***
«Слушай, твоя привычка играть честно сейчас тебе не поможет. Просто попроси мамку выкроить для тебя билет на Солярию, ты же с ней ладишь. Корфу мы выцепим, пришлём что-то вроде подарочной путёвки, тем более мы даже находимся в одном секторе с Андросом, а Линфея и так собирается к нам с визитом. У тебя даже проще всего выходит вырваться: с мамкой отцу лапши на уши навешаете и всё, а администрации школы знать необязательно. Связь у нас налажена, правда, она дорогущая — кошмар, и если тебе решат позвонить на каникулах, то просто отстегнем тебе из нашего бюджета тыщу-другую, делов-то. Прилетай ко мне, эти идиоты-миллениалы все мозги мне уже чайной ложкой выели. Они начали читать мои переписки, так что я буду шифроваться. Твоя персональная стерво4ка: *». Письмо было странным. На нем стояла маркировка скоростной отправки, а тариф у нее до Зенита в три раза дороже обычного. Шифр текста предельно простой, определённо не уровень Химеры. Если бы она захотела, то создала бы что-то посложнее солянки из иностранных языков. Этот шифр прочитал бы любой. А значит — это задачка с двойным дном. Первое, что пришло ей в голову, это прогреть бумагу. Но это было слишком банально и… да, это не сработало. Хотя она и не надеялась на успех. Что она еще могла сделать с письмом? Мысль намочить его она отложила, это стоит делать в самую последнюю очередь, когда всё уже будет перепробовано. В ход пошли несколько безобидных химических составов, не расщепляющих чернила и бумагу. В основном проявители. Один из них сработал — и на обратной стороне листа появились непонятные закорючки. Подумав тринадцать секунд, Текна перерисовала их в блокнот, после перевернула лист лицевой стороной и дорисовала получившиеся цифры. Вид они имели такой: [1-24], [7-576], [8-54], [11-2]. Обычно похожий шифр используют для книг, только чисел там четыре: книга, страница, строка, слово. Но Химера не имеет доступа к её электронной библиотеке. К чему вообще Химера имеет доступ? Как координаты это не подходит: тут очевидно, что первые числа — это порядковые номера. Планировка ее города? Зенит передаёт неточные данные, но стоит проверить. Текна открыла карту Зенита и составила несколько комбинаций. Попыталась последить за пересечениями линий, но они толком никуда не указывали, а значит, это не то, на чём стоит заострять сейчас внимание. Может, это связано с картой Солярии? Текна открыла её и повторила порядок действий. Тут что-то вырисовывалось, но максимум, до чего Текна додумалась с помощью игр с перспективой, перемещением по городам и перестановкой числовых комбинаций, это: «Пёс авокадо не красный». Перевод на другие языки тоже толком ничего не давал. Что еще это может быть? Первые числа — это точно порядковые номера. Может быть это письма? Правда, после прочтения она уничтожает их в растворе меди и аммиака, но не зря же она тренирует фотографическую память? В итоге Текна поняла, что было срочного в этом письме. Расшифрованное послание гласило: «Твои заинтересованы в нас». На следующий день она отправила ответ с отказом в приезде. Вроде, Химера этого и добивалась. Суть послания была понятно и четко очерчена, но все-таки имелась неясная неточность. Кто именно заинтересован? То ли это родители, то ли — администрация школы. И те, и те вполне имеют причины для того, чтобы навести справки, отличие только в том, что если это школа, то стоит еще больше залечь на дно, а если родные, — в частности — отец, — поговорить по душам. Она, в принципе, и так собиралась это сделать, так что займется разговором с ним в самое ближайшее время. Может быть, даже стоит прогуляться с ним по парку. К тому же, она давно не заходила во «Фруктовую лавку» с линфейскими яблоками и грушами. Ладно, это ждёт, а как быть с администрацией? Как можно еще больше не привлекать к себе внимания? Она и так делает для этого всё, что можно и нельзя, куда больше? Она помогает каждому в своём классе, став, фактически, репетитором, только работающим за ответные услуги и еду. Эти поездки по обмену на Альтерру, постоянные вызовы на каникулах, чтобы поучаствовать в очередном