One More Time Again

— А что, если мы уберем здесь еще немного? — Гарри указал на свою голову и отражение в зеркале сделало тоже самое. — Типа, вот этой неровной штукой? — Неровной штукой? — повторил Ричард, выгибая бровь. Парень указал на ножницы на столе. — Ты имеешь в виду ножницы? — сказал Ричард, поднимая пару ножниц. — Да, но другие, с широкими зубцами? Стилист покачал головой, но улыбнулся, вынимая другие. Прошло много времени с тех пор, как Гарри был первым, обычно единственным, приоритетом его стилистов. Ему не хотелось сильно переживать из-за этого, но даже когда они не сильно состригли длину, он уверен, что еще несколько взмахов ножниц приблизят его к послушным волосам. Когда Ричард снова принялся его расчесывать, Стайлс снова посмотрел в зеркало. И заметил Луи, стоящего позади него, прислонившегося к стене. Вокруг шеи обмотан шарф, а руки спрятаны в карманы толстовки. Гарри встретился взглядом с его отражением, и шатен улыбнулся ему в ответ. С другого конца комнаты раздался сигнал. — Минуточку, Гарри, — сказал Ричард. Когда он отошел к Ребекке, которая сидела под феном, Луи подошел, чтобы сесть на выступ рабочей поверхности лицом к Гарри. — Привет, — сказал тот. — Привет, — ответил Луи. Его голубые глаза мягко смотрели на него. Гарри облизнул губы. Луи мельком взглянул на Ричарда на другом конце комнаты, а затем снова посмотрел на Гарри. — Итак, — сказал Томлинсон. — Не знаю, понял ли ты это, но мы собираемся участвовать в шоу с тремя парнями, которые даже не знают, хотят ли они вообще петь. Гарри… вроде как забыл об этом. — И которые, наверное, предпочли бы плакать в объятиях своих матерей, чем сегодня вечером выйти на сцену, — продолжил Луи. — Черт. — Но я разговаривал с ними, — сказал шатен. — Может быть, даже пообещал кое-что от твоего имени. Но они согласились. — Окей. — Ты даже не спросишь, что я пообещал? Гарри пожал плечами. Он не мог представить себе мир, в котором Луи пообещал, что он не готов дать. — Чтобы там ни было, все в порядке. — Может, я пообещал им твоего первенца. — Ну, если это ради благого дела… Луи пнул его в голень, а потом сказал: — Слушай, приятель, все еще не уверен, что мы не упадем в грязь лицом, — сказал он. — Есть идеи, что можно сделать, чтобы смотивировать их? Гарри посмотрел на него. Обычно Луи всегда знал, что делать, даже так рано, но если он спрашивал Гарри, должно быть, он, в полном отчаянии. — Ах, извини, Гарри, — сказал Ричард, возвращаясь к нему. — Давай закончим. Луи, что ты здесь делаешь? — Просто поздоровался с другом, — сказал ему Томлинсон. — Ты намочил волосы после того, как я с тобой закончил? — Ричард слегка нахмурился. Волосы Луи были все еще немного влажные по краям, теперь, когда Гарри обратил внимание. — На улице снег, — сказал Луи. — Есть какая-то особая причина, по которой ты там оказался? — спросил мужчина. Затем он вздохнул и сделал еще несколько быстрых движений ножницами. — Ну, в любом случае, мы должны были сделать последние штрихи для шоу. Мы позовем тебя на несколько минут раньше. Шатен согласно хмыкнул и провел пальцами по виску Гарри, ощупывая начало завитка. Тот попытался удержаться от того, чтобы не наклониться к нему. Ричард сделал вид, что собирался укусить Луи за пальцы, заставляя его возмущенно вскрикнуть, отдергивая руку. Затем стилист сменил ножницы на бутылку геля. Стайлс поднял руку и спросил: — У тебя правда есть продукты с марокканским маслом? У Гарри было несколько минут, чтобы подумать, когда он увидел Луи и Зейна в коридоре. Поэтому он просто сказал им: — Скажите остальным, чтобы ждали нас в гардеробе. Затем, критически осмотрев впадины под глазами Зейна, он добавил:  — И пусть они возьмут все энергетические напитки, которые смогут здесь найти. Теперь, когда Гарри, наконец, мог подумать об этом, он понял, что их песни и близко не стоят к энергии или блеску, которые они должны показать на этой неделе. Они не трудные. Несколько технически сложных частей перешли к тем из них, кто мог справиться с ними лучше всего. Но они не будут выделяться. И, независимо от того, что мальчики в конечном итоге сделают, или как они это сделают, у них будет гораздо больше возможностей выяснить свою карьеру, если они сохранят сильную позицию в этом соревновании. Если бы Гарри на этой неделе не был так рассеян, он бы понял это, когда еще было время что-то сделать с их пением. Но не сейчас. Даже если бы со всеми ними все было хорошо в ментальном плане, ни у кого не было достаточного опыта, чтобы сделать грандиозные изменения в последнюю минуту. Не тогда, когда до начала шоу оставался всего час. Но Стайлс решил, что они могут сделать кое-что другое. Гарри может быть и не силен в технических аспектах пения или, по крайней мере, объяснения их словами, которые другие смогут понять. Или в управлении бизнесом музыкальной индустрии. Но если есть что-то, в чем он, без сомнения, хорош, так это выступление. Как только все они собрались в пустой комнате гардероба, Гарри заметил три пары усталых глаз и одну пару ярко-голубых, полных надежды. — Послушайте, нам нужно кое-что изменить, — сказал он мальчикам. Прежде чем кто-либо из них успел заговорить, он поднял руку. — Только не пение. Мы все собираемся выйти и сделать все возможное…и вы все сможете, правда. Но мы хотим, чтобы сегодня вечером все обратили на нас внимание, и чтобы люди смотрели из дома и говорили о нас завтра, и говорили о нас в социальных сетях. — Разве просто с песней такого не будет? — спросил Лиам. А затем сказал: — Ты говоришь о хореографии? — Нет, — сказал Гарри. Определенно не хореография. — Есть и другие способы не спускать с нас глаз. Он жестом обвел комнату. — Начнем с одежды. Он направился туда, где на стойках были разложены их наряды для шоу. В основном для них выбрали кучу кожаных курток, бомберов и свободных джинсов. Саймон прокричал перед камерами о том, что они сами выбирают себе наряды, а не носят одинаковую одежду, как типичные бойз-бэнды, чтобы они выглядели как пятеро мальчиков, которых выдернули со школьных занятий. Но часть Х-фактор уже вышла на экраны, и они почти в самом конце. Через две недели будут последние выходные. И теперь они получают все больше и больше указаний от стилистов каждую неделю. У них уже была тематическая одежда для Summer of '69, приближенная к тому, как выглядят американские школьники. Бомберы и синие джинсы. Изменения, которые они внесут в свою вторую песню ночи, в любом случае