***
Небо покрывали тяжёлые свинцовые тучи, готовые вот-вот разразиться дождём. Холодный ветер задувал под платье Грейс, вынужденной надеть его за неимением ничего другого в шкафу, да и ей было всё равно, что надевать. Ей было плевать на холод, плевать на то, что она оставила свой платок дома, плевать на туфли, которые жали ей ступни, плевать на то, что проезжавший мимо неё экипаж неосторожно проехался по луже и облил её водой. Плевать, что вскоре стена ливня рухнула на неё, плевать, что все побежали укрываться от непогоды. На всё плевать. Перед глазами девушки всплывало болезненное лицо тёти, ей мерещился хриплый, но ласковый голос женщины, и слёзы Смит смешивались с прохладными каплями на её щеках. Остановившись у нужной двери, Грейс нерешительно огляделась по сторонам. Стив жил в каком-то убогом районе Бруклина, но девушке казалось сейчас, во время дождя, что он прекраснее того места, где она выросла и провела свою юность. Которая закончилась так внезапно. Семнадцать лет стали отправной точкой в новый мир, переполненный серостью и равнодушием, и вместе с тем болью и отчаянием. Жизнь разделилась на «до» и «после», и этого никак уже не изменить. Стук в дверь показался Смит слишком громким и в какой-то степени настойчивым. Девушка закрыла глаза, мысленно отсчитывая время, пока не послышался шорох по ту сторону. Дверь громко скрипнула, отворилась, озаряя девушку тёплым светом — и Смит замерла, не в силах оторвать взгляда от лица человека, воззрившегося на неё с удивлением и тревогой. — Грейс? — Джеймс оглядел подругу с головы до ног, подмечая все детали — мокрые волосы и одежда, засохшая кое-где грязь, дрожащее тело девушки и опухшие глаза с полопавшимися капиллярами. Неожиданная гостья открыла было рот, но потом захлопнула его. Они не виделись после инцидента, произошедшего у школы и в котором не последнюю роль сыграла Долорес; Грейс старательно избегала друга, потому как не хотела показывать ему своих чувств, в которых она запуталась в последнее время. Баки пытался подойти к ней, поговорить и спросить, в чём дело, но та намеренно уходила от разговора, во время которого она могла накричать на него и высказать всё, что она думает о нём и о его новой рыжей подружке. Но сейчас злость на друга точно испарилась, а на её место встали безнадёжность и беспомощность, которые крайне бесили Смит. — Ты… — Можно? — резко спросила та спустя, кажется, вечность, перебивая юношу и заглядывая за него в светлый коридор. Барнс мгновенно отошёл в сторону, пропуская подругу и закрывая за ней дверь. — Что-то случилось? — не скрывая своего беспокойства, поинтересовался Джеймс, стоило Грейс оказаться в прихожей. Он осторожно коснулся рукой её плеча, но она отшатнулась от него, как от огня. — Грейс, что произошло? Ты ранена? Тебе… — Стив сейчас дома? — Она старательно отводила взгляд от Баки, прекрасно зная, что, если она хоть раз посмотрит в его серо-голубые глаза, которые, скорее всего, были переполнены многочисленными эмоциями и догадками, то не сдержится и разрыдается у него на плече. А этого исхода ей хотелось меньше всего. — Мне… мне надо с вами поговорить. Джеймс недоумевал. Он видел свою подругу в таком разбитом состоянии впервые в своей жизни. Тихая, ласковая и всегда весёлая, она выглядела так, будто у неё кто-то умирал. От этой мысли у юноши ком встал в горле. Проводив в маленькую гостиную Смит, Баки усадил её на старенький диван рядом со Стивом, до этого сосредоточенно рисовавшим что-то у себя в альбоме; увидев девушку, он мгновенно отложил всё в сторону и начал заваливать её вопросами, с неподдельной тревогой смотря в её потухшие голубые глаза, под которыми залегли тёмно-фиолетовые тени. Барнс вернулся в гостиную, держа в руках полотенце. Устроившись рядом с Грейс, брюнет заботливо укутал девушку тканью, при этом слегка растерев ей плечи, чтобы та согрелась. Переглянулся с замолчавшим Роджерсом. — Грейс? — Снова молчание. Джеймс давно