One More Time Again

— Гарри? Гарри поднял на него взгляд. А затем последовал за острым взглядом Лиама на дисплей, перед которым стоял Гарри, и — верно, это альбом Сьюзан Бойл. Не благотворительный сингл X-фактор UK, который они должны продвигать прямо сейчас. Он поплелся, чтобы присоединиться к Лиаму возле дисплея «Hope for Heroes». Он украдкой бросил взгляд на стол, где Луи с Мэттом все еще делали селфи на фоне кассы. Стайлс до сих пор не понимал, что Луи имел в виду, говоря о Саймоне и его микрофоне. Один пиар-агент из Syco силой вытащил их из конференц-зала и запихнул в один из фургонов вместе с остальными ребятами, чтобы они пришли на эту автограф-сессию. Всю короткую дорогу Лиам был подавлен, Зейн с беспокойством переводил взгляд с Гарри на Луи, а Найл выглядел так, словно в любой момент готов был снова разрыдаться. Томлинсон же выглядел наименее взволнованным из них. Он попеременно то подбадривал Кэти, когда она рассказывала, как беспокоится о своих песнях, то мягко улыбался и ободряюще смотрел на Гарри. Что было… Гарри не ожидал, что он так отреагирует. Обычно он гораздо лучше читал Луи, чем сейчас. — Гарри? Ты в порядке? Он повернулся к Пейну и сказал: — Прости. Лиам выглядел так, будто хотел сказать что-то еще, но он также не знал, что именно. А потом съемочная группа жестом пригласила их обоих подойти к кассе. — Конечно, мы хотели бы когда-нибудь вернуться сюда, чтобы купить наш собственный сингл, — сказал Луи их интервьюерам на тротуаре возле HMV. — Но мы очень рады сегодня быть здесь со всеми, чтобы сделать что-то хорошее для «Hope for Heroes» — Это действительно важная причина, — сказал Гарри в камеру. Фанаты кричали из-за оцепления прямо за ними. — Эм, в поддержку… — Пострадавших ветеранов, — закончил за него Луи, правильно предполагая, что Гарри забыл. Стайлс посмотрел на него, и тот лишь слегка ухмыльнулся, пока Лиам отвечал на следующий вопрос. — Да, мы действительно ошеломлены реакцией, которую вызвало наше выступление, — сказал Лиам. — Мы очень благодарны нашим фанатам за то, что они продержали нас на конкурсе еще неделю, и мы очень много работаем над нашими песнями в эти выходные. — Мы очень рады, что сделали тур, — ответил Найл на следующий вопрос с нехарактерным для него отсутствием чего-либо отдаленно напоминающего волнение в голосе. На следующий вопрос Зейн ответил: — Конечно. Что бы ни случилось, мы останемся вместе после Х-Фактора. Их интервьюер улыбнулся им всем. — Хорошо, я знаю, что все наши зрители хотят знать, правдивы ли слухи… Вы все сейчас действительно одиноки? Все тут же переглянулись. Лиам, наконец, наклонился и сказал «да» в микрофон. — Они будут очень рады услышать это, я уверена, — сказала она. За ограждением девушки начали кричать и хлопать, а интервьюер рассмеялась. — Поскольку вы все сейчас в поисках, может быть, каждый из вас скажет нам, какое качество вы ищете в девушке. Начнем с тебя, — она снова улыбнулась и протянула микрофон Луи. Гарри поймал быстрый взгляд Луи на нем, а затем снова на интервьюере. Он чувствовал, будто его сейчас стошнит. Но он не мог придумать, что сделать, чтобы остановить это, и Луи открыл рот, чтобы сказать и… — Паук! — закричал Зейн. — Вот здесь! О, нет, он идет сюда, он огромен… — Зейн пытался отпрыгнуть назад, но наткнулся на Луи, и они оба рухнули на тротуар. Затем Найл закричал и побежал назад не глядя, прямо в толпу девушек позади него, и Гарри не видел паука, но если Зейн напуган, тогда… Когда они, наконец, вернулись в дом, Гарри упал на диван и открыл последнее сообщение от сестры. — Паук! Вот здесь! О, нет, он идет сюда, он огромен… — раздался вопль из динамиков его телефона. Гарри начал быстро нажимать все подряд, чтобы остановить видео. Затем он прищурился и разглядел название видео — «Фанаты спасают One Direction от Паучьей Атаки» — и вздохнул. Так как ссылка, которую она отправила, сопровождалась слишком большим количеством смеющихся смайликов, ему правда стоило несколько раз подумать, прежде чем открывать ее. — Что это? — спросил Лиам, выходя из кухни. Проходя мимо, он включил свет и протянул пакет со льдом Найлу, который прижал его к опухшему глазу. — Похоже, мы становимся вирусными, — сказал Гарри. — Ах вот как? — Луи последовал за Лиамом в гостиную и бросил на стол пригоршню пластырей. Он плюхнулся к Гарри на колени и начал сдирать то, что сейчас у него на лбу. — Повязка уже промокла? — Гарри протянул руку, чтобы пощупать, но Луи остановил его, нежно касаясь запястья. — Возможно, — сказал шатен, кривя губы в улыбке. — На этот раз я еще одну наложу. — Возможно, нам стоит обсудить наши попытки отвлечься, — отметил Лиам. — Сейчас было больше жертв. — Раньше ты не жаловался, — сказал Зейн. Он выхватил несколько пластырей из кучи Луи для царапины на колене, где порвались джинсы. — Нет, раньше я был слишком занят, помогая нашим фанатам убить еще одного воображаемого паука, — сказал Пейн. — Я правда впечатлен, что им удалось заснять, как быстро этот оператор убежал. — Думаю, это сделал один из фанатов, — сказал Гарри. — По крайней мере, кто-то записывал это для потомков, — сказал Луи, разглаживая новые пластыри на лбу Гарри. — Послушай, Хаз, ты, наверное, уже изменил будущее. Держу пари, что раньше у тебя не было шрама. — Да, не думаю, что у меня он был, — сказал Стайлс. Он протянул руку и стряхнул грязь, все еще прилипшую к шарфу Луи. Тот поморщил нос и поднял шарф над головой, отбрасывая его в сторону. Найл переложил пакет со льдом на другой глаз. — Теперь весь Брэдфорд будет думать, что я сошел с ума, да? — пробормотал Зейн. — Ну, или они просто подумают, что ты боишься пауков, — весело сказал шатен, устраиваясь поудобнее на коленях Гарри. Тот придержал его рукой за бедро. Лиам повернулся. — Здесь есть место для тебя, Луи. Луи выгнул брови. — Пейно, если ты думаешь, что я когда-нибудь позволю этому человеку снова сидеть одному на диване, то это ты сошел с ума. Все замерли. Через мгновение тишину нарушил упавший на пол пакет со льдом. — Да ну епта, — простонал Найл. Зейн поднял его и вернул ему. Когда он сел обратно, он натянуто спросил: — Вы когда-нибудь нам расскажите, а? Гарри посмотрел на Луи, потом снова на Зейна. — Я же говорил, что не хочу раскрывать его личность, пока он не скажет, что все хорошо. Это вы с Лиамом злились, когда думали, что он сделал это со мной, помните? — сказал Гарри. Он крепче сжал выступ бедра Луи под джинсами и посмотрел на Лиама. — Я думал, ты догадался, Ли. — Я тоже так думал, — сказал Пейн. Он провел рукой по взъерошенным волосам, выбивая сухой листок. — Но тогда Луи был сбит с толку. — Именно для этого я и живу, — беспечно сказал Луи. — Значит, ты действительно нам не доверяешь? — спросил Зейн с болью в голосе. — Нет, Зи, послушай, — сказал Луи. — Это было просто весело. Если бы Гарри не был так скуп на подсказки, Найл понял бы это несколько дней назад. Найл опустил пакет со льдом и посмотрел на Луи сквозь опухшие веки. — Луи, мы все слышали, что сегодня сказал Гарри, — осторожно начал Лиам. — Кажется, ты