One More Time Again

— Кто в доме самый неряшливый? — One Direction, — сказала Шер. — One Direction, — ухмыльнулся Мэтт. — Эти маленькие мальчики из One Direction, потому что мамочки и папочки здесь нет. — Вагнер одарил их вкрадчивой улыбкой с другого конца комнаты. — Мальчики могут быть очень неряшливыми, — сказала Кэти. — Их спальня — это просто черная дыра. Пиар-агент указал в камеру, направленную на парней, и все беспомощно пожали плечами. Гостиная на первом этаже покрыта белыми простынями, от дивана и стульев, придвинутых к стенам, до самих стен. Окна закрыты ставнями от туманного утреннего света, а комната ярко освещена прожекторами. Сейчас в доме достаточно мало участников — особенно без Мэри, которая отправилась в Syco, чтобы потренироваться с Луисом Уолшем — так что они решили снять X-Terrogator сразу, а не в отдельных частях. Из-за того, что Зейн пробыл в ванной эпически долго, принимая душ, Гарри спустился последним. На это Конни закатила глаза и сказала что-то вроде «ну, теперь мы знаем, кто дольше всех собирается». Луи одарил его улыбкой и загадочно теплым «привет, Кудряшка», когда парни подвинулись, чтобы освободить для него место. — Кто из участников наибольший трусишка? — спросила Конни из-за камер. — Мэри Бёрн, — уверенно сказал Луи. — Мэри Бёрн, — сказала Шер. — Мэри Бёрн. Она боится пауков, — сказал Вагнер. — Она кричит так: арррр! — закричала Ребекка, размахивая руками. Найл начал смеяться, а пиар-агент хихикнул в ладошку. — Ладно, кто самый кокетливый в доме? — спросила Конни. Гарри увидел, как парни переглянулись, и подавил желание вздохнуть. — Знаете, раньше я думала, что это Гарри, — сказала Шер, растягивая гнусавый ритм своих слов. — Но я думаю, что на самом деле это Зейн. Только когда камеры сфокусировались на Кэти, до Гарри дошло, что она сказала, и непонимающе моргнул. Но Конни не остановилась и не заставила ее переснять, поэтому Гарри подумал, что он, должно быть, неправильно расслышал. Но потом он услышал, как Кэти сказала: — Зейн, без сомнений. Гарри оглянулся на остальных парней, пытаясь понять, что происходит, но никто из них не смотрел на него. — Зейн, — с улыбкой сказала Ребекка. — У него такая душевная атмосфера R&B. Затем камера перешла на них, и Конни сказала: — Итак, мальчики, кто самый кокетливый? — Ну, — сказал Луи, поворачиваясь на диване лицом к Гарри с многострадальным вздохом. — Раньше я думал, что кокетничает этот парень. — Но, — продолжил он, — оказалось, что все дело в этих кудрях. — Он слегка дернул Гарри за волосы. А потом ткнул в щеку. — И эти нахальные ямочки. — Стайлс не мог сдержать улыбку при виде озорного блеска в глазах Луи, хотя он понятия не имел, что здесь происходит. Затем Луи отпустил его и многозначительно посмотрел на Зейна. — Без сомнения, самый кокетливый — это вот он. — Да, девушки всегда идут к нему, — сказал Найл. — И наоборот, — сказал Лиам. — Определенно наоборот, — сказал Луи. Зейн ухмыльнулся в камеру. — Что это было? Зейн кокетливый? — зашипел Гарри после того, как ему удалось вытащить их на задний двор, чтобы уединиться. — Тебе что, не хватило времени пофлиртовать со мной, Хазза? Время позволить кому-то другому сделать это, верно? — сказал Луи, закинув руки на плечи Малика. — Да, Луи рассказал нам, что случилось, — сказал Найл. Гарри тупо уставился на них. Он, конечно, ожидал бы большей реакции от парней, если бы Луи сказал им, но… — Я рассказал им, что ты говорил о ролях, которые они назначили для тебя и Зейна, — легко сказал Томлинсон. — Похоже, с тобой ничего не вышло. Мы подумали, что сейчас самое время для смены позиций. — Но я же тебе только что сказал, — сказал Гарри. — Как ты вообще успел?.. Сделать то, что ты сделал? — Распространить слух, что теперь Зейн кокетливый? — Луи пожал плечами. — Не так долго. — И Конни согласилась? — Мы просто передали всем, что они сказали нам вчера на этом медиа-тренинге, что они хотели немного изменить роли. — И она в это поверила? — спросил Гарри. — Ну, мы также могли спрятать ее телефон, чтобы она не могла написать пиар-агенту Саймона, чтобы уточнить. — Зейн ухмыльнулся, ударяясь с Найлом кулачками. — Но… — А потом потребовалось много времени, чтобы все разобрались, что она не могла отложить съемку, чтобы все выяснить, — добавил Лиам. — И ты туда же? — недоверчиво спросил Гарри Лиама. А затем повернулся к Зейну. — Но когда ты это сделал? Ты был в душе половину утра. — Разве? — Малик выгнул бровь. — Или просто дверь была закрыта, а душ включен, чтобы заставить тебя ждать наверху? Гарри несколько раз неверяще моргнул. — Честно говоря, большую часть шпионской работы вел Найл. А он… — Луи обнял Зейна за плечи. — …провел большую часть времени, пытаясь убедить какого-нибудь бедного доверчивого конкурсанта использовать слова R&B, чтобы описать его. — Ну, все же получилось, верно? — Да. Теперь мы можем вернуться в дом? — спросил Луи. Он единственный был в футболке с короткими рукавами и потирал руками голые руки. — На улице дождь и холодно, если вы, ребята, не заметили. — Дождь идет? — спросил Лиам, оглядывая туман в саду за домом. — Кто знает, гребаный Лондон, — пробормотал Томлинсон. Когда они двинулись обратно, Гарри сказал: — Я просто не могу поверить, что это будет так легко. Саймон точно не обрадуется, когда узнает. — А я не могу поверить, что все в этом доме боятся пауков, — сказал Зейн. — Но, очевидно, так оно и есть. — Некоторые боятся даже резиновых паучков, — многозначительно сказал Луи. — Я тоже боюсь настоящих, — запротестовал Гарри. Чтобы остальные скучающе на него посмотрели. — Просто для ясности. — Найл остановился посреди кухни. — В кабине звукозаписи не было паука. — Э-э, нет, — сказал Стайлс. — Никогда. — Нет, — сказал Гарри. Потом задумался обо всех темных щелях между звуковым оборудованием и обхватил себя руками. — Ну, может, не всегда. — Тогда почему ты сказал, что есть? — спросил Хоран. А потом повернулся к Лиаму. — А почему ты притворился, что убил его? Лиам поднял руки, защищаясь. — Я не знаю, почему он это сделал. Но потом ты испугался, и я решил подыграть тебе, а ты решил, что он убежал. Луи закричал: — Пейно, так ты все-таки командный игрок! — и обнял его. — Эй, слезь с меня, — сказал Пейн, пытаясь оттолкнуть Луи. Зейн и Найл начали смеяться, и Гарри сдерживал улыбку. — Идите сюда, ребята! Зейн и Найл присоединились к ним, и Луи отпустил ровно настолько, чтобы схватить Гарри и дернуть его к ним. А потом каким-то образом Гарри оказался в центре группового объятия, и он не мог удержаться от смеха. — Фу, ребята, вы отвратительны, — раздался жалобный голос Шер. — Уберитесь отсюда, вы не даете подойти к чайнику, — упрекнула их Мэри. Через несколько минут пришел Сандип, вытянул их растрепанные волосы из группового объятия и быстро отправил их в свою комнату, чтобы исправить это до прихода съемочной группы, которая будет снимать их тренировку. Луи