One More Time Again

— Две песни, два исключения, — объявил Саймон. В понедельник они пришли в офис Саймона на еженедельное собрание. Они, как обычно, окружены белыми и серыми стенами его кабинета. С одной стороны над ними нависала съемочная группа, с другой — гигантский портрет Саймона Коуэлла. А сам Саймон Коуэлл сидел напротив них, сложив руки под подбородком, и смотрел на них. — Это будет тяжелая неделя, ребята. Но я не сомневаюсь, что вы докажете, на что способны. Я всегда знал, что у вас есть потенциал, и вы показали нам, что готовы много работать. Гарри заерзал на диване между Луи и Лиамом. Он был удивлен, когда Луи плюхнулся на диван рядом с ним и нежно толкнул его плечом. Но шатен с каждым днем становился все менее жестким и неестественным. — Тема этой недели — рок, — сказал Саймон. — Рок, — повторил Найл, почти глядя на Гарри. Они впятером перебрали песни, которые Гарри запомнил с прошлого раза, и теперь, когда в конкурсе осталось всего три шоу, на этой неделе был рок или диско. — Какие у нас будут песни? — спросил Лиам. Гарри знал, что парни видели, что в его дневнике были записаны Summer of '69 и You Are So Beautiful To Me. — Думаю, пришло время дать вам немного независимости, — сказал мужчина. Он откинулся на спинку белого кресла. — Независимости? — спросил Луи. — Мы устали выслушивать жалобы на то, что мы не позволяем вам выбирать песни, которые вы хотите спеть, — сказал Саймон, глядя на камеры. Гарри увидел, как другие парни смотрели друг на друга по обеим сторонам от него. Но он помнил это с прошлого раза. — Ладно, как насчет… — начал Найл. — Сколько у нас есть времени на раздумья? — Стайлс прервал его прежде, чем он успел назвать песни, которые записал Гарри. — У вас есть время до завтра, — сказал им Саймон. После того как он махнул камерами и они вышли из комнаты, Саймон повернулся к ним. — Сегодня тяжелый день, ребята. Сандип скоро встретится с вами, чтобы обсудить идеи. Я также договорился, что Навин из пиар-компании приедет и поможет вам подготовиться к интервью на этой неделе, — сказал Коуэлл. — Какие интервью? — спросил Луи. До сих пор среди недели были только раздачи автографов. Официальные интервью по выходным, когда они находятся в Fountain Studios перед шоу. — Осталось совсем немного выступлений, ребята, и с каждой неделей вам уделяется все больше и больше внимания, — сказал Саймон. Он удовлетворенно посмотрел на них. — Если вы будете и дальше все хорошо делать, я не сомневаюсь, что в конце увижу вас стоящими на сцене, когда победителями объявят One Direction. Кстати о хороших выступлениях, к субботе здесь будет Джастин Бибер. — Хей, Пейно, это же твой кумир, — сказал Луи, обнимая Гарри за спиной и дергая Лиама за волосы. — Он не мой кумир, — пробормотал Лиам, отталкивая руку Луи. — Тогда зачем ты сделал прическу как у него? — поддразнил его Луи. Вместо того чтобы отдернуть руку, он позволил ей упасть на плечо Гарри. Саймон неодобрительно посмотрел на него, и Гарри автоматически напрягся. Но когда он проследил за его острым взглядом, он сфокусировался не на том месте, где Луи легонько сжал его плечо, а на Лиаме. — На твоем месте я бы не стал от этого отмахиваться, — сказал Саймон. — Я не отмахиваюсь, я не имел в виду… — Глаза Пейна расширились от паники из-за того, что он что-то не так понял. — На самом деле, — продолжил Саймон, — я бы искал любые сравнения с Джастином Бибером. Он едва старше Гарри, и он явление мирового масштаба в той же демографической группе, что и вы, мальчики. Вы могли бы узнать кое-что, изучая его. — Это неправда. Саймон, прищурившись, посмотрел на Гарри. — На самом деле он на месяц младше меня, — поправил его Стайлс с уверенностью человека, который провел восемь лет в сравнении с этим парнем. …Неделя The Beatles обещала стать настоящим разочарованием. Даже Шер оставила свою отличительную нервозность позади для мягкого исполнения Imagine. Декоратор Мэтт Кардл слишком полагался на своих дерзких бэк-танцоров и не показал нам такого хорошего вокала, как в последние недели. Даже одухотворенная попытка нашей любимой певицы-скауза спеть Yesterday провалилась. И как только мы собирались писать письмо Саймону Коуэллу с жалобой на то, что четырнадцать миллионов зрителей потратили время впустую, на сцену вышла его собственная пятерка. Возможно, не все будут довольны тем, как его молодой бойз-бэнд превратил психоделическую медитацию The Beatles в подростковый поп-гимн, но никто не может отрицать, что броская энергия спасла ночь… Гарри с улыбкой вернул Лиаму телефон. Честно говоря, они, вероятно, не должны были соглашаться на такое. Зейн дважды брал перерыв. Луи запыхался, и у него не было сил, чтобы закончить соло. Лиам хорошо их поддерживал, но не был достаточно уверен в себе, чтобы возглавить хор. И было несколько моментов, когда хореография была по-настоящему быстрой. Но Лиам прикрывал Зейна, вступающего в куплет наполовину охрипшим. Гарри выпрыгивал со своей частью с большей силой, чтобы прикрыть незаконченное соло Луи. И как группа вместе они были достаточно сильны, чтобы не было сильно видно, что Лиам не ведет хор. Хореографию не мог спасти никто, но отрывочные комментарии Луиса Уолша по этому поводу были подавлены тем фактом, что все видели, что они, несомненно, провалили свою песню. — А вот и результаты сегодняшнего вечера, — сказал Пейн. Он снова передал Гарри телефон. …Семь серий Х-фактор сократились до семи выступлений, пока Пейдж Ричардсон прошлой ночью проиграл Шер. До финала осталось всего два