Я проснулся Я уже не тот Я свободен Я свободен Так что я не знаю, Как далеко. Если ты придешь Уже слишком поздно. Мы улетим далеко Astronoid, Up and Atom
Гарри проснулся с болью в шее и сокрушительной, скрежещущей болью в голове. Внутри его черепа, за левым глазом, сидел гомункул и долбил его, как ненормальный. Маленькое чудовище, видимо, строило хитроумную машину Руба Голдберга. Еще один приступ боли пронзил его шею, голова свисала с кровати, повиснув в воздухе, и длинные пряди волос беспорядочно спадали на лицо. И вообще, почему он так спит? Он немного вспотел, а во рту пересохло. Наверное, храпел всю ночь. Не открывая глаз, Гарри медленно согнул левое колено и с болью опустился на кровать, одной рукой надавливая на левое глазное яблоко, потому что — черт побери! — тысячи кинжалов пронзили его череп. Нижняя часть спины была будто покрыта мелкими камешками. Он дюйм за дюймом передвигал вялое тело. Перед глазами заиграли фейерверки. Ладно? Ладно, да. Блять. Ладно. Теперь пульсация отдавала прямо в затылок. Сердце стучало прямо в ушах. Ему было больно открывать глаза, видеть даже слабый лучик дневного света, а это означало, что сейчас утро или день. По крайней мере, следующий день. Так работает время. Боль в центре мозга Гарри напоминала гранат, распускающийся в амариллисе. Все слишком ярко светилось под его веками. Он должен был что-то сделать сегодня, верно? Что-то очень важное. Что это было? Ну же. Нет. Да, подумай. Это работа? Нет. Да! Проснись! Поднимайся. Блять. С. Кровати. Стайлс. Нет, черт возьми. Оставь меня в покое. Прошло еще много минут, и Гарри позволил гравитации утащить себя на землю: ноги свесились с кровати, тело было неподвижно и бесполезно, как у зомби, вокруг головы проносятся пули, как в зоне боевых действий. Наконец, выпрямившись, Гарри побрел в ванную. Он добрался до аптечки, нашел пузырек с парацетамолом и вытряхнул две таблетки, запивая их водой с металлическим привкусом. С секунду простояв неподвижно, склонив голову над раковиной, Гарри размышлял, не уступить ли приятной, очищающей процедуре. Жара начинала просачиваться в его крохотную квартирку на чердаке. Демоны в его кишках вооружились сверлами, врезавшимися своими крошечными инструментами в его кишечник. Он пустил холодную воду в раковину и сунул лицо под кран. Вода стекала по его глазам и ресницам, в ноздри, по губам, стекала по обнаженной шее и груди. Холод уменьшил боль в голове, очистив носовые пазухи. Только после того, как он начал чувствовать холод, он вспомнил. Ох, черт. Сегодня же интервью, верно? Пресс-конференция с принцем Донкастера. А сколько сейчас времени? Сколько раз Найл Хоран уже пытался написать ему? Где его мобильный телефон?.. Затем в его сознание начали просачиваться обрывки воспоминаний, хотя они были очень запутанными. Что-то произошло прошлой ночью, это точно. Там был незнакомец? — возможно, мужчина. Такси…виски…покер с ребятами. Они рано закончили, потому что Найл не хотел проспать интервью. Они закончили играть, вышли на улицу… Гарри пронзило чувство вины. Собеседование должно было состояться через несколько часов, и он выглядел — чувствовал себя — наполовину испепеленным в чистилище. Он вспомнил, как вошел в квартиру и положил ключи на столик… Черт. Луи. Гарри приоткрыл дверь ванной и увидел его лежащим на кровати рядом с тем местом, где он спал. Гарри с трудом мог вспомнить, как он оказался здесь, где подобрал его. Это было по дороге домой? Гарри, должно быть, совсем был пьян. После вечеринки он почти ничего не помнил. Его звали Луи, верно? Гарри вспомнил, как он сидел под фонарем, маленький, но подтянутый, сложив руки на коленях… Они переспали? Стайлс задавался вопросом, с каплей неопределенности. Скорее всего, нет, если Гарри все еще был в джинсах, с сильным похмельем и ноющей шеей. Гарри посмотрел себе между ног. Нет. Определенно ничего такого. Без предупреждения из его рта вырвалась струйка желудочной кислоты. Вид рвоты только усилил головную боль. Он схватился за волосы, ухватился за керамическую раковину, и его вырвало еще раз кашицей из орехов и алкоголя. Вокруг головы свистели крошечные пули. Вымыв раковину и прополоскав рот, Гарри попытался сформулировать план. Луи нужно было уйти. Гарри должен был заставить его уйти. Гарри, прихрамывая, вернулся в студию и полез в карман джинсов за мобильником. Всю ночь он спал, прижав телефон к бедру. По привычке Гарри быстро нажал кнопку включения и обнаружил, что батарея разрядилась. Он подошел к столу и включил телефон. Слабый, обвиняющий писк, сигнализирующий о пульсе жизни. Гарри тупо уставился на экран телефона, забыв, зачем вообще его проверял. Во рту был привкус желчи. Боковым зрением Гарри увидел спящего Луи. Он свернулся калачиком, как кешью, выставив идеальную задницу. Теперь мужчина понял, почему он свисал с кровати: Луи спал по диагонали, занимая большую часть пространства. Должно быть, он чуть не спихнул Гарри во сне, обернув одеяло вокруг колен. Он был во всем черном, в атласной футболке и дорогих спортивных штанах. Гарри не мог вспомнить его лица. Неплохо, подумал он, странно гордясь своим пьяным вкусом. Молодец, Гарри Стайлс. Тем не менее, он вздохнул с облегчением, что ничего плохого не случилось, за исключением, очевидно, несуществующих воспоминаний о том, как он попал сюда. — Эй, — прохрипел Гарри, как больная лягушка. Откашлявшись, он попробовал снова. — Чувак. Проснись и пой! Никакого ответа. Грудь шатена равномерно вздымалась и опускалась, рука лежала на ней, карамельного цвета волосы закрывали глаза. Квадратная челюсть, четко очерченный подбородок и розовые тонкие губы. Намек на щетину. Он определенно выглядел многообещающе. Внезапно в памяти Гарри всплыл образ — сверкающие голубые глаза, темные, как ночной океан. Стайлс затаил дыхание. Они ехали на такси — водителя звали Томазо, кажется? — янтарные уличные фонари, расчет кредиткой, подъем вверх по трем лестничным пролетам. Дважды, вспомнил он. А еще у Луи была смешная фамилия, начинающаяся на букву «П». Плимут? Пемберли. Точно. Его Мистер Дарси… Из его рта вырвался тихий смешок. — Хей, — сказал Гарри, толка подушку. — Пемберли. Вставай. Луи пошевелился и перевернулся на спину, широко расставив ноги. Он выгнул брови, затем поднял руку, чтобы потереть закрытые глаза. — Хватит, Пейно, — несмотря на сонную мягкость, голос шатена звучал уверенно и властно. — Тронешь меня еще раз, и ты труп. Гарри ухмыльнулся. Какой смешной! Они говорили о Пейно? Он был его парнем или как? Еще несколько секунд Луи лежал неподвижно. Когда он, казалось, не проснулся, Гарри слегка шлепнул его по ногам, побуждая их убраться прочь. После еще нескольких сильных толчков Луи, наконец, раздраженно поднял руки и царственно открыл глаза. Медленно, размеренно моргая, он наконец сфокусировался на мужчине. — Оу, — осторожно произнес он. — Приветик. Гарри ждал. Луи не помнил его. Серьезно? Ресницы шатена затрепетали. — Ты не Пейно. Гарри покачал головой. — Нет. — Ну, все равно доброе утро, — улыбнулся Луи. — Ты похитил меня? — Ты здесь по собственной воле, приятель, — ответил Гарри. — Разве ты не помнишь? — Конечно помню, Гарри, — Луи мило улыбнулся, прищурив глаза. — Я надеялся, что ты меня похитил. Какое это было бы приключение! Ты же не засранец, правда? Даже помятый, Луи был очарователен. Тонкая футболка подчеркивала его загорелые плечи, плоский живот, стройные бедра. Его волосы были взъерошены, выбившиеся пряди спадали на глаза, путаясь в ресницах. Гарри мог бы стоять здесь весь день, глядя на него. Затем стук в голове заставил его опомниться. — Боюсь, теперь мне придется быть засранцем, — сказал Гарри. — Что ты имеешь в виду? — Луи медленно моргнул. — Я должен выгнать тебя, — сказал Гарри. — Ты должен идти, приятель. Извини. У меня сегодня важные дела. Луи поджал губы, передразнивая его: — Извини. У меня сегодня важные дела. Посмотри на меня, я важный. Бла-бла-бла! — Да, Пемберли, — ответил Гарри, скрывая свою нежность. — Я не шучу. — Почему ты меня так называешь? — ответил Томлинсон. — Кто такой Пем… — тут до него дошло. Луи смущенно улыбнулся. — О, верно. — О, верно, — повторил Гарри. — Ты забыл свое фальшивое имя, не так ли? Надеюсь, ты хорошо спал, Луи Пемберли, если это твое настоящее имя. Шатен широко улыбнулся и протянул к нему руки. — О, это было чудесно, Гарри Стайлс. Если это твое настоящее имя. У тебя очень удобная кровать, — его глаза кокетливо прищурились. — Я даже не помню кошмаров. Что очень, очень хорошо для меня. — Точно. Ты упоминал об этом. — Могу я открыть тебе секрет? — Луи откинулся назад. — Это первый раз, когда я провел ночь с мужчиной. — Ха! — взволнованно ответил Стайлс. — К твоему сведению, нет, приятель. Мы ничего такого не делали. Технически между нами ничего не было… Луи пожал плечами, зная все секреты. — Технически, — сказал он. — мы спали в одной постели прошлой ночью, — он натянул одеяло до пояса и скромно поправил его. — Да, и это было весело. Не бойся, Стайлс. Никто тебя не арестует, — он хихикнул. — Боже, я умираю с голоду. Что на завтрак? — Ничего, — коротко ответил Гарри, проводя рукой по своим, по общему признанию, грязным, вероятно-не-мытым-сегодня-и-подстриженным-на-прошлой-неделе волосам. Он будет плохо выглядеть, если не поторопится. — На завтрак ничего нет. На это нет времени. Ни на что нет времени, дорогой. Я уже опаздываю. Ты…я… мы… должны уходить. — Оу, правда? Который час? — Луи зевнул. Он спокойно лежал, вытянув ноги. — Послушай, — вздохнул Гарри. Его мобильный телефон завибрировал на столе, оповещая о сообщении. Гарри взглянул на него, его охватило беспокойство. — Я знаю, что это невежливо с моей стороны, и поверь