Меч бастарда

      Бронзовый Джон Ройс, старый друг его отца, казался ему великаном. Был лорд самую малость ниже Ходора, в чьих жилах, по словам Робба, текла кровь великанов. — Вижу-вижу, — ухмыльнулся лорд, — вылитый Нед в юности! Джон не смел поднять голову, уткнувшись взглядом в свои новые сапоги — старые были грязные и подошвы разорвались во время шторма. Послышались шаги и сильные пальцы подняли его подбородок. — Чего ты такой робкий? — спросил владыка Рунстоуна, вперив свой тяжелый взор в мальчика. Джон удивился, разглядев цвет глаз лорда. У Джона Ройса были серые глаза, такого же цвета были и его глаза, и его отца. Мужчина расхохотался, видя изумление новоявленного воспитанника. — Мы — помним! — торжественно и гордо произнёс лорд Ройс, который сразу же понял причину изумления мальчика. — Ройсы из Рунстоуна и Старки из Винтефелла десятки раз соединялись в браках под священными ликами чардрев. После Завоевания Эйгона, мы ещё трижды соединяли свою кровь! Мы — помним, мальчик. Мы все помним… Джон смутился. Лорд стоял очень близко и возвышался над ним, как дуб. От него пахло кожей, солью и железом. — Ну, сын Неда, — хлопнул лорд своими огромными ладонями по плечам Джона, — добро пожаловать в Рунстоун! Старкам здесь всегда будут рады… — Я не Старк, милорд, — тихо сказал Сноу. — У тебя лицо Старка, у тебя глаза Старка… для меня ты — Старк, пусть ты и носишь имя Сноу! — сурово сказал Ройс и Джон снова опустил голову. — Подними свою голову, мальчик! — рявкнул лорд. — Будь достоин крови своего отца и всех своих предков! — Да, милорд, — подчинился Джон и покраснел. — Твой отец, — продолжал лорд, — величайший мечник Семи Королевств! Знаешь почему? — Нет, милорд… — Он сразил Эртура Дейна, Меча Зари! Ха! Тихий Волк не значит, что смирный! Волк есть волк! Он сразил его, Первого меча Вестероса! Вот каков твой отец! Великий воин! Будь достоин, Джон! Седьмое пекло, ты ведь тоже Джон! Ха! — расхохотался Ройс. — То ли тебя назвали в честь моего сюзерена, Джона Аррена, то ли в честь меня, то ли в честь своих предков… — Не знаю, милорд, — проговорил смущенный и довольный от похвалы мальчик. Ройс потрепал его по голове. — Сегодня отдыхай, отсыпайся и отъедайся. Завтра будешь учиться чистить доспехи и коня, а на трапезах будешь виночерпием… Сноу поклонился и ушёл вслед за пожилым стюардом замка. Старика звали Ребол Стоун и был он трёхпалым на левую руку.       Джону выделили комнату в хозяйских чертогах, на ярус ниже семьи лорда. Он смутно помнил, как сюда добирался, так как проспал на руках у Далина, десятника гвардии его отца. И потому, он тут же бросился к деревянным ставням.       Мальчик издал восхищённый вскрик. Так высоко он ещё нигде и никогда не был. Далеко внизу был виден причал Рунстоуна, где торчали мачты нескольких кораблей. Сноу постарался найти «Прекрасную Дженни», но не преуспел — отсюда все корабли были лишь маленькими фигурками.       Море было синим-синим и простиралась до самого горизонта. В небе не было ни одного облачка и солнечные лучи отражались от великих вод. Сноу запрыгал в нетерпении: ему захотелось, когда он станет старше, быть капитаном корабля и плавать в морях. Мальчик улыбнулся, вспомнив все ругательства капитана когга.       Он перевёл взгляд к земле и снова издал восхищенный возглас. Внизу простиралась сплошная зелень: пахотные земли и пастбища, а молочные ленты ручейков и одна извилистая белая полоса реки изрезали зеленые земли. Он вспомнил землю вокруг Винтерфелла, серую и грязную. Она была такой большую часть года и лишь летом пробивалась зелень. «Зато у нас рядом Волчий лес, который и за седьмицу не объехать!» — с гордостью подумал Джон о Винтерфелле. — Красиво, правда? — услышал он за спиной незнакомый голос. Мальчик резко обернулся и приоткрыл рот. На него весело смотрел рыцарь, в полных доспехах. Был он черноволос и у него тоже были серые глаза. — Так ты — воспитанник отца? — спросил он, чуть улыбнувшись. — Да, милорд… сир! — вспомнил он наставления мейстера Лювина, рассказывавшим, что сыновья Дома при