мечтал поговорить с подругой, выяснить причину того, почему она не пришла на бал, развеять смуту, вставшую между ними, но не предполагал, что она придёт сама, да ещё и в таком состоянии. — Грейс, посмотри на меня, — более требовательно произнёс он, ожидая реакции, которая вновь не последовала. Тогда брюнет осторожно взял девушку за подбородок и, подняв её голову, встретился с глазами цвета моря, полными слёз. — Расскажи, что случилось, — мягче проговорил он. Стив подсел к подруге с другой стороны, и парни практически вместе произнесли: — пожалуйста. И она рассказала. Давясь собственными слезами, рассказала о неизлечимой болезни тёти Норы, о том, что не знает, что делать и как помочь. Как никогда девушка ощущала себя совершенно разбитой. Непрерывные истерики и всхлипывания измотали её, к тому же на почве стресса её мучила бессонница. Да, не так она себе представляла начало своей взрослой жизни. Джеймс и Стивен были потрясены и расстроены до глубины души. Весть о том, что тётя Нора — светлый человек, сделавший свою племянницу такой, какой они её знали, и любивший их как родных детей, — умирает, пошатнуло их представление о мире. Они не представляли, как смогут обойтись без миссис Уилсон, но больше всего их пугало то, что они не знали, как сможет обойтись без неё Грейс, ведь у той никого, кроме Элеоноры, их и их матерей, не было — отец, которого девушка не знала совершенно, скорее всего, погиб на фронте, а мать знать её не желает и неизвестно где теперь находится. Только об этом они не знали. — Мне надо сказать об этом… — тихо закончила короткий рассказ Грейс, оглядевшись по сторонам и щуря мутные глаза. — Я… должна… — Она прикрыла ладошкой рот, безуспешно сдерживая зевоту. — Мы сами скажем, — твёрдо проговорил Стив, неуверенно коснувшись плеча подруги худощавой ладонью. — Тебе лучше поспать. Ты выглядишь просто… — Он смолк, получив предупреждающий взгляд Баки. — Ложись, — мягко улыбнулся Джеймс. Если бы Грейс знала, скольких усилий ему стоила эта улыбка… — Тебе и правда надо отдохнуть. Мы со Стивом справимся сами. Грейс посмотрела на брюнета так беспомощно и жалобно, что у того чуть сердце не разорвалось на мелкие части. — Обещаешь? — шёпотом спросила она. Надежда огоньком вспыхнула в глубине её глаз, радужку которых практически полностью поглощал чёрный зрачок. Джеймс с усилием сглотнул невидимый ком в горле, но дышать от этого не стало легче. — Обещаю, — Боль резанула в груди юноши, который всё не хотел понимать, почему глаза его невыносимо режет. — Обещаю, — чуть тише повторил он, наблюдая, как Смит прислонилась к спинке дивана и закрывает глаза…***
Они заботились о тёте Норе все вместе — Грейс, Стив и Джеймс старались как можно чаще навещать больную. Миссис Барнс и миссис Роджерс подолгу разговаривали с Элеонорой, когда выдавались светлые деньки и боль не мучила несчастную. Грейс ни на шаг не отходила от койки, постоянно держала тётю за руку и шептала успокаивающие слова — то ли миссис Уилсон, то ли себе. Джеймс, занимаясь боксом и ежедневно встречаясь с Долорес, которая становилась всё невыносимей в плане отношений, находил свободное время, чтобы поддержать подругу и её тётю. Ему было больно смотреть на опухшие от слёз глаза Смит, на небрежно расчёсанные волосы и мятую одежду — девушка совсем перестала следить за собой. Баки осторожно, ненавязчиво уводил Грейс из палаты, когда время посещения заканчивалось, и провожал домой. Шли они обычно молча, да и слов не требовалось. Барнс ощущал невысказанную благодарность в её глазах и обнадёживающе улыбался, зная всё же, что финал близок. Для болезни Элеоноры нет лечения. И вряд ли будет. Джеймс спрашивал Грейс, с чем ей нужно помочь, — например, с продуктами или с уборкой — и даже как-то осторожно затронул тему про возможность временно пожить в доме его семьи, но упрямая девушка мотала головой, отказывалась и твердила, что всё сможет сама. Но по трясущимся коленкам, дрожащей нижней