мне, обычно я так не поступаю, — я обращаюсь с людьми как джентльмен, — но я прошу тебя уйти. Нет, не сейчас. Минут десять назад. Вчера., — потом он передумал, и добавил, — Пожалуйста! Гарри подошел к своему столу и поднял смартфон, показывающий 9% заряда. Сообщение было от Найла. — О да, — беззаботно отозвался шатен. — Ты где-то должен был быть сегодня. Ты очень важная персона, так ты говоришь. Луи даже не пытался пошевелиться. Сердито глядя на него, Гарри разблокировал мобильный телефон и открыл мессенджер. гарри. Это все, что написал Хоран. Было 9:39 утра. У Гарри оставалось еще пару часов до пресс-конференции в посольстве Донкастер, всего полчаса езды на автомобиле. Слава Богу. Он ответил Найлу. поговори со мной найл кто проснулся скажи мне, что происходит ее отменили кого? пресс-конференция, принц. ее отложили Гарри сморщил нос, одновременно раздраженный переменой в планах и радуясь, что не проспал. ты уверен? да, офис только что получил пресс-релиз. не видел? не проверял Его телефон затих, а затем появилось сообщение. ленивый мудак. что ты делаешь? Гарри почувствовал, как боль в голове утихает. Похоже, он все-таки не выблевал весь парацетамол. Его головная боль чуть-чуть уменьшилась. я дома ты проверял почту? нет найл, я все проебал. похмелье ты же сказал, что у тебя его нет!!! иди нахуй c=3 Гарри поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Луи облизывает губы с выражением нетерпения на лице. Демонстративно потянувшись, он медленно откинулся на спинку кровати и скрестил руки на затылке, позволив широкой загорелой груди вытянуться вперед, футболка облегала плавные формы мускулов и сосков. Потом Луи склонил голову набок, словно спрашивая: «сколько еще?» Гарри с трудом сглотнул, отвернулся и заставил себя смотреть на стену перед собой. Появилось сообщение от Найла. держу пари, с тобой кто-то есть, я прав? Гарри поморщился, жалея, что не может задушить его через телефон. не прав кто это? слушай, они сказали, почему его отменили? быстро сработано, Гарри :) сосредоточься, приятель когда у тебя было время? после того как мы ушли? ирландец… мы ушли вместе, ты и я. ты подобрал бездомного или что? просто скажи мне, почему ее отменили >: | так у тебя там кто-то ЕСТЬ!!!!! можешь хотя бы секунду не думать о сексе. ОДНУ. ГРЕБАННУЮ. СЕКСУНДУ. Лицо Гарри вспыхнуло. Он слишком сильно покраснел, чтобы проверить, как там Луи, который, вероятно, в следующий раз блеснет бедрами. Гарри покраснел как свекла — от жары, сказал он себе. опечатка, написал он. оо какой ворчун. ты что, всю ночь не спал? ;) продолжай, почему они все отменили? ладно. в официальном пресс-релизе говорится, что принц заболел Гарри покачал головой. Знаменитости всегда так делали, отменяли все в последнюю минуту. Королевская семья тоже. Капризная непостоянная боль в заднице. значит, он заболел? кто знает, братан он не болен? конечно, нет, придурок. это твоя первая работа, Гарри? Иисус Мария и Гарри взглянул на шатена, который повернул голову, чтобы оглядеться. Он вертел на шее тонкую золотую цепочку, играя с чем-то висящим на ней — возможно, с амулетом. Солнце хорошо выглядело на нем, хотя он все еще был слишком бледен. Утренний румянец бросил на его щеки резкий отпечаток облегчения. так что Найл написал. чем займешься не знаю слушай, кто бы там ни был, не трахайся с ним весь день, ладно? у нас много работы. не твое дело Гарри положил телефон. Он подошел и сел на край кровати, а Луи подтянул ноги, чтобы освободить место. — Ну и что? — спросил Луи. — Кто это был? — Нам повезло, Пемберли, — сказал Гарри. — Это был мой коллега по работе. Кризис пока удалось предотвратить. — Твоя работа аннулирована? — Отложена. Луи казался очень довольным. — О! Очень жаль. — Слушай, — Гарри тоже втайне обрадовался. — Я пойду приму душ, — сказал он. — А когда я выйду, мы подумаем о завтраке. Но после этого… — Я должен уйти, — прервал его Луи, не слушая. Он заставил себя сесть. — Ты уже говорил. Иди в душ. Я приготовлю нам завтрак. Гарри не поверил своим ушам. — Ты умеешь готовить? — Яичницу, — сказал Томлинсон. — Не жди слишком многого, Стайлс. Я не повар, но думаю, что могу приготовить тосты и яичницу, — Луи подмигнул, словно озорной ангел. Гарри не мог не улыбнуться в ответ. Яичные белки и желтки, плавающие в дымном масле, звучали очень хорошо. Он пошел к ванной, стягивая через голову футболку, затем расстегнул джинсы и снял их, неопределенно махнув одеждой в сторону кухни. — Чувствуй себя как дома, — сказал он. — Яйца в холодильнике. Я не знаю, что еще там есть. Может, сыр? Ты можешь использовать все, что там есть. Стайлс бросил грязную одежду в угол комнаты, на растущую кучу. Оказавшись у двери в ванную, Гарри быстро оглянулся и заметил, что Луи разглядывает очень специфическую его часть, персиковую часть под штанами, прикрепленную к верхней части ног. Они одновременно отвернулись, и точеные скулы шатена засияли ярко-розовым. — Извини, — Луи ущипнул себя за нос. — Я не… я… У Гарри пересохло во рту. — Наслаждаешься видом? В конце концов, Луи не слепой! И он не был таким невинным, каким притворялся. Гарри смотрел, как он поспешно выпрямился. — Я не смотрел на тебя, — солгал Луи высоким писклявым голосом. — Я просто еще не совсем проснулся. Ага, конечно, подумал Гарри. Он всегда чувствовал, когда украдкой люди смотрят на него. Это случалось довольно регулярно. Луи разглядывал его задницу, и, судя по всему, ему понравилось то, что он увидел. Жаль, что Гарри надо идти на работу, подумал он. Не откажусь от кусочка. Затем он отогнал эту мысль. Он уже проспал и страдал от похмелья. Сейчас не время валять дурака, каким бы аппетитным ни был Луи. И, черт возьми, каким аппетитным он был. Гарри наклонил голову и закрыл дверь ванной. Затем он тяжело оперся на нее, поворачивая замок. Боже, но взгляд, который Луи бросил на него, заставил Гарри затвердеть. Он был чертовски хорош, это факт. Сердце Гарри колотилось, как бешеное. Кем бы он ни был, внешне парень был очень горяч. Стайлс грубо ладонью надавил на член, но вместо того, чтобы помочь, он стал еще тверже, слегка дернувшись. Ему потребовалась вся его самодисциплина, чтобы не развернуться и не нагнуть Луи. Гарри слишком долго не занимался сексом. Месяцы. Теперь, когда пресс-конференция была отменена, у него было все время в мире — определенно достаточно времени для быстрого секса. Он подумал о голубых глазах Луи, о его соблазнительных губах. Луи, похоже, тоже не возражал, потому что его глаза были прикованы к спине Гарри. В конце концов, он вернулся домой вместе с ним. Гарри мог бы спросить его, не так ли? Он посмотрел на свою эрекцию, которая определенно не исчезала. Спроси его, настаивал его член. Спроси. Но где-то в мозгу Гарри, маринуясь в виски, джеках, королевах и красивых парнях и девушках, с которыми он трахался и был трахнут, звучал тоненький, властный голосок, говорящий: Нет. Забудь его. Только Не Этот. Этот — другой. В Луи было что-то неописуемое, наивное и молодое. Он не мог понять, что именно, но это тревожило Гарри, заставляло его чувствовать себя странно виноватым и защищенным одновременно. Это было неправильно. Гарри уже не раз занимался сексом на одну ночь. Но Луи был не просто кем-то. Он глубоко вздохнул. Черт, ему придется самому позаботиться об утреннем стояке. Бессознательно он играл сам с собой через ткань боксеров. Теперь он был тверд, с монстром, которого нужно было освободить. Он сбросил трусы, включил душ и шагнул внутрь, позволяя холодной воде обжечь кожу. Когда от пола повалил пар, Гарри оперся одной рукой о стену перед собой, чтобы не упасть, и позволил воде смазать руку, скользнув вниз по длинному члену. Большим пальцем он отодвинул крайнюю плоть, пока он не стал влажным внутри и снаружи, предэякулят смешивался с теплой водой. Он сделал несколько быстрых, легких рывков, погладив пальцем под головкой и разбудив зверя. Он вытянулся во весь рост, показывая ярко-красную головку. — Черт, — простонал Гарри. — Ты меня убиваешь. Он вспомнил голубые глаза Луи, его понимающую улыбку и дерзкую уверенность, его дерзкий рот. Рука задвигалась быстрее, поглаживая бархатистую кожу вверх и вниз, большим пальцем размазывая предэякулят вокруг головки. Интересно, каков Луи на вкус, как ощущается его член во рту? Гарри любил отсасывать тому, кому нужно, а шатен выглядел так, будто ему это было нужно, он будет наслаждаться этим, будет кричать высоким, эмоциональным голосом, стонать его имя. Гарри. Если бы его член был хотя бы наполовину таким же красивым, как он… член Гарри дернулся, и капля предэякулята выплеснулась наружу. Он представил, как стоит на коленях, заложив руки за спину, и Луи подставил член к его губам. Он держал член в одной руке, а другой — направлял Гарри. Давай, Гарри. Возьми его для меня. Трахну тебя в рот. Член Луи заполнял его рот так, что он едва мог издавать звук. Эти голубые глаза с опущенными веками и расфокусированным от удовольствия взглядом, он облизывал губы с тихими стонами. Вот так. Ты хочешь этого, любимый. Открой ротик для меня, шире. Пососи его, детка. Как будто собираешься опустошить меня. Гарри представил, как его язык скользит по члену Луи, как руки Луи контролируют его голову. Заставляя его принимать все больше и больше. Он любил эту часть минета, давясь от члена, чувствуя, что почти не в состоянии дышать, глаза закатываются и голова кружится, а затем получиться передышку, когда член выскользнул, давая ему время дышать, когда пальцы приставляют его обратно к губам. Ему также нравилось сосать пальцы, целовать и сосать, растягивать и трахаться и вытягивать стоны из горла другого человека, сводя его с ума от необходимости кончить. Смотреть, как