мэри

Одним утром Мэри запрыгивает на спящего Стива с криками: — Когда ты уже отведешь меня в школу, зануда? Стив думает, что школу не отменит даже конец света, а затем начинает послушно собираться.

Впрочем Стив совсем не заметил, как его холостяцкая, но всегда стерильно чистая и пустая квартира превратилась в квартиру почти семейную. С разбросанными повсюду игрушками, полными хлопьями и сладостями шкафами и заваленным учебниками и тетрадями рабочим столом. Не заметил, как на автомате стал брать кошачий корм, когда буднично забегал в супермаркет за продуктами после возвращения с миссии или обычного дня с Нат на базе. Не заметил, как в ленивые выходные начал рисовать вместе с ней мелками и фломастерами. Наташа шутит, что Стив превратился в отца-одиночку. Роджерс обычно отмахивается от этого слова, как от жужжащей мухи. Никакой он не отец. Но Мэри теперь живет с ним, ведь на Бекку свалилось воспитание оставшихся младших внуков и даже одной правнучки. Просто совпало то, что Роджерс успел сблизиться с Мэри из-за Баки и смог облегчить задачу для Барнс. Удачно ли совпадение? Стив не знает и не хотел бы задумываться о таком. Что может быть удачного при таких-то обстоятельствах? И все же Мэри теперь живет со Стивом, но тот не торопится официально оформлять над ней опеку, пусть его квартира и имеет аромат детского шампуня, постельное белье теперь только с кошачьими мордочками, а Роджерс научился профессионально заплетать косички. Пусть и ни один ужин не обходится без увлекательных рассказов Мэри о том, что сегодня ей показала Наташа, и без совсем не детских саркастичных замечаний о состоянии евро и доллара сегодня. Стив не отец. Но в то же время все говорило о том, что пути назад нет и Мэри задержится с ним надолго. Стив не был против, но отчего-то все это вгоняло его в настоящую депрессию. Возможно, все потому, что мысль об официальной опеке над Мэри шла в связке с принятием факта, что Баки больше нет. Баки больше нет и не будет. Нет никакой возможности все исправить, несмотря на все планы, которые строят Наташа с Брюсом и Роуди. Стив не готов все это принять. — Хорошо, ты прав, можешь не торопиться, — говорит Наташа с расстановкой и крайне недовольно. — Но это пока. Пройдет какое-то время, и социальные службы сами к тебе наведаются. Скоро… скоро ситуация стабилизируется и… — Ты правда в это веришь? — Чуть ли не сплевывает Стив. — Никто до сих пор не может провести перепись населения. О каких соцработниках ты говоришь, Нат? Романова поджимает губы, переводя взгляд на Мэри. Малышка что-то спрашивает у Ракеты, и Роджерс даже отсюда видит, как в ее глазах теплеет восторг и совсем капелька ехидства. -…я выше тебя! — Я, галактический наемник, дорогуша, — важно говорит енот, — и мне ничего не стоит… Но не договаривает, потому что Мэри нагло щелкает его по носу и убегает, звонко смеясь. Адлер на скорости приближается к Наташе и Стиву, с разбега запрыгивая на последнего. Она прячет лицо в районе его шеи, украдкой поглядывая на Ракету. — Спаси, спаси меня, Стив! Спасать не от кого, потому что Роджерс понимает кое-что ясно, как день — Мэри любят все. Никто из Мстителей не позволит даже волоску с ее светлой макушки упасть, не говоря уже о том, чтобы как-то навредить. Даже Ракета, при всей своей ворчливости и кажущейся жесткости, лишь мягко пожурил Мэри, не сумев спрятать умиление во взгляде. Он махнул лапкой и, развернувшись, направился к Тору. Миновав угрозу, Мэри неловко слазит со Стива, задев острой коленкой его по животу. Роджерс слегка хмурится, пока Наташа не упускает возможности рассмеяться. — Уф! Еле унесла ноги, — выдыхает Мэри. — Стив, ты спас мою задницу! — Мэри, что мы говорили о ругательствах? — Устало реагирует Стив. — Ругаться… -…нельзя, да-да, я помню. Стив следит за тем, как меняется лицо Наташи, с которой Адлер решила поделиться секретом. Романова опускается на колени, чтобы быть на уровне Мэри, и Адлер начинает что-то увлеченно шептать ей на ушко. Стив делает вид, что не слышит, как Мэри возмущена тем, что Стив — зануда. — Согласна, есть такое, — заговорщически соглашается Романова, бросив веселый взгляд на Стива. Стив не злится, но все же строит обиженный вид. — Ну, раз я зануда, может быть вы, девчонки, проведете вечер вместе? — Ты подслушивал! — Мэри хмурит брови. — Эй-эй, я же не виноват, что кто-то не умеет говорить тише? Мэри разворачивается, рассержено говоря что-то про «ничего здесь в секрете не сохранишь, пипец», и идет куда-то к Ракете и Тору. — Да хоть каждый вечер, Стив. Стив переводит на Наташу непонимающий взгляд. — Посижу с ней сегодня. Да хоть каждый вечер, если попросишь. — Я… ты не долж… — Она замечательная, Стив. Не понимаю, почему