живых отцах, не именуются лордами. — Сноу, значит? — Да, сир, — настороженно посмотрел он на сына лорда. Он вспомнил речи септы Мордейн и леди Кейтилин, говоривших, что бастарды — есть суть порока и лжи. Говорили-то они Сансе, но всегда тогда, когда неподалёку был Джон… — Я — сир Робар Ройс! — гордо произнёс рыцарь. Воцарилось молчание. Робар смотрел на мальчика, а тот на него. — Я слышал о вас, — произнёс Сноу вежливо. Он вновь вспомнил наставления мейстера, что рыцари и лорды любят вежливых и галантных. — И от кого же? — фыркнул второй сын. — Я только вчера отстоял бдение в септе. Джон заморгал. Затем кивнул. Он вспомнил слова сира Касселя, говоривший, что посвящаемый обязан выстоять всенощную молитву в септе, от заката до рассвета и молиться Воину, сложив перед его статуей доспехи и оружие. — Ладно, — махнул рыцарь рукой в латных рукавах, — с завтрашнего дня приступишь к занятиям с Уэймаром и его друзьями. Наш мастер над оружием хочет поскорее приступить к обучению сына убийцы Меча Зари… — Сир Робар? — осторожно произнес Джон. — Могу я спросить? — Ну? — А рыцари должны носить доспехи даже дома? Ройс недоуменно посмотрел на него и перевёл взгляд на свои латы. И расхохотался. — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, — с насмешкой сказал Ройс. — Я только вчера стал рыцарем, а эти доспехи получил лишь перед всенощным бдением. Они мне ещё не родные. Я должен разносить их, а ещё привыкнуть! Сейчас-то они, — он попытался подпрыгнуть, но вышел неуклюжий топот, — тяжелые и малость неудобные… — О, я не знал, — покраснел мальчик. — Ты все узнаешь, — пообещал ему рыцарь. — Иначе зачем ещё Хранитель Севера отправил своего бастарда сюда, на воспитание? Ясное дело, лордом ты не станешь, но уж рыцарем уж точно сможешь стать, если приложишь усилия! Джон медленно кивнул.

***

      Гвардейцы отца обняли его, пожелали долгого здоровья и отбыли к берегу. Джон долго смотрел им вслед и часть его хотела броситься к ним и вернуться с ними на Север! Но мальчик помнил слова дяди Бенджена: «я люблю тебя, Джон, больше всех, но ты — бастард! Только ты сам и твой меч могут обеспечить тебе то будущее, которое я бы хотел и не могу дать тебе...»       В Рунстоуне Сноу был единственным мальчиком девяти лет. Уэймар, третий и младший сын лорда Джона, был на четыре года старше северянина. У младшего Ройса были друзья одного с ним возраста — сыновья домашних и ленных рыцарей на службе Дома.       Уэймар невзлюбил бастарда в первый же день. Только тут Сноу понял всю доброту и щедрость своего отца. Лорд Старк позволил ему, бастарду, расти вместе со своим наследником, учиться азам ратного дела у замкового мастера над оружием и слушать уроки замкового мейстера! У него было вдоволь еды и питья, хотя и здесь ему ни в чем не было отказано, но было неприятно видеть, как морщатся септы, септон и знатные женщины. В Винтерфелле лишь септа Мордейн и леди Старк хмурились при виде Джона. Он понял, что лорд Старк любит его, когда позволил провести первые девять лет жизни в своём доме. Великое множество бастардов могло об этом только мечтать… Джон поклялся себе, что отплатит отцу, став великим воином и прославляя Дом Старк. — Эй, Сноу, — с усмешкой крикнул Уэймар, стоя в окружении своих друзей, — а ну-ка, принеси нам воды… Джон стиснул зубы. Он понятия не имел, что нужно делать в таких ситуациях. Робб никогда не позволил бы себе такого, а других мальчишек его возраста в Винтерфелле не было… кроме Теона, но тот редко показывался во дворе, закрываясь в своей комнате. Санса говорила, что он там часто плакал*. — Ты слышишь, Сноу? — повторил Уэймар, прекратив улыбаться и прищурив свои серые глаза, такие же как и у Джона. Джон не ответил. Он молча продолжал наносить деревянным мечом удары сверху-вниз. Даже когда его окружили, он продолжал отрабатывать то, чему успел научить его сир Родрик Кассель, мастер над оружием Винтерфелла. Сердце мальчика бешено стучало, страх липкими щупальцами окутал его нутро, расположившись в животе, но Сноу лишь стиснул зубы и продолжал бить