Из искры возгорится пламя
Божественная Комедия, Данте Алигьери — А ты быстро, Принцесса, — сказал Гарри, указывая на сумку в руке Луи. — Уже походил по магазинам? — Технически, это твое, — шатен протянул ему пакет, а затем посмотрел на свой торс. — Я увидел эту футболку в витрине магазина; она звала меня. Клянусь, Гарри, мне правда понравилась та футболка, которую ты мне одолжил. Я просто собирался постирать ее и выгладить. — Тебе не понравилась моя футболка? — Нет, нет, — поспешно ответил Луи. — Конечно, понравилась. Ты был так любезен. — Луи, я сейчас обижусь, — Гарри толкнул его локтем. Томлинсон указал на пакет. — Твоя футболка была немного… кричащей, вот и все, — попытался объяснить он. — Эй, поосторожнее. Hot 'N Hard одна из моих любимых. Луи покраснел еще сильнее. Он прикусил губу. — Правда? Прошу прощения. — Нашел в благотворительном магазине в Нью-Йорке, — сказал Гарри. — Но ты можешь оставить ее себе, если хочешь. — Нет. Я верну ее тебе, если это твоя любимая, — торжественно сказал Луи. — Обещаю. Стайлс кивнул, а затем осмотрелся вокруг. — Чем ты хочешь сегодня заняться? — сказал он. — Первый день в Риме. Выбирай. Город полностью в твоем распоряжении, Принцесса. Луи задумался. — А какие есть варианты? — Ох, точно, — сказал Стайлс. — Ты ведь не знаешь, верно? Хм… Есть ли что-то особенное, что ты бы хотел увидеть… десять лучших итальянских церквей в стиле барокко? Луи сделал недовольное лицо. — Нет, — озвучил его мысли Гарри. — Может, что-то конкретное. Мы могли бы пойти посмотреть Сикстинскую капеллу? Или Замок Святого Ангела; это довольно крутое место. Кстати… если подумать… тебе, наверное, это не понравится. — А? Почему нет? Гарри с секунду помолчал. — Гарри помолчал. — Ну. Это и есть замок. — Фу, — ответил Луи. — Ты прав. Нет, спасибо. Стайлс пожал плечами. — Знаешь, замки могут быть романтичными, — Луи покачал головой. — В готическом смысле? Разве не там происходят сказки? — Замки — это зло и скука, — сказал шатен. — А как же принцы и принцессы? — спросил Гарри. — Рыцари в сияющих доспехах? — без предупреждения он присел на корточки и угрожающе выставил вперед правую руку. — Защищайтесь, Ваше Благородие! Я здесь, чтобы спасти тебя. Луи ласково закатил глаза и отмахнулся. — Это не так работает, Гарри. И вообще, правильно говорить — Ваше Королевское Высочество. — Как скажешь, — беззаботно ответил Гарри. — Ты же в Риме! Здесь тысячи возможностей. Если у тебя специфичные вкусы, мы могли бы пойти в катакомбы и посмотреть на высохших монахов, — увидев невозмутимое лицо Луи, Гарри продолжил: — Если ты хочешь поесть, я отведу тебя туда, где восхитительно готовят. Если ты предпочитаешь романтику… — Почему ты все время говоришь о романтике? — прервал его Томлинсон. — Я не ищу романтики. Гарри толкнул его. — А почему бы и нет? Ты же знаешь, что Рим — это сокращение от романтики. — Я почти уверен, что это не так, — Луи выгнул бровь. — И кроме того, меня это просто не интересует. Мне не нужна никакая другая причина, — его лицо заставило Гарри усмехнуться. — Почему ты хихикаешь? — Разве ты не видишь? — Стайлс игриво хлопнул его по плечу. Луи увернулся, но слишком поздно. — Как ты играешь сам себя. — Что ты имеешь в виду? — Ты стараешься быть таким холодным на первый взгляд, как будто тебе все равно, — объяснил Гарри. — Такой циничный и усталый. Я понял это. Но внутри ты задаешься вопросом, кто подарит тебе поцелуй твоей истинной любви. Ты романтик, Принцесса. Если это не противоречие… — О, заткнись, — Луи покраснел от шеи до самого подбородка. Гарри подтолкнул его локтем. — Признай это. — Ничего подобного, — Луи отступил, чтобы избежать новых ударов. — Я гораздо опытнее, чем ты думаешь, Стайлс. Я целовался со всеми, с кем хотел. — Ох, бро, — Гарри сохранял нейтральное выражение лица. — Конечно. Луи повернулся к нему. — Я не ханжа, придурок. Я могу поцеловаться, если захочу. В любое время. — М-м-м-м, хорошо. — У некоторых из нас просто есть стандарты, — продолжил Луи. Он повернулся на каблуках и зашагал прочь, быстро разговаривая. Застигнутый врасплох, Гарри попытался не отставать. — У нас есть самоконтроль. Мы не тыкаем наши «штучки» в случайные дыры без причины. — Эй, самоконтроль! — Гарри рассмеялся. — Так вот как ты это называешь? Луи сердито посмотрел на него. — Можешь смеяться сколько хочешь. В отличие от тебя, для меня близость должна что-то значить. Прикосновение, поцелуй. Иначе это бессмысленно, не так ли? Ну, — он прикусил губу, слишком поздно, чтобы сдержать слова. — А что ты думаешь? Скажи правду, Гарри. Ты читаешь стихи. Что об этом думают поэты? — Луи повернулся назад, глядя на него. — Какая разница, что думают поэты? — Гарри нахмурился, жестикулируя. — Это настоящая жизнь. Луи холодно посмотрел на него. — Что ты хочешь от меня услышать? — продолжил Гарри. — Литература также полна людей, которые случайно трахаются, — Луи поморщился от его слов. — Это не рецепт для жизни, приятель. Иногда просто нужно вынести осуждение и сделать это. — Значит, это нормально — связываться со случайными людьми? — возмущенно спросил Луи. — Вот так просто? Я не могу поверить. То есть, технически мне все равно. У меня свои принципы, а у тебя, очевидно, совсем другие. Это совершенно нормально, если мы не разделяем ценности. Луи затопал прочь, словно стадо диких жеребцов. Гарри вытянул свою длинную руку и попытался остановить его, но вместо этого ударил Луи под ребра, заставив его подпрыгнуть. Шатен громко взвизгнул и рванулся прочь. — Отвали! — Прости! — шаги Гарри были длиннее, и он догнал его в мгновение ока. — Ну же, Луи. — Отпусти меня, — выплюнул Луи. — Пожалуйста, — снова взмолился он. Ему удалось удержать его на месте, до такой степени, что Луи больше не пытался топать вперед. — Послушай меня минутку. Луи что-то пробурчал, но перестал извиваться, вызывающе скрестив руки на груди. Гарри сделал паузу, глубоко вздохнул, а затем более медленно продолжил. — Я знаю, что ты имеешь в виду. Близость должна быть осмысленной. Но я также думаю, что это не аморально хотеть немного романтики. — Это не… — Тш-ш-ш, — Гарри приложил палец к губам Луи, чтобы тот замолчал. — Я имел в виду, для тебя, Луи, лично для тебя. Это нормально хотеть то, что ты хочешь. Ничего не рухнет. Мир все равно продолжит вращаться. Луи пристально посмотрел на него. Его губы задрожали, когда Гарри продолжил. — Я не говорю тебе прыгать в постель с кем попало, — Луи ждал, наблюдая за ним. — Но позволить себе думать об этом совершенно нормально. Мечтать об этом. Я не собираюсь судить тебя или говорить о тебе, конечно же, — Гарри пожал плечами. — В любом случае, кому я расскажу? — Ты не понимаешь, — запротестовал Луи. — Я не могу этого сделать. Из принципа. Мне нужно соответствовать более высоким стандартам. — Но почему? Гарри вздохнул, распутывая одну из рук Луи и поворачивая ее между ними ладонью вверх. На мгновение Томлинсону показалось, что он может наклониться вперед и шутливо поцеловать его руку, и он колебался между желанием, чтобы это произошло, и желанием отдернуть ее. Он неглубоко дышал, выжидая. Хотя его рука была открыта, маленькие мускулы Луи казались напряженными и твердыми. Но затем Гарри начал водить указательным и средним пальцами по ладони, плавно и рассеянно двигаясь от запястья Луи к суставам, как козел, идущий по горной тропе. Это успокаивало. Держа руку неподвижно, шатен не мог оторвать глаз от пальцев Гарри. Он тихо сглотнул, надеясь, что его горло не издаст ни звука. — Ты тоже мало обо мне знаешь, — тихо сказал Стайлс. — Может быть, я не так плох, как ты думаешь. — Ты много путешествуешь, — выпалил Луи. — У тебя была захватывающая жизнь. Ты был везде, встречался со многими людьми. — Да. — Гарри подождал. — И? — Ты говоришь так, будто у тебя было много отношений, так много, что ты сбился со счета, — сказал Луи. — Может быть, твое сердце больше не разбивается. Или там его и вовсе нет, — его палец мягко ткнул Гарри в грудь, — там нет сердца. — Ты действительно так думаешь? — Я не… — Луи заколебался. — Я не знаю. Гарри все еще держал его за руку. Даже когда Луи отвернулся, он почувствовал, что глаза Гарри впились в него. — Может быть, мое сердце было разбито только один раз, — медленно ответил Гарри, — и не так, как ты думаешь. Глаза Луи распахнулись. — Как же тогда? — Может быть, я расскажу тебе в другой раз, если ты дашь мне шанс, — ответил Гарри. — Это долгая история, — плечи Луи опустились. — Я не такой бессердечный, как ты думаешь. Я могу тебя удивить. Луи посмотрел на Гарри, чтобы понять, не шутит ли он. Тот моргнул и прервал их зрительный контакт. — Я не могу быть настолько плохим, иначе ты не был бы здесь со мной, верно? — Гарри отпустил его руку и повернулся, готовый продолжить путь. Сделав несколько шагов, Стайлс резко обернулся. — Лу, — добавил он, — ты тоже, — он осторожно подошел ближе, протягивая руку. Едва касаясь рубашки Луи, он проследил очертания сердца на нетронутой мягкой ткани. — Здесь. Луи пожевал губу, глядя в сторону, солнце обесцвечивало его волосы луч за лучом. Он переминался с ноги на ногу и пытался придумать ответ. Как только он начал говорить, Гарри приложил палец к губам, заставляя его замолчать. — Только то, что внутри имеет значение, будь прокляты стандарты, — сказал Гарри. — Ты чувствуешь себя живым внутри, не так ли? Это не преступление. Это часть человеческого существа — желать любви. Никто никогда не разговаривал с Луи таким образом. Он не знал, что чувствовать. Тепло поднялось от его живота, змеей продвигаясь вверх. — Я не могу, — сказал шатен, качая головой. — Я просто не могу. Гарри подошел ближе. — Можешь. Кто-то вроде тебя заслуживает большего. И ты это знаешь. Луи нахмурился, опустил взгляд и отвернулся. Через мгновение он почувствовал, как Гарри коснулся его подбородка и втянул обратно. Луи понял, что он так сильно стиснул челюсти, что его мышцы напряглись, что даже заболели щеки. Луи отказывался смотреть на него. Вместо