***
Мы дождались нашей очереди, ответили на все волнующие вопросы и теперь ожидали результатов, сидя в просторном коридоре на одном из диванов. Время словно мед — тянулось. Казалось бы, что мы сидим тут час, но посмотрев на телефон, выяснилось, что всего десять минут. — Я скоро приду, — сказал Ирука-сенсей и оставил нас с Итачи одних. — На удивление, — начал Учиха, — Я в тебе не разочаровался. Комплимент или поддержка? Не знаю что это, но вышло у него не очень. — Мне тебе спасибо сказать? Или что? — я сама не ожидала от себя такой резкости и агрессии. Видимо, усталость сказывается и на нервах. Почему-то состояние подростковое, хочется показать свои шипы или излучать ненависть. Может это из-за того, что я нервничаю?***
К счастью, всё кончилось. Я лениво легла на кровать в своей комнате общежития. Ино и Сакура наверное еще на дополнительных. Вяло написав смс маме, что я свободна, я принялась её ждать. Учиха не выходил у меня из головы. Как выразились «критики» не знаю, как еще назвать тех людей, что ознакамливались с нашим проектом, Итачи их поразил. Благодаря нему у нас и первое место. Я не могу разделить с ним триумф победы, потому что это его победа, которую он заслужил. Может вообще больше не тянуться за знаниями и послать всё, если я не могу хоть чуть-чуть угнаться за всеобщим гением? Всё же, немного у меня получилось за ним угнаться, когда мне доверили проект с ним. Но выше него я вероятно не прыгну. Да и зачем? Доказать ему что-то? Нет уж. От моих размышлений меня прервал звонок мамы. Она уже тут и просит меня собираться домой. А какие вещи мне брать? Только зарядку для телефона и всё, всё остальное есть дома, к тому я скорее всего скоро сюда вернусь. После похорон. Воспоминания вновь предательски нахлынули. Черт, лучше бы продолжала думать об Учихе, это помогает отвлечься. А правильно ли свое отчаянье превращать в ненависть к человеку, который толком мне ничего не сделал? Он всего лишь человек, к которому у меня иногда бывает неприязнь, но это временно. Проект окончен, получается мы больше никак не будем контактировать, а если мне еще поручат какое-то дело, где я должна быть с ним в паре — откажусь. Нервам же лучше. Если всё-таки есть тот загробный мир, то папа меня простил? Ведь фирма для него значила почти всё, возможно даже первее семьи. Мне кажется, что сегодня предстоит серьёзный разговор с мамой, но разве это плохо? Я получу ответы на свои вопросы, но… Надо ли мне это? Лучше жить не задумываясь и ничего не зная, а не идти на поводу у своего любопытства. Почему-то я уверена, что эти ответы мне будут либо неприятными, либо шокирующими. Когда я выходила из корпуса общежития, то увидела на территории школы вальяжно прогуливающихся Итачи и Ш.? Не помню его имени, да и не знала, просто как-то в школе слышала как кто-то его окрикивал и точно запомнила, что его имя начинается с «Ш». Я кинула непонятный взгляд на Итачи, даже не знаю зачем. Просто захотелось посмотреть на него. Он тоже посмотрел на меня, весьма безразлично, но мне кажется или его губы дрогнули в улыбке? Слишком далеко, чтобы я могла понять кажется мне или нет. Мама уже ждала меня у машины. Её весьма усталое лицо вытянуло из себя небольшую улыбку, давая мне знак, что она рада меня видеть. У неё были стеклянные глаза, словно она выплакала всё жидкость в организме. Мне кажется или она похудела? Она и раньше была весьма стройной, но сейчас она выглядит более истощенной. — Директор мне сказал, что ты отлично учишься, — попыталась она отвлечь меня, потому что заметила, что я осматриваю её уже несколько минут, ни на что не обращая внимания. — Я очень счастлива этому. — Я рада. — ответила я весьма натянуто и села в машину, далее дорога до дома проходила в абсолютной тишине.***
— Как это произошло? Диагноз. — спросила я, мы только вошли в дом и сняли обувь, не успев даже сесть на диван. Мама сглотнула ком в горле и прошла на кухню, жестом показывая идти за ней. Она поставила чайник и глубоко вздохнув ответила: — В последние пару месяцев он очень часто пропадал на работе, даже не высыпался, — начала она, доставая кружки, — Ты ведь и сама знаешь. — чайник дал сигнал о том, что вода уже кипит. — У него случился инфаркт, за два дня до того как ты отправилась в пансионат. Затем, врачи порекомендовали нам одну клинику в Южной Корее, куда мы и отправились, как только нам разрешили с Яногами перелёт, — она налила чай и поставла на стол кружки и потянулась к