли кислота из цветка Гроббена на надземца? Террант беспомощно закручивает манжеты, — Я спросил её, что общего у ворона и письменного стола… Мирана узнаёт загадку; это та самая, которую задала ему Алиса под вишнёвым деревом всего неделю назад. Та загадка, которую однажды спрашивал Террант у воображаемой Алисы каждую субботу на чаепитии в тот тёмный год, — Да? Его плечи дёргаются, а взгляд беспокойный, — Ничего. — Ничего? — кажется, это не имеет значения, будь это логика Шляпника или логика Алисы. Возможно, ей стоит подумать о найме Королевского переводчика… Он кивает, — Она меня не спросила. Она должна была спросить меня, и я должен был ответить ей, что не имею ни малейшего понятия, но она не спросила меня. Несмотря на то, что она не в состоянии понять значение загадки, Мирана осознаёт, что этот ритуал, как ни странно это кажется, является значимым для Терранта и Алиса. — Конечно, это не моё дело, но… Вы не поссорились? — Я так не думаю… Мирана ничего не может сказать. — Возможно, если я… Да, в данном случае требуются извинения… — Извинения за что? — спрашивает она, ошеломлённая. Террант улыбается, — Ни малейшего понятия, но это всегда хорошее начало! Мирана наблюдает, как он уходит, и продолжает смотреть на закрытую дверь в течение долгого времени. И затем, не в силах игнорировать своё любопытство и беспокойство, особенно когда они вместе, она встаёт и следует за ним наверх в комнату Алисы. -… хотел сказать это… Я имею в виду, что… Я прошу прощения, — она слышит, как это сказал Террант. Кажется странным, что дверь Алисы открыта во время этого разговора, но с замком, вновь лишённым гостей, у королевского Шляпника и Бравного воина Королевы нет никаких оснований не ждать уединения. На мгновение Мирана чувствует себя виноватой. — Ты извиняешься, — повторяет Алиса. Тон тревожит Мирану и преодолевает её дискомфорт, — За что? — За то, что я сделал, — говорит Террант, всё ещё звуча уверенно. — Что ты сделал? — То, что расстроило тебя. — Как ты меня расстроил? — Я… не уверен, — нотка неопределённости входит в тон Терранта, — Может быть, ты могла напомнить мне о моём согрешении? Следует очень длинная пауза. Мирана на самом деле задерживает дыхание. — Ты не сделал ничего, что требует извинений. Ещё один импульс молчания между ними и Мирана может только представить мерцание глаз Терранта и его постоянно меняющиеся выражения, когда он обрабатывает это, — Кто-то сделал что-то, что требует извинений? — рискует он. Алиса вздыхает, — Я устала, — Мирана слышит её истощение и разочарование… что-то ещё в её голосе, — Просто уйди. Пожалуйста. «О!» — Мирана прикрывает рот рукой, чтобы успокоить себя: «Алиса никогда не вела себя так ужасно! По крайней мере, по отношению к Терранту Хайтоппу!» Скрип половой доски и шелест ткани, — Алиса, пожалуйста… — шепчет Террант, — Что общего у ворона письменного стола? — тишина простирается от двери и идёт по коридору, — Алиса… пожалуйста? Он ждёт. Мирана чувствует, как проходят минуты, но Алиса ничего не говорит. Наконец, когда Террант выходит из комнаты, оставляя дверь открытой, он поворачивается к Королеве. Она думает, дать какое-то объяснение своему присутствию, но, похоже, её вторжение, не слишком беспокоит его. Террант подходит к ней и тихо говорит, — Она ранена. Где-то. Алиса всегда позволяла мне вылечить её. Ну… кроме как после сражения с Бармаглотом, но с травмами на разных местах… я бы не ожидал… Ну… в противном случае она всегда позволяла мне вылечить её! — он придаёт Миране торжественный, печальный вид, — Почему Алиса не позволяет мне вылечить её сейчас? Да, действительно, — Дай мне с ней поговорить, — шепчет Мирана. — Разговор, да, конечно. Ты можешь поговорить с ней, — выражение его лица становится