уик-энда, так что можно ожидать, что дальше все будет только напряженнее… …Что касается наших прогнозов на победителя. Ну, пятерка Коуэлла теперь идет вровень с Мэттом Кардлом в ставках на победу в этом году… — Как ты думаешь, мы сможем победить? — спросил Лиам. Гарри посмотрел на Найла, который с интересом наблюдал за ними, открывая пакет с чипсами. — Зависит от того, подстроено все или нет, Ли, — сказал Гарри. — Как же мы тогда узнаем? — спросил тот. — От того, выиграем мы или нет, — сказал Найл, отправляя хрустящую чипсинку в рот. — Если мы победим, ничего не подстроено. Если проиграем, то да. — Так просто? — Гарри выгнул бровь. Найл глубокомысленно кивнул и положил в рот еще одну чипсинку. Оказалось, что тренинг по социальным медиа был меньше об их популярности и больше о растущей вероятности того, что им придется отвечать на вопросы о скандалах, которые сейчас на первых страницах газет. «Ошибка с микрофоном» споры об автотюне все еще не утихли, а теперь появились истории о том, как судьи «сыты по горло конкурсантами, требующими выбирать песни самим». Начали они с контроля за ущербом, а закончили о привлечении внимании, и их тезисах, включая то, как они должны упоминать Джастина Бибера при любой возможности; все это было расписано в презентации, которую Навин высветил на стену конференц-зала. У Гарри слишком много воспоминаний об этом конференц-зале и презентациях в нем, поэтому он старался уделять так мало внимания, как только мог. В любом случае он немного рассеян, по тому, как Луи смотрит на него из-под ресниц. Найл просто напросто заснул в своем кресле, а Зейн вовсе не палится со своим телефоном под столом. Но вот Лиам ни разу не отвел глаз от презентации Навина — на самом деле он выглядел так, как будто ему хотелось записать все в блокнот, так что они в хороших руках. — Когда мне уже дадут их отрезать? Пожалуйста, скажи мне, что скоро? — спросил Лиам Стайлса, раздраженно морщась, глядя в зеркало в мужском туалете. Затем он отстранился, внезапно в ужасе глядя на себя. — Я сейчас говорю как Луи, да? Драматизирую насчет стрижки. — Ты не поверишь, до какой драмы доходит эта группа, когда дело касается волос, — сказал Гарри и не мог не улыбнуться ему в ответ. — Это ерунда. На этих словах Гарри намочил руки водой и провел ими по волосам, взъерошивая спутанные кудри. Лиам с секунду подозрительно смотрел на него, а затем вздохнул. — Саймон действительно сердится, что мы хотим сменить песни? Это было несколько недель назад. — Нет, все это случилось и в прошлый раз, — сказал Гарри. Не понятно, как он мог забыть об этом. В то время он был так доволен тем, что первая песня, которую он выпалил — 'Summer of '69', которую он пел со своей старой группой — получила улыбку Саймона и одобрительный кивок. — Мы должны выбрать те же тогда? — спросил Пейн. Они с Гарри разговаривали этим утром, пока Лиам бегал на беговой дорожке, а Гарри занимался с гирями. — Я знаю, ты сказал, что 'You Are So Beautiful To Me' не совсем получилась, но у тебя было несколько идей, как можно ее изменить, и у нас могло бы все получиться. — На этот раз мы определенно могли бы сделать это лучше, — сказал Гарри. Видеть их отражения в зеркале, разговаривающими друг с другом, все еще загадочно даже после месяца здесь. Наверное, сегодня было уже достаточно сказано о стрижке Лиама в стиле Джастина Бибера. У отражения Гарри все еще невероятно большие зеленые глаза. Это как смотреть на живую фотографию восьмилетней давности. — Но мы могли бы сделать еще лучше с другой песней, — сказал Стайлс, отводя глаза от их отражений. — Но 'Summer of '69' было хорошим. Людям нравилось.   Сандип предложил одну энергичную песню и одну эмоциональную песню, что было похоже на то, что у них было в прошлый раз. Он, кажется, доволен предложением Гарри 'Summer of '69' как песня с более быстрым темпом. Но даже когда он кивнул в знак согласия, Гарри внезапно выпалил: — Или что-то, что больше похоже на рок. — Я думал, что 'Summer of '69' было хорошим предложением, — смущенно сказал Лиам. — Да, — начал Гарри. — Но… — Но больше рока? — Сандип подхватил разговор. — О чем ты думаешь, Гарри? Поскольку рок — это своего рода жанр Гарри, то, его мысли — это список из девятнадцати песен. Как обычно, вкус Гарри не всегда точно соответствовал с девочками-подростками Великобритании, поэтому вскоре он сократился до трех песен. А потом всего две, когда про первую Сандип сказал: — Может быть, это слишком сексуально для вас, мальчики. — Но у нас был секс, — запротестовал Зейн, прислонившись к столу звукозаписывающей кабинки. — Ну, у некоторых из нас. — Правда, Малик? У тебя было «трахались ночь напролет», а? — спросил Луи. Гарри не мог не рассмеяться и прикрыл рот. Шатен оглянулся, но вместо того, чтобы сразу же посерьезнеть, встретившись с ним взглядом, как это было всю прошлую неделю, у его глаз появились морщинки. — Заткнись, — пробормотал Зейн. Найл засмеялся. — Дело не в том, что ты делал или не делал… — Сандип быстро взмахнул рукой. — …и я правда не хочу знать, что там было. — Найл снова засмеялся. — Речь идет о ваших юных фанатах. И о их родителях, которые кладут деньги на счет ребенка, которые звонят за вас. Вы не хотите секса, вы хотите веселья. — Тогда 'I Love Rock 'n Roll', — сказал Лиам, указывая на одну из двух оставшихся песен. — Конечно, давайте послушаем еще раз, — сказал Сандип и включил выступление Джоан Джетт на YouTube. Пока шло видео, Гарри смотрел на стену и пытался представить, как они поют ее. — Что скажете, ребята? — сказал