этого он решительно уставился на середину груди Гарри, прямо сквозь рубашку, долину между мускулистыми горами. «Нелепая, фантастическая Мужская анатомия», подумал он, на мгновение отвлекшись. Шатен хотел убежать, но также он хотел бы сдаться и упасть в объятия Гарри. На что это будет похоже? Будет ли это плохо? Его грудь была как долина мягких, упругих мышц, настоящим живым батутом. Возвышаясь перед Луи, Гарри спокойно и расслабленно держал его за руку. Луи хотел запомнить это чувство, чтобы вспоминать это в грядущие тяжелые времена. Где-то вокруг него бесшумно рушились стены. — Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Томлинсон. — Я имею в виду, — сказал Гарри как ни в чем не бывало, — что такой хороший человек, как ты, заслуживает лучшего, — он ждал, что Луи прервет его, но тот не сделал этого. — Ты не должен быть жестоким, Луи. Ты видел тысячи версий любви, не так ли? И ты заслуживаешь… — Гарри замолчал, нервно и нетерпеливо проводя рукой по волосам. — Знаешь что? Кто-то должен тебя поцеловать. Скоро. Луи почувствовал, как у него ухнуло сердце. Он сделал слабую попытку вырваться. — Перестань дразнить меня. — Я не дразню, — ответил Гарри, его хватка была твердой и сильной. Томлинсон чувствовал себя ребенком на новой игровой площадке, застенчивым и неопытным, игровая техника была ему совершенно чужда. — Я никто, — сказал Луи. — Никто. — Ты кто-то, — сказал Стайлс. Он потянул Луи за руку, притягивая его ближе. — Подозреваю, что в этом-то и проблема. Луи посмотрел в светло-зеленые глаза парня, ум и знание заполнили его доброе лицо. — Кто я такой? — спросил его шатен. Гарри усмехнулся. — Кто-то особенный. Это мое предположение. — Тогда кто же должен меня целовать? Луи посмотрел на Гарри, его глаза были полны вопросов, солнце блестело на его золотистых ресницах. Они снова были настолько в пространстве друг друга, насколько это было возможно, не пересекаясь. Гарри прищурился. — Это зависит от тебя, — сказал он. — Иногда нужно сделать первый шаг. Луи придвинулся еще ближе, достаточно близко, чтобы Гарри мог видеть его ресницы и чувствовать его учащенное дыхание. С напряженным и серьезным выражением лица шатен придвинулся ближе, пока их носы почти не соприкоснулись. С чувством предвкушения Луи открыл рот, когда Гарри приготовился, его губы дернулись, а глаза были готовы закрыться. — Гарри, — прошептал Луи. — Да? — Мне кажется, я выпил слишком много воды, — дерзко сказал он. — Должно быть, я переоценил свою жажду, — Луи томно подмигнул, его ресницы напоминали крыло мотылька. — Мне нужно в туалет, пожалуйста. Гарри драматично вздохнул. — Ради всего святого. Луи отпустил его и отскочил в сторону. — А что, по-твоему, я собирался сказать? — Я не… — Стайлс стиснул зубы. — Ты… Луи кокетливо выгнул брови. — Я чувствую себя живым! Гарри стиснул зубы. — Поздравляю. — Как бы то ни было, я слышал, что ты сказал, — сказал Луи. — И я подумаю об этом, клянусь. Но сейчас мне правда нужен туалет. Уголки губ Гарри опустились, когда Луи рассмеялся. — Важно то, что внутри, ты сам сказал. Сейчас внутри меня полный мочевой пузырь. — Боже, ты такой забавный. — Я знаю! — Луи схватил его за руку. — Давай, отведи меня в самую красивую уборную в Риме. Чего ты ждешь? Ты же обещал. Томлинсон злобно смеялся, когда люди смотрели на них, двух красивых молодых людей, так откровенно флиртующих друг с другом, так радостно и беззаботно, что это было похоже на сон. Казалось, что в любой момент мраморные статуи могли заговорить.•••••
Даже у собора Святого Петра было сотни недостатков, у Пантеона же не было ни одного.
Джованни Лоренцо Бернини Они шли в тени зданий, где кипел тротуар. Бетон и кирпич излучали солнце, его блеск отражался от окон первого этажа. Более высокие окна на верхних этажах отражали облака, проплывающие мимо. Мужчины подошли друг к другу еще ближе, чем раньше, с новой и удобной близостью. Не было никаких колебаний, когда им нужно было прижаться вместе, чтобы пропустить кого-то, не было неловкости в том, чтобы касаться тел друг друга. Они чувствовали приятное прикосновение кожи друг друга. — Так скажи мне, только серьезно. У тебя никогда не было девушки? — Гарри повернулся к Луи. — Нет, — хихикнул Луи. — Определенно не девушка. Гарри скептически посмотрел на него. — Они очень разборчивы, откуда ты родом? — Кто? Гарри нахмурился. — Девушки. — Да, девушки, — на Луи напал сильный кашель. — Ты намекаешь, что я прокаженный или что-то в этом роде? Гарри бросил на него быстрый взгляд. Луи почувствовал, как его шея вспыхнула от жара, и нервно отвернулся. Они двигались на север, солнце неуклонно поднималось над головой, тепло и свет падали вниз. — Ты знаешь, что я имею в виду, — настаивал Стайлс. — Я пытаюсь понять, почему у тебя никогда не было партнера. Девушки милые, там где ты живешь? Они вежливы? Хорошенькие? Доступные? Или они скучные и отвратительные? — Они не… — Луи запнулся. — Конечно, они не отвратительны. Некоторые из них очень даже очаровательны. Некоторые из них также довольно забавные и спортивные. — Значит, ты ценишь забавного чеканщика мячей. Я правильно тебя услышал? Луи в тревоге поднял глаза. Затем он взял себя в руки, откашлялся и усмехнулся. — Очень смешно. Они лучшие дамы в мире, если можно так выразиться. Гарри покачал головой и улыбнулся. — Ты удивительный, ты же знаешь. — Что? — Ты так чертовски хорошо переводишь темы, — сказал Гарри. — Ты никогда ничего не говоришь. Ты удивительная машина. — Нет, это не так, — поморщился Луи. — Я искренне горжусь тем, откуда я родом. Мы хорошие люди, в том числе и женщины. — Ну и? — Гарри повернул голову. — Где это вообще? Откуда ты? Вместо ответа шатен поднял голову. Они свернули за угол и остановились у витрины магазина на тенистой стороне улицы. По дороге они миновали элегантные отели, бутики Balenciaga и Gucci, мимо которых Луи прошел, не оглядываясь. Скромное кафе, о котором шла речь, располагалось между высокими серыми зданиями, вход в него был отмечен тонкой каменной аркой. На белом тенте готическими буквами было написано: «Caffè Greco». Изящный трафарет «ЧАЙНАЯ КОМНАТА» украсил витрину магазина полированным золотом. За стеклом мелькнуло раскаленное пламя и темно-красные стены. — Мы наконец-то пришли? — спросил Луи, избегая вопроса Гарри и прыгая с ноги на ногу. — Правда нужно пописать. Гарри покачал головой, восхищаясь своевременностью Луи и его способностью уклоняться от вопросов. Он действительно был профессионалом. — Приближаемся. Давай сначала выпьем. Они подошли к входу в кафе, пробираясь сквозь толпу людей, толпившихся вокруг и достававших свои маленькие пирожные и напитки. К гулу разговоров присоединились частые звяканья тарелок и столовых приборов, которые ставили или убирали. Мужчины собрались возле кассы, быстро переговариваясь по-итальянски, держа в одной руке стаканчики с демитассе¹, а другой энергично жестикулируя. Темное полированное дерево отражало большую витрину со свежей выпечкой. Небольшая толпа нависла над ней, на стекле были сотни отпечатков пальцев, из-за того что в него тыкали, показывая что-то. В воздухе витали сладкие и маслянистые запахи. Гарри заказал им эспрессо, а Луи отправился на поиски туалета. Бариста быстро разогрел напитки и поставил чашки с крошечными блюдцами на столешницу. Гарри уже собирался сделать первый глоток, когда заметил Луи, маневрирующего между официантами и столиками. — Ну как? — Стайлс выгнул бровь. — Здесь достаточно чисто, — Луи взял свою чашку и сделал глоток. — Наверное. Не уверен, что это самый хороший в Риме туалет. — Миленький, верно? Луи был озадачен. — Нормальный. — Это туалет со знаменитой историей, — сказал Стайлс. — Лучшее место, чтобы пописать в Риме. Запиши это в свои путевые заметки. — Здесь что-то сделал Иисус? Игнорируя его, Гарри произнес: — Sobald du dir vertraust, sobald weißt du zu leben. Как-то так. — О Боже, — Луи насторожился. — Ты взял и сказал цитату. Гарри прищурился. — Человек, который это написал, мог быть здесь. Это значит: «как только ты доверишься к себе, ты узнаешь, как жить». С настороженными взглядами на лицах они оба сказали одновременно: — Гёте. — Я так и знал! — Луи закатил глаза и отпустил его взмахом руки. — Уф. Позер. — Что? — недоверчиво спросил Стайлс. — Нет! Гёте был великим философом! — Нет, — возразил Луи. Гарри поморщился. — Да. — Он фактически штамповал цитаты, Гарри, — сказал Луи, к ужасу Гарри. — И они похожи на наихудшие клише, не так ли? Держу пари, что люди покупают плакаты Гёте, чтобы повесить их в своих кабинетах, просто чтобы стрелять в них дротиками. — Они этого не делают! — возразил Гарри. — Сейчас ты просто противоречишь мне. Ты вообще читал его? Луи оглянулся. — В этом нет необходимости. Я видел еще один его высер там на стене, — Луи махнул рукой назад. — У туалета. Решил, что у этого места буквально стоит на него. Фетиш-клуб Гёте. Гарри громко рассмеялся. Луи не ошибся. — Скажи мне, кто еще мог здесь побывать, — бросил ему вызов шатен, — чтобы я мог оказать должное уважение. — Ну, Китс, — сказал Гарри. — Ты не можешь ненавидеть Китса. Раньше он жил улицей выше… — …бла-бла-бла удручающие осенние штучки. Следующий! — Депре… — Гарри нахмурился. — Лорд Байрон, Казанова… — А теперь еще и я, — дерзко добавил Томлинсон. — Хотя бы один важный человек, — Гарри закатил глаза. — Хотя я должен признать, что туалет был довольно милым. О, и я дал служащему чаевые… это правильный этикет, не так ли? Мне показалось странным, что кто-то смотрит, как я писаю. Я подумал, что ему должны были заплатить. Гарри глубоко вздохнул. — Сколько ты ему дал на чай? — Все, что у меня осталось. Может быть, десять? Гарри широко раскрыл глаза. — Ты дал десять евро чаевых уборщику? — Что-то вроде этого, — Луи прищурился. — Это слишком много? — Ты потратил все, что у тебя было, на чаевые в туалете, — повторил Гарри. — Это того стоило, — ответил шатен, наклоняясь ближе. — Он протянул мне полотенце. Он был настоящим