Твой дом

      А разве я должен был?               Ты единственный из всего вагона смотрел на меня.               Питер облегченно выдохнул и откинул голову на бок машины. Он десять минут колебался и медлил с ответом, вспыхнувшие воспоминания мутной пленкой затянули все остальные мысли. А оказалось все куда проще — они всего на всего продолжали обсуждать события на станции.               Я помню мужчину в чем-то темном. У него были странные очки, мне показалось, они — красные.               Все верно — у них красные стекла.               Так, значит, это были вы?!               Да.               Но вы были без бороды, это так странно.               Почему? Я никогда ее не носил.               Правда? Но в нашем времени она чуть ли не ваша визитная карточка. И всегда напоминала мне ту, что в комиксах у Железного Человека.               Тогда я понял, из-за кого начал ее отращивать.               Питер не мог поверить в это совпадение. Неужели он действительно стал причиной, по которой Старк стал носить бороду? Да весь мир сходил по ней с ума, когда новый глава Старк Индастриз впервые дал интервью журналу «Пипл». Питер помнил вопросы очарованной журналистки, этот номер до сих пор хранился в верхнем ящике его письменного стола. Но чтобы какой-то мальчишка со своей любовью к комиксам вдохновил его? Нет. Это было слишком. Все то, что происходило между ними становилось слишком... Питер не считал себя дураком, он чувствовал, как изменилось отношение Старка. И это было страшно, страшно от разрастающегося забытого томления и странной надежды, которой не хотелось давать шанса. Однажды Питер встретился лицом к лицу с всеобщим неприятием, пройти этот путь снова было бы мукой.               Теперь я буду приезжать только по вторникам и четвергам, мистер Старк. И больше не появлюсь до конца недели.               Вот так он перевел тему. Достаточно очевидно, но ничего более сносного за короткое время придумать не смог, а общаться в прежнем русле было выше его сил.               Из-за экзаменов?               Да, и еще я устроился в кафе, свободного времени совсем мало остается.               Решил не сидеть у тети на шее? Похвально, малец. Тогда до вторника.               Разговор быстро завершился, что, несомненно, Питера обрадовало. Но следующая мысль заставила тихонько простонать. Он только что сам пообещал Старку, что будет приезжать к дому каждую неделю, хотя именно сейчас готов был сделать новый перерыв не меньше чем на месяц. Но сказанного, тем более в письменном виде, он вернуть не мог. Оставалось только надеяться, что за отведенное время он сможет утихомирить душевный раздрай.               Неделя за подготовкой прошла незаметно, и когда Питер подошел в обещанный день к почтовому ящику, понял, что не успел занервничать. Раньше он всегда знал, что найдет в письмах кучу немыслимых вопросов, а теперь, «новый» Старк мог написать что угодно. Неизвестность интриговала и настораживала.               Но Питер боялся напрасно, вопросы были, но самые обыкновенные. Старк интересовался его экзаменами, подработкой в кафе и даже здоровьем тети, будто был давним и очень хорошим знакомым его семьи. Даже выслушал, вернее терпеливо прочитал, несколько забавных историй о том, что случилось с Питером на первой рабочей смене. Комментарий Старка вогнал парня в краску и заставил вспомнить его высказывания о бородке.               Даже если бы ты принес мне фраппе с взбитыми сливками вместо американо, я бы не отпустил тебя без чаевых :)               Питер обалдело смотрел на первый смайлик, который отправил ему Тони и ничего лучше не придумал, как отправить такой же без слов. Дальше Старк перевел тему на комиксы, на то, что почти дочитал первый выпуск и неловкий инцидент был исчерпан.               Но в конце переписки вылез тот подвох, о котором постоянно думал Питер — не мог Старк быть таким милым, если сильно не хотел чего-то. Когда Питер прочитал, что у того есть к нему просьба, то готов был увидеть любой идиотский вопрос, который помог бы в его исследованиях, но желание Старка оказалось совсем другим.               — Он хочет, чтобы я прислал ему свою фотографию, — сказал Питер, со вздохом опускаясь на стул в столовой. Следующий день он провел как на иголках, пока не выдержал и не рассказал все друзьям.               — По-моему, его желание очевидно, — пожала плечами Мишель, — что ты ему ответил?               — Сказал, что подумаю.               — А что тут думать? Разве ты не этого хотел?               — Да, но…               — Тем более, он видел тебя на станции, и ты ему понравился.               — Нет, этого не может быть, — замотал головой Питер. — Ты же помнишь меня два года назад — худой, несуразный, с кудрявыми патлами, которые тетя Мэй состригать не разрешала.               — А еще я помню большие слезливые глазки, как у побитого щеночка.               — Я был ребенком!               — О, не преувеличивай, — махнула рукой ЭмДжей. — С другой стороны именно поэтому он и хочет посмотреть, как ты выглядишь сейчас в свои почти восемнадцать.               — И тебя не смущает его явная и неожиданная заинтересованность?               — Главное, что тебя не смущает, да, Нэд? — Мишель пнула сидящего напротив парня, жующего сэндвич.               — Мы с тобой, друг, — пробубнил тот с набитым ртом, — даже если тебе в кайф подкаты сорокалетнего мужика.               — О, боже, — вздохнула ЭмДжей, закатывая глаза.               — Ну, спасибо, — буркнул Питер и покраснел так, что даже кетчуп бы позавидовал, чем вызвал дружный смех друзей. Из столовой он выходил с легким сердцем и приподнятым настроением. Питер и понятия не имел, как ему была важна поддержка Нэда и Мишель.               В четверг весь путь до дома на обрыве, распечатанное сэлфи, сделанное у стены с граффити, жгло ему карман. Питер хотел попросить фотографию взамен и волновался о том, как эту просьбу воспримет Старк. Но переживания оказались излишними, потому что находка, ждавшая его в ящике, стала поводом для начала переписки. Питер вытащил альбомный лист с изображением двух известнейших супергероев — Железного Человека, летящего между небоскребов и Человека-Паука будто зависшего рядом на тонкой паутине. Рисунок пестрел яркими цветами, небрежные штрихи карандашей придавали особый шарм работе. Питер пытался вспомнить, видел ли он похожую иллюстрацию в комиксе, но вскоре решил, что Старк основывался исключительно на своем воображении.               Разговор начался поразительно легко, он был пустым, шутливым, но необходимым как воздух. Они настолько развили тему супергероев, что решили сами написать свой собственный комикс о приключениях Железного Человека и Человека-Паука. Питер предложил это в шутку, но Старк так серьезно ухватился за идею, что даже предложил несколько безумных сюжетных линий, пообещав подготовить иллюстрации и подкорректировать реплики Железного Человека. Остальной сценарий и слова Человека-Паука он отдал Питеру, что ввело того в замешательство. Да, он часто сравнивал Тони Старка с миллиардером и создателем железного костюма, но не думал, что тот ответит тем же.               Каждое слово Тони пропитывалось искренностью и теплотой, что Питеру даже казалось, что он мог почувствовать его улыбку через аккуратные черные строчки. Это было необычно, весь вечер был особым, Питера переполняло чувство радости и приятного волнения, он будто был на первом свидании, если учесть, что был так же счастлив, когда взял Лиз за руку на их неторопливой прогулке после вечернего сеанса. Только теперь с особой охотой роль партнера выполнял Старк, периодически выдавая смущающие шуточки и неуместные своей прямотой вопросы. Но Питер сладко улыбался и желал, чтобы минуты проведенные у дома на краю земли никогда не кончались.               Когда солнце уже спряталось за толстые сосны, Питер с сожалением понял, что лимит свободного времени они исчерпали, и, если он не направиться домой прямо сейчас, его будет ждать холодный ужин и рассерженная тетя. Питер написал об этом Старку и ждал прощального письма.               Ты подумал о моей просьбе, Паучок?               Старк одной фразой выбил Питера из колеи. Фотография... Он совсем забыл о ней, витая в облаках, а еще это прозвище... Паучок. Питеру безусловно было приятно, но это означало, что для Старка он по-настоящему стал кем-то особенным, и тот открыто это показывал. Неужели все могло так кардинально поменяться после одной короткой встречи на перроне? Конечно могло, Питер ли этого не знал.               Навернув пару кругов по берегу, он судорожно придумывал, как попросить ответную фотографию. Если продолжать аналогию со свиданием, то сейчас наступало время первого неловкого поцелуя, и Питер мог конкретно облажаться, если позволит зайти себе дальше допустимого.               Так и не сообразив ничего путного — слова просто не хотели связываться в предложения — он кинул карточку в ящик.        