Сандип, когда видео закончилось. Гарри собирался сказать, что это, кажется, не совсем подходит им, не им из 2010. Но затем Сандип добавил: — Будет не так сложно перестроить ее для вас, ребята. Мы бы изменили местоимения обратно на оригинальные тексты Arrows. — Зачем? — спросил Луи. — Что зачем? — сказал Сандип. Он открыл новое окно, чтобы скопировать текст. — Зачем нам менять местоимения? — спокойно сказал Луи, заправив челку под шапочку. Гарри уставился на него. Сандип тоже. Сандип заговорил первым. — Потому что это была версия Джоан Джетт, и она пела о парне. — Какое это имеет значение? Гарри разрывался между тем, чтобы зажать ладонью рот Луи или уши Сандипа, но слова уже повисли в душном воздухе звукозаписывающей будки. С того разговора, который он подслушал в коридоре, прошло несколько недель назад, Гарри знал, что они с Сандипом играют в одну и ту же игру. Он до сих пор не понял, на чьей он стороне. Но сейчас Сандип задумчиво смотрел на Луи, как будто он только что дал ему еще один кусочек головоломки, и Гарри не хотел, чтобы у него были кусочки мозаики. Особенно те кусочки, что есть у него сейчас. Гарри знал, что это он часто выдает случайные фразочки. Если бы он был поумнее, то сказал бы что-нибудь такое, что заставило бы Сандипа забыть обо всем, но… Вместо этого он закричал: — Паук! — и спрыгнул со стола, на котором сидел. Он не собирался падать, но у него не было времени, чтобы выпрямить ноги. И, по крайней мере, это привлекло внимание. — О боже, Гарри, — воскликнул Лиам. Луи опустился на колени рядом с ним. — Какого черта? Сандип моргнул и спросил: — Ты в порядке? — Да, эм. — Гарри потер больной копчик. Он снова посмотрел на стол. — Там был паук. Луи проследил за его взглядом и недоверчиво посмотрел на него. Зейн рассмеялся. — Да, думаю, мы поняли. — Так, эм, а где теперь паук? — спросил Найл, робко пробираясь к двери кабинки звукозаписи. Малик равнодушно посмотрел на него. — Я думал, ты боишься только высоты и тесноты. — Все в порядке, я поймал его, — сказал Лиам, хлопая рукой по столу. — Подожди, там действительно был паук? — Гарри почувствовал, как его глаза расширяются. Именно там он и сидел. Лиам простонал и потер глаза рукой. После того как Луи помог ему подняться с пола, их время с Сандипом почти закончилось, и у них осталось время только для того, чтобы единогласно прийти к выводу, что лучше всего им подходит Summer of '69. Домашним заданием было до вечера отправить Сандипу письмо с предложением второй песни. — Ну и где он? — спросил Зейн, когда они шли от вокзала к дому Х-Фактор. — Где кто? Мы потеряли кого-то по дороге? — спросил Луи. Он повернулся и сосчитал вслух, прежде чем повернуться обратно к Малику. — Нет, все здесь. Я посчитал. Зейн закатил глаза. — Я спрашивал Гарри, где его парень. Ты говорил, что сказал ему на прошлой неделе, да? Тот осторожно кивнул. На мгновение он встретился взглядом с Луи, прежде чем отвернуться. — Просто интересно, пришел ли он на шоу, — сказал Зейн, пожимая плечами. — Ох, эм. — Да, парень был бы полным идиотом, если бы этого не сделал, верно? — сказал Луи. Гарри бросил на него недоверчивый взгляд. — Нет, я просто хотел сказать… — начал Зейн, выглядя немного смущенным. — Я не говорю, что он придурок, если его там не было. Луи пожал плечами. — Разве Гарри не проделал весь путь во времени для него? Не слишком ли вы много требуете от него. Гарри заметил, что Лиам в замешательстве оторвался от телефона. — Может быть, он даже не рядом с Лондоном, — сказал Найл. — Гарри сказал, что он певец. Может быть он где-нибудь путешествует. — Что? — Стайлс оглядел их всех. — Я никогда не говорил, что он певец. — Ты сказал, что он написал ту песню. И ты сказал, что он знаменит чем-то большим, чем просто отношениями с тобой, — сказал Найл. — Никто не стал таким знаменитым, просто сочиняя песни. Гарри открыл рот, чтобы возразить, но логика Найла не ошибочна… — Ты много думал об этом, — сказал Зейн. Хоран пожал плечами. — Гарри попросил нас больше не гадать. Он никогда не говорил, что мы не можем думать о том, кто это может быть. — Действительно, — сказал Луи. Он многозначительно выгнул брови. — Итак, Найлер, как ты думаешь, кто это? — Пока не знаю, но он певец, не так ли? — сказал Найл. — Я… — снова начал Гарри. — Как он поет, Хазза? — вмешался Луи. — Он хорош? — Он… не ужасен? — медленно произнес Стайлс. Зейн рассмеялся. — Солидное одобрение. — У него такой же низкий голос, как у тебя? — спросил Луи с притворным любопытством. — Нет? — попытался Гарри. Он понятия не имел, что Луи творил, что он делает, но если он не хотел, чтобы другие парни поняли это, он не должен поощрять это. — Его голос как будто противоположен моему, я думаю? — Значит, он противоположность Йоко Оно, и его голос противоположен твоему? — сказал Найл. — Ты мог бы дать нам подсказку и получше. — Но я не хотел давать вам подсказок, — запротестовал Гарри. Томлинсон покачал головой. Его глаза светло-голубые, как небо над головой, и морщинки в самом лучшем виде. — Не хотите чашечку чая? Зейн разразился смехом в середине предложения. Он взял предложенную чашку. — Я пытался ответить на вопрос. Луи просто проигнорировал его, и наклонился, чтобы налить еще чашку. Он передал следующую чашку вверх по лестнице Лиаму, который удивленно выгнул брови. Найл, который сидел рядом с ним, получил следующую. И он повернулся и подал Гарри последнюю. И подмигнул ему. — Итак, эм, — снова начал Зейн. — Как я говорил… А что был за вопрос? — Пожалуйста, постарайся