джентльменом. Стайлс беспомощно уставился на Луи, затем пощупал карман брюк, чтобы убедиться, что деньги Кортни все еще там. — Тогда пошли, — сказал он. — Куда мы идем? Гарри хмыкнул. — Мне нужен нормальный обед, и на этот раз у меня есть наличные, даже если ты думаешь, что здесь все бесплатно, а деньги фальшивые. Некоторые из нас действительно должны зарабатывать деньги. Ты голоден? Луи думал, что все закончилось. — Мы можем пойти за пиццей? Гарри расслабился, удивленный тем, что ничто из сказанного Луи больше не могло его удивить. — Это то, чего ты хочешь? Луи лукаво улыбнулся. — Вообще-то да! — Хорошо, — согласился Гарри. — Пицца есть везде, но ты в Риме, Луи. — И что? — Рим для чего-то особенного, — улыбнулся он. — Если ты пробудешь здесь совсем недолго, я хочу сделать это незабываемым для тебя. Для тебя. Дикое, крылатое существо перевернулось в груди Луи, но он отбросил его. Они вышли из ресторана и направились к широкой площади с большим и богато украшенным фонтаном, и знаменитой Испанской лестницей. Люди толпились вокруг, отдыхая. По обеим сторонам широкой каменной лестницы стояли здания пастельных тонов, куда много веков назад приезжали поэты-романтики, чтобы итальянское солнце высушило их чахоточные легкие, а через несколько месяцев они умирали с еще молодыми и гладкими лицами. Луи прыгал по кирпичному тротуару. — Тогда мы можем пойти в бар Найла? Тот шоколадный? — О, твой трущобный ум, — Гарри покачал головой в притворном унынии. — Ты все еще думаешь об этих сексуальных позициях, не так ли? Что ты там говорил насчет того, чтобы всюду совать свою штучку, Принцесса? — На самом деле никакого сования нет, — поправил Луи. — Во всяком случае, по словам Найла. Только сексуальные коктейли. Стайлс закатил глаза. — Может быть, позже. Это в Трастевере, куда мы направляемся, но сам я никогда там не был. — Тогда это будет что-то новое для нас обоих, — Луи толкнул Гарри локтем. — Мы можем разделить этот опыт. Звучит интересно, тебе так не кажется? — Похоже на большую туристическую ловушку, — сказал Гарри. — Но почему бы и нет? Давай отложим это на потом. С двухбашенного собора, стоявшего на верхней ступеньке лестницы, капало тепло, с каждым шагом становясь все жарче. Даже сидящие на них люди таяли, их руки беспомощно разгоняли неподвижный воздух. Луи и Гарри повернули на юг, в тонкую тень зданий. — Мы все еще можем поесть пиццы? — спросил Луи, пока они шли. — Ты правда так сильно хочешь пиццу? — ласково спросил Стайлс. — Не думаю, что я когда-нибудь по-настоящему это делал. Гарри посмотрел на него еще раз, а затем остановился как вкопанный. — Простите, ты никогда… что? — Съел настоящую пиццу, — повторил шатен. — Я имею в виду, что да, конечно. Иногда я иду на кухню, и повар дает мне кусочек. Короле… у нас есть своего рода семейная традиция. Мы ничего не едим без столового серебра. — Подожди, — прервал его Гарри, положив руку на плечо Луи. — Ты никогда не ел сладостей? Или плитку шоколада? — Конечно? — Луи посмотрел на него, как будто он был сумасшедшим. — Но шоколад не подается с серебряными столовыми приборами? — ответил Стайлс. — Подается. — Нет? — Гарри возмущенно наклонил голову, борясь с желанием подойти поближе. — Разве? — У нас так и есть. Всегда. Как говорил дед, если хочешь правильно отведать пищу, то пользуйся столовым серебром. Настоящим серебром. — Чушь собачья! — Гарри больше не мог сдерживаться. Он провел рукой по волосам, и его кудри рассыпались из-за пота. — Весь смысл шоколада в том, чтобы есть его ради удовольствия. То, что делает твоя семья — ненормально! — Ты ненормальный, — спокойно ответил Луи. — Может, съешь кусочек пиццы и успокойся, Кудряшка. Я бы даже разрезал его для тебя. Я использую пластиковое серебро, если это заставляет тебя чувствовать себя как дома. Как люди из высшего общества. — Я тебя сейчас задушу, — сказал Гарри. — Начну революцию. Стайлс глубоко вздохнул и покачал головой, когда Луи начал хихикать. Тогда Гарри понял, что Луи дразнит его, заводит. Наконец-то он ответил Гарри. Журналист уступил: одно очко принцу. Гарри тоже начал улыбаться. Он ничего не мог с собой поделать. Принц был очарователен. — Приезжай как-нибудь в Неаполь, — весело сказал Гарри, — и я угощу тебя самой лучшей пиццей в мире. Глаза Луи все еще сверкали. — Неужели? — Она просто лучшая в мире, — сказал Гарри, а затем продолжил размышлять дальше, — из-за истории, я полагаю. Неаполитанское упрямство. Страсть. Нет ничего лучше этого, — он усмехнулся, глядя на Луи. — Это Неаполитанская магия. — Магия, — вздохнул шатен. Тогда Гарри поразило, насколько другим казался Луи, когда он был по-настоящему счастлив. Его лицо смягчилось, а глаза расслабились и в уголках появились морщинки. Его поза больше не была такой оборонительной. Его плечи изогнулись, а голова была слегка приподнята. Луи икнул, спохватился и тряхнул челкой, отбрасывая ее в сторону несколькими пальцами. Его тело было как у худого воробушка, маленьким и текучим. Он стал уязвим, его броня упала. Все еще погруженный в свои мысли, Гарри мог только смотреть на Луи, загипнотизированный сочетанием жесткости и уязвимости, его ловкости и хрупкости, и интенсивной, океанической синевы его глаз, пока Луи не смутился и не закашлялся. — Итак, в какую сторону, Гарри? — О! — Стайлс смущенно встряхнулся. — Мы довольно близко к Пантеону. Хочешь посмотреть? — Пантеон? — Ты слышал о нем? — спросил Гарри. Улыбка Луи была слабой и сдержанной. — Немного. Пойдем. Шум толпы усилился, когда они пошли по неровному кирпичному тротуару к монументальному храму. Луи следил за Гарри по солнечным бликам на его макушке. Вскоре на другой стороне площади показался гигантский глиняный храм. В центре площади перед ними журчал широкий фонтан. Восемь повторяющихся коринфских колонн возвышались перед храмом, как часовые стражи, их причудливые верхушки тянулись к небу. Вход был увенчан массивным, пустым фасадом, сценой для древних богов и богинь. Как и все нетронутые древние руины, он был сюрреалистичен. — Вот она, — указал Гарри. — Великая старая леди. — Она ведь старая, правда? — Она уже была древностью, когда родился Микеланджело. Представь себе. Они направились к памятнику. Площадь была переполнена людьми, которые фотографировали, ходили, стояли, отдыхали, потели — в окружении открытых столов для ресторанов и баров. Люди стояли в очереди перед входом в ресторан, прислонившись ко всему, к чему могли, липкие от пота и обмахиваясь веерами. Луи и Гарри вошли в прохладное, темное помещение Пантеона, откуда сверху падал свет. Гарри дал шатену несколько секунд, чтобы впитать все это, каждая поверхность мраморного цвета, огромная по масштабу, но сбалансированная и гармоничная. Рот Луи был слегка приоткрыт в напряженном внимании. — Что думаешь? — спросил Стайлс. Глаза Луи в темноте казались ярко-синими, как сапфиры, словно светились изнутри. Он видел все это с другой стороны, превращая сотни страниц знаний в несколько минут зрения и звука. Он сжимал все это в своем сознании. Даже когда он молчал, его глаза были полны любопытства и голода. — Круто, — сказал он Гарри. — Это довольно удивительно, не так ли? — Он должен быть такого же диаметра на полу, как и верхушка здания, — указал Гарри. — Наверху, это окулус², — сказал Томлинсон, его взгляд переместился к отверстию в крыше. — О, — сказал Гарри. — Так вот как это называется? — М-м, — Луи продолжал пристально смотреть на него. — Глаз в небо. Никогда не думал, что увижу его лично. — Откуда ты знаешь об этом месте? — Читал об этом, немного. Знаешь ли ты, — Луи повернулся к Гарри и указал на потолок, — что гигантская сфера идеально впишется сюда сверху донизу. Об этом я тоже читал. Читал об этом. Наставники принца Луи заставили его запомнить всю хронологию императора Адриана и восстановление Пантеона после Великого пожара, его превращение из языческого храма в христианский после Римской Империи, художественные и мозаичные узоры, которые также были найдены в Помпеях. До сих пор Луи никогда не видел ничего подобного. Его никогда особенно это не волновало, потому что он полагал, что это никогда не будет иметь для него значения. Он с трудом мог поверить, что на самом деле находится здесь, и ему не нужно было произносить речь перед толпой в память о каком-то умершем человеке. Нигде не было идеальной, восхитительной цветочной композиции. Никто не толкал его на место, чтобы сфотографироваться. Никто не толкал его на возвышение. Он мог делать все, что хотел. Луи подошел к ближайшей стене и положил руку на колонну, позволяя прохладному мрамору просочиться в его ладонь. Даже с сотнями людей внутри Пантеон казался потусторонним, как вход в Аид. Саркофаги вдоль стен и трехмерные узоры на полу мерцали, как сеноты. Луи вспомнил Зеленое озеро из своих кошмаров, но здесь человеческий гений приручил все до темной ясности. — Такое чувство, будто тонешь, — сказал шатен вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, — не так ли? В хорошем смысле. Гарри повернулся к нему. — О чем ты говоришь? — Как Аид, — удивился Луи. — Подземный мир. Река Стикс. Ты понимаешь, что я имею в виду? — увидев замешательство Гарри, он вынырнул из мыслей и попытался отшутиться. — Ничего. Не бери в голову. Забудь. Гарри нахмурился. — Не хочу тебя критиковать, Луи, но ты какой-то странный, — глаза Луи расширились. — А еще, кажется, что ты хранишь много секретов. Что еще у тебя на уме? — Разве? — пискнул Томлинсон. — Хах, — он медленно прошелся вдоль стены, проводя пальцем по каменной поверхности. Как обычно, вопрос Гарри остался без ответа. — И просто к сведению: ты не ответил на мой прошлый вопрос, — тем не менее продолжил Гарри. — На который? Гарри остановился. — Откуда ты родом? Луи с облегчением вздохнул. — Донкастер, — сказал он. — Крошечное королевство. Ты когда-нибудь был там? — Никогда, — ответил Гарри. — И ты здесь в отпуске? — Можно и так сказать, — сказал шатен. Они пошли вдоль стены. — Я официально