будут считаться больше, и было так мало времени, так что Гарри начнет с нее. Но даже когда он начал давать им инструкции о том, какую одежду искать, он обнаружил, что колеблется. — Смотрите, — сказал он, оглядывая их всех. — Я не хочу, чтобы мы вдруг оказались в одинаковых костюмах. Но выбор одежды тесно связан с нашими ролями в группе, и мы еще не решили, как мы хотим их распределить… — Но у нас нет времени делать это прямо сейчас, — вмешался Луи. — Точно, — сказал Гарри. — Так что мы сделаем то, что нужно сейчас, а остальное выясним позже. Когда никто не стал спорить, Гарри дал им инструкции о том, какую одежду искать. — Опасно, но мягко, — сказал Гарри, размышляя вслух, перебирая стопку одежды в поисках блейзера, который он точно здесь видел. Он добавил: — люблю классический рок так же, как и любой другой человек. Вероятно, намного больше, чем любой другой человек. Но это не совсем подходящая эстетика для сегодняшнего вечера. — А как насчет этих? — Гарри покачал головой. Они совсем не пойдут Найлу. — Подожди, пусть Лиам их примерит. Он вернулся к своим поискам. — Типа, наши фанаты — девочки-подростки, да? Те, кто должен голосовать за нас? — он достал кремовый пиджак, поморщил нос и положил обратно. — Они не считают классических рокеров сексуальными. Мы должны выглядеть как те мальчики в их школах, которые немного опасны, но в кого они влюблены, несмотря на это, — он нахмурился, — Или из-за этого. Я не знаю. Он достал легкий белый блейзер и… да. Это тот самый. Он поднял глаза. — Зейн, иди сюда, примерь это, — сказал он. Тот скептически посмотрел на него. — Ты же говорил, что мы должны выглядеть опасными, — сказал Зейн. — Можно надеть кожаную куртку, которая у меня была. — Ты не должен выглядеть опасным, — напомнил ему Луи. — Но… — Мы будем более шикарными, высокая мода. Более пугающим, чем опасным. Может быть, ты похож на отчужденного богатого мальчика, который недосягаем для всех, — сказал ему Стайлс, вручая ему блейзер. — Я знаю, что это не самая высокая мода, но я не думаю, что здесь есть что-то похожее на высокую моду. Но, на самом деле, стилисты просто ленились говорить вам просто продолжать носить кожаные куртки, когда вы можете сделать буквально все хорошо выглядеть. Зейн уже надел потертые темные джинсы и черный верх. А когда он надел блейзер и поправил его, Гарри кивнул и сказал: — Да, вот оно. Идеально. Ну, это не совсем идеально. Это немного вранье. Но это не так, как если бы кто-то из них в ближайшее время получил одежду на заказ, и он не лгал о нечеловеческой способности Зейна сделать любой предмет одежды похожим на то, что он только с недели моды. Он бросил взгляд на Луи, осмотрел его футболку и черные джинсы. — Это тоже идеально, Луи, — сказал он ему. — Ты можешь просто сделать пару дырок в этих джинсах? — Понял, — сказал Томлинсон. — Найлер, принеси мне ножницы, приятель. — Гарри, я не думаю, что нам позволено это делать… Лиам вздохнул, когда его прервал звук рвущейся ткани. Гарри посмотрел на Лиама и рассмотрел его одежду. — Ли, ты можешь надеть кожаную куртку Зейна, — решил он. — Все черное тебе подойдет. Твоей стрижки более чем достаточно, чтобы смягчить твой внешний вид. Лиам не выглядел счастливым, но все равно взял куртку Малика. — И, Лу, я знаю, что тебе, вероятно, будет холодно, но когда мы будем на сцене, закатай немного рукава, чтобы показать свои татуировки, хорошо? — рассеянно бросил Гарри, поворачиваясь, чтобы разобрать стопку футболок. В комнате воцарилась тишина. Стайлс нашел мягкую темно-серую футболку, которая, кажется, была его размера, и вытащил ее из стопки. — Найл, как продвигаются поиски черной толстовки? Ты уже нашел свой размер? — спросил он, меняя свою толстовку на футболку. — Хазза, ты только что сказал татуировки? Гарри озадаченно посмотрел на Луи, затем его взгляд упал туда, где закатанные рукава открывали вид на голую кожу. — Точно, я забыл, — сказал он. — Но ты все равно можешь так оставить. У тебя очень красивые руки. Можешь надеть несколько черных браслетов, которые нашел Зейн. Томлинсон скрестил руки на груди. — Мы можем просто вернуться к той части, где ты только что намекнул, что у меня в будущем есть татуировки? — Ну, не так много, как у Зейна или у меня, — сказал Стайлс, хмурясь глядя в зеркало, пытаясь засучить рукава. — Но, думаю, это ни о чем не говорит. Хотя, у тебя больше татуировок, чем у Лиама. Луи бросил на него возмущенный взгляд, отдергивая руку и пытаясь самостоятельно закатать рукав. — Значит, у нас у всех есть татуировки? — немного ошеломленно спросил Лиам. — У всех, кроме Найла, — рассеянно сказал Гарри, протягивая Луи булавки, чтобы закрепить их. — О, слава богу, — пробормотал Хоран позади него. — Он боится иголок. — Ты еще и иголок боишься? — спросил Зейн. Гарри посмотрел на себя в зеркало. Футболка смотрелась бы лучше, если бы у него были бицепсы. Но из-за того, что он по утрам тренировался с Лиамом и не мог заставить себя все время есть, как шестнадцатилетний мальчик, его руки стали более твердыми, чем восемь лет назад. Это сработает, решил он. Сейчас ему просто нужно найти что-то, чтобы смягчить свой вид. — Ну, я бы ни за что не сделал татуировку, — пожаловался Луи. — Они мне не нравятся даже на других людях. — Хорошо, конечно, — Гарри успокаивающе похлопал его по руке. И если он ее немного сжал, потому что у Луи правда хорошие бицепсы, это его личное дело. К тому времени, когда они выбрали новые наряды, все они выглядели немного оживленными, даже если это только для отвлечения внимания. — Мы выглядим совсем по-другому, — сказал Лиам, глядя на них в зеркало. Гарри кивнул, соглашаясь. Они выглядели немного старше, и их наряды, безусловно, лучше им подходили. Помогало то, что Стайлс уже знал, какой покрой подойдет каждому из них, и был достаточно большой выбор одежды и размеров, чтобы найти именно то, что подходит им лучше, чем мешковатая одежда, которую они обычно выбирали. Разница заметна невооруженным глазом для того, кто следит за шоу. — В будущем ты говорил, что нам надеть? — с любопытством спросил Найл. Гарри подавил смешок. — Ну, не могу сказать, что я не пытался. Иногда у меня возникали блестящие идеи. Но нет, ребята, вы определенно не позволите мне это сделать. — Даже я? — спросил Луи, поворачиваясь и глядя на себя в зеркало. — Все не так уж плохо. В этих джинсах моя задница выглядит хорошо. — Это ни о чем не говорит, когда буквально все заставляет твою задницу