сосредоточиться, парень, — набросился на него Луи. — Но тогда перейдем к следующему, — он достал лист бумаги из-под себя и расправил ее, глядя на нее поверх очков, которые определенно не его собственные. Гарри спрятал улыбку, делая вид, что делал глоток чая. Притворился, потому что прекрасно понимал, что не было никаких шансов на то, что здесь не замешано что-то ужасное. — Итак, — наконец сказал Луи, щурясь. — Алекс хочет знать, кто любит петь в душе? — Какой человек не поет в душе? — спросил Лиам. —  Это подтверждение от Пейно, — сказал Томлинсон, поворачиваясь к Найлу. — А ты, Неил? Хоран рассмеялся. — Конечно, да. — Тогда какие песни вы поете? Зейн? — Луи повернулся к нему. — Мне немного нравится Крис Браун, — сказал он. Луи поиграл бровями, и Найл рассмеялся. — Мне нравится The Script, — сказал Лиам. — Мне нравится их новая песня… Что за… — Он поморщился и поднял чашку. — Что ты туда положил? — Ты оскорбляешь мои навыки приготовления чая, Пейно? — Да, черт возьми, на вкус как… — Лиам все еще скривился. На ступеньке рядом с Луи Найл заглянул в свою чашку. — Как корнишоны? Кажется, я вижу здесь один. Зейн издал рвотный звук. — Ты с ума сошел? Зачем кому-то класть корнишоны в чай? — спросил Пейн, как будто совсем не знал Луи. — Ребята, пожалуйста, давайте вернемся к вопросам, — сказал Луи. Он поправил очки в металлической оправе и снова посмотрел в камеру. — Приношу искренние извинения нашим зрителям за этот инцидент. Никто не может сосредоточиться. Гарри старался не хихикать. Пэтти жестом обратила на себя внимание, стоя рядом с оператором. — Почему бы нам просто не закончить объявлением, что Джастин Бибер будет выступать в воскресенье? — Хорошо, — сказал Зейн, выпрямляясь рядом с Гарри. — Итак, мы все с нетерпением ждем встречи… — Нет. — Луи пригрозил Малику пальцем. — Ты поешь Криса Брауна в душе. Твои привилегии говорить аннулированы. Найл рассмеялся и взял объявление на себя. Затем Луи повернулся к камере и сказал: — Спасибо за просмотр! Будьте с нами на следующей неделе для еще большего веселья! Мы немного привязались к этой лестнице, так что даже если нас выгонят, мы вернемся сюда и снимем еще один видеодневник. Гарри перевел взгляд с Луи на камеру. — Так что, пожалуйста, голосуйте за нас, чтобы нас не арестовали за нарушение частных границ. Когда все закончилось, Луи взял банку с маринованными корнишонами из своего потайного местечка, и бросил один в рот, прежде чем отправиться на кухню, оставив остальных убирать чай. Они добрались до кухни, и шатен сидел на столе, хрустя корнишонами. — Намного лучше, чем на прошлой неделе, — с облегчением сказал Зейн, когда Гарри поставил чашки в раковину. — Даже с корнишонами. — Особенно с корнишонами, — поправил его Найл, выуживая один из своей чашки. — Наш дневник на прошлой неделе набрал меньше просмотров, чем другие, — сказал Лиам. — Поэтому я спросил Луи, может ли он снова оживить его. Но, знаешь, это было не совсем то, что я имел в виду, когда мы разговаривали. Он все еще выглядел обиженным из-за того, что выпил чай. — Что же ты имел в виду, Пейно? — сказал Луи. — Я собирался использовать соль, но ей не хватало чего-то определенного. — Ты в прошлый раз использовал соль, — услужливо подсказал Гарри. — Он сделал это в прошлый раз? — спросил Зейн. Гарри кивнул, взял мыло и открыл кран. — Мог бы предупредить нас, — пробормотал Пейн. — Ну, все было не совсем так, — сказал Гарри. — Я давно не смотрел дневники. Но я думаю, что корнишоны все еще были, — он нахмурился. — И соль была просто везде. Они заставили нас все пылесосить, — он отвернулся от раковины и посмотрел на Луи. — Ты насыпал ее в свою шапочку, да? Шатен рассмеялся и поправил шапочку. — Точно не знаю, Гарольд. Не я здесь путешественник во времени. — Это странно, — сказал Зейн. — Я имею в виду, почему это изменилось? — Не знаю, — ответил Гарри. Он смотрел за тем, как Луи взял одну из недавно вымытых чашек из его рук. Вместо того чтобы вытереть, он убрал ее обратно в шкафчик, как и всегда, когда помогал мыть посуду. Лиам вздохнул и взял кухонное полотенце. — Говорю вам, ребята, я не знаю правил. Не знаю, что я могу изменить и не могу, не говоря уже о том, что должен, — продолжил Стайлс, моя следующую чашку. — Как, например, в начале, несколько недель назад, мы снимались для TalkTalk. В прошлый раз Луи все время сидел у Эйдена на коленях, но на этот раз нет, — он протянул Лиаму чашку. — Я рассказал об этом Джемме, и она решила, что это эффект бабочки. — О, да, это случайно не фильм такой? — спросил Найл. Он схватил одну из чашек, которые Гарри еще не успел вымыть, достал корнишон, бросил его в рот, и только потом протянул чашку. — Очевидно, это значит, что небольшие изменения могут иметь непредвиденные последствия, — сказал Гарри. Он чувствовал зуд от воспоминания о татуировке бабочки на животе. — Например, бабочка хлопает крыльями, и в конце концов она создает ураган на другой стороне мира или что-то в этом роде. — Хах, — сказал Лиам. — Но, не знаю, есть некоторые вещи, которые отличаются, но многое все такое же, — сказал Гарри. Он выключил кран и повернулся. — Иногда даже когда я пытаюсь это изменить. Например, помните ту ночь в клубе? Я пытался удержать Лиама от растяжения лодыжки, но не смог. — Главное — усилия, — сказал Луи. Гарри смотрел на него с болью во взгляде. Ему нужно гораздо больше, чем усилия, чтобы изменить что-то для Луи. — Все было не так уж плохо, — сказал Лиам, ставя последнюю чашку обратно в шкаф. — Может быть, потому, что это