здесь по правительственным делам. Скучные, бюрократические штучки, — он поднял руку. — Эту часть я действительно не могу обсуждать. — Справедливо, — сказал Гарри. — Значит, ты один? Никакой другой значимой персоны? Луи с минуту помолчал. — М-м, нет. Гарри остановился, заставив парня также остановиться. — Я ничего не понимаю. Ты молод, забавный, не такой уж ужасный, сносно подходишь… — Спасибо, что сказал, что я не ужасен, — сказал Луи. — Не невероятно. Шатен рассмеялся. — Ты действительно знаешь, как заставить парня чувствовать себя особенным. И в любом случае, может быть, так оно и есть, — защищаясь, ответил Луи. — Тайная подружка. Зачем тебе это знать? Гарри встретился с ним взглядом. — Просто любопытно. Луи закусил губу, опустил глаза и прислонился к холодной стене. Он обхватил себя одной рукой, как будто собираясь скрестить ее на груди, но затем продолжил обнимать себя одной рукой, ощупывая пальцами футболку с короткими рукавами. Это был нервный жест, и Гарри почти сказал ему забыть об этом; вопрос казался слишком грубым. Луи сжался в комок. Затем Луи сделал что-то неожиданное — он склонил голову набок и пожал плечами, движение было одновременно небрежным и решительным. Неважно, сказал он. Может и так. Гарри заметил, как он слегка приподнял уголки губ, расправил плечи и замер. Его грудь выпятилась. Он глубоко вздохнул и поднял подбородок. — У меня нет девушки, — медленно и четко произнес Луи, — потому что я не люблю девушек. Гарри ждал, не зная, скажет ли Луи еще что-нибудь. — Оу. — Я пытался, — Томлинсон повернулся к нему. — Тебе не нужно ничего объяснять, — Гарри все еще обдумывал эти слова. — Я никогда никому не говорил, — вмешался Луи. — А теперь ты знаешь. Ты первый. Гарри замер. Луи поднял глаза и пожал плечами с легкой улыбкой. — Больше никто не знает? — спросил журналист. Луи покачал головой. — Ты сам так сказал, Гарри. Ты не осудил. — Верно, — Гарри сглотнул. — Я так и сказал. — Итак, — неуверенно произнес Луи. — Тогда это наш секрет. Только между нами. Гарри нахмурился, его губы сжались в линию. — Только мы. — Я рад, — сказал Луи. — Я думал, ты поймешь. После сегодняшнего дня, что бы ни случилось, это уже не так важно. По крайней мере, один человек в мире знает правду, — он улыбнулся, одновременно смиряясь и испытывая облегчение. — Я гей, Гарри. Я никогда никого не целовал, потому что никогда не чувствовал себя хорошо. Когда я целовал девушек — для меня это не считалось. Это был не я. — Луи, — легко выдохнул Гарри. — Не было никого, кто мог бы знать… раньше, понимаешь? Нет, ты не можешь понять, Гарри, но мне некому было довериться, — он сделал глубокий вдох. — А вот и ты. Я действительно рад, что это ты. Гарри поморщился, ничего не говоря. Рука Луи потянулась к амулету на шее. — Ты как мой ящик Пандоры, Гарри. Моя последняя надежда, — он пожал плечами и слегка рассмеялся, крутя цепочку между пальцами. — На самом деле мне приятно это говорить это. Я… гей. Луи тогда казался таким маленьким, таким одиноким и хрупким, что Гарри захотелось притянуть его к себе и успокоить, но вместо этого он покачнулся на каблуках и медленно попятился. — Я не хотел совать нос не в свое дело. Луи нахмурился, наблюдая за ним. — Я бы не сказал тебе, если бы не хотел. Стайлс провел рукой по лицу. Его кудри были влажными и прилипли ко лбу. Он грубо оттолкнул их, глубоко вздохнув. — Гарри, — продолжил Луи. — Вообще-то я в порядке. Как ты и сказал, никто больше не знает, и никого это не волнует, верно? — он мягко посмотрел на Гарри, а затем игриво ударил его в живот. — То, что ты сказал раньше… ты был прав. Это нормально признать это. Я хочу того, чего никогда не смогу получить. Просто говоря это вслух, я чувствую себя немного лучше. — Я не думал… — начал Гарри. — Луи, я не делал никаких предположений о твоей сексуальности. Надеюсь, ты так не думал. — Все в порядке, Гарри. Теперь, когда я сказал это, я могу отпустить это, — продолжил шатен, а затем быстро отвернулся. — Прошлой ночью я заблудился и остался один в городе. Ты бы мог пройти мимо меня, но ты позаботился обо мне и заставил чувствовать себя в безопасности. Без всяких предположений обо мне. Твои действия говорят мне, что ты стоящий человек, — Гарри кашлянул, не желая признаваться, что красота Луи, возможно, поколебала его больше, чем немного. — А сегодня ты даже послал за мной Найла. Ты беспокоился обо мне. Я… ценю это. Кстати, он очень забавный, этот парень. — Ну да, конечно. Найл хороший человек, — сказал Гарри. — Всегда делает свою работу. Луи улыбнулся. — Можно тебя кое о чем спросить? Гарри заерзал, крепко прижав пальцы к ноге. — Жги. — Когда ты сказал, что я хороший, ты это серьезно? Ты не просто надул меня? — Конечно, нет, — сердце Гарри бешено заколотилось. — Я серьезно. Луи сделал глубокий вдох, а затем с облегчением улыбнулся. — Ну что, будем квиты? Ты расскажешь мне секрет. Я обещаю, что никому не скажу. Стайлс посмотрел ему в глаза, его ресницы были длинными и неподвижными, красота цвета пронзила его, и щеки Луи вспыхнули ярким румянцем. Гарри почувствовал тяжесть своего предательства. — Может быть, позже, — слабо ответил он. — Ты загадочный, — сказал Луи, положив руку на плечо Гарри. — И кто еще сдерживается? Ты у меня в долгу. Все еще чувствуя себя виноватым, Стайлс отодвинулся. — Оу, — Луи удивленно отдернул руку. — Мне очень жаль, Гарри. — Нет, — ответил Гарри. — Все… — Это из-за того, что я сказал? — Луи поморщился. — Нет, нет, нет, — возразил Гарри достаточно громко, чтобы несколько человек повернули головы. Его глаза были умоляющими и напряженными. — Дело не в этом. Я бы никогда так не подумал. — Тогда… — шатен попятился. — Луи, — Гарри остановился и отвернулся, по привычке нервно запустив руку в волосы. — Послушай меня. Такие вещи — личные вещи — ты не можешь быть таким… доверчивый. Не доверяй людям. Не доверяй никому, включая меня. Ты не знаешь, какие люди на самом деле. — Но почему? — голос Луи дрожал. — Я знаю, какой ты. Я тебе доверяю. — Но… — Гарри подавил панику, подступающую к горлу. — Должен ли ты? Луи пристально посмотрел на парня. — Да. Я в этом уверен. Гарри начал расхаживать по комнате, противоречивые чувства внутри сводили его с ума. У него кружилась голова, а Луи смотрел на него с обезоруживающей невинностью. Он хотел все это выпалить, но он не мог. Эта игра зашла слишком далеко. Луи просто стоял там с несчастным и потерянным выражением на лице. Полутень Пантеона, казалось, поглотила его. Его маленькие вялые руки висели вдоль тела. Через мгновение Гарри повернулся и потянул Луи к себе, сжимая их рубашки в объятиях. Он чувствовал, как беспорядочно двигалась грудь шатена, как невероятно сильно билось его сердце. Гарри тепло обнял его, несмотря на жару вокруг них, уткнувшись головой в изгиб его шеи. Было бы так легко дать ему знать. Он почувствовал, как плечи Луи замерли, а затем медленно расслабились и опустились, сдаваясь. Гарри хотел удержать его там, по ту сторону знания, каким ненадежным, лживым, карьеристским подонком он был на самом деле, прежде чем Луи начнет ненавидеть его, прежде чем реальность разделит их навсегда. Луи устроился поудобнее. Он крепко обнял Гарри, удерживая его на месте, а подбородком упираясь в плечо. — Луи, ты очень храбрый, — сказал ему Стайлс. — Помни это. Так ясно и четко. — Спасибо, — ответил Луи сквозь кожу Гарри. После долгой паузы Луи добавил: — Я рад, что рассказал тебе. — Я бы хотел… — Гарри замолчал, слова застряли у него в горле. — В чем дело? — Я бы хотел, чтобы у тебя было все счастье в мире, — сказал Гарри. — В один день я желаю, чтобы для тебя все закончилось хорошо. Луи вдохнул пот и соль Гарри, чувствуя себя в безопасности, как это редко бывало раньше. Он почувствовал, как его волнение замедлилось, наступила спокойная тишина. Он хотел запомнить этот момент. — Ты уже дал мне много, — сказал он. Он почувствовал, как Гарри задрожал, а затем обнял его еще крепче, его руки прижались к спине Луи. Наконец, Стайлс разорвал их объятия. Несколько любопытных зевак украдкой поглядывали на них. Глаза Гарри, кажется, блестели, когда он смотрел на Луи, на его сияющее счастье. Свет внутри Пантеона придавал ему яркое свечение. Гарри не хотел отпускать его. Он хотел, чтобы его кожа касалась Луи, каким-то образом связывая их вместе немного дольше. Это также было самое счастливое, что он чувствовал за долгое время. Он не мог этого отрицать. Гарри встретился с ним взглядом и убедился, что Луи обращает на него внимание. Он начал выходить из пантеона. Шатен последовал за ним. Их было двое против всех остальных. Свет окулуса остался в Пантеоне, охраняя души подземного мира.•••••
