Мой персональный квест

Американо. Юнги любил американо. Сигарета и теплый кофе с утра — лучшее начало дня. Мин стоит на балконе и курит, держа в руках маленькую чашечку. Свежий воздух и сигареты - это то, что действительно успокаивало парня. Он выдыхал дым с мыслями о тебе, проклиная себя за то, что не уберег, что не досмотрел за своей младшей сестренкой. Нет, Юнги не боялся Тэхёна, скорее наоборот, но тот все равно не мог ничего сделать Киму, из-за чего злился еще сильнее. Это был такой вид бессилия, когда начинаешь медленно, но уверенно ненавидеть самого себя, выкуривая одну сигарету за другой. Юнги не мог тронуть Тэхёна и пальцем. Юнги не мог защитить тебя. — Блять… — тихое ругательство и слёзы, он плачет, одновременно презирая себя за эту слабость. Мин помнил тот день, когда ты родилась, все были так счастливы. И он тоже был счастлив. Больше всего на свете. Он помнил, как держал крохотную тебя в руках и тихо шептал «Сестренка», плача так же, как и сейчас. Старший брат. В тот день он стал старшим братом. Мама сказала заботиться о тебе. И он заботился о тебе последние двадцать лет своей жизни. Ты уже совсем взрослая, но для него навсегда останешься той самой малышкой с солнечной улыбкой и плюшевым зайкой в руках. Даже если ты больше не такая. Даже если тебя сломали. Тэхён… Думая о нем, Юнги злился. И снова злился на себя. Он винил только себя. — Блять! — ругательство не такое уж тихое, оно звучит агрессивно, но одновременно так беспомощно, такой сильный Мин Юнги рыдает взахлеб, потому что думает, что потерял сестру. Словно в бреду он слышит спасительное: — Братик, — твой голос такой звонкий и родной, как жаль, что это лишь плод его воображения, — Братик! — он снова слышит настойчивый голос и оборачивается. — Не может быть… Он видит тебя в дверном проеме и не верит своим глазам. Целая и невредимая. А еще он видит какого-то невысокого парня позади тебя, но не придает этому значения. А ты видишь его заплаканное лицо и красные глаза, отчего сердце пронзает дикая боль. Ты была так беспечна, сбежала от всего, сбежала ото всех, кто тебя любит, бездумно развлекаясь в свое удовольствие. Нет, ты не такая, ты никогда не была такой, ты просто устала, морально устала и бросилась на шею первому встречному, чего не делала ранее. Тебе просто хотелось забыться, хотя бы на время не жить в том кошмаре, коим была твоя жизнь. Сейчас ты стоишь напротив своего брата и понимаешь, к чему привела такая беспечность, видишь его таким, каким никогда не видела прежде, и не замечаешь, как слезы начинают катиттся по твоему лицу. — Прости, — твой голос дрогнул. А Юнги пофиг, он просто подходит к тебе и обнимает настолько крепко, насколько может. Ты впадаешь в истерику, не в силах больше игнорировать ту боль, которая была внутри. — Успокойся, — нежно шепчет он и заботливо гладит по спине. Пак наблюдает за этой картиной, и почему-то у него болезненно сжимается сердце. Он смотрел на вас двоих, и отчего-то ему было больно. Чимин тяжело сглатывает и отворачивается, смахивая одинокую слезу. Когда вы все успокаиваетесь, Юнги заваривает тебе и твоему новообретенному другу кофе, и вы садитесь на кухне. — Я думал, что ты умерла, — говорит он. — Я почти умерла, но меня спас Чимин, — с благодарностью в голосе говоришь ты. — Он? — Мин тычет пальцем на парня. — Ага. Пак смущается, что обычно ему не свойственно. Как ему кажется, этому уделяют слишком много внимания. — Спасибо, — говорит Юнги ему, и Чимин чувствует, что это сказано от всей души. — Не за что, правда, — Пак улыбается, но ему все еще неловко, — С твоего позволения, Т/И теперь под моей опекой. — Под опекой? — удивленно спрашивает Мин, не понимая значения сказанного. — Я буду её защищать и оберегать от этого психопата. Какое-то время Юнги молчит, после чего говорит спокойное: — Хорошо, — он не знает Чимина, но почему-то, так же как и ты, доверяет. Берёшь брата за руку, крепко сжимая его большую ладонь в своей, и снова начинаешь плакать. — Все хорошо, Т/И. Иди с ним. Если он может защитить тебя, то ты должна идти с ним, раз я не могу, — с иронией в голосе говорит Юнги. — Братик, — твой голос дрожит, а слёзы снова катятся с бешеной скоростью, как и парой минут ранее. Мин ничего не говорит, просто прижимает к себе твое хрупкое тельце и целует в лоб, как делал это в детстве, чтобы успокоить тебя. — Я не знаю, когда все будет хорошо, но держись за этого парня. Когда-нибудь все закончится. И ты правда очень хочешь в это верить.