не имело значения. — А что, если ты можешь изменить только то, что связано с причиной твоего возвращения? — спросил Хоран. — Да, ты ведь не для того вернулся в прошлое, чтобы спасти Пейно от небольшой травмы? — сказал Томлинсон. Гарри встретился с ним взглядом и закусил губу. — Ты хочешь сказать, что он отправился в прошлое, чтобы Луи не сидел на коленях у Эйдена? — сказал Зейн. — Или чтобы Луи не насыпал соль в свою шапочку? Найл рассмеялся. Но Гарри решил, что это неплохая идея. Он также не понимал, почему эти вещи имеют значение, но они обе связаны с Луи. Их поиски эмоциональной песни привели их к YouTube, дебатам об определении «рока», еще большим дебатам об определении «рока» Саймона Коуэлла, «нет» от Гарри каждой песни от Элвиса и полууспешной шпионской миссии для выяснения песен других участников. Вечер закончился тем, что Гарри и Ребекка, сидя на диване, рыдали друг другу в плечо, пока по телевизору шли фильмы-катастрофы 90-х годов. — Эм, — услышал Гарри голос Лиама, когда уже шли титры. — Это значит «да» для I Don't Want to Miss a Thing? — Может, нам снова посмотреть сцену с крекерами в виде животных? — предложил Гарри, вытирая глаза. — Не уверен, что вы с Ребеккой снова справитесь с этой сценой, — сказал Луи, рисуя небольшие круги по спине Гарри. Стайлс поднял голову, все еще прижимаясь к плечу девушки. — Справимся, — настоял он. — Теперь, когда мы знаем, что он не умирает, все не так плохо, — храбро сказала Ребекка. — Нет, — твердо сказал Зейн. — Мне не нужно смотреть, как кто-то снова кладет еду в чужие трусики. — Даже на фоне ее отца, поющего любовные песни? — спросил Мэтт, потому что именно он прогуглил этот неприятный факт. — Нет, боже, кажется, меня сейчас стошнит, — сказал Малик. Он сделал глубокий вдох. — Но песня не полная дрянь. — Вовсе нет. Думаю, вы, мальчики, отлично справитесь с этим, — согласилась Ребекка. Лиам поднял телефон. — Сандип сказал, что утром даст нам знать, согласится ли Саймон. Свет в комнате все еще горел, пока остальные парни готовились ко сну. Гарри уже лежал на своей койке, когда почувствовал, как каркас кровати задрожал от чьего-то приближения. Он приподнялся на локтях, одеяло спало ему на грудь, а Луи перелез через него и устроился на своем обычном месте — ранее обычном месте — между ним и стеной. — Эм, привет. — Привет, — сказал Луи. — Он протянул руку, показывая небольшую пачку печенья. — Принес тебе кое-что. — Спасибо? — сказал Гарри, поднимая одну. — Это печенье в форме животных, — сказал шатен. — Это печенье Rich tea? — Тшшш, — зашипел шатен. — Не говори Найлу. Он хотел знать, какие на вкус крекеры в форме животных. Гарри посмотрел на отломанный кусочек печенья в своей руке. — Смотри, это обезьяна, — сказал Луи, поднимая другой кусок печенья. Гарри открыл рот, но Луи сказал, — Эй, прекрати осуждать меня, Гарольд. У нас в доме нет оборудования для фигурного вырезания животных. — Наверное, нет, — сказал Гарри. Он взял еще одну печеньку. — А это тогда что? — Жираф, очевидно, — сказал Луи, закатывая глаза. — Очевидно, — эхом отозвался Стайлс. — Смотри, — Луи выхватил «жирафа» из рук Гарри, а затем опускает одеяло, которое наполовину закрывало грудь парня. Кривобоким треугольником печенья он начал бежать по голому животу Гарри. — Вот жираф марширует по саванне. — А жирафы вообще маршируют? — Конечно, — обиженно сказал Томлинсон. — Смотри, теперь он марширует по холмам… — Он переместил жирафа по ребрам Гарри. Стайлс не мог не захихикать. — Тшш, — предостерег его Луи. Кончик печенья наклонился над пупком Гарри. — Теперь он делает глоток из водопоя. — О боже, — сказал Гарри, снова смеясь. Луи ткнул пальцем в ямочки на щеках, когда комната погрузилась в темноту и Лиам объявил, что пора спать. Луи обиженно вздохнул и бросил печенье с койки на пол. Но даже не попытался встать с кровати Гарри. Вместо этого он оперся на локоть рядом с ним и более тихим голосом сказал: — Ты не смеялся так много. — Мне тоже было шестнадцать, — сказал Гарри, чувствуя, как сдувается. Наверное, за последний месяц он смеялся больше, чем за все предыдущие годы, и не понимал, что смех все еще заметно слабее, чем раньше. — Я вовсе не несчастен, Лу. Просто… Я думаю, что мир стал сложнее, чем раньше. Луи просто смотрел на него. Гарри пытался рассмотреть выражение его лица, чтобы понять, о чем он думал, но было слишком темно, а Луи мог быть закрытой книгой, когда захочет. Но в такой темноте, как эта, он мог разглядеть только общие очертания лица Луи, его скулы, слабый свет, отражающийся в его глазах. Все годы настоящего и будущего слились в этих линиях. Он мог быть Луи после большого концерта, все еще возбужденный и улыбающийся ему в ответ. Он мог бы быть Луи, смотрящим на него с мягкой посторгазмической нежностью, пока Гарри не схватил его обратно для новых объятий. Он мог корчить смешные рожи Гарри только для того, чтобы заставить его хихикать. Он мог улыбаться ему между неуклюжими пьяными поцелуями. Или он мог быть с синяками под глазами, впалыми щеками, целыми днями в щетине на подбородке и снова и снова извиняться перед Гарри за то, что недостаточно хорош. Или… или он может быть молодым, с морщинками в уголках глаз и все еще так взволнован предстоящим. — Я бы спросил, есть ли у меня что-то на лице, если бы не знал, что здесь слишком темно, — сказал ему Луи. — Извини, — сказал Гарри. Он не понимал, как долго просто смотрел. Или просто не помнил, что этот Луи не привык, чтобы Гарри просто случайно смотрел на него, просто потому, что ему