***

              Если Питер и был сам не свой от волнения, то он просто не мог представить, что творилось в душе его собеседника на той же самой площадке, усыпанной гравием ровно два года назад.               Старк стоял перед ящиком и нервно крутил в руках фотоаппарат мгновенной печати. С самого начала идея о фотографии казалась ему рисковой, он видел на станции улыбчивого мальчика и не знал, каким Питер стал теперь. Ведь взрослый парень мог попросту послать его за такую неоднозначную просьбу. Старк рассудил, что согласие мальчишки было бы верным индикатором — свет либо красный, либо зелёный. И он надеялся на последний вариант, иначе его отправили бы в далекое пешее ещё полчаса назад, с его-то проломным флиртом.               Из мыслей вывел поднявшийся со скрежетом флажок. Старк не хотел признаваться себе, но это был один из самых волнительных моментов в его жизни. В ящике обнаружилась небольшая фотография, распечатанная на довольно дешевом цветном принтере, но даже его красок хватило, чтобы показать, насколько реальна их переписка сквозь время. Вот, какое доказательство Старк должен был попросить сразу, ведь на него сейчас смотрел взрослый юноша, а не тот солнечный мальчик из поезда. Да, он оставался Питером Паркером, но был совсем другим, такой, он вызывал определенный интерес, и вполне сочетался с письмами, которые посылал.              Перемены оказались существенными: крепкая шея, обострившаяся линия челюсти, короткая стрижка, уничтожившая мягкие каштановые кудри, а главное глаза — тёплые и любопытные, стали холоднее, а взгляд сдержаннее, из них по-прежнему лился свет, но тускло, будто что-то его подавляло.              Желание увидеть Питера прямо сейчас возросло еще сильнее, убедиться, что все эти фантомные эмоции в его глазах лишь показались. Старк положил в ящик фотоаппарат без лишних объяснений.               Но вместо отснятого полароида он получил стикер приклеенный к объективу.              Сначала вы.              Старк хмыкнул и потёр шею. Это было справедливо. Вернувшись в дом, он снял свой портрет на фоне холодильника, потому что в растерянности так и не решил откуда ракурс будет лучшим, положил карточку с фотоаппаратом и через минуту получил ответную.              Питер сидел на дорожке в рассеянном свете фонарей и смущенно улыбался. На заднем фоне темным пятном расплывался силуэт безжизненного стеклянного дома, но Старку было все равно, он не отрывал взгляд от слегка прищуренных глаз и не понимал, почему однажды согласившись подыграть мальчишке вместо того, чтобы добиться своей цели, он просто в нем пропал.       Будто прочитав мысли Старка, Питер сделал еще несколько селфи, только уже подурачившись, высунув язык на одной и подмигнув на другой. Тони и не заметил, как стал широко улыбаться, держа карточки в руках. Он схватил стикер, попавшийся под руку, и быстро написал.              Оставь его себе, фотографируй все, что сочтешь нужным. Я хочу знать, чем ты живешь.              Вы и так все про меня знаете, но я не против. На следующих выходных у меня выпускной. Надеюсь, мой пройдет лучше, чем ваш.              Я тоже на это надеюсь:)              Тони вспомнил, как однажды поделился с Питером о своем опыте бальных танцев на выпускном, точнее отсутствием такового, ведь школу он окончил в четырнадцать, тогда он лишь забрал аттестат и ушел. А вот выпускной в университете вспоминался с трудом, не говоря уже о том, что за некоторые события, оставшихся в памяти, Старку было, откровенно говоря, стыдно до сих пор.              Пожелав друг другу спокойной ночи, а Питеру еще и хорошей дороги, они разошлись. Тони давно не помнил такого легкого чувства, охватывающего его тело, он будто парил над собой, и все происходило с незнакомцем невероятно похожим на него. Глупо, конечно, но даже в состоянии абсолютной беспечности, радости, что Питер забрал фотоаппарат, внутри Старка тянуло неопределимое чувство тревоги. А когда он вернулся в гостиную и вывел ноутбук из спящего режима, понял, что волнение не пришло из ниоткуда.              Отец писал ему, даже пропущенный звонок от личного секретаря отобразился на экране смартфона. Это было странно, они с момента расставания, а с него прошло полгода, ни разу толком не поговорили, и даже не созванивались. Натура упрямых гордецов не позволяла перейти на первый взгляд такую тонкую и хлипкую черту недопонимания. Когда была жива мать Старка, воссоединением занималась она, буквально брала за руки двух своих самых дорогих и любимых мужчин и вновь связывала их, заставляла мириться, растапливала лед обиды. Но смерть Марии запустил необратимый процесс в жизни Тони и Говарда, и с каждым днем они словно два электрона отталкивались друг от друга все дальше.              