ты так пытаешься… держать дистанцию. Подумай о моих словах. Мэри смотрит Время приключений, жуя ананасы из консервов. Она реагирует достаточно бурно — звонко смеется над каждой шуткой, подпевает любой песне, будто смотрит не впервые (и это правда), и героически держится на драматических сценах о прошлом Марселин, но Наташа видит, как больно Адлер. Мэри очень умная, а Время приключений — совсем не детский мультсериал, но Романова все равно не запрещает его смотреть. Даже если самой очень безысходно от того, как пусто в этом странном, постапокалиптическом мире. Прям как у них сейчас. Наташа ворует дольку ананаса из консервы с целью возмутить спокойствие Мэри, но та сидит отрешенная и не реагирует должным образом. — Эй, Мэри? Что такое, малыш? Она молчит. Поджимает губы только и часто-часто моргает, будто готова заплакать. Наташа теряется немного — к такому она не была готова, но быстро берет себя в руки, убирает в сторону консервированные ананасы и обнимает Адлер за плечи, крепко прижимая к груди. Наташа кладет подбородок на ее макушку, растерянно перебирая в голове вопросы, которые могли бы прояснить ситуацию. Но ничего хорошего на ум не приходит, а кофта Наташи уже намокла, пусть и плачет Мэри совсем беззвучно, а не деланно громко и капризно. Плачет так, чтобы незаметно, чтобы без неудобства. Не так, как если точно знаешь, что твои переживания важны. Наташа хочет влепить Стиву хороший подзатыльник. — О-он… — заикается Мэри, — … он не рад мне, правда? — Не говори так, Мэри, — строго говорит Наташа, но прижимает еще крепче к себе, мягче, нежно поглаживая ее спину. — Мы все тебе рады, а Стив… Стив особенно рад.Как же по-другому? Мэри поднимает заплаканное красное личико и смотрит на Романову слишком уж внимательно и серьезно для семилетней девочки. Наташа думает, что семилетние девочки не должны уметь так смотреть. Дети вообще не должны становиться такими серьезными настолько рано. Наташа не хочет врать, пусть и честный ответ может быть не таким приятным, но ей бы не хотелось придумывать. — Сейчас… — Романова подбирает слова. — Сейчас всем тяжело, и Стив… он так много раз терял Баки… ты даже не представляешь. Очень тяжело принять это. — Неужели он, — Мэри всхлипывает, — видит во мне Баки? — Конечно, нет. Ты же отдельный человек, отдельная личность, Мэри, — говорит Наташа, мягко и успокаивающе вырисовывая пальцем круги на раскрытой ладошке Адлер. — Не думай так. Знаешь, никто не виноват в случившемся, и это надо принять. Стив, он… он справится. Конечно же, справится. А потом поймет, как облажался, если своим дерьмовым поведением заставил тебя так думать про себя. Мэри уже окончательно успокоилась, даже немного улыбнулась. — Дерьмовым, — довольно повторяет она. — Ради всего святого, только не говори это слово при нем, — просит Нат. — Роджерс мне голову оторвет. — Заметано, — улыбается Мэри, демонстрируя отсутствие переднего зуба. Мэри не может оторвать взгляда от Кэрол Дэнверс. Адлер немного сторонится ее, но все равно следит за каждым движением Кэрол с особым восторгом. Когда же Капитан Марвел погладила Фрэда со словами, что у нее тоже был кот, Мэри была просто вне себя от счастья. — Знаешь, я даже ревную немного, — говорит Стив Наташе. Романова понимающе кивает. — Сложно больше не являться кумиром своего ребенка. Удивительно, но Стив даже не морщится от этого замечания. Они проводят какое-то время в тишине, следя за тем, как Мэри расспрашивает Кэрол о космосе и межгалактических путешествиях. — Как вечер? — Ох, ну… непривычно тихо, — со смешком говорит Роджерс. — Провел переоценку своих действий. — И как? Он немного тянет с ответом, но затем тяжело вздыхает: — Я думаю, что стоит оформить опеку над ней, — признается Стив. — Поторопись. Мэри думает, что ты ей не рад. — Что ж, раз так… теперь я знаю, что мне нужно оформить над ней опеку. Наташа кивает. — Рада, что ты наконец-то созрел. — Наверное… наверное, просто надо двигаться дальше? — Роджерс говорит это неуверенно, но Романова решает не перебивать. — Это не значит, что нужно забыть, понимаешь? Скорее… принять, подумать об ошибках и понять, как их исправить. К концу его голос приобретает уверенность, а во взгляде появляется что-то, о чем все начали забывать. Надежда. Наташе никогда не была так счастлива, как сейчас — за Стива. Она хочет сказать так много, обнять и рассказать обо всем, о чем переживала все это время. Вместо этого она говорит: — Раз уж мы откровенничаем, то тоже поделюсь новостью, — она выдерживает паузу. — Я собираюсь открыть организацию для детей, которые потеряли родителей из-за Таноса. Они смотрят друг на друга, понимая, что наконец-то блять все налаживается. И это не может не радовать.