разочарованным, — То, к чему я ещё не пришёл — это к ответу. К сожалению, Террант прав. Мирана говорит и говорит. А потом ждёт и ждёт и… ждёт немного больше, но Алиса никогда не отводит взгляда от зеркала. — Какое очарование вызывает у тебя зеркало, Алиса? — спрашивает Мирана, задаваясь вопросом, проигнорирует ли она этот вопрос, как все остальные или нет? — Мои шрамы, — неохотно шепчет Алиса, — Я всегда удивляюсь, когда вижу их. Иногда я не замечаю их, если смотрю в зеркало. Мирана касается рук Алисы. Шрамы всё ещё розовые, — Почему они тебе не нравятся? Они — знак почёта, победы… — Убийство. Слово так тихо и так кратко произнесено, что Королева чуть не пропустила его, — Убийство? — Как ты думаешь, я имею право прикасаться к кому-либо этими руками? Особенно к Терранту? Он никогда никого не убивал. Он не убил Стэйна, даже тогда, когда мог. Я сделала это. Алиса сжала руки в кулаки, — Иногда, мне так легко забыть, что всё это реально, — она смеётся, но в то же время плачет. Сердце Мираны сжимается я при виде этого, — Алиса Кингсли никогда никого бы не убила. Она никогда бы не подняла меч, не боролась со Шляпником и не делала кровавого обмена…! — Алиса поднимает левую руку и прикасается кончиками пальцев к поверхности зеркала, — С другой стороны, есть мир, в котором Алиса Кингсли всё ещё… хороша, — взгляд Алисы скользит по зеркалу и устремляется к её левой руке, к шрамам, к линии сердца, — Как ты думаешь, у моей матери и сестры были похороны? Начав понимать болезнь, охватывающую разум её Бравного воина, Мирана моргает своими собственными слезами. Это её вина, Королева знает. Она не должна была подталкивать Алису, ободрять и приглашать её снова и снова брать на себя обязанности Бравного воина. Мирана хочет извиниться, но сдерживает слова. В конце концов, извинения ничего не дали Терранту. Прочистив горло, Мирана спрашивает, — Хочешь увидеть свою мать, Алиса? — Я… не уверенна. Сможет ли она увидеть меня? — Нет, если ты останешься по эту стороны зеркала. Алиса соглашается, — Да, я бы хотела увидеть её. — Хорошо, тогда закрой глаза, — начинает Мирана, — Теперь представь себе комнату в доме твоей матери, в которой есть зеркало. Ты сделала это? Глаза закрыты, Алиса кивает. — Представь, где находится зеркало… Теперь стань тем зеркалом, Алиса. Почувствуй, как твоя кожа становится прохладной на ощупь и гладкой. Представь, как свет проникает через окна комнаты… Видишь, как это отражается от мебели? Безделушки? Коврики и обои? — Мирана наблюдает, как Алиса дышит, спокойно. Даже искра жизни Алисы была отброшена, спрятана, скрыта. С тем же успехом Алиса могла быть предметом мебели в этой комнате. В этот момент Мирана знает, что Алиса готова открыть зеркало. — А теперь проведи правой рукой между глазами и той комнатой… Да, именно так… Открой зеркало в комнате Алиса, теперь смотри. Она делает. Мирана остаётся рядом с Алисой и изучает комнату через зеркало. Она роскошная и ухоженная. Дамская опочивальня. — Комната твоей матери? — спрашивает Мирана. — Да. И там, за столом, пожилая женщина, всё ещё стройная и красивая, сидит с идеальной осанкой. Возле локтя открыта музыкальная шкатулка. Стопка писем находится в отсеке для хранения. Мирана не должна бороться, чтобы прочесть письмо; она знает, что это письма для Алисы. — Сколько времени прошло… там? — прошептала Алиса. — Не могу сказать, — отвечает Мирана, — Время в каждом мире разное. — Могу ли я… пройти? Мирана колеблется, — Ты могла бы, но без кого-либо держащего зеркало открытым… Ты могла бы потратить полчаса, разговаривая со своей матерью в Надземье, но дни… недели… могли пройти здесь в Подземье. Или, ты можешь уйти только на мгновение. Нет никакого способа узнать. — Как Террант узнал, что