губе и опущенным вниз голубым глазам он понимал, что это ложь, однако, не настаивал на своём. Заводил домой и уходил, борясь с желанием остаться и хоть как-то поддержать. Баки было физически больно от страданий подруги, точно сам их испытывал. Он просто не мог представить, как она справится без тёти, как будет жить одна. Барнс отгонял прочь навязчивую мысль, говоря самому себе, что они справятся — он и Стив. Они помогут белокурой девушке, будут поддерживать её, что бы ни случилось. Они ведь её лучшие друзья и всегда ими будут. Одним утром Грейс сидела на койке, ожидая пробуждения тёти Норы. За окном было облачно — лето не радовало нью-йоркцев солнцем и тёплой погодой, проливные дожди шли чуть ли не каждый день, и, наконец, вдруг решили сделать передышку. Смит было всё равно — ей в последние два месяца было совершенно наплевать на всё, кроме своих друзей и двух подруг Элеоноры, таявшей на глазах. Раньше она с обоими юношами хоть иногда выводила миссис Уилсон на недолгую прогулку, ибо женщина быстро уставала, а теперь всё усиливающиеся приступы болей приковывали её к постели и не давали нормально существовать. Диета не помогала — Элеонора стала похожей на скелет, обтянутый кожей и попросту не могла проглотить даже кусочек. Врачи недавно высказали предположение, что болезнь имеет вероятность распространиться на другие органы, и тогда стопроцентно будет летальный исход. Но Смит надеялась на чудо, краем сознания понимая, что чудес не бывает. Вот Нора чуть застонала, приоткрыла затуманенные болью глаза и повернула голову в сторону племянницы. — Доброе утро, — растянула губы в улыбке Грейс, погладив ладонь женщины. Та медленно смежила веки. — Грейс, милая, — слабо, но мягко позвала она, не отвечая на приветствие девушки. — Можно тебя попросить… об одной услуге. Смит так и застыла на месте, наблюдая за тем, как тётя вновь открывает глаза, и пристально посмотрела на женщину. — Конечно, — тихо пробормотала она, зная, что больным отказывать нельзя. Да и в любом случае она бы не стала отказывать тёте Норе. С минуту больная молчала. Отвела взгляд от белокурой девушки, уставилась в потолок, точно собиралась с мыслями. Чуть скривила посеревшие губы, покрытые небольшими шрамами от постоянного закусывания при самых невыносимых приступах. — Перестань меня навещать, — тётя вновь посмотрела на племянницу, только теперь в её глазах стояли слёзы. Смит так и обмерла, чувствуя, как весь её мир окончательно превращается в пепел. — Вы все — перестаньте, прошу… — Но тётя!.. — тихо вскрикнула она, сильнее, чем прежде, сжав ладонь женщины. — Нет, выслушай меня! — властно перебила ту Элеонора. Грейс стиснула зубы, опустила взгляд в простыню. Ставшие привычными слёзы жгли её щёки, а вытирать их у Смит не осталось сил. — Грейс, — голос больной чуть смягчился. — Ты должна понимать, что меня не вылечить и нужно жить дальше. Должна осознать, что я буду только мешать тебе… — девушка всё ещё молчала и не поднимала глаз, поэтому миссис Уилсон продолжила: — Стань языковедом. Ты ведь так об этом мечтала, душенька. Выйди замуж. Не скрывай, ты этого хочешь, я вижу это так же ясно, как и твою симпатию к Джеймсу… — Мы просто друзья! — Грейс устала твердить это всем и каждому. — Тем более, у него уже есть будущая невеста! — А ты уверена? — печальная улыбка ввела Смит в ступор. — Не совершай тех же ошибок, что и я едва не совершила, будучи такой же молодой, как и ты. Порой сердце говорит громче, чем наш разум… — Она несильно сжала ослабевшую руку девушки. — Прошу, Грейс, — слезинка исчезла в тёмных волосах больной. — Уходи. Спазмы в горле не давали Грейс дышать. Ей казалось, что всё перед ней пошатнулось, окрасилось в тёмно-серый. Да и сама она тоже. — П-пожалуйста… — жалобно произнесла девушка. — Уходи, — Голос Элеоноры был твёрд, как никогда. — Это мой выбор.***
[The Neighbourhood — Leaving Tonight]
