***
В Богороще было тихо. Ветер тихонько игрался с красными листьями чардрев, создавая таинственную мелодию. Джон уселся на толстый корень, у самого пруда, с поверхности которой вырывались тончайшие пары. Он снял сапоги и окунул ноги в горячую воду. Лютоволчонок бесшумно подошёл к нему, хотя Джон специально спустил его на ворох листьев, в надежде услышать звуки, которые бы зверь непременно издал бы. — Ты как призрак, — усмехнулся Джон, ласково взъерошив мех четвероногому другу, — такой же… О! Призрак! Альбинос-волчонок посмотрел на него долгим взглядом и опустил голову, словно бы кивнув. — Нравится, да? Значит, Призрак! Ах, как славно, что мы нашли тебя и твоих братьев с сёстрами… Джон запнулся. Он вспомнил того дезертира, который на вопрос Джона об Уэймаре, сказал, что разведчик Ройс был убит Белыми Ходоками. Тревога. Беспокойство. Страх. Все эти эмоции поглотили его тогда. И затем пришла ярость… Гвардейцы отца еле оттащили его от дезертира Ночного Дозора — юный рыцарь набросился на того с кулаками и успел выбить зубы да расквасить нос. — Нет. Нет! — повторил Сноу. — Уэймар не мог так… не мог же… Призрак вдруг встрепенулся и молча, не издавая ни звука, оскалил пасть. Джон повернул голову и увидел отца. — Я знал, что найду тебя здесь, — тихо сказал лорд Старк. — Милорд, — вздохнул Джон, собираясь встать, но был остановлен властным взмахом руки. Отец также сел, тоже разулся и опустил ноги в горячий пруд. — Возьми его! — он протянул ножны с мечом. — Он по праву твой. Роберт написал мне, как и прежде Джон Аррен… — Мне очень жаль, отец. Лорд Аррен показался мне великим человеком… — Он им и был! — твёрдо ответил Эддард. — Однако, речь сейчас о мече. Лорд Корбрей хочет вернуть родовой меч в лоно своего Дома, но слова сира Лина были услышаны многими лордами и королём. Роберт благоволит тебе, Джон, но меч — великое сокровище. Тайвин Ланнистер, Корбрей, даже Ланнистерша… все хотят этот меч. — Он твой, отец… — Старкам принадлежит Лёд! А что есть у тебя? — и после этих слов Джон замолчал. — Мальчик мой, я горжусь тобой! Так, как ещё никогда никем не гордился… — Тогда скажи ее имя! — прорычал Джон, потерявший терпение. — Две седмицы прошло с моего возвращения, две! Я прошу тебя, я умоляю тебя, мой лорд, мой отец! Просто скажи ее имя! Я должен знать! Я… я… — начал он задыхаться. Тихий Волк лишь смотрел на него, в глазах стояла скорбь и печаль. — Отец? — и Старк вздрогнул. От тихого, умоляющего голоса своего незаконнорождённого сына. От ее глаз, что смотрели прямо в душу. — Я не могу, Джон… — Это Эшара Дейн?! — внезапно спросил рыцарь, с безумной надеждой глядя на отца. Старк вновь вздрогнул. — Я — ее сын, да?! Ты убил ее брата, моего дядю, и потому ты не хочешь раскрывать мне тайну?! Я не Сноу, верно? Я — Сэнд?! Ответь мне, отец! — Джон, ты… — прошептал было лорд Старк, но снова замолчал. — Смотри! — крикнул Джон и вскочил на ноги. Неуловимо быстрым движением он достал свой меч, обычный, «Милость Волка», ногой подкинул за ножны Покинутую Леди и другой рукой схватил ее за рукоять. — Смотри, отец! — снова воскликнул он и начал фехтовать двумя мечами. — Ты… но… — изумленно отпрянул лорд Старк. — Леди Ройс годами рассказывала дамам и служанкам, что я — сын Эшары Дейн, что я племянник Меча Зари! Годами эти слухи блуждали по Рунстоуну! Так ведь сражался сир Эртур Дейн, мой дядя?! Так?! — Да… так, — сглотнул Старк и словно наяву вспомнил то ощущение бессилия, когда он скрестил свой меч с его мечами. — Мастер Сэм запретил мне использовать эту технику, — продолжал Джон, одновременно рубя воздух двумя мечами: движения его были полны грациозности и завершённости. — Он хотел, чтобы я сражался с двумя мечами лишь тогда, когда мне грозила бы смертельная опасность. Он был в турнире на Ланниспорте и видел, как сражался на мечах сир Эртур… и теперь я, владею двумя мечами