воздух. — Ах ты дурак! — внезапно вскричал Уэймар и пнул его в задницу. Джон от неожиданности оступился и упал на колени. — Вставай, дурак! — под веселый хохот подростков, Уэймар схватил его за волосы затылка и тут же взвыл. Джон ткнул его локтем, не оборачиваясь, и сразу вскочил, держа в руках свой деревянный меч. — Ах ты… ну ты… дурак! — произнёс изумленно незнакомый Джону рыжий упитанный подросток. — Бей его! — и как только этот призыв сорвался с его уст, на его плечо обрушился меч Сноу. Дальнейшее было делом десяти ударов сердец: Джон успел ткнуть в лицо ещё одному, но трое других, включая очухавшегося и разозлённого Уэймара, повалили его на землю и начали колотить руками и ногами. Мальчик закрыл голову руками и подтянул ноги к груди. — Бежим! — услышал он голос того толстяка, которого успел ударить первым и тут же его перестали бить. Джон увидел, как подростки поворачиваются, чтобы убежать и тут же вскочил на ноги, не обращая внимания на внезапную боль. Сноу подобрал свой деревянный меч и успел ударить по загривку ещё двоих, отчего те взвыли, но продолжали убегать. — Ах вы задницы! — Джон сплюнул на землю кровь и ухмыльнулся. Тут он вспомнил одно из первых ругательств капитана «Прекрасной Дженни», которыми он награждал медлительных матросов, правда, значений многих слов он не знал, но они так и просились наружу. — Я отрежу ваши карликовые причиндалы, сделаю ошейник из ваших крошечных х**в, а ваши крохотные яйца сварю и скормлю своей жене, чтоб ей в Седьмом пекле оказаться вместе со своей злобной мамашей, демоны вас в очко… И тут он услышал громкий хохот. Он рывком повернулся и его глаза расширились в ужасе. В шаге от него стояли лорд Ройс и мастер Сэмвелл. Лорд Джон держался руками за серебряную пряжку своего пояса, а сир Стоун хлопал себя по бёдрам. Сноу увидел это и решил убежать, как обычно бывало в Винтерфелле, но тут его схватили за шиворот рубахи, подняли и сильно встряхнули. Джон испуганной ланью смотрел на более молодую версию лорда Ройса, чьи холодные серые глаза, казалось, прожигали мальчика насквозь. — Никогда. Не смей. Браниться. При. Дамах. И. Лордах! — с каждым словом он встряхивал мальчика, пока не послышался треск кафтана и Джон не упал на землю, оставив в руке мужчины кусок ткани. Сноу вдруг вспомнил, что этот кафтан ему сшила Старая Нэн и трудилась над ним аж всю седмицу. Слезы застили ему взор и Джон стиснул зубы, стараясь не расплакаться. Мальчик не увидел, но почувствовал, как две маленькие тёплые и немного разные ладошки взяли его за грязные руки и стали тянуть вверх. Он быстро-быстро проморгался и увидел, что рядом стояли две улыбающиеся девочки, одна чуть старше Сансы, другая чуть старше Арьи. Он покраснел и понял, что именно про этих девочек говорил старший сын Ройса, называя их дамами. Джону захотелось завыть: не так он хотел познакомиться с наследником своего воспитателя и его дочерьми. — Отец, кто это? — спросил сир Андар. — Мы с сёстрами и матушкой отсутствовали один месяц, и наконец, вернувшись домой, застали здесь ругающегося, как заправский матрос, мальчика! Джон опустил голову. — Будет тебе, сын, — сказал лорд Ройс, все ещё посмеиваясь. Он посмотрел на сира Стоуна и коротко кивнул в сторону Джона — мастер Сэмвелл прикрыл глаза, затем распахнул объятия и две девочки с визгом кинулись к нему. Хозяин замка подхватил каждую и посадил на свои широкие плечи, счастливо расхохотался и быстрым шагом ушёл по направлению к Великим чертогам. — Сноу… Джон посмотрел на мрачного сира Стоуна и судорожно вздохнул. «Лишь бы не отправили обратно в Винтерфелл! Я не хочу разочаровать отца! Надо мной все будут смеяться. А отец никогда не улыбнется мне и даже… откажется от меня!!! Старые Боги, помогите!» Он смотрел на суровое лицо мужчины, не предвещавшее ничего хорошего. Был сир Стоун высок и черноволос, с длинными волосами до лопаток, а на его правой щеке уродливым червем змеился шрам. Рыцарь был бастардом и потому его второе имя было Стоун. Его звали Сэм-Силач за огромную физическую мощь и мастерство владения мечом. Он вспомнил слова отца, что сир Стоун мог бы стать одним из королевских гвардейцев, если бы не невеста и дочь от первого брака. «Сбегу!» — мрачно пообещал себе Джон. — «Уйду в матросы, потом стану капитаном, совершу кругосветное плавание, разбогатею как Корлис Морской Змей Веларион и озолочу Винтерфелл… быть может тогда отец простит меня…»       В тот день он ничего не сказал. Не стал обвинять Уэймара и его дружков. Не стал оправдываться. Лишь попросил прощения за бранные слова.       