***
Казалось, за день до свадьбы ни у кого в Совете не осталось здравого смысла. Надо было последовать примеру Старка. Разные мысли кружились в голове Станниса. Старк даже не потрудился явиться на заседание, зная, что Стена была «последней» вещью, о которой все лорды хотели услышать. Мизинец оказался самым большим противником Старка в этом вопросе, постоянно напоминая, что даже если бы рассказы о нежити были правдой, неразумно посылать войска к Стене. Неразумное вложение для вашей личной казны, конечно. Если вы годами обманывали корону ростовщическими кредитами, кто знает, в каких еще сомнительных финансовых махинациях вы участвовали? Единственным предложением Старка, получившим хоть какую-то поддержку, была его просьба добыть драконье стекло из недр пещеры Драконьего Камня и доставить его Ночному Дозору. Роберту нравился символизм того, как бывшая крепость Таргариенов медленно разрушается и отправляется к Стене. Кульминацией встречи стал принц Оберин Мартелл, который неторопливо вошел в комнату и объявил, что его брат, принц Доран, предлагает его в качестве потенциального кандидата на должность мастера над законом. Услышав это, Мэйс Тирелл стал выглядеть так, будто он только что проглотил лимон. Это было начало «представления». Затем Мэйс стал близок к обмороку, когда Принц Оберин обнял его сына Уилласа, «как брата» в приветствии — и поцеловал его в губы, «согласно дорнийскому обычаю». Станнис приподнял бровь, но не улыбнулся. В душе он аплодировал безумному поступку Оберина. Сир Барристан подробно описал меры безопасности на завтра — от крепости до Великой септы Бейлора и великого пира в Красной башне. Королевская гвардия — единственные рыцари, которым разрешено иметь оружие в окружении короля и новой королевы, а избранные члены городской стражи обеспечат дополнительную безопасность. Станнис взглянул на Мизинца, который никак не отреагировал на планы сира Барристана. Хорошо. Он всё ещё испытывал искушение обвинить этого человека в измене на свадебном пиру, но у него не было достаточно доказательств, чтобы обвинить его в чем-либо, кроме финансовых махинаций. Старк обещал жене расспросить Лизу Аррен обо всем необычном, что произошло за несколько дней до убийства Джона Аррена, но Станнис до сих пор не получил от него ответа. Заманчиво обвинить Мизинца за мгновения до провожания молодых и смотреть, как его увозят в черные камеры на глазах у всех важных лордов королевства. И отомстить Роберту за то, что он испортил мою свадьбу. Но ростовщичество не из тех вещей, которые будоражат мужскую кровь, и Станнис рисковал выставить себя на посмешище. Станнис сделал то, что делал всегда, когда дела шли не так, как ему хотелось: заскрежетал зубами.***
Джон нашел отца там, где ожидал его видеть: в своей комнате, где не было ничего, кроме писем. Рука ожившего мертвеца зловеще плавала в банке с уксусом. Живая ещё. По словам Робба, отец здесь из-за ужасов на Стене, поэтому Джон не мог жаловаться на отсутствие внимания к себе. Верный своему слову, Джон не обсуждал Стену ни с кем из своих братьев и сестер, и ему просто нравилось проводить с ними время. Хотя отец стал серьезнее и в волосах у него появилась седина, его поведение всегда смягчалось, когда он видел свою семью вместе. Леди Старк полностью игнорировала Джона, что его вполне устраивало. Отец улыбнулся, когда охранник Томард впустил его в покои, и указал на стул перед своим столом. Джон взял стул и сел напротив отца, Призрак свернулся калачиком на полу справа от него. Впервые за последние два года он остался наедине с отцом, с того самого разговора, когда отец посоветовал ему идти на юг, к Драконьему камню, а не на север, к Стене. Ну, Станнис тоже присутствовал при этом разговоре, но это было почти то же самое. — Рад видеть, что Юг добр с тобой, сынок, — начал