Прочитав по диагонали письмо от отца, в котором сухим канцелярским языком говорилось об благотворительном вечере в Старк Индастриз, он закрыл ноутбук с громким хлопком. Чертова рассылка, мог бы сам напечатать приглашение или позвонить. Старк направился к мини-бару и плеснул себе виски. Правда, он сам уехал, не сказав ни слова, чему собственно было удивляться, да и отец уже давно по факту не занимался делами, перекинув управленческую волокиту на хрупкие плечики мисс Поттс. Хотя Пеппер точно должна была позвонить или отправить письмо лично, все-таки с ней у Тони всегда были теплые отношение, даже слухи по компании ходили о их возможном романе. Только вот никому не было известно, насколько не восприимчива оказалась рыжеволосая красавица к чарующим флюидам Старка-младшего.              На столе снова завибрировал телефон. На экране высветилось лицо Пеппер — легка на помине. Женщина, которая появляется в нужное время в нужном месте. Может, за это Говард отдал предпочтение ей, а не своему родному сыну, когда речь зашла об управлении компании?              — Пеппер, как же я рад слышать твой дивный голос, — начал Старк, наливая себе вторую порцию.              — О, боже, ты, как всегда, — рассмеялась девушка, — не можешь без своих фразочек, хоть раз сказал бы просто «привет».              — Это скучно.              — Возможно, только для Тони Старка — мастера витиеватых приветствий, тонкого флирта и непрошибаемого сарказма.              — У меня нет слов, мисс Поттс, неужели я передал это искусство вам?              — И не надейся, что заразил меня своей похабщиной и словесным поносом, Тони. Вообще-то, я по делу, — добавила Пеппер и из голоса пропали все искорки смеха.              — Слушаю, — отозвался Старк, что сейчас будет говорить заместитель главы Старк Индастриз, было очевидно.              — Насчет благотворительного ужина, ты понимаешь, что твое присутствие необходимо? Все члены правления съедутся в Нью-Йорк, моей презентации будет недостаточно, им нужно появление наследника.              — Нет, — твердо ответил Старк, как бы он ни хотел расстраивать милую Пеппер, ответ звучал в голове уже тогда, когда он увидел имя отца в строчке «отправителя». — Всем давно известно кому перейдет компания, зачем наводить лишние иллюзии.              — Тони, пока еще ты официальный наследник и держатель двенадцати процентов акций, это не измениться по щелчку пальцев, с тобой обязаны считаться.              — Что-то я не помню, чтобы мой голос имел вес, когда я выступил против продления контракта с министерством обороны.              — Но…              — Мой ответ «нет», Пеппер, даже ты и Роуди не заставите меня там появиться.              Пеппер вздохнула и после короткого прощания отключилась.              Вечер был бы испорчен, но взгляд Тони наткнулся на фотографии Питера, и он понял, что впервые за долгое время ему есть за что ухватиться, чтобы обрести равновесие. Пеппер и Джеймс не понимали его позицию, может, даже не хотели разбираться, они оба приняли сторону отца в затянувшемся конфликте, но даже тогда, когда двое близких друзей уговаривали его вернуться и покончить с бредовым переездом в глушь, он не назвал их предателями и не разорвал связей.              После смерти матери он ухватился сначала за Роуди, потом за мягкую, но оказавшуюся на деле сильную и преданную, Пеппер. С ними Тони утолил нужду в балансе, которую не признавал до последнего, не признавал до момента, когда решил поставить крест на прошлой жизни, на изобретениях отца и на работе в лаборатории над очередной игрушкой, приносящей только разрушения.              Фабрика смерти осталась за плечами, но смогла утащить за собой близких людей, и только после того, как Старк оказался один посреди стеклянной спальни, то понял, что потерял почву под ногами, пока не нашел странное письмо в старом почтовом ящике. Теперь Питер стал его землей, его улыбка и корявые строчки держали на плаву и доказывали правильность его радикального решения. Теперь он осознавал, почему так отчаянно хватался за эту странную переписку и пошел нарушать закон, как только понял, что может потерять и ее.              Но проблема оставалась, если Пеппер чего-то хотела, она этого добивалась. Банкет должен был состояться через две недели в пятницу, и что-то подсказывало Старку, что эти две недели станут жарче, чем июльский полдень на Майами-бич, и ему следовало запастись терпением. Единственным оазисом на горизонте маячила встреча с Питером во вторник и его грядущий выпускной.              А еще обещанные фотографии, которыми он внезапно стал просто одержим.