за ним наблюдают, как его трахают. Выдой его, Гарри, — приказал воображаемый Луи своим высоким скрипучим голосом. — Обхвати меня языком. Покружи и пососи. Выпей до последней капли. Стайлс увидел, как он подался вперед, обхватив Луи за яйца, чувствуя, как тот содрогается. Он ощутил первый солоноватый привкус, и сливочная, горькая сперма выстрелила в горло слишком быстро, слишком много, слишком густо. Он поперхнулся и закашлялся, потом подавился, желая показать, что может. Луи собирал капли, которые вытекли у него изо рта, и засунул их обратно, молочно-белые жемчужины стекали между его пальцами, позволяя Гарри засосать и их тоже. Оближи меня, Гарри. Покрути языком и высоси его. Я хочу видеть, как ты выпьешь каждую каплю. Рука Гарри скользнула по твердому, толстому члену, теперь темно-розовому и пульсирующему фиолетовому на головке. Он провел большим пальцем по чувствительной щелке, вызвав стон и поток ругательств. Он был близко. Но Луи не хотел. Луи никогда этого не хотел. Гарри знал это, как если бы это было общеизвестным фактом, как алфавит, как математику. У Луи никогда не было такого опыта, но он хотел его. Это было видно по его глазам. Он хотел найти это, он хотел попробовать, он хотел прелюдии, сладких разговоров, всего. Он хотел, чтобы его любил мужчина. И Гарри хотел дать это ему. Он будет нежен с ним, сделает ему хорошо. Он бы наклонил лицо с острыми висками, с нежными углами, вырезанными, как у Ангела эпохи Возрождения, и сказал бы это. Поцелуй меня, Луи. Черт, это было уже слишком. У него не было кинка на романтику. С губ Гарри слетел стон. Он кончил, промахнувшись мимо руки прямо на стенку душа; сперма стекала вниз по лабиринту из капель. Он был уверен, что его стон слишком громкий, что его можно услышать через дверь. Его грудь вздымалась от глубоких вдохов, когда он кончал, последние густые капли собирались в кулаке. Он потер их бархатистую текстуру ладонью, а затем смыл. Он закрыл глаза и позволил легкому, трахнутому чувству успокоить его тело, сердце сильно билось, пытаясь успокоиться. Он облокотился на стенку душевой кабинки и подождал, пока утихнет оргазм. Его задница пульсировала вокруг пустоты, желая большего, позвоночник покалывало от спазмов. Наконец, немного сонный и усталый, Гарри намочил волосы и тело, вымылся, намылился и ополоснулся, убедившись, что со стен стерлись остатки спермы. Это просто фантазия для того, чтобы кончить — говорил он себе. Никакого вреда, никакой влюбленности. На самом деле это не имело никакого отношения к Луи, и Гарри мог вести себя совершенно нормально после того, как кончил. Это было естественно, верно? Абсолютно. Он обернул вокруг талии хлопковое полотенце и вышел, придав лицу как можно более непринужденное выражение. Луи раскладывал яйца на тарелки. — Желтки жидкие, — сказал он, поднимая взгляд. — Надеюсь, все в порядке. Я правда не знаю, как сделать это по-другому, — в квартире пахло оливковым маслом и молотым черным перцем. Это было мило. — Тебе повезло, что я не спалил дом дотла. Все еще в полотенце, Гарри подошел, взял хрустящий тост, макая его в желток и откусывая кусочек. — Эй, у тебя получились дурацкие-солдаты! — Хмм? — растерянный взгляд. — Это, — Гарри поднял тарелку. — Дурацкие-солдаты? Тост, обмакнутый в желток. Мама делала их для меня, когда я был маленьким. Лицо Луи просветлело. — О! Я не знал, что это так называется. Вот оно. Луи определенно не британец, подумал Гарри. Какой британский ребенок не знает о дурацких-солдатах? И его акцент, хоть и слабый, отчетливо выделялся. Честно говоря, ему не место ни в Великобритании, ни где-либо еще в Содружестве. Он определенно научился безупречно говорить по-английски. Но откуда он вообще? — Твоя мама, похоже, очень милая, Гарри, — голос Луи звучал подавленно. — Мама лучше всех на свете, — сказал Гарри, откусывая кусочек тоста. — Мы зовем ее Козочкой, мы с сестрой. Но я полагаю, все так думают о своих мамах, верно? — он поднял взгляд. Луи, казалось, отвлекся. Гарри понял, что пить нечего, но не хотел, чтобы Луи стало плохо. — Эй, хочешь кофе? Гарри пошел за водой, но потом вспомнил, что в доме нет кофе. Однако, к его чести, он никогда не варил кофе дома, когда до римского эспрессо было всего пять минут. — Луи, — сказал он, — иди в душ, а я сбегаю за кофе. Или за соком, если хочешь. Что бы ты хотел? Он увидел, что шатен уставился в точку у основания его горла, взгляд немного расфокусирован. — Кажется, я оставил тебе горячей воды для душа. Луи не ответил. Он казался полностью загипнотизированным, глядя на множество татуировок на теле Стайлса. Смутившись, Гарри потуже обернул полотенце вокруг талии, внезапно захотев натянуть его повыше, чтобы прикрыться. Ему казалось, что Луи видит те фантазии, которые он только что вообразил о нем в ванной. Лицо залилось краской. Откашлявшись, Гарри хрипло спросил: — Луи, приятель, ты все хорошо разглядел? Луи в тревоге подскочил. — О, прости, — пробормотал он, с трудом сглотнув. Потом, не глядя на Гарри, указал на него кончиком подбородка. — Я не мог не заметить. У тебя такие смешные отметины. — Какие отметины? Луи смущенно встал и подошел ближе, указывая на грудь парня. — Вот эти. Здесь, и здесь. Гарри посмотрел вниз. — Это не метки. Это мои дополнительные соски, — сказал он. — У меня их четыре. В два раза веселее, да? — Веселее? — Луи покраснел от смущения. — Боже мой! Стайлс указал на себя. — Хочешь еще на что-нибудь посмотреть, мистер Пемберли? Я могу убрать полотенце, чтобы вы могли сделать более тщательный осмотр. — Нет, — сказал Луи, вставая. — Боже, мне так жаль. Забудь, что я сказал. Я был так груб. Гарри наблюдал, как румянец Луи становится все ярче и ярче. Даже кончики ушей были ярко-розовыми. — Ты покраснел, — медленно и спокойно заметил Гарри. Внимательно наблюдая за шатеном, Гарри придвинул тарелку с яйцами поближе, медленно оторвал кусочек тоста и окунул его в жидкий желток. Он сунул тост в рот, высунул язык и поймал густые капли. Его тело сгорбилось над столешницей, как у кошки, лопатки заострились, мышцы пресса округлились, локоть опирался на столешницу, а рука неудержимо двигалась ко рту. Жидкие желтки образовали золотое пятно вокруг губ Гарри. Проведя по нему большим пальцем и осторожно засунув в рот, он дочиста облизал его, языком подбирая убежавшие капли. Он знал, что завладел вниманием Луи, и знал, что тот не может отвести взгляд. Гарри закончил, лукаво подмигнув, когда шатен открыл рот. Мыслительный процесс Луи полностью сошел с рельсов. — Продолжай, Луи, — сказал Гарри низким скрипучим голосом. — Прими ванну. Ты выглядишь так, будто тебе нужно помыться. Шатен открыл и снова закрыл рот. Направляясь в ванную, Гарри крикнул ему вслед: — Помочь? Луи в ответ захлопнул дверь. Гарри посмотрел ему вслед и расхохотался. Стайлс подошел к шкафу, достал чистое полотенце и дополнительный комплект одежды, который мог бы подойти Луи. Положив все на кровать, он натянул одеяло, чтобы расправить его, и взбил подушки. Вскоре за его спиной открылась дверь ванной, и оттуда босиком вышел Луи. Обернувшись, Гарри заметил, что парень все еще сухой. — Мне нужно, чтобы ты показал мне, как работают штучки. — Какие штучки? — Дома кто-то… обычно я сам не принимаю ванну, — сказал Луи. — Кто-то ее набирает и убирает. Поэтому я был бы признателен, если бы ты показал мне, как работают штучки на твоей ванне. Ты их вытаскиваешь или…? Гарри уставился на взволнованное лицо Луи. Все это время он провел в ванной, пытаясь сообразить, как включить ванну. — Ты шутишь, — сказал Гарри, когда шатен спокойно смотрел вниз. — Ты действительно хочешь потрогать мои штучки. — Что? — Луи запнулся. — Нет. Боже, я ненавижу тебя. — Пошли, принцесса, — Гарри направился к нему. — Давай разберемся. После того, как ванна наполнилась водой, Стайлс подошел к телефону и открыл его, одновременно натягивая брюки и рубашку с короткими рукавами. Найл прислал ссылку об отмене пресс-релиза. Гарри нажал на ее, чтобы открыть. Это было объявление о том, что принц Донкастерский неожиданно слег с легким пищевым отравлением и перенесет пресс-конференцию на другое время. К пресс-релизу прилагалась официальная фотография принца Луи. Изучая фотографию, Гарри почувствовал, как у него внутри все оборвалось. Ну конечно. Теперь все встало на свои места. Его звали Луи. У него не было денег. Он не открывал дверцы машины. Он не умел готовить ничего, кроме яиц. Кто-то отвозил его, одевал и раздевал. У него был шикарный, но неприятный акцент. Он даже не мог набрать ванну. Все тайное внезапно стало явным. Интуиция Гарри не подвела. Луи был не просто кем-то. Он был членом европейской королевской семьи. Это был принц Луи Донкастерский. Стайлс долго смотрел на свой мобильный телефон. Похмелье медленно отступало. Он продолжал смотреть на фотографию, и ему казалось, что перед ним открываются далекие горизонты, облака расступаются, сквозь них просвечивает солнце. Он услышал какое-то движение в ванной, которое вернуло его к реальности. — Эй, Луи! — Быстро крикнул Гарри, выключая телефон одной рукой. — Я ухожу! Скоро вернусь. — Ладно! Гарри уставился на дверь ванной, как на сказку. Он все еще не мог поверить в происходящее. Он схватил свой наполовину заряженный телефон и солнцезащитные очки и быстро вышел из квартиры, заперев за собой дверь. Он чувствовал себя так, словно только что заполучил сокровище стоимостью в миллион долларов. В каком-то смысле так оно и было.•••••