Седан с дипломатическими номерами прочно стоял в одной из печально известных римских пробок, окруженный невидимыми выхлопными газами. Кроме номера, на машине не было никаких отличительных знаков, черный Мерседес, как и тысячи других седанов S-серии с кондиционером, перевозящих богатых людей города из офиса в бутик и домой. Однако, эта машина никуда не ехала. Точно так же его обитатели погрязли в своих мыслях, темные тонированные окна скрывали их страх. — Оуэн что-нибудь выяснил? — взволнованное лицо Лиама было еще хуже, чем счастливое, с прозрачностью, которая ничего не скрывала, только отчаянную надежду на хорошие новости. Гейтс покачал головой. — Сегодня утром наши люди осматривали окрестности Колизея. Они показывали фотографии принца нескольким прохожим, так осторожно, как только могли… — Господи, не может быть! — ахнул Лиам. — Ты же не всерьез хочешь, чтобы они размахивали его фотографией, Джозеф! Если станет известно, что он пропал, это будет дипломатический кризис. — Анесидорцы будут крайне недовольны, — мрачно сказал Гейтс. — Мы и так уже связали их по рукам и ногам. Принцесса Элеонора не привыкла ждать заблудших принцев, и международный договор не может быть заложником его капризов. Лиам посмотрел на неподвижный поток машин. — Как они это восприняли? — Как и следовало ожидать, — вздохнул мужчина. — Их делегация была готова. И хотя могут быть какие-то тонкости, по сути договор нуждался только в подписях двух стран. Сейчас весь процесс отложен, и у нас нет никаких разумных оправданий. Пресса… — Вы имеете в виду стервятников? — Пресса не сможет продержаться без дальнейших объяснений, если это будет продолжаться, — Гейтс приостановился. — Мы оба это знаем. Нам придется придумать что-то получше, чем отравление. — Мы не можем долго говорить, что принц болен, — сказал Лиам. — Нет, — мужчина покачал головой, когда в его кармане завибрировал телефон, предупреждая его о новом сообщении. Он достал дипломатический телефон и ввел двухступенчатый пароль, чтобы разблокировать его. Глядя на Лиама, Гейтс сказал: — Это Оуэн. Пейн наклонился к нему. — Что он говорит? — Они нашли свидетелей, — ответил Гейтс. — Уличный музыкант в костюме римского центуриона у Колизея видел принца. Он совершенно уверен, что это был Его Королевское Высочество. Там сказано, — он прищурился, — что принц был замечен в гражданской одежде и вел себя «растерянно». — Что это значит? — Лиам прикусил губу. — Погоди. Это еще не все, — мужчина промотал вниз. — Его также видела группа туристов, — он повернулся к Лиаму. — Похоже, у нас есть приблизительное местоположение, Мистер Пейн, и отметка времени. Оттуда и развернем наши поиски… Его Высочество, вероятно, будет идти пешком, и мы можем оценить, где он сейчас, скорее всего, находится, в пределах заданного периметра. — Значит, у нас есть зацепка. — Член королевской семьи никогда не будет потерян, Пейн. Рано или поздно, кто-то придет, чтобы выручить за него деньги. — Выручить за него деньги? — Лиам озабоченно нахмурил брови, — мне не нравится, как это звучит. — Прошу прощения? — Ты не заставляешь меня чувствовать себя лучше. — Мистер Пейн, — холодно сказал Гейтс. — Я отвечаю перед Донкастером и Его Королевским Высочеством, а не за то, чтобы вы чувствовали себя лучше, — Боюсь, тебе самому придется осчастливить себя. — Вы уверены? — сказал Лиам без намека на иронию. — Мне бы не помешало немного взбодриться. Как думаете, он в порядке? — Принц умнее, чем ты думаешь, — ответил Гейтс. — Он не просто хорошо начитан. Мы оба знаем, что Его Королевское Высочество владеет несколькими языками… — Он может передвигаться, — сказал Лиам. — Знаю, знаю. — Простите мою откровенность, Мистер Пейн, — сказал Гейтс. — Его Королевское Высочество может сделать гораздо больше, чем просто «передвигаться по городу». На самом деле он просто великолепен. Лиам вздохнул. Эта информация не успокоила его. — Ты связался с принцессой Шарлоттой или с остальными? — Нет, — ответил Гейтс. — Мы обеспечили безопасность всего персонала. Сообщения тщательно отслеживаются в посольстве и за его пределами. Все телефонные звонки записываются. — Он никогда не был там, — Лиам указал на улицу, наполненную какофонией дыма и гудков, — раньше. Сам. Один. — Мне жаль человека, который осмелился взять к себе Его Королевское Высочество, — криво усмехнулся Гейтс. — Я не имею в виду никакого неуважения. Видит Бог, он много раз бросал мне вызов на протяжении многих лет. Он сделан из сурового и прочного материала, — он ответил на беспокойство Лиама ободряющим взглядом. — Мы найдем его, Лиам. — Но когда? — К концу дня, — задумчиво произнес Гейтс. — Я не могу этого гарантировать, но это моя цель. По моей оценке, это достижимо. Лиам сжал руки вместе. — Цели — это хорошо. Гейтс выглянул в окно. — Рим — большой город, Лиам. Скажи мне, принц когда-нибудь говорил тебе о том, что покидает здание? Ты не знаешь, куда он мог пойти? Лиам обхватил голову руками и рассеянно потер волосы. — Он никогда мне ничего не говорил. Теперь я жалею, что он этого не сделал. По крайней мере, я бы знал, что за дьявол им овладел. Я не могу понять, почему он это делает? — Действительно. — Честное слово, — сказал Лиам. — Это не в моем характере. — Неужели? — сказал мужчина. — Интересно. Принц Луи предназначен для многих великих дел, но он не всегда понимал все аспекты своего королевского наследия, — Гейтс подумал о маленьком мальчике под его опекой, который бегал по разным частям дворца, пропадал на несколько часов, а потом опаздывал к обеду. У него не было времени ни одеться, ни причесаться, и он часто выглядел изможденным, учитывая, что был наследником трона. Король и Королева, которые обедали в более поздний час, никогда не были проинформированы об этих эпизодах. — Возможно, это возможность узнать, как обстоят дела на другой стороне, как бы хаотично это нам ни казалось. — Если мы его найдем, — подчеркнул Лиам. — Безопасность — вот что важно. — Безопасность. Джозеф, вы сделаете все возможное? Пожалуйста, скажите мне, что вы это сделаете. Я знаю, что вы итак пытаетесь, я знаю, что глупо такое спрашивать, — Лиам кусал костяшки пальцев, а его правое колено нервно дергалось. — Я просто беспокоюсь. Я ничего не могу с этим поделать. — Ты чувствуешь себя ответственным, — сказал Гейтс. — Как и я. Мы найдем Принца. Я поставлю на это свою репутацию и средства. Мы должны, и мы найдем его. Машина медленно двинулась вперед, но снова остановилась на красном сигнале светофора. Лиам смотрел на пешеходов на тротуарах, зигзагами пробирающихся сквозь поток машин, надеясь вопреки всему, что сможет разглядеть среди них принца. Где же ты, Луи?•••••
Пристально смотря на незаполненную страницу перед собой, Открой грязное окно, Позволь солнцу озарить слова, которые ты не можешь подобрать. Дотянись до чего-то далёкого, Но настолько близкого, что ты даже можешь попробовать это.
Наташа Бедингфилд, Unwritten — Если бы ты мог сделать что-угодно в этом мире, — спросил Гарри, — что бы ты сделал? Пройдя несколько кварталов на солнце, они оба снова устали, капли пота прилипли к их телам. Вдобавок ко всему, эспрессо и закуски закончились, и они оба ворчали, желая нормально поесть. Подумав немного, Луи просиял. — О! Гарри с любопытством ждал. — Я бы хотел почувствовать дождь на своей коже, — задумчиво произнес Луи. — Может, прогуляться по пляжу. — И? Луи пожал плечами. — И все. — И все, — Гарри толкнул его в плечо. — Ты говоришь как человек, у которого есть все. Луи прищурился. — Что ты имеешь в виду? Гарри взял себя в руки и перевел дыхание. — Привилегированный человек не беспокоится о своем основном выживании, — объяснил он. — Например, чистое место для жизни. Или работа, которая заставляет их чувствовать себя удовлетворенными. Безопасность, еда. Свои семьи. Такие вещи. Привилегированный человек может позволить себе мечтать о дожде. — Ты спросил, чтобы я сделал, — отрезал Луи. — Я не знал, что это будет политический тест. — О, черт, ты провалил! — Гарри быстро взглянул на Луи, оценивая его настроение. — Но ты прав, — признал он. — Я был немного осуждающим, не так ли? — Немного, — ответил Луи. — Каждый может позволить себе мечтать о дожде, Гарри. — Ответ принят, — рука Стайлса потянулась к предплечью Луи, палец скользнул вниз по его длине. — Тогда почему бы тебе не рассказать мне… о дожде? — Хорошо, — Луи сердито посмотрел на него и угрюмо отвернулся. — Он обычно мокрый. Гарри громко хихикнул. Придвинувшись поближе, он обнял шатена за плечи и позволил ему остаться там. — Ну же, не надо так, детка. Расскажи мне о дожде. — Ты меня раздражаешь, — ответил Луи. Он повел плечом, но не отодвинулся. — Ну что ж, весной идет чудесный дождь, — продолжил Гарри, притягивая Луи ближе и одергивая его рубашку. — На Вилле Боргезе удивительный свет. Если бы ты был здесь подольше, я бы отвел тебя посмотреть. Это действительно, действительно великолепно, одно из лучших мест, которые я знаю. Или если ты поедешь в Неаполь, можно пойти на пляж Там люди плавают и ловят рыбу. Можно взять парусник на целый день, если хочешь, или болтаться на палубе моей мамы, просто ничего не делая. Луи смягчился. — Звучит неплохо, я думаю. — Неплохо? — возмутился Гарри. — Энн Твист отрезала бы тебе яйца за такие слова… Это моя мама, Энн. Она бы сказала тебе, что это гораздо больше, чем просто неплохо. Моя мама — самая лучшая. — Неужели? — Она даже выжмет свои лимоны для твоего лимонада. Луи рассмеялся. — Боже мой! Она — причудливое создание. Гарри сделал насмешливо-серьезное лицо: — Энн тоже привилегированная женщина. Мой отчим всегда следит за тем, чтобы она была полностью довольна. Королева жизни. В ответ шатен опустил глаза, сосредоточившись на булыжниках, и внезапно затих. — Это другое, я думаю, — пробормотал он. — М-м-м? Луи смущенно хмыкнул. — Еще одна вещь, которую я хотел бы испытать. Когда-нибудь. — Мой отчим? — Гарри сделал вид, что шокирован. — Он уже занят, Луи. — Нет, тупица, — сказал Томлинсон. Он вырвался из гигантских рук Гарри и отошел в сторону, отвернувшись. — Только не твой отчим. Я уверен, что он очень милый. Но, например, кто-то, кто бы удостоверился… чтобы я был… доволен. — Я думал, что у тебя целый дом слуг, удовлетворяющих все твои потребности, — пошутил Гарри. Луи задумчиво посмотрел ему в глаза и отбросил следующие слова. — Только не так. Ты знаешь, что я имею в виду. Они вышли на улицу с несколькими магазинами и ресторанами. Из дверного проема вышла темноволосая женщина с двумя деревянными тротуарными стульями, которые она прислонила к стене. — E perchè ci stai evitando, Harru? — сказала она, обращаясь к Гарри. — Hai trovato un nuovo ristorante da amare? — Почему ты прятался от нас, Гарру? Нашел новый любимый ресторанчик? Гарри задержал взгляд на Луи, а затем повернулся к ней. — Tu mi devi perdonami, — сказал он, изобразив улыбку. — Guarda, Flavia, ho portato un amico, — Ты должна простить меня. Слушай, я привел друга. — Хм-м, — сказала дама, осматривая Луи с головы до ног. — Ты собираешься заставить его стоять здесь весь день? — Нас приглашают войти? — Конечно, sciocchino, — глупое дитя. — Заходите. Только разрезали пасту. Ты, как всегда, очень вовремя. Она вернулась в дом. Дверной проем, через который она вошла, был