настоял, что не сможет сам привести свои волосы в порядок, поэтому сейчас Гарри держал в одной руке каплю геля Зейна, а в другой — короткую прядь волос шатена. Гарри не решался быть так близко к нему, особенно после разговора, который состоялся несколько часов назад в этой самой комнате. Но Луи настаивал, что только он может помочь ему, и Гарри пытался не замечать, как Луи ласково смотрел на него прямо сейчас, всего в нескольких сантиметрах. Вместо этого он пытался сосредоточиться на задаче заставить волосы Луи нормально лежать с жирным гелем Малика. Он должно быть сказал последнюю часть вслух, потому что Зейн проворчал: — Перестань жаловаться на мои продукты. Заплатил за него девять фунтов. — Зачем тебе тратить девять фунтов на гель для волос? — недоверчиво спросил Томлинсон, поворачивая голову, пока пальцы Гарри все еще были в его волосах. Гарри получил «ауч, чувак, осторожней» и пробормотал извинения. Луи спросил Зейна: — Ты знаешь, сколько Барби можно купить? Найл рассмеялся. — Зачем ты вообще покупаешь Барби? — спросил Лиам. — Для сестер, — ответил Гарри не задумываясь. — В любом случае за девять фунтов можно купить только часть Барби, — сказал Зейн. А потом, услышав смех Найла, сердито сказал: — Луи не единственный, у кого здесь есть сестры. — Какую часть Барби? — спросил Хоран, все еще смеясь. — Иногда маленькие мальчики тоже любят кукол, — вставил Гарри, слегка надув губки. Возможно, он все еще немного зол из-за того испорченного дня рождения, когда его родители решили, что он пошутил, стоя у витрины с куклами в Toytown. — Конечно, любят, милый, — тихо сказал Луи. А затем указал на свою голову. — Ты пропустил вот здесь. — Тебе даже не видно, — пожаловался Стайлс. Но он все равно выжал больше девяти фунтов у Зейна. — Ты никогда не говорил нам, почему притворился, что увидел паука, — через мгновение спросил Найл. Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем спрашивал Найл. А затем ответил: — Просто отвлекал. — От чего? — спросил Зейн. — Мы как раз обсуждали песню. — Он сделал это, когда я спрашивал Сандипа, почему мы должны были поменять местоимения с «он» на «она», — указал Луи. — Очевидно потому, что мы парни. Мы не будем петь о парне, — сказал Лиам, сидя на кровати. — Да, в бойз-бэндах не может быть геев, — беспечно пробормотал Гарри, приглаживая колючие пряди волос Луи. Пейн посмотрел на него, широко распахнув глаза. — Дерьмо, это не то, что я имел в виду… Я не думаю, что… — Все в порядке, — сказал Гарри. А затем попробовал сменить тему, потому что теперь ему было плохо из-за того, что заставил Лиама чувствовать себя не очень. — Знаешь, ходят слухи, что Джоан Джетт — лесбиянка. И для нее они поменяли местоимения с женских на мужские. А потом и придется поменять их обратно, чтобы для нас они были женские. Луи, наверное, просто думает, что это смешно — по сто раз менять местоимения. — Нет, — медленно сказал Томлинсон. В его голосе слышалось напряжение. — Я думал, что это какая-то хрень — по сто раз менять местоимения. — Ну, — через мгновение сказал Найл. — Я думал, причина в том, чтобы остановить паучий апокалипсис. — Откуда, блин, столько пауков, — пробормотал Зейн. — Давай попробуем еще раз, но на этот раз более эмоционально. Камеры сфокусированы на том, как Сандип учил Лиама скримингу, чтобы добавить в песни эмоций. Это не самый лучший выбор урока для утра, учитывая, что они хотели дать Лиаму больше партий в Summer of '69. Но съемочная группа была с ними только в начале репетиции, поэтому они приступили к ней, даже не поговорив с Сандипом о том, кто какие роли будет играть. По крайней мере, это дало Гарри время, чтобы обсудить I Don't Want to Miss a Thing с Луи и Зейном. — Я подумал, что вы вдвоем можете спеть этот куплет, — сказал Гарри. Он постучал карандашом по распечатанным нотам, которые вручил им Сандип, когда объявил, что они заслужили одобрение Саймона — и права — на это. — Что, если Луи начнет с первой половины этого стиха, а ты, Зейн, споешь вторую половину, потому что здесь ты сможешь перейти на быстрый темп… и Луи может надломить свой голос на ing-овых окончаниях… — Он показал. — И… Шатен выгнул брови. — Что за надломленный голос? То, что Сандип сделает с Лиамом? —  Нет, это другое. Я говорю о том, что ты делаешь, — сказал Гарри. — Ты знаешь, о чем я говорю. — Нет, не знаю? — Я не знаю, о чем ты говоришь, — сказал Малик. — Почему ты хочешь, чтобы его голос надломился? — Я знаю, что я моложе, чем когда ты видел меня в последний раз, — сказал Луи. — Но ты же знаешь, что я уже достиг половой зрелости. —  Это для эмоциональности. Специально, — сказал Гарри. — Не помню и дня, чтобы ты этого не делал. Ты правда не понимаешь, о чем я говорю? Луи покачал головой. Теперь, когда он смотрел на Гарри, на его лбу появилась небольшая морщинка. — Но ты рано этому научился, — сказал Стайлс, все еще чувствуя себя озадаченным. — Но в любом случае ты будешь блестяще петь эти строчки. — Но ты мог бы показать нам? — сказал Зейн. Луи коснулся колена Гарри. У того сердце ушло в пятки, когда он увидел Луи с серьезным выражением лица, как всегда бывает, когда он боится, что разочарует его. — Да, если я рано этому научился, то мог бы научиться сейчас, верно? — предложил шатен. — Э-э, я правда не могу это сделать, — признался Стайлс. — Вообще-то ты пытался научить меня, но я не мог заставить свой голос звучать как у тебя. Ты просто говорил мне притвориться, что я рыдаю. Например, ты даже пытался показать мне фотографии грустных котят, но это не сработало, потому что я просто всхлипываю, когда плачу… — Да. — Луи внезапно щелкнул пальцами. — Я знаю, о чем ты говоришь. — Серьезно? — спросил Гарри. По правде говоря, он испытал облегчение, когда на лице Луи появилось беспокойство. — Значит, Луи все-таки умеет плакать? — спросил Зейн. Тот отвесил ему оплеуху. — Конечно, я знаю, как это делается, тупица. — Ты был единственным, кто не плакал в буткемпе. Даже когда тебе сказали заплакать, — запротестовал Малик. Когда их вызвали на сцену после того, как они были отвергнуты, пиар-агенты заставили Луи пойти в туалет, и он возился со своими контактными линзами до тех пор, пока его глаза не стали достаточно красными, чтобы выглядело так, будто он плакал. Гарри прекрасно это помнил, потому что он не нуждался в помощи, будучи в слезах, упрямо следовал за ним, боясь, что если он выпустит Луи из виду, они вернутся в свои дома, и он никогда его больше не увидит. — Ну, теперь я просто не могу заплакать по требованию, не так ли? — сказал Луи. — Никто не показывал мне фотографии грустных котят. — Почему мы говорим о грустных котят? — спросил Найл, подходя с пачкой «Мальтизерс» в руке. — Ты должен остановиться, прежде чем заставишь Гарри плакать, — не дожидаясь ответа, он положил шоколадный шарик в рот и сказал, обращаясь к Гарри: — Мне нужна еще одна подсказка. — Что? — спросил