Луи опустил руку в ванну, наблюдая, как свет скользит по воде. Гарри не очень хорошо оценил горячую воду. Вода уже наполовину вылилась в ванну, и она быстро остыла. И все же Луи нравилась плавучесть его тела в ванне. Как будто все внутри него — его кошмары, его ответственность, его будущее — тоже весило меньше. Прохладная вода освежала во время жары. Его кожа поблекла и задрожала под поверхностью. Утро было мягче и спокойнее. Как и амулет, висевший у него на шее, время остановилось, и Луи не нужно было думать. По крайней мере, на мгновение. Он был окружен запахом наполовину использованных свечей Гарри, разбросанных по комнате — должно быть, их было не меньше дюжины, в разной степени использования, некоторые все еще были завернуты в целлофан. Луи не знал никого, кто бы так любил свечи. Он не знал никого, кто любил бы свечи, поскольку они никогда не использовались во дворце. Во дворце были цветы — тысячи свежих цветов, каждый день, в большинстве комнат, пополняемых персоналом. Луи так привык к ним, что почти не вспоминал о них. Он понял, что все в квартире Гарри пахло сыростью и чем-то странным. Свечи были опасны при пожаре. Вот почему во дворце были свежие цветы; во дворце не допускалась опасность пожара. Шатен подумал о том, что Гарри и сам представляет опасность. За миллион лет Луи не ожидал, что ему придется принимать ванну в чужой квартире. Он никогда не думал, что сможет сбежать, не говоря уже о том, чтобы столкнуться с кем-то вроде Гарри. Он не смотрел на соски мужчины. Он смотрел на Гарри, потому что, даже когда тот был раздражен и с похмелья, он был самым красивым мужчиной, которого он когда-либо видел. Луи не мог отвести от него глаз. Все в нем завораживало: широкие плечи, растрепанные кудри, которые он, по привычке, смахивал со лба; длинные, изящные руки и ноги; яркие, как драгоценные камни, зеленые глаза, и нервная привычка закусывать губы. Луи нравились его длинные волосатые ноги, которые сходились к самым совершенным ягодицам, которые он когда-либо видел. Его сексуальные губы. Его рот, который никогда не затыкается. Луи думал, что он был осторожен, но Гарри поймал его. Он и не заметил, что пялился. Он же Луи, наследный принц Донкастера, и никто никогда не возражал ему. Никто не флиртовал, никто не дразнил. Никто не возбуждал его так, как Гарри. Существовал протокол общения с каждым встречным. Его сестры, его дед, его слуги, иностранные гости. Для Элеоноры существовал протокол — возможно, даже протокол рождения детей. Протокол был для всего, для каждой минуты его жизни. Однако для таких, как Гарри, протокола не существовало. Вода становилась слишком холодной, чтобы оставаться в ней. Луи нырнул под воду, намочил голову и как можно тщательнее вымыл ее мылом. Он ополоснулся в ванне, наблюдая, как пенится вода. Затем Луи выдернул пробку и встал, позволив лишней воде стечь с тела. По привычке он потрогал ожерелье и амулет правой рукой, проведя большим пальцем по закругленным углам кулона. Он напомнил себе, что талисман означает, что он — хранитель своего королевства. Если он будет бдителен, мир успокоится, и все — включая его самого — будут в безопасности. Ужас был под замком. Никто не узнает его секретов. Никто не станет заглядывать в его сны. Ничто никогда не отклонится от намеченного. Странно, но Луи не мог вспомнить ни снов, ни сегодняшнего утра, ни прошлой ночи. Он не мог вспомнить, когда в последний раз не просыпался среди ночи. Но прошлой ночью он спал без сновидений, впервые за века. Это было мило, понял он, это было мило — человек по имени Гарри, их подшучивание, это исследование реальной жизни. Луи до сих пор наслаждался этим приключением, это было весело. Но этого было достаточно. Как только Стайлс вернется, он поблагодарит его и уйдет. Он вернется в посольство. Джозеф и Лиам, вероятно, были вне себя. Оуэн, вероятно, разослал своих людей по всему Риму. Все ждало его. Чем дольше он думал об этом, тем сильнее ему хотелось закурить. Его пальцы хотели что-то держать. Они были у него в посольстве, в тумбочке. Там он всегда мог уговорить Лиама принести ему новую пачку, даже когда тот ругал его за курение. Томлинсон вылез из ванны и выглянул за дверь, чтобы убедиться, что все чисто. Он увидел, что Гарри положил на кровать стопку чистой одежды и полотенце. В конце концов, Гарри был внимателен. Луи вытерся и, забавляясь, надел футболку Гарри с концерта KISS, на спине которой жирными красными буквами было написано «Hot N Hard». Спереди была небольшая прореха — прямо над тем местом, где должна быть татуировка Гарри в виде лавра. С чего бы Луи думать об этом? Он быстро покачал головой, пытаясь прояснить мысли. Конечно, Гарри не специально выбрал эту футболку. Вероятно, она была первой попавшейся. Шатен представил себе, как он ходит по дворцу в такой футболке. Четыре поколения королевских портных не стали бы делать эти KISS футболки для королей Донкастера! Он подумал об Артуре, натягивающем футболку через голову, с его характерным каменным лицом. — Конечно, Ваше Королевское Высочество, это Горячо И Жестко, — сказал бы он без тени эмоций. Луи оглядел квартиру, снова обратив внимание на завораживающий набор предметов, которые он видел прошлой ночью, на разбросанные памятные вещи, составляющие одинокую жизнь мужчины. Судя по всему, он был холост — в квартире никого не было, в холодильнике почти не было вина, лишь крошечный ломтик сыра и несколько яиц, в ванной не было личных принадлежностей. В углу лежала стопка грязного белья, которую Гарри пополнил сегодня утром. Человеку в отношениях было бы не все равно, подумал Луи. Гарри был перекати-полем. Притормози. Луи сдержался. Не давай ему никаких прозвищ, чертов идиот. Он просто Гарри. Незнакомец. Он не твой чертов перекати-поле. Он твой никто. Он подошел к столу Стайлса, любопытство взяло верх. Там были фотографии Гарри с разными людьми. Там была фотография с двумя женщинами, должно быть, его сестрой и матерью. Его сестра улыбалась, закрыв один глаз, стоя немного перед Гарри, закрывая часть его лица, а его мать была рядом с ним, ее лицо было повернуто к нему с сияющей, гордой улыбкой. Была еще одна черно-белая фотография Гарри, сидящего на диване, скрестившего ноги на столе перед ним, как крутой хипстер, а на заднем плане несколько друзей. Он держал наполовину наполненный бокал и оживленно жестикулировал другой рукой, оставив мизинец, рот дерзко и широко раскрыт от счастья. Луи увидел на стене благодарность. Он присмотрелся. Это был приз за лучшее аналитическое эссе о египетском конфликте 2015 года. На книжной полке рядом с ним стояла фотография Гарри, чуть помоложе, с короткими волосами и более заметной щетиной, позирующего с пожилым мужчиной с большой сумкой на плече и фотоаппаратом в руке. Фотография была подписана: «Amici in sempre», за которой следовала нацарапанная подпись. Шатен наклонился, чтобы прочитать названия некоторых книг Гарри. Удивительно, но здесь были книги на итальянском, немецком, французском и английском языках. Там были и книги религиозных философов, и экзистенциалистов и томики современной поэзии. Во многих книгах торчали стикеры и закладки. Гарри был начитан. Луи был поражен. Такого он не ожидал. Солнечный свет струился из окон, согревая комнату. Стеклянная дверь вела на маленький балкон. Весь Рим был как на ладони, и его жители просыпались от одного из великих заветов человеческого разума. Все это ждало Луи, если он этого хотел. Щурясь, он открыл дверь и вышел.•••••
— Как давно он пропал? — спросил Гейтс. Его поведение было спокойным и твердым, что противоречило хаосу, разразившемуся вокруг него. — Около полуночи камера наблюдения была затемнена, — ответил Оуэн. — Она была накрыта полотенцем, сэр. Из-за темноты он остался незамеченным. —Как долго? — Не меньше двух часов, — Оуэн виновато опустил подбородок. — А охранник в его комнате? — спросил Гейтс все еще спокойным и отрывистым голосом. — Он уволен, сэр. Он утверждает, что привел Его Королевское Высочество в прачечную, чтобы высушить пижаму. — Пижаму. Гейтс посмотрел на него с упреком. Они даже не могли посмеяться над тем, как нелепо это прозвучало. Планировал ли это Луи? Он был достаточно смелым и дерзким. Гейтс подумал, что во время этой поездки он казался особенно беспокойным и нервным. Об этом не могло быть и речи. С другой стороны, Луи понимал свои королевские обязанности. Он состарился, как хорошее вино, в тщательно контролируемой среде, чтобы чувствовать верность и честь превыше всего. Гейтс присматривал за Принцем с самого детства; он был делом всей его жизни. Луи должен был понять свою роль символического главы своего народа. Представить, что кронпринц взбунтуется, было почти невозможно. Но было ясно, что что-то пошло не так. Доказательства были неопровержимы. Гейтс уставился на мужчину, который отчаянно пытался вспомнить события ночи. Его щеки были ярко-красными. Даже военная выправка не помогала. — Я видел, как Его Королевское Высочество принимал лекарства, сэр, — сказал Оуэн. — Я сам видел. Я не могу представить, что он мог уйти нарочно. — И все же, — ледяным тоном произнес Гейтс, — очевидно, именно это и произошло. Есть доказательства преступления? — Нет, сэр. Мы принимаем все меры, сэр. Джозеф вздохнул, сжав губы в тонкую линию. Анесидорцы прибыли на рассвете, остановившись буквально в двух шагах от них. До пресс-конференции оставалось меньше двенадцати часов. — У Его Королевского Высочества был распорядок, чтобы предотвратить именно такой несчастный случай, — предупредил Гейтс, потирая лоб тремя пальцами. — Мы не должны были ничего менять. Вы уверены, что он принял лекарство? — Абсолютно точно, сэр. Широкое лицо Оуэна было озабоченным. Он был готов следовать любому плану Гейтса, каким бы болезненным для него самого он ни был. Наследный принц Донкастера, наследник престола, отсутствовал уже четыре часа, возможно, дольше, чем они могли