отец. — Старкам не место на юге но, похоже, ты исключение. — Джон улыбнулся, и отец продолжил, — король Роберт, говорит о тебе много хорошего, лорд Станнис — не говорит ничего плохого. Улыбка Джона стала ещё шире, и он не смог сдержать гордости. — Однако я бы не советовал дарить твоим сестрам мечи. Он узнал, что я дал Арье Иглу? Он собирается наказать меня, даже несмотря на то, что нанял для неё мастера по оружию? — Не смотри так испуганно. Я любил свою сестру Лианну так же сильно, как ты любишь Арью. Она любила скакать на лошадях, что не должно нравиться высокородной леди. Я не мог не подбодрить её, так как она была счастлива, когда я мчался через Волчий лес рядом с ней. Джон вздохнул с облегчением, чувствуя, что отец на самом деле не злится. — Если повезет, Арья откажется от подобных занятий, когда выйдет замуж. Вот только вряд ли я не найду для нее кого-нибудь, кто разделял бы мнение лорда Селвина Тарта. Тарт позволил своей дочери обучаться военному делу… Итак, ты хотел поговорить со мной о чем-то? — Да, отец, — сказал Джон, выпрямляясь в кресле. — Есть кое-что, о чем я давно хотел вас спросить. Теперь, когда я мужчина и посвящен в рыцари, Я… — Джон много раз мысленно разговаривал с отцом, но теперь, когда отец действительно сидел перед ним, ему было трудно сформулировать слова. — Расскажите мне о моей матери. Как её звали, кем она была, какой она была? — Джон? Мне всё равно, была ли она шлюхой. Я заслуживаю знать правду. Джон глубоко вздохнул и встретился взглядом с серыми глазами отца. — Кто моя мать? Эти слова произвели поразительное впечатление на лорда Эддарда Старка, лорда Винтерфелла и Хранителя Севера. Всё его лицо застыло, замерзая, как будто его только что ударили зимние ветры. Его глаза остекленели, как будто он заново переживал кровавую битву из другой жизни. Наконец, когда он отвернулся от Джона и закрыл глаза, прикрыв их руками, появилась трещина. Он долго сидел так, а когда заговорил после долгих минут молчания, голос его был мягок и печален. — Боюсь, сейчас я не могу тебе этого сказать. Джон моргнул, подумав, что ослышался. — Мне всё равно, была ли она одной из шлюх короля Роберта, которых ты использовал на одну ночь, когда был пьян. Я хочу знать её имя. — Джон… — А если она ещё жива и скучает по мне. Любила ли она меня? Вы любили её? Вы хотели оставить её? — Она очень тебя любила. Джон нетерпеливо посмотрел на отца, ожидая, что тот скажет что-нибудь ещё. — Боюсь, это всё, что я могу тебе сказать. Сейчас неподходящее время. Джон уставился на него. — Не вовремя? Вы шутите, отец! — Вовсе нет, — печаль в голосе отца была ещё очевиднее. Джон этого не понимал. Он чувствует вину за то, что сделал. Хорошо. Он должен. Но это не объясняло его нежелания. — Будет ли когда-нибудь подходящее время? Конечно, вы должны были знать, что однажды я спрошу вас об этом! — Я знал, что этот день настанет, ты прав. Но сейчас не время и не место говорить тебе об этом, ради твоего же блага. Мне очень жаль. — Нет, — отрезал Джон. Он не помнил, как встал. — Если бы вы действительно сожалели, то сказал бы мне тогда. В тот день, когда меня первый раз назвали бастардом. Мне тогда было четыре или пять? Я помню каждое слово из «того» разговора, включая то, как вы, отец, «выглядели убитым горем». Отец нахмурился, глядя на свои руки. Они дрожали. — Скажите мне, отец. Лорд Станнис не стал бы скрывать от меня такое. — Я не лорд Станнис, Джон. — У вас нет ни черных волос, ни голубых глаз, и все же вы достаточно похожи с лордом Станнисом. Он, кажется, ревнует вас к своему брату, по какой-то причине. — Джон прикусил губу, стараясь не отвлекаться. — Конечно, у меня были разногласия с лордом Станнисом, мы и раньше кричали друг на друга… но, по крайней мере, он всегда говорил мне правду! Он сказал мне правду о королевских