это нравилось. — Просто. Ты выглядишь совсем по-другому, но также, типа… тот же. — Значит, я теряю свою красоту в старости? — легкомысленно сказал Томлинсон. Гарри ткнул ему в ребра, и он вскрикнул: — Ой! — заставляя Зейна пробормотать, чтобы он успокоился с другого конца комнаты. — Это невозможно, — тихо сказал Стайлс. На мгновение повисла смущающая тишина, а потом Луи сказал: — Ну, ты же не видел меня некоторое время, да? Наверное, уже старик. — Видел. Только не лично, — прошептал Гарри. Он провел пальцем по ключице Луи под футболкой. У того перехватило дыхание, Гарри опустил руку и наконец отвел взгляд. — Честно говоря, Лу, Джемме и Нику пришлось вмешаться, чтобы я перестал смотреть фанатские записи твоих концертов. — Хазза… — начал Луи. — Есть так много всего, что даже не имеет смысла. —  И я давно не видел не только тебя. — Гарри сменил тему. — Я в основном живу в Лос-Анджелесе, только иногда вижу Лиама и Найла. Хотя они все еще очень близки с тобой. Особенно Лиам. — Ох, — сказал шатен. Наступила долгая пауза. Затем Луи толкнул его плечом. — Подвинься и дай мне залезть под одеяло. — Ты останешься здесь? — спросил Гарри. Он заставил себя добавить: — Ты не должен. — На моей кровати бардак. Если я туда вернусь, я, наверное, задохнусь под грудами футболок, — сказал Луи как ни в чем не бывало. Гарри все еще колебался. Он правда не знал, что здесь делает Луи или чего он хочет. Но он устал, одинок и замерз, поэтому все, что он мог заставить себя сказать, это: — То, что я стал старше, не значит, что я не могу быть маленькой ложечкой. Луи разразился смехом. — Почему я не удивлен, Хазза. — Тихо, там, — снова раздался ворчливый голос Зейна. — И лучше мне не просыпаться с этим печеньем в штанах. Луи крикнул в ответ: — Тогда лучше спать с одним открытым глазом! Следующим утром Гарри проснулся с руками, крепко обхватившими его за талию, лбом, прижатым к затылку, острым краем брошенного Печенья-Rich-Tea-слэш-Печенье-В-Форме-Животных, впивающегося в бедро, и пустой комнатой One Direction. Гарри начал извиваться, чтобы достать печенье. Хватка вокруг его талии ослабела, когда Луи позади него отстранился назад. Гарри уже скучал по нему. Луи состоит из стольких острых углов, но когда он обнимает Гарри, он всегда мягкий и теплый. Когда Стайлс повернулся, чтобы посмотреть на него, Луи выглядел таким юным в утреннем свете, пушистые волосы, мягкие глаза, осторожный намек на улыбку. — Эм, — сказал Гарри. Он не знал, что сказать, поэтому просто держал печенье. — Как, по словам Найла, они на вкус? Луи рассмеялся. — Ах. Он сказал, что они лучше, чем печенье, которое мы запасли в доме. — Он правда не думал, что они разные? Луи пожал плечами и сказал: — Кто знает, с этим ребенком. Справедливое замечание. Гарри снова оглядел пустую комнату. — Где все? Уже поздно? — Расслабься, пару часов ничего не запланировано, — сказал шатен. — Сказал парням, чтобы они тебя отпустили. Похоже, тебе нужно поспать. — Да, — сказал Стайлс. Он зевнул, прикрыв рот рукой. — Наверное, так хорошо не спал с тех пор, как… — Он замолчал. Вероятно, очевидно, что он имел в виду с того момента, как Луи перестал делить с ним постель, но ему, наверное, не следовало этого говорить. Поэтому вместо этого он неуклюже вылез из-под Луи и спустился с койки. Он все еще держал в руке кусочек печенья и поднял с пола остальные кусочки. — Ты в порядке? — спросил Томлинсон, спрыгивая с койки с обычной легкостью, которой не хватало Гарри. Он ткнул Гарри в голое плечо. — Да, просто... — Гарри глубоко вдохнул и поднял печенье. — Вот почему мы не могли быть вместе. Ты всегда так делаешь. Рука Луи упала с его плеча. — Из-за того, что я бросаю печенье на пол? — Нет. — Гарри обиженно провел рукой по спутанным волосам. — Забота о людях. Сделал это для Найла. И, типа, пытаешься меня подбодрить. — Ладно? — осторожно сказал Луи. — Но разве это такая уж проблема? Мне нравится заботиться о людях. — Это проблема, — тихо сказал Стайлс. Он бросил печенье в мусорное ведро в ванной, и, когда он обернулся, Луи все еще стоял так в своей выцветшей футболке и спортивках, наблюдая за ним. Гарри жестом обвел комнату. — Послушай, Лу, представь, если бы шестнадцатилетний Гарри был здесь. — Не так уж трудно представить, потому что я думал об этом дней десять назад, — сухо заметил Луи. — Ну, представь, что он все время ходит за тобой по пятам, как щенок. Луи выгнул брови. — Он ничего не может с собой поделать, — продолжил Гарри. — Он думает, что ты лучший человек, которого он когда-либо встречал. Дело не только в том, что ты самый симпатичный парень, которого он когда-либо видел. Это гораздо больше. Ты веселый, забавный и умный, и с тобой, типа, так интересно просто быть рядом. — Гарри не мог сдержать печальную улыбку и посмотрел в сторону, вспоминая. — Все хотят быть рядом с тобой. Ты можешь привлекать чье угодно внимание столько, сколько захочешь. Но ты почему-то обращаешь на него особое внимание. Ты добрый, милый и всегда следишь за тем, чтобы с ним все было в порядке. Например, чтобы он не слишком скучал по дому, или не беспокоился о соревновании, или не забыл позавтракать, потому что он всегда потом становится раздражительным, если не сделает этого. Луи усмехнулся, хотя Гарри не упустил румянца на его щеках. — И еще, Лу, — сказал он. — Он обожает тебя. Шатен поднял на него взгляд. — Ты знаешь, что это… что это не однобоко, Гарри. Ты знаешь это. Гарри закусил губу и кивнул. — Да, я знаю, — тихо сказал он. Он отошел от него. — А еще я знаю, что