Сир Стоун заставил его махать мечом до заката. И на следующий день тоже. И следующий день за ним. Седьмицу Джон выполнял тысячу раз один единственный удар. Вставал в стойку, поднимал меч над головой и резко опускал его. Менял руки, когда ведущая уставала. И снова, и снова, и снова… Со стороны это казалось пыткой, но Джону было наплевать. Таково было его наказание и девятилетний мальчишка с радостью и облегчением принял его, поняв, что его не отправят обратно.       Через седьмицу, Джон стал замечать взгляды Уэймара и его друзей. К закату, кто-то из них принёс воды в кувшине. Она была со вкусом лимона.       На следующий день, сир Стоун поставил его в схватке с подростками. Джон понял, что наказание закончилось и он прошёл какую-то проверку. Мальчик почувствовал себя более… сильным, не телом, но духом. Ожидаемо, Джон проиграл всем. Сказывались опыт и разница в возрасте и в росте. Но не в силе*. То, что Джон силён не по годам, сир Сэмвелл понял на третий, после начала поединков день, когда мальчик по ошибке взял деревянный щит для воинов и поднял тот на уровень груди. Сир Стоун принял к сведению новую грань своего подопечного и облачил мальчика в старую кольчугу, весившую около двух стоунов**. Сноу с трудом сражался и без них, а с ними стало ещё тяжелее. Но он ни разу не заикнулся, не пожаловался об этом мастеру над оружием Рунстоуна. Ну, а тот молчал и смотрел на его реакцию.       Дни стали заполняться и другими делами: чистка доспехов и лошадей (мастер Халлен в Винтерфелле прекрасно научил его ухаживать за лошадьми), несколько часов занятий с сиром Стоуном, из которых около часа проводились поединки, а оставшееся время мастер Сэмвелл заставлял его повторять те или иные движения, оттачивая их до автоматизма и безукоризненного исполнения, обильная еда и на ужине он был виночерпием лорда и леди, высокой статной женщины, с любопытством всматривающейся в его лицо (Джон находил это странным), а однажды, он услышал, как та пробормотала: «ни единой черты Эшары», Джон пожал плечами, решив, что это высказывание не относилось к нему. Были и занятия с мейстером, но редкие. Молодой ещё мейстер, но с пробивающейся сединой в чёрной бороде и лысеющей макушкой, заставлял его учить генеалогию южных домов — все дома Севера мальчик уже знал.       Уэймар стал ему старшим товарищем. Он и его друзья восхитились его стойкостью. Они даже принесли разные явства из Чаячьего города, куда Джону было ещё рано. А Клейн, тот толстяк, даже похвастался, что был в борделе! Джон все чаще замечал взгляды сира Андара и сира Робара, а также их частые, гневные споры, где-то и дело проскальзывало его имя. Сир Стоун сказал, что они оба хотят его в оруженосцы. На вопрос «почему», мастер ответил, что Джон — молчаливая, исполнительная и подвижная задница, и такие как он — идеальные слуги. Джон обиделся. Тогда сир Сэмвелл сказал ему быть веселее, заявив, что молчаливые и холодные мальчишки привлекают лишь сопливых девочек, но мужей и дев — они отталкивают. Противно же, — говорил размеренно, своим грубым спокойным голосом этот рыцарь, — когда мальчишки закрываются в ледяном коконе, и вместо молодых пылких сердец становятся стариками в юном обличье, и это в ту единственную и неповторимую пору, когда надо радоваться и изумляться каждому дню, учиться со страстью всему новому и жить ярко, полной грудью вдыхая воздух… Джон глубоко воспринял эти слова. *в каноне говорилось, что Джон очень сильный, хотя внимание на этом и не акцентировалось. **стоун — мера измерения веса, 1 стоун = 6,35 кг.