детях, и в сравнении с этим имя моей матери не должно иметь никакого значения! И всё же вы ведете себя так, будто это какая-то тайна, которая разорвет королевство на части! Что, трудно признать, что вы изменяли жене? — Я признался, и это причинило Кейтилин боль. Она знает, что вся эта ситуация — моя вина и только моя. По какой-то причине тот факт, что отец сидел так спокойно, хотя и с выражением страдания на лице, — привел Джона в ярость не меньше, чем его отказ что-либо ему сказать. — Эддард Старк виноват? Тогда почему меня всегда обвиняют? По всем правилам леди Старк должна ненавидеть вас, а не меня! Вы изменяли ей, вы причинили ей боль. Но только глупец не увидит, как сильно она вас любит. — Она нормально к тебе относится! — глаза отца сверкнули, и Джон обрадовался, что наконец-то получил от него взбучку. — Нет! Она ненавидит меня! — крикнул в ответ Джон. Она хотела, чтобы я оказалась на месте Брана. — Эти слова причинили ему боль, но Джон не мог заставить себя замолчать. — Знаете, как тяжело смотреть, когда она обнимает моих братьев и сестер, но никогда не скажет мне что-то хорошее? Она хвалила Робба за все его достижения, но смотрела на меня так, будто я должен просто исчезнуть? Она предпочла бы, чтобы меня не существовало. Отец снова закрыл глаза, его дыхание стало прерывистым. — Когда я привез тебя в Винтерфелл, я молился в Богороще, чтобы вы с Роббом выросли братьями, любящими друг друга, и чтобы Кейтилин заботилась о тебе, как о родном ребенке. Очевидно, боги сочли нужным ответить только на первую молитву. Джон рассмеялся. Он ничего не мог с собой поделать. — Она боится, что я убью всех её детей и украду титул лорда Винтерфелла. Я или мои сыновья! Почему она не понимает, что я никогда этого не сделаю? Винтерфелл может стать моим только в том случае, если все мои братья и сестры и их дети умрут раньше меня, а я слишком люблю их, чтобы желать этого. — Я знаю, Джон. — Почему вы не пытались заставить её признать это? — Я смирился с тем, что есть вещи, которые я не могу изменить. — Но я не хочу с этим мириться! — Джон сжал руки в кулаки и хлопнул ими по столу. Банка с плавающей рукой подпрыгнула, и отец протянул руку, чтобы удержать ее. — Я выгляжу в точности как вы, отец! — Знаю, и каждый день благодарю за это богов, — пробормотал Нед. — Никто никогда не сможет отрицать, что ты моя кровь. — Значит, вы гордитесь мной, но стыдитесь моей матери, чтобы произнести её имя? — Кричи на меня! Скажи, что я не должен так себя вести! Просто не сиди и не принимай это! — Разве с лордами и их любовницами обычно не бывает так? Они хвастаются всеми женщинами, с которыми переспали, но признают своих бастардов только тогда, когда это становится необходимым. — Я не король Роберт, Джон. — Я знаю, но разве удивительно, что вы забыли свои брачные клятвы на одну ночь после стольких лет, проведенных с ней? — эти слова были резкими, и ещё день назад он не осмелился бы сказать что-то подобное своему отцу. — Скажите мне то, что я хочу знать! — Когда придет время! — отец встал, не обращая внимания на то, что Призрак молча рычит на него, оскалив острые зубы. — Это мое последнее слово, Джон, — сказал он властным голосом. — Прекрасно, — сплюнул Джон. — Вставай, Призрак. — Он повернулся и распахнул дверь, даже не оглянувшись и не извинившись. Отец не заслуживает извинений. Джон бесцельно бродил по коридорам Красного замка, а Призрак очень хорошо выбирал совершенно пустынные маршруты. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так злился на отца. Нежелание отца говорить что-либо о матери озадачивало его. Какого подходящего времени и места он ждет? Он сказал мне, что моя мать очень любила меня, что бы это не значило. Джон знал, что его поведение по отношению к отцу было ужасным, но всё это доставляло ему странное удовлетворение. Все могло быть гораздо хуже, потому что, по крайней мере, я не кричал на него! Почему он никогда не просил короля Роберта узаконить меня. Я смирился с тем, что никогда не стану Старком, и после отказа от вступления в ряды Королевской гвардии сомневаюсь, что король снова предложит мне это имя. Наконец Джон подошел и встал перед Большим Каменным драконом. Он удивлялся, почему скульптуру не убрали с видного места в недра замка, как черепа драконов. Именно тогда он заметил, что арка ближайшей двери была построена полностью из хвоста дракона, повторяя тип архитектуры, увиденный им на Драконьем Камне. Морда каменного зверя, казалось, насмехалась над ним, и, поскольку Джон был слишком расстроен, он пнул лапу дракона изо всех сил. От этого ему не стало легче, и он выругался от боли в ноге. Когда Джон сел, чтобы помассировать пальцы ног, он услышал кашель в дверях и поспешно встал. Черт возьми, Призрак, ты должен был помочь мне избегать всех. Особенно моего отца, братьев и сестры, и… Лорд Станнис прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди и нахмурив брови. В это время дня он, вероятно, только что закончил совещание с малым Советом, что обычно портило ему настроение. — Что с тобой случилось? — уточнил Станнис. — Ничего, — быстро ответил Джон, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. — Почему ты расстроен? — Я не расстроен. — Тогда я — Эйгон Завоеватель. Роберт всегда говорил, что твой отец никогда не смог бы солгать из-за любви и чести, а сейчас ты ужасный лгун. Упоминание об отце снова разозлило Джона. — Мой отец! — крикнул Джон, не успев остановиться. — Мой отец — вот что случилось! У него есть мужество выйти за Стену, сразиться с нежитью, а затем приехать на королевскую свадьбу, на которую ему плевать, но он… всё же он не может… Джон закрыл лицо руками и сердито запустил пальцы в волосы. Он хотел, чтобы Станнис ушел, хотел снова наброситься на отца, хотел просто заплакать. Но Станнис не исчез, отец, скорее всего сейчас молча смотрит на эту руку, и ссора ничего не решит. Он топал по кругу, пока Станнис не схватил его за плечо и не развернул. — Что он не может сделать, Джон? — хватка Станниса была железной, и его темно-синие глаза сверлили его. Джон смотрел на него, тяжело дыша. — Знаешь, ты всегда можешь мне все рассказать. Даже те вещи, которые я не хочу слышать. Он вспомнил последние слова Станниса. Джон знал, что Станнис выслушает его, Хотя в глубине души хотел, чтобы вопрос о матери остался между ним и отцом. Кому ещё он нужен? Отец слишком заботится о сохранении тайны. С кем ещё Джон мог поговорить? Его братья и сестры никогда не поймут, Ширен не нужно было впутывать в это, а все остальные: сир Роланд, сир Давос, мейстер Крессен, сыновья Давоса — были слишком чужими, даже если они хотели как лучше. — Очевидно, я достаточно вырос, чтобы убивать противника в бою, но не дорос для того, чтобы мне сказали имя матери. Станнис не ослабил хватки. — Эддард Старк не сказал тебе, как зовут твою мать? Почему? — Не знаю. А теперь прошу меня извинить, милорд. Мне нужно отдубасить кого-нибудь мечом. — Джон отступил назад, а когда Призрак подскочил к нему, бросился бежать.***
Станнис смотрел вслед убегающему Джону. Вот почему мужчины всегда должны быть верны своим женам, Роберт. Неверность причиняет страдания им и всем вокруг них. Ты должен молиться всем богам на свете, что никто из твоих шестнадцати ублюдков не требует от тебя объяснений — или чего-то похуже. Роберту могло показаться забавным, что Нед Старк был отцом бастарда, но Станнис знал, что молодой человек, попавший в переделку, не смеется. В чем проблема Старка? Он не мог быть настолько наивен, чтобы думать, что Джон никогда не спросит об этом. Просто назови имя шлюхи и покончим с этим! В мгновение ока Станнис оказался в