ты, вероятно, захочешь защитить его, верно? От всего, что только можно? Я знаю, что ты знаешь его только с Манчестера, сколько, четыре месяца назад? Но, вероятно, нет ничего, чего бы ты не сделал, чтобы уберечь его от боли, не так ли? — Ты говоришь так, будто это плохо, — сказал Луи. Гарри вздохнул. — Послушай, просто… Я расскажу тебе историю, ладно? — Это похоже на твою историю о путешествии во времени? — спросил Томлинсон. — Потому что мои стандарты сейчас повышены. Мне требовался подробный отчет обо всех соответствующих погодных явлениях. Гарри хотел бы быть человеком, который мог бы удержаться от улыбки. — Хорошо, я слушаю, — сказал Луи, скрестив руки на груди. — Хорошо, ну. — Гарри размышлял, как это сказать. — Хорошо, вот как все происходит. Помнишь того шестнадцатилетнего Гарри? Ну, в самом начале, вскоре после этого, вы были настоящими парнями всего несколько недель, когда вам сказали, что люди не могут знать, что вы вместе. — Кто нам это сказал? — Понятия не имею. Все? — сказал Гарри. Он пожал плечами. — Видишь ли, ты в этом новом бойз-бэнде, и у тебя должен быть этот романтический фантастический образ, чтобы девочки-подростки покупали твои песни, да? Луи слегка нахмурился. — Поначалу это не так уж и важно. Например, вы не можете держаться за руки или целоваться посреди дороги или что-то еще. Многие пары так не делают. И вам не нужно притворяться перед людьми, которые важны для вас. Все они подписали соглашения о неразглашении. И ты и твой парень, вы даже будете жить вместе и делить гостиничные номера и, типа, это не так плохо, что люди не могут знать, да? — Но, — сказал Луи. — Но, — подтвердил Гарри. — Люди все равно замечают. Фанаты замечают. — Окей. — А через год вы выпускаете свой первый сингл, и он станет одним из самых предзаказанных синглов в истории. Люди поставили на это много времени и много денег. Там огромный потенциал. И так все контролируется, вплоть до мельчайших деталей. Ничего не может пойти не так. Луи слегка кивнул. — И, может быть, это нормально, на каком-то уровне, быть поп-певцом и быть геем. Если у тебя есть правильная команда, они могут работать с этим. Но иметь гея в новеньком бойз-бэнде? — Гарри покачал головой. — Не говоря уже о двух парнях в группе, которые были в отношениях друг с другом все это время? Это потопит весь корабль еще до того, как он отплывет, верно? Он обхватил себя руками и сделал глубокий вдох. — Так или иначе, — продолжил Гарри. — Все становится намного серьезнее. Ваша команда хочет, чтобы вы двое лучше это скрывали. И очевидно, что просто удержаться от полноценных поцелуев на публике будет недостаточно. Итак, это начинается с того, что руководство дает тебе подставную девушку, а твоему парню репутацию спать с женщинами вдвое старше его, — он сжал кулаки, глядя в крошечное окно. — И это отстой. Это так отстойно. И твой парень тяжело переживает. А ты — это ты, да? Ты заботишься о людях. Поэтому ты пытаешься превратить это в игру для вас двоих, чтобы поднять ему настроение. Ты будешь делать то, что тебе говорят, но также будешь искать лазейки столько, сколько сможешь. — Например, — продолжил он. — вы будете твитить шутливые вещи, которые на самом деле не шутки. Украдкой поглядывать и посылать друг другу поцелуи, когда камеры направлены не на вас. И вы по-прежнему будете прикасаться и обнимать друг друга, но это нормально, потому что вы просто особенно близкие друзья, да? — Гарри пожал плечами. — У тебя даже будет соревнование, кто будет выглядеть самым несчастным, когда тебя сфотографируют с подставными девушками. — Кто победит? — спросил Луи. — Э-э, это своего рода ничья, — вспомнил Гарри. — А потом… Слушай, помнишь, пару недель назад, когда я сказал, что я гей, у нас было интервью сразу после этого, и первое, что ты сделал, это убедился, что мне не придется лгать. Ты делал это уже несколько раз, даже после того, как узнал, что мне не шестнадцать. — Ты все равно не должен лгать, Гарри, — тихо сказал шатен. — Да, значит, ты с самого начала взял это за правило и для своего парня. Что ему не придется лгать. — Гарри рассеянно пнул смятую рубашку, лежащую на полу. — Например, они могут заставить вас двоих встать рядом с девушками и скормить The Sun любые слухи, которые они захотят, но ему не придется лгать. Сначала это правило для вас обоих, но… Он посмотрел в потолок и вздохнул. — Но все идет своим чередом. Если ты думаешь, что сейчас все безумно, находясь на «X-Факторе», это совершенно новый уровень. Ваш сингл дебютирует под номером один в Великобритании, а затем и ваш альбом. Вы начинаете гастролировать, и места продолжают распродавать, снова и снова. Вы будете в Австралии и Европе, а затем в США. И не успеешь оглянуться, как твой альбом вот-вот выйдет в Америке. И… — И? — подсказал Томлинсон, когда Гарри замолк. — И это не работает, — сказал он, опустив плечи. — Та игра, в которую ты играешь со своим парнем? Люди видят все насквозь. А Америка просто… она большая. Безумно большая. Так много людей, так много денег и так много всего поставлено на карту. И папарацци там более агрессивны, и родители тоже. Например, здесь ты в шкафу, потому что хочешь, чтобы девушки верили, что у них есть шанс. В Америке родители буквально думают, что они должны защищать своих невинных маленьких девочек от этих дегенеративных геев, — сказал он с грустной улыбкой. — Неважно, что некоторые из этих маленьких девочек просто осознают, что они сами могут быть не натуральны. Я имею в виду, ты понятия не имеешь, бывают дни, когда