просто говоришь об этом всем… ну. — Да, конечно, не похоже, что в этом было что-то забавное, — пробормотал Хоран, возвращая свой пакет со льдом. Луи пожал плечами, казалось бы, безразлично, но Гарри почувствовал, как он напрягся. — Ну, был момент, когда этот милый парень вернулся из будущего и сказал мне, что я любовь всей его жизни, — сказал он. — Эта часть не показалась мне такой уж плохой. Стайлс уставился на него. — Но что Гарри сказал нам там? Это было темное дерьмо, чувак, — сказал Зейн, нахмурившись. — Господи, — наконец рявкнул Луи. — Конечно, я знаю, что все пиздец проебалось. Я просто не понимаю, почему вы все ведете себя так, будто я должен сказать, что удивлен. Томлинсон оглядел комнату с растущим недоверием на лице. — Зейн, — сказал Луи, когда все остальные молчали. — Ты ведь понимаешь, что на каждого парня в школе, который называл тебя т…, приходился один, который называл меня п…? — Он оглядел других парней. — Ребята, серьезно, вы меня не видели? Единственная удивительная вещь в этой ситуации — путешествие во времени. — Что? — задохнулся Гарри. Луи повернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. — Хазза… — Нет, Лу, что ты только что сказал? Луи нахмурился. — Ты никогда этого не говорил, — сказал Гарри. — Что я никогда не говорил? — спросил шатен. — Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь. Гарри даже не знал, что на это ответить. — Например, ты сказал, что я не говорил маме, что мне нравятся парни, потому что боялся того, что она подумает. Хаз, ты разве с ней не встречался? Я никогда не думал, что она думает обо мне. И никогда не будет. Но у нее и так слишком много забот со всеми моими сестрами, я не собираюсь добавлять к этому, не так ли? И, конечно, многие предполагали, но я никогда никому не говорил в школе, потому что мне нравилось мое положение в футбольной команде, спасибо. И как я мог это сказать, если бы захотел? Я не могу просто сказать, что я гей, потому что я не гей. Стайлс уставился на него. Луи смотрел на него, нахмурив брови. — Но ты не думал, что… Я имею в виду, ты даже до этого не понимал, что тебе нравятся парни. — «До этого» — это до когда? — спросил Луи. — До того, как я провел вторую часть одиннадцатого класса обмениваясь взаимной дрочкой с одним из моих друзей? Гарри с трудом это понял. — Ты сказал, что я был твоим первым минетом, — выдавил он. Наступила пауза. — Я сказал «дрочкой»? — повторил Луи, выгибая брови. Гарри услышал испуганное фырканье с другого конца комнаты. — Точно. Извини, — сказал он. У него такое чувство, будто из него вышибли дух. Он крепче сжал бедро Луи. Как это возможно, что за пять лет он не знал этого. — Почему ты мне ничего не сказал? — Не знаю, почему он этого не сделал, Хаз. — А как насчет микрофона? Ты мог бы хотя бы рассказать мне об этом, — сказал Стайлс. — Я только что сказал тебе, я не знаю, почему он этого не сделал, — устало сказал Луи. — Нет, не он. Ты. Почему ты не рассказал мне о своем микрофоне? — Тогда почему ты не сказал мне об этом? — парировал шатен. — А что с микрофоном Луи? — спросил Лиам, стоя рядом с Гарри. — Ничего, — пробормотал Томлинсон. Он встал с колен Гарри, и тот ничего не мог сделать, кроме как отпустить его. — К черту микрофон, — сказал Зейн. — Ты не можешь быть настолько равнодушным ко всему этому. Что Гарри сказал нам сегодня, это совершенно новый уровень. — Конечно, это так. Никогда не говорил, что это не так, — спокойно сказал Луи. Он протянул руку, чтобы провести по волосам, но обнаружил, что они жесткие, и просто опустил руки по бокам. Он сделал глубокий вдох. — Слушай, как бы ты это ни называл, все равно это пиздец, ясно? — наехал он на них. — Но это все равно не удивительно. Не тогда, когда Саймон любезно объяснил перед отъездом из Испании, что они не будут уделять мне много внимания, пока я не буду лучше соответствовать образу группы. Только не сегодня утром, между вторыми и третьими съемками в студии, одна из ассистенток — Пэтти? Помните ее? Она всегда приходит за видеодневниками, не так ли? — предложила поработать со мной над некоторыми манерами, которые могут быть неправильно восприняты. Гарри чувствовал себя так, будто его ударили в грудь. — Видите, — сказал Луи, сжимая руки в кулаки. — Я сказал им, чтобы они проваливали в первые два раза, но они хотели убедиться, что я не передумал насчет их щедрого предложения. Так что, да, все проебано, я чертовски знаю это. Но я думаю, я не был удивлен услышать это, как вы все этого хотели. — Что за… — начал Зейн. — Луи, — Лиам двинулся, чтобы встать. Луи просто отмахнулся от них. Как только он уже хотел выйти из комнаты, он обернулся и сказал: — Не волнуйтесь, ребята, на этот раз я все еще послал их на хер. Гарри не знал, сколько времени пройдет, прежде чем он снова сможет дышать, прежде чем его легкие больше не будут заменены свинцовыми грузами. Другие парни разговаривали громко и взволнованно, но Гарри их не слышал. Он встал с дивана и, спотыкаясь, вышел из комнаты в том направлении, куда, как ему показалось, исчез Луи. Он оглядел кухню, моргая. Аптечка все еще открыта на столе, и это все, что он мог заметить. — Гарри? — тихо сказала Ребекка, кладя руку ему на плечо. Он тупо смотрел на нее. Ее глаза добрые, но, возможно, немного грустные. — Если ты ищешь Луи, он снаружи, — тихо сказала она, кивая на заднюю дверь. — Хорошо, — сказал Стайлс. Он прикусил губу. — Спасибо. На улице холодно, и темно. Свет с крыльца едва мог что-либо осветить сквозь плотный туман. Но Луи стоял рядом, прислонившись к краю веранды. Он все еще был в своем джемпере, которого было явно недостаточно для вечерней прохлады. Свет с веранды падал на его лицо, подбородок, голые ключицы. Он блестел на его волосах, там, где они косо спадали на лоб, и отражался в светлых зрачках его глаз, когда он оглянулся на Гарри. — Луи, — сказал Гарри. Он услышал, как сломался его голос. — Ты не должен был идти за мной сюда, — сказал Томлинсон. Изо рта вырывался пар, смешиваясь с лондонским туманом. — Ты хочешь, чтобы я ушел? Но Луи долго смотрел на него, потом молча покачал головой. — Мне так жаль, — сказал Гарри хриплым голосом. — Ты должен перестать извиняться за то, в чем не можешь быть виноват, — сказал Луи. — И их было тринадцать. Гарри тупо уставился на него, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Тринадцать чего? — наконец спросил он. — Та статья обо мне, — сказал Луи. — Та, которую я показывал тебе в прошлые выходные. Было что-то в том, как ты смотрел, когда читал это, как будто в этом было нечто большее, чем-то, что я видел. Поэтому я присмотрелся. — Итак, тринадцать… — Тринадцать раз им удалось напомнить всем, что мне нравятся девушки, — сказал шатен, закатывая глаза. — Впечатляющая цифра, если задуматься, в статье, которая не занимала и половины колонки. — Да, это, — сказал Гарри. Он прокашлялся. — Больше, чем я думал. — Ну, я считал словосочетание «бывшая девушка» за два, — сказал он. — Учитывая, что это подразумевает и то, что мне нравятся девушки, и то, что я ищу