Небо рассекли неровные неоновые полосы молнии. Чуть позже прогремел оглушительный раскат грома, за которым последовало мелкое накрапывание дождя. Холодный ветер завывал, подгоняя в спину людей, стремящихся укрыться от непогоды, и задувая им под одежду. Грейс шла слепо, не глядя ни на кого из прохожих и не стараясь прикрыть голову платком. Даже когда на землю хлынул неимоверной силы ливень, она не сделала ничего, чтобы защититься от потоков воды. «Это мой выбор», — гремело у неё в голове не хуже грома, переворачивая все мысли молодой девушки. Она поняла, что это конец. Не только для тёти, но и для неё тоже. Она окончательно станет сиротой. И это при живой-то матери. Хотя жива ли она?.. Смит было всё равно. У неё не было никого роднее тёти Норы, её подруг и их сыновей, двух смелых юношей — хилого, но бесстрашного Стивена Роджерса и смелого Джеймса Барнса, добрые сердца которых сияли ярче солнца. Ноги сами принесли белокурую девушку к дому Барнсов, что был недалеко от центра Бруклина. Даже не заметила, как перешла небезызвестный Бруклинский мост, по которому они часто гуляли все вместе, любуясь красотой постройки и наслаждаясь обществом друг друга. Грейс потопталась у входа, не решаясь постучать. Казалось, половина неё тоже больна, как и Элеонора, и просто не в силах даже руку поднять, чтобы элементарно постучать. Сердце с силой колотилось о рёбра, отдаваясь болью в горле, да и, кажется, во всём теле. Смит всю трясло — не то от холода, не то от готовой вновь вырваться истерики. — Грейс? — Та медленно подняла голову, почему-то засмотревшись на деревянный пол, и взглянула в полные тревоги серо-голубые глаза миссис Барнс. Уинифред точно почувствовала, что Смит мнётся перед дверью и решила сама открыть её. — Господи, да ты вся мокрая! Заходи-заходи быстрее! Молодая девушка пошатывалась, точно пьяная, почти не слыша, что ей говорят. Из соседней комнаты показалась встревоженная Ребекка, кинувшаяся помогать матери. Пока Уинифред старалась обсушить нежданную гостью, девчушка побежала на кухню, а после вернулась с чашкой успокаивающего зелёного чая в ладонях. Поставила её на столик рядом с диваном, а сама уселась рядом с Грейс, тревожно глядя, как та опустила невидящий взгляд на чашку и взяла её в руки. Впрочем, Смит тут же поставила её обратно, ибо ладони её сильно-сильно тряслись и напиток мог пролиться на и так сырое от дождя платье. — Солнышко, что случилось? — Миссис Барнс чуть вздрогнула и опустила глаза. — Неужели?.. — Она, как и Смит, очень переживала за миссис Уилсон и с волнением следила, как вслед за женщиной угасает и её племянница. — Нет-нет, — потухший взгляд голубых глаз уставился на Уинифред. — Тётя сказала… сказала, чтобы её больше не навещали, — Обняла себя за плечи, скривив губы. — Сказала, что она тянет нас всех вниз… — Глупости! — неожиданно громко возмутилась Ребекка, поглаживая начавшую дрожать девушку по спине. Она тоже тревожилась за Элеонору, которая души в ней не чаяла и постоянно баловала сладостями, что пекла сама. — Это… — …её выбор, — тихо сказала Грейс, повернув голову в сторону Барнс-младшей. — Я… это была её просьба. Думаю… что последняя. Поражённая миссис Барнс не знала, что и сказать, лишь растерянно глядела на подругу своего сына и всё больше уверялась, что болезнь тёти сломила её. А смерть человека, заменившего ей мать, может погубить девушку. Да, Уинифред знала всю правду. Знала ещё тогда, будучи соседкой Эленоры и молочной матерью Грейс. Но сама Грейс этого не знала. И не узнает. Ни в коем случае. Со стороны входа послышались громкие весёлые голоса. Уинифред не успела никак среагировать, когда Джеймс и Долорес, смеясь, вошли в гостиную. Ребекка ощутимо напряглась, так и замерев в одном положении, положив ладонь на спину застывшей Грейс. Смех резко оборвался. В глазах Джеймса, заметившего подругу, быстро-быстро сменилось несколько эмоций сразу — от яркого потрясения до жгучего волнения. Воздух в гостиной накалился, прямо как на улице, где вовсю бушевала непогода. — Что