•••••
Найл посмотрел на свои наручные часы. Они стояли у подножия лестницы, только что покинув кабинет Кортни. Солнце сверкнуло на часах и на мгновение ослепило его. — Еще примерно через час, — прищурился Найл. — В одиннадцать, верно? Сейчас 9:48. Как же изменились знакомые улицы Рима этим утром, всего через день после того, как Гарри повел Луи по городу! Было похоже на то, как будто подняли завесу. Здесь было обычное пространство, где Гарри пил кофе и играл в покер, где он избегал одних и тех же групп туристов, которые каждый день суетились вокруг запутанных поворотов и торопливых светофоров. Этим утром все сияло, как странный сад. Несмотря на тяжесть в сердце, Гарри оценил холодную и прекрасную ясность. Город открылся для него. Потеряв Луи, Гарри больше не боялся. Он чувствовал металлический привкус грома, катящегося с небес. Несмотря на яркое солнце вокруг них, определенно собирался дождь. — В одиннадцать, — он повернулся к Найлу. — Ты в порядке, приятель? — спросил тот, изучая его. — Ты собираешься держать себя в руках, увидев его позже? — Мы пробудем там всего несколько минут, — сказал Гарри. — Плюс там будут обычные пресс-корреспонденты и журналисты. Ты же знаешь, какие они. Найл покачал головой. — Чертов цирк в трех актах, вот что это будет. — Да, конечно. Кортни сказала, что город гудит, так что, скорее всего, это будет большая толпа, особенно после вчерашнего. Никто не обратит на нас внимания, — сказал Гарри, а затем добавил для себя: — Мы смешаемся с толпой, получим ответы на наши вопросы, а потом уйдем. — А он? — многозначительно спросил Найл. — А как насчет Луи? Ты о нем не думал? Стайлс вздрогнул при упоминании имени Луи, как будто он мог представить все, что было вчера, даже если Найла там не было. — Думал ли я о нем? — стоически повторил Гарри. — Ты серьезно? — Гарри, — Найл почесал затылок. — Ты знаешь, что я имею в виду. Как ты думаешь, Луи будет в порядке? У него есть право голоса? Губы Гарри изогнулись в задумчивой улыбке. — Я думаю, что он получает все слова. — И? — Найл наклонился вперед. Слова Найла, сказанные Луи так небрежно, снова сблизили его. Луи был его Луи, а не принцем или темой для обсуждения с Кортни Томпсон, или человеком, который скоро даст пресс-конференцию перед коллегами Гарри по цеху. Стайлс увидел пронзительные голубые глаза Луи, почувствовал его бессознательную дрожь и почувствовал его мимолетный, туманный аромат цветов. Его компактная фигура идеально вписывалась в объятия Гарри. Луи был скоплением грубых, хриплых смешков и икоты, мягкими изгибами и губами, говорящими «пожалуйста». Луи был единственным в своем роде, и Луи принадлежал ему. Гарри поправил сумку на плече. — Луи будет коронован королем Донкастера, — сказал он, — и он образует стабильный союз с соседней страной. Он готовился к этому всю свою жизнь, Найл. Он будет великим лидером. — Черт побери, — сказал Найл. — Так вот оно что. Ты действительно собираешься сдаться. Для вас двоих все кончено. Гарри кивнул. Он разгладил морщины у основания брюк. Они были сшиты немного длиннее, чем нужно. Представив себе, как они могут оказаться под лодыжками Луи и как эти лодыжки будут ощущаться в его ладонях, Гарри пошел прочь. — Увидимся через час в посольстве, — он поднял руку, чтобы помахать. — Куда ты идешь? — Крикнул ему вслед Найл. — Гулять, — ответил Гарри, не оборачиваясь. — Хочу почувствовать дождь на своем лице, — сказал он тихим голосом. — Ах ты негодник! — крикнул Хоран. — Я все слышал! Прогулка под дождем с разбитым сердцем-это гребаное клише романтической комедии, ты больной эмо сукин сын! — Так подай на меня в суд, — сказал Гарри. — Я собираюсь прогуляться. Mi sta sui coglioni! — Ты меня раздражаешь! — Sei un coglione! — возразил Найл. Придурок! — Не опаздывай! Пройдя полквартала, Гарри достал мобильный телефон и открыл карту, чтобы проверить дорогу. Он знал общее направление, и его цель была достаточно близка к посольству, чтобы он мог быстро добраться туда. Он быстро оглядел облака на горизонте, чтобы посмотреть, не будет ли благоразумно сбегать домой и захватить зонтик, на всякий случай. Он не мог припомнить ни одного случая, когда его прогоняли с пресс-конференции из-за того, что он промок, но ведь он никогда раньше не бывал в донкастерском посольстве. Он набрал в телефоне название Вилла Боргезе. Вскоре карта со щелчком открылась, и он прикинул, что идти придется минут двенадцать. Это было прекрасно. К тому времени, как он доберется до посольства, Гарри уже будет хорошо замаринован в поту и небесных слезах, а подол его брюк волочится по следу красноватой этрусской грязи. Грядущий хаос мог бы укрыть его разбитое сердце. Найл был прав насчет этой крошечной жалости к себе; ну и что. Как бы то ни было, летний дождь в Риме, как правило, длился так же долго, как и королевские романы. Гарри хотел испытать небольшой, контролируемый эмоциональный удар, прежде чем снова увидеться с Луи, чтобы сохранить и обработать то, что с ними произошло, так, чтобы никто об этом не узнал. А Луи? Гарри вздохнул. Он не мог себе представить, что творится в голове у Луи. Он надеялся, что Луи справляется лучше, чем он, поскольку пресс-конференция была неизбежна. Гарри надеялся, что он просматривает свои записи, советуется со своими советниками… одевается и причесывается Артуром, разговаривает со своим Пейно или с кем-то из его окружения, с толпой людей, окружающих его Луи, тыкающих в него, беспокоящих его, в то время как только Гарри должен был тыкать и беспокоить его. Нет, не совсем. Он не хотел этого. Гарри надеялся, что Луи тоже думает о нем. Он, и только он. Принц сковал разум Гарри, как болезненный порок. Было еще рано, и под высокими каменными итальянскими соснами людей еще не было. Гарри зашагал по главной дорожке к вилле и озеру. Светло-зеленая тень гигантских деревьев переливалась в утреннем воздухе. Они были охранниками Рима, стоявшими на страже в холмах над космополитическим городом, охлаждая и фильтруя хаос внизу. Сухая земля вдоль дорожек была успокаивающе ровной. Тени от стволов деревьев, словно старые призраки, скользили по дорогам. Внезапно Гарри вспомнил слова Луи, сказанные накануне, что пребывание в Пантеоне немного напоминает пребывание в аду, Подземном Мире. Описание снов шатена теперь имело для него больше смысла. Гарри задавался вопросом, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь заставить Луи чувствовать себя в безопасности настолько, чтобы его мечты остались в стороне. То, что Луи спал один или рядом с кем-то, кто его не понимал, было ужасной печалью. Это место, старый виноградник, который богатый покойный кардинал превратил в парк, было тем местом, где должен был находиться Томлинсон. Он не должен мечтать о том, чтобы утонуть; его разум должен быть защищен от подобных плохих вещей. Ветер дул с запада, и кожа Луи должна была быть здесь, ожидая обновления в летнем дожде, здесь, с Гарри. Они должны идти рука об руку, и время от времени Гарри должен иметь возможность прикоснуться к его лицу, сказать ему, какой он добрый и храбрый, почувствовать, как его рука покалывает от удовольствия, поцеловать его губы, сказать ему, что это было на самом деле. Он был настоящим. Они были настоящими. Они принадлежали друг другу. На мобильном телефоне зазвучала инди-мелодия. Гарри нахмурился, так как почти никто не звонил ему. Он вытащил телефон из кармана и заметил незнакомый номер с кодом страны, который он не знал. Подождав некоторое время, он постучал, чтобы ответить. — Гарри? Скрипучий, жестяной голос парня показался ему знакомым. Гарри потребовалось мгновение, чтобы понять. — Стив? — сказал Гарри. — Ты купил новый телефон? — Да, нужно было купить новую SIM-карту. Угадай, откуда я звоню! Голос Стива Аоки был самодовольным и невнятным, с приглушенным качеством. На заднем плане послышался гудок электромобиля, но он тоже был