также хорошо, как владел и Меч Зари в те годы. Так ответь мне — это Эшара Дейн?! — он прокричал эти слова в лютой ярости, швыряя мечи на землю. Они вонзились остриями в землю и задрожали, как листья на ветру. Лорд Винтерфелла лишь молча смотрел на сына. Глаза его застыли, словно он видел далёкое прошлое. — Я не могу сказать тебе, Джон, — наконец, он выдавил из себя эти слова, и голос его звучал хрипло и столько боли было в нем, — не сейчас, ещё не время… Джон вздрогнул, словно от пощечины. Он задрожал. Руки сжались в кулаки. — Это слишком, лорд Старк! — выплюнул рыцарь. Он взял мечи и вложил их в ножны. Также быстро он обулся. — Это… слишком! — повторил он и круто развернувшись, стремительно ушёл, не обращая внимания на лютоволчонка, который бесшумно последовал за ним. С отчаянной надеждой он вслушивался в тихий ветер, ласкавший кроны чардрев, с трепетом ожидая услышать голос, окрик отца! Но так и не услышал…***
— Джон, а мы как раз… — Собираемся! — грубо перебил он Калума. — Мы уезжаем, немедленно! — Куда? — спросил Арлан, в беспокойстве глядя на друга. — Я в Звездопад, а вы в Долину! Скажете лорду Ройсу, что Уэймар пал… — Но как же… это ведь твой дом… — Хватит! — взревел Джон. — Ноги моей не будет в этом замке! Клянусь всеми Богами, какие только ни есть, что узнаю — кто моя мать!***
Лишь погрузившись на судно, что за десять золотых драконов обязался его доставить до Солнечного копья, он успокоился. Все золото, что он выиграл — рыцарь оставил в Винтерфелле, позволив друзьям и себе взять по сотне золотых. «Милость Волка» покоился на поясе, а «Покинутая Леди», на спине. Кинжал и кольчуга, метательный топор и два ножа. Вот и все, что было на нем. Вдобавок возмущённо храпел Сумрак, к которому были привязаны копьё и щит. Он вспомнил, с какой обидой и непониманием смотрели на него братья и сестры. Друзья лишь молчаливо ждали его, пока он прощался с родными. Увы, но прощание вышло скомканным и неловким. А при виде отца, ярость вновь вспыхнула! Не прощаясь, не говоря ничего, он стремительно вскочил на Сумрака, поднял его на дыбы, и прокричал лишь пять слов: «Я узнаю, кто моя мать!» — Да Пекло тебя дери, отец! — скрипнул зубами Джон. — Я узнаю… Друзья расстались с ним в Белой Гавани. Они должны были плыть в Рунстоун… Лишь на закате, лёжа на соломе, и кормя Призрака кусками сырого мяса, он вспомнил, что что-то было не так… Рыцарь достал «Покинутую Леди» и тяжело вздохнул. На рукояти меча была видна голова белого лютоволка, в его глазах сияли красным маленькие рубины. — Пекло, отец… — прошептал Джон, смаргивая слезы. — Я назову тебя… Рыцарь задумался: а как бы назвать валирийский меч? Лёд был родовым мечом Старков, а все остальное, что было присуще Старкам и их атрибутике — ему было не по душе. Он не хотел, чтобы складывалось впечатление, что он отчаянно хочет примазаться к великой славе предков. Слово «Зима» уже было в девизе Хранителей Севера. Не «вьюгой» же ему называть этот великолепный меч? Слово «Волк» уже использовалось им — вот он, его первый меч, что зовётся «Милостью Волка». Может… Тут он заметил Призрака, который уставился на садящееся, в темные, почти чёрные воды, солнце. То было одно из самых красивых зрелищ, которые он когда-либо видел в своей юной жизни. — Закат, — прошептал он и ласково погладил рукоять меча, — я назову тебя «Закат». Потому что, когда я обнажу тебя, то будет закатом жизни моих противников… Он подумал о мече сира Эртура, что звался «Рассветом». Рыцарь невольно улыбнулся, представив как в одной руке у него будет «Закат», а в другой «Рассвет»… Призрак ткнулся мордой ему в колено. — Нам предстоит длинный путь, дружок, — почесал он его за ухом, — но очень важный. Потому что всякий должен знать, кто его мать… Призрак лишь молча смотрел на него своими красными как угольки глазами. — Кто я? — спросил рыцарь у серого неба...