конкурсе/олимпиаде/открытом уроке/мастер-классе, беседы с проблемными детьми в начальных классах, потому что «Они больше доверятся ребенку» и «Ведь твои приобретенные знания в психологии не должны простаивать без дела». Это начинало надоедать. — Как дела? — Мать опять неслышно материализовалась в ее комнате. Текну перестало пугать то, что она не реагирует на присутствие родительницы. Как она предполагала, дом её мозг воспринимает как безопасное место, где можно наконец отдохнуть от постоянного напряжения и отслеживания окружающей обстановки, а мама является одной из достойных доверия людей. — Я опять забыла про барьер? — устало спросила Текна. — Нет, а ты думаешь о чем-то важном? —парировала она. Девушка закинула руки за голову и прислонилась к стене. Дверь щёлкнула, её мама устроилась напротив, придвинув стул. — Вот думаю, что я в этой жизни делаю не так. Женщина пожала плечами. — Может ты просто устала? Я слышала тебя опять вызывают поучаствовать в мастер-классе? — Текна кивнула. — Откажись. — Так резко поменять линию поведения? — Да, в этом нет ничего странного для подростка. Если не поверят — притворись, что сорвалась, разозлилась, гневно посверкай глазами и пошипи на них. — Да ну, вдруг поймут, что я это делаю не всерьёз? — Текна немного стушевалась. — Как будто у тебя мало причин, чтобы разозлиться всерьёз, — Мать встала со стула, с тихим скрипом поставила его на место. — Заварить… что-нибудь? — Если себе будешь что-нибудь готовить, то и мне сделай. Одна не хочу на кухне сидеть. Она кивнула и вышла. Текна прикрыла глаза, чтобы обдумать план завтрашнего разговора с администрацией. И уснула.***
По итогу они поверили. Тут либо Текна сыграла достоверно, либо напором и неожиданностью взяла (они сильно удивились, когда она залетела в учительскую и с грохотом швырнула на стол папку), но факт остается фактом — трогать в ближайшее время ее с этой внеклассной ерундой не будут. Первые пару дней было непривычно, к ней даже за помощью в разборе домашнего задания не подходили, но потом наступила какая-то расслабленность и отрешённость. Она наконец могла не нестись куда попало сдуру, просто лежать часами и читать то, что она хотела прочесть давно (иногда это была даже не научно-популярная и публицистическая литература), говорить с людьми, с которыми хотела поговорить, тогда, когда хотела поговорить, пару раз прогуляться вечером по паркам, сходить в пару музеев и на несколько выставок, выпить кофе с Отцом в спокойной домашней атмосфере… Оказывается, она столько всего упускала. Загрузив себя тонной ненужной работы, которая только отвлекала ее от повседневной жизни, Текна так много от себя растратила. А в ее классе был мальчик, увлекавшийся художественной старинной литературой Зенита. Он был очень начитан в своей сфере и знал крайне много полезного и интересного. А сколько методов по шифрованию собственных мыслей он ей подсказал! Одна девочка рисовала граффити по строительным заказам для неординарных построек или авторских идей архитекторов. Если честно, Текна даже не знала о существовании таких проектов. Трое организовали свой собственный кружок программирования, кто-то был влюблен, кто-то не поддавался корректировке хронотипа, кто-то любил разводить аквариумных рыбок, кто-то ей восхищался, кто-то ее ненавидел. Целый калейдоскоп ощущений. Также она завела привычку говорить с родителями за завтраком на отвлеченные темы. Самое сложное было — начать. Внезапно заговорить о новой теории магии за столом казалось абсолютной нелепостью, ей было неловко, говорила она мало. Но ей помогла Мама, поначалу она старалась бодро поддерживать разговор и вовлекать в него Отца. Чуть позже Текна поняла, что сделала это не зря. Отношения с родителями у неё стали намного ближе и доверительнее, они знали много полезного, то, что сетью иногда подавалось не так, как было бы удобней Текне. И она могла проследить, как такое общение влияет на них. А оно влияло и притом ощутимо. Через некоторое время Текна уже могла не выкладываться за троих в построении отношений. Наконец она почувствовала обратную отдачу. Это было прекрасное чувство — общаться с теми, кто тебя правда понимал.***