незнакомым и приглушенным. Хлопки и треск размыли границы вокруг звука. — Ты все еще в Германии? — спросил Гарри. — Погоди-ка, — в трубке послышался треск, а затем снова раздался голос Стива. — Теперь ты меня хорошо слышишь, брат? Ты ведь все еще в Риме, верно? — раздался щелчок. — Я прилетел сюда вчера, буквально в последнюю минуту. Я нахожусь на другом конце света. Здесь… вроде… четыре часа пополудни. — Где ты? — Слушай, — донесся крик Стива сквозь шум и хлопки. — Я хотел посмотреть, как все прошло с принцем. Ты уже сделал это? Что ты о нем думаешь? Гарри направился к тихому месту в тени деревьев. Небо представляло собой странное сочетание яркой синевы с одной стороны и стального, пятнистого, как гранит, на западном горизонте; надвигались дождевые тучи. Его ранец был непромокаемым, но Гарри — нет. Краем глаза глядя на облака, он начал идти к галереям. — Ее отложили до сегодняшнего дня, — сказал Гарри. — Ох, — Стив казался разочарованным. — Значит, ты не видел его в действии? Стайлс слегка откашлялся. — Нет. Ещё нет. — Черт, это очень плохо, — усмехнулся Стив. — Я вроде как хотел узнать твое мнение, в обоих смыслах, ты знаешь… сможешь ли ты заставить его говорить о торговой сделке и как… твое впечатление о нем. — Я мог бы рассказать тебе сегодня попозже, — сказал Гарри. — Пресс-конференция через… — он посмотрел на экран телефона, — сорок пять минут. Я встречаюсь с Найлом в посольстве, — Гарри посмотрел на небо. Темные тучи надвигались быстрее, чем он ожидал. Может быть, он все-таки промокнет насквозь. — Вот дерьмо! — Стив рассмеялся. — Тогда я тебя отпущу. Мне просто было любопытно, — телефон на секунду замолчал. Гарри представил, как Стив накрывает его рукой, а потом возвращается. — Пока не забыл, я в аэропорту Гонконга. Вот-вот пройду таможню, это абсолютный зоопарк. Слушай, Хаз, у тебя есть какие-нибудь планы на ближайшие пару недель? Стив возбудил любопытство Гарри. — Что ты имеешь в виду? — Я здесь из-за избирательных реформ, — сказал Стив, перекрывая фоновый шум. — Не знаю, следил ли ты за мной? — Я прочитал несколько статей… про правительственное законодательство, верно? — Пфф, — усмехнулся мужчина. — Говорю тебе, Гонконг вот-вот взорвется. Это чертов котел, клянусь. Всюду что-то назревает, организуются протесты, подпольные лидеры — сочная штука. Один из наших парней из Гонконгского бюро уехал, а другой взял отпуск по семейным обстоятельствам, так что у нас мало времени, — Стив остановился, чтобы что-то крикнуть. — Мой редактор ищет еще одного писателя, Хаз. Я сказал ему, что тебе это может быть интересно. — Правда? — в груди Стайлса потеплело. — Расскажи мне об этом поподробнее, — ветерок взъерошил его волосы. Он озабоченно заправил локон за ухо. — Да, конечно, — сказал Стив. — Но я должен дать ему знать в ближайшие пару дней. Я дал ему твое имя и контактную информацию, надеюсь, ты не возражаешь. — Нет, — тихо ответил Гарри. — Нет, вовсе нет. Это было очень мило с твоей стороны. — Да, ничего особенного. Он может позвонить тебе, если ты не против. Это через агентство Рейтер, так что ты получишь авиабилеты, расходы, ну, знаешь, как обычно, — сказал Стив. Его голос то что-то заглушало, то наоборот звучал громко и четко. На заднем плане послышался электронный гул публичного объявления. Гарри почти добрался до Галереи. — Брат, это будет весело. Ты и я. Подумай об этом, но не слишком долго. Прыгай в самолет, если хочешь, понимаешь, о чем я говорю? Пульс Гарри участился. — Сколько дней ты там пробудешь? Недели или месяцы? — О Боже, — сказал Стив. — Подожди секунду, мне нужно сходить за тележкой для моих вещей, — через несколько минут он вернулся к телефону. — Не могу сейчас говорить, Хазза. Я напишу тебе, когда у меня будет время. Сохрани этот номер. Ты можешь рассказать мне о принце в следующий раз. Мне очень интересно, что ты думаешь. — Конечно, — ответил Гарри. — Береги себя, Стив. Скоро поболтаем. — Эй, ты же знаешь, — шум на заднем плане Стива усилился. — Собирай чемоданы, бро. Ты ведь придешь, да? До скорой встречи. Он отключился. Первая капля дождя упала на нос Гарри. Он поднял голову. Небо приобрело цвет закаленной нержавеющей стали, солнце скрылось за дымчатыми, сплющенными облаками. Вторая невидимая капля брызнула ему в бровь и потекла на ресницы, заставив моргнуть. За этим последовали более быстрые и тяжелые капли. Вскоре по его лицу потек дождь. Гарри пробежал последние пару метров до Галереи, нырнув под карниз, когда дождь пошел по-настоящему. Его сумка звякнула о бедра. На мгновение он запаниковал от своей глупой импульсивности. Он вытащил телефон, чтобы проверить время — двадцать пять минут до пресс-конференции. До него было добрых пятнадцать минут ходьбы. Дождь теперь отскакивал от тротуара, яркие серебристые полосы выбивали быстрое стаккато. На пиджаке виднелись мокрые пятна. Его волосы упали густыми, безвольными пучками. Луи, он тосковал вопреки всякой надежде. Приди и почувствуй дождь на своей коже. Приходи ощутить их вместе со мной. Он так сильно скучал по Луи, что это почти стоило того, чтобы увидеть его снова. Почти. Гарри ругал себя за то, что был таким незрелым. Наверное, Кортни была права. Он должен сосредоточиться на правильных вопросах и забыть об остальном. Телефон прервал его размышления. На этот раз на экране появилось лицо его матери. Он быстро нажал на кнопку, чтобы ответить. — Дорогой, — сказала Энн. — Доброе утро! — Утра. Гарри по-детски махнул рукой в сторону экрана телефона. Дождь наполнил воздух вокруг него, заглушая его голос. Его волосы были зачесаны на одну сторону и расплющены на другой. Он понимал, что может выглядеть не слишком презентабельно. Стена позади него была застеклена, как раковина устрицы. Дождь сделал все вокруг чище, живее. Мир сиял. — Ты на улице, — с любопытством спросила Энн. — Почему ты стоишь там под дождем? Что, во имя всего святого, ты делаешь? Гарри пренебрежительно махнул рукой. — Я просто гулял, — сказал он. — Похоже, теперь все стихает. Скоро все закончится. Все нормально, — он надеялся, что это правда так. Энн понимающе поджала губы. — Кстати, это никак не связано с мальчиком по имени Луи? У Стайлса екнуло сердце. — Нет, — сказал он, пожалуй, чересчур резко. — Что? Нет. Нет Как? Я имею в виду, кто… где ты… Мама рассмеялась над его заиканием. — Джемма звонила. Она пыталась сделать вид, что нет ничего особенного, но я чувствовала, что что-то не так. Что-то в ее голосе, ты же знаешь эту маленькую ухмылку, которая у нее есть. Назовем это материнской интуицией. Я просто хотела убедиться, что ты цел и невредим, вот и все. Гарри почувствовал, как румянец молниеносно пополз от пальцев ног к лицу. Он убьет Джемму позже. — Я в порядке, мам, — он положил руку на живот, как будто это могло умерить его чувства. Его лицо было покрыто пятнами румянца и дождя. — Я в порядке, видишь? Джемма не понимает, о чем говорит. — Значит, никакого мальчика нет? — Никакого мальчика нет, — сказал он. — Это было глупое недоразумение. Со всем покончено. — Ты уверен? — Мам, — Гарри проверил время. Дождь стал мягче, удаляясь так же быстро, как и появился. Пейзаж перед ним расцвел яркими зелеными и желтыми красками, мир сигнализировал о своем возрождении. — Я действительно не могу сейчас говорить. Надо бежать. У меня есть… обязательства по работе. — О, ты так нарядно одет, — сказала Энн. — Теперь я вижу. Ну, прежде чем ты пойдешь, мы с Робином подумали, что ты мог бы заскочить к нам на выходные. Гарри несколько раз провел рукой по волосам, пытаясь уложить их в последнюю минуту. Он небрежно изучал крошечное окошко со своим лицом в FaceTime. — Что будет в эти выходные? — спросил он. — Особый женский завтрак? — Нахал! — сказала Энн. — Посмотри, какой ты взрослый. Каждый раз, когда я вижу тебя, кажется, что прошло еще одно десятилетие, — она тихо покачала головой. — Я обещаю приготовить, что