тот. — О, мы все еще пытаемся выяснить, кто таинственный парень Гарри? — Луи наклонился вперед в ожидании. — Хочешь сказать, что еще не понял? — Нет, — пожаловался Хоран, плюхаясь на пол рядом с ними. — Тогда что ты хочешь знать? — спросил Луи. — Погоди, Гарри правда даст мне подсказку? — спросил Найл, оживившись. Стайлс бросил взгляд на Луи, на что тот просто выгнул брови. — Один вопрос, — согласился Гарри. — Целый вопрос. Щедрый парень, — сказал Луи. Он предупредил Найла: — Лучше хорошенько подумать. Хоран задумчиво постучал пальцами по упаковке сладостей. — Ладно, он старше или младше тебя? — И это все? — спросил Луи. — Какой скучный вопрос. — А ты бы о чем спросил? — Наверное. — Он посмотрел на Гарри. — А как насчет его любимой еды? — Но как это поможет мне выяснить, кто это? Луи пожал плечами. — Старше, — ответил Гарри. Потом оглянулся на Луи и сухо добавил: — И печеные бобы. Готовил для него каждый день. — Что? — завизжал Томлинсон. — Ненавижу печеные бобы! — Хорошо, что ты не его парень, — сухо сказал Зейн. — Подожди, — сказал Найл. — Он все еще старше тебя? Или он был старше, но теперь, когда ты старше, он младше? — Я сказал, один вопрос, — ответил ему Гарри. — А я уже ответил на два. Луи громко рассмеялся. Это прекрасный звук. — Что ты наделал. Не повезло, Найлер. У них были VIP-места на показ зимней коллекции Victoria House, они находились всего в нескольких футах от красивых и скудно одетых женщин, идущих по подиуму, и почти никто из них не обращал на них внимания. — Но он женится на простолюдинке! — воскликнул Найл, не в первый раз за сегодняшний вечер. — Простолюдинке! Как единственный человек в доме, который никак не помогал монархии, он был странно шокирован с тех пор, как принц Уильям и Кейт Миддлтон объявили о помолвке. — Ну и что? — скучающим голосом сказал Зейн. — Тебе все равно? Он твой принц! — сказал Найл. — Я все еще не понимаю, почему мы должны быть здесь, — обиженно сказал Лиам. — Мы бы могли репетировать песни. Один пиар-агент шикнул на него, когда диктор описывал наряд следующей модели. Внимание Гарри привлекло падение ее плаща широко кроя. Он задался вопросом, как это будет выглядеть в костюме… — Это даже не зимняя одежда, — продолжил жаловаться Лиам с другой стороны Зейна. — Ей будет холодно даже летом. — Думаешь, они правда будут это делать? — чуть тише прошептал Хоран. — Они же не будут, да? Там должно быть какое-то правило против этого… — но потом он отвлекся на длинные голые ноги модели на подиуме. — Если бы только у тебя был кто-то, кого ты мог бы спросить об этом, — сказал Луи, толкая Гарри плечом. — Тот, кто может предсказывать будущее. Луи просто сел рядом с ним, когда они приехали, как будто это не было незначительным актом революции. И действительно, никто, кажется, не думал, что это так. Они сидели в первом ряду с камерами, направленными в их сторону, и ни один из помощников даже не попытался их рассадить. Они были гораздо более заинтересованы в том, чтобы заставить его выглядеть так, будто ему не плевать. Луи попеременно играл на своем телефоне, выстукивал нетерпеливые ритмы ногой, теребил челку, рисовал отвлекающие круги на бедре Стайлса так, что их насильно рассадили, а затем снова играл в телефоне. Гарри был заинтересован больше, чем он, при том что Гарри абсолютно не интересовался девушками. Так было всегда. Луи присоединился к Гарри, чтобы проверить, все ли в порядке с парнями. Иногда он игриво флиртовал, а затем оглядывался и подмигивал надутому Гарри, пока тот не поворачивался и не пытался сделать то же самое. Но редко красивым девушкам. Как будто он никогда не хотел, чтобы Гарри чувствовал себя обделенным. — Ты знаешь, как все будет? — Хоран повернулся к нему, как только модель вышла на подиум. — Возможно. — Гарри пожал плечами. — Подожди, не порть мне все, я не хочу знать, — сказал Найл. — Решайся, парень, — говорит ему Луи. — Уже две недели, как ты сидишь и хочешь, чтобы он рассказал нам все, а теперь говоришь, что не хочешь знать. Найл открыл рот, но его остановил подошедший пиар-агент, чтобы снова их утихомирить. — Всего один вопрос, — сказал Найл. — Сегодня я уже ответил на один вопрос, — пробормотал Гарри. Энергия после хорошего сна уже иссякла, и теперь он свернулся калачиком в заднем углу фургона «X-Фактора», который возвращал их в дом. — Нет, не о твоем парне. О помолвке, — сказал Найл. Потому что, очевидно, он еще не забыл эту тему. — Ты был на свадьбе? — спросил Лиам, будучи ближе к Гарри. Тот устало посмотрел на него. — Ты спрашиваешь, был ли я на королевской свадьбе? Знаешь, в будущем я волшебным образом не стал лордом. — Но ты же говорил, что мы больше, чем The Beatles, — заметил Зейн. — Значит, свадьба! — воскликнул Найл. Затем огляделся по сторонам, видимо осознав громкость своего голоса. Парни сидели сзади, но Мэри сидела впереди и болтала с водителем. — Конечно, свадьба, — сказал Гарри. — Обычно так и женятся. В будущем это могут делать даже геи. Луи повернулся с сидения перед ним и сказал: — Да? — Двадцать девятого марта 2014 года, — сказал Стайлс. — В этот день была первая гей-свадьба. — Ты помнишь точную дату? — спросил Лиам. — Это очень важно, когда ты вырастаешь, думая, что никогда этого не сделаешь, — пробормотал Гарри. Это очень важная дата, так как в тот же день он пошел и купил своему парню кольцо. А потом по глупости решил подождать, пока он сможет носить его на публике. Он услышал хриплый голос: — Ебаный ж ты нахуй. Он открыл глаза. Он сказал это вслух? Вероятно так и было. Потому что все остальные парни сейчас смотрели на него. У Луи отвисла челюсть, он смотрел на него широко раскрытыми глазами с переднего сиденья. — На самом деле я не хотел говорить это вслух, — сказал Гарри, морщась. Он никогда не говорил даже своему Луи, а теперь он выпалил это, даже не подумав. Но в этот раз все по-другому. Гарри просто отвернулся. — 2014? — сказал Зейн с недоверием в голосе. — Сколько тебе тогда было лет? — Двадцать, правильно? — сказал Лиам. — Тебе было всего двадцать, и ты собирался сделать предложение своему парню? Гарри не потрудился прокомментировать иронию Зейна от лица всех людей, которые были весьма шокированы этим. — Его бойфренд был старше. — Хоран озвучил тот факт, что он узнал ранее в тот день. — Не знал, что все так серьезно, — сказал Пейн, осторожно кладя руку на плечо Гарри. Стайлс потер глаза. — Он любовь всей моей жизни, Ли. Что мне нужно было делать, не выходить за него замуж? Он был не в состоянии взглянуть на Луи и увидеть то, о чем он думал. Поэтому он просто крепче вжался в угол сиденья. — Слушай, это дерьмовый вопрос. — Он услышал, как Зейн начал говорить. — Тогда не спрашивай, — огрызнулся Луи. — …Но если это так важно, почему ты просто не сделал этого? Просто не вышел из шкафа? — Тебе действительно нужен список всех причин? — Гарри зевнул. — Мы пробудем здесь всю ночь. — Похоже, мы и