мой корабль тонет? Мирана моргает при внезапном возвращении к старой проблеме, — Я решила оставить зеркало открытым в твоей каюте, глядя в него только тогда, когда была уверена, что не буду мешать. В то самое утро, когда шторм, казалось, начался, я сказала Терранту, что… наблюдала за тобой некоторое время. Он был там, наблюдая, как ты пишешь свой отчёт, когда корабль перевернулся. И он привёл тебя сюда, потому что, как я уже говорила, я уже обещала этого не делать. — Он мог освободить тебя от твоего обещания. — Да, он мог. — Почему не сделал? — Ты должна спросить его об этом сама, Алиса. На тихий вызов Мираны нет ответа. Они смотрят, как дверь открывается, и мама Алисы поворачивается. Горничная говорит и отходит, чтобы пропустить миссис Кингсли. Дверь закрывается. — Я хочу поговорить с ней. Можно? — говорит Алиса. Мирана кладёт руку на плечо Алисы, — Ты можешь. Но будь осторожна, Алиса. Возможно, она ещё не слышала о твоём корабле… — Я могу… прикоснуться к ней? — спрашивает Алиса, — Я могла бы… вернутся. — Да, ты можешь, — отвечает Мирана, коснувшись шрамов на руках Алисы и линии сердца, — Но твои руки не будут выглядеть иначе, Алиса. Ты не можешь стереть всё, что произошло. — Я могу забыть… там. Я забывала раньше… Мирана на мгновение молчит, — Ты действительно веришь, что можешь? — Я… — Алиса сглатывает, — Я хочу верить… Я не уверена, нравится ли мне то, кем я стала… — И кем ты стала, Алиса? Ты сильный боец, защитник, Бравный воин. Впервые с тех пор, как Мирана вошла в её комнату, Алиса смотрит на неё, — Если я и есть все эти вещи, почему я убила Стэйна, хотя я подумывала оставить ему жизнь? Это не крик, но интенсивность эмоций крадёт дыхание Мираны. — Я рассматривала это. Я думала, — Пусть живёт. Пусть его накажет Королева… а потом я взяла гарроту. Потому что… потому что… — Алиса закрывает глаза, — Я не знаю, почему я это сделала. Мирана ничего не может сказать. — Представляешь, каково это? Не знать, почему ты сделала что-то? Не знать, подумаешь ли ты в следующий раз о том, чтобы остановится? Не знать, пожалеешь ли ты противника в следующий раз? — Нет, Алиса, я не могу себе этого представить, — отвечает Мирана с жестокой честностью, — Но я думаю, что Террант мог бы. Как часто ты думаешь, что его безумие захватило его полностью? Как часто ты думаешь, что он вернулся в реальность и не знал, где он, как он сюда попал, или что он сделал за это время? — Королева ласкает волосы своего Бравного воина, — Я могу быть твоей подругой, Алиса, но Террант по-прежнему знает тебя лучше всех. Как ты знаешь его лучше других. Иногда, — заключает Мирана, — Даже если, кажется, что мы знаем себя лучше всех, именно те, кого мы любим, действительно понимают нас. Особенно, когда мы сами себя не понимаем. Глаза Алисы оставались закрытыми на протяжении всей маленькой речи Мираны, и теперь она вздрагивает. Моменты проходят, и часы тикают тихо, регулярно. Дверь в комнату Алисы всё ещё открыта, и Мирана знает, что Террант стоит у стены рядом с дверью. — Я… Рука Мираны падает с волос Алисы к её руке, — Да? — Я… Королева ждёт. Алиса делает вздох. В тишине слёзы текут из её закрытых век. Алиса говорит тихим, подавленным голосом, — Я готова к Терранту, чтобы исправить меня сейчас. Это, по-видимому, всё, что он должен услышать. В следующее мгновение, Террант оказывается в комнате, помогает Королеве встать, а затем садится на пол рядом с Алисой и собирая её в свои руки. Он что-то шепчет в её волосы, и Мирана отвлекает себя от попыток понять это. На этот раз она не подслушивает. Она действительно закрывает дверь.***