ты любишь, если приедешь. О, и мы нашли немного рождественского пудинга мороженого для тебя! — Неужели! — глаза парня расширились. — Нет, не может быть! Она кивнула. — Робин нашел британский магазин в Сорренто. Прекрасное местечко, — сказал Энн. — Ты приедешь на несколько дней, Гарри? Я скучаю по тебе, мой дорогой. — Извини, мне надо бежать, — сказал Гарри. Сначала Стив, теперь его мать. Либо он был совершенно один, либо его заваливали предложениями. Гарри знал, что уехать из Рима означало бы сбежать, но, черт побери, именно это ему сейчас и нужно было сделать. Он должен прибраться в своей квартире, может быть, завезти спортивную одежду Луи от кутюр на благотворительность, чтобы он никогда ее не видел или не представлял, что Луи снова ее наденет, просто убраться нахуй отсюда. — Спасибо, что навела обо мне справки, мам. Я скоро посмотрю свое расписание. Люблю тебя. — Люблю тебя, дорогой. Пока. После того, как Гарри повесил трубку, он действительно почувствовал себя лучше. В конце концов, он знал Принца меньше сорока восьми часов. Они не были родственными душами или чем-то в этом роде. Родственные души не были чем-то особенным, во всяком случае, материалом для любовных романов и женских фильмов. Дождь значительно замедлился. Он посмотрел на темные силуэты широких платанов, которые были такими же сегодня, какими они были вчера, какими они были десять лет назад и какими они будут через пятьдесят лет. Гарри был рад, что у него была эта прогулка, чтобы посмотреть на вещи в перспективе. Луи был прав, понял он. Вещи всегда будут такими. Другого выхода у них не было. По крайней мере, Принц с самого начала был прагматиком. Ирония судьбы заключалась в том, что из всех людей именно принц зациклился на мифе о Пандоре, не меньше! — был более приземленным, чем Гарри, жестким журналистом. Благодаря своим протоколам Луи знал, что он может загнать в угол возможность влюбиться, управлять ею и предотвратить ее. Значит, они не были влюблены. Это было одностороннее чувство… верно? Луи, наверное, уже забыл о Гарри. Возможно, он уже на пути к алтарю, или к своей королевской ложе в опере, или еще куда-нибудь. (Правда, Луи ненавидел оперу, но ведь все несчастья относительны, не так ли?) Гарри протянул руку. К этому времени дождь превратился в легкий туман. Сады начисто омыли его настроение, по крайней мере так он себе говорил. Судьба принесла предложение Стива в самый подходящий момент. После короткой поездки к Энн и Робину в Неаполь Гарри должен был вылететь в Гонконг. Никто не должен был посылать его на следующее задание; он сам отправится туда. Протесты и беспорядки заполнят его пустоту; достаточно шума снаружи, чтобы заглушить одиночество внутри. Будут путешествия, интервью, выпивка, может быть, даже классная новая одежда и татуировки. Там будут люди, с которыми можно встретиться, бары, в которых можно выпить. Азия была целой неведомой коробкой ужасных искушений, и он с нетерпением ждал, когда его блаженно зажгут. Когда он бежал по мокрой от дождя дороге к выходу из парка, в голове Гарри всплыл образ. Он вспомнил нежность и решимость на лице Луи, как раз перед их первым поцелуем. Его голубые глаза сияли сквозь изогнутые ресницы, как свет, заключенный за стеной. — Пошел ты, Гарри, — сказал он. Воспоминание о его голосе заставило его замереть на месте, у него перехватило дыхание. Скулы Луи напоминали сложенные крылья соловья, мрачно вспыхнувшего в сердце Гарри. — Я тоже хотел поцеловать тебя, — сказал ему Луи. — Ты бы не испортил его для меня. Гарри сморгнул немного влаги с лица. Дождь прекратился, но стекающая вниз жидкость была тяжелее и соленее. Во всяком случае, рукав у него был уже мокрый, и не имело значения, намочит ли он его еще больше. Гарри грубо вытер щеки насухо. Он глубоко вздохнул, стараясь ни о чем не думать, и поспешил вниз по улице к посольству.•••••
Артур поправил виндзорский узел на шелковом галстуке Луи и еще раз осмотрел его с головы до ног. Он взял щетку с ворсом, лежавшую на комоде, и быстрым, умелым движением смахнул крошечную пылинку с плеча шатена. Темно-синий костюм был доставлен всего два дня назад, сшитый по самым последним меркам принца, и портной был под рукой для любой срочной корректировки. Луи ровно стоял, его плечи были идеально расправлены, ноги утопали в кашемировых носках в туфлях, начищенных до зеркального блеска. Лиам Пейн прислонился к стене, наблюдая за своим другом. Хотя Луи стоял точно так же, как и тысячу раз до этого, готовясь к аудиенции, Лиам был уверен, что в Принце что-то было по-другому. К этому времени мышцы и дыхание Луи были практически второй натурой Лиама. Поэтому, когда происходила перемена, даже если она была бесконечно малой, это было так, как если бы океанские волны внезапно начали течь в обратном направлении. Что-то было не так. Принцесса Элеонора прибыла со своей делегацией полчаса назад. Свита занимала все восточное крыло первого этажа посольства. Ее визажист, стилист, публицист и личный помощник теперь были заняты тяжелой работой, пока представители Анесидоры работали в соседней комнате. Лиам был приятно удивлен, увидев мистера Зейна Малика в тонком итальянском костюме за пределами их официальных покоев, изучающего пачку документов и курящего самым фотогеничным и соблазнительным образом. Должно быть, он просматривал анесидорскую делигацию. Зейн поймал его взгляд, когда Лиам посмотрел на него, подняв руку в вежливом приветствии, и тот смущенно помахал в ответ. Даже приветствие Зейна было похоже на приветствие кинозвезды — у него был вид человека, привыкшего, чтобы им восхищались издалека, знающего, что мир очарован им. Пейн задумался, нельзя ли считать случайную встречу слишком нетерпеливой. Он слишком широко улыбнулся, покраснел, как школьник, и поспешил прочь. Работа Артура над Луи подошла к концу. Он критически оценил подбородок Принца, где сегодня утром была тщательна сбрита щетина. Ожерелье и амулет Луи были аккуратно спрятаны под рубашкой. Закругленные углы амулета были едва различимы сквозь ткань. Удовлетворенный, Артур медленно отступил назад. Он кивнул сам себе и выдохнул. — Ваше Высочество, вам еще что-нибудь нужно? — спросил он. Томлинсон повернулся, чтобы посмотреть на себя в зеркало во весь рост. Он был прекрасен, совершенен, хотя, возможно, с оттенком грусти. Луи натянул подол пиджака на бедра и поправил манжеты. Ни один лоскут ткани не был неуместен. — Артур, ты знал, что есть фильм под названием «Артур»? Мужчина вежливо поклонился. — Да, это британская комедия с участием Дадли Мура и Джона Гилгуда. Это вечная, сатирическая история о мудром слуге и его несчастном хозяине. — Несчастный! Боже мой, ха-ха! — Луи повернул голову к Лиаму. — А как насчет тебя, Пейно? Ты слышал о нем? Лиам покачал головой, опустив губы. — Понятия не имею. — Он хорош, судя по тому, что мне говорили, — загадочно ответил Луи. — Держу пари, что Артур, главный парень — Дадли Мур, — абсолютный придурок. — Это комедия, Ваше Королевское Высочество, — сухо ответил Артур. — Это карикатуры. Это должно быть смешно. — Тебе понравилось? — Насколько я помню, он был очень даже ничего, — спокойно ответил Артур. — Впрочем, я видел его уже давно. Не могу сказать, что помню подробности. — Камердинер, оказывается, гораздо лучше, если я прав, — сказал Луи. — Фильмы всегда такие. Они ненавидят богатых плейбоев, не так ли? — Жизнь часто бывает страннее вымысла, Ваше Высочество, — ответил Артур. — Теперь, если больше ничего не… — Не то чтобы богатые не заслуживают того, чтобы их сбили с ног, — сказал шатен. — Настоящие придурки, они иногда, не собираются лгать. Например, Артур, я когда-нибудь по-настоящему благодарил тебя? — Луи повернулся к слегка сутулой фигуре Артура. — Я имею в виду, за твою службу. Нет, не думаю, что когда-либо это делал. — Уверяю Ваше Высочество, я всегда был вне себя от желания служить, — сказал