так здесь на всю ночь, — сказал Малик. — Почему в десять часов так много машин? Стайлс пожал плечами, а затем сказал: — Ну, в любом случае так хотел мой парень. — Он слишком устал, чтобы сопротивляться словам. — Не с самого-самого начала. Сначала он боялся кому-либо рассказывать. Боялся, что люди подумают о нем, даже его мама и папа. Но в какой-то момент кто-то сказал нам никому не говорить, и он захотел, чтобы узнал весь мир. Гарри медленно моргнул, в окно наблюдая за медленно проезжающими огнями автомобилей и освещенными рекламой вдоль шоссе. — Это я не думал, что это так важно, — признался Гарри. — Я имею в виду, вы слышали, что сказала Джемма, почти все в моем городе знали, что я гей, и никогда не казалось, что их это волнует. Так что это не казалось чем-то важным, чтобы говорить это вслух. И если это плохо для нас, типа, если мы хотим быть успешной группой, а не просто гомосексуальными артистами, тогда имеет смысл не говорить. — Гомосексуальные артисты? — в ужасе повторил Лиам. — Э-э, это не мои слова, — сказал Стайлс. — Ты остался в шкафу ради нас? — расстроенно спросил Найл. — Да, немного, — признался Гарри. — Ну, я думаю, что вы все поняли бы, если бы мы вышли. На самом деле, Найл, ты, вероятно, был бы счастлив присоединиться к нам на сцене, танцуя с радужными флагами с самого начала. Наверное, сам бы сшил флаги, да? Он слегка улыбнулся Найлу, а затем почувствовал, как улыбка сползла с его лица, когда он посмотрел на Зейна. — И потом, Боже, к концу, Зейн, ты был так зол, что мы все еще, блядь, лгали после всех этих лет — кстати, тоже не мои слова, — сказал Гарри, ирония застряла у него в горле. Он посмотрел на Лиама. — И, Лиам, ты умолял меня сделать все, чтобы это исправить. — А как же Луи? — Что? — Гарри поднял глаза и нахмурился. — А как же Луи? — повторил Найл. — Что он сказал? — Оу. — Стайлс посмотрел на Луи впервые с тех пор, как начал говорить. Но поскольку он был более сообразительным из них двоих, он просто смотрел на Гарри, широко раскрытыми глазами отражая огни проезжающих машин. Поэтому Гарри прикусил губу и просто сказал: — Луи понял. Мэри все еще оживленно беседовала с водителем. Наконец-то они свернули с шоссе, так что, должно быть, уже недалеко от дома. — Он понял? — повторил Зейн, звуча недоверчиво. — Это звучит не совсем понятно, приятель. — Смотри, — сказал Гарри. — К тому времени, когда мы с моим парнем поняли, что цена была выше, чем мы были готовы заплатить, ставки были слишком высоки. Много денег, много поклонников, много работы. — Он вздохнул. — Это было в тот момент, когда на публике мы с моим парнем могли только смотреть друг на друга, когда у нашей команды был следующий маркетинговый кризис. Он посмотрел на парней в темноте машины и слабо улыбнулся. — И, знаешь, мы бы не вышли просто гей-парой. Мы бы вышли лжецами. И потащили за собой все наши семьи, друзей и фальшивых девушек. — Фальшивые девушки? — повторил Найл. — И, ну, — продолжил Стайлс. — Оказалось, что это не имеет значения. Мы давным-давно подписали отказ от законного права сделать этот выбор. — Подписали? — сказал Лиам. — Типа, ваши контракты? Они вообще могут засунуть туда что-то подобное? И как они заставили твоего парня подписать контракт? Гарри немного смущенно посмотрел на него. Он действительно думал, что Лиам догадался, кто это. Но, видимо, нет. Поэтому он просто слабо сказал: — Эм, да, они заставили и его это подписать. Как бы Гарри ни устал в машине, он все еще не мог заснуть, даже когда тяжелое дыхание Лиама и сонное сопение Зейна присоединились к храпу Найла. Но когда скрипнула кровати и Луи забрался к нему, Гарри перевернулся и прошептал: — Тебе не обязательно быть здесь, Лу. — Не обязательно быть… Блять, а где я еще должен быть? — Ты слышал, что я сегодня сказал? — сказал Гарри. — Ты должен быть где угодно, только не здесь, со мной. — Нет, заткнись, не… не говори так. — Не говорить что? — спросил Гарри, начиная садиться. Отталкивание Луи причиняло боль его сердцу, но в этом тоже есть смысл. — Просто… — вздохнул Луи. — Не говори так, Хазза. И тогда Гарри слишком устал, чтобы сопротивляться, когда Луи просто потянул его вниз и обнял его. — Однажды я выбросил телевизор в окно, — сказал в камеру Зейн. А после он добавил: — Конечно, в то время мне было лет шесть. Конни повернулась к Гарри. — А ты, Гарри? Какая самая безбашенная вещь, которую ты когда-либо делал? — Я, эм… Устроил оргию в гостиничном номере в Мехико (скорее вошел в свой гостиничный номер, увидел четырех голых девушек в своей постели и быстро убежал, чтобы спрятаться в комнате Найла, где они играли в Mario Kart остаток ночи). На самом деле разгромил гостиничный номер (в оживленную ночь игры в «Правда или Действие». А потом пошел к стойке регистрации и позорно сдался следующим утром, только чтобы они отказались дать ему метлу, чтобы прибрать). Не попадал в слова песни на аншлаговом концерте для двадцати четырех тысяч поклонников (потому что это был их двадцать второй концерт за тридцать дней, и он едва мог пискнуть после того, как стероиды, которые его тренер по вокалу дал ему, перестали работать неделю назад). Нюхал кокаин в задней части клуба в Западном Голливуде, просто чтобы сказать, что он нюхал (и так разозлил своего парня, что впервые за все время он отказался с ним разговаривать). Встречался с Кардашьян (ну, его несколько раз фотографировали в непосредственной близости от Кардашьян). Потратил всю свою первую зарплату с тура «X-Фактора» на машину (и подарил ее маме на День матери и случайно оставил ей неоплаченный штраф). Опоздал на концерт, потому что у него был абсолютно потрясающий секс за кулисами (…). — Гарри? — спросила Конни. — Самое безбашенное, что ты когда-либо делал? — А, точно, — сказал он. — Я думаю, мы не спали до половины девятого вечера следующего дня. — А после паузы добавил: — Пожалуйста, не говори нашим мамам. У Гарри немного болела голова, поэтому, к счастью, Конни была вполне довольна первым дублем, чтобы не заставлять их переснимать. И по какой-то причине она даже не вспомнила, как они ее вчера обманули. Они провели в Syco целый день, работая с Сандипом, а затем записывали групповую песню недели, затем раздавали автографы фанатам, которые, наверное, в это время дня должны были быть в школе, а потом еще немного поработали с Сандипом. Гарри стал понемногу раздражаться из-за слов Сандипа «Гарри, я ценю, что ты считаешь, что я должен работать с другими вместо тебя, но здесь у тебя очень трудная часть» и продемонстрировал довольно сердито страстную кульминацию песни Aerosmith I Don't Want To Miss a Thing, чтобы Сандип начал заниматься с остальными четырьмя парнями — с Саймоном, которого он даже не видел. По крайней мере это убедило Сандипа, что лучше всего потратить время на работу с Найлом над Summer of '69. После этого они впятером растянулись в одном из пустых конференц-залов. Не