выглядеть хорошо, — сообщил ему Гарри. Он получил не один удивленный взгляд на это, хотя он не понимал, почему этот факт был для кого-либо удивительным. Хотя, на Луи классный образ. Футболка с длинными рукавами, на которой они остановились, достаточно тонкая, чтобы подчеркнуть его плечи и мускулистый торс, едва заметно огибая небольшую выпуклость животика. Черные джинсы низко сидят на бедрах и недавно разорваны и потерты на коленях. Это не узкие джинсы, но они все еще плотно облегают его задницу. Гарри наконец заметил тишину в комнате и задался вопросом, как долго он был в своих мыслях. Он поднял глаза и поймал насмешливую ухмылку Луи. — Ээ, я не придумал для тебя этот образ, — сказал Гарри, прочищая горло. — У тебя были такие наряды, начиная с одного из наших последних туров… — вспоминал он. — Думаю, третий. Наша команда хотела попробовать на тебе более скейтерский, панковский образ. Он не сказал этого, даже не собирался подразумевать это, но глаза Зейна сузились, и он сказал: — Так он мог бы выглядеть более натурально. — Это… — слова застряли у Гарри в горле. Он не мог отрицать этого, когда уверен, что отчасти это правда. Но их стилисты начали превращать все их наряды во что-то более смелое. К тому времени Луи уже устал от всех этих рубашек, полосок и подтяжек и был рад перемене. Ни один из их образов не сработал бы, если бы в них не было хотя бы частички их собственной личности. — Ты не ошибаешься, — наконец сказал Стайлс. — Но это только, типа, часть всего. И знаешь… я не поэтому выбрал такой наряд для него, — он хмуро глянул на Зейна. — Ты ведь знаешь это, правда? Он почувствовал руку Луи на своем плече, как он пальцами впился в него. — Конечно, он знает, — сказал Томлинсон. Его голос легок, но в нем есть вызов, когда он повернулся к Зейну. — Он выбрал это для меня, потому что я должен выглядеть как краш какой-нибудь бедной девчонки. — Черт, я знаю, почему Гарри выбрал его, но… — рот Малика был приоткрыт, но он покачал головой. Взгляды Лиама и Найла напряженно метались между ними. — Я просто имел в виду… знаешь, все это так хреново. Откуда ты вообще знаешь, что реально, а что нормально, а что нет? Гарри не мог не думать, что это достойное суммирование частей прошлых лет его жизни. — Ну, ты обещал не думать об этом, пока не сойдешь со сцены сегодня вечером, помнишь? — сказал Луи. Он оглянулся на остальных. — Вы все обещали. И если это то, с чем я мог жить в течение последних трех месяцев — и если верить Гарри, в течение многих лет — тогда не рушьте это все для всех нас только потому, что вы не можете потерпеть несколько гребаных часов. Гарри обнял его за спину и слегка сжал. — Помните разговор, который у нас только что был, парни? — Да, но… — начал Пейн. — Нет, послушай, — сказал Луи, скрестив руки на груди. — Я знаю, ты думаешь, что не знаешь, хочешь ли ты продолжать соревнование или нет. И ты ошибаешься. Сильно ошибаешься. — Луи… — попытался прервать его Зейн. — Но в любом случае, — твердо продолжил шатен. — На сегодня, на следующие несколько часов, ты здесь. Мы собираемся выйти на сцену и на этой сцене сегодня вечером, мы все будем на сто процентов, в этой группе. И прежде чем Зейн или кто-либо другой смог что-либо сказать на это, их вызвали обратно к стилистам для последних штрихов на их волосах и макияже. Час спустя они уже в одной из пустых гримерных за кулисами. Они все в своих нарядах для 'Summer of '69', прически и макияж готовы. Как обычно в последнее время, они выступали последними. Кэти все еще пела 'Sex on Fire' — они могли слышать ее через открытую дверь — так что у них еще было несколько минут. — О чем 'Summer of '69'? — спросил Гарри, сидя за столом. Мальчики стали чуть менее угрюмыми, чем были, когда выходили из гардероба, но не настолько энергичными, чтобы выходить на сцену. Если они не оживятся в ближайшее время, ему, возможно, придется заставить их делать гимнастику, пока они не станут более живыми. — Что ты имеешь в виду? — спросил Лиам. Он сделал еще один глоток «Ред Булла», который Луи сунул ему, как только он сел. — Типа, ее эмоции. Если вы можете заставить аудиторию чувствовать что-то, когда они смотрят на вас, они будут помнить об этом. О чем она? — Это примерно 1969 год, — устало сказал Зейн, крутя в руках бутылку Lucozade Energy. — Так ли это? — сказал Гарри. — Или речь идет о человеке? Или, типа… — Поза в сексе, — предложил Луи. Стайлс нахмурился. Луи лишь пожал плечами. Кудряш нахмурился еще сильнее. Но потом он оглядел комнату и других мальчиков. Даже Найл едва улыбнулся шутке Луи. По общему признанию, это было довольно очевидное предложение, не соответствующее обычным стандартам Томлинсона. Но, ладно… — Смотрите, — сказал Гарри. — Представьте, что вам правда нравится делать минет и вы гордитесь тем, что у вас это хорошо получается. И… Луи подавился своим напитком, а Лиам похлопал его по спине. — Извини, Гарри, но ты действительно только что попросил нас представить, что нам нравится делать минет? — Зейн слегка рассмеялся. Вот теперь Найл рассмеялся, выплевывая хлопья своего наполовину пережеванного контрабандного шоколада на стол. Его недвусмысленно предупредили, чтобы он не ел шоколад перед выходом на сцену, возможно, именно по этой причине. Гарри кивнул. — Но, видите ли, в позиции 69 угол немного смещен, так что вы не можете взять его так глубоко, как вам хотелось бы. Кроме того, трудно сосредоточиться, потому что кто-то другой в это же время делает вам минет. Но, похоже, он тоже не в лучшей позиции по тем же причинам. Кроме того, возможно, вы не дружите с координацией, так что… Сейчас Найл гогочет вместе с Зейном, а Луи рядом с ним пялится на него. Глаза Лиама широко раскрыты, он немного встревожен. — Э-э, Гарри, — рискнул сказать Пейн. — Ты хочешь сказать, что Summer of '69 на самом деле, э-э… — Сексуальная позиция, которая, по моему мнению, немного переоценена? — спросил Стайлс. — Конечно, нет. Это о группе и детской любви, и об этом человеке на крыльце их мамы, и о ностальгии. Вы смотрите на это счастливое время, но в то же время вы знаете, что вы не можете вернуться к нему. Но, — продолжил он. — Если думать о минетах — это то, что вам нужно, чтобы вести себя так, как будто вам весело, поэтому, пожалуйста, подумайте о минетах. Хоран хохотал так сильно, что Гарри, даже если он немного гордился своим успехом, начал беспокоиться о сценическом гриме, покрывающем еще не исчезнувшие синяки вокруг его глаз. Луи