Артур. — В моей работе, нет большей привилегии, и нет нужды в благодарности Вашего Высочества. В любом случае, любая благодарность должна исходить от меня. — Чушь, — ответил Томлинсон. — Ты же знаешь, что это неправда. Это должно было исходить от меня, но никто здесь никогда не говорил мне, какой я грубый ублюдок, — Лиам удивленно отшатнулся, молча наблюдая за ними обоими. — Если я никогда не говорил тебе раньше, — продолжал Луи, — то спасибо тебе, Артур, от всего сердца. Ты всегда отлично справлялся с работой. Я замечаю и ценю это. Хрупкая фигура Артура напряглась от неожиданной похвалы, и его обычно стоическое лицо подскочило. — Я не заслуживаю этого, Ваше Высочество. — О, прекрати, Арти. Прими комплимент; конечно, ты его заслужил, — Луи расстегнул верхнюю пуговицу пиджака. Так небрежно, как он мог, Луи повернулся, чтобы сказать: — я имею в виду это. Я часто принимаю тебя как должное, но ты был очень добр ко мне. Спасибо за преданность. — Я этого не заслуживаю, Ваше высочество, — сказал Артур. — И если позволите добавить… удачи вам сегодня, сэр. — Да, — улыбнулся Луи. — Это будет прогулка в парке. Вот увидишь. Можешь идти. Когда Артур ушел, Лиам наблюдал, как Луи выбирает носовой платок из нескольких, разложенных перед ним на столе, подобранный по цвету, чтобы добавить остроты и аромата его достойному костюму. Он умело расправил его и сунул в верхний карман. В нем чувствовалась какая-то выжидательная неподвижность, которую Лиам чувствовал все утро, но никак не мог определить. Прошлой ночью у него не было времени допросить принца. Никто его не расспрашивал, все просто испытывали огромное облегчение от того, что он вернулся. Сотрудники посольства заметили Луи, который шел к главному входу, затененный и грязный в одежде простолюдина, и Лиам ворвался в двери, чтобы обнять его. Шатен выглядел усталым, но в остальном был цел и счастлив, что вернулся домой. Поэтому Лиам, естественно, принял его сдержанность за усталость. Общеизвестность плохого сна Принца означала, что все посольство было предупреждено, чтобы принц мог отдохнуть, держа все выходы в здание под строгой охраной на случай дальнейших несчастий. Тем не менее, серьезность Луи, казалось, перенеслась в сегодняшний день. В воздухе чувствовалось терпение, как в мягкой морской стене, которую Принц воздвиг вокруг себя. Лиам почесал затылок, не понимая, почему. — Ну и как прошел ваш вчерашний день? — рискнул он. Луи расправил концы платка. Когда краешек удовлетворил его, он облизался и обратил свое внимание на своего друга. — Это было хорошо, — сказал он. — Как у тебя дела, Лиам? — Хорошо, хорошо, — сказал Лиам, озадаченный и нетерпеливый. — Вы… делали что-нибудь веселое? — он махнул рукой, стараясь быть небрежным. Луи скептически посмотрел на него. — Да, — ответил Луи. Он подошел к секретеру, где был накрыт простой завтрак, и налил себе чашку черного чая, добавив четверть дюйма молока. Он увидел, что маленькие печенья пастельного цвета, красиво разложенные на тарелке для сэндвичей, и тут же пожалел, что не может съесть их в присутствии Гарри, использую изящные нож и вилку, сделанными из настоящего полированного серебра. Жаль, подумал Луи, что лучшие штуки всегда не совпадают с реальным временем. Если бы у него была такая возможность, он обязательно съел бы пиццу платиновым серебром. Перед Гарри… или, по крайней мере, он мог мечтать об этом. — Где… что… — нерешительно пробормотал Лиам. Он вытянул перед собой ладонь. — Как Ваше Высочество проводило время? — О, ради Бога, Лиам, — Луи отхлебнул чаю. — Не говори обо мне в третьем лице. Я еще не умер. — Простите! — Лиам смущенно покачал головой. — Ваше Высочество, э-э… я хочу спросить, я имею в виду… — Лиам, что я говорил? — Луи пристально посмотрел на него. — Луи. Всегда Луи, когда мы одни. Притворись, что мы друзья, — он ухмыльнулся. — Вообще-то мне нравится, когда меня называют просто Луи. — Где ты был вчера? — Лиам чуть не закричал. — Что случилось? Я сходил с ума от беспокойства за тебя! Да и вообще все беспокоились! Что заставило тебя так исчезнуть? — он остановился, удивленный потоком слов. — Я имею в виду… пытливые умы хотели бы знать, Ваше Высочество. Если вы хотите поделиться, то есть. Но мы действительно обезумели от беспокойства. С вами могло случиться все, что угодно. Речь Лиама тронула Томлинсона, и он впервые почувствовал симпатию к своему другу. Лиам действительно был вне себя от беспокойства. Сбежать, как это сделал он, было, вероятно, не самым благоразумным поступком. На секунду Луи почувствовал себя немного виноватым, возможно, крошечный, микроскопический, нанометрический укол. — Ты думал, что я сошел с ума? — мягко сказал Луи. — Да, мне это приходило в голову, — сказал Лиам. — Или что тебя держат за выкуп. Я серьезно, я чуть ногти не обгрыз! В переносном смысле, конечно. Я никогда не грызу ногти— плохая привычка. Но я бы грыз! — Успокойся, тигр. Я смотрел некоторые достопримечательности, которые всегда хотел увидеть, — Луи осмотрел свои собственные кутикулы, как котенок. — То-то и то-то, только то, о чем я читал. Погулял немного. Это все, — он на секунду задумался. — Так скажи мне, Джозеф обосрался? — А сам как думаешь? — сказал Лиам. — Конечно, мы все обосрались. Коллективно. Как бы забавно это ни звучало, но все посольство «срало кирпичами», так сказать, две сотни сфинктеров одновременно сжимались от плохих новостей, и, кстати, я очень ценю уличный жаргон, который ты подхватил, Луи, двадцать лет уроков ораторского искусства в пресловутой канализации. — Ты уже закончил, Лиам? — спросил Луи. — Козел, придурок, чушь… ты знаешь четыре языка, включая древнегреческий. У тебя двенадцать наставников, а теперь посмотри на себя. Что с тобой случилось? — Лиам сокрушенно покачал головой. — Твоя одежда, твои волосы! — он перевел взгляд на короткую стрижку на шее Луи, обнаженную, мягкую, уязвимую кожу. — Не будь таким чертовым снобом, Лиам, — нахмурился шатен. — Успокойся. Повеселись! Как бы то ни было, я снова ношу тюремную форму, как видишь, и волосы тоже отрастут. Это не так уж и серьезно. Пейн прикусил губу и на мгновение задумался. — Неважно. Расскажи мне об одном месте, куда ты ходил. Какое-то запоминающееся место. — Запоминающиеся? — Луи задумался. — Я ходил в то место, где писал Гёте, — сказал он. — Кафе у Испанской лестницы, ничего особенного — супер старая кофейня, как мне сказали. Люди, кажется, правда без ума от этих странных маленьких святилищах. В каком-то смысле это мило, знаешь ли — Гете помочился сюда, легенда! Я почти ожидал, что кто-нибудь покажет мне прядь его волос или что-то в этом роде. Лиам скорчил недовольную гримасу. — В кафе? — Я сам был в шоке, — продолжал Луи с мечтательным выражением в глазах. — Вся моя жизнь промелькнула перед глазами. Две минуты жидкого прозрения. Я кое-что узнал о себе. Интересную вещь. — А? — грудь Лиама сжалась. Интересно, подумал он, доставляет ли Луи удовольствие доставлять ему эти миниатюрные сердечные приступы? — Например, что? — А еще я ходил в Пантеон, — сказал Томлинсон, игнорируя его. — Прохладное место. Очень понравилось. Луи вспомнил, как Гарри притянул его к себе, обнял и пожелал счастливой жизни. Счастливая жизнь.