Алым-алым

В плотной ночной темноте стена леса вырастает неожиданно. Зубчатая и шершавая, она ползёт от конца и до края, расстилается полотном и кажется острым драконьим хребтом. У леди Старк по спине ползёт холодок. Ладонь сына в её руке уже давно ослабела, а пальцы стали холодными, как сталь. Робб сидит в забытье, голова безвольно опущена, а обмякшее тело трясётся в такт повозке. У него в глазах плещется зловонная болотная топь, а слёзы на щеках высохли. Талиса, бледная, с бурым изувеченным чревом навсегда останется для него самым страшным ночным кошмаром, а плач нерождённого сына будет долго преследовать его бессонными ночами. Глиняные черепки у ног гремят громче сердца Робба, которое в этой кровавой сумятице, кажется, издохло. Серый Ветер жалобно скулит, всё тычется влажным носом в грязную ладонь хозяина. Кейтилин смотрит в спину таинственной вознице. В желудке что-то недобро клокочет. Заклинатели теней считались самыми зловещими, дурная молва о них ползла по всем королевствам. Никто не отваживался переходить им дорогу. Сами боги не ведали, на что способны эти тёмные колдуны. Их лица были надёжно спрятаны под масками, так, что ни одни чары их не пронимали. Появление одной из них здесь, так далеко от Асшая, наводило на Кейтилин ужас. Она явно встречалась с Роббом до сегодняшних событий, раз пришла ему на помощь. Её сыну не хватало только связей с тёмными колдунами. Женевьева крепко держит поводья, вглядываясь в густую завесу темноты. Звёзды на небе совсем мелкие и бледные, как молочные брызги, а пространство между ними мрачное и бездушное. За спиной разгорается красное, пышущее жаром зарево. Клубы чёрного дыма валят по ветру, отравляя воздух. Из гибнущих Близнецов тайно бегут выжившие солдаты, наспех собрав свои шатры и прочие пожитки. Они услужливо согласились одолжить свои тела ручным теням, чтобы те вели их следом за хозяйкой. Когда повозка въезжает в лес, Робб заваливается на бок. Его одолевает жар и ломота в костях, бесконечная пустота и горечь теребят горло. Он закрывает глаза, выдыхает судорожно. Серый Ветер вскакивает, а леди Старк лишь беспомощно взмахивает руками, не успевая поднять сына. − Робб! — причитает она, опасаясь задеть хвостовики стрел. Она неуклюже хватается за борта, чтобы не упасть самой, устраивается у его головы, беспокойно и напряжённо вглядываясь в темноту. Женевьева лишь немного поворачивает голову, откидывает капюшон и краем глаза замечает удручающее положение дел. Она дёргает поводья на себя. Лошадь закусывает удила, копыта рыхлят мягкую после недавнего дождя землю. Леди Старк вскидывает голову и осматривается. Телега останавливается совсем рядом с неприметной, заросшей мхом хижиной. Женевьева спрыгивает на землю, снимает плащ, чтобы не мешался, и обходит телегу. Она встречается взглядом с лютоволком, и тот с тихим скулежом выпрыгивает из повозки. − Леди Старк, − зовёт Женевьева, забираясь в повозку. Глиняные черепки хрустят под ногами, выскальзывают из-под них. Кейтилин поднимает влажные и усталые глаза. — Занесём его в хижину. Заклинательница недолго примеряется, устраивается под плечом у раненого и тянет его на себя, поднимая на ноги. С губ Робба срывается хриплый стон. Его мать подходит с другой стороны, позволяет на себя опереться, и они вдвоём стаскивают его на землю и тянут в хижину. Серый Ветер остаётся на страже, а глаза его служат маяками затерянным путникам. Дверь в хижину Женевьева открывает пинком. Внутри так же темно, как и снаружи, но сухо и пахнет травами вперемешку с землёй. Заклинательница кивает головой вперёд, и леди Старк тянет сына мимо молчаливого и холодного очага. Походя Женевьева что-то шепчет, и в хижине с треском и радостным всполохом загорается огонь, а толстые оплывшие свечи на камине оживают. Кейтилин догадывается − это асшайский, язык тёмной магии и ручных теней. Следующую дверь Женевьева тоже открывает пинком. Пламя, как живое, следует за ней по пятам, кусает свечи за фитили и поглощает их одним махом. — Сначала посадим, миледи, — говорит хозяйка хижины. Леди Старк опускает сына на аккуратно застеленную кровать. Его хребет теперь податливый и плавкий, вовсе не из стали. Северные метели внутри поют мёртвыми голосами заунывные мелодии, звенящие и чёрные. Женевьева выныривает из-под плеча Робба и ретируется за спину. На столе в углу она обнаруживает твёрдый корешок и протягивает его раненому. Роббу удаётся раскрыть пересохшие губы, закусить корень из последних сил и молча терпеть, пока Женевьева вытаскивает из него стрелы. — Леди Старк, у входа есть бочка с водой. Прошу, нагрейте немного котелок, нужно промыть раны. Кейтилин отвечает ей красноречивым взглядом, но, подобрав юбки, отправляется выполнять поручение. Женевьева заканчивает со стрелами и устраивается напротив Робба. — О вас ходят легенды, — говорит она, прикасаясь к головам лютоволков на плаще, — говорят, вас нельзя убить, — плащ тяжело падает на кровать, — так не позволяйте им сделать это, ваша милость. Робб фокусирует взгляд на размытых чертах рябящего красного пятна на расстоянии вытянутой руки. Женевьева кладёт ладони ему на щёки и пристально смотрит в глаза. — Ты это видела? — шамкает Робб, как старик, едва ворочая языком. — Я ведь просила вас прислушиваться