обхватил голову руками и лежал так на столе. Гарри не мог понять, смеялся он или плакал… возможно, даже умирал. — Я, эм, я думаю, что мог бы думать о группах и любви вместо этого, — сказал Пейн. — Не могу себе представить, чтобы я когда-нибудь думал о таких вещах во время пения. — Каждому свое. — Гарри пожал плечами. — Но, видя, что ты и некий Луи Томлинсон… — он бросил взгляд на Луи, который снова сел, но довольно сильно кусал губу, — …написали в соавторстве песню об утреннем стояке, думаю, будет справедливо сказать, что ты передумал. — Какого черта? — рассмеялся Малик. — Ты хочешь сказать, — медленно произнес Луи, — что есть будущее, в котором мы с Пейно вместе напишем песню, и что она о том, как проснуться со стояком? — Именно так я и сказал. — Гарри оглядел их всех. — Также есть будущее, в котором я просыпаюсь, слышу голоса в коридоре и нахожу Лиама и Луи запертыми в музыкальной комнате, пытающимися найти рифму к «заряженному пистолету». Потому что, — продолжил Гарри, перекрикивая смех в комнате, изо всех сил стараясь не улыбаться, — за несколько часов до этого Луи проснулся, у него появилась блестящая идея для песни, и он немедленно написал Лиаму, чтобы тот срочно приезжал в студию. Найл и Зейн смеялись, Лиам покраснел, и казалось, что он задыхался, а Луи смотрел на Гарри, его глаза блестели, а сам он выглядел так, будто это лучшее, что он слышал, возможно, за всю свою жизнь. Прямо перед тем как им нужно было идти, Гарри внезапно вспомнил, что забыл сказать им его последнюю идею. Он потянул их назад и тихо сказал: — Послушайте, в конце песни просто возьмитесь за руки и поднимите их, типа, победоносно. — Что? — спросил Лиам. — Это третье. — Это третье… что? — На сцену, — крикнул им пиар-агент, махнув планшетом в сторону входа на сцену. — Сейчас же. Когда они вышли в красные и голубые огни, в динамиках раздалась вступительная музыка Х-фактора, и Дермот объявил: — Следующие — One Direction! — Итак, — сказал Дермот, когда все закончилось. — Каково это — петь песню о времени до вашего рождения? Судьи захихикали, а крики толпы еще не стихли. Гарри воспользовался возможностью, чтобы, наконец, объявить свою точку зрения, которую он пытался объяснить раньше, когда их прервал разговор об оральном сексе, и сказал: — Но точно ли 69 — это год? — стало заметно тише. — Или это, типа, место? Или человек? Или эмоция? На мгновение воцарилась тишина, а затем Дермот забрал микрофон. — Я правда думаю, что 1969 год — это настоящий год, Гарри, — сказал он. — Мы никогда не узнаем, — сказал Стайлс. Лиам подошел к микрофону, отталкивая Гарри. — Так вот, мы правда прониклись этой песней, потому что она была о том, чтобы быть в группе и получать удовольствие и… — И речь шла о крыльце, — сказал Луи. Когда Дермот спросил Найла, почему он смеется, тот не мог перестать хохотать еще несколько минут, чтобы ответить. — Она также о ностальгии, — через мгновение добавил Зейн. — Типа, о пережитом веселом времени. Это заставило нас немного загрустить. Лиам кивнул. — Она заставила нас немного взгрустнуть. 'Summer of '69' прошла не совсем так, как ожидал Гарри, но они, по крайней мере, на сцене смогли забыть обо всем на несколько минут. Они дали короткое интервью за кулисами Xtra Фактор, сменили одежду, прическу и сценический макияж, и вот они снова ждали за кулисами, чтобы исполнить вторую песню — 'I Don't Want to Miss a Thing'. Гарри пытался говорить с Зейном об эмоции песен, когда они шли по коридорам. У него есть навык, но Гарри беспокоился, что он упадет. Он утверждал, что не может себе представить, что не хочет спать, потому что вместо этого хочет смотреть, как спит девушка. И даже после того, как Гарри сказал ему, что все в порядке, если у него никогда не было таких сильных чувств к девушке, и предложил вместо этого думать о своей матери, он не был уверен, что он понял. Но, ну, Гарри — исполнитель, поэтому, если им нужно найти другой подход, чтобы привлечь внимание фанатов… — Луи, — сказал он. Тот оживился, отрывая взгляд от телефона Найла. — для этой песни, просто посмотри на меня, ладно? — Ладно? — Ну, притворись, что поешь мне, — сказал Гарри. — Но также притворись, что не поешь мне. — Что? Но их снова вывели на сцену. — Обе ваши песни сегодня вечером были абсолютно блестящими, мальчики, — сказал Луис Уолш. — Вы показали огромный рост в этом конкурсе. Я действительно думаю, вы следующий большой бойз-бэнд. Крики толпы стали громче, но он поднял руку. — Только один вопрос, — он перевел взгляд на Саймона, сидящего на другом конце стола. — Их наряды сегодня… — Я же сказал тебе, Луис, я позволяю им одеваться самим, — сказал Коуэлл, откидываясь на спинку стула и постукивая ручкой по столу. — Но эта повязка? — Луис Уолш снова посмотрел на сцену, а потом снова на Саймона. — Разве я не сказал, что позволяю им одеваться самим? — сказал Саймон. Гарри заметил ухмылку на его лице. — Ну, — перебила Дэнни. — Я согласна, что вы отлично поработали сегодня, ребята. Очевидно, что на этой неделе вы проделали большую работу и что вы действительно активизировали ее. — Это было очень эмоционально, — сказала Шерил, вытирая под глазом. — Я думала, что разрыдаюсь. Я знаю, что уже говорила это, но у тебя такой прекрасный голос, Луи. Луи Уолш снова повернулся в кресле. — Луи? Что насчет Гарри? Ты вообще слушала? — Они все хороши. Каждый из них, — сказал Саймон, подняв брови. — Я все еще не могу поверить, что ты отверг всех пятерых парней в буткемпе, Саймон, — сказала Шерил. Она звучала немного озлобленно, но трудно было сказать из-за аплодисментов толпы. — Я всегда знал, что у них есть потенциал, — сказал Коуэлл. — Именно поэтому они сегодня здесь, не так ли? — он повернулся к сцене и продолжил говорить. — Вы доказываете, что вы отличная группа. Приятно также начать видеть больше вас как личностей. Ваши индивидуальные голоса, ваши личности, кто вы, как исполнители… — он наклонился и многозначительно сказал Луису Уолшу, — и, да, это касается и одежды, Луис. Когда шоу закончилось, и они переоделись в свою обычную одежду, Гарри обнял свою маму и Робина, пожелал им спокойной ночи в переполненном закулисье, а затем направился искать других мальчиков. Он заметил Луи, и их взгляды встретились сквозь толпу участников, семей и персонала. Его взгляд мягок, может быть, даже немного застенчив, в отличие от всей энергии, которую он выплескивал весь вечер. Гарри знал, знал, этот взгляд. И он чувствовал, как