… Зная, что Гарри чувствовал и думал в то время, Луи тяжело сглотнул, скучая по нему. Через несколько минут Гарри и Найл должны были присоединиться к остальным представителям прессы, проверить свои полномочия на стойке регистрации и занять отведенные им места. Луи должен был относиться к нему как к чужаку, не задерживаться слишком долго на его лице, не реагировать каким-то необычным образом. Он не мог улыбаться, не мог смотреть — забыть о прикосновении к нему. Гарри был под запретом. Пока. Кого он обманывает? Гарри был закрыт навсегда. Обучение Луи общению с прессой никогда не объясняло любовь, даже если он втайне думал о том, чтобы прижать его к стене и поцеловать. — Это было очень интересно, — заключил Луи. — Ты был один? — мягко спросил Лиам, не глядя на Принца и стараясь не давить на него. — У тебя случайно не было… друзей или…? — О, Лиам, — сказал шатен. — Помнишь, я говорил, что открыл кое-что о себе? Теперь я понимаю, что меня определенно, полностью, недвусмысленно влечет к муж… В дверь громко постучали. Лиам и Луи быстро обернулись, и Луи воспользовался моментом, чтобы посмотреть на часы на стене. Было несколько минут двенадцатого. Луи глубоко вздохнул. — Входите. В дверях показалась мрачная фигура Джозефа Гейтса. Как и во многих важных случаях в жизни Луи, серый, выдающийся силуэт мужчины появлялся в решающий момент, будучи свидетелем, а иногда и архитектором будущего Луи. Собравшись с духом, Томлинсон поборол искушение схватить амулет с ожерельем, ощущая его тяжесть у основания шеи, ощущая всю длину его цепочки. Волосы у него на затылке встали дыбом крошечными невидимыми прядями. У него зачесались тыльные стороны ладоней. В кармане пиджака Луи сжал правую руку в кулак. — Доброе утро Вашему Королевскому Высочеству, — Гейтс холодно поклонился. — Здрасьте, Джозеф, — ответил Луи таким же резким голосом. — Надеюсь, Ваше Высочество хорошо выспались, — продолжал Гейтс, — и оправились после долгого и насыщенного событиями вчерашнего дня. Луи помолчал, прежде чем ответить. Лицо Гейтса было пустым, ничего не выражающим. Однако вопрос Лиама заставил его задуматься. Найл также сказал, что их разыскивает Секретная служба, что, несомненно, означало, что Джозеф и Лиам знали, что он был не один. Луи никак не мог узнать, как много им известно — где они были и что видели. Он сомневался, что Джозеф или Лиам лично оказались на улице. Это было невероятно, учитывая его знание протокола. Цепочка командования прошла бы через Оуэна, который, в конце концов, его не нашел. Знали ли они о Гарри? Будет ли сегодня Гарри в безопасности в посольстве? По крайней мере, Луи вернулся один, подумал он, внутренне вздохнув с облегчением. Они не нашли Гарри и не могли причинить ему вреда, даже если бы Принц имел к этому какое-то отношение. Луи сам открыл ящик Пандоры, и он возьмет на себя ответственность за это. Пока Джозеф с любопытством разглядывал его, Луи расправил грудь и выпрямился, вызывающе выпятив подбородок. Он вынул руку, положил одну ладонь на живот, а другую на ногу. Он был готов. Что бы ни случилось, Луи — наследный принц Донкастера, и он будет будущим правителем королевства. — Я хорошо отдохнул, Джозеф, — сказал шатен. — Надеюсь, и вы тоже? — Конечно, — сказал Гейтс. — Делегация Анесидоры ждет нас, Ваше Высочество. Пресса здесь. Я считаю, что все наши приготовления уже сделаны. Есть ли какие-нибудь последние детали, которые Ваше Высочество желает рассмотреть? — У меня есть один вопрос, — сказал Луи. — Есть новости из дома? Как поживает мой дедушка? Джозеф покачал головой. — Боюсь, за последние двадцать четыре часа никаких новостей. Насколько нам известно, Его Величество Король Уильям находится в стабильном, но критическом состоянии. Луи кивнул. — Тогда я готов. Гейтс распахнул перед Луи дверь. В коридоре ждала очередь из прислуг, а чуть дальше стояла еще одна группа, включая стройную высокую принцессу в сиреневом платье с высоким воротом. Ее профиль был устремлен вдаль, в неизвестность. Ее темно-каштановые волосы ниспадали почти до поясницы. Когда дверь открылась, она повернула свою тонкую шею к Луи с видом скучающей отстраненности, но тут же превратила ее в дружелюбную улыбку. Ее тонкие руки были скрещены на талии. Луи улыбнулся в ответ, что было полной противоположностью тому, что он чувствовал внутри. Он вышел в коридор, подошел к анесидорцам и приветливо кивнул принцессе. — Привет, Луи, — сказала Элеонор. — Дорогая Элеонор, — сказал Луи. — Спасибо, что ты здесь. Он чувствовал, как дюжина пар глаз сосредоточилась на них, изучая каждый их вздох и гримасу. Каждый жест будет изучен и истолкован. Не в последнюю очередь это были умные, внимательные глаза Джозефа Гейтса и нервный взгляд его лучшего друга Лиама. — Идем? — Элеонор повернула голову в сторону Большого зала, где ее уже ждали представители прессы. — Почему бы и нет? — сказал Луи, предлагая ей свой локоть. — Давай сделаем это. Мрачный коридор расчистил дорогу для пары, когда они шли вместе. Из Большого зала хлынули яркие огни сцены. Он звучал как океан человечества, беспокойный рев, неотличимый от криков дикого стада. Шаг за шагом, Луи шел навстречу своей судьбе.•••••
Когда ты смотришь на радугу, Ты задумываешься о том, что ждёт нас в конце на самом деле? Мне не нужно золото, потому что нет ничего дороже тебя. Эту сумму тяжело даже осознать, Я ничего не могу сделать, я уже не властна. Мы хватаемся за то, что очень дорого для нас. Но как я могу так сильно скучать по тебе, если ты здесь? Miss You So Much, Майли Сайрус Сотрудники посольства проверяли микрофоны на возвышении под разговоры и смех прессы. Официальные видеокамеры были откалиброваны еще раз, а резервные компьютеры дважды проверили мощность и память. Кадры будут отредактированы позже, чтобы отправить в новостные агентства по всему миру. Репортеры приветствовали друг друга шутками и светской болтовней, некоторые ныли по поводу необходимости освещать событие, другие жаждали сплетен. Из-за характера этого конкретного события, здесь также были журналисты из развлекательных СМИ. Они были другой породы — Луи всегда мог сказать, когда появлялась эта команда журналистов из-за их внешности и драматического макияжа. Они напоминали слегка потухших, ярких фламинго среди серьезных ворон. Фотографы стояли позади них со своим снаряжением, гигантскими линзами и кольцевыми вспышками наготове, иногда обвесив две или три камеры вокруг своих тел. Настроение толпы, казалось приподнятым. Донкастерское посольство щедро одаривало прессу кофе и пирожными; бесплатная еда никогда не вредила позитивной рекламе. Луи оглядел толпу из-за кулис. Может быть, Гарри все-таки не пришел. А еще Найла нигде не было видно. Однако в конце концов, как Луна смотрит на планету, внимание Луи было приковано к нему, сидящему в конце первого ряда. Господи Иисусе, но он был мокрый — действительно очень мокрый, пятна воды на рукавах его темного костюма, подол брюк волочился по земле, как речные крысы. Он выглядел так, будто заплыл в воду. Его воротник сморщился от влаги, а щеки раскраснелись — два яблочных ярких пятна. Луи мог сказать, что Гарри был слишком худым для маленьких сидений, и он сложил свое тело как скрепку, чтобы ничего не торчало. И казалось, что такой способ сидеть был обычным для Гарри, так как он сидел удобно с полной и молчаливой концентрацией, нога на ногу, сосредотачиваясь на бумажном блокноте на коленях. Хуже всего было то, что на Гарри были очки в черной оправе, которые придавали ему серьезный и строгий вид, подчеркивали острый угол его подбородка и динамичную линию бровей. Он был интеллектуален, великолепен и чертовски горяч одновременно. Какого черта ему понадобилось надевать эти чертовы очки? Луи сжал губы и сглотнул. Трахать его. Да, ему бы очень хотелось. Трахать его горячо и жестко. Поставить его на колени. Луи яростно краснел, переходя от виска к виску. Лиам легонько похлопал Луи по локтю. Диктор только что представил их, и принцесса Элеонора, высвободив свою руку из руки Луи, пошла впереди. Томлинсон стряхнул с себя возбужденное воображение, отвел глаза от Гарри и последовал за Элеонор на сцену. Он настроил микрофон на нужную высоту, а затем принял отработанное, серьезное, но приветливое, добродушное выражение лица. Он посмотрел в зал и выборочно установил стратегический зрительный контакт с несколькими людьми, предпочтительно пожилыми людьми с седыми волосами и не такой сияющей, подтянутой кожей или пухлыми, покусанными губами. — Добро пожаловать, — сказал Луи, печатная копия его речи была приклеена к столу перед ним. — Спасибо всем, что пришли. Луи старался не замечать очкастого лица, вспыхнувшего на периферии его лица, раскрасневшихся щек и быстро строчащего карандашом в блокноте, балансирующем на его длинных ногах. Он сделал вступительное заявление, представил Элеонор и затем предоставил слово для вопросов. Он надеялся, что Элеонор ответит хотя бы на половину из них, чтобы они могли заняться фотографиями и закончить пресс-конференцию. — Сэр, — позвал Луи человека, стоявшего в центре комнаты. Значок прессы криво висел у него на шее. — Принц Луи, — сказал мужчина. — Прежде всего, мне жаль слышать о вашей недавней болезни. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше. Луи кивнул со слабой улыбкой. — Теперь я в порядке, спасибо. — Мой вопрос касается недавнего повышения цен на российский газ, — продолжил мужчина. — Поскольку большая часть природного газа Донкастера импортируется из России, каковы ваши планы на случай непредвиденных обстоятельств? — он откинулся на спинку стула, ожидая ответа. Неосознанно Луи посмотрел в сторону Элеонор и встретился с ней взглядом. — Министр внутренних дел встречался с парламентом дома, — сказал Томлинсон. — Мы уже довольно давно знаем о такой возможности, и у нас есть определенные планы. Мужчина поднял ручку. — Вы можете привести пример этих планов? — Донкастер ведет переговоры с другими источниками, помимо России, — ответил Луи. — Из-за продолжающихся переговоров я не могу быть более конкретным. Многие репортеры подняли руки вверх, включая Гарри, который бесстрастно наблюдал за ним, подумал Луи, как и любой другой журналист в их стихии. Луи указал на женщину, сидевшую сзади. — Buongiorno, Ваше Королевское Высочество, — приветливо сказала она. — Мой вопрос в том, будут ли новые источники энергии чистыми? Донкастер — одна из немногих европейских стран, которая не придерживается климатического соглашения. Как вы планируете получать новую энергию в условиях изменения климата? Спасибо за ваш ответ. — Энергетические потребности в будущем будут удовлетворяться за счет чистых ресурсов, — заявил Луи. — Есть планы в действии… — Какие? Все повернулись к говорившему впереди. Глубокий, скрипучий голос принадлежал, несомненно, Гарри, его глаза были устремлены на Луи, смехотворно сверкая зеленым глазами за стеклами очков. Шатен прикусил нижнюю губу. Гарри вернул ему нежный, вызывающий взгляд. — Прошу прощения? — Луи придал своему лицу серьезное выражение. — А вы кто? — Гарри Стайлс, сэр, — самодовольно ответил Гарри. — Я спрашивал Ваше Высочество, как вы планируете получить более чистые источники энергии. У Донкастера мало собственных природных ресурсов, — Гарри взглянул на Элеонор. — Есть ли планы сотрудничества со странами, которые развили лучшие ядерные ресурсы, например? Лязг чего-то упавшего, за которым последовало тихое «черт!» прозвучало в глубине комнаты. Луи быстро поднял глаза и увидел, что Найл наклонился, пытаясь поднять что-то с пола. Его столкновение с оборудованием других фотографов и нервное возбуждение почти заставили шатена улыбнуться. Шум слегка отвлекал, но люди быстро переключили свое внимание на Луи. — Ядерная энергия, безусловно, разумная альтернатива, — откашлялся Луи. — Переговоры продолжаются, мистер Стайлс. — Конечно, Ваше Высочество. Спасибо за ваш ответ, — Гарри сделал паузу, а затем обратился прямо к Элеонор. — Добро пожаловать в Рим, Принцесса. Надеюсь, ваше пребывание здесь было приятным, — он бросил взгляд на Луи. Луи широко раскрыл глаза и уставился на Гарри. Он мог вообразить себе малейшую ухмылку. — Благодарю Вас, мистер Стайлс, — ответила Элеонор. — Так оно и есть. Поднялся шум голосов, и Элеонор выбрала репортера в дальнем конце комнаты, мужчину средних лет с развевающимися светлыми волосами, очки которого почти соскользнули с кончика носа. Он встал в мятой желтой льняной куртке. — Вы двое такие чертовски милые! — выпалил он, поправляя очки. — Добро пожаловать в Рим! Конечно, мы все слышали слухи о королевском романе. Красивая молодая пара, помолвка, вы знаете, люди всякое болтают. Так что мой вопрос в том, услышим ли мы какое-нибудь подтверждение в ближайшее время, что-нибудь официальное…? — он подмигнул и сел. Элеонор дипломатично рассмеялась. — Наши две страны связывает давняя дружба. Всегда приятно видеть старых друзей, не так ли? — она повернулась и улыбнулась Луи, который кивнул. Репортер выпалил: — Дайте нам хорошие новости, Принцесса! — Мы действительно хорошие друзья, — заявил Томлинсон. — Для нас большая честь, что Принцесса посетила нас сегодня. Мы с Принцессой практически выросли вместе, поэтому она мне очень дорога. А теперь, если у вас больше нет вопросов, большое вам всем спасибо… — У меня есть еще один вопрос. Все головы снова повернулись к Гарри. Он больше не улыбался и не был самодовольным. Скоро будут сделаны фотографии, и пресс-конференция закончится. Луи нахмурился и резко повернул голову. — Да? — Ваше Высочество путешествовали по всему миру, — сказал Гарри. — За последние несколько недель вы побывали во многих городах Европы. Можете ли вы сказать нам, какой ваш любимый? — Я знаю, это кажется невероятным, но мне понравились все. Каждый город имеет свою неповторимую красоту. Я правда не могу… Когда Луи начал свою обычную речь, он увидел лицо Гарри, смотревшего на него с печальной и болезненной тоской, цепляясь за каждое его слово. Луи резко остановился. Шатен больше не мог произносить эти слова, зная, что Гарри их слушает. Дипломатия казалась неправильной. Тишина заполнила комнату, когда они смотрели друг на друга, невысказанные слова повисли в воздухе. Все репортеры ждали, когда Луи закончит. Элеонор тоже выжидающе посмотрела на него. Не сводя глаз с Гарри, он объявил: — Рим. Рим был моим любимым городом, — по комнате прокатился одобрительный и восторженный ропот. — Я не забуду этот город, — мягко продолжал Луи. — Рим всегда будет занимать особое место в моем сердце. Губы Гарри изогнулись в едва заметной улыбке. Координатор мероприятий посольства воспринял его ответ как сигнал и начал уводить Луи и Элеонор прочь. Луи оторвал взгляд от Гарри и предложил руку Принцессе, когда они покинули сцену. Когда они спустились вниз, он уже не мог разглядеть публику за завалами из стульев и поднимающихся репортеров; Луи потерял его из виду. Кураторы тоже торопили его, направляя к выходу из комнаты, где в дверном проеме стоял Лиам. В коридоре Луи разглядел Гейтса, деловито совещающегося с Анесидорскими чиновниками. — Ваше Королевское Высочество, — приветствовал его Пейн с широкой улыбкой. — Молодцы! Принцесса Элеонор извинилась и ушла в свои покои, а Луи остановился поболтать с Лиамом. Принц снова бросил тревожный взгляд на аудиторию, надеясь в последний раз взглянуть на Гарри, но не смог его заметить. На выходе очередь из людей была совершенно незнакомой. Луи нигде не мог найти мокрой и долговязой фигуры Гарри. — Лиам, — в отчаянии произнес он, — я хотел бы встретиться с представителями прессы и поблагодарить их лично, — он надавил на руку Лиама. — Не мог бы ты сделать объявление? Лиам склонил голову набок. Хотя для приветствия прессы существовал протокол, оно обычно планировалось заранее, с должным учетом соображений безопасности. То, что хотел сделать принц, было в высшей степени неортодоксально. — А есть какая-то особая причина? — Лиам указал на шумную комнату. — Вы же видите, что они все уходят, Ваше Высочество. Собрать их всех вместе было бы не так уж просто. Сквозь толпу людей, мечущихся по комнате, Луи заметил Гарри, который неподвижно сидел в кресле, собирая свои вещи будто в замедленной съемке, с пустым и несчастным лицом, неуклюже свесив руки и ноги. — Только его, — сказал Томлинсон, указывая на Гарри. — Мне показалось, что он задал очень хороший вопрос. Не так ли? Лиам снова ощутил непредсказуемую перемену, произошедшую