было смысла возвращаться домой, так как вечером их должны были снять на Оксфорд-стрит, пока они будут покупать благотворительный сингл «X-Фактора» в HMV. Гарри лениво написал Джемме о королевской помолвке — он правда не помнил, чтобы в прошлый раз люди были так одержимы — в то время как Луи и Найл пытались бросать друг другу в рот мармеладки Jelly Babies, иногда бросая их во все более сварливого Зейна. Стайлс оглянулся и увидел, что Лиам, сгорбившись, печатал в своем телефоне. — С Даниэль разговариваешь? — лениво спросил он. Лиам удивленно оторвался от телефона. — Я… Да. Она будет завтра на хореографии Summer of '69. Как ты узнал? — Наверное, по тому, как ты покраснел, — поддразнил его Луи. Щеки Пейна стали еще розовее, даже когда он посмотрел на Луи и сказал: — Заткнись. Томлинсон просто бросил в него мармеладку. Та отскочила от его лба и, несмотря на то, что Луи кричал ему не делать этого, Найл небрежно поднял ее с пола и засунул себе в рот. Зейн громко простонал и позволил своему телефону упасть на живот, пока он лежал на диване. — Прекрасная драматургия, приятель, — заметил Луи. — Заткнись, — простонал Малик. — Почему все говорят это сегодня? — Лучше спросить, почему люди не говорят тебе это каждый день, — отрезал Лиам. — Зачем им это? Я восхитителен, — сказал Луи, бросая в него еще одну конфету. — Думаю, Женева только что порвала со мной, — наконец сказал Зейн. — Что? Зачем? — спросил Найл. — Выложили X-Terrogator, — сказал он. — Ты хочешь сказать, что они действительно выложили его в интернет? С тем, что мы сделали? — удивленно спросил Гарри. Он был уверен, что им это с рук не сойдет. — Ну, они определенно опубликовали ту часть, где все говорят, что я самый кокетливый в доме. — Ты сказал, что хочешь быть кокетливым, — сказал Луи, прищурившись. — Вместо него мог быть Найл. И мне показалось, ты сказал, что у вас с Женевой несерьезно. — Все и несерьезно. Не было серьезно, — сказал Малик. Он громко вздохнул. — Просто мы планировали встретиться в эти выходные. Она собиралась сделать мне минет после концерта. — Так ты жалуешься, что пропустил секс? — недоверчиво спросил Луи. — Ты вообще слушал рассказ Гарри прошлой ночью? Он купил своему парню чертово кольцо, которое даже не мог ему подарить, а теперь ты сидишь здесь и драматизируешь, что у тебя не будет перепихона? — Лу, нет, все в порядке. Все хорошо, — запротестовал Гарри, дотрагиваясь до его руки. — Не в порядке, — настаивал Луи. И именно тогда один из пиар-агентов появился в дверях, чтобы позвать Гарри для записи его соло для групповой песни. Гарри возвращался в конференц-зал, где оставил парней, когда услышал голос из коридора. На этот раз он сразу узнал Роберта Гордена и с тоской вспомнил последний разговор, который подслушал в этих коридорах. Но он не мог удержаться и прижался к стене, чтобы прислушаться. Он слышал только его голос, и, кажется, он с кем-то разговаривал по телефону. Он услышал шаги человека, идущего по коридору. После минутного ожидания все, что он слышал это то, что он просматривал даты и просмотры, что абсолютно ничего для него не значило, поэтому он уже собирался на цыпочках уйти. Но затем он услышал: — Что насчет One Direction?.. Нет, нет, там все идет не по плану. Гарри замер и прижался спиной к стене. — Саймон доволен голосами. Ну, это деньги, не так ли? Конечно, он счастлив… Нет, он не был в восторге от того, что планы должны были измениться, но когда он был чем-то доволен? Но он согласился, что это сработает. Он искал способ преуменьшить роль этого Стайлса. Гарри нахмурился. — Конечно, у него есть голос. Но такое отношение. Саймон думал, что мы загнали себя в угол, сделав его слишком популярным. В любом случае, Зейн — лучший выбор… Довольно… Нет, дело в другом. Шарканье шагов, и Гарри услышал приближающийся голос Роберта. — Да. Ему. Идеальный парень. — Небольшой смешок. — Немного иронично, потому что… Ну да, вполне. Гарри почувствовал, как бешено заколотилось его сердце. — Человек он непредсказуемый, но Саймон хочет рискнуть… Да, мы говорили с ними. Больше эпизодов, больше соло, больше эфирного времени. Его голос затих, когда Гарри услышал его шаги в другом направлении. — Именно, Марси собирается обсудить это с ними… — на этом хватит. Стайлс чувствовал себя потрясенным, возвращаясь в конференц-зал. Он был уверен, что сделал несколько неправильных поворотов, потому что он шел несколько минут, а здание не такое уж и большое. Роберт, очевидно, говорил о нем и Зейне и… должно быть, Луи. Но он не знал, что с этим делать. Он снова и снова крутил телефон в руке, пока шел. Он хотел, чтобы внезапно появился человек, с которым он мог бы поговорить… Его телефон внезапно начал звонить. Это было так неожиданно, что телефон с грохотом упал на пол. Когда он наклонился, чтобы поднять его, он услышал: — Кудряшка! Луи высунулся из двери… двери в конференц-зал. Гарри понял, что его телефон больше не звонит, и нахмурился, собираясь разблокировать его, чтобы посмотреть, кто ему звонил. — О, это был я, — сказал Луи, пренебрежительно махнув рукой. — Мы просто думали, что ты потерялся. — Хорошо, — сказал Стайлс. — Потерялся. Но ты нашел меня. — Ага, прямо снаружи, — сказал Луи. Он вопросительно наклонил голову. — Ты в порядке, Хазза? — Да, — сказал Гарри. Он прикусил губу. Луи пристально смотрел на него светло-голубыми глазами из-под новых коротких волос, торчащих по бокам. На нем джемпер, шарф и свободные джинсы. У Гарри защемило сердце. — Гарри, ты здесь? Почему ты ждешь на холоде? — донесся голос Найла изнутри. Томлинсон закатил глаза. — Да, заходи из жуткого холода коридора. Гарри сел рядом с Найлом, который предложил ему кусочек шоколада — Гарри начал подозревать, что он каким-то образом подкупил того, кто на этой неделе снабжал столы. Луи вернулся к Зейну, где они, очевидно, были заняты зажигательной игрой… в крестики и нолики на доске. — Кто выигрывает? — громко прошептал он Найлу, откусывая кусочек шоколадки. — Вообще Лиам, — сказал Хоран. — Но потом его дисквалифицировали, когда Луи проверил правила, и нельзя использовать зеленый маркер. — Для этой игры есть свод правил? — сказал Гарри. — Конечно, есть, — легко сказал Луи, устанавливая новую доску для него и Зейна. — Кстати, сомнение в существовании свода правил также является основанием для дисквалификации. — Хорошо, — сказал Стайлс. Он почувствовал, как его губы дернулись в улыбке, несмотря на тревожное настроение. Найл протянул ему еще один кусок шоколада и сказал: — Эй, ты и твой парень снова вместе? Скрип маркера о доску прекратился, когда Луи застыл в середине своего «X». — Нет, — сказал Гарри. Луи повернулся к нему, раскрыв рот. — Что? Нет? Вот так просто? — удивленно сказал Хоран. — Ну, я так не думаю, — сказал Гарри. Он посмотрел на свои руки. — О, черт, он сказал, что не хочет? — сказал Зейн, роняя маркер на доску. — Слушай, я знаю, что раньше