колотилось его сердце, как трепетало его тело от предвкушения, когда он думал о недо-поцелуе. Стайлс подошел к нему и коснулся его руки. Легкое прикосновение, едва заметное сквозь толстый рукав толстовки. Но когда они едва могли здесь держать за руки, это достаточно, чтобы не потеряться в толпе. Они дошли до тупикового коридора, и Гарри точно не туда шел, тем более, что вокруг все еще много людей. Луи тихо рассмеялся и направил его за угол в ту же пустую гримерку, которую они нашли с парнями немного ранее. Луи пинком закрыл за ними дверь, заглушая шум, а затем повернулся к Гарри. Луи облизнул губы, но все еще выглядел немного застенчивым. Гарри коснулся его плеч, мягко направляя к стене. Луи не сопротивлялся, и он подошел ближе. Он услышал, как у шатена перехватило дыхание. — Лу, я… Гарри даже не знал, что он пытался сказать или спросить. Но Луи все равно кивнул. Стайлс протянул руку и провел подушечкой большого пальца по нижней губе Луи. Его губы немного сухие, но мягкие. Он снова встретился с ним взглядом. Вокруг них все еще пятно темной подводки, и они такие голубые. — Хазза, — прошептал шатен. Гарри опустил руки, наклонился ближе и сказал: — Я собираюсь поцеловать тебя, Лу. Но он, должно быть, слишком медлителен, потому что Луи потянул его за толстовку и поцеловал первым. Руки Гарри сжались на талии Луи. Отчаяние гудело между ними, и он беспомощно наслаждался жаром его рта. Ему больно, но он жаждал именно этого, именно этого. Пронзительный звонок телефона Луи испугал их обоих. Он издает смешок, выуживая телефон из кармана. Гарри прислонился лбом к Томлинсону, переводя дыхание. — Зейн хочет знать, где мы, — сказал шатен. Он снова посмотрел на Гарри, его щеки немного покраснели. — Райд ждет нас. — Разве не Зейн прервал наш первый поцелуй? В отеле? Луи закусил губу. — Это был бы не первый наш поцелуй, правда? — У нас может быть больше одного, не так ли? — А мы можем? — спросил Луи. Он посмотрел на губы Гарри и снова встретился с ним взглядом. У него такие голубые глаза, темные зрачки, что он все еще выглядел немного застенчивым. — Да, — сказал Стайлс. — А еще может ли этот поцелуй быть первым? Когда они вернулись в дом, Гарри узнал, что именно Луи пообещал парням: что он расскажет им будущее. А Гарри истощен, эмоционально напряжен и готов на все, чтобы уснуть. Предпочтительно в объятиях Луи. И он знал, что никто из них не будет давить на него, если он скажет это. Луи, вероятно, запер бы их на улице в снег, если бы они попытались. Но он также знал, что у них кончалось время. Вокруг них все происходит очень быстро, решения принимались за них, о них. Он знал, что все масштабней, чем они думают. И через две недели им придется подписать контракт, который определит их жизнь. И вот после того, как они добрались до дома, после того, как другие участники легли спать, Гарри оказался с мальчиками в гостиной, в пижамах, завернувшись в одеяла и разговаривая до поздней ночи. Это напомнило ему о тех ночах в бунгало Робина, всего несколько месяцев назад для этих мальчиков и много лет назад для него. Они часами просиживали в спальных мешках на полу гостиной, обсуждая свое будущее. Они были взволнованы, встревожены, нервничали. Все могло закончиться всего за пару недель в домах судей, а могло растянуться дальше, дальше и дальше. На этот раз Гарри знал будущее и знал, что конца не видно, если только они сами этого не захотят. Гарри до сих пор не знал, как много он должен им рассказать. Все еще не уверен, что то, что он им уже сказал, не нарушает никаких правил путешествий во времени. Но никто не появился, чтобы дать ему свод правил. И у Гарри был шанс дать парням реальный, осознанный выбор. Такого у них никогда не было. Поэтому он рассказал им все, что мог. Он рассказал им, как они стали писать музыку. Как стали выступать. Даже исполнять свои собственные песни, которые они написали сами. Он рассказал им, как они снова и снова выступали на «Уэмбли», на стадионах по всему миру. Рассказал им о их первой британской премии всего через год. Как в конце концов, после награды за наградой, было нормально слышать их имена со сцены. Рассказал им о деньгах и славе, которая приходила с ними. Это не все, но и не ничто. Это не ничто для пяти парней рабочего класса, чтобы купить своим семьям дома и автомобили и помочь своим братьям и сестрам в карьере, когда они, возможно, даже не добрались до университета. Это не ничто, чтобы иметь возможность финансировать благотворительные организации с большими, законными суммами денег. И это также не ничто, чтобы иметь реальную власть в мире, влиять на миллионы людей одним твитом. И он рассказал им о безжалостной рабочей нагрузке, о конфиденциальности, которую они, вероятно, никогда не вернут, о потере отношений и о потере семей, которые они почти никогда не видели. Как много лет прошло, прежде чем у них появилось право голоса в музыке, которую они создавали. Рассказал им об их жестоких гастрольных расписаниях, и все время между ними тратится на рекламу, товары, фильмы, духи, автограф-сессии, промо. Как Syco отчаянно пытался выжать из них все, что можно, пока они не стали ненужными. Они были группой, которой никогда не суждено было существовать до последнего. Но они продержались. Так и продолжалось. Пока стоимость его не стала больше, чем они были готовы заплатить. Даже не то, через что прошли Гарри и Луи, заставило их покончить с этим. Как после четырех лет Зейн больше не мог с этим справляться, как он ушел и сжег почти все мосты, которые у него были. Как несколько месяцев спустя остальные подписали свои обновленные контракты. Они были подготовлены Syco и Модестом, но их адвокаты в течение нескольких недель вели переговоры, и у них были лучшие условия и меньше ограничений, чем когда-либо. Но когда они положили их перед ними, Лиам отказался взять ручку. Рассказал им, что мир годами думал, что Гарри уйдет первым. Но именно он, даже больше, чем Луи, даже больше, чем Найл, в конце концов, умолял всех остаться. И он рассказал парням, как мало у них было времени, чтобы все решить. Как в прошлый раз они заняли третье место в финале, но все равно были вызваны в офис Саймона на следующий день с предложением. И через два дня все было подписано. Matt Cardle @MattCardle 28 Ноя 2010 они забыли, что у них есть кровати наверху или? @onedirection http://twitpic.com/hjz76qf Matt Cardle @MattCardle 28 Ноя 2010 по-видимому, #1dpuppypileup в тренде? они еще