Не знай Текна своего отца, решила бы, что ему некомфортно на прогулке. Он выглядел, как обычно, сурово, односложно отвечал, шагал быстро и резко. Но это было его обычное состояние. Текна слышала эхо от мыслей — ему нравилось здесь. Это был старый парк на другом конце города, до которого они добирались почти час. Но усилия того стоили! Он протянул ей песочную корзиночку с замороженной сладостью внутри. Пока не откусишь — не узнаешь, что там. — Любил раньше тут гулять с одноклассниками, — он не замедлял шаг, и Текне приходилось постоянно догонять его. — Вот на этом месте раньше не было фонтана. Когда-то тут была торговая площадь, она тянулась на расстоянии всего парка. Продавали всякую всячину, — он быстро сжевал песочную корзиночку. — Это было лет сорок назад, когда Зенит еще вёл торговый обмен с планетарной системой звезды Каллисто. После расторжения договора тут перестали появляться многие вещи, что я любил в детстве. Вечерело. Фонтан заиграл красками — это был один из немногих водоёмов, в котором прижилась инопланетная фауна. В данном случае — люминесцентный подвид планктона и рачков с Андроса. Они зашли в архаичное здание. Одно из немногих, которое новое правительство не снесло при перевороте пятьдесят четвёртого года. Здесь пахло пылью, химической краской и чем-то неопределённым. Под потолком висела одинокая тусклая лампочка. Отец привлёк к себе её внимание, сказал осмотреться, пока он на некоторое время отойдет. Она проследила за тем, куда он ей указывал. Текна с опаской приблизилась к резной деревянной двери, провела пальцами по поверхности, положила руку на круглую медную ручку и повернула. В помещении непонятный обволакивающий запах усилился. Место было не стерильно чистым, но было видно, что за ним ухаживают и приводят в порядок. Пыли, правда, всё равно было многовато — от нее слезились глаза и щекотало нос. Мимолётно она отметила, что что-то тут неладно с сетью. Предназначение этого помещения после осмотра осталось Текной непонятым. Это было похоже на склад с различными произведениями искусства: за дверью стоял раскрашенный театральный реквизит; в некоторых местах на стенах сохранились фрески, которые, видимо, периодически подновляли, а где не было фресок, беспорядочно висели картины неизвестных мастеров. Некоторые из них были так стары, что уже выцвели, а на некоторых еще не до конца успела высохнуть краска. Иногда Текна спотыкалась о груды сваленной мебели, она была частично поломана; вперемешку на пьедесталах стояли старинные реликвии; в дальнем левом углу примостился старинный громоздкий музыкальный инструмент. Текна нажала пару кнопок — он издал хрип и скрип. Обернувшись, она заметила композицию, слепленную из гипса. Сзади кто-то оставил на сыром материале дыру. Текна внезапно запнулась о сломанную ножку стула. От неожиданности она сдавлено вскрикнула и рухнула на что-то твёрдое и одновременно мягкое. От поднявшейся пыли она закашлялась и, в попытке побыстрее заставить ее осесть, замахала руками. Из-за этого она запуталась в жёсткой непонятной материи, по структуре похожей на плотную, тканную вручную, штору. Текна кое-как выбралась из завала. Непонятная тряпка была многократно обмотана вокруг неё, и, пока она пыталась разобраться с ней, кто-то открыл дверь во внутрь. В захламленный зал ворвался свет извне. Текна продрала глаза. В дверном проёме стоял ее отец. — Не стоило мне оставлять тебя одну, — голос у него изменился. Тембр остался тем же, но тон, которым он говорил, его дочери был незнаком. На долю секунды ей показалось, что он немного улыбнулся. — О, я смотрю ты нашла проект одного моего знакомого, — он начал осторожно разматывать запутавшую Текну материю. Аккуратно встряхнул от пыли и подвесил на три прибитых гвоздя около того самого места, где Текна невнимательно свалилась в груду непонятно чего. Он включил фонарик и расположил его так, чтобы было видно большую часть этой расшитой разноцветными нитками ткани. — Мой знакомый занимался реставрацией мебели и гобеленов. Этот он нашёл в сгоревшем доме