узким, едва достаточно большим, чтобы в него могли протиснуться два человека. В дверном проеме висел занавес из густо уложенной ярко-красной пряжи, похожей на веревочные дреды. Желтый навес закрывал дверь, на нем зеленым курсивом было написано «Sora Margherita». Вход был окружен пятнистым цементом, окрашенным в ржаво-серый цвет, с белым номером 30, нанесенным по трафарету справа от двери. Жимолость в горшках взбиралась по стенам на деревянные шпалеры. Луи наклонился к Гарри. — Мы что-то сделали не так? — неуверенно спросил он. — Почему она кричит на нас? Гарри хихикнул, наклонив голову. — Ох, ха! Она всегда так кричит. — Серьезно? — Луи был настроен скептически. — Это Флавия, — сказал Гарри. — Она и Стефано управляют этим местом. Лучшая римская еда в городе. Тебе понравится, — он мотнул головой в сторону входа. — Проходи. Она велела нам войти. — Он еще не открылся? — Луи прикрыл глаза рукой. Гарри рассмеялся. — Это всегда так выглядит. Внутри лучше. Шатен последовал за мужчиной. Внутри было тесновато, вдоль двух стен тянулась длинная шиферная доска. На ней были аккуратно разложены газетные вырезки, письма, рисунки клиентов и открытки. Наверху виднелась деревянная доска с рядом тупых деревянных колышков для развешивания курток и пальто. В глубине комнаты по оштукатуренной стене рассыпались газетные вырезки и открытки. В открытом шкафу стояли бутылки с оливковым маслом и бальзамическим уксусом. На полу стояли маленькие столики, накрытые крафтовой бумагой и уставленные столовым серебром, завернутым в красные салфетки. Там уже сидело несколько посетителей. — Нам повезло, могло быть хуже, — сказал Гарри. — Обычно за дверью стоит очередь. Мне и раньше приходилось есть у них на кухне. — Откуда ты их знаешь? — спросил Луи. — Когда проживешь здесь достаточно долго, — загадочно ответил Гарри, — ты узнаешь всех. Они сели за один из столиков в углу. Вскоре молодой человек принес бутылку воды и наполнил их чашки. Гарри пожал ему руку, словно приветствуя друга, и они обменялись несколькими словами. — Я заказал сегодня специальные блюда, — сказал Гарри после его ухода. — Надеюсь, ты не против, Лу. — Так что же мы будем есть? — беззаботно спросил Томлинсон. — В любом случае, я рад, что здесь есть столовое серебро. На случай шоколадок, понимаешь? Гарри ласково закатил глаза. — О боже. Я больше на это не куплюсь. Надеюсь, тебе понравится еда. В противном случае мне пришлось бы сводить тебя в пиццерию, и я думаю, что ясно дал понять, что неаполитанская пицца — единственная пицца, которая должна пройти через смертные губы. Луи вздохнул. — Значит, когда-нибудь придет мое время? Гарри сделал паузу, изучая его. Однако прежде чем он успел что-либо сказать, официант вернулся с корзинкой домашнего хлеба и тарелкой хрустящих артишоков цвета кармел, похожих на жареные розы. — Carciofi alla giudia, — объявил он, ставя тарелку на стол. Артишоки пахли чесноком, розмарином и лимоном. — Попробуй, — предложил Гарри. — Жареные артишоки. Они у нас есть круглый год, но сейчас конец лучшего времени, чтобы съесть их, весна. Ты должен попробовать это. Скажи мне, что ты думаешь. Луи осторожно проткнул один вилкой и осторожно откусил кусочек. — На вкус как чипсы, — сказал он, довольный. — Но также как одуванчики и сады. — Поэт, — сказал Гарри, — описывающий еду. — Они вкусные, — Луи смерил его убийственным взглядом. Гарри усмехнулся его дерзости. Гарри тоже взял себе артишоки. Тем временем их официант принес тарелку прошутто, сосисок и сыров и потратил минуту, объясняя происхождение каждого. А потом появились тарелки с пастой под сливочно-перцовым соусом. — Здесь… много еды, — сказал Луи между укусами. — Ты всегда так ешь? — Только когда я с королевской семьей, — понимающе рассмеялся Гарри. — Это мое тайное место. Не каждый может прийти сюда. — Что ты сказал? — Луи поднял глаза, явно пораженный. — Что, — повторил Гарри. — Ты ведь гость из Донкастера, не так ли? Так что ты мой особый гость. — Но я на самом деле не… — Луи замолчал, не в силах закончить фразу, чтобы нормально солгать. — Для меня так и есть, — сказал Гарри, беспечно откашлявшись. — То есть королевской крови. Слишком защищенный и немного грустный. А как насчет братьев и сестер? У тебя есть что-нибудь? Томлинсон закусил губу. — Мы — большая семья. Я самый старший, и у меня есть пять младших сестер и младший брат. — Намного младше? Луи кивнул. — Самая старшая сестра, Лот… моя самая старшая сестра на шесть лет младше меня, — он бездумно вертел макароны на кончике вилки. — А как насчет тебя, Гарри? — Старшая сестра, Джемма, — сказал он. — На три года. Сейчас она в Англии, так что мы не так часто видимся. — Она тоже экскурсовод? — простодушно спросил Луи. Гарри чуть не выплюнул воду, бросив тревожный взгляд на кухонную дверь. К счастью, никого, казалось, рядом не было. Он быстро поднял брови и вернулся к Луи. — Кхем… нет. Она работает в некоммерческой организации помощи в Лондоне. Они собирают деньги на исследования рака. — О, как мило, — Луи отправил в рот вилку с пастой. — Знаешь, я думаю, что это самые лучшие спагетти, которые я когда-либо пробовал. — Тс-с-с! Не дай Флавии услышать тебя, — Гарри придвинулся ближе. — Ты никогда не должен путать тоннарелли со спагетти, — когда Луи застонал, Гарри поднял вилкой горсть пасты. — Это тоннарелли; в лапше есть яйца, и они разрезаны шире, чтобы лучше принимать соус. Шатен тоже наклонился к Гарри. — Соус похож на бешамель на стероидах. — Бешамель! — удивился Гарри. — Сам мистер Гордон Рамзи, — он покрутил макароны. — Стефано каждое утро делает и режет свежую пасту. Некоторые из макарон, подаваемых в ресторане, сухие, но никогда для cacio e pepe, что ты ешь прямо сейчас. Это его фирменное блюдо. Луи задумчиво жевал. — Это поразительно. — Люди часами стоят в очереди за ним. Это просто свежая паста, сыр и черный перец, — Гарри откусил кусочек с выражением полнейшего блаженства. — И магия Стефано. Когда свежая паста заканчивается, блюдо не продается. Стефано не допустит замены. Блюдо — это секретный рецепт. И так продолжается уже двадцать три года. — Так и должно быть, — Луи поднял брови. Гарри согласился. — Стефано — до мозга костей упрямый итальянец, — он помолчал. — А как же тогда Донкастер? Какое твое любимое блюдо из дома? Шатен замер. Он мысленно прокрутил список всего, что ему когда-либо подавали во дворце, тщательно прожаренные куски мяса с легким ароматом алкоголя в соусе, нежные кусочки рыбы, нежное мясо, например кролик и фазан, икра, холодные овощные консоме на государственных обедах, огромное разнообразие мелочей и панна-котты, бисквиты и печенье. — Я бы сказал, воскресный ужин, — заключил он. — Подается поздно, дома, обычно жаркое из говядины с картофелем и зеленью. — Так просто? Луи застенчиво улыбнулся. — Вообще-то, у меня было искушение сказать «хлопья для завтрака». Мне правда они нравится. Даже без молока. — Ты тоже ешь их вилкой и ножом? — глаза Гарри озорно блеснули. — Пицца, воскресный ужин и хлопья на завтрак. Истинный гурман. Луи молча смотрел на него поверх края стакана с водой, пока он пил, блестящие голубые глаза выглядывали из-под ресниц. — А разве в последнее время в Донкастере не было какого-нибудь энергетического кризиса? — Гарри незаметно сменил тему. — Проблема с трубопроводами из России, что ли. Я слышал, что может быть сделка с соседями. — Анесидора, — коротко закончил Луи. Возможно, он сказал это слишком быстро. Гарри ждал. Когда Луи больше ничего не предложил, он двинулся дальше. — Что ты об этом думаешь? — Честно? — Луи поставил оба локтя на стол. Его поведение стало холодным, серьезным. Он наклонился вперед. — М-м, — широко раскрыв глаза, Гарри перекатил край салфетки между большим и указательным пальцами. Он сморщил нос и продолжил: — Мне бы очень понравилась точка зрения инсайдера. Томлинсон на секунду замолчал. Гарри бессознательно наклонился вперед, приоткрыв губы в предвкушении. — Ну-у-у-у… — авторитетно ответил Луи. — Жаль, что я не могу тебе ответить. Это официальное государственное дело. — Ну и что? Твои губы запечатаны? — Гарри толкнул его локтем. — А что, по-твоему, должно произойти с тобой лично? — Я думаю, что правильные люди примут хорошее решение, — Луи говорил без всяких интонаций и с абсолютным самообладанием. Его рука, однако, потянулась к амулету ожерелья, бессознательно поглаживая его. — Что бы ни случилось, я уверен, что решение будет на благо страны. — Значит будет сделка, — настаивал Гарри. Он отложил вилку, поставил оба локтя рядом и пристально посмотрел Луи в глаза. — Без шуток? Будет энергетическая сделка? В ответ Луи слегка приподнял уголок рта. Он задумчиво жевал свою еду, а затем указал на тарелку с мясом и сыром. — Ты пробовал прошутто, Гарри? — спросил он ясным, как колокол, голосом. — Прошутто очень вкусное. Интересно, как они делают его таким нежным? Стайлс фыркнул, наблюдая за ним. Луи был слишком хорошо обучен. Очевидно, Гарри ничего не добьется. — Тебе стоит попробовать с дынными шариками, — шатен с силой воткнул вилку в дынный шарик, а затем поддел прошутто, позволив краешкам свисать. — Это идеальный баланс прозрачности и сладости. Все идет легче, когда это сладко, ты знаешь, что я имею в виду? — Даже немного политики, — намекнул Гарри. Луи приподнял бровь и рассмеялся. — Особенно это. Флавия подошла к их столу с куском торта из рикотты, достаточно большим для них двоих, и положила две десертные вилки, по одной на каждого. Она наполнила их стаканы водой и спросила Гарри, не хотят ли они кофе. — Флавия, мы натёпались, — сказал Гарри по-итальянски. — Я не думаю, что у нас есть место для… — E mancare di rispetto a Stefano, così? — Ты собираешься так неуважительно относиться к Стефано? Ее серьезное выражение лица не вызвало у Гарри никаких возражений. Затем она слегка повернула голову в сторону Луи. — Вот он. Он особенный, да? Гарри едва взглянул на него — Sì, lo è. Я бы сюда не привел кого попало. — Ho pensato che potesse esserlo, so come sei. E' bellissimo, — сказала она. Я подумала, что он мог быть кем-то особенным. я знаю тебя. Он красивый. Она убрала посуду, наблюдая за Луи, который заерзал на стуле. — Sembra un bravo ragazzo. In culo alla balena, Harru, — Он выглядит, как милый мальчик. Удачи, Гарри. Гарри попытался подавить улыбку. — Спасибо. Флавия наклонилась и нежно похлопала Луи по плечу, затем наклонила голову к Гарри. — Хорошо, а? — сказала она по-английски, чтобы убедиться, что Луи ее понял. — Un brav’uomo, — повторила она, убедившись, что ее поняли. Затем она быстро зашагала прочь. Луи посмотрел на Гарри, чья рука скрывала его рот. Однако шатен заметил слабую тень ямочек на щеках. — Что-то смешное? — спросил он. Улыбаясь глазами, Гарри просто указал на торт. — Ешь, Луи. Торт за счет заведения.•••••