комнате Старка, куда его впустил одетый в серое охранник. Нед Старк стоял у одинокого окна с отсутствующим выражением лица. Он был встревожен, это было очевидно. Банка с уксусом, в которой лежала рука мертвеца, стояла в центре стола, не улучшая настроения в комнате. — Лорд Станнис, — вежливо кивнул Старк, поворачиваясь к нему. Осмелюсь предположить, что глаза у него налиты кровью. — Лорд Старк. — Чему обязан этим визитом? — Я… — Станнис не планировал разговаривать со Старком, но видя, что Джон в таком плохом настроении, заставил его сделать что-то, чтобы исправить ситуацию. Правда, вот и всё. Я пришел сюда за правдой. — У меня к вам личное дело. — Это насчет Мизинца? — немедленно спросил Старк. — Я попросил жену поговорить с леди Лизой, и всё, что Кейтилин удалось выяснить, — это то, что Лиза никогда не оплакивала своего мужа. Она с радостью вышла замуж за Мизинца, который, очевидно, был её «детским увлечением». Лорд Аррен тоже любил его, и они втроем поужинали накануне его внезапной болезни и смерти. Эта информация заставила Станниса задуматься. Конечно, это было интересно, но ничего не доказывало. Станнис покачал головой, пытаясь сосредоточиться. — Я пришел поговорить о вашем сыне. — Каком именно? — Как вы думаете, Старк? — Тот, кого даже Мизинец, с его любовью распространять ложь и раздоры, не может оболгать. — Кто мать Джона? Старк замер. — Вам нет нужды называть мне её имя. Мне всё равно, была ли она шлюхой или знатной дамой, но для Джона это очень важно. Почему вы ему не скажете? Лицо Старка оставалось всё ещё холодным. Станнис гадал, какие слова были сказаны между ним и Джоном. Кто из них кричал и говорил грубые вещи, о которых они потом пожалеют? — Я принял решение шестнадцать лет назад, и с тех пор мне приходится жить с последствиями. — Вы забыли свои брачные клятвы на одну ночь? Неудивительно после стольких лет, проведенных с Робертом! Я удивлен, что вокруг вас больше нет темноволосых, сероглазых Сноу! Старк поднял брови, но не повысил голос, когда отвечал. — Это было неуместно, Лорд Станнис. — Возможно. — Вы никогда не становились жертвой этих пороков после всего того времени, что провели с ним! Я также прошу вас воздержаться от того, чтобы вкладывать «эти» слова в уста Джона. Станнис склонил голову набок. — Он сказал что-то похожее? Мы никогда раньше не обсуждали этот вопрос, если вам от этого легче. Старк оттолкнулся от подоконника, его серые глаза были холодны как лед. — Это не ваше дело, лорд Станнис. Вы злоупотребили гостеприимством. Станнис проигнорировал последнее заявление Старка. — Нет? Вы сделали это моей заботой с тех пор, как отправили своего сына на Драконий Камень! Джон Аррен пошел на войну, когда король Эйрис потребовал ваши с Робертом головы! Стоит ли удивляться, что я хочу, чтобы Джон Сноу узнал правду после всего того времени, что я его знаю? — Да, — честно ответил Старк, чего Станнис не ожидал. — Если вас так волнует правда, то вот она: я всегда думал, что вы просите Джона стать вашим оруженосцем, потому что Роберт подначивает вас, но, похоже, я ошибался. Лорд Станнис, вы не из тех, кто проявляет привязанность к кому бы то ни было. Я не знал, что и думать, когда вы писали мне о том, как Джон продвигается к Драконьему камню, что он сделал, чтобы заслужить рыцарское звание, и обо всем, что случилось с ним в битве и суде над Ланнистерами. Но теперь, когда я вижу вас вместе, я вижу, что между вами есть подлинное понимание, чему я очень рад. — И все же вы не желаете сказать ему, кто его мать. Станнис скрестил руки на груди. — Вы знаете, как сильно?.. — Сейчас не время, — сказал Старк тоном, не допускающим возражений. Теперь Станнис лучше понимал, почему Джон так взбешен. У тебя должна быть веская причина для твоих действий, Старк. Если я могу сказать своей дочери, что она