следующую. — Ты и заголовок за два посчитал? — За кого ты меня принимаешь, приятель? Это был жирный шрифт и все заглавные буквы. Три, — сказал Луи. — Хорошо, — сказал Стайлс. — А еще Сандип сказал, что это «отвлекает». Это было не «манерно» или «неприятно», — продолжил Луи. — Думаю, я бы понял разницу. Меня называли такими словами в восемнадцать лет больше, чем несколько раз. — Ладно, — сказал Гарри. Он все еще чувствовал, как его сердце раскалывается на кусочки, когда он рискнул сказать: — Тебя, эм, тебя называли и другими словами. — Да, — коротко ответил шатен. А затем продолжил: — И да, я заметил одежду, как ты думаешь, почему я так расстроился? Думаю, прошлой ночью мы достаточно хорошо доказали, что вы с Ребеккой единственные в этом доме, кому правда не наплевать на модные тенденции. — Но еще ты расстроился из-за стрижки, — указал Гарри. — И ты должен знать, что это… — Неужели я больше не могу выглядеть как твинк? — Луи выгнул брови. — От меня это не ускользнуло, нет. Ты не шутил, что эти люди немного глупы. Шокирует, что они смогли убедить всех, что я натурал. — Они убедили не всех, — сказал Гарри. — В основном я был расстроен из-за того, что мои волосы торчат как угодно и я не могу их сам уложить, — сказал ему Томлинсон. — Я могу показать тебе, — предложил Гарри и прикусил губу. — Но, эм, будет легче, когда они немного отрастут. Луи улыбнулся ему в ответ. Но потом вздохнул и сказал: — Знаешь, тебе не от чего меня защищать. Гарри хотел сказать, что это не так, но не мог. Это правда, ужасная правда. — Почему ты мне ничего не сказал? — спросил он. Луи смотрел в темноту сада. — Не знаю, — наконец сказал он. — Если бы это был я — ну, я полагаю, что это был я — так что я, вероятно, думал, что защищаю своего шестнадцатилетнего парня, да? Вот чего бы я хотел больше всего на свете. Чтобы он никогда не узнал, что мир за пределами его городка может быть таким. Он оглянулся на Гарри, светлые глаза встретились с его. — Знаешь, я все еще хочу, чтобы было не слишком поздно для этого. — Луи, — обиженно сказал Стайлс. — Смотри, — сказал Луи, облокотившись на перила. — Пожалуйста, скажи хотя бы, что я рассказал тебе о своих настоящих чувствах к печеной фасоли. Гарри не знал, плакать ему или смеяться. Он ненавидел и любил этого парня. — Я заставлял тебя есть печеные бобы только два раза в неделю, — сказал Гарри через мгновение. — В туре раз в неделю. — Посмотрим, что у нас тут? — сказал Луи. — Печеные бобы только два раза в неделю, один раз в туре, — он указал на дом, — Группа несчастных, но благонамеренных парней, готовых рискнуть собственной жизнью, просто удерживает меня от того, чтобы признать, что мне больше всего нравится в девушке стрижка Джастина Бибера. — Ты это хотел сказать? — А тот парень, который мне нравился с того момента, как мы встретились в туалете в Манчестере? — продолжил он. — Говорит, что вернулся из будущего ради меня. Гарри смотрел на него. Луи стойко встретил его взгляд. — Все, что ты уже сказал? Я знал. Ты понял, да? Знаешь, в прошлый раз я бы тоже знал. Так что я знаю, что ты и другие думаете, что сейчас я должен быть разбит, но, пойми, Хазза, единственное, что изменилось между вчера и сегодня, это то, что я не знал конца истории. Но ты здесь, и мы сделаем все лучше. Саймон Коуэлл выключил мой микрофон. Но ты дал мне свой, — он наклонился и провел подушечками пальцев по щеке Гарри. Даже если они холодные, они оставили за собой тепло. — Ты дал мне свой микрофон. Прости, что я думаю, что мир не так уж плох. Гарри тупо уставился на него, мысли спутались. Луи сказал: — Счастливые дни, да? — Счастливые дни, — нерешительно повторил Гарри. — Лу, ты понимаешь, что момент, когда мы встретились, был также моментом, когда я написал на твои брюки, так ведь? — Эй, ты испортил момент, милый. Lying close to you feeling your heart beating // Я лежу так близко, что чувствую биение твоего сердца. Луи начал второй куплет. Зейн следом за ним. And I'm wondering what you're dreaming. Wondering if it's me you're seeing // И мне интересно, что тебе снится. Может быть, ты грезишь обо мне? Потом снова Луи. Then I kiss your eyes аnd thank God we're together // Я целую твои глаза и благодарю Бога за то, что мы вместе. И Зейн. I just want to stay with you in this moment forever // Я просто хочу, чтобы этот миг длился вечно, Forever and ever // Вечно. Гарри уже собирался подстроиться, как… — Нет, — перебил Саймон, выключая музыку. — Чего-то не хватает. — Что думаешь? — спросил Сандип. Коуэлл скрестил руки на груди. Он задумчиво постучал себе по подбородку. Съемочная группа переместилась, приближаясь к нему. Гарри посмотрел через зал. На другом конце Брайан работал с танцорами над программой для 'Summer of '69'. Ему не нужно было быть с ними, так как для 'I Don't Want to Miss a Thing' они просто стояли с микрофонами. — Луи, — сказал Саймон. Гарри снова перевел взгляд на Саймона, напрягаясь в ожидании того, что он скажет. — Нам нужно больше внимания уделять тебе, — сказал он. — Ваши поклонники должны почувствовать эмоциональный посыл этой песни, а ты здесь лучший в этом. Стайлс поймал быстрый взгляд Луи. Гарри не уверен, что делать со словами Саймона, но на первый взгляд они не совсем неверны. — Ваши поклонники поймут, что ты поешь о девушке, в которую влюблен, — сказал Саймон. — И они все захотят быть этой девушкой. Вот оно. Гарри посмотрел на камеры, потом на Луи и увидел, как его лицо застыло. Саймон повернулся к Сандипу. — Вместо того, чтобы переключаться туда-сюда с Зейном, пусть Луи споет весь куплет, — сказал ему Саймон. Гарри в замешательстве на него посмотрел. — Ладно, давай начнем все сначала, — сказал Сандип. — Но Луи не может петь строчки Зейна, — выпалил Гарри. Саймон повернулся к нему, прищурившись. — Мы можем, по крайней мере, попробовать, — сказал Сандип примирительно. — Луи, как ты думаешь, ты достаточно хорошо знаешь другие строчки, чтобы попытаться сделать это сейчас? — Конечно, — сказал шатен. Он посмотрел на Гарри, потом на Зейна, потом снова на Сандипа и Саймона. — Правильно думаешь, Гарри, правда. Я не могу спеть эти строчки так, как их поет Зейн. — Я верю в тебя, — улыбка Саймона показалась бы доброй и ободряющей, если бы Гарри не знал, что за ней скрывается. Он снова повернулся к Сандипу. — Давайте Луи будет в центре группы для этой песни. Не имеет смысла выделять здесь Гарри, когда он действительно просто в роли второго плана. Сандип выглядел немного смущенным, но сказал: — Гарри, вы с Луи меняетесь местами. Луи, кажется, не был в восторге, но Гарри был рад выполнить эту часть плана. Он начал настраивать микрофон для него, когда Луи подошел, чтобы поменяться с ним. В его глазах растерянно-настороженное выражение, и даже если бы они могли поговорить прямо сейчас, Гарри не думал, что у него были бы ответы на вопросы Луи. — Что ты там делаешь с микрофоном, Хазза? — Что? — сказал Стайлс, замерев. Он посмотрел на микрофонную стойку, а потом на Луи. — Просто настраиваю его для тебя. — Как? — сказал Луи со смешком в