одного сошедшего с ума активиста. Кажется, это было немногим после переворота, когда царила жуткая неразбериха. Он направился добровольцем в спасательную группу, помогал расчищать завалы сгоревшего старинного здания. Там и нашёл его. Одна из немногих вещей, что ему удалось незаметно вынести. Говорят, когда человек смотрит на произведение искусства, он испытывает какие-то определённые эмоции. Художник передаёт с помощью подручных средств то, что хочет передать. Но Текна, смотря на неё, не испытывала ничего. Может быть, только небольшое чувство уважения к людям, которые могли красиво вышивать. В целом, гобелен был похож на какую-то церковную древность. Стиль, изображенные люди, много золотых и синих тонов. — Жаль, я не разбираюсь в истории и искусстве, но он что-то говорил про то, что это связано с Зенитом. Хотя как по мне, вообще ничего общего с нашей культурой я не вижу. — Может подарок от дипломатических партнеров? Отец пожал плечами. Они еще немного посмотрели на вышивку и одновременно направились дальше обходить зал. — Наверное, это место показалось тебе очень странным, да? И сеть про все эти вещи молчит. Верно, запросы в сеть по этим вещам ничего не давали. Что-то тут было со связью. Видимо, стояли глушилки, информация не могла прийти извне, и Текна тоже не могла связаться с внешним миром. Это напомнило ей отключение от сети при вылете из подконтрольного Зениту сектора. — Если как-нибудь захочешь сюда вернуться — я познакомлю тебя со своими друзьями — они подключат тебя к базе данных по всем этим древностям. Текна недовольно нахмурилась. — Зачем такие сложности? Почему не можешь сейчас подключить? Он приулыбнулся и понимающе на нее посмотрел. — Информация, которая тут содержится, не должна утечь в общий доступ. В ином же случае этот странный маленький музей будет растащен правительством. А может быть все будет намного проще, и они всего лишь превратят его в облагороженный музей, разумеется, предварительно переписав историю каждого предмета, придав им более патриотический характер. Текна приподняла в немом изумлении бровь. Удивительно, но сейчас отец был похож не на обычную свою ипостась трудолюбивого гражданина Зенита, а на ребёнка, который нашёл на улице кучу разноцветного битого стекла, собрал его в банку и спрятал от родителей. — Отец, это же просто ребячество! Мужчина ещё шире улыбнулся и потрепал её по волосам. — Да, ты абсолютно права. Не могу отрицать, что нам с друзьями хочется что-то спрятать от верхушки просто потому, что детство играет. Текна нахмурилась еще больше. — Отец, это просто старинное здание с кучей непонятного хлама. — Не нуди, Текна, я и сам знаю. — Нет, я в том смысле, что если бы тут было что-то важное, то правительство нагрянуло бы сюда, как только информация ушла бы в сеть. А она ушла бы в сеть, ведь человек при выходе из экранизированной зоны автоматически к ней подключается. Разве то, что ты мне рассказал про гобелен, и всё то, что я просто тут увидела, не утечет в инфополе? Мужчина отрицательно покачал головой. — Все твои воспоминания сейчас записываются. При выходе из здания ты забудешь обо всём этом, а в базе данных музея они сохранятся. Потом, когда придёшь сюда снова — всё вспомнишь. Отец замолчал и пошёл к разрушенный колонне. Некоторое время Текна с удивлением оглядываясь по сторонам. Неожиданно, это была интересная схема. — Подожди, а как вы в тайне от правительства скрыли целое здание? — Мы его не скрывали сами. Чисто случайно нашли: из-за классической для Зенита аномалии здесь образовалась «мёртвая» зона. На самом деле, в каждом городе есть хотя бы одно такое место, где нет охвата сети. Я, кстати, думал, почему за такими местами не усилена охрана и почему их не обносят колючей проволокой, но понял, что в этом нет необходимости. Это компенсируется мгновенным подключением к сети при выходе из экранизированного участка, — он достал из наружного кармашка платочек и оттёр какое-то пятнышко на колонне. — Правоохранительные органы каждые два-три года проводят тут обыск, но, кроме небольшого склада всякой ерунды и старческого кружка по интересам, они