матери, — сетует она, кивает сама себе и ловкими пальцами принимается его раздевать. — Вероломство — черта королей. Женевьева заговаривает кровь, чтоб не бежала, дожидается леди Старк. Они быстро, в четыре руки обмывают Робба, накладывают повязки с пахучими травными мазями и укладывают в постель. Женевьева выходит, чтобы вылить грязную воду. Кейтилин присаживается с краю, поправляет мокрый лоскут на горячем лбу сына и замечает, как одну из прядей начинает серебрить седина. По изрезанной морщинами щеке бежит слеза. Леди Старк кажется, что она просто спит и всё никак не может проснуться, как бы отчаянно не пыталась. — Миледи, — Женевьева возникает в пороге, вытирает руки о снятый с гвоздя фартук, — у меня есть вяленое мясо и немного вина. Идёмте, вам нужно поесть. С его милостью я оставлю соглядатая. От её тени на полу отделяется сгусток, вытягивается и будто обретает плоть. Тень устраивается в свободном углу и плохо различимыми глазами впивается в бессильного Робба. Кейтилин такой дозор не нравится, но выбора у неё нет. Она проводит дрожащей ладонью по влажной от пота щеке сына и уходит, беспрестанно и беспокойно оборачиваясь. Женевьева, бросив последний взгляд на тень, идёт следом, прикрыв за собой дверь. Поздний ужин приходится отложить на неопределённый срок, когда у кромки леса появляется остаток армии Короля Севера. Кейтилин приказывает им располагаться вокруг хижины, на голом от леса пятачке. Женевьева призывает свои тени, те освобождают измождённые тела, и заклинательница уходит в лес проверить силки. С ней увязывается Серый Ветер, который был не в силах смотреть на мучения хозяина. Кейтилин, чтобы занять руки, отгоняет лошадь к задней части хижины, распрягает её и оставляет у поилки. Спустя какое-то время уставшие воины располагаются у немногочисленных мелких костров, хрустят перепелами и отказываются от вина. Чудом уцелевшие, они до сих пор не понимают, что произошло и как им удалось выжить. Они благодарят Семерых за свою жизнь и жизнь короля. Леди Старк понуро жуёт вяленого кролика. Женевьева вытягивает ноги к костру, гладит спящего лютоволка и смотрит на огонь. Это было её любимым занятием. В огне она видела все ответы. Пламя давало ей прошлое и будущее. — Лорд Болтон был на службе у Ланнистеров, — говорит она, читая по пышущим языкам, как по написанному, — получил от Тайвина титул Хранителя Севера. — И ты об этом знала? — Нет, миледи. Увидела только что. Пламя сегодня болтливое. — Не заговаривай мне зубы. Ты знала о сговоре, раз явилась в Близнецы. — Я предупреждала вашего сына однажды, когда он был на перепутье. Его ждут кровавые реки, если он не послушает богов и волчью кровь. И вот, что из этого вышло. Кейтилин пристально смотрит на заклинательницу и пытается уличить её во лжи. Не выходит. В свете огня её волосы отдают красным, как и глаза. От этого не по себе. Возраст определить по лицу не представляется возможным. Женевьева не молодая и не старая, невысокая и ладная, а движения у неё выверенные и чёткие. — Я просила его прислушаться к вам, — продолжает заклинательница, почёсывая за ухом у Серого Ветра. Она думает, его неплохо бы помыть. Чужая кровь запеклась у пасти кривым ободом. Леди Старк отводит глаза, кладёт мясо обратно в тарелку, насытившись, и смотрит на огонь. Серый Ветер упрямился у входа в Близнецы, рычал и тянул Робба за плащ. Сама Кейтилин предлагала оставить в лагере хотя бы Талису — о сумасбродстве и коварстве лорда Фрея она была наслышана. Робб по неосторожности нанёс ему оскорбление, которого Уолдер никогда бы не простил. — Почему ты пришла на помощь? Женевьева долго молчит, подбирая слова. Она всё смотрит на огонь, будто тот нашёптывает ей подходящий ответ. — Война Пяти Королей — не самое страшное, что нас ждёт. Грядёт зима, которая может стать последней для всех. Короли должны забыть о междоусобных войнах и объединиться. — Ты думаешь, Робб пойдёт на это? Твои надежды пусты. — У него нет выхода, леди Старк. Либо поруганная честь, либо смерть. — Боюсь, он выберет последнее. — И окажется глупцом. Доброй ночи, леди Старк. Ваша постель готова, ложитесь у очага. Женевьева оставляет Кейтилин наедине с бушующим штормом мыслей, а сама заходит к Роббу. Лютоволк идёт за ней, взбирается на постель и устраивается рядом с хозяином. Заклинательница убирает со лба Робба лоскут, смачивает его снова и возвращает на прежнее место. На колдовство у неё больше не хватает сил. Молодой Волк бредит. Мечется в забытье и протяжно, жалобно стонет. Он мается, тонет в своём горе и вязнет в кошмарах. Женевьева усаживается с краю и долго разглядывает его лицо. Она знает все черты наизусть — за столько снов они врезались ей в подушечки пальцев. Она может вылепить его вслепую. Женевьева заводит тихую песню. Старую, тёмную колыбельную. Она тягучая и вязкая, как жаркий летний день, как мёд и патока. Робб перестаёт рвано дышать и успокаивается. Его лицо, скомканное болью, разглаживаются, пальцы разжимают простынь. Серый Ветер перестаёт шевелить ушами и закрывает глаза-маяки. Леди Старк неудержимо клонит в сон. Уцелевшие воины едва добираются до постели. Чей-то странный голос расползается по земле и заполняет собой всё вокруг, растворяет целый мир и становится вместо него чем-то большим и вездесущим.