голосе. — Он примерно на полфута ниже, чем нужно. Гарри посмотрел на подставку для микрофона, потом на Луи, потом снова на микрофон. — Точно, — сказал он. — Потому что мы одного роста. Я забыл. — Что значит забыл? — Парни, вы готовы? — сказал Саймон. Они пытались. Луи подавлял эмоции и так грубо вытягивал некоторые концовки, что Гарри прерывал исполнение, чтобы посмотреть на него. Но у него не было контроля над дыханием, чтобы связать строчки, или умения делать более причудливые прогоны, или диапазон, чтобы построить вступление Гарри. И поэтому ничего не получается, когда он пел слишком осторожно, чтобы дать возможность Гарри вступить в стиле Стивена Тайлера. Если бы у них было время, они могли бы изменить порядок, чтобы заставить все работать, может быть, даже лучше, чем раньше. Но у них нет времени, и после пары пробежек Саймон согласился вернуть Зейну возможность сопровождать Луи. Гарри задался вопросом, был ли это план Саймона с самого начала, потому что он отвел Зейна в сторону перед камерами и положил свою большую руку ему на плечо. — Ты один из самых талантливых певцов, которых я видел, — сказал ему Саймон. — Помнишь тот день в буткемпе, когда я лично обыскал все студии, чтобы найти тебя и вернуть на сцену для танцев? Я верил в тебя с самого начала. Ты правда стал лучше во время этого конкурса, и это наш шанс показать всем, что ты больше, чем просто человеческое эхо. Когда Брайан, наконец, объявил перерыв от хореографии для песни 'Summer of '69', Конни и одна из съемочных групп Xtra Фактор потащили Найла и Луи на другой конец спортзала. Гарри схватил бутылку воды, плюхнулся в кресло и устало оглянулся. Луи подкалывал Найла все утро, шутил, дразнил и буквально тыкал его, и похоже, что это, наконец, окупилось, потому что Гарри поймал его улыбку, вероятно, в первый раз за это утро. Улыбка маленькая, неохотная, но, тем не менее, это улыбка. Восемь лет назад Гарри и Найл легко поладили. Они были самыми младшими, и Найл любил смеяться, и Гарри любил смеяться, и все, что нужно, чтобы сделать Найла счастливым — это смеяться вместе с ним. Все, что ему нужно, чтобы загрустить — это знать, что кто-то несчастлив. И прямо сейчас Гарри совсем не удивлен реакцией Найла. Нетрудно представить его опустошенным, узнав, что Луи, за его озорной энергией и легкими шутками, тайно страдал прямо перед ним. На другой стороне спортзала Гарри заметил Даниэль с ее длинными каштановыми кудрями и очень короткими шортами, приближающуюся к тому месту, где одиноко сидел Лиам. Но Пейн, который был подавлен все утро, едва оживился от ее внимания. Восемь лет назад Лиам запугал Гарри. Запуганный и немного раздраженный. Ему не нравилось, что Лиам не воспринимал его так серьезно, как, по мнению Гарри, должен был. И Гарри не нравилось, что Лиам не принимал Луи всерьез. Конечно, Лиам и раньше выступал на Х-фактор, но Гарри и Луи были единственными из пятерых, кто когда-либо играл в группе до One Direction. И, хотя его раздражало, что Пейн в основном игнорировал его, Гарри определенно не нравилось, как Лиам всегда вел себя с Томлинсоном. Рядом с ним раздался стук, и Гарри поднял глаза, чтобы увидеть, что Зейн сел рядом с ним. Малик ничего не сказал, просто наклонился, чтобы снова завязать кроссовки. Гарри открутил крышку бутылки с водой и сделал глоток. Восемь лет назад Гарри не был близок с Зейном. Конечно, Зейн был забавным. Иногда он говорил что-нибудь такое, что заставляло Гарри смеяться почти так же сильно, как он смеялся, когда Луи говорил что-нибудь едва смешное. Но Луи, казалось, всегда считал Гарри забавным, даже в те времена — ну, особенно в те времена, — когда никто другой, даже Найл, так не думал. Зейн не был таким. Зейн был тихим, но он не таким тихим, как Гарри иногда. Гарри молчал, когда было о чем подумать. Спокойствие Зейна было более колючим. Но что заставляло шестнадцатилетнего Гарри Стайлса нервничать, так это то, что когда он не был тихим, и когда он не был смешным, Зейн пытался быть крутым. Гарри был самым младшим. Он говорил слишком медленно, рассказывал анекдоты, которые не всегда были смешными, и слишком легко мог заплакать. Он много загонялся по поводу музыки и одежды, но не о том, что нужно. Гарри был дружелюбным и обаятельным, и сопротивляться ему было нелегко. У него всегда было много друзей. Но быть популярным и быть крутым — это разные вещи. Гарри знал это и подозревал, что Зейн, который никогда не питал к нему особых чувств, тоже знал это. Стайлс обнаружил, что если постараться, то можно подружиться практически с кем угодно. Но он никогда не старался завести дружбу с Зейном. Так что их дружба больше была из-за того, что они были вместе и делали одно и то же. Заботились об одних и тех же людях, а не друг о друге. По крайней мере, Гарри так думал. Но потом Зейн покинул их всех, резко и бесповоротно. Он ожидал, что Луи будет больно. И Лиаму, и Найлу. Но он не ожидал, что Зейн заберет с собой частичку его собственного сердца. — Почему он назвал тебя человеческим эхом? — внезапно спросил Гарри. Малик только пожал плечами. — Должно быть, до тебя… Ты знаешь. Был просто какой-то глупый сегмент, который они сделали обо мне, когда я только создавал эхо на вашем фоне. Зейн больше ничего не говорил, поэтому Гарри просто перевел взгляд на другой конец зала. Теперь на Найле был светлый полуметровый парик с начесом. Сандип рядом с ним накручивал на палец локоны длинного каштанового парика и делал вид, что жует жвачку. Луи стоял между ними, лицом к камере со стопкой огромных карточек для викторин и очень серьезным выражением лица. — Знаешь, Найл всегда говорил, что вы с Луи были бы хорошей парой, — сказал Зейн. Гарри оглянулся на него. — Мы с Лиамом сказали ему, чтобы он перестал так говорить. У Луи была девушка, и ты всегда флиртовал с другими девушками, и он просто хотел сделать все странным. — Хорошо, — сказал Стайлс. Он слышал эту историю раньше, не один раз, и обычно прибегал Найл с другого конца автобуса с криками «я же говорил». — То, что ты сказал вчера? Ты был прав, — сказал Зейн, вставая. — Мне действительно нравится Луи. Он мне очень нравится. — Я знаю, — сказал Гарри. — Мне тоже. Зейн ушел, скрипя кроссовками по полу спортзала. В тот вечер Х-фактор повел участников в боулинг. Гарри не понимал, почему они это делали. Кажется, они ничего конкретно не продвигали. И он и другие парни не единственные, кто не в настроении. На этой неделе напряженность выросла вдвое, так как им нужно усовершенствовать исполнение двух песен с понимаем того, что в понедельник уйдут два участника из здесь собравшихся. Но вот они здесь. Кроме Вагнера, которого, как обычно, нигде нет. Мэтт и Мэри потягивали пиво. Ребекка возилась с ногтем, отломанным шаром для боулинга. Кэти вся на нервах. А Шер громко спорила с кем-то на другом конце телефона. Луи то таскал у Мэтта пиво, то садился к кому-нибудь на колени, то хлопал себя по бедру, когда подходил к дорожке, и разговаривал разными голосами, все это время будучи в красных джинсах, которые он надел перед