себе представить Через час стражник отправился в прачечную искать принца, решив, что прошло достаточно времени, чтобы высушить одну пару пижамных штанов. Он увидел сухую пижаму, лежащую в сушилке, и абсолютно отсутствие каких-либо следов принца. Он побежал в королевские покои и робко, с замиранием сердца, постучал в дверь. Ответа не последовало, и он вошел. Поначалу он почувствовал огромное облегчение, увидев в постели спящего человека. Подойдя на цыпочках ближе, он заметил неестественную тишину комнаты, отсутствие дыхания или движения. С принцем все в порядке? Он шел в темноте. Фигура неподвижно лежала под одеялом. Стражник прищурился, но мало что смог разглядеть. Когда он, наконец, подошел достаточно близко, то увидел блеск ткани, торчащий из-под одеяла. Это был не синий атлас королевской пижамы. Даже близко не он. С ужасным чувством в животе охранник приподнял покрывало, чтобы показать то, что он уже подозревал: куча одежды была приманкой. Принц исчез. Он бросился к своему начальнику, который немедленно проверил электронную систему наблюдения посольства. Все периметры, казалось, были закреплены. Сигнализация не сработала, камеры не убрали. Скрытая камера в спальне принца была обнаружена слишком поздно. Они предупредили Оуэна, который просмотрел и перемотал записи с камер наблюдения в коридоре возле прачечной. На записях камер наблюдения принц был замечен в коридоре, а затем возвращался назад, и больше его не видели. Единственным человеком, который прошел мимо, был одинокий служащий, доставший белье из прачечной. Оуэн приказал своим людям обыскать все посольство сверху донизу. Даже подвалы и дворы были тщательно прочесаны. Они заглядывали в шкафы, под кровати, в кусты, в фонтаны и бассейны. Если принц и находился на территории посольства, то его нигде не было видно. Только после тщательных поисков Оуэн связался с Джозефом Гейтсом. В этот момент к ним бежал Лиам Пейн, волосы которого развевались, а халат был небрежно повязан. Его лицо выражало смесь сонливости и серьезности. — Джозеф, — обратился он к Гейтсу. Он коротко кивнул Оуэну. — Я только что узнал. Что случилось? — Лиам Пейн, — ответил Гейтс. — Его Королевское Высочество, кажется, пропал. На лице Лиама отразилась тревога. — Что? — Я беру всю ответственность на себя, Мистер Пейн, — вмешался Оуэн. — Мы делаем все возможное, чтобы найти его. Его нет на территории посольства. Однако мои люди все еще ищут. Пейн закрыл лицо руками и потер его, словно пытаясь отогнать плохие новости. Он в отчаянии нахмурил брови. — Как? Принц Луи как раз собирался спать, когда я уходил, — сказал Лиам. — Он был немного… ну, может быть, немного игривее, чем обычно… Губы Гейтса сжались в едва заметную линию, он был недоволен услышанным. Игривость была неожиданностью. Неожиданность — это плохо. — …но я оставил его спать под одеялом, — Лиам провел рукой по волосам. Он выглядел еще более диким, чем обычно. — Не могу себе представить… — И мы представить себе не можем, Лиам, — сказал Гейтс. — Ты не хуже меня знаешь, что Анесидорцы будут здесь через… — он взглянул на часы, — чуть больше трех часов. Ожидается, что на пресс-конференцию прибудут более пятидесяти журналистов. Мы оба знаем, что это самый важный день для Донкастера в этом году. Мы готовились неделями. — Я знаю, я знаю, — Лиам был слишком ошеломлен, чтобы думать связно. — Что будем делать? Гейтс разваливался на части, рука на подбородке, лицо мертвенно-бледное. Месяцы напряженных переговоров с соседней страной, кажется, пошли коту под хвост прямо у него на глазах, один за другим, как камни в мутное море, исчезая под водой и никогда больше не появляясь. Будущее Донкастера было под угрозой — потому что он был недостаточно дисциплинирован. Он был неосторожен, несмотря на бдительность. Как и все они. Прежде всего их принц. — Мы с сожалением сообщим общественности, что принц слег с легким случаем пищевого отравления, — сказал Гейтс. Текст объявления уже сложился у него в голове. — Именно это мы и скажем. Мы немедленно разошлем пресс-релиз. Это не имеет значения, но Его Королевское Высочество сейчас нездоров. Оуэн и Лиам с тревогой наблюдали за ним, надеясь, что этого будет достаточно. — Думаете, сработает? — спросил Пейн. Он сжал большой палец в кулак, беспокоясь о кутикулах. — Обычные сплетни в прессе, — сказал Гейтс, — не будут иметь для нас никакого значения, пока мы вовремя не найдем принца. Мы разошлем пресс-релизы. При должной осмотрительности, это даже не будет новостью через неделю. Мы объявим о переносе пресс-брифинга, как только Его Королевскому Высочеству станет лучше. — Очень скоро, — добавил Лиам. — Мы надеемся? — Мы должны найти его немедленно, — сказал Гейтс, свирепо глядя на Оуэна. — Так быстро, как только сможет Королевская служба безопасности Донкастера. Не так ли, Оуэн? — Да, сэр, — ответил тот. — Мы скоро найдем Его Королевское Высочество, сэр, и сделаем это очень осторожно. Я позабочусь об этом. — Уверен? — спросил Джозеф. В его глазах была смесь решимости и беспокойства. — Очень на это надеюсь. От этого зависит будущее Донкастера. У Его Королевского Высочества был короткий, необъяснимый срыв. Это возможно, если мы сможем действовать быстро, — он повернулся к Лиаму. — Должно быть так.•••••
Гарри чуть не слетел вниз по лестнице на первый этаж, отвлекаясь на оживившийся мозг. Выйдя на улицу, он надел солнечные очки и быстро зашагал к своему любимому кафе, одновременно набирая номер Найла по мобильному телефону. Он проносился мимо других пешеходов, едва замечая их боковым зрением. — Стайлс, — ответил Найл после четвертого гудка. Он говорил с набитым ртом. Телефон тоже хрустел и трещал, как будто был завернут в целлофановую обертку. Гарри едва слышал его. — Что такое. Поговори со мной. — Положи все, что ешь, — почти крикнул Гарри. — Слушай сюда, Кексик. Потрескивание продолжалось еще тридцать или сорок секунд, затем резко прекратилось. — Извини, — сказал Найл. — Пытался позавтракать на бегу, — еще несколько секунд он пытался все прожевать. Гарри услышал что-то похожее на бульканье. — Так нормально? Итак, что нового. Пытаясь контролировать возбуждение в его голосе, Гарри объявил: — У меня есть Принц. После паузы, Найл спросил немного резковато: — Я не понимаю. Что ты имеешь в виду? — Принц Луи, — повторил Гарри. — Из Донкастера. Он у меня. Он сейчас в моей квартире, принимает ванну. Снова наступило молчание, а затем Хоран разразился хриплым, оглушительным смехом, таким громким, что прохожий косо посмотрел на Гарри. Он сделал извиняющееся лицо, когда леди торопливо прошла мимо. Найл продолжал хихикать, как гиена, явно ошеломленный. — Заткнись, ирландец, — настаивал Гарри. — Послушай, я не шучу. — Ага, — прохрипел Найл. — Ладно. А потом ты продашь мне Лондонский мост. Что дальше, пришелец в холодильнике? — он снова от души рассмеялся, а Гарри прикрыл телефон рукой. — Хорошо сказано, Хаз. Так когда мы встречаемся? — Я видел твой пресс-релиз, придурок, — сказал Гарри. — Фотография Принца? Вот тот же человек в моей квартире, прямо сейчас. Принимает ванну. Я уверен, что это он. — Что ты… — Найл осекся. — Тебе лучше не шутить со мной, потому что я никогда, никогда не прощу тебя. И ты это знаешь. — Я знаю, — сказал Гарри. — Но я не шучу. — Значит, ты с ним? Прямо сейчас? — Я пошел за кофе, — сказал Гарри. — Поэтому я и говорю с тобой. Слушай, Ни, у меня есть все основания думать, что это он, — Найл замолчал на другом конце провода, наконец-то обратив внимание. — Похож на него. При нем нет удостоверения личности, но есть много других улик. — Приятель, то, что ты подцепил бездомного, еще не значит, что он принц. — Нет, говорю тебе, — возразил Гарри. — Есть и другие вещи, много других вещей. Во-первых, он выглядит слишком чистым. У него шикарный акцент. Он не открывает дверцы машины. Он попросил меня раздеть его прошлой ночью! Найл снова беспомощно захихикал. — Дерьмо, бездомный хочет секса, а ты думаешь, что он член королевской семьи! Гарри, — он сделал драматическую паузу, — от него, случайно, не пахло макаронами и сигаретами? Вот тебе подсказка. — Заткнись, пожалуйста, — раздраженно перебил его Стайлс. — Сосредоточься на секунду, ладно? Этот человек очень похож на принца. Принц пропал. Они выпустили какой-то дурацкий пресс-релиз, чтобы выиграть время, но мы оба знаем, что это чушь собачья. Принц не болен. Он пропал. В моей квартире. В этот самый момент. Гарри услышал глубокий вдох. — Гарри, если ты не прикалываешься…ты знаешь, что это значит? Это может быть… — голос Найла повысился. Наконец-то он понял, к чему клонит Гарри. — Может быть сенсацией, — закончил за него Гарри. — Ты уже все понял, не так ли? Может быть эксклюзив. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. — Но как? — почти прокричал Хоран. — Какого черта принц делает с тобой? — Долгая история, — вздохнул Гарри. — расскажу позже. Я и сам не уверен. — Черт, — простонал Найл. — Надеюсь, ты меня не разыгрываешь. Ты псих. — Я серьезен как никогда. Гарри услышал, как Найл выдохнул. — И как ты это делаешь? Как большие истории всегда находят тебя, везучий ублюдок? Почему ты? — Не знаю, — усмехнулся Гарри. — Должно быть, это судьба. Стайлс услышал еще более громкий хруст на другом конце провода и глубокое дыхание. Ему было интересно, дышит ли Найл в бумажный пакет — он был очень возбудимым. Если бы Найл был собакой, он мог бы быть джек-рассел-терьером. Известно, что они нападали сами на себя. — Хорошо, — сказал Найл. — Я в деле. Что дальше? Гарри быстро соображал. — Пойду выпью кофе, а потом поеду домой. Я постараюсь занять его как можно дольше. Найл усмехнулся. — Грязные умы, активируйтесь! — Я не собираюсь соблазнять принца, Найл, — возразил Гарри. Потом усмехнулся. — Должно же быть какое-то международное право, запрещающее это. — Если любовь — преступление, брось меня в тюрьму, — язвительно бросил Найл, а затем добавил: — Я прослежу за ним, посмотрим, куда он пойдет. Дай мне сигнал, Гарри, если ты не слишком занят сексом. — Скорее, слишком занят борьбой с ним, — сказал Гарри. — Он совершенно невозможен. Получает то, что хочет, несмотря на то, что ему это неприятно. Он сводит меня с ума, — Гарри подумал еще немного. — Хотя, кажется, я ему нравлюсь. Найл рассмеялся. — Ну да, конечно. А кому нет? — Ха, — Гарри зашел в кафе. Он попросил Найла подождать, а сам заказал два двойных эспрессо. — Гарри, — сказал Найл. — А что он собой представляет, этот принц? Стайлс заколебался. Сегодня утром, в душе, он думал о Луи совсем в другом ключе. Теперь его чувства были противоречивы, не все из них были чисты. Гарри не был уверен, что сможет сделать для Луи то, что нужно, и что он ничем ему не обязан. Луи был публичной фигурой, знаменитостью. Журналисты только сообщали новости. Они не должны были этого делать. Гарри не мог отвечать за неосмотрительность шатена. Он был взрослым общественным деятелем. Гарри не отвечал за Луи. Он ничего ему не должен. — Он взрослый, — сказал Гарри. — Он знает свои обязанности. Побег был его осознанным выбором. Теперь все зависит от него. — Он может быть много, — сказал Найл. — Много для тебя, Гарри. Ты думал об этом? Это может быть журналистика на другом уровне. — Я понимаю. Хоран был прав. Гарри вышел из игры три долгих года назад. Его имя больше не упоминалось на больших наградах. Слишком долго он не участвовал в соревнованиях. История такого масштаба — еще один шанс. Гарри знал, что он хороший писатель. С длинной сочувственной репликой он мог вернуться в игру, окунуться в адреналин и настоящие новости. Теперь он был готов к этому. — Я напишу тебе позже, Найл. — Скоро увидимся, брат. Гарри подошел к своему дому. Он отпер входную дверь и побежал вверх по лестнице, надеясь, что Луи все еще там, пытаясь удержать в руках два эспрессо. Жидкость была такой же горячей, как кровь в его венах. Когда он открыл дверь, квартира оказалась пустой. Все было тихо. Гарри поднял солнцезащитные очки и водрузил их на свои волнистые кудри. Его нос покрылся бисеринками пота. Рубашка под мышками и на спине промокла. Тарелки с завтраком все еще стояли на столе, столовое серебро — на тарелках, как он их и оставил, из раковины торчали лопаточка и сковородка. Одежда на кровати исчезла, полотенце на кровати было мятым и влажным. Гарри в легкой панике оглядел квартиру, беспокоясь, что Луи ушел. В конце концов он заметил открытую дверь на балкон, с одним из своих ботинок в дверном косяке. Он облегченно вздохнул. Шатен сидел снаружи, глядя на город, обеими ногами опираясь на перила и медленно раскачиваясь взад и вперед. Его рука крутила что-то у основания шеи — амулет, понял Гарри, прикрепленный к золотой цепочке. Вчера вечером он тоже был на нем. Его влажные волосы развевались на ветру, напоминая Гарри о мягком, пушистом ощущении на подбородке — когда он засыпал на его груди. Стайлс тупо прижал руку к груди, словно убеждая себя, что это не галлюцинация. Кофе выплеснулся из чашки, когда она накренилась. Гарри быстро поставил стаканчик на место. Он вышел на балкон и протянул Луи чашку кофе. — Не знаю, как тебе нравится, — сказал он. — Итак, я достал тебе простого двойного эспрессо. Надеюсь, все в порядке. — Ты очень милый, Гарри, — сказал парень, сияя своей великолепной детской голубизной. — Но я просто хотел попрощаться, — он встал и протянул Гарри чашку с кофе. — Спасибо за все. Я прекрасно провел время. — Что? — Гарри поставил чашку на стол и покраснел. — Ты не можешь уйти сейчас, — он выдвинул стул, стараясь изобразить самую искреннюю улыбку. — К чему такая спешка? Садись и допивай свой кофе. Глаза Луи, казалось, смеялись. — Я думал, ты хочешь, чтобы я ушел. Думал, что ты «супер важный» человек со своими важными делами. — Нет, нет, — ответил Стайлс. Он тряхнул волнистыми волосами, закрывающими глаза, и смахнул их правой рукой со лба. — Забудь об этом. Это было раньше. Я теперь супер неважен, ужасно неважен. В основном личинка. У меня куча времени для тебя. Луи взял чашку кофе и сделал глоток, все еще стоя. — Личинка! Я польщен. — Да, — быстро ответил Гарри. — Нет. Я имею в виду, я не хочу, чтобы ты уходил. Хочу, чтобы ты остался. Пожалуйста. Шатен склонил голову набок, щурясь от солнца. Шум Рима гудел вокруг них: автомобили, здания, редкие и далекие автомобильные гудки. Солнце уже ярко светило — безоблачный день с голубым небом. Луи поднял руку, чтобы прикрыть глаза. — Прекрасный день, не правда ли? Гарри прикинул в уме, сколько времени прошло и сколько еще Найлу предстоит проехать. — Да, — улыбнулся он. — Останься ненадолго, Луи. Я прошу тебя. Томлинсон скрестил руки на груди и повернулся к Гарри спиной, словно размышляя, пока тот терпеливо ждал его. Когда Луи обернулся, он снова игрался со своим талисманом, вертя его в пальцах и по привычке потирая уголки. Гарри украдкой попытался взглянуть на амулет. Он напоминал миниатюрный золотой сундучок с крошечной неразборчивой гравировкой. — Если бы я был дома, мне бы сейчас делали массаж, — вслух размышлял Луи. — Разве не глупо, что я об этом подумал? Я просто привык к расписанию. Немного странно. — Насколько странно? Гарри тянул время, в уме уже придумывая, что сказать. Принц понятия не имеет, как начать принимать ванну, вспоминает о массаже. Все члены королевской семьи были психически больными, или как? Их головы были подняты к хорошо поцелованным задницам. Они имели право на сумасшедшую работу, и он не чувствовал себя плохо. Так он говорил себе. — Приказ доктора, — сказал Луи. — Я хожу на массаж три раза в неделю в связи с моим… э-э… состоянием. Это часть моей релаксационной терапии. — Что за релаксационная терапия? — спросил Гарри, просто чтобы поддержать разговор. — Зачем нужно что-то подобное? — Ну, я просто не очень хорошо сплю. У меня проблема. — Ты говорил. — Мне снятся кошмары, — продолжал Луи. — Очень, очень плохие. Я просыпалась каждую ночь, крича во сне. Это пугало… не только меня. Всех вокруг меня. — Твоих маму и папу? — Эм… нет, — ответил шатен, не вдаваясь в подробности. — Иногда мне кажется, что кто-то преследует меня, выслеживает. Иногда я не сплю целыми сутками. Гарри прислонился к кирпичной стене здания, солнечные блики отражались от его солнечных очков. Он знал, что солнце отбрасывает тени на его мускулистые плечи, и это создавало красивую картину с бликами в его кудрях. Он увидел, как Луи прищурился, явно с интересом. Гарри изогнул бровь. — Звучит ужасно, — сказал он. — Наш семейный врач испробовал много разных средств. Так что последнее, что он прописал, это что-то вроде комплексной терапии, — объяснил Луи. — Это последнее средство. Клянусь, иногда мне кажется, что я схожу с ума. — Неужели? — сказал Гарри. — Ты не похож на сумасшедшего, Луи. Ты хорошо выглядишь. — Внешность бывает обманчива, — Томлинсон отвернулся от него. — Все это огромное производство, как международный проект, заставляющий меня спать. Есть лекарства, йога и массаж, и это занимает длительное время, — Луи прикусил губу, выдавив слабый смешок. — Ха-ха. Невыполнение кажется почти преступлением. Гарри улыбнулся. — Ты бунтуешь. — Ты удивишься, Гарри, — сказал Луи. — Иногда все гораздо сложнее, чем кажется. Многие люди зависят от меня. Может, я не такой, как ты думаешь, — Луи взглянул вверх, чтобы увидеть Гарри, внимательно разглядывающего его, а потом добавил: — На этом мне правда лучше уйти, — он начал двигаться к двери. — Эй, — внезапно Гарри протянул руку, держа Луи за бицепс. — Подожди. — Зачем? Гарри нахмурил брови, сжимая руку шатена. — Позволь тебя спросить. Прошлой ночью тебе не снились кошмары? Луи сделал паузу. — Ты прав. Не снились. — Ты просто отрубился, — сказал Гарри. — Ты вообще не просыпался. Не то чтобы я знал, я и сам так устал, проснулся с жуткой головной болью. Но я не услышал ни писка, ни крика. — Это так, — шатен пожал плечами. — Наверное, терапия помогает. Луи был так близко, что Гарри почувствовал, как по коже побежали мурашки. Он отпустил руку парня и отступил на шаг, оставив его на пороге. Луи мог бы уйти прямо сейчас, если бы захотел, мог бы проскользнуть мимо широкой груди Гарри, мимо его стройных бедер и длинных ног, мог бы просто коснуться рукой твердого живота и оттолкнуть его в сторону. Но он держался в стороне, и они оба это чувствовали. Прошло минут пятнадцать с тех пор, как Гарри написал Найлу. Ирландец должен быть где-то рядом, подумал Стайлс. — Ты знаешь, — выпалил Гарри. — Мне кажется, плохо нарушать распорядок дня, Луи. Может быть, я смогу это сделать. Луи поднял голову. — Что сделать? — Тебя, — повторил Гарри. — Если хочешь, я могу тебе помочь. Томлинсон на секунду замер. — Ты мог бы… сделать меня? — Твой массаж, — кашлянул Гарри. — А ты что подумал? — О! — Луи отступил на шаг. — Господи, нет, я имел в виду…я не спрашивал, Гарри. Я не имел в виду, что… — Да брось. Расслабься. Я хочу, Луи, — сказал Гарри. — В качестве одолжения другу. Шатен сглотнул. Во дворец три раза в неделю приходил его терапевт, крепкий мужчина средних лет, датчанин, массажист, который регулярно колотил его по мышцам, пока он не начинал молить о пощаде. Но быть раздавленным перекати-полем, с таким телом и таким голосом — совсем другое дело. Наконец Луи покачал головой. — Спасибо за предложение, Гарри, — Луи поднял руку. — Но мне действительно пора, — он начал протискиваться мимо мужчины. Нервничая, Гарри повернулся боком, чтобы пропустить