Non Domina

Грейс Смит и Джеймс Барнс стали близкими друзьями не сразу. Разумеется, вначале возникли небольшие проблемы, и одна из них заключалась в полной занятости малышки Смит. Её новый друг не одобрял её постоянное заучивание уроков, пару раз называл девочку зубрилой, но та в обоих случаях проигнорировала его слова, поэтому дальше влезать в её дела он не стал. Изредка поглядывал на неё с явным неодобрением, но не мешал и молчал, когда Грейс старательно выводила буквы чернилами в тетради. Мальчишка понял, что переубедить девчушку не то, что сложно — совершенно невозможно. Кроха улыбалась мысли, что мальчик пусть и не одобряет её занятие, но хотя бы уважает. Джеймс сам по себе никогда не был прилежным учеником и ни с кем из своих сверстников особо не дружил — были, конечно, товарищи, но не друзья — это не одно и то же. Заводила и драчун, он снисходительно относился к другим мальчикам и не видел смысла в домашних заданиях и, соответственно, выполнял их через раз — тогда и только тогда, когда мама его заставляла. В остальное время он либо защищал младших от хулиганов, либо хохотал, либо приглядывал за младшей сестрёнкой Ребеккой. А с недавних пор Джеймс Барнс начал проводить немного своего свободного времени с Грейс. Они постепенно привыкали быть практически постоянно рядом и считали своей обязанностью выручать друг друга. Девочка помогала Джеймсу с уроками, чему он был безмерно рад, ведь, к счастью для него, они оказались одногодками, а мальчишка учил свою подругу обороняться. Делал он это неохотно — не положено девчонкам драться с мальчишками. Уинифред Барнс тоже не одобряла последнее занятие и уважала первое, считая, что Грейс может хорошо повлиять на её сына, единственными увлечениями которого были, вероятно, спорт (в котором он был, кстати, хорош) да драки, которых, к слову, Джеймс на самом деле не любил и по возможности сторонился. Развитое чувство справедливости в мальчугане удивляло девочку — у того тоже не было отца; но, по-видимому, миссис Барнс умело заменяла его, стараясь не грустить и вырастить из старшего сына и маленькой дочурки Ребекки людей, достойных их фамилии. Тогда, когда девочку проводили до дому, миссис Барнс встретилась с миссис Уилсон, и обе очень сильно обрадовались встрече. Они обнялись, обменялись последними новостями, а на любопытные взгляды детей ответили, что давно знакомы друг с другом. Об обстоятельствах их знакомства они умолчали, лишь хитро переглянулись, а Джеймс и Грейс не стали ничего спрашивать взрослых — Грейс из вежливости, а Джеймс… Ему, кажется, было всё равно. Постепенно Кроха отдалялась от общества дворовых мальчишек и постепенно переключилась на общение с Джеймсом. Ей доставляли огромное удовольствие их совместные игры, потешные драки (в которых, разумеется, постоянно одерживал верх Барнс, из-за чего девочка постоянно, но недолго злилась), занятия и мечтания вслух. Как-то раз Джеймс заметил, что Грейс постоянно читает что-то и попросил однажды почитать ему вслух, после чего смутился и запнулся. Но девочка его просьбу поняла и выполнила, начав нараспев читать историческую повесть для детей. Тихий неторопливый голосок настолько успокаивал, что через десять минут малышка Смит услышала тихое сопение — это Джеймс свернулся калачиком на её кровати и сладко спал. Тогда она не стала его будить. На то были две причины. Во-первых, ей показалось непростительной жестокостью будить друга, пусть он и заснул на её кровати. А, во-вторых, она нашла, что Джеймс, когда спит, выглядит очень мило и непринуждённо. Эту мысль она задавила в корне и зачем-то закрыла своё раскрасневшееся лицо книжкой. Элеонора благосклонно относилась к Джеймсу и, кажется, одобряла дружбу обоих детей. Её радовал тот факт, что её племянница теперь находится в обществе не разномастных оборванцев, а вежливого и доброго молодого человека, хоть и неряшливого и неказистого. Лично Грейс не находила в его внешности ничего ужасного. А когда Барнс тихо и виновато поинтересовался у неё, так ли он ужасен, как все думают, девочка решительно заявила: — Не слушай остальных. Ты самый обыкновенный и совсем не некрасивый. Тогда Джеймс робко улыбнулся, и больше никогда не задавал девчушке вопросов, касающихся его внешности. Немало было у друзей смешных моментов. Много раз они попадали под дождь во время прогулки по главной улице Бруклина (эта часть города девочке особенно нравилась) и, едва сдерживая смех, прятались в маленькой забегаловке, чтобы