тем, как прыгнуть в машину. По сути, он вел себя так же, как и всегда. Просто сейчас он немного упрям. Даже при том, что его команда проигрывает, Гарри мог только заставить себя сделать нерешительную попытку обмануть. Вместо этого он просто продолжил смотреть между камер Х-фактор и вопиющим пренебрежением Луи к ним, остро осознавая тот факт, что Луи знает, чего стоит ему каждое движение, каждое слово из его рта. И продолжал пытаться понять, что Луи знал цену с самого начала. На саундчеке следующим днем их исполнение Summer of '69, возможно, было менее энергичным, чем хотелось бы. Но с Лиамом и Найлом, которые являлись их самыми последовательными певцами, на куплетах и с Гарри, который вел хор, это все еще достойно. И, ну, рутина танцоров — достаточно броское отвлечение. С I Don't Want to Miss a Thing все… не так хорошо. На тренировках хорошо получалось пять раз из десяти, но теперь, когда они на сцене, они еще раз хорошо прогнали песню. Даже в целом невозмутимый Сандип начал выглядеть разочарованным. Гарри провел рукой по спутанным волосам и посмотрел на Луи и Зейна у их микрофонных стоек. Луи становился все более беспокойным, а Зейн выглядел все более и более замкнутым с каждой попыткой. Гарри просто знал, что следующий раз будет еще хуже. Стайлс сам виноват, что предложил это. Он знал, как хорошо Луи и Зейн могут звучать вместе в этой песне. Но чего он не учел — чего ему следовало ожидать, — так это того, насколько они оба еще неопытны. Они не только наименее последовательные певцы, но и болезненные перфекционисты, которые склонны отступать при малейшем признаке того, что у них не получается. Так что объединить их для куплета было, наверное, не самой лучшей идеей. — Я думаю, нам нужно больше Гарри, — сказал Сандип Саймону. Гарри знал, что это, вероятно, правда, и уже смирился с этим. Но сам он выпалил четкое: — Нет. Когда стало ясно, что Гарри не согласен на это, Сандип вздохнул и сказал: — Послушай, Гарри, мы все видели, на что ты способен. Ты хорошо спел, почти без практики. Так ты приблизишь нас к звучанию оригинальной версии. — Конечно, я могу это сделать. Не в этом дело, — упрямо сказал Гарри. Сандип выглядел ошеломленным. Стайлс посмотрел в сторону Саймона. — Если ты хотел сольных исполнений, тебе не следовало объединять нас в буткемпе. Но ты собрал нас вместе и не можешь взять свои слова обратно. И теперь у всех нас есть работающие микрофоны, так что… Он вздрогнул, когда чья-то рука крепко сжала его руку. Он поднял глаза и увидел, что это Лиам тянул его назад, широко раскрыв глаза. Он увидел, что остальные парни были в таком же шоке. У Луи отвисла челюсть, и он выглядел немного испуганным и… Блять. — Прошу прощения, — сказал Гарри. Он потер глаза. — Мне жаль. Я не это хотел сказать. — В любом случае, я с тобой согласен, — сказал Саймон. Гарри в шоке уставился на него. Это… наверное, не очень хорошо. Особенно, когда он не совсем уверен, что сам только что сказал. Саймон скрестил свои толстые руки на груди. — Я собрал вас как группу не просто так. Вас здесь пятеро, и у Гарри уже есть достаточно большие роли в обеих песнях на этой неделе. В конце концов, они насели на Лиама, Луи и Зейна и, наконец, успешно исполнили песни. У Лиама были диапазон и умение, и, в отличие от Гарри, а также универсальность, чтобы гармонировать, не перекрикивая. Если бы на этой неделе Гарри хорошо соображал, он предложил бы это несколько дней назад. Это говорит о том, что после проверки звука, и только они впятером шли вниз по дороге, никто не спрашивал Гарри, что это было. Они шли по тротуару в тени стадиона «Уэмбли», когда Луи сказал: — Все еще трудно поверить, что мы должны играть здесь. — Трудно было поверить, даже когда мы это делали, — согласился Гарри, криво улыбаясь. На мгновение воцарилась тишина, пока они стояли в тени гигантского безмолвного стадиона. — Я не хочу здесь играть, — тихо сказал Лиам. Гарри повернулся к нему. — Что? — Я не хочу играть на «Уэмбли», — повторил Лиам, на этот раз чуть громче. — Такие вещи всегда были моей мечтой. — Я знаю, так почему ты говоришь… — начал Стайлс. — Но оно того не стоит. Это того не стоит. Извините, — он покачал головой, волосы спали на лоб. — Что за нахуй, — огрызнулся Луи. — Именно поэтому я и не хотел, чтобы кто-нибудь знал. — Я не хотел вам рассказывать не поэтому, — сказал Гарри. Он оглянулся на других парней. — Ты все равно должен хотеть этого. Ты все равно должен хотеть все это. — Какого черта? — воскликнул Найл. Гарри нахмурился. — Нет, правда, какого хрена. — Найл сжал руки в кулаки, поблекшие синяки вокруг глаз делали его еще более злым. — Найл… — начал Стайлс. — Вы двое действительно верили, что это того стоит? — спросил Зейн напряженным голосом, звучащим так же обиженно, как и сердито. — Послушай, мы только что говорили о плохом. Но также случается много чего хорошего, — настаивал Гарри, оглядываясь на них. — Я не говорю, что это не трудно, для всех нас, но… — Прости, приятель, но я не уверен, что ты самый надежный источник, — сказал Зейн. — Что? — смущенно спросил Гарри. — Я с Зейном, — сказал Пейн. — Извини, но мне кажется, что ты рассказываешь совсем другую историю. Гарри вопросительно посмотрел на него, но Лиам не отвел взгляда. — Послушай, — наконец сказал Гарри. — Очевидно, не все было хорошо, и многое было нелегко. Это масштабно и напряженно и много работы, но…слушай, многое из того, что было на самом деле, действительно неправильно, зависело от меня. И на этот раз я могу все исправить. — Я думал, ты наконец понял, что это не твоя вина, Хазза, — раздраженно сказал Луи. — Я знаю, что не все, — сказал Гарри. — Может быть, не я все это начал, но я сделал хуже, и именно это я и могу исправить. Ну, в первую очередь я был причиной, по которой мы даже должны были пойти на такие крайние меры, — он разочарованно провел рукой по волосам. — Лу, ты же знаешь, что я единственная причина, по которой ты перестал говорить Модесту, чтобы он отвалил. И почему они заставили вас с Лиамом вести себя как гомофобные задницы. И скандалы, которые они продолжали устраивать тебе и Зейну, всегда отвлекали от меня. Ну, у нас не раз были короткие каникулы, чтобы сделать дополнительный пиар, чтобы компенсировать то, что я сделал. Было бы намного лучше для всех, если бы я мог быть чуть менее геем… Гарри понял, что он сказал, по шокированным выражениям лиц у парней прежде, чем его слова достигли его собственных ушей. — Я не это имел в виду, — сказал он. — Хазза, — сказал Луи и потянулся к нему. Гарри покачал головой. — Нет, — настаивал он. — Это не так прозвучало, как должно было. Я… — Теперь ты понимаешь, почему мне трудно поверить, что ты рассказываешь правду? — спросил Зейн. Господи Иисусе. — Черт, ладно. Да, я вижу, что я… Блять. — Он зажмурился и зажал переносицу. Он вспомнил ту ночь с Луи на диване. И теперь он мог думать только о том, как после того, как он увидел, с каким ужасом Луи смотрел на него, он побежал в туалет и его тошнило снова и снова. Он сделал глубокий вдох и, наконец, снова