даже не проснулись. Matt Cardle @MattCardle 28 Ноя 2010 @daniluv94… я думаю, они приучены к дому? #надеюсь #1dpuppypileup Matt Cardle @MattCardle 28 Ноя 2010 @amiraa14 я хотел сделать еще фото, но мне пришлось пораньше спуститься в студию: (#1dpuppypileup Гарри проснулся с острым краем плеча под щекой, рукой, медленно гладящей его бедро, а его собственная рука сжимала чью-то мягкую футболку. Ему не нужно было открывать глаза, чтобы знать, что еще слишком рано для подъема. Поэтому вместо этого он простонал и ближе прижался к удобно теплому телу, вокруг которого он обернулся. Он услышал тихий смех и нахмурился. — Тш-ш, я сплю, — проинформировал он своего соседа по кровати. Он услышал удивленное «хорошо», прошептанное в ответ. Он вздохнул и зарылся головой в более удобную часть плеча парня. Тот сжимает его бок, и это приятно. Гарри готов поспорить, что было бы неплохо сделать это с мальчиком. Поэтому он отпустил футболку, которую все еще сжимал, и провел рукой по его телу. Он нашел спину, затем проследовал пальцами вдоль линии ребер — игнорируя «щекотно, Хаз» — но остановился на изгибе тазовой кости мальчика, не находя ничего достаточно мягкого, чтобы сжать. — Это всегда было твоей проблемой, — неохотно пробормотал он. — Какой проблемой? Гарри ткнул его в бок, чтобы наглядно все показать, получил громкий вскрик, и его руку тут же убрали. — Ты недостаточно мягкий, — сказал ему Стайлс. — Я недостаточно… мягкий? — Похоже, парня это забавляло. Он все еще держал его руку, но поглаживал ее большим пальцем, и это очень приятно. — Ты тоже не совсем мягкий, милый. — Я мягкий, — сказал Гарри и зевнул. Он собирался начать подробно расписывать то, какое соблазнительное тело парня во многих замечательных местах, но не стал, так как один из них немного сдвинулся, он даже не уверен, кто именно, и… хорошо. Это крошечное трение чувствовалось гораздо лучше, чем должно было. Что привело его к пониманию, что Луи может быть прав. Может быть сейчас ни один из них не особенно мягок. Наконец он открыл глаза и сел. Оказывается, они были не в постели, а на полу гостиной, где они — и еще трое спящих мальчиков — очевидно, разлеглись прошлой ночью. Он оглянулся на шатена, несправедливо красивого в утреннем свете. Его волосы мягкие и растрепанные, и его глаза мягче. Там есть любовь и развлечение, но также и колебание. Это не должно было быть сюрпризом. Не тогда, когда Гарри оказался довольно непредсказуемым в последние несколько недель. И у него было что рассказать ему о будущем. Но Гарри видел, как подергивались пальцы Луи. Он отпустил руку Стайлса, но выглядел так, будто ему приходилось сдерживаться, чтобы не протянуть ее снова, и Гарри понял, что это не вынужденное колебание, а неуверенность. Поэтому он потянулся к шатену, и Луи улыбнулся в ответ, когда взял его за руку. Луи спал спиной к стене, обхватив Гарри за талию. Тот держался одной рукой за голову Луи, а другой обхватывал его подбородок. Прошло достаточно времени, чтобы они поцелуями избавились от вкуса зубной пасты. Слишком скоро им придется вернуться к своей жизни. Но сейчас на этой лестнице Гарри заново открывал для себя, как сильно он любил целовать этого мальчика. Они начали не очень неуклюже, но менее скоординированно. Плюс очки Луи все время мешали. Но Луи снял их и положил на перила, и Гарри взял на себя инициативу с некоторыми из любимых видов поцелуев шатена. Они основательны и глубоки. Не торопливо, но и не лениво. Это поцелуи для тех дней, когда Луи нуждался в каждом кусочке внимания Гарри, и в те дни, когда он будет вести себя как маленькое дерьмо со всеми, пока не получит его. Это поцелуи, чтобы заставить его чувствовать себя особенным, чувствовать себя обожаемым. Стайлс провел большим пальцем по острому краю челюсти Луи, по очень маленькой щетине, оставшейся от того, что он еще не побрился. Он опустился к шее начал целовать нежную кожу. Он немного лизал, посасывал, достаточно, чтобы заставить чувствовать его хорошо, но не достаточно, чтобы оставить след. Луи выгнулся, обнажая шею, и под этим углом их члены прижимались друг к другу. На них обоих спортивные штаны, и, вероятно, только у Луи под ними трусы, и Гарри чувствовал все. Так как они оба безумно твердые, требовалась почти нечеловеческая сила воли, чтобы удержать бедра на месте. Вместо этого он наклонился, чтобы поцеловать Луи за ухом, и прошептать: — Мы можем сделать это медленно? — Да, Хазза, конечно… Конечно, все в порядке, — сказал Луи, голос звучал немного напряженно, когда Гарри продолжил целовать его шею. — Просто… твою мать… твои сигналы немного смешаны… в этот самый момент? Гарри отстранился, чтобы посмотреть на него. На мгновение он не мог думать ни о чем, кроме того, как великолепно выглядит Луи: расширенные зрачки, опухшие от поцелуев губы, учащенное дыхание. Ему потребовалась несколько секунд, чтобы понять, что означают слова Луи. Что их члены, оба до боли твердые, все еще разделены всего тремя слоями ткани, и Гарри должен был точно знать, что он делал с Луи, целуя его чувствительные места на шее. — Черт, извини, Лу, — сказал Стайлс. — Я правда не… ээ… Губы Томлинсона искривились в улыбке, когда он крепче обнял его за талию. — Все в порядке, ты… ты чертовски удивительный, ты знаешь это? Мне просто нужна секунда. Гарри снова рассмеялся и поцеловал его, но так нежно и целомудренно, как только мог. — Как ты вообще… Разве тебе не должно быть шестнадцать? — спросил Луи. — Я, честно говоря, был примерно в дюйме от того, чтобы кончить в мои спортивки, все это время, — уверил он его. — Гарри Стайлс, — услышал он резкий голос снизу лестницы. — Это больше, чем кто-либо должен услышать. Он посмотрел вниз, где его мать качала головой, сжимая пальцами переносицу. — Прости, мам, — сокрушенно сказал Гарри. — Я собиралась найти тебя в твоей комнате, но, думаю, пойду по другой лестнице, — сказала она. — Э-э, да, конечно, — сказал он. — И еще, — отозвалась она, собираясь уходить. — Не думаю, что это твои спортивные штаны, дорогой. Так что я буду осторожна! Гарри закрыл лицо рукой. — Она права, — через мгновение сказал Луи, теребя пояс. — Вообще-то, я думаю, что это мои. К тому времени, когда Гарри снова нашел свою маму, это произошло после очень холодного душа — ну, после очень быстрой дрочки в очень холодном душе — и заимствования пары штанов и пуловера из комнаты Мэтта Кардла. Несмотря на то что он обычно и дома перед матерью, и перед мальчиками ходил