согреться и обсушиться. Сидели за столиком у самой застеклённой витрины, наблюдая за непогодой снаружи и за маленькими серебряными капельками, скатывавшимися по стеклу. Тогда дети смотрели друг на друга и тихонько хихикали над нелепым видом друг друга. В один из первых дней лета, во время очередной прогулки по Бруклину, Джеймс вдруг подставил локоть Грейс и объявил басом: — Позвольте мне проводить Вас в одно очень интересное место, милая леди. Грейс не оценила его предложение — нахмурилась и скрестила руки на груди. В таком положении Джеймс выглядел нелепо, но ситуацию спасали его серо-голубые глаза — малышка Смит решила про себя, что они — самые красивые на свете. — Я не хочу быть леди, — отрезала она тогда. Джеймс удивлённо округлил глаза и опустил локоть, начиная недоумевать: — Как так? — Не хочу быть леди, — гордо вскинув голову, повторила она, — это скучно. — А кто же ты тогда? — поинтересовался обескураженный мальчишка, в привычном жесте запустив пятерню в свои всклоченные волосы. — Я? — Девочка задумалась. Потом сильнее выпрямилась, став похожей на палку (в школе и так их учили сидеть прямо) и воскликнула: — Я буду не леди! Глаза её друга задорно блеснули. — Такого титула не существует, — едва сдерживая смех, пропыхтел он. — А теперь есть, — упрямо возразила малышка Смит; Джеймс вмиг посерьёзнел, сощурился и вновь подставил девочке локоть. — Тогда, — басовито проговорил он, — позвольте мне проводить Вас в одно очень интересное место, дорогая не леди. — Надеюсь, ты не танцевать меня зовёшь, — тихо проворчала Грейс, с содроганием вспоминая уроки с миссис Тейлор и её вечное: «Держи спину прямо!», но всё же взялась за руку мальчишки. Тогда они пошли не на танцы, а в обычное кафе, где продавалось самое вкусное мороженое в Бруклине. Джеймс потратил все свои карманные деньги, купив Грейс, у которой их не было по той простой причине, что она их давным-давно потратила, простенькое, но аппетитное парфе, приведя её в полные растерянность и негодование. Тогда Кроха уплетала за обе щёки вкусное лакомство, виновато поглядывая на друга, а тот сидел напротив и довольно улыбался. Уже после малышка Смит извинилась за то, что мальчику пришлось так потратиться, но тот хмыкнул, назвав её глупышкой и сказал, улыбнувшись, что ему приятно видеть её счастливой. Этот разговор Грейс сохранила в самом дальнем уголке своего сердца.

***

В почти последний день августа Грейс разбудило слабое потряхивание за плечо. Девочка проворчала что-то невнятное и было повернулась на другой бок, но её продолжали настойчиво трясти, вынуждая разлепить глаза и перевернуться обратно. — И что ты делаешь здесь в такую рань? — проворчала она, сфокусировав свой взгляд на безмятежном смуглом лице Джеймса. Мягкий тёплый свет падал на него из открытого окна, переливался на прилизанных каштановых волосах. Барнс, который, как оказалось, был одет очень даже солидно, весело сверкнул серо-голубыми глазами и хмыкнул: — Сейчас десять утра, глупая. К тому же, — он развёл руками, — я не мог не поздравить тебя с твоим днём рождения. Малышка Смит нахмурилась, недоверчиво глядя на друга, а потом резко села в постели. Сон как рукой сняло. — И теперь, — закончил мальчик, вытащив из кармана своих новеньких штанов маленькую коробочку и поставив её на прикроватную тумбочку, — я, наконец, могу сказать… — Он выдержал интригующую паузу. — С днём рождения, Грейс. Девочка слабо кивнула и осторожно взяла подарки. В коробочке — чисто-розовой и шершавой — оказалась удивительной красоты заколка со светящейся в лучах солнца стрекозой. Кроха замерла, с восторгом разглядывая дар. — Господи, Джеймс… — шепнула она с придыханием. — Это от мамы, — непринуждённо пожал плечами тот. Положил на колени девчушки прямоугольный увесистый свёрток. — А это тебе от меня. Руки Грейс дрожали, когда она разворачивала подарок Джеймса, отложив заколку на тумбочку, и восторженно уставилась на новенький толстый фолиант в тёмной обложке. — Джеймс… — Девочка пролистала подарок, перевела взгляд на застывшего в ожидании мальчишку. Затем потянулась к нему и заключила в крепкие объятия, несмотря на то, что тот сильно раздался в плечах, воскликнув: — Спасибо-спасибо-спасибо! — Ой, да что ты… — пробурчал тот, несильно похлопав свою подругу по спине. — Это же всего лишь сборник пьес, ничего особенного… — Ты и твоя мама — лучшие! — не слушая его, говорила Грейс. — Кроме, если что, тёти Норы. — Сильнее стиснула объятия. — Ты