был болваном, но это полный отстой, Хазза. — Нет, он этого не говорил, — сказал Луи. В его голосе слышалось сдерживаемое напряжение. — Откуда ты знаешь? — спросил Зейн. — Луи прав, он этого не говорил, — вмешался Гарри. Он многозначительно посмотрел на Луи. — Но я не думаю, что мы будем. Хотя… я имею в виду, сначала я думал, что просто держаться от него подальше будет достаточно, чтобы все исправить. Ему тоже нравятся девушки. Так что если он найдет девушку, которую полюбит, или останется с ней, то все будет хорошо. Глаза Луи расширились, и Гарри почувствовал, как растет его негодование. Прежде чем шатен успел что-то сказать, он поспешит сказать: — Слушай, я знаю, что сейчас говорю как придурок, и это даже не то, как работает сексуальность, но я думал… — Думал о чем? — сдавленно потребовал Луи. — Значит, ты просто сделаешь выбор за него? — Да, — сказал Стайлс. Он провел рукой по волосам. — Конечно, я так и сделал. Вот почему я здесь, не так ли? Чтобы все исправить. — И это твое определение права? — Я так и думал, но я… — Гарри покачал головой. — Не думаю, что теперь все будет так просто. Долгие несколько секунду Луи просто смотрел на него. — Хм, может, поговорим об этом в другой раз? — сказал Гарри, многозначительно оглядываясь на других парней. — Ты, ты можешь объяснить все сейчас, — жестко сказал Луи. — Приятель, почему ты так волнуешься? — спросил Зейн. — Потому что Хаз говорит, что этот парень — любовь всей его жизни, а потом говорит, что больше не хочет быть с ним. — Дело не в этом, просто все не так просто, Лу. — Почему ты все время говоришь, что это не просто? — потребовал Луи. — Потому что это все равно происходит! — вспыхнул Гарри. Наступила минута молчания. Наконец Лиам решился: — Что происходит, Гарри? — Все это. Это в любом случае происходит, и гораздо раньше. Я уже все испортил. — Как? — потребовал Луи. — Все, что ты сказал мне вчера, еще не произошло. — Значит, ты пропустил то место, где я сказал, что это только начало? — спросил Гарри, сжимая руки в кулаки. — Ты пропустил момент, где я сказал тебе, что это уничтожило его к концу? — Послушай, если бы он был так слаб… — Луи, ты не можешь так говорить! — Лиам вскочил, как будто хотел схватить его. Гарри на мгновение испугался Пейна, а затем повернулся к Луи и сказал мягко, но твердо: — Он никогда не был слабым. Он был… боже, никто просто не мог сидеть здесь и в конце концов не сломаться. — Где сидеть? — Здесь. — Гарри жестом обвел их. — В этом здании. В этих конференц-залах. — А что с ними? Они держали его здесь в плену или что? Приковали к офисным стульям? Потому что я уверен, что они слетели с катушек. Гарри прищурился. — Может быть, Гарри прав, — попробовал Лиам. — Может быть, сейчас неподходящее время. Но Стайлс продолжил смотреть на Луи. Затем он, наконец, сказал: — Ты знаешь, что такое медиа-тренинг, верно, Лу? Где они дают нам тексты и говорят нам, как использовать социальные сети? — Да, трудно поверить, но я появлялся пару раз, — сухо сказал Луи. — Там также учат уклоняться и притворяться тупым или менять тему, чтобы интервью шли так, как им нужно, — сказал Гарри. — Конечно, мы немного об этом говорили, — примирительно сказал Зейн. — Но какое это имеет отношение к твоему парню? — Так же там учат как контролировать свой имидж, — сказал Гарри. — Ты просматриваешь свои записи с интервью и реальных выступлений, чтобы увидеть, как глупо ты выглядишь, когда делаешь определенное выражение лица, или что тебе нужно сесть прямее, или что ты говоришь «эм» слишком много, или что тебе действительно нужно перестать есть бананы на публике. — А что плохого в бананах? — со смехом спросил Найл. — Эти уроки сосут, и это неловко, но, вероятно, необходимо, да? — продолжил Гарри. — Это плохо для общественного имиджа бойз-бэнда, если вы просто идете на ток-шоу и позорите себя перед миллионами людей. — Хазза, — устало сказал Луи. — Какое это имеет отношение к делу? — Знаешь, Луи, что также важно для имиджа бойз-бэнда? — таким же спокойным тоном продолжил Гарри. — Быть гетеросексуальным. На мгновение воцарилась тишина. Лиам в ужасе посмотрел на него, а затем упал рядом с ним на диван, хватая его за плечо одной рукой. — Гарри, что они с тобой сделали? — Нет, не со мной, — сказал он с грустной улыбкой. — Люди смотрят на меня и думают: этот парень, который выглядит так, будто спит по меньшей мере с четырьмя сотнями женщин в год, помните? — он внимательно посмотрел на Луи и сказал: — Не со мной. С моим парнем. Люди смотрят на него и думают совсем по-другому. Выражение лица Луи стало жестким. — Подожди, твой парень тоже в бойз-бэнде? — спросил Хоран. —  Ты действительно хочешь, чтобы я продолжал говорить? — спросил Стайлс Луи. — Тебе не нужно, — встревоженно вмешался Лиам. Но Луи твердо ответил: — Да. Продолжай говорить. Гарри сделал глубокий вдох и Луи сел на кофейный столик перед ним. Зейн уселся с другой стороны. — Послушай, люди видят его и думают совсем о другом, понимаешь? — сказал он. — Вещи, о которых ты не хотел бы, чтобы они думали о натуральном, хорошо воспитанном члене бойз-бэнда. Определенно не о том, кто имеет особенно близкую, публичную дружбу с другим членом этой группы. — Срань господня, — сказал Найл. Гарри не ответил, просто продолжил смотреть Луи в глаза. Он чувствовал, как рука Лиама сжимала его плечо. — Итак, его команда. Они думают, что ему нужны дополнительные уроки, чтобы помочь с этим. Например, научиться держать запястье прямо, не покачивать бедрами при ходьбе. Что-то в этом роде. Как действовать менее манерно, менее ярко. И знаешь, что он делает? — Надеюсь, он скажет им, чтобы они убирались к черту, — сказал Томлинсон. Гарри не мог удержаться от небольшой улыбки, пока говорил: — Да. Он говорит им отвалить, — он вспомнил тот момент, на самом деле чувствуя небольшую ностальгию, когда он добавил: — На самом деле он идет на «Chatty Man» и говорит Алану Карру, что он может быть манерным лучше, чем он. — Думаю, мне нравится этот парень, — рассмеялся Зейн. — Да. Тебе нравится, — сказал ему Гарри. — Даже очень, — затем он снова посмотрел на Луи. — Это первый год, когда вышел наш альбом, и наш менеджмент не впечатлен. Поэтому они продолжают планировать время для работы с ним. Но он продолжает увиливать. И знаешь, что он сделал во второй год? — шатен вопросительно выгнул брови. — Интервьюер просит всех нас описать себя одним словом. И мой парень, — Гарри задумчиво покачал головой. — Он смотрит прямо на нашего представителя позади съемочной группы, он наклоняется к микрофону и говорит: «Яркий». — Он мне нравится, — сказал Зейн, снова смеясь. — Но почему наше руководство тоже работает с ним? — Зейн… — осторожно вмешался Найл. — После этого, — продолжил Гарри, не отвечая. — Они говорят ему, что если он не подыграет и не придет на занятия, которые они для него запланировали, им придется сосредоточиться на том, чтобы его