Было около четырех часов дня. Заросшие кусты у тротуара и вдоль берега реки заслоняли Тибр. Солнце пятнами пробивалось сквозь нависшие платаны, их высокие стволы и облупившаяся кора выбрасывали в воздух стихи. Они шли, почти не разговаривая. Гарри не был уверен, что ему это показалось, но Луи казался легче; он держался менее напряженно и покачивал плечами, когда шел. Его походка была свободной и соблазнительной. Гарри поразило, насколько осторожен был Луи, как его физическое выражение было переговором между его естественной деликатностью и его обучением. Как по щелчку выключателя, он мог сказать, когда Луи был настороже. — У тебя были какие-нибудь глубокие страхи, когда ты рос, Гарри? — Луи склонил голову набок. Стайлс обратил внимание на румяные щеки парня, которые, когда он подумал об этом, имели форму идеального абрикоса. — Страхи? — сказал Гарри. — Хм. Я беспокоился о своих родителях, как и любой другой ребенок, что с ними что-то случится. После развода родителей я всегда боялся, что мама больше никогда не будет счастлива. — Но ты же был совсем ребенком. Что ты мог с этим сделать? — Да, конечно, — ответил Гарри. — На самом деле выбора нет. Мама работала. Папа видел нас только по выходным. Мы с Джеммой много времени проводили вдвоем. У нас должны были быть болезненные мысли, — Гарри повернулся к Луи. — Полагаю, ты тоже это почувствовал? — Все было по-другому, — Томлинсон пнул сорняк, торчащий из тротуара. — Мы всю жизнь планировали… дедушкин бизнес, знаешь. В каком-то смысле это было еще хуже. — Вот как? — Мы не могли ни с кем поговорить о чем-то, — Луи втянул щеки, угловатые впадины были видны даже в тени. — В Донкастере было так много подданных… я имею в виду… так много людей, которые зависели от того, чтобы все шло гладко. Никаких проколов. Был протокол, и мы ему следовали. Это было важнее, чем горе пятнадцатилетнего мальчика, — Луи уставился в землю. — На все есть протокол. Гарри наблюдал за ним. — Мне очень жаль. Луи повернулся, его левый глаз был зажмурен, а на губах играла сардоническая улыбка. — Ты к этому привыкаешь. — Ты можешь скрыть свое горе, — медленно произнес Гарри, — но это нездорово, я не думаю? Луи повернулся, чтобы посмотреть на него. Его внимание заставило Гарри встретиться с ним взглядом, а затем резко отвернуться, как будто Луи мог видеть его истинные намерения. — Ирония судьбы, знаешь ли, — скромно рассмеялся шатен. — Но почему? — Гарри запнулся. — То, что ты только что сказал о горе, — ответил Луи. — Я мало что знаю о тебе, Гарри Стайлс, но я знаю, что ты что-то скрываешь, и я знаю, что-то, что ты только что сказал, относится к тебе так же, как и ко мне. Гарри вытер лицо, прочищая горло. — А в чем, собственно, дело, Гарри? — продолжал он. — Если ты хочешь поделиться, я с удовольствием выслушаю. — Я честен, — солгал Стайлс без особой уверенности. — Что видишь, то и получаешь. Луи не стал настаивать. Справедливо. Они оба хранили секреты. Они подошли к изгибу реки с прогалиной между кустами. Посреди воды стояли развалины древнего моста, отсоединенного от берега. Луи всегда удивлялся тому, как древние римские руины просто появлялись из ниоткуда, сосуществуя с птицами, туристами и банками. Они были повсюду в Европе, но плотность в Риме делала их всегда неожиданными. — Он старый? — Луи указал на фрагмент. — Такой же древний, как Римская империя, — глаза Гарри проследили за его рукой. — Он буквально называется Сломанный мост, Понте Ротто. Люди пытались восстановить его на протяжении веков, но река сильнее. Его постоянно смывает после ремонтных работ. — Ну, все не так уж плохо, — сказал Томлинсон. — После стольких лет он все еще здесь. — Это правда. Возможно, он переживет нас обоих. Луи промолчал. Они миновали мост и пошли вдоль плавного изгиба реки. — Ты этого боишься? — сказал шатен. — Ничего не оставив после себя? Не делая ничего важного? — Ты полон больших вопросов, — чтобы успокоить его, Гарри слегка коснулся плеча Луи и добавил: — Отложи эту мысль. Мы почти на месте. — Хм-м? Гарри загадочно кивнул. — Говоря о темной магии и старых местах, я хочу, чтобы ты придумал хороший вопрос. Что-то, что ты хочешь знать, что-то, что требует абсолютной истины. Луи резко остановился. — Но почему? — Придумай вопрос к древнему богу, если сможешь, — Гарри сморщил нос. — Мы говорим о старой, старой магии. Магия, которая старше Рима. — Типо, — Луи прикусил губу, — языческая магия? — Типо настоящие духи, — сказал Гарри. — Гром. Молния. Дух грязи и камней. — Мне что, надо бояться? — Луи смущенно хмыкнул, заставляя себя снова идти. — Могу я задать тебе один вопрос? Следуя за ним, Гарри приподнял правую бровь. — Если хочешь. Тогда мне придется ответить тебе честно. Его грудь сжалась, Луи спросил: — А иначе что? — Старые боги не берут пленных, — нараспев произнес Гарри. — Ложь влечет за собой серьезные последствия. — Оу. — Да, — повторил Стайлс. — Ты же не хочешь трахаться со старым Богом. Луи крепко сжал губы, его рука потянулась к впадине на шее, ища знакомое местечко. — Но нам обоим не обязательно отвечать? Гарри пожал плечами. — По справедливости, я думаю. Они подошли к большому перекрестку, одному из римских перекрестков, где дороги сливались с пешеходными переходами, и пешеходы были во власти автомобилистов. Богато украшенный, но уединенный фонтан безмолвно журчал на транспортном острове, одинокий ребенок, ожидающий четырехвекового родителя. Они могли видеть тонкую линию людей через дорогу, идущих змейкой из ржавого цвета Церкви с прямой, прямоугольной башней. — Мы уже близко? — Луи с недоумением посмотрел на цементный мостик. — Приближаемся. Солнечные лучи туманно висели в воздухе, хотя день уже клонился к вечеру. Луи последовал за Гарри, который большими шагами пересек дорогу, их тени двигались параллельно. Гарри притормозил ближе к церкви. Было ясно, что он намерен присоединиться к очереди людей, спокойно ожидающих на тротуаре. Луи проследил за ними до входа в железные ворота, а затем до дорожки, изгибающейся влево, ведущей к темному и смутно зловещему внутреннему пространству, где ничего не было видно. В отличие от Пантеона, это было не то место, которое Луи мог встречать в своих исследованиях. Он казался частью Церкви, но не очень известной. Его расположение за пределами главного здания и вереница суетливых туристов заставили шатена почувствовать себя немного не в своей тарелке. Луи огляделся по сторонам. Наверняка Гейтс уже прочесал весь город в поисках его. Он проверил, нет ли сигнальных машин с темными тонированными стеклами и дипломатическими номерами, а также знакомых людей Оуэна. — Что это за место? — спросил Томлинсон, когда горизонт показался ему чистым. — Уста Истины, — ответил Гарри. Никто не обратил на них внимания, когда они встали в очередь, их волосы слиплись от пота, как и у всех остальных. Вскоре они были в тени портика. Луи увидел, как дорожка медленно сворачивает вправо, в отдельное открытое пространство. На другой стороне очереди туристы выходили небольшими группами, улыбаясь фотографиям, которые они сделали. Конечно, это был хороший знак. Это просто туристическое место, сказал себе Принц. Его грудь затрепетала от неминуемой паники. В конце концов, его сны были всего лишь сновидениями; они не были более вероятны, чем чьи-либо еще. Его пальцы нащупали знакомые уголки амулета сундука с сокровищами, края которого с годами стали гладкими. Темная магия была всего лишь выдумкой, не так ли? Он быстро взглянул на Гарри, чей профиль был спокойным и веселым, глядя прямо перед собой. Очередь двинулась, и они были следующими. Люди подходили к большому мраморному диску на стене, на котором было вырезано серое изображение старика с большой гривой волос и бородой… или льва. Глаза и рот были темными пустотами в камне, отколотыми давно мертвыми руками и угрожающе пустыми. От угла левого глаза к периметру тянулась трещина. Неровная поверхность щек придавала статуе такой вид, будто она выныривает из-под воды. Разинутый рот выражал удивление или легкое осуждение. — Люди приходят сюда развлекаться? — спросил Луи полушутя. — М-м, ты готов, Принцесса? — Гарри подтолкнул его к камню. Они молча изучали суровое лицо. — Выглядит не очень дружелюбно, — заметил он. — Вот, — Гарри потянулся к рукам Луи, которые были бессознательно скрещены перед его животом. Он ослабил одно из запястий парня и подвел его к каменному изваянию. — Положи туда руку. Легенда гласит, что духи узнают, если ты честно ответил на вопрос. — А если нет? Гарри сморщил нос. — Тебе отрубит руку. — Нет! — Луи рефлекторно отпрыгнул в сторону. — Серьезно! Гарри пожал плечами. — Я всегда отвечал честно, так что не знаю. — Ты лжец, — Луи попытался улыбнуться, но его рука повисла в воздухе. — Ты когда-нибудь делал это? — Нет, — усмехнулся Гарри. — Но я всегда хотел попробовать. Давай. Положи свою руку внутрь. Давай попробуем. — Почему бы тебе не пойти первым? — Луи ждал, но Гарри не делал никаких попыток стать добровольцем. Хотя Луи знал, что это был трюк для туристов, знал в своей голове, что за камнем ничего нет, что-то первобытное заставило его заколебаться, когда