с Луи после его возвращения в посольство. — Только его? — сказал Лиам. — Гарри Стайлс? Он? — Я хочу продолжить его вопрос, — сказал Луи, — об энергии… ядерной… штуке. Чтобы немного уточнить мой ответ. Не хочу, чтобы меня не правильно поняли, знаешь, ха-ха. Не могли бы вы попросить его встретиться со мной в боковом офисе? Через пять минут, — он подумал, что кабинет, примыкающий к Большому залу и выходящий во двор, будет тихим, но не слишком уютным, подходящим местом для деловых встреч. Лиам скептически посмотрел на него. — Если вы этого хотите, мой Принц. Луи быстро кивнул, избегая дальнейшего зрительного контакта с Лиамом, и направился в офис, универсальный конференц-зал и место для хранения почты посольства. Вдоль стен тянулись картотечные шкафы. С одной стороны комнаты стоял большой простой деревянный стол, а у стены — три современных деревянных стула. Он мерил шагами ковер, пока в дверь не постучали. С другой стороны стояли Гарри, Найл и Лиам. Шум из Большого зала постепенно затихал. Послышалось тихое бормотание и какофония убираемых столов и стульев. Лицо Гарри выражало предвкушение и тоску, а лицо Найла сияло от восторга. — Мистер Гарри Стайлс, — сказал Пейн, — и его фотограф Мистер… — Хоран, — сказал Найл. — Мистер Хоран, — сказал Лиам. — Вам что-нибудь нужно, Ваше Высочество? Хотите, чтобы я остался? Луи покачал головой, не зная, смеяться ему или плакать. — Это займет всего минуту, — повернулся он к Лиаму. — Со мной все будет в порядке, Пейно. Гарри быстро повернул голову, чтобы еще раз взглянуть на Лиама. Это был знаменитый Пейно, который заботился о Луи, который имел честь желать ему спокойной ночи и будить его по утрам. Лиам, казалось, не замечал этого внимания, а Найл наблюдал за всем происходящим, как увлеченный зритель. — Я буду снаружи, если понадоблюсь Вам, Ваше Высочество, — осторожно сказал Лиам. Он бросил последний взгляд на мокрые волосы Гарри и фотоаппаратуру Найла. — Мистер Хоран, могу я попросить вас оставить свое оборудование здесь, со мной? — А? — Найл посмотрел на свои камеры. — О! Нет проблем, приятель. Дай мне кое-что вытащить. Он в боковом кармане, вот здесь, — он расстегнул молнию на кармане и достал маленький предмет, показывая его Лиаму, который, по-видимому, был удовлетворен. — Я буду здесь, Ваше Высочество, — повторил Пейн. Он прошел немного по коридору, подозрительно оглядываясь, как будто Луи мог снова исчезнуть. Гарри и Найл все еще стояли в дверях. Хоран украдкой оглядел коридор, а затем осторожно вошел в кабинет, оказавшись лицом к лицу с Луи. Он протянул руку, и Луи взял ее, думая, что хочет пожать. Вместо этого в его ладонь был вложен небольшой продолговатый предмет. Поняв, что именно эту вещь Найл хотел достать из сумки с фотоаппаратом, Луи удивленно посмотрел на него. — Это карта памяти, — сказал Найл. — Со всеми фотографиями, которые я сделал. Все еще не понимая, Луи повернулся к Гарри за объяснением, но тот снова посмотрел на Найла. — Это все твои фотографии, — сказал Найл, — и несколько фотографий Гарри. Все со вчерашнего дня. Я не знаю… я подумал, может быть, ты захочешь оставить их для воспоминаний. Это единственная копия. Шатен перевел взгляд с Гарри на Найла. — Ты не сделал копию для себя? — Нет, это твое, — сказал Найл. — Я уже удалил все остальное. Ты сам решаешь, что с ним делать. Выбрось, если хочешь — Мы встречались с моим редактором, — объяснил Гарри. — Сегодня утром мы окончательно убили эту историю. Рука Луи сжала флешку. Она казалась гладкой и маленькой в его руке. Он осторожно положил ее в карман. — Спасибо, — сказал он им обоим. — Никаких проблем, приятель, — Найл провел рукой по волосам. — А я сейчас свалю. Веди себя прилично, а, Луи? Я ведь не буду обезглавлен или что-то в этом роде, если буду называть тебя Луи в посольстве? Шатен покачал головой. — Я буду скучать по тебе, Найл. Очень. Ты самый лучший. Найл игриво шлепнул его, а затем раскрыл объятия. — Давай обнимемся. Луи опустился в его объятия и оставался там долгое время. Найл похлопал его по спине, крепко сжимая его. Подбородок Томлинсона сплющился на его плече, его лицо сморщилось от нежности. Хоран снова похлопал его по плечу. — Я подожду тебя снаружи, Гарри, — сказал Найл, взглянув на него. Тот стоял неподвижно, сжимая сумку так, словно от этого зависела его жизнь. — Может быть, я когда-нибудь сфотографирую тебя по-настоящему, Луи, как короля! — сказал он. — Это было бы очень весело! — Буду ждать с нетерпением, — сказал Луи. — Пока мы не встретимся снова, друг. — Да, — сказал Найл. — Люблю тебя, мой мальчик, — сочувственно сжав Гарри в объятиях, Найл вышел и закрыл за собой дверь. Луи и Гарри наконец остались одни. Внезапно больше не осталось слов, которые нужно было сказать. Времени тоже не было — скоро Гейтс будет ждать Луи. На самом деле, он мог постучать в дверь в любую минуту. Гарри бросил сумку и шагнул вперед, а Луи подбежал к нему. Не говоря больше ни слова, он притянул Луи к себе. Они обняли друг друга, встречаясь губами. В отличие от прошлой ночи, когда они оба были осторожными и изучающими, теперь их поцелуй был неистовым, эмоциональным, происходящим вопреки всем ожиданиям. Они целовались с чистой тоской и невозможностью, как будто наступал конец света. Они сняли пиджаки, и Гарри развернул шатена, прижал его спиной к стене, прижался к нему и наклонился, чтобы поцеловать. Луи закусил губу, стараясь не шуметь, потому что Лиам ждал его прямо за дверью. Его грудь тяжело вздымалась. Гарри прижал оба запястья Луи к стене своей огромной левой рукой, проводя языком по его рту. Другой рукой он провел по груди, ощупывая гладкие грудные мышцы и твердый гребень грудины между ними, затем провел по груди и обхватил левую. Не отрывая губ от губ Луи, Гарри провел большим пальцем по левому соску. — Ах, — простонал Луи. — Гарри. Стайлс поцеловал его с открытым ртом. — Я скучаю по тебе. Гарри наклонил голову, все еще играя с соском, и наклонился, чтобы поцеловать его еще раз. Его очки запотели от жары. То, как Гарри играл с его соском, заставило член Луи дернуться и напрячься. Внезапно Луи представил себе Гарри, стоящего на коленях и отсасывающего ему в одних очках. Он хотел кончить на них, посмотреть, как она покроет линзы, хорошенький носик и пухлые красные губы. Затем Луи бы снял очки, наклонялся, чтобы поцеловать Гарри и вылизать его дочиста. Представив себе это, Луи так сильно впился зубами в губы Гарри, что у того чуть не потекла кровь. Запах дождя задержался в волосах Гарри. Руки Луи болели от того, что его держали так сильно, поэтому он стряхнул их и обхватил парня за шею. Пока они целовались, Гарри медленно развернул их так, что он оказался спиной к стене. Оба они были тверды, и ни один из них не думал о последствиях. Шатен прижался к нему, чтобы почувствовать, как их эрекции поднялись к животу. Луи обхватил Гарри ногой, и, поняв его, Гарри схватил его за задницу и поднял под бедра. Стайлс прижался своим членом к его заднице. Все еще целуя и облизывая рот, Гарри поместил свой член между ягодиц парня. — Да, — прорычал Луи. — Мой дорогой, да. Он вцепился и широкую, подтянутую спину Гарри, чувствуя, как комкается одежда. Луи хотел быть с ним всегда, лежать рядом, обнимать его, касаться его обнаженной кожи каждую ночь и утро. Он хотел целовать его между лопатками и уткнуться носом в поясницу, вдоль позвоночника, карабкаясь по ребрам и позвонкам губами. Луи хотел лежать в постели, ничего не делая в субботу утром, только чтобы Гарри небрежно перевернул его тело, провел пальцами по его телу и медленно, методично трахал его, пока он не заплакал. Луи хотел чувствовать вес Гарри позади себя, пока он будет вдавливать свой член в его дырочку, так возбуждаясь, что он не мог не взорваться. — Мнг, Гарри, — Луи схватил его за спину и поцеловал в шею. — Ебать. — Мы можем это сделать, — сказал Гарри, отпуская