парень выглядел более натуральным. В глазах Луи мелькнуло понимание, а затем он мягко сказал: — Поэтому он идет. — Он идет, — подтвердил Гарри. Он оглядел комнату и других парней, наблюдающих за ними. Найл начинал выглядеть довольно обеспокоенным, Лиам выглядел так, будто он наконец понял, что здесь происходит, но Зейн все еще выглядел смущенным. Гарри выдохнул и продолжил: — Слушай, медиа-тренинги — это нормальная вещь, помнишь? Это необходимо. Со всеми нами иногда проводят разговоры, так как всем нам есть над чем работать. Ну, Найл должен работать над тем, чтобы быть понятным любому, кто не родился в Ирландии. Зейн работает над тем, чтобы выглядеть более доступным, — Гарри пожал плечами. — Я работаю над тем, чтобы не есть бананы на публике, — он пожал плечами и посмотрел на Лиама, который все еще сидел рядом с ним, положив руку на плечо. Гарри слегка улыбнулся ему. — А Лиам работает над прикрытием остальных, когда мы все облажаемся. На это никто ничего не сказал. — Над чем… — наконец сказал Луи грубым голосом. — Над чем я работаю? — Кроме всего прочего? — спросил Стайлс. — В основном о том, как время от времени воздерживаться от саркастического ответа. Он смотрел на свои колени, играя с пальцами. — Ты и я, — продолжил он. — У нас было несколько совместных занятий, начиная со второго года. Ну, независимо от того, насколько натурально или нет каждый из нас выглядел бы, когда мы были одни, каждый раз, когда мы были в комнате вместе, мы выглядели бы довольно по-гейски. Ну, после года совместной жизни и почти каждого дня, проведенного вместе, мы были очень близки, и это было очевидно. Луи наклонил голову. — Подожди, — перебил Зейн. — Ты хочешь сказать… Луи? Он говорит, что его парнем был ты? Какого черта, приятель? Гарри просто проигнорировал его и продолжил: — Послушай, мы же не пытались выглядеть просто друзьями. Особенно когда дела с группой стали еще серьезнее. Но мы все равно делали вещи, даже не осознавая этого, что было так очевидно для других людей. И это плохо для бизнеса, да? Они начали помогать нам работать над этим. — Помогать, — решительно сказал Луи. — Да. Но мы все еще были ужасны в этом, — сказал Стайлс. — В конце концов, они сделали это, чтобы мы не стояли рядом на публике. Или не говорили друг с другом. Или вообще не взаимодействовали. — Что? — Лиам выглядел озадаченным. — Звучит довольно экстремально. — Ну, — горько улыбнулся Гарри. — На кону куча денег, когда вы собираетесь стать больше The Beatles. И если мы не хотели, ну, мы подписали некоторые довольно ограничительные пункты в наших контрактах. Так что… Он оглянулся на Луи. — Сначала было ужасно, абсолютно. Ты бы потянулся ко мне и в последнюю секунду отдернул руку, или я бы отвлекся и уставился на тебя. И, типа, пытаться избежать прикосновения или столкновения с кем-то, когда ты также пытаешься не смотреть на него, довольно сложно, — он пожал плечами. — Но потом мы смотрели видеозапись и видели, где мы облажались, а потом пытались снова, — он криво улыбнулся Луи. — Это заняло много времени, но в конце концов у нас получилось, правда. — Черт, так вот почему… — начал Найл. Но Гарри продолжил, чтобы не отвлекаться. Он не отводил взгляда от ярко-голубых глаз Луи, когда говорил: — Послушай, мне также не было больно, когда они отправили твиты с твоего аккаунта, говоря, что мысль о том, что мы с тобой вместе, была дерьмовой. И когда в газетах появились статьи о том, что мы больше не друзья, потому что люди подумают, что мы геи. Так что в конце концов мы убедили полмира, что ненавидим друг друга, и большинство из них также убедили, что ты гомофобная задница. — Гарри печально покачал головой. — И, в конце концов, да, мы были больше, чем The Beatles, мы могли продавать стадионы по всему миру просто так, и мы были чертовски богаты. Итак, успех, я полагаю? — Господи Иисусе, — сказал Лиам. — Лу, я думаю, что сеансы, которые они проводили с тобой наедине, были похожи. Но вместо этого, работая над, типа, манерами, языком тела и тем, как ты говорил… я даже не знаю. Я даже не знал, что ты ходишь туда, пока не прошло много времени. Он снова поднял взгляд, встречаясь с грустными глазами Томлинсона. — Так вот, была одна ночь. Прошло много времени, и к тому моменту мы редко бывали дома в Лондоне в одно и то же время. Но в тот вечер мы были. И мы возвращались домой… я даже не помню откуда. Но мы вместе вошли в дверь, а потом ты сел на середину дивана. Потом, не глядя на тебя, я сел на край, как можно дальше от тебя. И, не глядя на меня, ты подвинулся к противоположному концу. — И? — сказал Луи, между бровями залегла смущенная складка. — И мы сидели на противоположных концах нашего дивана, в нашей собственной гостиной, в нашем собственном доме, одни, только мы вдвоем, — сказал Гарри. — А потом мы оба повернулись и посмотрели друг на друга. И я заметил момент, когда ты понял, что мы только что сделали. Луи смотрел на него. — Это было примерно через месяц после того, как в Англии поженилась первая гей-пара. Так что та ночь на диване была всего через несколько недель после того, как я купил тебе кольцо, Лу, — сказал Стайлс. — Мы были так чертовски влюблены друг в друга. Мы не сердились, не спорили, не отдалялись друг от друга и даже не нуждались в месте на ночь. Это был не выбор, который заставил нас сидеть на противоположных концах дивана. Это не было решением. Это была тренировка. Луи не прерывал зрительный контакт, но Гарри видел влажный блеск его глаз, то, как он слишком быстро моргал. — Все было так хреново, — сказал Стайлс. — Так хреново. Он услышал прерывистое дыхание рядом с собой и нашел Найла с влажными, покрасневшими глазами. Зейн и Лиам выглядели абсолютно потерянными. Гарри сделал глубокий вдох. — Но, да. Знаешь, что я сделал? Я начал размахивать радужными флагами на сцене. Я надел на сцену джерси первого гей-игрока в американский футбол. Лу, я даже убедил тебя однажды надеть футболку с радугой. — Он покачал головой. — А потом я дал интервью, только я и Лиам. И они спросили нас, что мы ищем в девушке. И он сказал: «Женщину», а я сказал: «Не это важно». — Он оглянулся на других парней. — Вы помните? Кажется, я говорил вам об этом. — Да, говорил, — тихо сказал Лиам. Луи протянул руку и положил ее Гарри на колено. — Помнишь, я говорил, что потом о нас писали в газетах? — сказал Гарри. — Не очень-то приятные истории, верно? Томлинсон кивнул. — Но писали не только об этом, — сказал он. — Кто-то написал статью, чтобы похвалить тебя и меня за поддержку прав геев. — Это хорошо, не так ли? — сказал Пейн. — Да нет, — сказал Гарри с несчастным смешком. — Может быть, если бы наша команда не приложила столько усилий, чтобы иметь в группе пять продаваемых гетеросексуалов. Возможно, если бы их — наша — империя не была построена на этом. Может быть, если бы мы не бронировали стадионы в странах, где просто быть геем все еще