произошло? — Брюнет быстро осмотрел присутствующих, затем вновь остановил свой взор на Грейс. Долорес лишь хранила молчание, с неким подозрением вперив свой горящий взгляд в блондинку. Смит открыла было рот, но не смогла выговорить и слова. Рядом с Долорес она чувствовала себя совершенно неуютно; в какой-то миг девушке даже захотелось встать, извиниться и уйти, потому как… она не знала, почему. — Думаю, мне лучше уйти, — спустя минуту молчания негромко произнесла рыжая, покосившись на Джеймса. — Встретимся завтра, дорогой. — Оставив на щеке Барнса выразительный поцелуй, она исчезла в дверном проёме, даже не оглянувшись на застывшую Грейс. Когда дверь тихо хлопнула, Ребекка расслабилась и протяжно выдохнула. Даже на лице Уинифред было написано нескрываемое облегчение. — Так что всё-таки случилось? — вышел из оцепенения Джеймс, медленно потерев место, куда его поцеловала Долорес, при этом несколько брезгливо поморщившись, подошёл к подруге, присел на корточки и, взяв её холодные ладони в свои, обеспокоенно заглянул ей в глаза. Смит, в ответ посмотрев ему в глаза, всё так же молчала, не в силах опустить взгляд вниз или хотя бы смежить веки. Какая-то притягательная сила держала её, заставляя любоваться серо-голубой радужкой со светлыми крошечными вкраплениями, похожими на кусочки льда, которую наполовину скрывали чёрные зрачки, и краем сознания понимая, что если немедленно не отвернётся, если хоть на секунду задержится, то может утонуть в них навсегда… — Лучше будет, — разорвал мгновение их «уединения» громкий голос Бекки, — если Грейс сначала приведёт себя в порядок и отдохнёт. Так будет правильнее, а не то, как мы поступили с самого начала, верно?***
Спустя какое-то время…
Грейс неуверенно положила голову на плечо Джеймса, а тот только сильнее прижал к себе подругу, поглаживая её по высохшим после мытья белокурым волосам, ставшим мягкими, точно птичий пух, и вызывая у той миллион мурашек по всему телу. Девушка чувствовала, как в груди юноши громко и часто стучит сердце. Они находились в его по-спартански обставленной комнате, где сейчас царили полумрак и тишина, в которой Смит нуждалась так же сильно, как и в поддержке Баки, к которому она прильнула так, будто искала в его тепле спасение от навалившихся на неё страданий. Грейс говорила тихо, хрипло и, порой не в сила совладать со своими эмоциями, стыдливо тыкалась носом в подставленное плечо друга, пытаясь остановить бесконтрольно текущие слёзы, а Барнс только сильнее прижимал её к себе, нашёптывая ей слова успокоения. — Тётя сказала, что это её выбор, — закончила, наконец, свой рассказ девушка, сминая ткань одежды на спине Баки. — Я… я не знаю, что мне делать дальше, — опустила глаза. Она как никогда чувствовала себя слабой и беспомощной. Юноша долго молчал, опуская одну ладонь на спину Смит, другой продолжая поглаживать её волосы. Задумчиво посмотрел на тёмное небо за окном. Дождь закончился давно, но тучи ещё не рассеялись, продолжая угадываться во мраке ночи. — Мы тебе поможем, — наконец, прошептал он, наклонился и оставил на макушке Грейс неловкий поцелуй. Девушка так и обмерла, ощущая, как в комнате температура резко подскочила. — Все мы. Что бы ни случилось, мы все будем с тобой. До самого конца. — Смит ткнулась носом в его шею и зажмурилась. Слёз больше не было — был только всепоглощающий огонь, буквально сжигавший её лицо. Сердце девушки бешено забилось, даже сосущая тоска куда-то пропала. — Обещаешь? — Её голос прозвучал несколько взволнованно. И Грейс содрогнулась всем телом, когда Джеймс хрипло выдохнул в её волосы: — Обещаю. Какое-то время они сидели молча, наслаждаясь обществом друг друга и вновь наступившей тишиной. Да и моментом в целом. — Прости, — вдруг шепнула Грейс, а Джеймс ощутимо вздрогнул, когда дыхание девушки коснулось его кожи. — И спасибо. — За что? — сипло поинтересовался он. Смит помялась с секунду, а потом Баки услышал такое же тихое: — За всё.