голым, он подозревал, что сейчас было не время и не место для этого. Но его спортивки — то есть спортивки Луи — больше не были абсолютно чистыми, и когда Гарри ворвался в комнату девочек, спрашивая, не может ли он одолжить пару джинсов и, по крайней мере, джемпер, Ребекка и Шер начали задавать вопросы, на которые он не мог ответить, например, где он собирается достать трусы. И, ну, Гарри предпочел бы ходить голым, со стояком, перед своей матерью, прежде чем он подумает о том, чтобы одолжить одежду Вагнера. Но насколько Гарри мог судить, Мэтта сегодня не было дома. Это значит, что он может бросить одежду в стиральную машину, прежде чем они уйдут. Единственное, что лучше, чем просить разрешения, это просить прощения со стопкой свежевыстиранной одежды в руках. Он нашел свою мать и всех, кроме Лиама, в их комнате в общежитии. Она сидела на кровати Лиама, Луи рядом, обнимал ее за плечи, и они оба ворковали над чем-то, что она показывала ему в телефоне. — Наконец-то ты вернулся. — Найл заметил его первым. — Твоя мама недавно приехала. Зейн нахмурился. — Что на тебе надето? — Просто, эм. — Гарри посмотрел на пуловер «Тоттенхэм Хотспур». — Не обращай внимания. Привет, мам. — Привет, Гарри, — весело сказала она. Луи посмотрел на него, на губах играла ухмылка. — Почему так долго, приятель? Гарри, прищурившись, посмотрел на него, пересекая комнату. — Я решил принять душ. — О? Есть горячая вода? — спросил Найл. — Кэти сказала, что она использовала всю, но если она снова нагрелась… — Не знаю, осталась ли еще горячая вода, — сказал Гарри, плюхаясь по другую сторону от матери и целуя ее в макушку. — Я не использовал… Только поднятые брови матери и поджатые губы Луи заставили его замолчать. Очевидно, не достаточно быстро. Он простонал, закрыв лицо руками. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Буквально о чем-нибудь еще? Мама успокаивающе похлопала его по спине. — Смотри, я как раз показывала Луи фотографии с моего девичника с его мамой. У меня даже есть несколько новых фото близнецов. Гарри оживился и принял телефон. Ему даже удалось вовремя остановиться и не спросить «которых близнецов». Кажется, что с фото что-то не то — кроме близнецов и все в них примерно на восемь лет моложе, или, скорее, на шесть лет моложе, чем в прошлый раз, когда он видел их — но он не мог понять, что именно, пока не увидел следующие фото. Он нахмурился и спросил: — Почему здесь Джемма? — О, твоя сестра хотела присоединиться ко мне, поэтому я забрала ее по дороге, — сказала Энн. Она постучала розовым ногтем по экрану телефона. — Она сказала, что хочет познакомиться со своими невестками. Я только сейчас поняла шутку. В самом деле, Гарри, ты мог бы просто рассказать мне о себе и Луи, вместо того чтобы ждать, пока я вас застукаю. — Застукаете что? — спросил Хоран. — Этих двоих, целующихся на лестнице, — она покачала головой. — В самом деле, ребята, когда вокруг столько камер, уж научитесь закрывать двери. — Подождите, серьезно? — сказал Найл, широко раскрыв глаза. — Кто целовался на лестнице? — в дверях появился Лиам. На мгновение воцарилась тишина, а затем Зейн сказал. — Луи и Гарри. — Ты хочешь сказать, что вы… — начал Лиам, уставившись на Гарри. — Эй, ребята, — сказал Томлинсон, поднимая ботинок и бросая его в их сторону. — Не делайте вид, что это новость. — Ну, это вроде как… — начал Пейн. Стайлс заметил, что мама озабоченно осмотрела комнату. Он положил ей руку на плечо и сказал: — Нет, нет, мам, все нормально, — а затем оглядел комнату. — Они бы узнали, это было просто… ново. — Не может быть, чтобы это было что-то новое, — сказала она. — Очевидно, Джемма знала об этом. И ты сводил нас с ума, говоря о Луи после прослушивания в Манчестере несколько месяцев назад. Гарри на мгновение нахмурился, пытаясь вспомнить, а потом… — Ох, да! — он ухмыльнулся, глядя на Луи. — Помнишь, как ты попросил у меня автограф в тот день? Несколько недель я жалел, что не записал свой номер телефона. Сделал их жизнь несчастной, ноя о том, что, если ты не доберешься до буткемпа, я никогда тебя больше не увижу. Я даже не знал твоей фамилии. Его мать, сидящая между ними, выглядела немного смущенной. Гарри не сразу понял, что шестнадцатилетние мальчики обычно так не реагируют, когда стесняются своих матерей перед предметом их увлечения. Или, если уж на то пошло, когда их друзья узнали, что они целовались на лестнице. — Ты должен был оставить свой номер, — сказал ему Луи. — Твой автограф мог бы быть еще более ценным, если бы он шел вместе с твоим телефоном. — Ты бы написал мне, если бы я это сделал? — спросил Гарри. Ему было интересно, что он ответит. — Не знаю, Гарольд, — сказал шатен, откидываясь на кровать. — Учитывая, что у тебя даже не хватило вежливости попросить автограф у меня. Именно такой ответ Гарри получал каждый раз, когда спрашивал будущую версию Луи. — Ну, я даже не видел тебя на прослушивании, — сказал. — Откуда мне было знать, будет ли он чего-нибудь стоить? — Гарри, это не очень хорошо, — сказала Энн, перекрывая хихиканье Найла. — Прости, Лу, — сокрушенно сказал Гарри. — Я возьму у тебя автограф. Я слышал, ты часть этого нового горячего бойз-бэнда…? — Ладно, нахал, — его мать покачала головой и повернулась к Луи. — Знаешь, еще не поздно найти более подходящего парня. — Я буду иметь это в виду, — сухо сказал Томлинсон. Гарри надул губы. — В любом случае, Гарри, у меня была причина прийти сегодня утром, — сказала она. — Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке после утренней статьи в газетах. — Что за статья? — Гарри даже не проверил свой телефон сегодня утром. Он даже не был уверен, где он валялся. — Если это что-то плохое, то, скорее всего, неправда. Его мать, возможно, не сильно отличалась от себя через восемь лет — люди годами твердили ему, что ему повезет, если он состарится так же, как она; хотя он и любой, кто когда-либо видел его волосы, знал, что этого не произойдет, — но у нее не было такого же восьмилетнего опыта игнорирования газет. И социальных сетей. И телевизора. И сплетен соседей и друзей. — Сегодня утром была статья о Гарри? — спросил Лиам. Он нахмурился и достал телефон. — Мои уведомления на его имя в Google не сработали. — С каких это пор у тебя стоят уведомления на имя Гарри? — Луи вопросительно выгнул брови. — С буткемпа. Они стоят на вас всех. Для тебя два, — объяснил Пейн. — Для меня целых два? Я польщен, — сказал Луи, хотя это прозвучало скорее