буквально незаконно. — Какого хрена? — сказал Зейн. — Так что да, наш менеджмент был недоволен. Со всем, что я делал, чтобы вести себя как гей, насколько это возможно, они хотели, чтобы Луи написал твит, давая понять, что он натурал. Так что же он сделал? — Сказал им, чтобы шли к черту, — ответил Луи напряженным голосом. Гарри вытер глаза от жгучих слез. — Нет. На этот раз ты не сказал им отвалить, — сказал он. — Ты не сказал им, чтобы они делали это сами, потому что ты все равно не смог бы их остановить. Ты даже не спорил. — И что же тогда? — Ты просто написал, — тихо сказал Стайлс. — И, типа, очень по-идиотски. — Значит, ты хочешь сказать, что я стал гребаным придурком. — Луи попытался оторвать руку от колена Гарри, но тот схватил ее и крепко сжал. — Нет, — сказал Гарри. — Нет. Так было бы лучше. Или, по крайней мере, проще. Но ты все еще был тем самым красивым парнем, который сказал нашему менеджменту отвалить. Ты был все тем же парнем, который называл себя ярким перед всем миром. Ты знал, что нет ничего плохого в том, чтобы не быть честным. Ты знал, что нет ничего плохого в любви ко мне. Ты все это знал. — Тогда почему… — Потому что, помнишь нас, на диване той ночью? — Да… — Это был ты, в твоей собственной голове, каждый божий день. — У Гарри перехватило дыхание. — Ты знал, что с тобой все в порядке, но все равно научился ненавидеть себя за это. Стайлс слышал сдавленное рыдание, но не отводил взгляда от Луи, только крепче сжимая его руку. — Луи, в ту ночь ты лег спать, зная, что, когда проснешься, полмира снова будет думать, что ты гомофобный засранец. И ты верил, что заслужил это. Потому что если бы ты мог быть чуть менее геем, ничего бы этого не случилось. Луи покачал головой. — Это даже не имеет смысла, Гарри. Я любил тебя. Я надел ту футболку. Я… — Это было нелогично, Лу. Это была тренировка. — Гарри… — Ты ненавидел себя за то, что написал этот твит, но ты также ненавидел себя за то, что не был натуралом. У тебя больше не было возможности победить. Игра была давно проиграна. Долгое молчание, затем звук открывающейся двери и женский голос. Гарри почувствовал, как рука Лиама покинула его плечо, слышал шаги и голоса. Но Луи не отводил от него взгляда, просто смотрел на него умоляющими голубыми глазами. Наконец, он услышал голос Лиама, говорящий, что они прикроют их, они будут снаружи. А потом дверь хлопнула, оставив Гарри и Луи одних в комнате. Стайлс вытер глаза свободной рукой, а другой сжал руку Луи. — Столько всего произошло, — наконец сказал Гарри. — И много чего еще. И все было не так уж плохо, обещаю. Кое-что было, но не все. Даже большая часть. Лу, я даже не говорю, что в конце концов ты не был счастлив или, по крайней мере, не мог быть счастлив снова когда-нибудь. Но когда случайная девушка на случайной нью-йоркской улице спросила меня, хочу ли я вернуться назад во времени на восемь лет, я не колебался. Потому что я любил парня, который отдал так много, чтобы любить меня. Томлинсон моргнул, и Гарри наконец отпустил его руку. Он встал и пошел через комнату к доске. Он повертел ее в руках. Затем, наконец, он сделал глубокий вдох и сказал: — На следующее утро я проснулся рядом с этим прекрасным парнем, которого я не видел в лицо в течение многих лет. — Он прикусил губу. — И одна из первых вещей, которую я заметил, это то, что его микрофон был выключен. Поэтому я отдал ему свой. Гарри покачал головой. — И он был не просто прекрасным, он был прекрасным певцом. И на этот раз все остальные тоже услышали это. Он услышал шаги Луи и то, как они остановились рядом с ним. — Но потом, несколько дней спустя, в этом кабинете, в этих коридорах, я подслушал разговоры о нем. О том, как они выключили его микрофон. И знаешь, почему они его выключили? Потому что он выглядел как гей. Видите ли, его поместили в совершенно новый бойз-бэнд. А в бойз-бэнде не может быть геев, верно? — Гарри, — начал Луи. Гарри почувствовал, как его пальцы коснулись спины. — Помнишь день, когда я вернулся? Это был день, когда я поцеловал тебя в первый раз, — сказал Стайлс. — Да? — спросил Луи, его голос дрогнул. Гарри кивнул. — Я подумал, что это знак. Типа, я слишком долго ждал, чтобы отпустить тебя в будущем, но, может быть, на этот раз я смогу сделать это с самого начала. — И ты думаешь, что сделать все правильно — значит никогда не быть вместе, — тупо сказал шатен. Гарри обернулся, печально качая головой.  — Мне очень жаль, Лу. Прости, но это… Это не я. Луи стоял так близко, глядя ему в глаза так, как не смотрел уже много лет. — Я не мог изменить это для тебя, потому что все началось не с отношений со мной. Это было намного раньше, — тихо сказал он. — Я знаю, — сказал Луи. — Ты не знаешь, — настаивал Гарри. Он вытер глаза. — Они по какой-то причине выключили твой микрофон, а я отдал тебе свой. И теперь все внимание сосредоточено на тебе, и они думают, что должны усилить контроль. И все происходит по-другому и не по порядку. Они делают обычные вещи, например, делают тебе модную стрижку и рекламируют тебя в Твиттере. Но еще они мешали носить одежду, который ты сам выбрал, потому что она была слишком яркой. И они сказали тебе быть менее опрятным в видеодневниках, или они использовали слово «манерный»? А та газетная статья, которую ты показывал мне в прошлые выходные, Лу? Ты вообще заметил, как они ставят слово «девушка» рядом с твоим именем в каждом предложении? — Гарри, — сказал Луи. — Ты не можешь спорить со мной, Лу, — оборвал его Гарри. — Теперь ты более популярен, люди тебя замечают, и ты этого заслуживаешь. Но… — он многозначительно посмотрел на темно-синие джинсы Луи. — …но сегодня утром ты был в красных брюках перед нашим отъездом. — Я не спорю, Хазза, — сказал Томлинсон. Но его глаза мягки, нежны, даже когда он принимает его. — Тогда почему ты все еще так смотришь на меня? — потребовал Гарри. — Я вернулся, чтобы помочь тебе, а сделал только хуже. — Правда? — сказал Луи. — Послушай, Хаз, что я тебе говорил, когда ты грустил в ту ночь, думая, что я тебя возненавижу? Гарри посмотрел на него, молча умоляя не делать этого. — Я говорил, что оно того стоило, — сказал Луи. — Не надо… — начал Гарри. Он не мог с этим справиться. — А я сказал, что я самый счастливый парень на свете, потому что меня любишь ты. — Луи протянул руку и положил ее Гарри на щеку, слегка улыбаясь. — Разве я тебе не говорил? — Но ты не знал, что это ты, Луи. — Нет, не знал, — сказал он. Он провел большим пальцем по челюсти Гарри. — Но, Боже, Гарри, я так счастлив. — Ты не можешь так говорить, — сказал Стайлс, решительно качая головой. — Ты не можешь сказать, что все еще так думаешь. После всего, что я тебе рассказал. Не тогда, когда ты понятия не имел об этом. Ты не можешь. — Могу, — настаивал Луи. — Потому что знаешь что? Он наклонился ближе, как будто рассказывал Гарри секрет. — Я всегда знал, почему Саймон выключил мой микрофон.