он медленно протянул руку к пасти. Он скользнул внутрь, не прикасаясь ни к одной его части. — Хорошо, — глаза Гарри искрились озорством. Он приложил палец к губам. — Давай посмотрим. Кто был твоей первой настоящей любовью? Луи нахмурил брови и прикусил челюсть. Он постарался не выпалить имя сразу, потому что воспоминание открыло бы что-то черное и глубокое внутри. Все эти годы спустя он пытался забыть его и его имя, и иногда он был почти уверен, что забыл. Если бы этого воспоминания не существовало, возможно, Гейтс ничего бы не увидел в консерватории, и поэтому ни один друг не был бы предан, ни одна семья бы не уехала, ни одна жизнь или карьера не были бы разрушены. Из-за Луи. Потому что когда-то он был беспомощен в своем желании. Гарри склонил голову набок, ожидая ответа, в то время как глаза Луи расфокусировались, уставившись на параллельные линии на его запястье. Наконец Луи произнес голосом, который он слышал в своей голове миллион раз: — Мариус. Стайлс был заинтригован. — Кто такой Мариус? — В детстве он был моим лучшим другом. Луи посмотрел прямо в лицо мраморному диску. Мариус навсегда остался ребенком в потустороннем мире, прекрасным эльфийским созданием, которое все еще могло выслушать Луи и простить его. Возможно, еще не слишком поздно. Нелепо, но Луи вспомнил туфлю, которую он изо всех сил пытался надеть, когда выбегал из оранжереи, костюм, который он не мог снять достаточно быстро, чувство паники в коридоре, когда он бежал к своему французскому учителю. Где сейчас Мариус? Ему тоже было где-то за двадцать, где-то в мире. Был ли он счастлив? — И, — подсказал Гарри, — он знал? Луи покачал головой так легко, что это было едва заметно. — Он ушел до того, как… Запястье Луи задрожало, тонкие волоски на руках встали дыбом, как будто ему было холодно. Затем дрожь в его руке усилилась, и он больше не мог ее контролировать. Он повернулся к Гарри с беспомощным выражением, его глаза были похожи на жидкий океан, омывающий мир. Его губы беззвучно раскрылись. Гарри потребовалась секунда, чтобы увидеть это. Когда он наконец это сделал, его глаза расширились, и он быстро вытащил руку Луи из каменного рта. Он держал ее так сильно, так сильно сжал в свой кулак, прижав к его животу. Гарри почувствовал, как по руке Луи пробежали мурашки, небольшие, но безошибочно узнаваемые, заставившие его полностью замереть. Единственным движением было моргание глаз. Когда дыхание Луи стало глубже, Гарри продолжал держать его руку, потирая большим пальцем костяшки пальцев, пока все не прошло. Он быстро взглянул на очередь людей позади них. — Ты в порядке? — тихо спросил Стайлс. Луи несколько раз моргнул, а затем улыбнулся. — Я в порядке. Должно быть, это было дежавю. Гарри сжал его руку и постарался говорить непринужденно. — Должно быть, он кто-то особенный. — Был, — ответил Луи. Его лицо оживилось, когда он кивнул головой в сторону каменного лица. — Твоя очередь, Гарри. — Ты уверен? — Гарри шутливо поморщился. — Мы можем идти. Нет необходимости… — Все по-честному, — вмешался Луи. Он высвободил руку и указал на мраморный диск. — Я подготовил вопрос. Гарри ничего не мог прочесть на лице шатена, но он был заинтригован. Он вытянул руки, показывая свои татуировки. Затем с большой театральностью он медленно опустил руку в щель мраморного рта. — Полегче со мной, приятель. Губы Луи расширились в сдержанной улыбке. Приподняв брови, Луи спросил его: — Нормально? Гарри кивнул. — Гарри, — спросил Луи, — чего ты больше всего боишься? Гарри нахмурился. — Не мог бы ты уточнить? — Нет, — бойко ответил Луи. — Просто будь честен, как всегда. Гарри хотелось закатить глаза, но он должен был сосредоточиться на том, чтобы все еще держать руку в каменном рту. Глядя в древнее лицо каменного Бога, он беспечно ответил: — Temo di essere un codardo, — Боюсь, что я трус. — Эй, — запротестовал Луи. — Нечестно! — Я ответил, — сказал Гарри, сузив глаза. — Теперь мы можем идти? — Отвечай на вопрос по-английски, — настаивал он. Он немного помолчал. — Или по-французски. Я спрошу тебя еще раз. Чего ты больше всего боишься? Гарри две секунды сдерживал довольную улыбку. — Ничего, — самодовольно ответил он. Глаза Луи расширились. Он склонил голову в легком удивлении. Его голубые глаза быстро скользнули к древнему лицу, а затем снова вернулись к Гарри, как будто ожидая, что что-то произойдет. И так же удивительно, как замедленные видео лунного затмения, что-то произошло. Улыбка Гарри начала угасать. В его глазах появилась неуверенность, затем легкая паника, когда его рука напряглась. Луи уже двинулся к нему, когда Гарри издал болезненный вопль, свободной рукой сжимая запястье, которое было засунуто в рот. — Гарри! — шатен с тревогой изучал его лицо. Не было и намека на юмор. Гарри не играл с ним. Крики Гарри становились все более отчаянными, когда он царапал кожу, пока тонкие волоски не стали красными у корней. Луи подошел сзади, обнял Гарри за талию и потянул так сильно, как только мог, его ботинки скользили по земле, когда он ворчал. Голова Луи была словно в тумане, сердце колотилось невероятно сильно. Несмотря на худобу Гарри, он все еще был больше Луи и он весил гораздо меньше. Он просто не мог сдвинуть его с места. — Гарри! — умолял Луи. — Ну же! Потом все закончилось так же быстро, как и началось. Гарри обернулся с хитрой улыбкой и схватил Луи обеими руками, так что шатен упал на него. Луи сначала почувствовал облегчение, но потом понял, что его обманули. Он сильно укусил Гарри за грудь, оттолкнув их друг от друга. — Ой, парень! В этом не было необходимости! — Гарри нежно потер грудь, лицо исказилось от боли. — Задница! — возразил Луи. — У меня чуть инфаркт не случился! Что, черт возьми, все это значит! — О, Лу, — Стайлс потянулся к Луи, но тот быстро отмахнулся. — Ты беспокоился? — К черту все это! — Луи хлопнул ладонью по воздуху над ними. Он ходил взад и вперед, лицо его было искажено гримасой ярости. — Ты не можешь шутить с судьбой, Гарри. Ты думаешь, что можешь, но ты просто не можешь! Тебе, может, и смешно, но мне нет. Бросив последний взгляд на Гарри, Луи пошел прочь. До него дошло, как портик внезапно затих, все взгляды сосредоточились на них. Меньше всего Луи хотел привлекать к себе внимание. Он провел рукой по глазам, чтобы скрыть часть своего лица, и продолжил идти, не обращая внимания на то, что Гарри зовет его по имени. Он уже почти перешел улицу, когда журналист догнал его и пошел рядом, не говоря ни слова. Гарри держал голову опущенной, руки свободно скрючены по бокам. Через несколько минут, Гарри спросил: — Куда мы идем, Лу? Луи продолжал идти, не отвечая, даже после того, как почувствовал себя глупо. Возможно, он слишком остро отреагировал. Это была глупая шутка, вот и все. В каком-то смысле ему хотелось, чтобы Лиам волшебным образом подъехал к обочине и увез его прочь. Луи достаточно опозорился для одного дня. Возможно, он сказал слишком много, даже если ему и нравилось общество Гарри. Пришло время пресечь эту фантазию в зародыше и стать хорошим принцем. Больше никаких гей-признаний. Больше никакого инкогнито. Кроме того, Томлинсон понял, что это было самое долгое время, когда он не курил. Сейчас ему очень нужна была сигарета, почти так же, как ему нравился Гарри. А это было очень сильно. — Мне нужна сигарета, — сказал он Гарри резким и твердым голосом. Гарри вздрогнул. — Окей, — он огляделся вокруг. — Луи, где твой пакет? На самом деле, Луи совершенно забыл об этом. Он не привык ничего носить с собой, и у него не было привычки проверять пропавшие вещи, так как это было трагически слишком ясно. — О нет, — вслух сказал Луи. — Должно быть, я оставил ее в ресторане. Твоя футболка… Гарри уже достал свой телефон. Он набрал номер и несколько минут говорил по-итальянски, периодически кивая головой. Когда он выключил телефон, его лицо было ободряющим. — Флавия припрятала его для меня, — сказал он. — Мы оставили его под столом. — Я его оставил. Это было так неосторожно с моей стороны. — Все еще нужны сигареты? — спросил Гарри. Томлинсон кивнул. Он нуждался в сигаретах больше, чем когда-либо. Гарри остановил их на полпути, осматривая достопримечательности вокруг и пытаясь определить их местоположение. Затем он открыл приложение для карт на своем телефоне и набрал Cioccolata e Vino в строке поиска. Подняв руку против вечернего света, он заметил, что прохладнее не стало. Если уж на то пошло, воздух превратился в горячий кирпич. Они растворялись в Римской печи. Луи с раскаянием ждал на тротуаре, положив одну руку на талию и перенеся вес тела на бедро. Косой взгляд сказал Гарри, что Луи был еще красивее в покое, запястье изящно согнуто над бедром, скулы бросали драматические тени, его острый подбородок окрашивала легкая борода цвета корицы. Его волосы были льняными на потном лбу. Гарри захотелось взять его на руки и глубоко вдохнуть его запах… и тут он понял, как глупо было думать о том, чтобы вдыхать запах принца. Каким будет его наказание, если его разоблачат? Кого волнует. Наверное, оно того стоит, подумал он. Если бы он только знал, то попросил бы Луи прижаться к нему прошлой ночью. Черт бы побрал этот ретроспективный взгляд. — Сексуальные позы, — предположил он. Тело Луи ожило. — Неужели? Гарри быстро отправил сообщение Найлу вместе с адресом бара. — Я просто подтверждаю адрес у Найла, — сказал он шатену. — Он может присоединиться к нам позже. — Найл пойдет? Гарри посмотрел на ответ. — Возможно. Луи пригладил свою челку и заправил несколько прядей волос за ухо. Он даже не возражал против того, что Гарри взял его за локоть и развернул на девяносто градусов на тротуаре. — Я так понимаю, я шел не в ту сторону? — Если ты идешь в Неаполь, то не ошибешься, — сказал Гарри. — Кстати, отличное место для прогулки. Но если ты ищешь Ménage à Trois, нам придется идти этим путем. — Вот тебе и французская фраза, — ухмыльнулся Луи. Гарри подмигнул. — Будь осторожен в своих желаниях, дорогой.