мой самый лучший друг! Джеймс, казалось, оторопел от такого заявления. Он замер, позволил себе расслабиться в объятиях девочки, но руку с её спины не убрал. Грейс же зажмурилась, сильнее сжимая кольцо из своих рук вокруг шеи друга, ставший очень давно лучшим. Вот только об этом предупредить его она совсем забыла. По глупости. — Теперь отпразднуем? — предложил Джеймс имениннице, отстранившись от неё и выпрямившись во весь рост. За лето мальчишка успел подрасти, перегнав малышку Смит, и этому факту та не особо радовалась — приходилось слегка запрокидывать голову, чтобы увидеть лицо своего друга. На вопрос Джеймса Кроха многозначительно хмыкнула. — Ты, наверное, забыл, что произошло на твоём дне рождения, — подавляя смех, зафыркала она, скрестив руки на животе. — Тогда мы такой хаос на кухне устроили, что тётя Нора пообещала не устраивать полномасштабный праздник в мой день рождения. Или ты забыл? Мальчишка сверкнул глазами и согнулся в три погибели от беззвучного хохота — естественно, он помнил тот день. Грейс дёрнула уголками губ, вспоминая их «мучную» битву, в которой они едва не порушили всю кухню. Да, гневные лица миссис Барнс и тёти Норы она запомнит надолго. — Да тётя Нора наверняка уже об этом забыла, — беспечно пожал плечами мальчуган, подмигнув подруге. — Она у тебя добрая. Даже слишком порой. Джеймс оказался довольно дальновидным — Элеонора «забыла» про их шалость и устроила целый пир, после которого ребята едва волочили ноги из-за потяжелевших в одночасье животов. Уинифред, расположившаяся за вязанием, украдкой посмеивалась, глядя на стонущих друзей, а Ребекка необидно дразнилась, крутясь вокруг них. От младшей сестрёнки Джеймса, кстати, Грейс достался её автопортрет — корявый, конечно, и не идеальный, но малышку Смит подарок растрогал до глубины души; от тёти же Кроха получила зимний шарф расцветки американского флага — «чтобы не заболела в непогоду». Праздник затянулся надолго — аж до самого вечера. Друзья единогласно решили выбраться на лестничную площадку и понаблюдать за звёздами, ведь Грейс всегда мечтала, во-первых, посмотреть на ночное небо, ибо большую часть года оно было затянуто облаками, а, во-вторых, хотела блеснуть знаниями и показать созвездия её лучшему другу. И вот они, наконец, стояли, сложив руки на перилах, и, запрокинув головы, наблюдали за появлением маленьких светящихся точек на иссиня-чёрном небе. Заворожённая открывшимся девочке красивым видом, она не сразу почувствовала несильный тычок в бок. — Эй, — Джеймс наклонился к подруге и заглянул ей в глаза. — Ты хотела мне о созвездиях рассказать. Кроха растерялась. Настолько растерялась, что не смогла выговорить даже начальную букву алфавита. Глаза мальчишки в темноте казались ещё красивей, чем на свету. Он были абсолютно серыми с редкими всполохами голубого. Тёмные зрачки поглощали практически всю радужку, засасывали в свою глубину… — Кхем, — кашлянула неестественно громко Грейс, повернувшись обратно к небу. — Как сказать… — Забыла? — понимающе отозвался Джеймс, придвинувшись поближе, так что шершавая футболка касалась её плеча. — Я бы тоже забыл. Астрономия — самая ненужная наука, — философски добавил он, подняв указательный палец вверх, — и зачем тебе тратить время на такой бред? — Это не бред! — тут же вскинулась Грейс, разом позабыв о своём недавнем смущении. — Это самая важная наука! А вдруг мы космос изучать будем? Ты об этом не подумал? — Будем, конечно! — закатил глаза Джеймс, поджав губы. — Только исследовать космос будем не мы! — Это ещё почему? — нахмурилась девчушка. — Конечно, мы будем! — А вот и не будем! — упрямо гнул свою линию Джеймс. — А вот и будем! — А вот и нет! — А вот и да! — А вот и нет! — А вот и да! Дети начали пихать друг друга локтями, но, в конце концов, всё закончилось дружным смехом и примирением. Они продолжили стоять и смотреть на глубокое небо, гадая, смогут ли они всё же выбраться в космос. И почему-то Грейс думала, что смогут. — Можно тебя спросить? — тихий вопрос Джеймса насторожил малышку Смит, которая вопросительно посмотрела на него и наклонила голову, давая понять, что внимательно слушает друга. — Я… ты серьёзно считаешь меня своим лучшим другом? Кроха оторопела. Сощурилась, внимательно оглядела мальчугана, почесавшего затылок в новом, незнакомом ей жесте. — А как же иначе? — вопросом на вопрос ответила она, легко улыбнувшись. Тот лишь пожал широкими плечами, обворожительно улыбнувшись имениннице в ответ.