своей, сделав небольшой, но спасительный глоток. Я понимала, как она настрадалась, ведь она всё это видела. Своими глазами. — Там мы начали лечение, затем выяснилось, что у него ишемическая болезнь сердца, врачи просили его никак не расстраивать, потому что был высокий риск повторного инфаркта, а он только шел на поправку. — мама сдерживала слёзы. — Но потом, ему кто-то позвонил с работы и сказал что в Киото загорелся один из филиалов и важные документы сгорели в пожаре и умер в пожаре охранник, с которым Яногами был знаком лично, — она тяжко вздохнула, слезинка всё же начала медленно скатываться, по её щеке — У него случился второй приступ, — слезы начали течь словно град, а у меня заслезились глаза, но я не моргаю, чтобы не заплакать полностью. — Второй раз его не успели спасти. Даже не знаю, что больнее, слышать это или осознавать. Я всегда считала отца крепким и возвышала его, несмотря на свою упертость, никогда в голове не было мыслей что он вообще когда-то умрет. Я часто представляла как он провожает меня в университет, на ту профессию, которую хочу я, а не он. Как он гордится мной, когда я оканчиваю университет на высший балл. Как он провожает меня к алтарю, где меня ждёт мой жених и без пяти минут муж… Но видимо, ничему этому не бывать. Реальность убивает все мечты, в особенности самые желанные. Я нежно обняла маму, стараясь её поддержать, чтобы она не плакала. Но поможет ли ей это? Не знаю. Но она начинает плакать мне в плечо, чувствуя мою поддержку.***
Похороны наступили внезапно. Несколько дней прошли как час. Я заметно сблизилась с мамой, поддерживала её, а она меня. И вправду, общее горе — сближает. Гроб в котором находится отец уже поместили в яму и закапывают. Я стараюсь по всем японским традициям (которые очень чтил отец) не плакать, а может это от того что у меня не осталось слёз? Но всё равно нужно быть сдержаннее. Слишком много незнакомых лиц рядом, чтобы показать свои истинные эмоции. Теперь проводится минута молчания. Я одна тут в черном кимоно, который по традиции надевают на похороны, но погода слишком плохая. Я вижу, что покрылась мурашками, но мне всё равно на холод. Я привыкла к нему. Другие же люди просто в черных одеяниях и одеты по погоде. Люди начали подходить и говорить нам с мамой слова утешения и сочувствия, я лишь благодарственно кивала, а маме приходилось что-то отвечать. Сколько тут человек, пятьдесят? Сто? Я заметила семью из трёх человек, которая приближалась к нам с мамой. Первое, что мне врезалось глаза так это один из них, черные волосы, высокий рост и чёрное пальто и брюки, а также волосы. Когда они начали приближаться, то я узнала Итачи Учиха. Видимо, это его семья. Он очень похож на мать. У неё такие же черные волосы, напоминающие окрас вороны и ониксовые глаза. Очень аккуратные черты лица и миловидная внешность, фигура же очень стройная. А длинные волосы очень ухожены. Отец Итачи выглядел по другому. Теплый тон кожи, черные глаза, выделяющиеся скулы и каштановые короткие волосы, с пробором по середине, открывающим лоб. Для своих лет он выглядит хорошо, но глаза выдавали усталость. На нем была черная рубашка, поверх такой же пиджак и черные брюки с туфлями. — Приносим свои соболезнования, Рейвин и Эмико, — сказал глава семейства, видимо он и вправду видел меня в детстве, раз знает моё имя. — Яногами был не только моим партнёром, но и очень хорошим другом. Надеюсь, он сейчас в лучшем месте. — Спасибо за искренние слова, Фукагу, — ответила мама, видимо они и впрямь хорошо знакомы. Я заметила, что они последнее, кто пришел высказать слова сочувствия и расслабилась. — Эмико, мы сейчас поговорим в взрослом кругу, мы скоро вернёмся. Они зашли внутрь здания. Неужели они будут говорить о том контракте прям на похоронах? Хотя, они кончились. Мы с Итачи остались одни. Он кинул на меня взгляд. — Не замёрзнешь? — бархатный тембр голоса вывел меня из своих мыслей. На улице и вправду очень холодно и пасмурно, но надев это кимоно я в первую очередь думала об отце. Он всегда говорил как мне идёт кимоно и о том какой это прекрасный элемент одежды, которому уже очень много веков. Отец порой был категоричным традиционалистом. — Нет, — как-то хмуро у меня получилось ответить. — Может, пройдем в здание? — поинтересовался Итачи, протягивая свою руку. Я конечно понимаю, этикет, воспитание, мораль. Но нет. Я проигнорировала его жест, лишь кивнув отправилась в сторону здания, а он последовал за мной.