открыл глаза. На этот раз, когда он встретился с Луи взглядом, шатен даже не выглядел удивленным, он просто выглядел грустным. — Дело в том, Джемма, что я не просто размахивал флагами гей-прайда. — И? — донесся ее голос из его телефона. — На интервью я говорил о равенстве. Я говорил об этом на сцене почти на каждом концерте. Я помогал проектам по защите прав геев. Я жертвовал на благотворительность. Я даже носил радужные туфли от Гуччи. — Сила твоих инструментов дошла до туфель, — сухо сказала Джемма. — Ну, я их надел, а потом только пожертвовал на благотворительность для геев, — пробормотал Гарри. Он пнул трещину в тротуаре. — Почему ты пытаешься убедить меня, что являешься амбассадором прав геев, Гарри? Он вздохнул. Как только ему удалось убедить остальных дать ему время побыть одному, он часами бродил по лондонским улицам, странно неузнаваемый в своей шапочке и толстовке с капюшоном от Джека Уиллса. Теперь он на дороге, на полпути между станцией и домом Х-Фактора, солнце давно село, и определенно холодало, но он не знал, готов ли он вернуться туда. Одной рукой он покрепче обнял себя, чтобы согреться, а другой рукой прижимал телефон к уху. — Джемс, я не делал каминг, — наконец сказал. — Я знаю? — Я думаю, что весь мир подозревал, но я все еще был в шкафу. — Но разве в контрактах сказано, что ты не можешь? — спросила она. — Типа, даже тот контракт, который подписала для Х-фактор я, был жестким. Я не могу представить, какой он для международной группы. — Ну… вроде того? — сказал он. — Однако группа распалась почти три года назад. Срок действия некоторых положений еще не истек, но мой новый менеджер изучил их и подумал, что может договориться. Но было также… — Был Луи, — вставила она. — Если бы ты сделал каминг-аут, люди начали бы задавать вопросы о нем. Гарри ничего не сказал. — Ты остался в шкафу ради него. — В один из последних разов, когда я разговаривал с ним, когда группа распалась, Луи сказал мне, что я должен сделать каминг. Я знал, что он просто пытался поддержать меня, и я не мог так поступить с ним. А потом Лиам передал то же самое еще пару раз за эти годы, что с Луи было бы все в порядке, если бы я захотел это сделать. — Но ты же так не думал? — сказала Джемма. — Я имею в виду, ты говорил мне, как сильно его достала эта херня с конверсионной терапией. — Это была тренировка для СМИ, — сказала Гарри. — Я буду называть это, как захочу, — фыркнула она. — Я даже не знаю, — сказал он. — Я имею в виду, это потому, что я думал, что он говорит это для меня? Или потому что я хотел защитить его от реакции людей? — он глубоко вдохнул. — Или это было потому, что это был 2018 год, и я выходил на сцену, рассказывая фанатам, как быть частью ЛГБТ+ сообщества хорошо для них, как им рады и как их принимают, и в то же время я сам ходил с бородами? Он вздохнул. — И почему я даже не задавался этим вопросом до сих пор, Джемс? Типа, никто не заставлял меня делать все эти PR-трюки или окружать себя договорами о неразглашении куда бы я ни пошел, когда никто не заставлял меня оставаться в шкафу. Почему это все еще кажется нормальным? А что, если я не останусь в шкафу ради Луи? Что, если это было просто потому, что годы спустя, я так же облажался из-за этого, как и он? Он услышал, как Джемма сделала глубокий вдох. — Хаз, послушай, — осторожно сказала она. — Это было бы не в седьмом классе школы Холмс-Чапел. Ты бы вышел из шкафа на глазах у всего мира. Не быть готовым означает, что ты облажался? — Я не знаю, — сказал Гарри. — Я даже не думал об этом до сегодняшнего дня. После того как я сказал парням, что все то дерьмо, через которое мы прошли, было моей виной, потому что я был слишком геем. — Ох, Гарри. — Ну. Боже, Боже, я даже не знал, что так думаю. Сколько решений я принял, думая, что моя гомосексуальность была проблемой, была неправильной, даже не осознавая, что я в это верю? Он покачал головой. — И знаешь что? Получается, Луи знал все это с самого начала. Все эти дерьмовые вещи, которые они с ним делали, потому что не хотели, чтобы кто-то в группе выглядел геем? Саймон сказал ему в доме судей, Джем. — Ты же понимаешь, что все это просто пиздец? — Я знаю, — сказал он. — Но я думаю, что я… я недооценил его, да? Я не верил ему. Он был таким сильным, таким сильным. И когда он выбрал меня, он уже знал, чего это ему будет стоить. Он все еще выбирал меня и продолжал выбирать снова и снова. Он прерывисто вздохнул и продолжил: — И, типа, я так старался не думать об этом. Но в последние несколько недель, я просто не могу перестать задаваться вопросом. — Каким? Он крепче сжал телефон. — В тот день, когда мы расстались? Я сказал ему, что это уже слишком. Что оно того не стоит. И что мы должны расстаться. Я так надеялся, что он будет спорить со мной, но он этого не сделал. Но он ничего не сказал. Он просто согласился.  — Ох, Хаз, но расставаться всегда тяжело. Ты же знаешь, что вы были в трудной ситуации. — Я знаю, но… Луи спорит со всем, со всеми нелепостями. Но он не стал спорить. То, что я пытался вспомнить? Именно так я и сказал. Если бы я дал понять, что это из-за того, что они с ним делали, потому что ему было слишком тяжело, и я не хотел больше заставлять его проходить через это. — Он покачал головой, прячась от ночного холода. — Или если он думал, что я имею в виду, что это слишком тяжело для меня. — Хазза, — начала она. Он вытер слезы. — Я любил его. Я так сильно его любил, — сказал он. — А что, если я ошибся? Он написал так много песен для меня. И он написал одну песню, в которой сказал, что я делаю его сильным. Он подавил всхлип. — Джемс, он знал, чего это будет стоить ему, знал с самого начала, но он все равно поцеловал меня в ответ, — сказал он ей. — И на этот раз, он поцеловал меня первым. Он посмотрел на темное небо, слишком туманное, чтобы видеть звезды. — А Strong? — сказал он. — Мы пели эту песню перед, наверное, миллионом людей в том туре. Нам даже не разрешалось стоять рядом или даже смотреть друг на друга. Но когда его микрофон был включен, он кричал об этом всему миру. Джемс, я освободил его, но что, если я никогда не был клеткой? — Гарри, — громко перебила она. — Остановись. Он вздрогнул. — Что? — Ты должен перестать, — твердо сказала она. — Но я мог ошибаться во многом, — сказал он. — И если бы это был все еще 2018 год, ты мог бы попытаться понять это, не так ли? Позвонить Луи и спросить его? — сказала она. — Но это будущего больше не существует, не так ли, Гарри? — Нет, — сказал он тихим голосом. — Я так не думаю. — Значит, ты не можешь так поступить с собой, — сказала она. — У тебя никогда не будет ответов на эти вопросы. Он вытер глаза и прерывисто вздохнул. Попытался взять себя в руки. — Мне холодно, — сказал он. — Я знаю, — сказала она. — Все будет хорошо. — Нет, я имею в виду, мне, типа, правда холодно, — сказал он. Потому что до сих пор он не осознавал, что дрожит. — Хазза, ты все это время был на улице? — сказала она. Когда он не ответил, она возмущенно добавила: — В Лондоне должно быть еще холоднее. — Я вроде