Луи, и попытался что-то придумать. Их тела были втиснуты в небольшое пространство перед дверью. Луи чувствовал тепло влажных волос Гарри, исходящее от его рубашки. Гарри снова коснулся бицепса парня, и тот чуть не подпрыгнул. — Луи, — сказал Гарри, понизив голос. — Ты не можешь взвалить на свои плечи весь мир. — Что? — Луи не решался взглянуть в лицо Гарри — они были так близко. — Ты должен хотеть чего-то для себя, — сказал Стайлс, обдавая теплым дыханием висок Луи. Тот едва дышал. Он держал голову совершенно неподвижно, так что мог смотреть прямо перед собой, в горло Гарри. Он пытался скрыть все за тенями. — Ты неплохой человек, — сказал Гарри, — если хочешь чего-то для себя. Всем плевать. Конец света не наступит. Сейчас за тобой никто не следит, Луи. Никто. Луи поднял голову и увидел, что Гарри изучает его, его зеленые глаза блестели на солнце золотом. — Кроме того, я действительно хорош в массаже, — продолжал Гарри мягче и с юмором. — Посмотри на эти руки! Он взял правую руку Луи в свои. Он провел большим пальцем по ладони шатена и мягко надавил. Пульс участился. — Видишь? — Гарри улыбнулся. — Огромные руки. Я хорошо ими управляюсь. Гарри пах как потный, только что принявший душ парень, запах смешивался с эспрессо, окутывая Луи мужественным туманом. От тепла у него кружилась голова, сердце колотилось, как барабан. — Есть что-нибудь, в чем ты не силен? — Я не умею извиняться, — ответил Гарри. — Иногда дерьмово быть хорошим человеком. Но я стараюсь, — его улыбка была глубокой и соблазнительной, а на щеках появились ямочки. Их лица были так близко, что они практически ощущали вкус друг друга. — Гарри, — сказал Луи. — Я хочу, чтобы ты знал: ты не только первый мужчина, с которым я провел ночь, но и первый, кто предложил мне массаж. — Что я могу сказать? Гарри рассмеялся. — Я разносторонний человек. — Ты один из самых приятных людей, которых я когда-либо встречал. — Тогда ты определенно не очень хорошо меня знаешь, — Гарри положил руку на плечо Луи. — Ну что, пойдем? Они вошли в комнату, привыкая к темноте. Шатен выжидательно посмотрел на Гарри. — На кровати или на диване? Гарри громко рассмеялся. — Вау. — Боже. Это прозвучало не так, как должно было, верно? — Луи тоже смущенно рассмеялся. Он пересек комнату и сел на кровать, смеясь. — Не хочу показаться занудой, Гарри, но психотерапевт всегда пользуется маслом. Говорят, это помогает мышцам расслабиться. Я имею в виду, это нормально, если у тебя его нет. — Я об этом позабочусь, — сказал Гарри. — Буквально, — он выдвинул ящик тумбочки и порылся в его содержимом: гигантская бутылка смазки, множество блестящих красных пакетов презервативов, резиновый цыпленок, его кольца, ластики для карандашей, конфеты. Гарри отодвинул в сторону мешанину из тюбиков, ручек и шариков и наконец достал коричневую стеклянную бутылку с этикеткой цвета сепии. — Хмм… лаванда… ваниль, — прочел Гарри этикетку. — Должно быть, его оставил друг, — распечатав бутылочку, он понюхал, а потом передал ее Луи. — А ты как думаешь? Пахнет неплохо. Луи фыркнул и кивнул. Он начал снимать футболку. Гарри остановил его: — Луи, подожди. Он подошел к ноутбуку и сделал несколько щелчков. Запели несколько британских голосов, перекрывая гитарные аккорды. — Что-нибудь для настроения, — сказал Гарри. Гарри побежал в ванную. Через несколько мгновений он вышел, стаскивая целлофан с новой свечи, выдвинул ящик стола и достал зажигалку, такую, какой обычно пользуются для разжигания гриля — больше, чем нужно для свечи. — Он огромный! — заметил Луи. — Все так говорят, — ухмыльнулся Гарри. — Прекрати! Стайлс зажег свечу и поставил ее на стол. Электрогитара начала извлекать струны блюзовых гармоний, сопровождаемых мягким рок-барабанным боем.Мы и они, В конце концов мы все простые люди, Я и ты, Только Бог знает, что мы этого не собирались делать.
— Звучит заманчиво, — улыбнулся Луи. Одним плавным движением он снял футболку и бросил ее на пол. Потом расстегнул молнию на брюках и начал их стягивать. — Ничего, если я буду голым? Массажист всегда делает массаж всего, — сказал Луи, краснея. — Конечно, все в порядке! — слишком громко сказал Гарри. — Послушай, у меня сугубо профессиональное заведение. У нас высокие стандарты. Томлинсон застенчиво прикусил губу, повернулся, снял штаны и боксеры, а затем плюхнулся животом на кровать рядом с Гарри. Гарри налил чайную ложку масла в левую ладонь, растер обе руки, размягчил их и разогрел масло. — Поехали, — сказал он. — Один профессиональный массаж, сейчас будет. Закрой глаза. Что Луи и сделал. Он почувствовал, как большие пальцы Гарри начали массировать его лопатки, теплое масло растеклось по груди. В темноте прикосновение Гарри, казалось, распространилось по ребрам, легким и воздуху между ними, так что вся его грудь наполнилась ароматом лаванды. Ладони Гарри обхватили лопатки шатена и начали мягкое вращение вокруг кости, двигаясь вдоль мышц к шее. Его большие и указательные пальцы массировали мышцы у основания шеи, разрывая узлы. — Что думаешь? — спросил он. — Ммм, — промурлыкал Луи. — Хорошо, я думаю. — Говорил же. Гарри начал разминать плечи, увидев золотое ожерелье Луи, болтающееся под волосами на затылке. Волосы там были более темного цвета, более тонкие, вьющиеся, как вокруг мышц шеи. Они щекотали Гарри руки. — Гарри, — Луи слегка повернул голову. — Ммм. — Можно тебя кое о чем спросить? Это может быть немного личным. — Не знаю, — Гарри продолжал массировать. — Попробуй. — Можешь не отвечать, если не хочешь. Я осматривался, когда тебя не было, и увидел награду на твоей полке. Почему ты был в Египте? — он ждал и слушал, но Гарри ответил не сразу. Луи продолжил: — Это было по работе? Выглядит довольно впечатляюще. Томлинсон почувствовал, как руки мужчины замерли, а затем продолжили втирать масло в его плечи уже более медленно. — Это было давно, — сказал Гарри. — Очень давно. Да, я был там по работе. — А чем ты вообще занимаешься? Ты что, писатель? Луи услышал резкий, тихий вздох, но руки Гарри все еще двигались. — Я пишу путевые заметки, — наконец ответил Стайлс. — Беру с собой британцев на приключения, гастроли и тому подобное. Сейчас у меня перерыв в работе. — Разбил лагерь в Риме? — Ха. Можно сказать и так. Луи улыбнулся про себя, закрыв глаза. — Рим очень романтичен. — Неужели? — Гарри провел двумя пальцами по спине шатена. — Ты бывал здесь раньше? — Нет, только вчера приехал, — ответил Луи. Невысказанным остался тот факт, что большую часть времени Луи проводил здесь, в квартире Гарри. Стайлс начал работать над мышцами по обе стороны от позвоночника парня, чуть выше бедер. Луи был напряжен. Гарри почувствовал, как он напрягся даже от легкого прикосновения. — Луи, приятель, — сказал он, — успокойся. Уступи своему телу. Плыви по течению, понимаешь? Я не причиню тебе вреда. — Я знаю, — Луи поморщился. Он представил себе, как расслабляется, как всегда просил его психотерапевт, представляя мягкость в центре тела и используя силу воли, чтобы позволить ей распространиться. Он расслабил бедра и попытался почувствовать себя податливым, как вода. — Твоя мать живет в Риме? — спросил он Гарри. — В Неаполе, — ответил Гарри. — Мой отчим ведет дела в Италии, поэтому они постоянно в Риме. Они живут на склоне холма в Неаполе. Вообще-то, это мило. Прямо у океана. — Звучит заманчиво. — Да, — ответил Гарри. — Всякий раз, когда я чувствую себя подавленным, я иду к маме, чтобы убежать. — Подавленным? — Луи улыбнулся про себя. — Я думал, ты просто отдыхаешь. Почему ты так нервничаешь? Гарри рассмеялся. Он вылил немного масла на поясницу Луи, в ямочку над ягодицами. Пальцами он провел по спирали, размягчая кожу вокруг. — Туше, Принцесса, — усмехнулся он. — Наверное, чтобы уйти от всего. Когда города становится слишком много. — Ты перекати-поле, — это случилось прежде, чем Луи успел остановиться. — Что? Гарри не заметил веселья в голосе парня. Если и так, то он этого не показал. — Перекати-поле — кто-то без корней. Кто-то, кого носит по ветру, — объяснил Луи. — Ну, не знаю. Рим, Египет, Неаполь. Ты кажешься таким свободным. Я завидую тебе. — Ты удивишься, — задумчиво произнес Гарри. — Я тоже не тот, кем кажусь, Луи. — Почему? У тебя есть кто-то? — Луи поднял голову и обернулся на полпути. Гарри мягко прижал его к полу. — Прости. Надеюсь, я не слишком любопытен. — Что? — сказал Гарри. — Нет-нет. Это не то, что я имел в виду. Вообще-то, я свободен. — О, — Луи почувствовал странный спазм в животе. — Да? — А теперь, — Гарри похлопал Луи по бедрам. — Я собираюсь поработать над твоей нижней половиной тела. Ягодицы шатена сжались сами собой. Он опустил голову, и все его лицо покраснело. Пальцы его ног все равно поджались, и Луи понял, что Гарри это заметил. Он прижался щекой к подушке, стараясь дышать медленно и глубоко, как в йоге. — Ладно, — пискнул он. — Готов. Луи изо всех сил старался не сжимать кулаки, не двигаться и не делать ничего необычного. Его член лежал у паха, вздуваясь, как будто от нервов. Он сжал ягодицы и почувствовал, как член дернулся против матраса — твердый, но, надеюсь, все еще сухой. Томлинсон склонил голову в молитвенной позе, пытаясь вспомнить успокаивающие песнопения, которые не напоминали ему губы Гарри и его огромные руки, двигающиеся по его телу. Он почувствовал, как Стайлс положил по одной гигантской ладони на каждую ягодицу и медленно подвигал ими, вперед и назад. Этот ублюдок прекрасно знал, что делает. Он двигал их в медленном, устойчивом ритме, взад и вперед, двигая пах парня вверх и вниз. Луи почувствовал, как его ягодицы разошлись и сошлись вместе, а большие пальцы Гарри оказались в складках под ними. — Ты очень