Террант проклинает Илосовича Стэйна каждую минуту каждого часа каждого дня, который Алиса борется со своей совестью. Часто, время находит их на одном диване или на террасе или даже на в кресле, руки Терранта обвивают её плечи, а её руки держат его за локти или лацканы пиджака. В эти моменты тишина абсолютная, полная, принимающая, как покой, как ощущение того, как одеяло сна оседает на головы, усыпляя. Да, это то, что они с Алисой делают: отдыхают. Через некоторое время она всегда говорит, — У меня был выбор. И он всегда отвечает, — Да. — Я убила его. — Да. — Если я не расстроена из-за этого… — Я скажу: Что тебе всё равно, кого ты убила. — Да… Мне всё равно. Террант не говорит ей, как он виноват в этом. Алисе тоже не нужно его раскаяние. Любое предложение снять её боль может нарушить её баланс и отправить её обратно в Надземье… и Террант подозревает, что не сможет выжить. Поэтому он не говорит ей о том мгновении, когда она сражалась со Стэйном, он знал, что что-то должно было случиться. Он не сказал ей о том моменте разочарования, когда он так старался вспомнить то, что он должен знать… «Стэйн заметил сердечную линию…» Террант всё это слышал — всё интервью и хотя Алиса поняла, что знание изменит планы Стэйна, Террант не сделал этого. Если бы он это сделал, он бы стоял немного дальше от этого кровавого дерева. И возможно, тогда бы он не ударился головой. Возможно, он бросил бы нож в руку Стэйна, не дав ему душить Алису. Возможно, он бросил бы нож в горло Стэйна и спас Алису от её внутреннего конфликта. Да, если бы Террант знал то, что знает сейчас, он бы вмешался. Даже если бы это означало причинить вред Алисе. Он вздрагивает, думая об этом, он бросил бы один из своих ножей в неё, чтобы удержать её руку. Но тогда она бы всегда задавалась вопросом… Если бы он не остановил её, она смогла бы убить человека? — Стэйн был монстром, — сказал он ей однажды. Алиса просто покачала головой и ответила, — Бармаглот был монстром, и мы видим, что из этого вышло. Да, Алиса убила его, а затем попыталась убить его во второй раз, не рассматривая никаких других вариантов. Иногда, Террант хочет, чтобы внушить её какой-то смысл. «Возможно, когда ей станет лучше». На самом деле, он с нетерпением ждёт возможности сделать много вещей, когда ей станет лучше. Но пока они отдыхают. Террант немного удивлён тому, насколько это успокаивающе и для него тоже. Как Королева сказала Алисе, когда они сидели перед зеркалом, было много раз, когда Террант приходил в себя в незнакомом месте и задавался вопросом, что он сделал, находясь в тисках этого безумия, и всегда задавался вопросом, на что он был способен… Таким образом, он испытывает некоторое облегчение, что Алиса уже нашла ответ на свою версию этого вопроса: она знает, на что она способна, ей не нравится ответ, но она знает его. Возможно, Террант никогда не узнает своих границ. Возможно, у него никогда не будет возможности встретиться с монстром внутри себя, какой бы формой он ни был. Хотя, когда он видит Алису, сидящую на ковре перед зеркалом, когда всё его существо замирает от ужаса: «Она собирается уйти?!» — он думает, что видит проблески этого зверя внутри себя. Он думает, что знает, на что он пойдёт, чтобы удержать её. Он помнит первый обмен кровью; в то время он был удивлён тем фактом, что палец по линии сердца Алисы был уколот. Но, Террант стыдится признать, что никогда не спрашивал её, что на самом деле произошло. В объятиях безумия, он прижал булавку к её пальцу намеренно? Он это сделал? Он хочет думать, что он не навязывал ей это, как бы просто это ни было. Он очень хотел бы думать об этом. Итак, он не спрашивает. И он не спрашивает её, хочет ли она уйти, хочет ли она вернуться в Надземье. Они оба знают, что это невозможно сейчас. «Но после третьего обмена…» Террант прячет лицо в её волосы и закрывает глаза. «После третьего обмена, она