как возвращаюсь домой, — сказал он. — Где ты? — спросила она. — Поблизости нет такси? Я закажу тебе. — Нет, я… я не так далеко, — сказал он. Он медленно поднялся на ноги. — Так будет быстрее. — Хорошо, — через мгновение сказала она. — Продолжай со мной разговаривать, чтобы я знала, что ты не замерзнешь насмерть. — Я не замерзну до смерти, — запротестовал он, хотя все еще немного дрожал. Но это не похоже на стук зубов от холода. Первые несколько шагов дались тяжело, разгибая его холодные конечности. Но на ходу он начал немного согреваться. — Мама и Робин завтра приедут, — напомнила она ему. — Да, — сказал он. Мама написала ему в начале недели, что на этот раз они останутся на выходные. Он видел ее, ненадолго, после шоу последних нескольких недель, но она и его будущий отчим возвращались той же ночью, так что у него было только время для объятий и удачи. Что, возможно, немного эгоистично, облегчило ему задачу не притворяться слишком долго. — Ты наконец-то скажешь ей? — спросила она. Он вздохнул. — Она мне не поверит. Она подумает, что я сошел с ума, и будет волноваться. — Хаз, если бы ты смог убедить меня, ты определенно смог бы убедить и ее, — сказала она. — К тому же, я думаю, прямо сейчас она думает, что это она сумасшедшая. Ее маленький мальчик поет так, будто она никогда не слышала, как он поет, и он ведет себя как рок-звезда на сцене каждую неделю, и он даже не звонил ей, говоря, что скучает по дому. Гарри вздрогнул. Возможно, он еще и избегал звонков. — Я подумаю, — сказал он. А потом тихо добавил: — Спасибо, что выслушала меня. — Шестнадцать лет слушала твое нытье, Хаз, — сказала она. — Конечно, сегодня пятница, я могу быть в пабе с друзьями, но что такое еще одна ночь? Когда он добрался до дома, то услышал тихие голоса и тихое бренчание гитары. Но Луи и Найл тут же вскочили, когда Гарри закрыл за собой дверь. — Ты вернулся! — воскликнул Найл, отбрасывая гитару в сторону. — Мы уже начали волноваться. — Я же написал, — пробормотал Гарри. — Вам не следовало меня дожидаться. Он встретил осторожный взгляд Луи. — Ты выглядишь замерзшим, — сказал он. — Тебя долго не было. — Мне немного холодно, — признался Гарри. — Я принесу тебе чашку чая, — сказал шатен. Пауза и: — Нет, тебе нужен горячий душ. А потом чай. — Я замерз, а не переохлажден, — запротестовал Стайлс. — Там еще даже снега нет. Луи долго смотрел на него. Затем Гарри признался: — Хотя, может быть, мне стоит принять горячий душ. Он вышел из душа и надел футболку и спортивные штаны, потому что ему все еще немного холодно. Когда он вернулся в комнату, он нашел Луи на нижней койке, лицо освещено чем-то похожим на телефон Зейна. Луи не спал с ним на одной кровати с той ночи, когда они разговаривали на веранде. Шатен поднял на него взгляд. — Все в порядке, Хазза? — прошептал он в темноту. — Могу я к тебе присоединиться? — спросил Гарри. Луи изумленно посмотрел на него. — Все в порядке, — отступил Гарри. — Неважно, я… — Хазза, заткнись, — сказал Луи. Он отбросил одеяло и потянулся к руке Гарри. — Конечно, можешь. Всегда. Иди сюда. Гарри осторожно залез к нему. Луи немедленно притянул его ближе и натянул на них покрывало. В этой кровати теснее, не только потому, что это нижняя койка, но и потому, что на ней больше одной кучи одежды. Кровать Луи никогда не предназначалась для сна. То же самое происходило и в их квартирах, когда им приходилось показывать две спальни. Они еще плотнее прижаты друг к другу, но все еще сочетаются как кусочки мозаики. Гарри придвинулся ближе, прижимаясь к теплой груди Луи через тонкую футболку. — Ты в самом деле одетый, Хазза, — прошептал Томлинсон, скользя руками по его талии. — По какому поводу? — Сейчас зима, — ответил он. — Пока нет, — сказал Луи. — Я все еще жду тех рекордных снегопадов, которые ты нам обещал. Не уверен, что я поверю, что ты из будущего, если их не будет. Некоторое время они лежали вместе, а затем Луи расслабился. Гарри крепче обнял его, вжимая руки в мышцы спины. Тот обнял его в ответ, а Гарри положил голову ему на плечо. Он все еще пребывал в замешательстве, все еще не знал, что делать, и на улице все еще холодно, они все еще так близки к зимнему морозу. Но Луи крепкий, теплый и пахнет летним днем, свежим футбольным полем, парнем, которого он любил всегда-всегда-всегда. — Итак, что же для тебя стало изюминкой Х-фактор? — спросил Луи. Они в одной из комнат для допросов в Fountain Studios, и Луи держал в руках стопку карт TalkTalk Q&A. На нем также, по неизвестной причине, надет парик с черным каре. — Эм, я бы сказала… Ответила Шер, а затем Мэри, а затем Луи адресовал вопрос Лиаму. — В чем же состоит изюминка твоего опыта с Х-фактором, Лиам Пейн? — Объединение One Direction в буткемпе, — сказал он, не на секунду не задумываясь. Это стандартный ответ, который Гарри слышал от Лиама тысячу раз за эти годы. Странно то, что даже после всего, что произошло на этой неделе, это все еще не звучало как ложь. Как только они вышли из комнаты, Гарри столкнулся в коридоре с двумя знакомыми людьми в слишком знакомых футболках. Он пытался не съеживаться слишком явно от отпечатанного на заказ «Мы думаем, Гарри Стайлс сделал Х-фактор». — Как поживаешь, милый? — Хорошо, мам, — сказал Гарри, когда она выпустила его из объятий. Она продолжила обнимать остальных парней и особенно долго задержалась, обнимая Луи. Луи смотрел на нее с нежностью, такой же нежный с матерью Гарри, как и всегда. Сам Томлинсон, внезапно осознал Гарри, не видел свою мать больше месяца, с тех пор как Гарри вернулся сюда. — Ты хорошо выглядишь, сладкий, — сказала она. — Я принесла тебе то, о чем мы говорили, но это может подождать. — Ты принесла Луи подарок? — с интересом спросил Стайлс. Его мама рассмеялась. — Не ревнуй. Он просто попросил меня кое о чем. — С каких это пор ты разговариваешь с матерью Гарри? — Зейн спросил у Луи, выглядя немного озадаченным. — Он разговаривал с нами даже больше, чем вот этот паренек, — сказала она, сжимая щеку Гарри. Гарри возмущенно вскрикнул, а Робин рассмеялся. — Знаете, а мы не стригли Гарри с первого выпуска, — сказал Ричард в камеру. Гарри этого не понимал, но это… на самом деле многое объясняет. — Они вьются еще сильнее, видите? Куча парней приходят и просят прическу как у Гарри, — продолжил он, проводя руками по волосам Стайлса. Гарри с трудом верил, что это правда. — Сегодня мы их немного подровняем. После того, как Гарри вымыли голову, его отправили восвояси ждать, когда они высохнут. Они слишком кудрявые, чтобы начать стричь прямо так, когда они мокрые, а фен занят Кэтти. Поэтому он направился в гардероб и принялся выбирать наряды на ночь. Он замер, когда принялся просматривать ту же самую стойку блейзеров, из которых он выбирал свои наряды каждую неделю. Он оглядел комнату, заваленную одеждой и несколькими другими участниками, выбирающими наряды для себя. Что будет, если он наденет сегодня что-нибудь другое? Он мог носить что-то из совершенно другой жизни. Не обязательно носить блейзеры. Он мог выбрать узкие джинсы и