ничего не находят. Верно, они ничего и не найдут, пока отец сам этого не захочет. Он просто мастер скрывать свои мысли и строить тактические планы. Даже при простой прогулке с ней он продумал всё, что только можно. Текна это знала, ведь она сама такая же. — И сколько ты работаешь с ними? Отец поморщился и сел на поваленную часть колонны. Он выглядел в такой позе немного чуждо этому месту. Как будто на правительственном заседании внезапно оказался человек в костюме клоуна. — Ты относишься к этому так, будто я состою в каком-то бандитском объединении. Воспринимай это как исследовательский студенческий проект. Да на самом деле это он и есть, просто начатый без руководителя и немного затянувшийся. На тридцать лет. Он опять что-то взял, на этот раз из стоявшей рядом коробки с кучей мелкого хлама, и начал тщательно протирать от пыли, как будто не мог сидеть без дела. Или же он просто привык, что каждый раз, когда приходит сюда — внимательно рассматривает и чистит каждый миллиметр всех этих древностей. Текна села рядом с ним. В руках у её отца было что-то вроде деревянного куба, составленного из множества разных частей. Мужчина оглянулся на неё и протянул ей предмет. Текна взяла его в руки и повертела вдоль каждой из трёх осей. — Это старая головоломка. Она похожа на четырёхмерный конструктор, который вы собираете на ежегодных школьных тестах. Только тут каждая деталь неким образом зачарована и из-за конфликта или совместимости магических векторов они цепко держатся друг за друга, — он указал на один из стыков мелких деталей. — Иногда я прошу не восстанавливать мне воспоминания о том, как я решаю её, — он с улыбкой понаблюдал за тем, как Текна пытается пошевелить одну из частей. — Таких на Зените уже не делают. Девушка глупо уставилась на кубик. Она не чувствовала магического отклика и эха от истории этой вещи. — Удивительная штука, правда? Текна прохрипела что-то утвердительное. Эта вещь немного пугала тем, что не поддавалась её магической силе. — Пока не разберешь — не прочтёшь, — шкодливо продекламировал мужчина. — Вот, смотри, — он указал на две стыкующиеся друг с другом детали. — Я бы посоветовал начать с них. Текна попыталась принять его совет и попробовать с ними что-нибудь сделать, но она правда не знала, как эта штука работает. Он несколько минут понаблюдал за переливами ауры девушки. — Ещё подсказку? — в его голосе слышались нотки напускного превосходства над дочерью. Текна упрямо помотала головой. Она вся напряглась и усердно пыхтела над игрушкой. — Ладно, пойду поговорю с моими старыми друзьями. Он встал, оттряхнул брюки и направился к выходу, оставив девушку наедине с этим деревянным кубом.***
Когда он вернулся, то увидел сосредоточение глухой ненаправленной злости. Текна встала и ходила по залу кругами, вертя в руках игрушку, на автомате переступая через все препятствия на полу, вроде тех же рассыпанных частей мебели. Он с немым изумлением посмотрел на то, как, споткнувшись, она сильно накренилась влево и уже на расстоянии в десять сантиметров от пола вся изогнулась под немыслимым углом и восстановила равновесие. Он сглотнул и окликнул её. Оглянувшееся на него чудовище обрушило неконтролируемый поток злости и непонимания. Фигурально. Его дочь просто недавно впустила его в личное пространство и больше не закрывалась барьером, потому он и ощутил всё это разнообразие чувств и ощущений. Мужчина засмеялся. — Чувствую, ты очень огорчена тем, что не можешь решить её за свои рекордные семнадцать секунд. — Я. Мучаюсь с этой ерундой. Уже. Двадцать минут! — прошипела она. — Я не продвинулась ни на миллиметр! Я перепробовала всё по десятку раз! Я не могу понять, как оно работает, система его побери! — Не выражайтесь, дочь, — смеясь, одёрнул ее отец. — Хочешь помогу. — Не хочу! — огрызнулась она. Он поднял руки в качестве жеста капитуляции. Текна с раздражением положила кубик на постамент. — Ну что, собираемся домой? — Собираемся, — буркнула она. — Не расстраивайся, зато у тебя будет повод вернуться сюда, — он внезапно очень заразительно рассмеялся. Текна посмотрела на него, как