подозрительно, чем польщено. — Одно на «Луи», а другое на «Луис». Всегда есть кто-то, кто путает твое имя, — объяснил Гарри. Он повернулся к матери. — Мам, так что было в статье? — Вот, — он что-то нажала на своем телефоне и начала читать: — В шестнадцать лет, у самого младшего члена нового бойз-бэнда Саймона Коуэлла, проблемы с нервной системой, и Коуэлл связался со своим знаменитым другом Полом Маккенна, чтобы подвергнуть его гипнотерапии. Они из сотрудников студии сказал, что у него все настолько плохо с нервами, что его рвало перед каждой репетицией… — Мам, — остановил ее Гарри. — Все это неправда. — Разве? — спросил Найл. — Конечно, — сказал Луи. — Нет, все так и было, — сказал Лиам. — Помнишь, Гарри вырвало в тот раз… — Но это было до… — возразил Зейн. — Неужели он похож на парня, который боится сцены? — Луи прервал их, указывая на него. — Смотри, — сказал Гарри матери. — Если бы меня так часто рвало, как ты думаешь, у меня был бы голос? Ну, у меня аллергия, и мне приходится неделю отдыхать. — Что? — сказала она, наморщив лоб. — Ты никогда не был на вокальном отдыхе. Я даже не знаю, что это такое. — Можно посмотреть? — спросил Лиам, делая шаг вперед. Мать Гарри протянула ему телефон. Он нахмурился, изучая статью. — Вот почему, — наконец сказал он. — Я не получил уведомления, потому что здесь нет твоего имени или слова «Х-фактор». Мне нужно получше настроить уведомления. — Нет, тебе нужна пиар-команда, которая из вежливости даст тебе знать, когда они напишут о тебе историю, — мрачно пробормотал Гарри. — Не говоря уже о том, чтобы сначала получить разрешение. — Что это? — сказала Энн. Стайлс выпрямился и взял ее за руку. — Послушай, тебе действительно не стоит волноваться, я обещаю. Но я думаю, мне нужно тебе кое-что сказать. Это заняло несколько часов, переезд в Fountain Studios, разговор с Джемой в Skype, перерыв для Гарри, чтобы сделать прическу, а затем еще один перерыв для фотосессий и интервью, прежде чем его мать начала выглядеть так, будто верит ему. Она выглядела так, будто собиралась задать ему еще один вопрос, когда их прервал тихий стук в дверь. Гарри был ближе всего, так что он встал и открыл дверь, обнаруживая на пороге комнаты девочку. — Привет, — сказал он, присаживаясь перед ней на корточки. — Ты заблудилась, милая? — Я просто хочу автограф, — сказала она. Его взгляд упал на бумагу и ручку в ее руках. — Конечно, — сказал он. Он огляделся вокруг. — Но как ты сюда пришла? Где твои… — Он снова посмотрел на нее. — Погоди, а я… Мы встречались раньше? — Не думаю, — сказала она. — И там стоит моя тетя. Я просто сказала ей подождать меня. — Нет, но… — Он посмотрел на ее темные кудри, веснушки, подбородок. — Ты уверена, что не помнишь меня? Имею в виду, не только из телевизора. — Оу, — сказала она, и ее глаза расширились. — Теперь я вижу. — Видишь? Теперь ты помнишь? — спросил Гарри. — Ты из будущего. С чего бы мне вспоминать? Он услышал вздох и скрип стула позади него. — Ты… но ты выглядишь так же, — сказал он. — Сколько тебе лет? — Мне двенадцать, — сказала она, хмуро глядя на него. — Но мне еще какое-то время будет двенадцать. — Ладно, — сказал он. — Эм, послушай, ты не хочешь войти? Мы можем принести тебе что-нибудь поесть или выпить? — он оглянулся на свою маму, Луи и Лиама, которые все еще сидели за столом и смотрели на них. — Мне нужно вернуться к тете, — сказала она. — Верно, — сказал он. — Она тоже может прийти, мы можем пойти за ней. — Я просто пришла за автографом. Гарри закусил губу. — Конечно. Все в порядке. Ты можешь сказать мне, какие правила? — она выглядела смущенной. — В путешествие во времени? — Есть правила? — спросила она. Он замер, а затем рассмеялся. — Тогда, наверное, нет. Эм, тогда, что я могу изменить? Потому что кажется, что есть вещи, которые я могу, и вещи, которые я не могу менять. Я знаю, что ты не помнишь, как отправила меня сюда, но я подумал, может быть, то, что я мог изменить, было связано с тем, почему я вернулся? — Почему я решила отправить тебя назад? — с любопытством спросила она. — Почему ты так решила? Я не знаю, — сказал он. — Я подумал, может, ты фанатка. Она просто кивнула и сказала: — Я фанатка. — Да, я вижу, — сказал Гарри, слегка улыбаясь ее бумаге и ручке. — Итак, эм. Была одна вещь, о которой я думал, когда принял твое предложение? Я думал, что могу изменить только то, что связано с этим. — Почему? — она выглядела озадаченной. — Звучит сложно. Гарри посмотрел на остальных, потом снова на нее. — Да? Сложно? — Ты можешь изменить то же, что мог изменить раньше, — нетерпеливо сказала она. — Ох, — сказал Стайлс. — И ты не можешь изменить то, что не мог изменить раньше. Можно мне взять автограф? Моя тетя будет волноваться, если я не вернусь. — Точно. Конечно, прости, — он протянул руки, чтобы взять ручку и бумагу. — Для кого мне подписать… — Мне не нужен твой автограф, — сказала она. Он нахмурился. — Но ты только что сказала… ну, ты фанатка? — Но не твоя, — сказала она и указывает ему за спину. — Я его фанатка. Гарри проследил за ее пальцем туда, куда он был направлен… Он покачал головой, поднимаясь, чтобы уйти с ее пути. — Конечно, — он рассмеялся. — Конечно. У тебя очень хороший вкус. — Вы бы видели лицо Гарри, когда она сказала: «я не твоя поклонница, я его», — Лиам рассказывал другим мальчикам после того, как они закончили рассказывать историю Найлу и Зейну, которые только что вернулись. — Это было хорошо, — согласился Луи, откидываясь на спинку стула. — Но я думаю, что моя любимая часть была, когда она сказала, что она моя самая большая поклонница. — И? — спросил Зейн. — Независимо от того, как Гарри пытался объяснить ей, что она может быть только второй самой большой поклонницей Луи, она не отступит, — сказал Лиам. — Вообще-то я уже начала волноваться, что ты можешь затеять драку, — сухо сказала его мать. — Мам, — простонал Стайлс. — Я просто хотел убедиться, что между нами нет недомолвок. Она похлопала его по плечу и встала. — Мне нужно найти Робина, чтобы мы могли занять свои места. Но, Луи, — сказала она. — Пока не забыла, я оставила ту вещь, о которой ты меня просил, в спальне. — О чем он тебя просил? — спросил ее Гарри, потому что ему еще никто не сказал. Она покачала головой. Ее глаза все еще были влажными. — Что-то, что теперь имеет гораздо больше смысла, — она положила руку на его щеку и сказала: — О, дорогой, нам действительно нужно найти вам, мальчики, хорошего адвоката.