футболку. Здесь он мог выбрать самую яркую рубашку и оставить ее наполовину расстегнутой. Он мог бы надеть костюм в цветочек…ну, может быть, и нет. Он не видел ничего подобного. Но. Он больше не тот, кем был в 2018 году, кем он был в 2010 году. А что, если ему не придется играть роль, которую он играл раньше? За последние восемь лет он прожил дюжину жизней. Что, если это может быть совершенно новая? Что, если он не вернется и не пострижется так же, как шестнадцатилетний Гарри, а совсем по-другому? Он все еще не знал правил, все еще не знал, что он должен здесь делать. Он провел пальцем по льняной ткани блейзера. Он думал о магии Найла и о пустых птичьих клетках, куклах и их кукловодах. Думал о «Уэмбли», «Мэдисон-Сквер-Гарден» и «Осака Доум». Думал обо всех контрактах, которые еще не подписаны, обо всех жизнях, которые еще не прожиты. Думал о том, что Луи сказал, что Гарри рассказывал историю неправильно. Думал о том, как Луи сказал, что, по его мнению, Гарри того стоил. Думал о том, что Луи все это время знал цену. — Что у тебя с волосами, приятель? — спросил Луи, когда Гарри вышел из дверей Fountain Studios. Гарри закатил глаза, как будто мог себя видеть. — Они мокрые, — сказал он Гарри. — Это я вижу. — Ну, у меня сейчас стрижка в самом разгаре. Луи вопросительно выгнул брови. — Значит, ты скрываешься? Значит, сейчас ворвутся охранники и всех повяжут? Гарри покачал головой. — Тебе вообще можно быть здесь с мокрой головой? — Не так уж и холодно. — Идет снег, — сухо заметил Луи. Гарри оглянул вокруг, И да, Луи не ошибался. — Теперь ты веришь мне насчет путешествия во времени? Теперь, когда идет снег? — спросил Стайлс. — Ты обещал мне рекордно холодную зиму, Хазза, — сказал шатен, тыча его в плечо. — Сейчас всего несколько снежинок, которые даже не долетают до земли. Гарри кивнул. Он смотрел, как снежинки падали на задний двор, а затем повернулся к Луи. Он прислонился к кирпичной стене, в толстовке, шарфе и кроссовках, волосы тоже наполовину уложены и мягкие. — Что ты здесь делаешь? — спросил его Гарри. — Что ты здесь делаешь? — Ищу тебя. — Зачем? Гарри сделал глубокий вдох. — Послушай, я правда не знаю, что я должен делать здесь, в прошлом, или как что-то исправить, и я, очевидно, немного испортил все. Но… — Но что? — Я не хочу быть магом. — Ты не хочешь быть… кем? — Магом. Или птицей. Или этой куклой… марионеткой? Или кем-нибудь еще. — Гарри беспомощно пожал плечами. Луи просто смотрел на него в тишине, а потом спросил: — О чем ты говоришь? — Я устал от того, что со мной что-то происходит. С нами, — сказал Стайлс. — Я устал делать что-то наполовину. — Путешествие во времени на восемь лет в прошлое — это ведь не «наполовину», не так ли? — До тех пор, как мне суждено было вернуться в шестнадцать. Пауза, а потом Луи рассмеялся. Гарри улыбнулся ему в ответ. — Эй, не будь таким самоуверенным, Гарольд, — Луи покачал головой. — Это была плохая шутка. — Ты смеялся, — сказал Стайлс. — Не обращай внимания. — Не буду, — пообещал Гарри. — Помнишь ту ночь, когда ты поцеловал меня в отеле, Лу? — спросил он, когда они оба на мгновение замолкли, просто глядя друг на друга. Улыбка сползла с его лица. — Возможно, немного смутно. — Ты сказал мне, что ты думал, что нам могло бы быть хорошо вместе. — Да, — сказал Луи. Выражение его лица осторожное. — Знаешь, ты был прав, — сказал Гарри. Он внезапно занервничал, сердце колотилось, кожа липкая, будто он собирался нырять с обрыва, будто это был его первый концерт. — Мы могли бы. Мы были. Мы есть. Нам правда, правда хорошо вместе, Лу. Теперь Луи повернулся к нему лицом. — Да, — повторил он. Это не вопрос. — Все, чего я хочу, это сделать для тебя все правильно, — сказал ему Гарри. — Я хочу быть хорошим для тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Но… Я не хочу, чтобы мы были магами. — Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он. Гарри подошел ближе. — Твой шестнадцатилетний парень, Лу, любил тебя всем сердцем. — Он прижал руку к груди Луи, к его сердцу. — Но он любил тебя эгоистично. Это не его вина. Он не знал, что делать. Но, Луи, если ты позволишь, я смогу любить тебя гораздо лучше. Томлинсон смотрел на него, слегка приоткрыв рот, в его широко раскрытых глазах блестели слезы. Гарри сжал пальцы на толстовке парня. — Послушай, теперь я знаю прошлое, а ты знаешь будущее. Ты слышал все, что случилось, и я не знаю, насколько я могу измениться. Так что ты знаешь, чего тебе может стоить быть со мной. Но на этот раз это твой выбор. Луи просто смотрел на него еще какое-то время. Затем он выпрямился. — Я…ээ… — начал шатен. Он прокашлялся. — Для начала я хочу задать тебе несколько вопросов. — Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, — серьезно сказал Гарри. Он опустил руку с груди Луи. — И ты не обязан отвечать мне сейчас, Лу. Ни сегодня, ни в этом месяце, ни в этом году. Я знаю, что это очень много. И неважно, насколько я похож на него, я не тот шестнадцатилетний парень, в которого ты бы влюбился. Ты никогда не должен говорить «да». — Хорошо, — сказал Луи, облизывая губы. — Я понял. Но вопросы здесь задаю я, дорогой. — Хорошо, — сказал Стайлс. Луи протянул руку и дернул его за мокрые волосы. — Эти кудри…в будущем они все еще вьются? Гарри ошеломленно уставился на него. Луи выгнул брови. — Кудри — это важно, Гарольд. — Тогда да, — ответил он. Он разразился смехом. — Я имею в виду… — его волосы снова стали курчавиться, когда он перестал коротко стричь, так что это правда, когда он сказал: — Да. Конечно. — А в будущем у тебя будут ямочки? — Ты мне скажи, — улыбнулся Гарри. Луи ткнул в одну из них в щеку и предупредил: — Никакой ложной рекламы. — Я бы никогда, — сказал Гарри, улыбаясь еще шире. — Хорошо. А теперь. Насколько ты выше? — Луи скрестил руки на груди. — Потому что в тот день ты настроил микрофон довольно низко. — Не слишком высокий, чтобы все еще быть маленькой ложкой, — быстро ответил Стайлс. Луи скептически посмотрел на него. — Ты, наверное, сказал бы так, каким бы большим ты ни был. — Наверное, — честно отвечает он. Луи довольно долго смотрел на него. А затем поднял палец. — Последний вопрос, и очень важный. Ты должен пообещать мне, что ответишь честно. Гарри серьезно кивнул. — Хорошо. — Как секс? Секундная пауза, а затем громкий смех Стайлса. — Ну? — Хорош, — улыбается Гарри. — Хорош, ладно? Луи скептично выгнул брови. — Просто «хорош»? Потому что у меня очень высокие стандарты, когда дело касается парней из будущего. — Я могу дать тебе рекомендации от четырехсот человек, с которыми я спал в прошлом году? — Эй, ну вот. — Луи отступил назад. — Тест провален. — Луи, — проскулил Гарри, хватая его за руку, чтобы остановить. Он не сопротивлялся, позволяя Гарри притянуть его ближе. Он улыбался, его глаза сверкали, и были голубыми, как летнее небо, и в уголках эти прелестные морщинки… — О, хорошо, вот вы где. — Лиам выглянул за дверь. — Ричард, стилист? Он искал тебя, Гарри. Вообще-то, тебе стоит поторопиться. Он упомянул, что вызвал охрану, чтобы найти тебя.