Луи и расстегивая его брюки, спуская их до колен. Член Луи вырвался на свободу. Гарри снял брюки с одной ноги и наклонился, чтобы поцеловать член. Одним размашистым движением он взял его почти до конца, — Агхгх, — выдохнул Луи. Стайлс сосал его до тех пор, пока смазка не начала смешиваться со слюной на подбородке. Луи сжал свой член у основания и подтолкнул бархатистую кожу к кончику. Линия между его рукой и ртом Гарри была размыта. Его член ударил Гарри по задней стенке горла, и Гарри сглотнул. Сдержанно застонав, Луи коснулся щеки Гарри, снимая с него запотевшие очки. Он осторожно положил их на пол. Глаза Гарри были такими кристально-зелеными, что Луи мог в них потеряться. Стайлс провел языком по кончику члена, поглаживая его щелку, слизывая капли смазки. Затем он обхватил член губами и снова заглотил. Несмотря на все свои усилия, Луи едва сдерживался. Он почувствовал, как что-то пронеслось за его яйцами, словно волна. — Я хочу тебя, Гарри, — фыркнул он. — Хочу почувствовать тебя между ног. Можно, только один раз? Он оттолкнул Гарри и поднял его, чтобы поцеловать, пробуя свой вкус у него на языке. Он расстегнул молнию на брюках Гарри и спустил их до бедер. Высвободившись, он раздвинул ноги Луи и втиснул между ними свой твердый член, влажный кончик которого уютно устроился между его ягодицами. — Ты приятно чувствуешься, — прошептал Гарри. — И ты тоже. — Мы действительно ничего не можем сделать, Луи, — извинился Гарри. — Я не подготовился. — Неважно, — сказал шатен. — Мне достаточно быть с тобой, — он коснулся темных лобковых волос Гарри, проведя пальцем по основанию его члена. Раздвинув ноги, член Луи был тверд как камень на животе Гарри. — Мы должны остановиться. Они скоро придут. Гарри несколько раз качнул бедрами, чтобы почувствовать реакцию Луи. Тот закрыл глаза. Его лицо затерялось в удовольствии, ресницы веером рассыпались по щекам, рот закрылся от глубокого чувства, когда Гарри начал входить и выходить. Его член подпрыгнул, как дубинка. Головка была темно-розовой, горячей и твердой, влажной. — Я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь трахнул меня, — мечтательно вздохнул Луи. Стайлс провел пальцами по спине Луи. Обе руки держали его за талию, когда он наклонился вперед. — С удовольствием, — сказал он. Он поцеловал Луи в нос, потом в губы. — А еще я бы с удовольствием вылизал тебя. Все, что захочешь. — Все это меню бара, — рассмеялся Луи, обнимая Гарри за шею. Он уткнулся в него носом. — Все меню и даже больше. Луи поцеловал его еще раз. Их поцелуй углубился, и они не остановились. Гарри сильно надавил на задницу, когда Луи сомкнул ноги и сжал их. Томлинсону было удивительно чувствовать, как Гарри дрожит, трахая его бедра и кончая на него. Вскоре Гарри уже дергал себя за основание, становясь все более неистовым и ускоряясь. Еще через несколько секунд Луи почувствовал, как между ног у него потекла жидкость, стекая по бедрам. Гарри вздрогнул. Его движения замедлились. Он издал тихий скулящий звук, оргазм был не таким сильным, как прошлой ночью, но все же приятным. Наблюдая за ним, Луи прижал свой член к Гарри и начал яростно тереться, поглаживая головку и поглаживая себя. Стайлс отстранился, член покраснел. Он оттолкнул руку Луи и засосал его член, обхватив ладонью основание. Одной рукой он сжал широкое плечо журналиста, а другая была в его влажных кудрях, пока голова двигалась между его ног. Тяжело дыша, Луи боролся с желанием громко застонать, его горло горело от удовольствия. В последнюю секунду он оттолкнул Гарри и кончил в свою руку. Он застонал высоким, тихим стоном, беспокоясь, что они могут услышать его, но все равно наслаждаясь этим. Искаженное лицо Луи медленно расслабилось, и его дрожь превратилась в глубокое, спокойное дыхание. Он посмотрел на Стайлса знойными, прикрытыми веками глазами и рассмеялся. Они должны были найти салфетки и привести себя в порядок. Но сначала Луи наклонился и снова поцеловал его. Когда они закончили уборку, Гарри взглянул на Луи и объявил: — Я уезжаю. Луи прекратил то, что делал. — Почему? Куда? — В Неаполь, — Гарри сделал паузу. — Потом Азия. Возможно, я пробуду в Гонконге довольно долго. — О, — сказал Луи, опешив. Гарри увидел его обиженное лицо. — Я иду на задание, Лу. Друг пригласил меня, это хорошая возможность. И я должен это сделать. Я не могу здесь оставаться. Луи был подавлен. — Я понимаю. Гарри подошел ближе, но не прикоснулся к нему. Ничто не могло облегчить этот момент. В коридоре раздался громкий звук, и оба рефлекторно подскочили. Через мгновение Гарри обернулся. — Может быть, однажды мы оба найдем свое счастье, — сказал он, — и все будет хорошо. — Это не мой выбор, Гарри, — запротестовал Луи. — Хотел бы я, чтобы это было так. Страна зависит от меня. Мы потратили месяцы на переговоры об этих сделках. Они чрезвычайно важны для долгосрочного благосостояния моей страны. Я не могу поставить себя выше этого, я не могу этого сделать, — он печально покачал головой. — Я бы выбрал тебя, ты же знаешь. Я бы всегда выбрал тебя. Ты ведь это знаешь, да? — Луи, — Гарри легонько коснулся его спины. — Я бы тоже выбрал тебя. В дверь постучали. Они услышали, как Лиам громко сказал: — Ваше Королевское Высочество, обед вот-вот начнется. Наши гости уже ждут. Луи повернулся к Гарри. Вот и все. — Ты тоже должен следовать за своей мечтой, — сказал он. — Не сдавайся. — Я так и сделаю, — Гарри склонил голову. — Обещаешь? Кивнув, Гарри посмотрел в его широко раскрытые голубые глаза. — Ты дал мне надежду. Лиам постучал еще раз. — Принц Луи? Эй! Все в порядке? — Сейчас буду! — яростно закричал Луи. Не раздумывая больше ни секунды, Луи быстро расстегнул пуговицу воротника и стал искать застежку. Девять лет Принц Луи носил свое золотое ожерелье, не снимая. Чистота золота стерла все острые края до гладкого блеска. Он трясущимися пальцами двигал застежку, пока она не открылась. Сняв его с шеи, Луи раскрыл ладонь Гарри, положил в нее золотую цепочку и амулет, а затем сжал его в кулак. Цепь исчезла. Шея Луи была холодной и голой. — На удачу, — сказал он. — Луи… — Гарри нахмурился, в его глазах заблестели слезы. — ελπίδα, — сказал Томлинсон. — На дне ящика Пандоры лежит надежда. Никогда не забывай, — он быстро поцеловал Гарри в губы. — Я люблю тебя. И об этом тоже не забывай, — Луи приблизил свое лицо ближе и снова поцеловал Гарри нежно-нежно. — Спасибо тебе. Он сжал руки Гарри, взял свой пиджак и направился к двери. Быстро открыв ее, Луи шагнул за порог, не оглядываясь. Секунду спустя Лиам постучал в открытую дверь и осторожно вошел. Гарри незаметно сунул ожерелье в карман брюк. — Мистер Стайлс? — сказал он. — Все в порядке? Гарри расчесал волосы руками, подхватив пиджак и сумку, пока Лиам наблюдал за ним. — Вы получили интервью, которое вам было нужно? — спросил Лиам. — Его Королевское Высочество сказал, что хочет проверить некоторые факты, чтобы не было ошибок… — Да, — быстро ответил Гарри. Он с силой прокашлялся. — Мы рассмотрели некоторые факты. Куча великих фактов. Я благодарен за предоставленную возможность, мистер… — Лиам Пейн, — они пожали друг другу руки. — Я могу проводить вас и мистера Хорана. Боюсь, что в данный момент посольство выполняет официальную функцию. — Конечно, — кивнул Гарри. Он повесил сумку на плечо и последовал за Лиамом. Найл ждал в приемной посольства, просматривая последние фотографии на своей камере. Убрав камеру, тот широко раскрыл глаза от сочувствия, когда увидел Гарри. Гарри поджал губы и посмотрел вниз. Они молча вышли через боковую дверь посольства. Стоя на тротуаре, Найл повернул ладонь вверх, чтобы посмотреть, вернется ли дождь. Окна посольства были матово-матовыми, ничего не было видно. — И что теперь? — спросил Хоран. Гарри посмотрел на небо. Слоистые облака медленно уносились прочь. Тротуары устилали влажные листья. — Я иду домой, — сказал он.