на придурка. — Прости, — он медленно выдохнул, прекратил смеяться, но улыбаться не перестал, — я внезапно вспомнил, как ты в четыре года укусила свою одногруппницу в садике за то, что та из твоих объяснений не поняла, что такое горизонт событий, — он опять засмеялся, увидев, как Текна покраснела. — Нас даже на воспитательные беседы вызывали. — Да ну если она была тупая, как пробка от вина! — Прошипела Текна, скрестив руки на груди. — Она до сих пор меня раздражает! — Ой да ладно? Разговором с тобой можно заморозить весь подконтрольный Солярии сектор! Текна махнула на него рукой, ничего не ответив, и направилась к выходу. Уже в тот момент, когда она взялась за ручку, Отец окликнул ее: — Знаешь, когда я выйду отсюда, то уже не буду тем человеком, которым являюсь сейчас, — с какой-то глухой тоской сказал он. — Поэтому, я попросил оставить нам двоим на память несколько секунд нашего разговора. Знаешь, в обычном своем состоянии мне непонятно то, с каким рвением ты пытаешься покинуть Зенит. Но сейчас… ты же тоже слышишь этот непонятный гул в атмосфере? Текна посмотрела на него с непониманием. Злость, до сих пор сжигавшая её, не давала мыслить здраво. — Когда я выхожу на улицу и медленно бреду сюда сквозь парки и скопления куда-то спешащих людей, всегда спешащих людей, мне иногда хочется разделить ту бесконечную нежность, что я ощущаю к каждому живому созданию, которое вижу, чтобы они наконец остановились и посмотрели на небо. Они всегда смотрят себе под ноги. Никогда не отрывают своего взгляда от текста на смарт-очках или от носков своих ботинок, — он с тоской посмотрел на замершую в ожидании Текну. Она смотрела на него с глухим раздражением. А потом… её взгляд прояснился и расцвел пониманием. Мужчина грустно улыбнулся. — Иногда, когда я смотрю на стены нашего дома, меня пробирает такая тоска. Текна повернулась к нему всем телом. — Почему все зенитовцы так хорошо скрываются? — с улыбкой спросила Текна. — К сожалению, не все. Может пара человек из твоего класса. По статистике это почти один к пятнадцати среди детей. И один к ста среди взрослых. Система хорошо выполняет свою работу. Знаешь, эти бесконечные стирания памяти почти создают у меня вторую личность. Я почти шизофреник. Неровен час, когда меня раскроют и упекут в психушку. Текна скривилась, как будто съела что-то очень кислое. — Только не ной! У вас, папа, есть моя мама, она тебе вправит мозги, если что. Мужчина натянуто рассмеялся. — Да, ты права. Не зря же я взял эту женщину в жёны, — он потёр кисть правой руки. — На самом деле я не об этом, — он сделал непонятное движение рукой. — Теперь главное не сболтнуть лишнего. Я хочу, чтобы ты поступила в Магикс и нашла то, что ищешь вне Зенита. Может быть, ты даже станешь настолько влиятельным человеком, что сможешь исправить эту неправильную вселенную. Ведь ты тоже понимаешь, что в этом мире что-то сломалось, — он опустил руку. — Как-то так. Текна стояла оглушённая. Смотрела на него пустым взглядом, ничего не понимая. А потом её затопила вселенская радость и облегчение. Такую благодарность она не ощущала, наверное, с семи лет. Тогда как раз её школа выбилась в десятку лучших на всей планете, а она начала усиленно заниматься внеклассной и волонтёрской деятельностью, что помогло поднять рейтинг на целых десять процентов! Такого торжества в её честь ещё никто не устраивал, она чувствовала себя чуть ли не президентом. Но это было лучше. Это было признание её пути от одного из самых близких для неё людей. Она обняла его, потому что слов для такого чувства недостаточно. Получилось немного неловко и смущающе. Отец потрепал её по волосам и направился с ней на выход. — Всегда тяжело отсюда уходить. Зато это хорошая проверка на вшивость — мало кто захотел сюда прийти ещё раз. Не знаю, может, кроме стирания памяти в этом барьере намешано еще что-то, но факт в том, что схема ещё ни разу не давала осечку. Текна напоследок оглянулась. Она ощутила, как непонятное чувство наполнило её изнутри, заменило ей органы, кости и мышцы и вмиг переполнило. Что-то горячее стекло по щеке. Они вышли из здания.