я думаю, что, если я еще раз услышу слова «семейные ценности», я просто, ну не знаю, закажу гардероб, сделанный из одних радуг. — Это может быть немного дорого, — сказал Луи. — Да, ну, в Америке куча денег, да? — Гарри печально улыбнулся. — В любом случае дело не только в тебе и твоем парне. Если ты думаешь, что трудно продать кого-то, кто состоит в ЛГБТ-сообществе, в Штатах, попробуй мусульманина. Например, вопрос номер один в черном списке в интервью? Дело даже не в вас, ребята, а в религии. — Зейн. — Шатен поджал губы. — Думаю, он это хорошо воспринимает. Парень все еще жалуется на то, что они вырезали его тоску по Рамадану из эпизода с судьями. — Да, он воспринимает это именно так, как ты ожидаешь, — сказал Гарри. — И, например, ваша команда довольно неопытна. Они даже никогда не управляли бойз-бэндом и определенно никогда не делали ничего такого масштаба. Дело не только в том, что тебе сошло с рук слишком многое, но, ну, там уже есть кадры интервью с твоим парнем, предлагающим сделать тебе минет, так что… У Луи отвисла челюсть. — Ты спрашивал меня об этом на национальном телевидении? — Ну, я не знал, что микрофоны это поймают, — возразил Гарри. — Ты… — Мне было семнадцать! У меня был очень симпатичный парень, мне очень нравилось делать минет, туалет был рядом, и если бы Найл говорил достаточно долго — а он говорил бы, он настоящий друг, — у нас было бы семь минут до твоей очереди на интервью, — сказал Гарри. За столько лет он натренировался защищать себя от подколов. Он даже не понял, что пересчитывает свои аргументы на пальцах, пока не оказался под номером пять, а Луи все еще таращился на него. — В любом случае… — быстро сказал Стайлс. Потому что это было определенно не то, о чем он хотел поговорить. — Так что дело не только в том, что ваша команда не заставила тебя и твоего парня быть более осторожными. — Хорошо, — сказал Луи через мгновение, хотя усилие заставить себя сосредоточиться на теме ясно читалось на его лице. — Кроме того, им удалось выбрать одного парня-гея в группе в качестве фронтмена, — продолжил Гарри. — А затем назначил его парню модный стиль, который заставляет его выглядеть действительно горячим, но и не натуралом. А потом сделал одного мусульманина из группы опасным и таинственным. — Он пожал плечами. — Так вот, ваша команда. Они знают, что облажались. И теперь они работают круглосуточно, пытаясь убедиться, что вы пришли в Америку как пять очень здоровых, очень гетеросексуальных, очень неконфликтных подростков. Они знают, что просто в шаге от того, чтобы иметь только двух продаваемых членов группы. Гарри пожал плечами. — Я хочу сказать, их методы не всегда хороши. Но на кону много денег, так что… — Так что, — вторил Луи, теперь выглядя более проснувшимся. — Так что это настоящая проблема, что люди все еще не верят, что ты и твой парень натуралы, — сказал Гарри. — И знаешь, твой парень не просто безнадежный актер. Он еще и очень чувствительный. Я имею в виду, он все еще будет плакать на глупых фильмах Бена Аффлека, когда ему исполнится двадцать четыре. Луи одарил его сочувственной улыбкой, и Гарри продолжил: — И что еще хуже, так это то, что они позиционируют его как фронтмена и дали ему эту сверхтоповую личность бабника, интервьюеры продолжают хотеть, чтобы он отвечал на вопросы о своей личной жизни. С кем он встречается, кого считает сексуальным, со сколькими девушками спал. Но потом, когда они это делают, вместо того чтобы говорить заготовленными фразами, которые они все время репетировали, он начинает заикаться. И, по правде говоря, Лиам всегда может прикрыть. Гарри криво улыбнулся шатену. — Это означает, что ответственность лежит на тебе, — сказал Гарри. — И ты все еще так стремишься защитить своего безнадежного парня. — Хазза, черт, это не делает тебя безнадежным. Гарри печально покачал головой и продолжил: — Поэтому ты продолжаешь заключать сделки со своим менеджментом. Ты сделаешь это, если это значит, что твой парень не должен. Ты будешь готов солгать, если они перестанут просить его об этом. И ты продолжаешь… ты продолжаешь пытаться сделать так, чтобы для него все было хорошо. И следующее, что ты узнаешь, что ваша команда просит отрицать отношения с твоим парнем в прямом эфире, а затем поцеловать подставную девушку перед камерами. Но потом, — Гарри отвернулся, чувствуя жжение в глазах, — потом ты приходишь домой к своему парню, и что он делает? Он плачет и умоляет тебя никогда не говорить вслух, что вы не вместе, не целовать Элеонор. Не целовать никого, кроме него. — Гарри, — начал Луи. — Так что ты продолжаешь рисовать линии, но линии продолжают двигаться и… — Гарри посмотрел на него, встречаясь взглядами. — И это только первый год после выпуска What Makes You Beautiful. Это только начало. Луи открыл рот. — Так что да, — сказал он, прежде чем Луи успел подать голос. — Да, я знаю, ты любишь заботиться о людях. Я знаю. Но… — Вот вы где! Гарри вздрогнул, когда дверь спальни с грохотом распахнулась и в комнату проскользнул Найл. — Я вас обыскался, — сказал он. — Мы делаем одну из тех штучек с Xtra, пойдемте. — Которую? — через секунду спросил Луи. — Ну, знаешь, та, которая… допрос или что-то в этом роде? Тот, для которого тебе никогда не разрешали делать объявления? — Ты не очень-то торопишься, — сказал Томлинсон все еще немного хриплым голосом. — Х-Terrogator? — спросил Гарри. — Да, именно так. — Хоран щелкнул пальцами. — Пойдемте. — Но когда он уже собрался уходить, он крикнул: — Может, сначала наденешь брюки, Гарри?