физически некрасива, вы можете рассказать своему сыну, как вы познакомились с его матерью. — Вы когда-нибудь расскажете ему? Старк перевел взгляд на руку мертвеца и долго изучал её, прежде чем решительно встретиться взглядом со Станнисом. Станнис поклялся, что слышал, как Старк пробормотал себе под нос: «Зима близко». Эддард Старк наконец ответил: — Когда он в следующий раз приедет в Винтерфелл. Её кости покоятся там. Теперь мы кое-что выяснили. — Значит, она мертва? И у вас хватило наглости похоронить её в Винтерфелле? — Она умерла у меня на руках после родов. Это меньшее, что я мог для неё сделать. — Кто-нибудь ещё знает, кто мать Джона? — Да. Старк не назвал имен, но Станнис и не ожидал, что он их назовет. Роберт не знает. Если бы Роберт был одним из них, Старк бы так и сказал. Это означало, что Старк солгал о том, что он был отцом бастарда от девушки по имени Вилла. Или Старк просто забыл, что сказал Роберту? Нет. Старк не тот человек, чтобы что-то забыть, как это. — Пожалуйста, покиньте эту комнату, лорд Станнис. Я отказываюсь обсуждать этот вопрос. Может, у меня и нет лютоволка, но я могу быть таким же злым, когда меня провоцируют. На Станниса произвело впечатление, что Старк, несмотря ни на что, не накричал на него. Мудрый командир знает, когда пора отступать. — Увидимся завтра на свадьбе, лорд Старк, — вежливо кивнул он. — Наши семьи должны сидеть вместе за высоким столом, разве вы не слышали? Станнис спокойно вышел в дверь и пожелал изумленному стражнику доброго дня. Он нарочно спустился на тренировочные площадки Красного замка, где, верный своему слову, Джон превосходно побеждал воображаемых врагов тупым мечом. Приближение Станниса не было замечено, что его вполне устраивало, так как давало время изучить форму Джона. Когда Джон насытился боем и собрался убрать свое оружие, Станнис окликнул его. — Он всё скажет тебе. — Что? — Джон был явно поражен и инстинктивно сжал рукоять меча. — Твой отец расскажет тебе о матери, когда ты в следующий раз поедешь в Винтерфелл. — Я не…что…почему… — Джон растерянно посмотрел на него. — Я спросил твоего отца, почему он не хочет назвать тебе имя твоей матери, — пояснил Станнис. — Он не хотел ничего говорить, но мне удалось вытянуть из него это. Он, кажется, глубоко сожалеет обо всей этой ситуации, но это всё ещё не оправдывает все страдания, через которые он заставил тебя пройти. Джон долго смотрел на него, и в его глазах смешались эмоции. В конце концов, они затвердели, и он замер. — Я не ждал, что вы станете сопереживать мне. — Ты не обязан всё делать сам. — Разве вы не так всегда поступали? — с этими словами Джон повернулся на каблуках и зашагал к оружейной. Это благодарность, которую я получаю? Ты, неблагодарный … Станниса так и подмывало крикнуть ему, чтобы он вернулся и обсудил этот вопрос рационально. Но он придержал язык, зная, что Джону, вероятно, нужно некоторое время побыть наедине со своими мыслями, чтобы всё осмыслить. Как всегда. Хотя… я правда стараюсь всё делать сам? Станнис закрыл глаза, зная, что Джон знает правду о «если» больше, чем он, вероятно, знал. Я был один большую часть своей жизни, с тех пор, как увидел, как утонули мои родители. У него было мало людей, на которых он мог положиться, и еще меньше тех, кому он искренне доверял. Роберт не был одним из них, несмотря на то, что Станнис заботился о нем. Ренли тоже. Я доверяю Мейстеру Крессену, который изо всех сил старается быть мне вторым отцом. Я доверяю Давосу, который никогда меня не подводил. Я доверяю Ширен, которая добра и невинна и которая любит меня, несмотря ни на что. И я доверяю Джону. Этого достаточно. Станнис потер голову, вспоминая темную бурную ночь, когда он чуть не утонул в Заливе Разбитых Кораблей. Он тут же поклялся, что Нед Старк сдержит свое обещание и скажет правду.