тверд, — сказал Гарри ухмыляющимся, знающим голосом. — Держу пари, над этими малышами давно не работали. — Эм… пару дней, — пробормотал Луи. — Тебе нужно почаще над ними работать, — сказал Гарри. Теперь он двумя большими пальцами мял середину ягодиц, слегка раздвигая их при каждом движении. — Они такие тугие. — Я… — Тшшшш, — Гарри шикнул на него. — Расслабься. Это приказ. Он надавил большим пальцем на нижнюю часть каждой ягодицы, подталкивая их к пояснице. Движение вперед и назад одновременно возбуждало и расслабляло. Даже когда эрекция Луи усилилась, он почувствовал себя более непринужденно. Он старался не шевелиться, держась совершенно неподвижно. Он невольно заурчал от удовольствия, чувствуя, как его тело медленно опускается к центру Земли. Гарри опустил большие пальцы к задней части бедер и начал работать над подколенными сухожилиями, следуя направлению мышц, обхватив их огромными теплыми, маслянистыми мягкими руками. Он раздвинул ноги Луи и проследил контуры вокруг каждого бедра, наклоняясь всем телом, чтобы поработать над мышцами внизу. Луи медленно выдохнул и почувствовал легкое покалывание во всем теле. Должно быть, он приподнял задницу в воздухе, потому что Гарри обхватил ее с обеих сторон. — Ты — сущее наказание, Пемберли, даже для таких больших рук, как мои. — Гарри… — Луи был тверд как скала. Он может начать стонать, если не будет осторожен. — Не мог бы ты… — Верно. Вернемся к делу. Стайлс прижал большой палец к ямочке у основания позвоночника Луи. Он провел им по спине парня, чувствуя, как по коже бегут мурашки, а затем отступил, чтобы полюбоваться своей работой. Кожа шатена покраснела и слегка блестела от масла. Честно говоря, он выглядел достаточно хорошо, чтобы полакомиться им. Гарри поднял с земли брюки и бросил их поверх стопки «позже». Он подошел к комоду и выбрал новую пару, из атласного тонкого материала, чтобы лучше оценить достоинства Луи. — Надеюсь, все в порядке, — сказал Гарри. — Оправдал ли я ожидания? — Это было удовлетворительно, — Луи несколько раз прокашлялся. — А теперь можешь повернуться, пока я одеваюсь? Гарри послушно повернулся и даже закрыл глаза руками. Луи поспешно натянул брюки, покраснев от раздражения, когда ткань прилипла к нему. Уставившись в затылок Гарри, он повернулся, чтобы опустить стояк вниз, затем больно сжал член, чтобы заставить эрекцию исчезнуть. Затем он застегнул их так быстро, как только смог. — Теперь моя очередь, Пемберли, — сказал он с все еще прикрытыми глазами. — Могу я задать вопрос? Несмотря на самообладание, Луи поморщился. — Что ты хочешь знать? Откашлявшись, Гарри указал пальцем. — Продолжаешь играть с ожерельем. Зачем ты это делаешь? Луи надел футболку и спрятал амулет, рефлекторно ощупывая сглаженные углы. Оказавшись в футболке, он похлопал по амулету через ткань, чтобы убедиться, что он там. — Наверное, просто привычка, — сказал он. — Это подарок. Я получил его, когда умерли мои родители. Гарри опустил руки и обернулся. — О, мне так жаль. Я не знал, — его лицо было искренним и полным сочувствия. — Нет, все в порядке, — сказал Луи, глядя Гарри в глаза. — Это было очень давно. Они погибли в результате несчастного случая, когда мне было пятнадцать, — он достал амулет, чтобы показать Гарри. — Я взял ожерелье для себя, чтобы помнить все жертвы, которые они принесли, и людей, о которых я должен заботиться. Стайлс подошел поближе. На крошечной золотой коробочке были выгравированы крохотные греческие буквы, а спереди — резная застежка. Углы были закруглены от постоянного прикосновения. — Звучит серьезно. О скольких людях ты должен заботиться? Луи прищурился. — О многих. — Что там написано? — Гарри осторожно коснулся крошечных гравированных букв. Все еще держа ожерелье, он наклонился, чтобы рассмотреть его поближе, и почувствовал запах цветочного массажного масла. От Луи пахло полевыми цветами лаванды. — Амулет должен быть ящиком Пандоры, — шатен поднял голову. — Из греческой мифологии. Ты знаешь его? — Ящик, в котором хранилось все плохое? — дыхание мужчины щекотало кожу Луи. Луи разглядел тонкие светлые бакенбарды на верхней губе Гарри, похожие на застывшее пятно пива. Он кивнул. — Если только никто не откроет ящик. Миф гласит, что это был дар богов. Пандора открыла его из любопытства, и все плохое, что терзает человечество — болезни, смерть, зависть — вылетело наружу. Она не могла остановиться. — Лошадь уже убежала, — улыбнулся Гарри. Луи усмехнулся. — Именно. Слишком поздно. Если бы только ей не было так любопытно, — глаза Гарри были зелеными озерами, которые притягивали Луи. — Убила кота, — хриплый голос Гарри пополз по воздуху между ними. — Ну, это просто сказка, — нервно засмеялся Томлинсон, засовывая амулет обратно за воротник. Он попятился, повернувшись на четверть оборота. — Старый миф. Знаешь, это не по-настоящему. Любопытство — человеческая природа. Шкатулка — просто сказка. — Но ты веришь в это, — Гарри подошел к нему. Он стоял перед Луи, глядя на его обнаженное горло, затем протянул руку, чтобы коснуться мускулов шеи. Тот вздрогнул. — Вот почему ты обаятельный. Глаза Гарри так блестели, что на секунду Луи показалось, будто он падает в них, будто он потерял равновесие. Он сделал шаг назад, чтобы восстановить равновесие, и моргнул, чтобы очистить разум. — Надежда, — быстро сказал Луи. — Так написано в письмах, на амулете. Надежда была последней вещью в ящике Пандоры. Это по-гречески. — Надежда? — повторил Стайлс. — Мм, — Луи отвернулся, его лицо покрылось пятнами румянца. У него закружилась голова, пульс участился без всякой причины. — Мне действительно пора. Спасибо за все, Гарри Стайлс. Правда. Я очень рад, что мы встретились, — он направился к двери. — Ты мне действительно нравишься. Ты хороший человек. Гарри задался вопросом, что из этого было правдой. — Подожди, — сказал он. — Тебе ведь нужны деньги, чтобы добраться домой? — Оу! — Томлинсон обернулся. — Точно. Я даже не думал об этом. — Я так и знал, — сказал Гарри, к некоторому удивлению шатена. Гарри подошел за бумажником. — Давай посмотрим. Здесь семьдесят евро. Это поможет тебе пересечь город, — он отдал деньги Луи, последние деньги, которые у него были. — Я верну тебе деньги, Стайлс, — торжественно пообещал Луи. — Каждую копейку. Можешь на это рассчитывать, — его серьезное выражение лица рассмешило Гарри. — Дай мне свой адрес. Гарри ласково улыбнулся. — Via Margenta 51. Луи несколько секунд смотрел в пространство, сосредоточившись. — Via Margenta 51. Понял. Я верну тебе долг с процентами. — Не переживай, — сказал Гарри, дружелюбно махнув ему рукой. — Просто возвращайся домой, хорошо? Ты знаешь, куда ехать? — Я справлюсь, — сказал Луи. — Спасибо. — Береги себя, таинственный человек, — Гарри подавил улыбку, желая сказать что-то еще, но слегка покачал головой, нет. — Надеюсь, твоя жизнь полна похищений… то есть приключений. — Спасибо, — Луи улыбнулся. — И ты тоже. Когда Луи повернул ручку двери, Гарри крикнул: — Ох, кстати! Томлинсон обернулся. — Надеюсь, твой первый поцелуй пройдет хорошо. Луи прищурился, словно пытаясь прочесть мысли Гарри и понять, не шутит ли тот. — Что ты сказал? — Вчера вечером в машине, — весело ответил Гарри. — Ты засыпал и что-то бормотал. Я слышал, ты говорил, что тебя никогда не целовали. — Неужели? — защищаясь, сказал Луи, его лицо дернулось. — Должно быть, у меня были галлюцинации. — Он добавил: — Потому что меня поцеловали. Много раз. Много-много. Не знаю, зачем я это сказал. — Тогда извини, — сказал Гарри. — Моя ошибка. — Это смешно! — пробормотал Луи. — Мне… Мне… Мне двадцать четыре…я… — Все в порядке, — настаивал Гарри. — Невинная ошибка. Честно говоря, тебе нужен хороший поцелуй, Луи. Кто-то, кто знает, как это сделать. — Я… — шатен густо покраснел. — Кто бы это мог быть? — Надеюсь, это окажется кто-то особенный, — Гарри пожал плечами, внимательно наблюдая за ним. — И все. Ты это заслужил. Луи стоял на пороге, лицо его выражало смесь эмоций, скрывая все свои секреты. — Ты тоже, — сказал он. — Наверное. Надеюсь, ты найдешь кого-то особенного для поцелуя. Или с кем можно здорово провести время. — Кто знает? Может, когда-нибудь мы снова встретимся, — улыбнулся Стайлс. Он подошел к Луи. — Может, я действительно тебя похищу. В следующий раз готовить буду я. Луи мог протянуть руку и дотронуться до него. Гарри был настоящим. Он был там. Он может затащить его внутрь. — Может быть, — тихо сказал Томлинсон. — Кто знает, перекати-поле. Он повернулся, открыл дверь и закрыл ее за собой. Гарри слышал, как затихают его шаги, пока и вовсе не перестал их слышать. Повинуясь внезапному порыву, он распахнул дверь и выбежал на лестничную клетку. — Луи! Его голос эхом разнесся по металлическим перилам лестницы, доносясь из-за жестких пространств. Гарри подождал, пока шаги стихнут. Из-за перил выглянуло лицо шатена. — Ты мне нравишься! — закричал Стайлс, не обращая внимания на то, как это прозвучало. Его слова были достаточно громкими, чтобы заполнить всю лестницу, и резкими, как громкое шипение ящерицы на горячем камне. Это звучало нелепо, ужасно. Даже издалека он видел, как смягчилось выражение лица Луи, как прищурились его глаза. — Да? — Да! Нравишься! Ты мне нравишься! — повторил Гарри. — На случай, если возникнет какая-то путаница, — его сердце забилось быстрее, отчего у него перехватило дыхание. — Ладно! — крикнул в ответ Луи. — Я понял. Через некоторое время Луи снова отстранился, и его шаги начали эхом отдаваться на лестнице. Гарри вернулся в квартиру и закрыл за собой дверь. Он прислонился к ней, вспоминая озадаченное, скептическое выражение лица Томлинсона. Затем он быстро пересек маленькую гостиную и вышел на балкон.