может уйти, и ты ничего не можешь с этим поделать, парень». Его разум был бы в безопасности… или таким же, как и прежде, как и у неё. До тех пор, пока они оба живут. (Террант отказывается думать о состоянии своего сердца; да, он понял, что на самом деле было странной болью в животе. На самом деле, ему потребовалось довольно много усилий, чтобы лгать себе об этом, так долго.) Но обет не заставит их остаться вместе. Алиса может вернуться… выйти замуж за кого-то другого… забыть о Подземье полностью, забыть о Терранте… Он не сможет остановить её. «Ещё немного больше времени», — молча, умоляет он существо, которое отвернулось от него. Ему нужно просто немного больше времени, чтобы открыть ей глаза на то, кем она может быть здесь, в Подземье… кем они могли бы стать… вместе. Он проклинает Илосовича Стэйна за то, что он находится в ужасном положении. Он желает своего предыдущего невежества: всего две недели назад, Террант был уверен, что иметь Алису будет всё равно, что держать её. Теперь он знает по-другому.***
— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спрашивает Королева. Алиса кивает, разглаживая длинный синий пиджак. В последний раз, когда она носила эту одежду, она была заперта в своей каюте на тонущем корабле. Она с трудом помнит эти моменты. Есть некоторые вещи, которые она вообще не может вспомнить — уровень воды, температура воды, была ли она в обуви или нет. И всё же есть другие вещи, которые она вспоминает с такой яркой ясностью, что она чувствует это: пылающие оранжевые глаза Терранта, его потрёпанные ртутные пальцы тянутся к ней, запах пропитанного морской водой дерева, порыв воздуха, который вошёл с потоком воды. С трудом она удерживает своё тело от дрожи, — Спасибо за сапоги, — говорит она. — Конечно, — говорит Королева, — Алиса, ты никогда ничего не просишь. Меньшее, что я могу сделать, это предоставить тебе обувь, с которой ты знакома. Алиса рассматривает сапоги. Они не очень похожи на те, которые она носила в море, но она не думает, что кто-нибудь это заметит. Алиса оборачивается и рассматривает зеркало в полный рост в своей комнате, нет никаких задач и причин, чтобы задерживаться дольше. Мирана стоит в стороне. — Спасибо, что помогаешь мне, — говорит Алиса своей подруге, своей Королеве. — Опять же, это меньшее, что я могу сделать. Снова, Алиса кивает. Слова кажутся неуместными, учитывая, что она собирается сделать, — Если увидишь Терранта, скажи ему… — Хорошо. С напряжённой улыбкой Алиса сосредотачивается на зеркале, на тёмной комнате и шагает вперёд. Проходя через зеркало, она чувствует странное ощущение, сначала холодное стекло согревает её кожу… тепло, а затем смягчается её вторжением, и ей приходится оттолкнуться, чтобы пройти через эту твёрдую стену воздуха. Выйдя, она задыхается. Запах духов её матери поражает её первым, и Алиса чувствует, как слёзы, которые она отрицает, вырываются наружу. Несмотря на боль в сердце, Алиса хватается за края рамки зеркала и вытягивает себя до конца. Её ботинки касаются ковра, она забыла, насколько он мягкий! Совсем не такой, как тонкие ковры в Мрамории! и Алиса даёт себе момент, чтобы стереть слёзы и поглотить окружение и ароматы, которые должны быть такими же знакомыми, как её собственная кожа, но, как ни странно, это не так. За эти последние несколько месяцев, кожа Алисы изменилась. Внезапно нервничая, Алиса проверяет, что её сердечная линия всё ещё полностью скрыта под её рукавом и перчаткой. Глубоко вздохнув, она долго смотрит на спящую фигуру своей матери, прежде чем подойти к столу. Она много думала об этой встрече, и Алиса хочет быть уверенной… Да, там, на столе находится послание с официальной печатью Военно-Морского Флота Её Величества. Открыв письмо, которое Алиса не смогла прочесть через зеркало, она видит, что это то, чего она ожидала: все считают её мертвой. Потерянный в море с экипажем и кораблём Лорда Эскота. Алиса кладёт письмо и поворачивается. На кровати лицо её матери выглядит измученным и истощённым. От горя. «Пришло время что-то с этим сделать…» Алиса тихо подходит к кровати и осторожно садится на край. Взяв руку матери в одну из своих, другой Алиса тянется к нескольким седым волосам под белой шапочкой. Через несколько мгновений рот её матери дёргается, и её ресницы трепещут. — Мама…? Глаза Хелен Кингсли медленно открываются, всё ещё помутнённые сном, — Алиса? Алиса прячет вздрагивание от полной потерянности в тоне её матери, слабость и боль, — Да, это я. — Алиса! — пожилая женщина изо всех сил пытается сесть в кровати. Алиса осторожно прижимает её к подушкам. — Всё в порядке, мама. Тебе это снится. — Мне…? Но ты… — тонкие, тёплые руки захватывают руки Алисы, — Ты кажешься такой настоящей! — Во сне всё кажется настоящим, — напоминает Алиса, — Помнишь, какой странный у меня был сон? — О да. Но, Алиса… Твой… Что…? — Корабль затонул, это правда. Боюсь, это действительно произошло, — мягко говорит Алиса, — Я была в своей каюте. Всё быстро закончилось. Слёзы блестят в тусклом свете. Сегодня полнолуние, понимает Алиса, мягко вытирая заимствованным платком Терранта мамины слёзы. — Я хотела сказать тебе, что со мной всё в порядке. Я в порядке. Я в прекрасном месте, мама, и там так много друзей… Друзья, которых я даже не знала. И есть кто-то, кто очень любит меня… Алиса тихо удивляется, когда понимает, что это очень верно. Террант любит её. Возможно, иногда немного отчаянно, но не более чем…: «О!» — Алиса моргает, понимая, что тоже любит его. Она не говорит ничего из этого вслух. Приглушённым тоном она уверяет мать, — Где я сейчас нахожусь, у меня есть кто-то, на кого я могу положиться, когда мне нужно. Кто-то, кто может положиться на меня. Я не одинока. Хелен Кингсли тихо рыдает и Алиса борется за то, чтобы сохранить спокойствие, — Не грусти, мама. Всё хорошо. — Я… не знаю, что я буду делать без тебя, Алиса. — Я знаю… я знаю… Всё это кажется невозможным сейчас, но с тобой всё будет хорошо, и я знаю это, — и, неожиданно, Алиса знает, что на самом деле, по-настоящему всё хорошо. Она моргает своими собственными слезами, когда её мать поднимает руки, чтобы коснуться лица Алисы, — Твои волосы такие короткие, дорогая… — Уступка жизни в море, — легко врёт Алиса. — О… — Я не знаю, вспомнишь ли ты это, когда проснёшься, но… Я люблю тебя, мама. — О, Алиса! Я люблю тебя! Алиса позволяет своей матери втянуть её в объятия. Спустя долгое время, после победы над извивающейся массой слов, банальностей и обещаний, застрявших у неё в горле, Алиса шепчет, — Подари мою любовь Маргарет. Она кивает, — Не уходи. Пока нет, Алиса, не уходи… — Всё в порядке. Всё в порядке. Это всего лишь сон. И сейчас я в хорошем месте. Я счастлива. Я в безопасности. Там, там… — Алиса заикается, гладя по щеке маму, — Я должна скоро вернуться, все ждут меня и тебе нужно поспать… -… Алиса… Она смотрит, как её мать закрывает глаза и, постепенно, расслабляется против подушек. Она задерживается до тех пор, пока не будет уверена, что её уход не побеспокоит женщину, которая, возможно, не всегда понимала её, но любила её. Часть Алисы не хочет уходить, но она знает, что должна. Она должна вернуться через зеркало и к жизни, которая ждёт её там. Этой Алисы Кингсли больше нет. Эта жизнь закончилась. Теперь она столкнётся со следующей: та, которую она выбрала. Та, которую она построит с безумным шляпником по имени Террант Хайтопп. Осторожно, она встаёт и с решительным вздохом подходит к зеркалу и затем исчезает в нём.